Козырев Вячеслав. Как стать героем

   — Оть тето хазь нечо илсе.
   — Ну и…
   — Что «и»?..
   — Да-а, — протянул кот. — Крайне тяжелый случай. А при первой встрече умней показался. Ладно уж. Читай теперь задом наперед.
   — «Если очень захотеть, то…» Так это не от Бабы-Яги?
   — О, у нас уже успехи, — похлопал в ладоши Баюн.
   — Обманщик, я тебе поверил, а ты… — начал снова заводиться Санька.
   Кот шлепнулся на землю, замотал в воздухе всеми четырьмя лапами и сколько было мочи завопил:
   — О великодушный, не лишай жизни несчастное животное, не сумевшее тебе угодить. — Затем снова уселся и с усмешкой произнес: — Это ты себе поверил. А я так, за углом стоял.
   — Ну а если бы я в стене застрял? — не унимался бывший узник.
   — Проехали, — подмигнул кот. — Значит, в книге судеб на тебе еще не поставили жирной точки. И переживать теперь нечего.
   — Странный мир, — вздохнул Санька.
   — Да мир тут как раз и ни при чем. Это твое отношение к нему странное.
   — Может быть. Хотя сам себя-то ведь всегда считаешь нормальным. Слушай, а откуда тут это двухголовое недоразумение появилось?
   — Из тридевятого царства. Ты нашего Змея Горыныча знаешь? Нет? Странно. Ладно, потом познакомлю. Он у нас с виду грозен. Гремит, рычит, огонь и дым пускает. Но это все так, внешнее. А на самом деле — добрейшей души существо. Мухи не обидит. Если, правда, вовремя заметит…
   Вот ему-то и преподнесли однажды подарочек. Яйцо. Большое такое, в крапинках. Купцы, что яйцо подарили, из-за моря-окияна приехали. Странные, между прочим, купцы. Товару мало; сами незаметные, в серых плащах. Их на базаре сразу и не разглядишь. «Вот, — говорят. — Если высидеть это яйцо, то вам большой сюрприз будет». Горыныч и обрадовался. У каждого свои тараканы в голове; наш на редкостях помешался, все к себе тянет. Клады собирает. У него сокровищ этих видимо-невидимо. Яйцо он тоже к себе приволок. Прошло время, и вылупился на свет вот этот субъект, Змей поначалу обрадовался, «племяш», говорит. Но тот, чуть подрос, норов свой стал показывать. Пока мал был, Горыныча еще слушался, а затем понемногу безобразничать принялся. Чем все это кончилось, ты сам видел.
   — И что с ним теперь делать?
   — Никто не знает. Время покажет. — Кот был уже без халата.
   — Замечательно. Я тут, понимаешь ли, без роздыху тружусь, со Злом воюю, а вы сидите и выжидаете; ждете, пока я за вас всю работу сделаю. Ладно, если вы такие беспомощные, придется мне вашего мутанта уму-разуму учить.
   — Что, так сразу и начнешь? — всплеснул лапами Баюн. — Зачем тогда из темницы бежал? Змей сунется в дверь, а ты его шапкой, да по головам, по головам. Покуда не поумнеет, А что, ты ведь у нас как стихийное бедствие: куда ни попадешь, везде дров наломаешь. И что самое странное — у всех заморочки, а с тебя как с гуся вода. Уже и слух по всей земле прошел о непобедимом богатыре, которого никакое волшебство не берет. Так что будем с тебя былину писать. На худой конец — песнь. Сам же говорил, пора тебя прославлять.
   — Хватит издеваться, ошибки бывают у всех. Так ведь учусь же, — вздохнул Санька.
   — Ученье — свет… — произнес назидательно Баюн. — Кстати, туту меня твоя котомка завалялась. Мог бы и забрать, не таскать же мне твои вещи.
   Санька даже подпрыгнул от радости. Он схватил котомку и перевел дух; «Ася» была на месте.
   — Вот увидишь. Я сейчас бегом в город, возьму Липунину дружину — и назад. Буду воспитывать этого пернатого.

ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

   Санька вприпрыжку летел к городу, но чем ближе он подходил, тем тревожнее становилось у него на сердце. Появились сожженные дома, убитые.
   Услышав шум, парнишка на всякий случай спрятался за куст; и вовремя. Мимо, громко топая, пробежал отряд в серых капюшонах.
   — Прошляпил, — ахнул Санька. — Вот оно, Зло. Пока я там, у сотника, возился, они здесь появились. Обвели вокруг пальца. Двухголовому Змею скормить хотели, нашли кролика. Ну, это вам так просто даром не пройдет. Костьми лягу, но жить буду. Всех на бой подниму. А сейчас я хочу, чтобы туг, передо мной, сию же секунду появились Баюн с Бабой-Ягой.
   Раздался оглушительный грохот, и на землю рухнула ступа.
   — Ты чего, совсем сдурел? — Возмущению кота и старухи не было предела. — Летим, никого не трогаем, о высоком беседуем, как вдруг ты в самое ухо орешь. Так и заикой стать недолго.
   — Ничего. Лучше скажите мне, граждане колдуньи и волшебники, как это получилось, что у вас какие-то заморские злодеи, чернокнижники из Серого Ордена, свои порядки устанавливают, а вы и не знаете?
   — Ты, дружок, с больной головы на здоровую не сваливай, — рассердилась Яга. — Все мы знаем, только Берендей злыднями нас считает и ни за какие коврижки нам бы не поверил.
   — От ваших склок одни проблемы, — укоризненно покачал головой Санька. — Ребята, пора начинать жить дружно, пока вас поодиночке не перещелкали. Что с Василисой, Липуней и царем?
   Баба-Яга закрыла глаза. С минуту она сидела неподвижно, затем голова у нее затряслась, лоб покрылся испариной, и старая колдунья без сил опустилась на землю.
   — Живы, — еле ворочая языком, проговорила она. — Больше ничего не вижу. Черная стена, не пробиться.
   — И на том спасибо, — обрадовался богатырь. — Идем на выручку. Собирайте всех, кого можно, будем штурмовать крепость.
 
   К вечеру все силы, какие удалось собрать, были стянуты к городу. Силенок было негусто: Сыч со своими людьми и отряд из местных мужиков и ремесленников. Отдельной группой стояли несколько оборотней, Одноглазое Лихо и Баба-Яга. Возле ступы, свернувшись клубком, лежал Баюн. Впрочем, кот не считался — не на мышей же охота готовилась.
   — Да, — грустно рассматривал свое войско Санька, — Нас тут едва на один партизанский отряд наберется. Какой может быть штурм — все сразу по углам да переулкам растеряются. А дворец мне одному брать прикажете?
   Неожиданно ему показалось, что где-то неподалеку свистят.
   — Кому это слишком весело стало? Сейчас «серые» на бегут, и свистуну этому попадет, да и нас обнаружат.
   Свист тем временем приближался, и уже можно было разобрать, что кто-то старательно выводит строевую солдатскую песню «Соловей, соловей, пташечка».
   Сыч и его дружинники оживленно загомонили. Затрещал ближайший кустарник, и на поляну с довольным видом вывалили Соловей-разбойник с Лешим. Следом за ними появились вооруженные ратники.
   — Это же наши! — восторженно закричал Сыч. — С дальней заставы. Их воевода сегодня к полудню ожидал.
   — Это точно, — важно подтвердил Леший. — Они и шли к городу, да мы с Соловьем их по дороге перехватили. Так что принимайте подкрепление.
   — Вот теперь можно и побороться, — проговорил Санька.
   Он уже было собрался выложить свой план будущего сражения, как вдруг Баюн вскочил на пень и, вытянув вперед лапу, завопил:
   — Братцы! Вы сами видите, что враг делает. Так положим животы наши за землю русскую. Тем более что с нами могущественный волшебник, гроза колдунов и непобедимый богатырь Санька.
   — Веди, — зашумел народ.
   — Ты что, совершенно из ума выжил? — дернул кота за хвост молодец. — Какой я тебе волшебник?
   — Спокойно. Дыши глубже. Главное — народ настроить, а там он сам чудеса начнет творить: одной лопатой целую гору свернет, дубину дай — всех ворогов переколошматит.
   — В таком случае скажи-ка, дядя, а где твой меч? — поинтересовался Санька.
   — Я при начальстве. Главный писарь. Приказы составлять. Заодно чай, свежие булочки, хорошие новости.
   — Приказы, между прочим, на передовую доставлять нужно. Так что придется тебе в самую гущу сражения соваться.
   Кот задумчиво поднял морду вверх, посмотрел на мирно плывущие по небу облака и вздохнул.
   — Это в корне меняет дело, тем более что с начальством спорить нельзя. Даже если будешь прав, то этого не докажешь. Слагаю с себя все полномочия и перехожу в обоз. Лучше я буду собирать рассказы и воспоминания участников событий. Создавать эпическое полотно. Для потомков.
   — Создавай, — улыбнулся богатырь. — Могу даже начало подсказать: «Собрался совет военный думу думать, как тут быть».
 
   — Нас мало, — начал Санька, когда все расселись. — Если подождать пару дней, подойдет подмога и с других дальних застав. Но ряды вражьей силы постоянно растут. Их скоро столько наплодится, что по нам просто пройдутся и не заметят. Поэтому нападать нужно сразу, как только взойдет солнце.
   План сражения простой: я иду первым с «Асей», уничтожаю фантомов. Сложного здесь ничего нет, уже проверено. Ворота оставлю открытыми, и затем сотник со своими людьми и с ополчением уничтожает остатки этой заморской нечисти. Наши чародеи действуют по своему разумению, в зависимости от обстановки.
   — Персональное задание только для Бабы-Яги. Поднимешься в воздух и будешь на связи: как только начнутся хлопки, подашь знак к всеобщему выступлению. Вот такая моя…
   — Авантюра, — закончил фразу Баюн.
   — Много ты в стратегии понимаешь, — обиделся Санька. — У меня тонкий расчет на внезапность, преимущество в волшебной силе и техническое средство, которого нет ни у кого. Так что помолчи. У остальных вопросы есть? Нет? Очень хорошо. Если у кого будут иные предложения, мы их рассмотрим послезавтра. А теперь спать или готовиться к завтрашнему бою.
 
   Молодец сидел в одиночестве на пеньке и смотрел на звездочки в ночном небе. Еще совсем недавно он изо всех сил пытался отгадать свою, родную, а вот уже ему и не хочется отсюда уходить. Даже несмотря на то, что утром произойдет сражение, которое неизвестно чем закончится. Могут и убить. Но сейчас он живой, значит, о том, что будет, переживать нечего. А если убьют, то тем более переживаний не будет.
   Из мрака шагнула фигура. Санька узнал волхва, с которым встретился при появлении в этом мире.
   — О, гражданин предсказатель, давненько не виделись. Можешь гордиться, все произошло по-твоему. А теперь давай колись: есть, наверное, местная легенда, где сказано, что придет лихой незнакомец-богатырь и освободит страну от врагов.
   — Придется разочаровать. Нет никаких легенд. Если бы была, то все бы сейчас сидели и ждали, когда сбудутся пророчества; чего мучиться, раз в скрижали записано.
   — Утешил, нечего сказать. Ну, раз ничего хорошего сказать не можешь, тогда давай присоединяйся, у нас каждый человек на вес золота.
   — Я бы с удовольствием, но, увы, дела. Мимо шел. Дай, думаю, пару минут со старым знакомым покалякаю. Заодно сообщу ему, что в оружейной башне дружинники заперлись. Завтра поближе к ней держись.
   — Вот так всегда, — скривил нос Санька. — Покалякать это мы запросто. Советы давать — тоже сколько угодно и бесплатно, даже если об этом совсем не просят. А вот как помочь, так никого. Сразу дела наиважнейшие наваливаются, спасу нет. Ну и обойдемся. Сами справимся.
   Он хотел добавить еще что-нибудь обидное, но поперхнулся:
   — Батюшки! Кащей Бессмертный! Ты?
   Волхв откинул капюшон. Действительно, это был Кащей.
   — Знаешь, есть такая поговорка: «Не хвались, что на врага ходил, а хвались, что победил». Завтра ты встретишься с силой, по сравнению с которой все твои прежние приключения — семечки.
 
   Наступило утро. Не торопясь Санька подошел к крепостным воротам. Он протянул руку, чтобы постучать, но двери сами распахнулись. Парнишка вошел, и ворота сразу же захлопнулись. Двор был полон монахов.
   — Попался, голубчик, — навстречу шел… Магистр.
   — Но тебя же убили, — растерялся Санька.
   — Да? — усмехнулся Магистр. — И как я этого не заметил? Но если наимудрейший волшебник считает, что меня нет, тогда конечно…
   — Хватит паясничать. Подать сюда Берендея, его дочку и воеводу.
   — А может, с тебя одного советника хватит? — злорадно ухмыльнулся Магистр, указывая на стоявшую невдалеке осину. На ней висел труп Хряка.
   — Он вас обманул: убил воеводу, царя с царевной в подземелье заточил, нам город сдал. Очень уж ему хотелось корону поносить. Целый день носил. К сожалению, он и нас провести пытался. Тебе же, помнится, говорили: гнев наш страшен, наказание неотвратимо, вот и доказательство. Мы к тебе со всей душой, а ты против нас какую-то толпу убогих Да немощных набрал. Нехорошо это.
   — Интересно, если вы такие всезнайки, почему с нами раньше не расправились?
   — Вот делать нечего, как за каждым в отдельности по лесам гоняться. А теперь никого искать не нужно; одно твое неверное решение — и всем вам одна общая могила. Так что отправляйся-ка ты, дружок, обратно и распускай свой сброд по домам. Сам же возвращайся; надеюсь, ты не забыл наше предложение?
   — Главное, что мы всегда платим, — раздался сзади голос.
   Санька обернулся:
   — Опаньки. Второй Магистр, близняшка.
   — Да, да. Это тоже я. Не пугайся.
   — Была нужда. Состряпал себе дубликат и доволен. Тоже мне волшебство, самый обыкновенный клон.
   — А вот это ты зря, Колдовство первостатейное. Высшей пробы. Можно сказать, мое второе «Я». Оно страшное, и его бояться нужно.
   — Угу. Сейчас все брошу и начну дрожать. Бояться живых нужно. Это у них периодически «сдвиги» происходят. А у тех, кто по ту сторону жизни, другие заботы. Не до нас им. Так что не морочь мне голову. Ты всего лишь за свою шкуру драгоценную переживаешь. Как в какую-нибудь опасную дыру, как давеча на заставе, так двойника. И сейчас проверял, а вдруг я с мечом наброшусь.
   — Обычная предосторожность. Умный человек всегда к себе бережно относится. Это вы, местные, с голыми руками на медведя идете. Нет никакого резона.
   — Резона нет. Это точно. Есть душа. А она, родимая, иногда такое учудит, сам себе удивляешься, — рассмеялся Санька и, развернув «Асю», с размаху шандарахнул по аппарату: — Эх, самонаводящаяся, не подведи.
   Пяток ос вылетело из трубы, но паренек, как заправский барабанщик, продолжал выбивать на гнезде дробь. Через мгновение небольшая плотная тучка зависла над головами. И началось…
   А ничего не началось. Абсолютно ничегошеньки. Стоявшие рядом закаленные в боях и длительных походах воины продолжали стоять как ни в чем не бывало. Хотя бы кто дернулся. Подумаешь, мошки летают. Парнишка растерянно смотрел по сторонам. Услышав позади себя звучный шлепок, он обернулся. Один из солдат прихлопнул осу и равнодушно взирал на мокрое пятно. Это был полный провал. Бабкина конструкция, чудесно действовавшая в избушке и на заставе, здесь совершенно не работала. Санька, такой самоуверенный еще минуту назад, похолодел; теперь вся эта затея казалась ему глупой мальчишеской выходкой. Нельзя начинать дразнить гусей, если не знаешь, в какую сторону потом бежать. Тоже великий умник нашелся.
   Тучка тем временем рассеялась, изредка пролетали отдельные насекомые. Магистры презрительно кривили рты.
   — Давайте, мухи дохлые! — Молодец снова стукнул по суме.
   Никакого эффекта. Ни единой осы больше не вылетело наружу.
   Магистр злорадно скалил зубы.
   — Что, молокосос? Моя колдовская сила покрепче твоей будет. Отныне я новый властелин этого царства и последний раз спрашиваю, будешь на нашу сторону переходить?
   Вместо ответа Санька выхватил меч, но Магистр сделал неуловимое движение рукой, и замечательная, прославленная булатная сталь рассыпалась на мелкие кусочки.
   Санька затравленно посмотрел по сторонам. К воротам было не пробиться. Интересно, а какая башня оружейная? Там свои. Хоть призрачный, но шанс. Он задрал голову вверх и вдруг в одной из бойниц увидел Липуню.
   — Ага, это кто? — торжествующе закричал парнишка. — А врали-то, что его убили.
   — С ним тоже скоро покончим, — зашипел Магистр номер два. — А из тебя сейчас ежика делать будем.
   Он кивнул своим солдатам, и те, схватив пленника, завернули ему руки за спину и поволокли к осине. Несколько лучников начали деловито готовиться к стрельбе по живой мишени.
   Накрепко прикрученный к дереву молодой богатырь стоял, смотрел на голубое небо и думал, что в принципе приключение получилось не очень-то плохое. Правда, не повезло, бывает. Вот только непонятно, а почему это он так тихо помирать приготовился: живой же, и ничего еще не кончилось. Санька надул живот, напряг мускулы и начал дергаться, пытаясь разорвать путы.
   Неожиданно он заметил, что прямо к нему с ветки на ветку перелетает маленькая белочка.
   «Василиса», — подумал парнишка.
   Это и вправду была Василиса.
 
   Попав в западню, она пыталась вырваться, но, увидев, что это бесполезно, затихла. Прошла ночь. Как только солнышко поднялось над крышами, царевна приняла свой человеческий облик. Она лежала на полу и тихо плакала. Сторожившие ее монахи тупо глядели на пленницу.
   — Судьба-судьбинушка моя горькая, — всхлипывая, проговорила Василиса. — Не видать мне больше солнца красного, не гулять по траве-мураве шелковой. — Она села, вытерла слезы и протянула руку к ближайшему охраннику. — Дал бы кто воды напиться. А то со вчерашнего утра во рту маковой росинки не было.
   Никто в ответ даже не пошевелился.
   «Ладно, — подумала про себя царевна. — Не выходит так, попробуем по-другому». И она сняла с пальца золотой перстенек.
   — А за это я тому человеку доброму отдала бы перстень волшебный. Он открывает потайную дверь, за которой сокровища всего нашего царства хранятся.
   На мгновение наступила мертвая тишина; монахи, наморщив лбы, пытались переварить услышанное. Наконец до них дошло, что за один глоток воды можно получить целое состояние. Намечался очень неплохой обмен. Раздался топот ног, нестройное «Я», и вот перед царевной, громко сопя и отпихивая друг друга, сгрудились ее сторожа. Каждый тянул к царевне свою флягу; в таком деле помочь захотели все.
   Василиса откинула в сторону сеть:
   — Воды.
   Физиономии у солдат вытянулись, глаза начали наливаться злобой. Они явно не понимали, в чем дело, дают же пить этой ненормальной бабе, но чувствовали — золото от них уходит.
   — Хочу ВОДЫ! — требовательно повторила царевна.
   Кто-то из толпы раздраженно плеснул на царевну, и тут до всех дошло. У них не было воды — только вино. Пока монахи растерянно осматривались, из задних рядов протискался какой-то худой, невзрачный коротышка. С округлившимися от радости глазами, торжествующей идиотской улыбкой и высоко поднятой баклагой: у него единственного оказалась вода.
   Василиса улыбнулась и протянула руку маленькому замухрышке:
   — Ты будешь сказочно богат.
   — Вот уж дудки, — вырвалось одновременно у всех, и конкурента тотчас затоптали.
   Началась свалка. Каждому хотелось завладеть флягой с водой, чтобы тут же поменять ее на волшебное кольцо.
   Некоторое время раздавались глухие удары, ругань и хрипы, затем все смолкло, и посреди камеры на ногах остался стоять только один — весь залитый кровью коренастый здоровяк. Он криво усмехнулся и пошел на царевну.
   Лучше бы он этого не делал. До конца своих дней несчастный заикался и кричал по ночам.
   Из беззащитной жертвы пленница превратилась в разъяренную фурию. Юная колдунья вскочила на ноги: волосы ее развевались в разные стороны и были похожи на рассвирепевших змей, глаза сверкали словно молнии, между пальцами высоко поднятых рук проскакивали искры.
   Здоровяк взвизгнул, вышиб головой закрытую дверь, стрелой пролетел через весь город и бесследно сгинул в дремучем лесу.
   В коридоре послышались встревоженные крики бегущих людей; еще немного — и они ворвутся в комнату. Василиса вскочила на окно, собираясь обернуться горлицей и улететь, но ахнула, увидев Саньку в окружении врагов.
   Тут она заметила лежавшее на подоконнике знакомое серебряное колечко. Выяснять, как оно тут очутилось, времени не было; царевна схватила колечко, обернулась белочкой и прыгнула на осину. На земле перекувыркнулась через голову и опять превратилась в девицу-красавицу.
   Резкий взмах руками, короткое заклинание, и «серых» разбросало в разные стороны от пленника, а веревки кольцами упали на землю.
   — Говорят, богатырю, идущему на битву, полагается иметь на счастье амулет. — И Василиса протянула серебряное колечко.
   — Оно, родное, — обрадовался Санька и надел его на палец. Колечко село плотно, как влитое.
   — Назад, — завизжал Магистр. — Как эта дрянная девчонка оказалась здесь?
   — Не кричи на даму, — нахмурился богатырь. — Эх, мне бы сейчас какое-нибудь приличное оружие. Все что угодно отдал бы за него.
   Яркая вспышка на миг ослепила всех. Из колечка вверх метнулся тонкий луч и превратился в огненный меч.
   — Ух, — оттянулся Санька, проведя мечом из стороны в сторону, и сразу же вокруг него образовался маленький пустой пятачок.
   — Взять их! Растоптать! Уничтожить! — продолжал верещать Магистр, и серые шеренги пришли в движение.
   — Уходи, не мешай — крикнул Санька Василисе, и она исчезла, словно сквозь землю провалилась.
   Началась потеха.
   — Вот и хорошо… Вот и замечательно… — пыхтел богатырь, нанося сокрушительные удары. — Раз меня сюда из-за вас затащили, так и получите по полной программе.
   Он поудобнее перехватил рукоять. Волшебный меч сам разил врагов, защищая своего хозяина, которому оставалось i только покрепче его держать.
   — Эх, все-таки дураком был, не учился у Липуни. Сейчас бы только пух и перья летели от этих ушастиков, впрочем, так тоже вроде неплохо получается.
   Каждый взмах меча наносил ощутимый урон нападавшим, но это их не останавливало; словно прорвавшая плотину вода, они продолжали упорно лезть вперед. Неизвестно, сколько времени продолжалось это побоище, но наконец монахи дрогнули и застыли по краю смертельного круга.
   Санька вытер пот.
   — Что, съели, лысые хвосты? — Он хотел добавить еще пару эпитетов, но замер. Перед ним снова появился отряд стрелков. Лучники достали стрелы, натянули тетиву.
   «Допрыгался», — похолодел богатырь и хотел куда-нибудь запрятаться, но уперся спиной в холодные камни стены. Тогда он выставил впереди себя меч, всю свою защиту, и, помахивая им, словно отгоняя мух, закрыл глаза.
   Прошли томительные мгновения. А затем раздались жуткие проклятия.
   Санька слегка приоткрыл один глаз. Прямо перед ним сиял ослепительный диск. Оказывается, огненный меч раскрутился с такой скоростью, что ни одна стрела не смогла достичь цели — на земле лежала приличная горка щепок; все, что от них осталось.
   — Йес! — издевательски крикнул молодец, дернув согнутой в локте рукой. — Кишка у вас тонка супротив человека будущего.
   Но тут вперед вышел Магистр и гнусным голосом забормотал какую-то тарабарщину. На паренька сверху повалились доски, бревна, разная рухлядь. Он даже не успел ничего сообразить, как был завален этим мусором. Наружу торчала одна голова.
   — Ну что, кто сильнее? — злорадно ухмыльнулся Магистр. — Хватит. Надоело с тобой возиться. — И он подал знак стоящим около него солдатам. Достав ножи, они по лезли на завал, пытаясь добраться до Санькиного горла.
   — Вот теперь уж точно все, — обреченно вздохнул богатырь.
   Однако «серые» неожиданно остановились.
   — Чего это они резину тянут, поиздеваться вздумали? — Санька начал вертеть головой, пытаясь понять, в чем же дело, и краем глаза заметил Василису. Юная волшебница стояла, подавшись вперед и вытянув обе руки. Глаза ее были широко раскрыты, брови нахмурены. Она словно излучала невидимую силу, и эта сила не давала никому приблизиться к богатырю.
   — Ей же было сказано исчезнуть. Пропадет девчонка, — выругался Санька. Он снова попытался выбраться, но смог лишь пошевелить рукой.
   Внезапно прямо перед его носом из земли выскочил огненный клинок. Оказывается, он мог рубить не только головы, но и разрезать словно масло все, чего касался.
   — А чего я тогда тут сижу, дурака валяю? — выругался с досады молодец и принялся энергично водить мечом. Он уже почти выкарабкался из-под обломков, но встать на ноги не успел.
   Магистр произнес короткое заклинание, и в его вытянутой руке появился небольшой черный шар. Неуловимым движением он метнул шар в Василису. Царевна как подкошенная рухнула на землю.
   Второй такой шарик полетел в Саньку, который в бешенстве раскидывал последние доски, однако богатырь уже был на свободе. Он взмахнул мечом, словно битой при игре в лапту, отбил шар обратно и угодил монаху прямо в лоб. Раздался оглушительный треск, во все стороны полетели раскаленные искры.
   Магистр где стоял, там и сел, недоуменно мотая головой. По всему было видно, что он с трудом соображает.
   И тут на него сверху спикировала ступа с Бабой-Ягой.
   — Ах ты, Ирод, нашу лапочку забижать! На тихую, слабую девчушку руку поднял! Жук навозный, а не мужик. Я сейчас твою рожу-то поганую разрисую, глазки твои подлые повыцарапываю, — бушевала старуха, тыкая помелом Магистру в лицо.
   Чернокнижник, очумевший от такой напасти, только крутил головой. Наконец пришел в себя и выбил метлу у Яги из рук. Это только подлило масла в огонь. Баба-Яга взвыла, схватила ступу, с размаху нахлобучил а ее на Магистра и, прищелкнув пальцами, закрутила ее волчком.
   Санька вскочил на ноги и, когда ступа остановилась, одним ударом разрубил Магистра надвое. Раздался хлопок, и тело убитого растаяло в воздухе.
   — Тыры-пыры, опять двойник. Сколько же их? — буркнул богатырь.
   Однако размышлять было некогда, монахи повалили плотной стеной. И снова огненный меч принялся рубить направо и налево, прикрывая теперь и Ягу, которая хлопотала над Василисой. Но врагов было слишком много.
   — Ну и работенка у меня в последнее время, — тихо бранился Санька. — И помощь эта где? Заснули, что ли?
   Он начал выдыхаться и двигался все медленнее и медленнее. Из многочисленных порезов текла кровь; счастье, что раны были пока не опасны. И неизвестно, сколько бы он еще продержался, если бы не волшебный меч.