Страница:
Бом: Да, все это составляет единое поле реальности, сам человек и все, что существует. Поле реальности содержит в себе вещи, которые обусловлены, так что человек постигает обусловленность.
Кришнамурти: А постигая обусловленность, он свободен от обусловленности.
Бом: Тогда как будто ясно, что все наше знание, основанное на мысли, в действительности — лишь часть этого единого обусловленного поля реальности.
Кришнамурти: Теперь другой вопрос. Предположим, я эрудит и полон этого обусловленного и обусловливающего знания. Как мне постичь истину целостного восприятия, как удержать в сознании все целиком?
Бом: Не думаю, что так удастся постичь истину.
Кришнамурти: Скажем, я учился всю жизнь; я посвятил знанию, которое есть реальность, всю свою жизнь.
Бом: Да, а она тоже реальность, еще большая.
Кришнамурти: И предположим, вы приходите и говорите: «Истина находится где-то еще, здесь ее нет». Я соглашаюсь с вами, принимаю ваше объяснение и говорю: «Прошу вас, помогите мне попасть отсюда туда».
Бом: Да.
Кришнамурти: Потому что когда я попаду туда, я познаю истину. А здесь мое постижение всегда фрагментарно.
Бом: Да.
Кришнамурти: Мое знание, следовательно, говорит мне: «Это реальность, это не истина». И допустим, вы приходите и говорите: «Да, это не истина». А я прошу: «Скажите мне, пожалуйста, как попасть отсюда туда».
Бом: Мы как раз говорили, что не можем двигаться...
Кришнамурти: Я рисую это схематично. Что мне делать?
Бом: Думаю, мне надо увидеть, что вся эта структура знания неизбежно оказывается ложной, ибо моя реальность искажена.
Кришнамурти: Не хотели бы вы сказать, что содержание моего сознания есть знание?
Бом: Да.
Кришнамурти: Как мне опустошить это сознание и все же сохранить знание, которое не искажено, — без него я ведь не могу действовать — и достичь состояния, или чего-то еще, что будет постижением реальности. Не знаю, достаточно ли ясно я выражаюсь.
Бом: Да,
Кришнамурти: Вопрос сводится к следующему: мое человеческое сознание есть его содержание, а это содержание является знанием; это беспорядочная смесь неразумного знания со знанием, которое разумно. Может ли такое сознание познать или вместить в себя истину?
Бом: Нет, не может.
Кришнамурти: Может ли, следовательно, такое сознание прийти к истине? Этого оно тоже не может. И что же тогда?
Бом: Тогда возможно понимание его ложности. Это сознание ложно в том смысле, что приняло неверное направление. Происходит это потому, что его запутанное содержание не может двигаться правильно.
Кришнамурти: Оно противоречиво.
Бом: Оно во все вносит путаницу.
Кришнамурти: Не «вносит путаницу», а само есть путаница.
Бом: Да, оно само — путаница. Такова его деятельность. И один из моментов этой путаницы заключается в том, что когда сознание размышляет о самом себе, оно словно глядит на себя в зеркало, а зеркало отражает его так, будто это уже не сознание, а независимая реальность.
Кришнамурти: Да.
Бом: И по этой причине деятельность сознания искажается: сознание пытается улучшать то, что оно воспринимает как независимую реальность, в то время как фактически создает этим путаницу.
Я хотел бы выразить это так: все сознание в некотором смысле представляет собой инструмент, связанный с какой-то таинственной энергией. И пока сознание связано с этой энергией, будет продолжаться его ошибочная деятельность.
Кришнамурти: Да.
Бом: А то, что сознание неверно себя отражает как независимое от мысли, показывает, что надо каким-то образом отключить энергию, которая питает сознание. Сознание должно быть полностью изолировано, чтобы осталось таким, как оно есть, без энергии.
Кришнамурти: Вы считаете, что не надо его питать. Мое сознание запутано, оно хаотично, противоречиво и тому подобное. И сама его противоречивость, сама его запутанность дают ему свою энергию.
Бом: Я, пожалуй, сказал бы, что энергия приходит даже не из сознания, но до тех пор, пока она будет приходить, в сознании будет продолжаться путаница.
Кришнамурти: Откуда же она приходит?
Бом: Нам, видимо, придется допустить, что она приходит от какого-то неизвестного источника.
Кришнамурти: Если она приходит от чего-то таинственного, то мы вступаем в сферу богов, внешних сил и т.п.
Бом: Нет, я не хотел бы сказать, что энергия приходит от какого-то внешнего источника. Я предпочел бы сказать, что она в некотором смысле приходит от меня самого.
Кришнамурти: Тогда «я» есть это сознание?
Бом: Да.
Кришнамурти: Таким образом, содержание сознания создает свою собственную энергию. Не хотели бы вы сказать именно так?
Бом: В каком-то смысле это так. Но мы попадаем в тупик, ибо представляется совершенно невозможным, чтобы содержание создавало свою собственную энергию. Это означало бы признать, что содержание способно создавать собственную энергию.
Кришнамурти: Содержание действительно создает свою собственную энергию. Смотрите, я пребываю в противоречии, и само это противоречие дает мне энергию. У меня противоречивые желания. Когда у меня противоречивые желания, энергия у меня есть, я борюсь. Следовательно, энергию создает желание, — не Бог, не что-то глубинное, — это все то же желание. Это фокус, который многие проделывают. Говорят, что существует какая-то внешняя сила, какая-то таинственная энергия, в то время как это всего лишь оборот нашей прежней сферы. Но я реализую эту энергию противоречия, энергию желания, воли, стремления, наслаждения — всего, что составляет содержание моего сознания и что является сознанием, создающим свою собственную энергию. Это реальность. Реальность создает свою собственную энергию. И я мог бы сказать: «Я получаю свою энергию из глубинного источника», но это все еще реальность.
Бом: Да, допустим, мы в этом согласны, но дело тут в том, чтобы увидеть истину...
Кришнамурти: ...к которой я хочу прийти. Отлична ли эта энергия от энергии истины?
Бом: Да.
Кришнамурти: Это другая энергия.
Бом: Попробуем выразить это так: реальность может иметь много уровней энергии.
Кришнамурти: Да.
Бом: Но какая-то часть энергии отклонилась от прямой линии. Давайте скажем, что мозг питает энергией все мыслительные процессы. И если мозг по какой-то причине не обеспечивает энергией мыслительный процесс, в котором возникла путаница, то положение можно исправить.
Кришнамурти: Вот именно. Когда энергия движется по прямой, наша реальность не содержит в себе противоречий. Эта энергия бесконечна, потому что не знает трения. Только вот вопрос: отличается ли она от энергии истины?
Бом: Да, отличается; и как мы однажды говорили, у этих двух видов энергии должен быть более глубокий общий источник.
Кришнамурти: Не уверен. Вы полагаете, что обе эти энергии берут начало из одного источника.
Бом: Я высказываю такое предположение. Но в данный момент мы говорим об энергии истины, которая может охватывать реальность и...
Кришнамурти: ...иначе не может быть.
Бом: Да, иначе быть не может, но угадывается какая-то связь: когда истина охватывает реальность, реальность движется по прямой. Так что эта связь, возможно, существует, по крайней мере, в одном направлении.
Кришнамурти: Верно, односторонняя связь, — истина любит реальность, реальность не любит истину.
Бом: Но как только эта связь установилась, реальность движется по прямой, не растрачивает энергии, не создает путаницы.
Кришнамурти: И тут приходит медитация. В обычном понимании медитация — это движение отсюда туда, с практикой и всем прочим. Движение от этого к тому.
Бом: Движение от одной реальности к другой.
Кришнамурти: Верно. В действительности медитация — это видение того, что есть. Но обычно под медитацией понимают движение от одной реальности к другой.
Кришнамурти: А постигая обусловленность, он свободен от обусловленности.
Бом: Тогда как будто ясно, что все наше знание, основанное на мысли, в действительности — лишь часть этого единого обусловленного поля реальности.
Кришнамурти: Теперь другой вопрос. Предположим, я эрудит и полон этого обусловленного и обусловливающего знания. Как мне постичь истину целостного восприятия, как удержать в сознании все целиком?
Бом: Не думаю, что так удастся постичь истину.
Кришнамурти: Скажем, я учился всю жизнь; я посвятил знанию, которое есть реальность, всю свою жизнь.
Бом: Да, а она тоже реальность, еще большая.
Кришнамурти: И предположим, вы приходите и говорите: «Истина находится где-то еще, здесь ее нет». Я соглашаюсь с вами, принимаю ваше объяснение и говорю: «Прошу вас, помогите мне попасть отсюда туда».
Бом: Да.
Кришнамурти: Потому что когда я попаду туда, я познаю истину. А здесь мое постижение всегда фрагментарно.
Бом: Да.
Кришнамурти: Мое знание, следовательно, говорит мне: «Это реальность, это не истина». И допустим, вы приходите и говорите: «Да, это не истина». А я прошу: «Скажите мне, пожалуйста, как попасть отсюда туда».
Бом: Мы как раз говорили, что не можем двигаться...
Кришнамурти: Я рисую это схематично. Что мне делать?
Бом: Думаю, мне надо увидеть, что вся эта структура знания неизбежно оказывается ложной, ибо моя реальность искажена.
Кришнамурти: Не хотели бы вы сказать, что содержание моего сознания есть знание?
Бом: Да.
Кришнамурти: Как мне опустошить это сознание и все же сохранить знание, которое не искажено, — без него я ведь не могу действовать — и достичь состояния, или чего-то еще, что будет постижением реальности. Не знаю, достаточно ли ясно я выражаюсь.
Бом: Да,
Кришнамурти: Вопрос сводится к следующему: мое человеческое сознание есть его содержание, а это содержание является знанием; это беспорядочная смесь неразумного знания со знанием, которое разумно. Может ли такое сознание познать или вместить в себя истину?
Бом: Нет, не может.
Кришнамурти: Может ли, следовательно, такое сознание прийти к истине? Этого оно тоже не может. И что же тогда?
Бом: Тогда возможно понимание его ложности. Это сознание ложно в том смысле, что приняло неверное направление. Происходит это потому, что его запутанное содержание не может двигаться правильно.
Кришнамурти: Оно противоречиво.
Бом: Оно во все вносит путаницу.
Кришнамурти: Не «вносит путаницу», а само есть путаница.
Бом: Да, оно само — путаница. Такова его деятельность. И один из моментов этой путаницы заключается в том, что когда сознание размышляет о самом себе, оно словно глядит на себя в зеркало, а зеркало отражает его так, будто это уже не сознание, а независимая реальность.
Кришнамурти: Да.
Бом: И по этой причине деятельность сознания искажается: сознание пытается улучшать то, что оно воспринимает как независимую реальность, в то время как фактически создает этим путаницу.
Я хотел бы выразить это так: все сознание в некотором смысле представляет собой инструмент, связанный с какой-то таинственной энергией. И пока сознание связано с этой энергией, будет продолжаться его ошибочная деятельность.
Кришнамурти: Да.
Бом: А то, что сознание неверно себя отражает как независимое от мысли, показывает, что надо каким-то образом отключить энергию, которая питает сознание. Сознание должно быть полностью изолировано, чтобы осталось таким, как оно есть, без энергии.
Кришнамурти: Вы считаете, что не надо его питать. Мое сознание запутано, оно хаотично, противоречиво и тому подобное. И сама его противоречивость, сама его запутанность дают ему свою энергию.
Бом: Я, пожалуй, сказал бы, что энергия приходит даже не из сознания, но до тех пор, пока она будет приходить, в сознании будет продолжаться путаница.
Кришнамурти: Откуда же она приходит?
Бом: Нам, видимо, придется допустить, что она приходит от какого-то неизвестного источника.
Кришнамурти: Если она приходит от чего-то таинственного, то мы вступаем в сферу богов, внешних сил и т.п.
Бом: Нет, я не хотел бы сказать, что энергия приходит от какого-то внешнего источника. Я предпочел бы сказать, что она в некотором смысле приходит от меня самого.
Кришнамурти: Тогда «я» есть это сознание?
Бом: Да.
Кришнамурти: Таким образом, содержание сознания создает свою собственную энергию. Не хотели бы вы сказать именно так?
Бом: В каком-то смысле это так. Но мы попадаем в тупик, ибо представляется совершенно невозможным, чтобы содержание создавало свою собственную энергию. Это означало бы признать, что содержание способно создавать собственную энергию.
Кришнамурти: Содержание действительно создает свою собственную энергию. Смотрите, я пребываю в противоречии, и само это противоречие дает мне энергию. У меня противоречивые желания. Когда у меня противоречивые желания, энергия у меня есть, я борюсь. Следовательно, энергию создает желание, — не Бог, не что-то глубинное, — это все то же желание. Это фокус, который многие проделывают. Говорят, что существует какая-то внешняя сила, какая-то таинственная энергия, в то время как это всего лишь оборот нашей прежней сферы. Но я реализую эту энергию противоречия, энергию желания, воли, стремления, наслаждения — всего, что составляет содержание моего сознания и что является сознанием, создающим свою собственную энергию. Это реальность. Реальность создает свою собственную энергию. И я мог бы сказать: «Я получаю свою энергию из глубинного источника», но это все еще реальность.
Бом: Да, допустим, мы в этом согласны, но дело тут в том, чтобы увидеть истину...
Кришнамурти: ...к которой я хочу прийти. Отлична ли эта энергия от энергии истины?
Бом: Да.
Кришнамурти: Это другая энергия.
Бом: Попробуем выразить это так: реальность может иметь много уровней энергии.
Кришнамурти: Да.
Бом: Но какая-то часть энергии отклонилась от прямой линии. Давайте скажем, что мозг питает энергией все мыслительные процессы. И если мозг по какой-то причине не обеспечивает энергией мыслительный процесс, в котором возникла путаница, то положение можно исправить.
Кришнамурти: Вот именно. Когда энергия движется по прямой, наша реальность не содержит в себе противоречий. Эта энергия бесконечна, потому что не знает трения. Только вот вопрос: отличается ли она от энергии истины?
Бом: Да, отличается; и как мы однажды говорили, у этих двух видов энергии должен быть более глубокий общий источник.
Кришнамурти: Не уверен. Вы полагаете, что обе эти энергии берут начало из одного источника.
Бом: Я высказываю такое предположение. Но в данный момент мы говорим об энергии истины, которая может охватывать реальность и...
Кришнамурти: ...иначе не может быть.
Бом: Да, иначе быть не может, но угадывается какая-то связь: когда истина охватывает реальность, реальность движется по прямой. Так что эта связь, возможно, существует, по крайней мере, в одном направлении.
Кришнамурти: Верно, односторонняя связь, — истина любит реальность, реальность не любит истину.
Бом: Но как только эта связь установилась, реальность движется по прямой, не растрачивает энергии, не создает путаницы.
Кришнамурти: И тут приходит медитация. В обычном понимании медитация — это движение отсюда туда, с практикой и всем прочим. Движение от этого к тому.
Бом: Движение от одной реальности к другой.
Кришнамурти: Верно. В действительности медитация — это видение того, что есть. Но обычно под медитацией понимают движение от одной реальности к другой.
Озарение и истина. Пропасть между реальностью и истиной
Кришнамурти: Интересно было бы попытаться выяснить, существует ли такое действие, которое исходит не из процесса мысли, а непосредственно из истины, если можно так выразиться, — озарение, которое действует мгновенно. Мне хотелось бы этот вопрос исследовать.
Бом: Пожалуй, единственное действие, которое срабатывает мгновенно, — это видение ложного.
Кришнамурти: Да. Тут трудно подобрать пример. Озарение открыло мне смысл такого факта, как вера человека в Бога, — возьмем это как пример.
Бом: И в чем тогда суть вашего озарения?
Кришнамурти: Озарение выявило тот факт, что Бог — это мысленная проекция.
Бом: Да, и, следовательно, — заблуждение.
Кришнамурти: Я испытал озарение. Если бы у меня была вера в Бога, то она мгновенно исчезла бы. Таким образом, тут не процесс размышления, а видение истины.
Бом: Или заблуждения.
Кришнамурти: Или заблуждения. Это полное действие, и с заблуждением покончено. Не знаю, удается ли мне это ясно выразить: это целостное действие, в нем нет раскаяния или сожаления, ощущения личной выгоды или превосходства, в нем нет вообще никаких эмоций. Оно имеет качество завершенности, полноты. Таким качеством не обладает действие, рожденное мыслью, действие, вытекающее из анализа вопроса, существует ли Бог или Бога нет. Это действие всегда неполно.
Бом: Да, я понял. Тогда существует другое действие, при котором вы пользуетесь словами, пытаетесь осознать озарение. Допустим, вы обращаетесь к вашим слушателям. Какое это действие — полное или неполное? Вы говорите, что сделали открытие в отношение Бога. Другие люди все еще воспринимают его как факт, и, следовательно...
Кришнамурти: Но этот человек говорит, исходя из озарения.
Бом: Он говорит, исходя из озарения, но при этом он включает процесс времени.
Кришнамурти: Да, чтобы выразить нечто.
Бом: Чтобы что-то изменить. Давайте теперь это рассмотрим, чтобы стало яснее. Это действие исходит из озарения и оно выражает истину.
Кришнамурти: Да, оно всегда исходит из озарения.
Бом: И при этом вам, возможно, придется приводить в систему...
Кришнамурти: ...конечно, разумно обосновывать, что-то додумывать и так далее. А действие, обоснованное мыслью, отличается от действия озарения.
Бом: В чем, собственно, состоит различие, когда озарение передается посредством разумной мысли? Вернемся к вашему прозрению в отношении Бога: вам нужно передать его другим людям, вы должны выразить его достаточно обоснованно.
Кришнамурти: Да.
Бом: И, следовательно, не присутствует ли тут еще какое-то качество озарения, касающееся того, как его передать? Вы должны для этого найти какой-то разумно обоснованный способ. Следовательно, в самой попытке передать, в самой форме передачи должно присутствовать нечто от истины озарения. И в определенном значении это есть мысль.
Кришнамурти: Нет, когда озарение передают другому с помощью слов, такое действие будет неполным до тех пор, пока тот, кто передает, будет говорить о своем озарении.
Бом: Правильно. Таким образом, вы должны передать то, что даст кому-нибудь озарение.
Кришнамурти: Возможно ли дать озарение?
Бом: Не в буквальном смысле, но вы должны как-то выразить то, что, возможно, не поддается описанию.
Кришнамурти: Да. Это может случиться только тогда, когда вы сами уже расстались с верой в Бога.
Бом: Но нет гарантии, что это случится.
Кришнамурти: Нет, разумеется.
Бом: Это зависит от другого человека, от его готовности слушать.
Кришнамурти: И вот мы приходим к такому вопросу: существует ли невербальное мышление, мышление без слов? Не могло бы оно оказаться тем средством, которое передаст озарение?
Бом: Я готов допустить, что существует такой род мышления, который позволяет передать озарение. Озарение невербально, но мышление само по себе таковым не является. Существует мышление, в котором преобладает слово, но есть и другой вид мышления, в котором порядок устанавливается не словом, а озарением.
Кришнамурти: Является ли озарение продуктом мысли?
Бом: Нет, озарение проявляется через мысль, но оно никогда не может быть продуктом мысли.
Кришнамурти: Очевидно, нет.
Бом: Оно может действовать через мысль. Я хотел бы сказать, что та мысль, посредством которой действует озарение, имеет свой особый порядок, она отлична от всякой другой. Я хотел бы провести различие между этими двумя видами мысли. Вы привели однажды пример с барабаном, который вибрирует от внутренней пустоты. Я воспользуюсь этим сравнением, чтобы показать, что действие барабанной кожи подобно действию мысли. Верно?
Кришнамурти: Да. Но как озарение происходит? Если оно не является продуктом мысли, не является процессом, вызванным мыслью и всем прочим, то как оно возникает?
Бом: Не ясно, что вы имеете в виду.
Кришнамурти: Как возникает у меня прозрение, что Бог — проекция наших собственных желаний, образов и так далее? Я вижу ложность или истинность этого. Как это происходит?
Бом: Я себе не представляю, как вы могли бы это описать.
Кришнамурти: У меня есть внутреннее ощущение, что мысль не может проникнуть в ту сферу, где происходит озарение, где пребывает истина, хотя мысль действует в любой другой сфере. Но истина, ее сфера могут действовать посредством мысли.
Бом: Да.
Кришнамурти: В то же время в эту сферу мысль войти не может.
Бом: Это как будто ясно. Мы говорим, что мысль — это ответ памяти. И, кажется, ясно, что она не может быть необусловленной и свободной.
Кришнамурти: Я хотел бы, если возможно, рассмотреть вопрос: как происходит озарение? Если это не процесс мысли, то каково качество ума или качество наблюдения, в которое мысль не может проникнуть? И именно потому, что мысль не может проникнуть, вы переживаете озарение. Мы говорили, что озарение обладает полнотой. Оно не фрагментарно, как мысль. Значит, мысль не может вызвать озарение.
Бом: Мысль может информировать об озарении. Или она может сообщить какие-то сведения, важные на пути к озарению. Например, разговоры о религии и о чем-то еще, но в конечном итоге озарение зависит от чего-то, что не является мыслью.
Кришнамурти: Как же тогда озарение приходит? Не есть ли оно прекращение мысли?
Бом: Оно может рассматриваться как прекращение мысли.
Кришнамурти: Мысль знает, что она не может войти в это пространство. Иными словами, мысль — это мыслящий, наблюдающий, переживающий и все прочие; и мысль сама понимает, она сознает, что может функционировать лишь внутри своей сферы.
Бом: А не требуется ли для этого озарение? Чтобы мысль поняла, нужно озарение.
Кришнамурти: Вот именно. Сознает ли мысль, что должно быть озарение?
Бом: Не знаю, но я думаю, прежде чем мысль сможет что-либо осознать, необходимо озарение, интуитивное постижение природы мысли. Мне кажется, сама мысль не способна понять что-либо подобное.
Кришнамурти: Да.
Бом: Но мы говорили, что истина каким-то образом может действовать в мысли, в реальности.
Кришнамурти: Истина может действовать в сфере реального. А вот как ум человека видит истину? Это какой-то процесс?
Бом: Вы спрашиваете, существует ли процесс видения. Процесса нет. Процесс означал бы время.
Кришнамурти: Правильно.
Бом: Давайте рассмотрим такой вопрос. Есть озарение относительно природы мысли, видение того, что наблюдающий есть наблюдаемое и так далее.
Кришнамурти: Понятно.
Бом: И мысль как-то должна принять это озарение, нести его, откликнуться на него.
Кришнамурти: Или озарение так живо, так насыщено энергией, так полно жизненной силы, что оно заставляет мысль действовать.
Бом: Конечно, возникает необходимость действовать.
Кришнамурти: Да, необходимость.
Бом: Но, видите ли, озарение, вообще говоря, не обладает такой жизненной силой. Поэтому мысль каким-то непонятным образом его отвергает, так, по крайней мере, это выглядит.
Кришнамурти: У большинства людей бывает озарение, но привычка так сильна, что они его отвергают.
Бом: Я пытаюсь добраться до самой сути явления, пытаюсь понять, можем ли мы преодолеть эту привычку отвергать.
Кришнамурти: Преодолеть эту обусловленность, эту привычку отвергать, препятствующую озарению. У вас может быть озарение, но вы его отвергаете, ибо обусловленность слишком сильна. Так нередко бывает.
Бом: Слово «привычка» я смотрел в словаре. Оно определяется как «устойчивая установка ума». Это может показаться полезным качеством. Ум, определенным образом устойчиво фиксированный, сопротивляется изменениям. И мы снова и снова оказываемся перед вопросом: «Как нам сломать эту „очень устойчивую установку“?»
Кришнамурти: Не думаю, что вы можете ее сломать, что мысль способна сломать эту привычку.
Бом: Для этого нам требуется мощное озарение, которое непременно ее разрушит.
Кришнамурти: Итак, подведем итог: к человеку пришло понимание истины и реальности. Но ум его определенным образом сориентирован, он сформировал привычки в мире реальности и живет в них.
Бом: Он очень негибкий.
Кришнамурти: И вот, предположим, вы приходите и указываете мне на эту негибкость ума. Я улавливаю лишь проблеск того, о чем вы говорите, и это не мысль, я понял это.
Бом: Только проблеск.
Кришнамурти: Проблеск. Но обусловленность моего ума слишком сильна, и этот проблеск я отвергаю.
Бом: Я не делаю этого намеренно. Просто так случается.
Кришнамурти: Это случается потому, что вы помогли создать такой случай. Прежде всего, является ли проблеск достаточно сильным, чтобы разрушить обусловленность? Если он слабый, то все будет продолжаться. Может ли эта обусловленность прекратиться? Видите ли, мне нужно озарение, иначе я не смогу ее прекратить.
Бом: Мы, пожалуй, могли бы взглянуть на это так: обусловленность — это реальность, очень прочная реальность, именно такой мы в основном себе ее представляем.
Кришнамурти: Да.
Бом: Как мы сказали в предыдущей беседе, она действительно существует. Обычная реальность — это не только то, что я себе представляю, но в какой-то степени она соответствует действительности, действительному факту. В этом — доказательство ее реальности. И с первого взгляда эта обусловленность представляется такой же прочной, как всякая реальность, даже еще более прочной.
Кришнамурти: Гораздо более прочной. Может ли обусловленность быть устранена, может ли она прекратиться с помощью мышления?
Бом: Не может, потому что таково наше мышление.
Кришнамурти: Значит, мышление не прекратит обусловленности. Что же тогда может это сделать?
Бом: Мы снова вернулись назад. Мы видим, что это может сделать только истина, озарение.
Кришнамурти: Я думаю, что-то происходит. Вижу, что я обусловлен и отделяю себя от обусловленности, воспринимаю себя отдельно от нее. А вы приходите и говорите: «Нет, это не так, наблюдающий есть наблюдаемое». Если я смогу это увидеть, или у меня будет озарение, которое мне откроет, что наблюдающий есть наблюдаемое, то обусловленность начнет разрушаться.
Бом: Потому что она непрочная.
Кришнамурти: Осознание обусловленности прекращает ее. Истина перед нами тогда, когда существует понимание того, что наблюдающий есть наблюдаемое. В этом осознании, которое истинно, обусловленность исчезает. Как она исчезает? Что требуется для того, чтобы разрушить ее структуру?
Бом: Озарение, которое позволит увидеть ее ложность.
Кришнамурти: Но я могу интуитивно ощущать нечто как ложное, и все же продолжать следовать прежним путем, принимая ложное и живя в нем.
Бом: Да.
Кришнамурти: И вот, не знаю, смогу ли я это выразить. Мне нужно осуществить это в своей жизни. Я принял реальность как истину, я живу в ней, мои боги, мои привычки — все в ней. Вы приходите и говорите: «Посмотрите, истина отличается от реальности», и вы мне это объясняете. Как мне отбросить этот ужасный груз, как сокрушить эту ужасную обусловленность? Мне для этого нужна энергия. Приходит ли энергия, когда я вижу, что «наблюдающий есть наблюдаемое»? Как мы сказали, я вижу важность, разумность того, что обусловленность должна быть устранена, понимаю необходимость этого, понимаю, как обусловленность себя проявляет, мне понятны разделение, конфликт и все прочее, что она в себя включает. И вот, когда я сознаю, что наблюдающий есть наблюдаемое, приходит энергия совершенно иного рода. Все это я хочу постигнуть.
Бом: Да, тогда это уже не энергия реальности. Я лучше это вижу, когда говорю: «мыслящий есть мысль». Фактически это одно и то же.
Кришнамурти: Да, мыслящий есть мысль. И вот, отличается ли эта энергия от энергии обусловленности, от действия обусловленности и реальности? Не является ли эта энергия восприятием истины? У нее тогда совершенно иное качество.
Бом: Она, видимо, имеет качество свободы, она не связана обусловленностью.
Кришнамурти: Да. Теперь я хочу практически применить это к себе. Я вижу всю проблему, которую вы мне описали. У меня довольно хорошие способности, я могу аргументировать, объяснить ее и т.д., но энергия этого качества не приходит. И вот, движимый состраданием, пониманием и восприятием истины, вы хотите мне помочь получить эту энергию. Вы говорите: «Прошу тебя, пойми это». А я не могу этого понять, потому что вся моя жизнь проходит в сфере реальности. Вы живете в свете истины, а я — нет. Не существует никаких отношений между вами и мною. Я соглашаюсь с вашими словами, вижу их разумность, логичность, вижу их действенность, но не могу сломать своей обусловленности.
Как вы поможете — я с сомнением употребляю это слово — как можете вы мне помочь ее разрушить? Вам это будет трудно, потому что вы видите истину, а я — нет. Вы говорите: «Ради Бога, пойми это». Как вы поможете мне? Словами? Тогда мы вступаем в сферу, которая мне весьма хорошо знакома. Обычно так и происходит, — понимаете? Так что же делать? Что делать вам со мной, отказывающимся видеть то, что происходит? И вы подчеркиваете, что до тех пор, пока мы живем в мире реальности, будут продолжаться жестокие убийства, смерть — все, что в мире происходит. В этой сфере не может быть решения ни одной из наших проблем. Как вы мне это объясните? Я хочу понять, я страстно жажду выбраться из сферы реального.
Бом: Единственное, что возможно передать, — это интенсивность. Все другие факторы под этим углом зрения мы уже рассматривали.
Кришнамурти: Видите ли, то, что вы говорите, не имеет ни системы, ни метода, потому что и система и метод — часть обусловленности. Вы говорите нечто совершенно новое, неожиданное, что никогда мне даже и в голову не приходило. Вы появляетесь с полной корзиной, а я не знаю, как ее принять. Это всегда было проблемой — для пророков, для каждого...
Бом: Никому, похоже, не удалось достичь в этом реального успеха.
Кришнамурти: Никому. Отчасти это связано с нашим воспитанием, которое постоянно удерживает нас в сфере реального.
Бом: Каждый ждет, что ему укажут путь из этой сферы.
Кришнамурти: Вы говорите об энергии особого рода, совершенно отличной от энергии реальности. И вы говорите, что такая энергия все это уничтожит, но она будет использовать реальность.
Бом: Да, она будет действовать через реальность.
Кришнамурти: Для меня это всего лишь слова, потому что общество, воспитание, экономика, мои родители — все это здесь, в реальности. Все ученые работают здесь, все профессора, все экономисты — все они здесь. Вы говорите: «Посмотри», а я отказываюсь смотреть.
Бом: Я даже не отказываюсь, это как-то само получается, пожалуй, даже, бессознательно.
Кришнамурти: А не присутствует ли в этом обсуждении мышление, которое свободно от сферы реального, не связано с нею?
Бом: Можно спросить: не существует ли такое мышление, которое в каком-то смысле подобно ответу барабана на внутреннюю пустоту.
Кришнамурти: Хорошее сравнение. Барабан вибрирует, потому что он пуст.
Бом: Материальная вещь вибрирует на пустоту.
Кришнамурти: Материальная вещь вибрирует. Подождите, не является ли истина пустотой?
Бом: Реальность есть некоторая вещь, пожалуй, всякая вещь. Истина — не вещь. Она есть то, что выражено словом «nothing» в его глубоком значении — ничто, не-вещь. Таким образом, истина несубстанциональна, невещественна («no-thingness»).
Кришнамурти: Да, истина — не вещь, она — ничто.
Бом: Потому что если она — не реальность, то она ничто, не-вещь.
Кришнамурти: А следовательно, — пустота. Бытие пустотой — вы так однажды ее определили?
Бом: Слово «leisure» (незанятый) означает в своей основе «empty» (пустой). Английский корень слова «empty» означает свободный, незанятый.
Кришнамурти: Таким образом, вы мне говорите: «Ваш ум должен быть незанятым». Он не должен быть занят реальным.
Бом: Да, понятно.
Кришнамурти: Так что ум должен быть пустым, в нем не должно быть ни одной из вещей, которые накапливаются реальностью, мыслью, — ни одной вещи. Это означает пустоту.
Бом: Пожалуй, единственное действие, которое срабатывает мгновенно, — это видение ложного.
Кришнамурти: Да. Тут трудно подобрать пример. Озарение открыло мне смысл такого факта, как вера человека в Бога, — возьмем это как пример.
Бом: И в чем тогда суть вашего озарения?
Кришнамурти: Озарение выявило тот факт, что Бог — это мысленная проекция.
Бом: Да, и, следовательно, — заблуждение.
Кришнамурти: Я испытал озарение. Если бы у меня была вера в Бога, то она мгновенно исчезла бы. Таким образом, тут не процесс размышления, а видение истины.
Бом: Или заблуждения.
Кришнамурти: Или заблуждения. Это полное действие, и с заблуждением покончено. Не знаю, удается ли мне это ясно выразить: это целостное действие, в нем нет раскаяния или сожаления, ощущения личной выгоды или превосходства, в нем нет вообще никаких эмоций. Оно имеет качество завершенности, полноты. Таким качеством не обладает действие, рожденное мыслью, действие, вытекающее из анализа вопроса, существует ли Бог или Бога нет. Это действие всегда неполно.
Бом: Да, я понял. Тогда существует другое действие, при котором вы пользуетесь словами, пытаетесь осознать озарение. Допустим, вы обращаетесь к вашим слушателям. Какое это действие — полное или неполное? Вы говорите, что сделали открытие в отношение Бога. Другие люди все еще воспринимают его как факт, и, следовательно...
Кришнамурти: Но этот человек говорит, исходя из озарения.
Бом: Он говорит, исходя из озарения, но при этом он включает процесс времени.
Кришнамурти: Да, чтобы выразить нечто.
Бом: Чтобы что-то изменить. Давайте теперь это рассмотрим, чтобы стало яснее. Это действие исходит из озарения и оно выражает истину.
Кришнамурти: Да, оно всегда исходит из озарения.
Бом: И при этом вам, возможно, придется приводить в систему...
Кришнамурти: ...конечно, разумно обосновывать, что-то додумывать и так далее. А действие, обоснованное мыслью, отличается от действия озарения.
Бом: В чем, собственно, состоит различие, когда озарение передается посредством разумной мысли? Вернемся к вашему прозрению в отношении Бога: вам нужно передать его другим людям, вы должны выразить его достаточно обоснованно.
Кришнамурти: Да.
Бом: И, следовательно, не присутствует ли тут еще какое-то качество озарения, касающееся того, как его передать? Вы должны для этого найти какой-то разумно обоснованный способ. Следовательно, в самой попытке передать, в самой форме передачи должно присутствовать нечто от истины озарения. И в определенном значении это есть мысль.
Кришнамурти: Нет, когда озарение передают другому с помощью слов, такое действие будет неполным до тех пор, пока тот, кто передает, будет говорить о своем озарении.
Бом: Правильно. Таким образом, вы должны передать то, что даст кому-нибудь озарение.
Кришнамурти: Возможно ли дать озарение?
Бом: Не в буквальном смысле, но вы должны как-то выразить то, что, возможно, не поддается описанию.
Кришнамурти: Да. Это может случиться только тогда, когда вы сами уже расстались с верой в Бога.
Бом: Но нет гарантии, что это случится.
Кришнамурти: Нет, разумеется.
Бом: Это зависит от другого человека, от его готовности слушать.
Кришнамурти: И вот мы приходим к такому вопросу: существует ли невербальное мышление, мышление без слов? Не могло бы оно оказаться тем средством, которое передаст озарение?
Бом: Я готов допустить, что существует такой род мышления, который позволяет передать озарение. Озарение невербально, но мышление само по себе таковым не является. Существует мышление, в котором преобладает слово, но есть и другой вид мышления, в котором порядок устанавливается не словом, а озарением.
Кришнамурти: Является ли озарение продуктом мысли?
Бом: Нет, озарение проявляется через мысль, но оно никогда не может быть продуктом мысли.
Кришнамурти: Очевидно, нет.
Бом: Оно может действовать через мысль. Я хотел бы сказать, что та мысль, посредством которой действует озарение, имеет свой особый порядок, она отлична от всякой другой. Я хотел бы провести различие между этими двумя видами мысли. Вы привели однажды пример с барабаном, который вибрирует от внутренней пустоты. Я воспользуюсь этим сравнением, чтобы показать, что действие барабанной кожи подобно действию мысли. Верно?
Кришнамурти: Да. Но как озарение происходит? Если оно не является продуктом мысли, не является процессом, вызванным мыслью и всем прочим, то как оно возникает?
Бом: Не ясно, что вы имеете в виду.
Кришнамурти: Как возникает у меня прозрение, что Бог — проекция наших собственных желаний, образов и так далее? Я вижу ложность или истинность этого. Как это происходит?
Бом: Я себе не представляю, как вы могли бы это описать.
Кришнамурти: У меня есть внутреннее ощущение, что мысль не может проникнуть в ту сферу, где происходит озарение, где пребывает истина, хотя мысль действует в любой другой сфере. Но истина, ее сфера могут действовать посредством мысли.
Бом: Да.
Кришнамурти: В то же время в эту сферу мысль войти не может.
Бом: Это как будто ясно. Мы говорим, что мысль — это ответ памяти. И, кажется, ясно, что она не может быть необусловленной и свободной.
Кришнамурти: Я хотел бы, если возможно, рассмотреть вопрос: как происходит озарение? Если это не процесс мысли, то каково качество ума или качество наблюдения, в которое мысль не может проникнуть? И именно потому, что мысль не может проникнуть, вы переживаете озарение. Мы говорили, что озарение обладает полнотой. Оно не фрагментарно, как мысль. Значит, мысль не может вызвать озарение.
Бом: Мысль может информировать об озарении. Или она может сообщить какие-то сведения, важные на пути к озарению. Например, разговоры о религии и о чем-то еще, но в конечном итоге озарение зависит от чего-то, что не является мыслью.
Кришнамурти: Как же тогда озарение приходит? Не есть ли оно прекращение мысли?
Бом: Оно может рассматриваться как прекращение мысли.
Кришнамурти: Мысль знает, что она не может войти в это пространство. Иными словами, мысль — это мыслящий, наблюдающий, переживающий и все прочие; и мысль сама понимает, она сознает, что может функционировать лишь внутри своей сферы.
Бом: А не требуется ли для этого озарение? Чтобы мысль поняла, нужно озарение.
Кришнамурти: Вот именно. Сознает ли мысль, что должно быть озарение?
Бом: Не знаю, но я думаю, прежде чем мысль сможет что-либо осознать, необходимо озарение, интуитивное постижение природы мысли. Мне кажется, сама мысль не способна понять что-либо подобное.
Кришнамурти: Да.
Бом: Но мы говорили, что истина каким-то образом может действовать в мысли, в реальности.
Кришнамурти: Истина может действовать в сфере реального. А вот как ум человека видит истину? Это какой-то процесс?
Бом: Вы спрашиваете, существует ли процесс видения. Процесса нет. Процесс означал бы время.
Кришнамурти: Правильно.
Бом: Давайте рассмотрим такой вопрос. Есть озарение относительно природы мысли, видение того, что наблюдающий есть наблюдаемое и так далее.
Кришнамурти: Понятно.
Бом: И мысль как-то должна принять это озарение, нести его, откликнуться на него.
Кришнамурти: Или озарение так живо, так насыщено энергией, так полно жизненной силы, что оно заставляет мысль действовать.
Бом: Конечно, возникает необходимость действовать.
Кришнамурти: Да, необходимость.
Бом: Но, видите ли, озарение, вообще говоря, не обладает такой жизненной силой. Поэтому мысль каким-то непонятным образом его отвергает, так, по крайней мере, это выглядит.
Кришнамурти: У большинства людей бывает озарение, но привычка так сильна, что они его отвергают.
Бом: Я пытаюсь добраться до самой сути явления, пытаюсь понять, можем ли мы преодолеть эту привычку отвергать.
Кришнамурти: Преодолеть эту обусловленность, эту привычку отвергать, препятствующую озарению. У вас может быть озарение, но вы его отвергаете, ибо обусловленность слишком сильна. Так нередко бывает.
Бом: Слово «привычка» я смотрел в словаре. Оно определяется как «устойчивая установка ума». Это может показаться полезным качеством. Ум, определенным образом устойчиво фиксированный, сопротивляется изменениям. И мы снова и снова оказываемся перед вопросом: «Как нам сломать эту „очень устойчивую установку“?»
Кришнамурти: Не думаю, что вы можете ее сломать, что мысль способна сломать эту привычку.
Бом: Для этого нам требуется мощное озарение, которое непременно ее разрушит.
Кришнамурти: Итак, подведем итог: к человеку пришло понимание истины и реальности. Но ум его определенным образом сориентирован, он сформировал привычки в мире реальности и живет в них.
Бом: Он очень негибкий.
Кришнамурти: И вот, предположим, вы приходите и указываете мне на эту негибкость ума. Я улавливаю лишь проблеск того, о чем вы говорите, и это не мысль, я понял это.
Бом: Только проблеск.
Кришнамурти: Проблеск. Но обусловленность моего ума слишком сильна, и этот проблеск я отвергаю.
Бом: Я не делаю этого намеренно. Просто так случается.
Кришнамурти: Это случается потому, что вы помогли создать такой случай. Прежде всего, является ли проблеск достаточно сильным, чтобы разрушить обусловленность? Если он слабый, то все будет продолжаться. Может ли эта обусловленность прекратиться? Видите ли, мне нужно озарение, иначе я не смогу ее прекратить.
Бом: Мы, пожалуй, могли бы взглянуть на это так: обусловленность — это реальность, очень прочная реальность, именно такой мы в основном себе ее представляем.
Кришнамурти: Да.
Бом: Как мы сказали в предыдущей беседе, она действительно существует. Обычная реальность — это не только то, что я себе представляю, но в какой-то степени она соответствует действительности, действительному факту. В этом — доказательство ее реальности. И с первого взгляда эта обусловленность представляется такой же прочной, как всякая реальность, даже еще более прочной.
Кришнамурти: Гораздо более прочной. Может ли обусловленность быть устранена, может ли она прекратиться с помощью мышления?
Бом: Не может, потому что таково наше мышление.
Кришнамурти: Значит, мышление не прекратит обусловленности. Что же тогда может это сделать?
Бом: Мы снова вернулись назад. Мы видим, что это может сделать только истина, озарение.
Кришнамурти: Я думаю, что-то происходит. Вижу, что я обусловлен и отделяю себя от обусловленности, воспринимаю себя отдельно от нее. А вы приходите и говорите: «Нет, это не так, наблюдающий есть наблюдаемое». Если я смогу это увидеть, или у меня будет озарение, которое мне откроет, что наблюдающий есть наблюдаемое, то обусловленность начнет разрушаться.
Бом: Потому что она непрочная.
Кришнамурти: Осознание обусловленности прекращает ее. Истина перед нами тогда, когда существует понимание того, что наблюдающий есть наблюдаемое. В этом осознании, которое истинно, обусловленность исчезает. Как она исчезает? Что требуется для того, чтобы разрушить ее структуру?
Бом: Озарение, которое позволит увидеть ее ложность.
Кришнамурти: Но я могу интуитивно ощущать нечто как ложное, и все же продолжать следовать прежним путем, принимая ложное и живя в нем.
Бом: Да.
Кришнамурти: И вот, не знаю, смогу ли я это выразить. Мне нужно осуществить это в своей жизни. Я принял реальность как истину, я живу в ней, мои боги, мои привычки — все в ней. Вы приходите и говорите: «Посмотрите, истина отличается от реальности», и вы мне это объясняете. Как мне отбросить этот ужасный груз, как сокрушить эту ужасную обусловленность? Мне для этого нужна энергия. Приходит ли энергия, когда я вижу, что «наблюдающий есть наблюдаемое»? Как мы сказали, я вижу важность, разумность того, что обусловленность должна быть устранена, понимаю необходимость этого, понимаю, как обусловленность себя проявляет, мне понятны разделение, конфликт и все прочее, что она в себя включает. И вот, когда я сознаю, что наблюдающий есть наблюдаемое, приходит энергия совершенно иного рода. Все это я хочу постигнуть.
Бом: Да, тогда это уже не энергия реальности. Я лучше это вижу, когда говорю: «мыслящий есть мысль». Фактически это одно и то же.
Кришнамурти: Да, мыслящий есть мысль. И вот, отличается ли эта энергия от энергии обусловленности, от действия обусловленности и реальности? Не является ли эта энергия восприятием истины? У нее тогда совершенно иное качество.
Бом: Она, видимо, имеет качество свободы, она не связана обусловленностью.
Кришнамурти: Да. Теперь я хочу практически применить это к себе. Я вижу всю проблему, которую вы мне описали. У меня довольно хорошие способности, я могу аргументировать, объяснить ее и т.д., но энергия этого качества не приходит. И вот, движимый состраданием, пониманием и восприятием истины, вы хотите мне помочь получить эту энергию. Вы говорите: «Прошу тебя, пойми это». А я не могу этого понять, потому что вся моя жизнь проходит в сфере реальности. Вы живете в свете истины, а я — нет. Не существует никаких отношений между вами и мною. Я соглашаюсь с вашими словами, вижу их разумность, логичность, вижу их действенность, но не могу сломать своей обусловленности.
Как вы поможете — я с сомнением употребляю это слово — как можете вы мне помочь ее разрушить? Вам это будет трудно, потому что вы видите истину, а я — нет. Вы говорите: «Ради Бога, пойми это». Как вы поможете мне? Словами? Тогда мы вступаем в сферу, которая мне весьма хорошо знакома. Обычно так и происходит, — понимаете? Так что же делать? Что делать вам со мной, отказывающимся видеть то, что происходит? И вы подчеркиваете, что до тех пор, пока мы живем в мире реальности, будут продолжаться жестокие убийства, смерть — все, что в мире происходит. В этой сфере не может быть решения ни одной из наших проблем. Как вы мне это объясните? Я хочу понять, я страстно жажду выбраться из сферы реального.
Бом: Единственное, что возможно передать, — это интенсивность. Все другие факторы под этим углом зрения мы уже рассматривали.
Кришнамурти: Видите ли, то, что вы говорите, не имеет ни системы, ни метода, потому что и система и метод — часть обусловленности. Вы говорите нечто совершенно новое, неожиданное, что никогда мне даже и в голову не приходило. Вы появляетесь с полной корзиной, а я не знаю, как ее принять. Это всегда было проблемой — для пророков, для каждого...
Бом: Никому, похоже, не удалось достичь в этом реального успеха.
Кришнамурти: Никому. Отчасти это связано с нашим воспитанием, которое постоянно удерживает нас в сфере реального.
Бом: Каждый ждет, что ему укажут путь из этой сферы.
Кришнамурти: Вы говорите об энергии особого рода, совершенно отличной от энергии реальности. И вы говорите, что такая энергия все это уничтожит, но она будет использовать реальность.
Бом: Да, она будет действовать через реальность.
Кришнамурти: Для меня это всего лишь слова, потому что общество, воспитание, экономика, мои родители — все это здесь, в реальности. Все ученые работают здесь, все профессора, все экономисты — все они здесь. Вы говорите: «Посмотри», а я отказываюсь смотреть.
Бом: Я даже не отказываюсь, это как-то само получается, пожалуй, даже, бессознательно.
Кришнамурти: А не присутствует ли в этом обсуждении мышление, которое свободно от сферы реального, не связано с нею?
Бом: Можно спросить: не существует ли такое мышление, которое в каком-то смысле подобно ответу барабана на внутреннюю пустоту.
Кришнамурти: Хорошее сравнение. Барабан вибрирует, потому что он пуст.
Бом: Материальная вещь вибрирует на пустоту.
Кришнамурти: Материальная вещь вибрирует. Подождите, не является ли истина пустотой?
Бом: Реальность есть некоторая вещь, пожалуй, всякая вещь. Истина — не вещь. Она есть то, что выражено словом «nothing» в его глубоком значении — ничто, не-вещь. Таким образом, истина несубстанциональна, невещественна («no-thingness»).
Кришнамурти: Да, истина — не вещь, она — ничто.
Бом: Потому что если она — не реальность, то она ничто, не-вещь.
Кришнамурти: А следовательно, — пустота. Бытие пустотой — вы так однажды ее определили?
Бом: Слово «leisure» (незанятый) означает в своей основе «empty» (пустой). Английский корень слова «empty» означает свободный, незанятый.
Кришнамурти: Таким образом, вы мне говорите: «Ваш ум должен быть незанятым». Он не должен быть занят реальным.
Бом: Да, понятно.
Кришнамурти: Так что ум должен быть пустым, в нем не должно быть ни одной из вещей, которые накапливаются реальностью, мыслью, — ни одной вещи. Это означает пустоту.