Страница:
— Хватит, я наслушался вас до отвала, — глухо проговорил Максен.
— Возможно, но я еще не закончила.
— Нет закончили.
Схватив ее за руку, рыцарь подтолкнул саксонку к креслу и силой усадил в него.
— Если вы поднимитесь или скажете хоть еще слово, то горько пожалеете об этом.
Она, войдя в раж, вскочила с кресла: норманн толкнул ее на сиденье и, положив руку на плечо, пригвоздил саксонку к месту.
— Подумайте об этом, Райна.
Он наклонился к ней так, что оказался носом к носу:
— Подумайте!
Вскоре гнев, бушевавший в ее душе, затих, словно огонь, погашенный порывом урагана, и девушка как-то обмякла. Ей хотелось плакать. Может, со слезами уйдут обида и гнев? Но… не заплакала.
Она смотрела, как рыцарь, подойдя к факелу, погасил его и лег в постель. Она осталась сидеть, молча глядя в темноту и обреченно дожидаясь рассвета.
Со смотровой площадки замка, расположенной на верху стены, столпившиеся во дворе саксы показались Райне темным островком. Не было у них вождя. Некому было ободрить людей, обреченных на смерть. Надежды нет. Рыцари, окружившие смертников, полны решимости. До ночи все саксы будут умерщвлены. Одно утешение — после своей смерти они избавятся от норманнского владычества.
Сухими от скорби глазами она взглянула на виселицы и отвернулась. Какая жестокость в том, что ее заставили стоять на высокой площадке, у всех на виду, рядом с палачом, и смотреть на казнь. В эти минуты она особенно остро осознала, как непростительно ошиблась в Максене. В этом человеке не осталось ни капли жалости. Хозяин замка стал говорить:
— Битва при Гастингсе закончилась полным поражением саксов. Король Вильгельм стал монархом. А вы бросили свои семьи, очаги, нивы. Вы польстились на несбыточные обещания. Эдвин Харволфсон ради своих целей, не задумываясь, пожертвует вашими жизнями. За эти два года вы убили немало норманнов…
Внизу послышался гневный ропот.
— Я предлагаю вам нечто другое, — продолжал Лендери.
Шагнув вперед, Этель поднял кулак и потряс им:
— Что ты можешь нам предложить, норманнский дьявол? Пляску смерти на виселице?
— Жить или умереть — это зависит от вас, — продолжал Максен.
Хорошо ли она расслышала? Может, что-то не поняла, или Пендери просто играет словами?
— Если вы пойдете за Эдвином, — говорил рыцарь, — ваша участь решена. Если дадите слово, что опять построите дома, вернетесь к сохе и плугу, я сохраню вам жизнь.
В толпе пленных прокатился недоверчивый гул. Райна попыталась понять Максена, старалась заглянуть в его глаза и прочитать в них ответ, но Пендери не поворачивал головы, стоял к ней в профиль.
— Но сначала, — опять заговорил он, и люди внизу замолчали, — те, кто согласны жить со мной в мире, должны это доказать. Нужно воздвигнуть стены, — рыцарь махнул рукой в сторону незаконченного каменного сооружения, опоясывающего внутренний двор.
— Сподвижники Эдвина пусть останутся на месте, — распорядился рыцарь, а те, кто хочет жить под моей защитой, — отойдите налево.
Видя нерешительность саксов, он добавил:
— Делайте выбор.
Но они топтались на месте, глядя то на болтающиеся петли виселицы, то на хозяина замка. Но несколько саксов, опустив головы, вышли из толпы и пошли в левую сторону. Им пытались загородить дорогу, бросали гневные упреки в лицо, но они не остановились.
Глядя на них, Райна молила Бога, чтобы он вразумил ее соплеменников. Словно вняв ее молитве, женщины и некоторые мужчины отошли в левую сторону двора. Несгибаемых сторонников Эдвина, среди которых был Этель, осталось лишь пять.
Знаком приказав рыцарям увести бунтовщиков, Максен повернулся к ней.
— Не понимаю, — сказала она, — почему вы это сделали?
— Уверяю, вы тут ни при чем, — твердо ответил Пендери и, обойдя ее, собрался уйти.
Но для чего и для кого он это сделал?
— А остальные? — бросила она ему вдогонку. — Что будет с ними?
Максен остановился, но не повернулся к ней:
— Они сделали свой выбор.
В напряженной позе норманна, в его неподвижности, крепко сжатых кулаках, глухом голосе — во всем была одновременно злоба и боль.
— Они люди Эдвина, и поступить с ними следует подобающим образом.
С этими словами он ушел.
Спасибо ему, что пощадил пленников! Спасибо за милосердие — хоть оно и небезгранично. Пятеро саксов станут жертвами его мести. Но когда это произойдет? Почему Максен не отправил их на виселицу, а решил выждать?
Утром Райна проснулась от прикосновения его пальцев к своей лодыжке: рыцарь снимал железное кольцо. Он объяснил, что узница пойдет с ним на смотровую площадку, чтобы собственными глазами видеть то, что произойдет. Во время этой долгой прогулки он и словом не обмолвился о своих истинных намерениях, и она ожидала самого худшего.
В ней опять вспыхнул гнев: как мог Максен обречь ее на такую невыносимую боль? Зачем велел поставить все эти виселицы, если не собирался казнить пленных?
Внутренний голос шептал ей, что она еще не все понимает в происходящем, не во всем разобралась. Кто же даст ей ответы на все эти вопросы?
Подобрав юбки, она поспешила вниз, во внутренний двор, краем уха уловив, как одна саксонка обзывала ее последними словами, но она не стала слушать. Что самое удивительное, никто не попытался ее задержать. Рыцари расступились и лишь провожали девушку любопытными взглядами.
Глава 11
Глава 12
— Возможно, но я еще не закончила.
— Нет закончили.
Схватив ее за руку, рыцарь подтолкнул саксонку к креслу и силой усадил в него.
— Если вы поднимитесь или скажете хоть еще слово, то горько пожалеете об этом.
Она, войдя в раж, вскочила с кресла: норманн толкнул ее на сиденье и, положив руку на плечо, пригвоздил саксонку к месту.
— Подумайте об этом, Райна.
Он наклонился к ней так, что оказался носом к носу:
— Подумайте!
Вскоре гнев, бушевавший в ее душе, затих, словно огонь, погашенный порывом урагана, и девушка как-то обмякла. Ей хотелось плакать. Может, со слезами уйдут обида и гнев? Но… не заплакала.
Она смотрела, как рыцарь, подойдя к факелу, погасил его и лег в постель. Она осталась сидеть, молча глядя в темноту и обреченно дожидаясь рассвета.
Со смотровой площадки замка, расположенной на верху стены, столпившиеся во дворе саксы показались Райне темным островком. Не было у них вождя. Некому было ободрить людей, обреченных на смерть. Надежды нет. Рыцари, окружившие смертников, полны решимости. До ночи все саксы будут умерщвлены. Одно утешение — после своей смерти они избавятся от норманнского владычества.
Сухими от скорби глазами она взглянула на виселицы и отвернулась. Какая жестокость в том, что ее заставили стоять на высокой площадке, у всех на виду, рядом с палачом, и смотреть на казнь. В эти минуты она особенно остро осознала, как непростительно ошиблась в Максене. В этом человеке не осталось ни капли жалости. Хозяин замка стал говорить:
— Битва при Гастингсе закончилась полным поражением саксов. Король Вильгельм стал монархом. А вы бросили свои семьи, очаги, нивы. Вы польстились на несбыточные обещания. Эдвин Харволфсон ради своих целей, не задумываясь, пожертвует вашими жизнями. За эти два года вы убили немало норманнов…
Внизу послышался гневный ропот.
— Я предлагаю вам нечто другое, — продолжал Лендери.
Шагнув вперед, Этель поднял кулак и потряс им:
— Что ты можешь нам предложить, норманнский дьявол? Пляску смерти на виселице?
— Жить или умереть — это зависит от вас, — продолжал Максен.
Хорошо ли она расслышала? Может, что-то не поняла, или Пендери просто играет словами?
— Если вы пойдете за Эдвином, — говорил рыцарь, — ваша участь решена. Если дадите слово, что опять построите дома, вернетесь к сохе и плугу, я сохраню вам жизнь.
В толпе пленных прокатился недоверчивый гул. Райна попыталась понять Максена, старалась заглянуть в его глаза и прочитать в них ответ, но Пендери не поворачивал головы, стоял к ней в профиль.
— Но сначала, — опять заговорил он, и люди внизу замолчали, — те, кто согласны жить со мной в мире, должны это доказать. Нужно воздвигнуть стены, — рыцарь махнул рукой в сторону незаконченного каменного сооружения, опоясывающего внутренний двор.
— Сподвижники Эдвина пусть останутся на месте, — распорядился рыцарь, а те, кто хочет жить под моей защитой, — отойдите налево.
Видя нерешительность саксов, он добавил:
— Делайте выбор.
Но они топтались на месте, глядя то на болтающиеся петли виселицы, то на хозяина замка. Но несколько саксов, опустив головы, вышли из толпы и пошли в левую сторону. Им пытались загородить дорогу, бросали гневные упреки в лицо, но они не остановились.
Глядя на них, Райна молила Бога, чтобы он вразумил ее соплеменников. Словно вняв ее молитве, женщины и некоторые мужчины отошли в левую сторону двора. Несгибаемых сторонников Эдвина, среди которых был Этель, осталось лишь пять.
Знаком приказав рыцарям увести бунтовщиков, Максен повернулся к ней.
— Не понимаю, — сказала она, — почему вы это сделали?
— Уверяю, вы тут ни при чем, — твердо ответил Пендери и, обойдя ее, собрался уйти.
Но для чего и для кого он это сделал?
— А остальные? — бросила она ему вдогонку. — Что будет с ними?
Максен остановился, но не повернулся к ней:
— Они сделали свой выбор.
В напряженной позе норманна, в его неподвижности, крепко сжатых кулаках, глухом голосе — во всем была одновременно злоба и боль.
— Они люди Эдвина, и поступить с ними следует подобающим образом.
С этими словами он ушел.
Спасибо ему, что пощадил пленников! Спасибо за милосердие — хоть оно и небезгранично. Пятеро саксов станут жертвами его мести. Но когда это произойдет? Почему Максен не отправил их на виселицу, а решил выждать?
Утром Райна проснулась от прикосновения его пальцев к своей лодыжке: рыцарь снимал железное кольцо. Он объяснил, что узница пойдет с ним на смотровую площадку, чтобы собственными глазами видеть то, что произойдет. Во время этой долгой прогулки он и словом не обмолвился о своих истинных намерениях, и она ожидала самого худшего.
В ней опять вспыхнул гнев: как мог Максен обречь ее на такую невыносимую боль? Зачем велел поставить все эти виселицы, если не собирался казнить пленных?
Внутренний голос шептал ей, что она еще не все понимает в происходящем, не во всем разобралась. Кто же даст ей ответы на все эти вопросы?
Подобрав юбки, она поспешила вниз, во внутренний двор, краем уха уловив, как одна саксонка обзывала ее последними словами, но она не стала слушать. Что самое удивительное, никто не попытался ее задержать. Рыцари расступились и лишь провожали девушку любопытными взглядами.
Глава 11
Войдя в дом, Райна сразу же увидела Максена, стоявшего за столом, уставленным яствами и напитками. Он опустил голову и уперся руками в столешницу. Здесь собрались почти все рыцари. Управляющий горячо спорил с хозяином замка, но о чем шла речь, девушка не стала вникать.
Забыв о том, кто она, забыв о правилах приличия, Райна приблизилась к нему, и тут рыцарь обратил на нее внимание. Он выпрямился, прищурился, словно прикидывая, с какой целью она явилась. А Райна и сама не знала, что она будет делать в следующую минуту.
Схватив край скатерти, саксонка дернула ее и начала метать кубки, чаши, тарелки и книги. Одно такое «ядро» угодило сэру Анселю в висок. Поднялся негодующий шум, но никто Райну и пальцем не тронул. Все еще держа скатерть рукой и дрожа от гнева, девушка смотрела в холодные глаза Максена.
— Вы гнусный подлец!
Он снова уперся руками в стол.
— Да ну? — говорил он спокойно, будто выходка совершенно его не рассердила.
Но в глазах Пендери кипел гнев, и узница поняла, что совершила страшную ошибку, бросив ему вызов. Страх повелевал ей убежать, а гнев советовал остаться. Гнев пересилил. Она отбросила скатерть, шагнула к столу и, резко вскинув руку, хотела дать ему пощечину.
Максен перехвалил ее руку:
— Хватит и одной пощечины! — твердо произнес он, глядя на ее забинтованную руку, на пламеневшее лицо.
«Ах да, я уже два раза угощала его оплеухами. Один раз в гневе, второй — чтобы разбудить или привести в чувство, а сейчас — снова в гневе».
— Мне лучше знать. И ваше разрешение не требуется, — дерзко ответила она и вскинула подбородок.
Рыцарь поднял брови:
— Потребуется!
Максен взглянул на рыцарей и приказал им и управляющему замком удалиться.
Те, уходя, громко смеялись и отпускали в ее адрес грубые, неприличные шутки.
— Такого я не ожидал, — оставшись наедине с девушкой, сказал норманн.
Она смело выдержала его взгляд:
— А чего вы ожидали? Что я кинусь вам в ноги? Обниму вас, буду молиться за вас?
Он держал ее за руку, которую она безуспешно пыталась вырвать. Рыцарь держал ее крепко и не собирался отпускать.
— Я думал, вы будете мне благодарны, — сурово проговорил он, сильнее сжимая ее руку.
— Благодарна? Вы убедили меня, что намерены повесить саксов, а на самом деле помиловали их.
— А вы хотели, чтобы я их повесил?
Девушка растерянно захлопала ресницами, будто только что проснулась:
— Нет, конечно, но зачем вы выставляли напоказ свою жестокость? Ведь могли бы сказать мне о своих истинных намерениях?
Пендери во время этой гневной тирады думал о том, как просто можно было успокоить и ее, и себя, объяснив, что это вовсе не жестокость, а желание окончательно убедиться, знает она или нет убийцу Томаса. Теперь он верил ей, ибо Райна не сломилась, даже зная о неумолимой гибели соплеменников, над головами которых болтались зловещие петли виселиц.
Пусть саксонка считает его жестоким. Ведь на самом деле он таков. Это поможет ему укротить непокорную девицу.
— Вам об этом сказали, — заметил рыцарь, — но туманно.
В глазах саксонки загорелись огоньки настоящего бешенства. Странно, но в ее гневе было что-то притягательное, вовсе не пробуждавшее желание лечь с ней в постель.
— Хотя я и пыталась возненавидеть Томаса за то, кем он был и что сделал, — со злостью проговорила девушка, — но мне это не удалось. Но вы… Мне даже не надо пытаться.
Наверное, впервые за несколько лет Максен по-настоящему удивился:
— Вы же сказали, что не питаете ко мне ненависти, Райна.
— Я солгала.
Хозяин замка пожал плечами:
— Тогда я по крайней мере в одном нахожу утешение.
— В чем же?
Он наклонился над ней и наблюдал, как его дыхание шевелит завитки волос на ее лбу:
— В том, что вы отказали Томасу.
Девушка нахмурилась.
— Вы хотите меня, — продолжал рыцарь. — Ненавидите, но и страстно желаете.
У девушки перехватило дыхание:
— У вас наваждение, как и у вашего брата!
— Я помню поцелуй, которому вы не противились, хотя и приказали себе держаться до последнего. Вы хотели этого так же сильно, как и я.
Он помнил этот невинный поцелуй. Краска заливала ее лицо, но это уже не был гнев:
— Вы замечтались…
— Мне следует это доказать?
Девушка вскинула голову.
— Попытайтесь, могущественный норманн и узнаете правду.
Хотя Пендери прекрасно понимал, что эти слова вырвались в гневе и вовсе не означают приглашения к действию, он принял вызов.
Схватив ее, он без видимых усилий поднял девушку и, усадив на край стола, поставил колено между ее ног.
— Что вы делаете? — воскликнула Райна отпрянув.
— Ищу правду, — усмехнулся рыцарь и, напирая ладонью на затылок, прижал ее к себе. Он испытал такую бурю ощущений, какую никогда не испытывал. Похоже, Райна чувствовала то же самое. Она размякла и приоткрыла губы, словно призывая оценить их сладость.
Выгнув спину, саксонка провела рукой по шее мужчины и запустила пальцы в его темные волосы. Ей нравилось чувствовать тело этого человека, и, застонав, она прижалась к нему, языком пробуя его губы. У нее не было опыта в любовных делах. Райна просто отдала себя во власть зарождающейся страсти.
Не имея нужды держать ее, мужчина добрался до ее бедер, икр и начал поднимать подол платья. Вытащив его из-под девушки, он, коснувшись шерстяной рубашки, впился губами в ее губы. Максен сунул руку под рубашку и коснулся ее обнаженных ног.
Сердце Райны гулко застучало в груди, и она в истоме провела языком по его губам, ощутив терпкий вкус вина. Но не винные пары заставили саксонку отпрянуть — это рыцарь отыскал нежный бугорок.
Запрокинув голову, целиком отдаваясь во власть ласкающих пальцев, Райна стонала от избытка чувств. Такого ей еще не приходилось испытывать.
— Еще, — умоляла она.
— Как именно «еще»? — глухим, изменившимся до неузнаваемости голосом спросил норманн.
«Столько, сколько нужно, чтобы покончить с этой болью», — хотелось ей крикнуть, но слов не было, только прерывающееся дыхание и стоны. В ответ она подалась вперед, навстречу его пальцам.
Он колебался — и это было заметно по его лицу. Кто же в нем возьмет верх — бывший обитатель монастыря или кровожадный воин Гастингса?
Затаив дыхание, Райна наблюдала за ним и в какой-то миг почувствовала, что победу одерживает служитель Господа.
— Сегодня или завтра, послезавтра или на следующей неделе, а я возьму то, что принадлежит мне, — буркнул норманн, — но к насилию я не прибегну.
С этими словами он надел рубашку. Спору нет, он прав! Ведь она, ее тело страстно желали его. И рыцарь говорил то, что испытывала Райна. Для себя она решила, что отдастся ему добровольно, без принуждения.
Побагровев от стыда, девушка села на столе и опустила юбки пониже. Опасаясь, что промедление будет стоить ей недешево, она встала, намереваясь уйти.
— Райна! — удержал он ее.
— Да!
— Вы будете прислуживать в зале, — объявил ей норманн, скрестив руки на груди. — Будете подавать блюда и помогать Милдред.
Ну, это лучше, чем быть с ним в одной комнате, однако видеться все же придется.
— А по ночам?
— Спите вместе с остальными.
Так было и при Томасе, но на этом сходство и заканчивалось. Сейчас Райна — рабыня Максена, и если он захочет, то сделает ее своей наложницей, а не женой, о чем настойчиво просил Томас.
— Теперь вы позаботьтесь об одежде. Прислуживая за столом, следует выглядеть, как полагается служанке.
— Хорошо, — согласилась она, совершенно не зная, где возьмет другую одежду.
Подобрав с пола книгу, принесенную управляющим, Максен положил ее на стол и раскрыл.
— Можете идти, — буркнул норманн, погружаясь в цифры.
Когда же затихли ее шаги, он оторвал взгляд от книги, захлопнул ее и отправился на поиски той, что способна облегчить его страдания.
— У меня есть платье, я тебе его дам, — пообещала Сета.
Райна и Милдред, вздрогнув от неожиданности, одновременно обернулись, не догадываясь, что их разговор кто-то подслушивал. Райна шла на кухню, по дороге встретила саксонку и рассказала ей о своей нужде.
— Дашь? — переспросила Райна, зная, что Сета была щедра только на словах, а сама неохотно расставалась со своими вещами.
Покачивая бедрами, соперница вышла из-за угла.
— Да! Правда, оно немного поношено и коротковато. Но тебе подойдет!
— А что ты хочешь за него?
— Вот это, — Сета показала на роскошный наряд Райны.
«Обменять платье знатной дамы на рваные тряпки крестьянки?» — подумала Райна, а вслух произнесла.
— Я так и думала.
Между прочим, чтобы носить ее наряд, Сета должна будет распороть швы и ходить на полусогнутых ногах — иначе со своей полной грудью и высоким ростом она будет выглядеть смешной. Сета вздохнула:
— Что ж, прислуживайте за столом, в чем вы сейчас. Только ведь милорду это не понравится.
Мысль, конечно, резонная, но и с роскошным платьем ой как жаль расставаться.
— Ладно, но за это платье давай два.
— Два? — темноволосая красотка звонко рассмеялась. — Ты получишь одно.
— А нижнее платье я оставлю себе, — гнула свое Райна.
— Ах так? Тогда ищи себе кого-нибудь другого. Но не забудь, что через час тебе выходить в зал.
— Видно, мне придется сделать это платье поскромнее.
— Как это?
— Немного грязи, — и блондинка бросила взгляд под ноги, — жира, — кивнула в сторону стола, — дыра здесь и здесь помогут мне.
В душе девушка обрадовалась, увидев ужас в глазах соперницы. И желая окончательно ее добить, Райна присела и, зачерпнув грязи, пришлепнула ее на юбку.
— Ой, дам два платья, — поспешно согласилась Сета.
Райна насмешливо склонила свою изящную головку:
— Ты уверена? Я не хочу, чтобы ты в чем-то прогадала.
Обидно было Сете, что соперница явно выигрывала в споре, но желание заполучить роскошное платье оказалось сильнее всех соображений.
— Два, — она сказала как отрезала.
— А ты можешь быть хитрой, когда захочешь, — хихикнула Милдред.
— Если меня к этому вынуждают.
Девушка улыбнулась Райне смущенной и застенчивой улыбкой, в которой, впрочем, не было теплоты:
— Хитрость пригодится тебе с нашим новым хозяином.
Решив, что не следует с ней говорить о Максене, Райна стала расспрашивать о своих обязанностях.
— Он ведь хочет, чтобы ты прислуживала за столом?
Райна кивнула:
— И помогать тебе во всем.
— Милорд поступил очень мудро, но, похоже, ему это больше понравится, чем мне.
Видя, как она прислуживает за столом, поднося и унося блюда, наполняя кубки вином и элем, выслушивая непристойные шуточки рыцарей, Максен отчасти испытывает чувство утоленной мести.
— Что ж, — вздохнула Милдред. — Я воспользуюсь твоей помощью. До обеда ты побудешь на кухне со мной, а потом станешь разносить вино и эль.
Наверно, Томас счел бы такое занятие унизительным для нее, но сама Райна так не считала. Она привыкла помогать матери по дому, готовила завтраки и обеды — да мало ли дел, если есть еще отец. И все-таки прислуживать норманнам — это было совсем другое дело. Что-то тут есть оскорбительное.
— Ах, Господи! — всплеснула руками Милдред. — Я совсем забыла о ванне!
— Ванне?
— Да, он, вернувшись с конюшни, распорядился наносить горячей воды.
Девушка глянула во двор на котлы, под которыми был разведен огонь.
— Вода уже кипит. — Закусив губу, служанка посмотрела на гору белья, затем на Райну. — Ты поможешь мне принести воды.
«Вода для Максена? Он, поди, не прочь повторить неудавшийся опыт».
— Конечно, с такой раной это несподручно, — вздохнула Милдред.
Ох как не хотелось Райне исполнять обязанности водоноса, но нельзя было отказаться:
— Я готова.
Их остановила Сета. Она несла два довольно поношенных платья. Отдавая их Райне, потребовала:
— Давай снимай свое!
Конечно, лучше бы переодеться в своем уголке, но подниматься не стала. Она отошла в тенек, быстро сняла свое роскошное платье и надела грубую, неприятно пахнущую одежду соперницы. Она висела на ней мешком. Но Райна стала убеждать себя, что все это сущий пустяк — ну кто будет смотреть на служанку?
Когда она вышла, наконец, на свет, Сета в нетерпении вырвала у нее из рук платье.
На лестнице ее остановил сэр Гай и что-то тихо сказал, но Райна не расслышала его слов. Сета самодовольно улыбнулась и поспешила в зал. Что происходит? Райна вопросительно взглянула на Милдред. Та пожала недоуменно плечами и поморщилась, оглядев служанку.
— Позорище. Рядом с тобой даже я выгляжу лучше.
Вздохнув, служанка махнула рукой в сторону кухни:
— Пойдем, я дам тебе ведра.
Возможно, он бы не сделал этого, если бы она не впорхнула к нему в комнату в том самом платье, которое он видел на Райне. Своим появлением Сета напомнила ему про то, от чего он отказался. Да, вела она себя нагловато: бесстыдно обнажилась, опустилась на колени, чтобы раздеть его. Проворные руки Сеты, пройдясь по животу, начали развязывать узел на поясе.
— Проклятие! — пробормотал Максен.
Какую власть взяла над ним Райна! Он не может удовлетворить свою страсть с другой! Сета была привлекательна, ее тело казалось более роскошным и волнующим, чем у Райны, но все же телесного влечения он не испытывал. Может, болезнь, которая едва не свела его в могилу, виновата в этом?
— Что-то случилось, милорд? — запрокинув голову, продолжая развязывать узел, спросила черноволосая красавица.
Сжав ей запястье, Максен остановил Сету:
— Может, позже, — буркнул норманн и, отойдя к постели, взял рубашку. Рыцарь слышал, как женщина поднялась и подошла к нему.
— Но, милорд, — обнимая его, вкрадчиво заговорила она. — Я готова.
С этими словами она, встав на носки, коснулась губами его шеи.
— Позже! — рыкнул Пендери.
Сета словно и не слышала его. Она запустила руку в его штаны и коснулась жестких волосков.
— Я помогу вам подготовиться, — прошептала она, отыскав его плоть.
Вытащив руку из штанов, Максен оттолкнул Сету:
— Можешь идти.
Женщина обиженно надулась, но тут же соблазнительная улыбка заиграла на ее губах.
— Хорошо, позже, — и наклонилась за платьем и сорочкой.
Максен наблюдал, как она медленно одевалась, сладострастно изгибаясь и водя: руками по телу. Но все это его не зажигало. Он заметил, что платье Райны было ей узко в груди и бедрах, хотя и соблазнительно облегало их. Пендери догадывался, каким способом она добыла это платье, и ему стало жаль, что это случилось.
Держа туфли в одной руке, намеренно обнажив одно плечо и не опуская юбки, она подошла к Максену.
— Сегодня? — игриво спросила женщина, томно глядя и обводя его правый сосок указательным пальцем.
— Когда я пошлю за тобой.
Женщина радостно улыбнулась:
— Не заставляйте меня ждать, милорд, потому что если не вы, так будет другой.
А это, похоже, и было причиной того, что он не хотел ее. Когда женщина принадлежала многим, в том числе и Томасу, у него это отбивало охоту. Еще до ухода в монастырь Максен ничего не имел против женщин, кочевавших по чужим постелям.
— Хорошо, пусть будет так, — согласился Пендери.
И вновь в глазах женщины загорелась обида. Сета повернулась и ушла.
Вздохнув, Пендери поднял было рубашку, но швырнул ее в сторону: где же вода?
Забыв о том, кто она, забыв о правилах приличия, Райна приблизилась к нему, и тут рыцарь обратил на нее внимание. Он выпрямился, прищурился, словно прикидывая, с какой целью она явилась. А Райна и сама не знала, что она будет делать в следующую минуту.
Схватив край скатерти, саксонка дернула ее и начала метать кубки, чаши, тарелки и книги. Одно такое «ядро» угодило сэру Анселю в висок. Поднялся негодующий шум, но никто Райну и пальцем не тронул. Все еще держа скатерть рукой и дрожа от гнева, девушка смотрела в холодные глаза Максена.
— Вы гнусный подлец!
Он снова уперся руками в стол.
— Да ну? — говорил он спокойно, будто выходка совершенно его не рассердила.
Но в глазах Пендери кипел гнев, и узница поняла, что совершила страшную ошибку, бросив ему вызов. Страх повелевал ей убежать, а гнев советовал остаться. Гнев пересилил. Она отбросила скатерть, шагнула к столу и, резко вскинув руку, хотела дать ему пощечину.
Максен перехвалил ее руку:
— Хватит и одной пощечины! — твердо произнес он, глядя на ее забинтованную руку, на пламеневшее лицо.
«Ах да, я уже два раза угощала его оплеухами. Один раз в гневе, второй — чтобы разбудить или привести в чувство, а сейчас — снова в гневе».
— Мне лучше знать. И ваше разрешение не требуется, — дерзко ответила она и вскинула подбородок.
Рыцарь поднял брови:
— Потребуется!
Максен взглянул на рыцарей и приказал им и управляющему замком удалиться.
Те, уходя, громко смеялись и отпускали в ее адрес грубые, неприличные шутки.
— Такого я не ожидал, — оставшись наедине с девушкой, сказал норманн.
Она смело выдержала его взгляд:
— А чего вы ожидали? Что я кинусь вам в ноги? Обниму вас, буду молиться за вас?
Он держал ее за руку, которую она безуспешно пыталась вырвать. Рыцарь держал ее крепко и не собирался отпускать.
— Я думал, вы будете мне благодарны, — сурово проговорил он, сильнее сжимая ее руку.
— Благодарна? Вы убедили меня, что намерены повесить саксов, а на самом деле помиловали их.
— А вы хотели, чтобы я их повесил?
Девушка растерянно захлопала ресницами, будто только что проснулась:
— Нет, конечно, но зачем вы выставляли напоказ свою жестокость? Ведь могли бы сказать мне о своих истинных намерениях?
Пендери во время этой гневной тирады думал о том, как просто можно было успокоить и ее, и себя, объяснив, что это вовсе не жестокость, а желание окончательно убедиться, знает она или нет убийцу Томаса. Теперь он верил ей, ибо Райна не сломилась, даже зная о неумолимой гибели соплеменников, над головами которых болтались зловещие петли виселиц.
Пусть саксонка считает его жестоким. Ведь на самом деле он таков. Это поможет ему укротить непокорную девицу.
— Вам об этом сказали, — заметил рыцарь, — но туманно.
В глазах саксонки загорелись огоньки настоящего бешенства. Странно, но в ее гневе было что-то притягательное, вовсе не пробуждавшее желание лечь с ней в постель.
— Хотя я и пыталась возненавидеть Томаса за то, кем он был и что сделал, — со злостью проговорила девушка, — но мне это не удалось. Но вы… Мне даже не надо пытаться.
Наверное, впервые за несколько лет Максен по-настоящему удивился:
— Вы же сказали, что не питаете ко мне ненависти, Райна.
— Я солгала.
Хозяин замка пожал плечами:
— Тогда я по крайней мере в одном нахожу утешение.
— В чем же?
Он наклонился над ней и наблюдал, как его дыхание шевелит завитки волос на ее лбу:
— В том, что вы отказали Томасу.
Девушка нахмурилась.
— Вы хотите меня, — продолжал рыцарь. — Ненавидите, но и страстно желаете.
У девушки перехватило дыхание:
— У вас наваждение, как и у вашего брата!
— Я помню поцелуй, которому вы не противились, хотя и приказали себе держаться до последнего. Вы хотели этого так же сильно, как и я.
Он помнил этот невинный поцелуй. Краска заливала ее лицо, но это уже не был гнев:
— Вы замечтались…
— Мне следует это доказать?
Девушка вскинула голову.
— Попытайтесь, могущественный норманн и узнаете правду.
Хотя Пендери прекрасно понимал, что эти слова вырвались в гневе и вовсе не означают приглашения к действию, он принял вызов.
Схватив ее, он без видимых усилий поднял девушку и, усадив на край стола, поставил колено между ее ног.
— Что вы делаете? — воскликнула Райна отпрянув.
— Ищу правду, — усмехнулся рыцарь и, напирая ладонью на затылок, прижал ее к себе. Он испытал такую бурю ощущений, какую никогда не испытывал. Похоже, Райна чувствовала то же самое. Она размякла и приоткрыла губы, словно призывая оценить их сладость.
Выгнув спину, саксонка провела рукой по шее мужчины и запустила пальцы в его темные волосы. Ей нравилось чувствовать тело этого человека, и, застонав, она прижалась к нему, языком пробуя его губы. У нее не было опыта в любовных делах. Райна просто отдала себя во власть зарождающейся страсти.
Не имея нужды держать ее, мужчина добрался до ее бедер, икр и начал поднимать подол платья. Вытащив его из-под девушки, он, коснувшись шерстяной рубашки, впился губами в ее губы. Максен сунул руку под рубашку и коснулся ее обнаженных ног.
Сердце Райны гулко застучало в груди, и она в истоме провела языком по его губам, ощутив терпкий вкус вина. Но не винные пары заставили саксонку отпрянуть — это рыцарь отыскал нежный бугорок.
Запрокинув голову, целиком отдаваясь во власть ласкающих пальцев, Райна стонала от избытка чувств. Такого ей еще не приходилось испытывать.
— Еще, — умоляла она.
— Как именно «еще»? — глухим, изменившимся до неузнаваемости голосом спросил норманн.
«Столько, сколько нужно, чтобы покончить с этой болью», — хотелось ей крикнуть, но слов не было, только прерывающееся дыхание и стоны. В ответ она подалась вперед, навстречу его пальцам.
Он колебался — и это было заметно по его лицу. Кто же в нем возьмет верх — бывший обитатель монастыря или кровожадный воин Гастингса?
Затаив дыхание, Райна наблюдала за ним и в какой-то миг почувствовала, что победу одерживает служитель Господа.
— Сегодня или завтра, послезавтра или на следующей неделе, а я возьму то, что принадлежит мне, — буркнул норманн, — но к насилию я не прибегну.
С этими словами он надел рубашку. Спору нет, он прав! Ведь она, ее тело страстно желали его. И рыцарь говорил то, что испытывала Райна. Для себя она решила, что отдастся ему добровольно, без принуждения.
Побагровев от стыда, девушка села на столе и опустила юбки пониже. Опасаясь, что промедление будет стоить ей недешево, она встала, намереваясь уйти.
— Райна! — удержал он ее.
— Да!
— Вы будете прислуживать в зале, — объявил ей норманн, скрестив руки на груди. — Будете подавать блюда и помогать Милдред.
Ну, это лучше, чем быть с ним в одной комнате, однако видеться все же придется.
— А по ночам?
— Спите вместе с остальными.
Так было и при Томасе, но на этом сходство и заканчивалось. Сейчас Райна — рабыня Максена, и если он захочет, то сделает ее своей наложницей, а не женой, о чем настойчиво просил Томас.
— Теперь вы позаботьтесь об одежде. Прислуживая за столом, следует выглядеть, как полагается служанке.
— Хорошо, — согласилась она, совершенно не зная, где возьмет другую одежду.
Подобрав с пола книгу, принесенную управляющим, Максен положил ее на стол и раскрыл.
— Можете идти, — буркнул норманн, погружаясь в цифры.
Когда же затихли ее шаги, он оторвал взгляд от книги, захлопнул ее и отправился на поиски той, что способна облегчить его страдания.
— У меня есть платье, я тебе его дам, — пообещала Сета.
Райна и Милдред, вздрогнув от неожиданности, одновременно обернулись, не догадываясь, что их разговор кто-то подслушивал. Райна шла на кухню, по дороге встретила саксонку и рассказала ей о своей нужде.
— Дашь? — переспросила Райна, зная, что Сета была щедра только на словах, а сама неохотно расставалась со своими вещами.
Покачивая бедрами, соперница вышла из-за угла.
— Да! Правда, оно немного поношено и коротковато. Но тебе подойдет!
— А что ты хочешь за него?
— Вот это, — Сета показала на роскошный наряд Райны.
«Обменять платье знатной дамы на рваные тряпки крестьянки?» — подумала Райна, а вслух произнесла.
— Я так и думала.
Между прочим, чтобы носить ее наряд, Сета должна будет распороть швы и ходить на полусогнутых ногах — иначе со своей полной грудью и высоким ростом она будет выглядеть смешной. Сета вздохнула:
— Что ж, прислуживайте за столом, в чем вы сейчас. Только ведь милорду это не понравится.
Мысль, конечно, резонная, но и с роскошным платьем ой как жаль расставаться.
— Ладно, но за это платье давай два.
— Два? — темноволосая красотка звонко рассмеялась. — Ты получишь одно.
— А нижнее платье я оставлю себе, — гнула свое Райна.
— Ах так? Тогда ищи себе кого-нибудь другого. Но не забудь, что через час тебе выходить в зал.
— Видно, мне придется сделать это платье поскромнее.
— Как это?
— Немного грязи, — и блондинка бросила взгляд под ноги, — жира, — кивнула в сторону стола, — дыра здесь и здесь помогут мне.
В душе девушка обрадовалась, увидев ужас в глазах соперницы. И желая окончательно ее добить, Райна присела и, зачерпнув грязи, пришлепнула ее на юбку.
— Ой, дам два платья, — поспешно согласилась Сета.
Райна насмешливо склонила свою изящную головку:
— Ты уверена? Я не хочу, чтобы ты в чем-то прогадала.
Обидно было Сете, что соперница явно выигрывала в споре, но желание заполучить роскошное платье оказалось сильнее всех соображений.
— Два, — она сказала как отрезала.
— А ты можешь быть хитрой, когда захочешь, — хихикнула Милдред.
— Если меня к этому вынуждают.
Девушка улыбнулась Райне смущенной и застенчивой улыбкой, в которой, впрочем, не было теплоты:
— Хитрость пригодится тебе с нашим новым хозяином.
Решив, что не следует с ней говорить о Максене, Райна стала расспрашивать о своих обязанностях.
— Он ведь хочет, чтобы ты прислуживала за столом?
Райна кивнула:
— И помогать тебе во всем.
— Милорд поступил очень мудро, но, похоже, ему это больше понравится, чем мне.
Видя, как она прислуживает за столом, поднося и унося блюда, наполняя кубки вином и элем, выслушивая непристойные шуточки рыцарей, Максен отчасти испытывает чувство утоленной мести.
— Что ж, — вздохнула Милдред. — Я воспользуюсь твоей помощью. До обеда ты побудешь на кухне со мной, а потом станешь разносить вино и эль.
Наверно, Томас счел бы такое занятие унизительным для нее, но сама Райна так не считала. Она привыкла помогать матери по дому, готовила завтраки и обеды — да мало ли дел, если есть еще отец. И все-таки прислуживать норманнам — это было совсем другое дело. Что-то тут есть оскорбительное.
— Ах, Господи! — всплеснула руками Милдред. — Я совсем забыла о ванне!
— Ванне?
— Да, он, вернувшись с конюшни, распорядился наносить горячей воды.
Девушка глянула во двор на котлы, под которыми был разведен огонь.
— Вода уже кипит. — Закусив губу, служанка посмотрела на гору белья, затем на Райну. — Ты поможешь мне принести воды.
«Вода для Максена? Он, поди, не прочь повторить неудавшийся опыт».
— Конечно, с такой раной это несподручно, — вздохнула Милдред.
Ох как не хотелось Райне исполнять обязанности водоноса, но нельзя было отказаться:
— Я готова.
Их остановила Сета. Она несла два довольно поношенных платья. Отдавая их Райне, потребовала:
— Давай снимай свое!
Конечно, лучше бы переодеться в своем уголке, но подниматься не стала. Она отошла в тенек, быстро сняла свое роскошное платье и надела грубую, неприятно пахнущую одежду соперницы. Она висела на ней мешком. Но Райна стала убеждать себя, что все это сущий пустяк — ну кто будет смотреть на служанку?
Когда она вышла, наконец, на свет, Сета в нетерпении вырвала у нее из рук платье.
На лестнице ее остановил сэр Гай и что-то тихо сказал, но Райна не расслышала его слов. Сета самодовольно улыбнулась и поспешила в зал. Что происходит? Райна вопросительно взглянула на Милдред. Та пожала недоуменно плечами и поморщилась, оглядев служанку.
— Позорище. Рядом с тобой даже я выгляжу лучше.
Вздохнув, служанка махнула рукой в сторону кухни:
— Пойдем, я дам тебе ведра.
Возможно, он бы не сделал этого, если бы она не впорхнула к нему в комнату в том самом платье, которое он видел на Райне. Своим появлением Сета напомнила ему про то, от чего он отказался. Да, вела она себя нагловато: бесстыдно обнажилась, опустилась на колени, чтобы раздеть его. Проворные руки Сеты, пройдясь по животу, начали развязывать узел на поясе.
— Проклятие! — пробормотал Максен.
Какую власть взяла над ним Райна! Он не может удовлетворить свою страсть с другой! Сета была привлекательна, ее тело казалось более роскошным и волнующим, чем у Райны, но все же телесного влечения он не испытывал. Может, болезнь, которая едва не свела его в могилу, виновата в этом?
— Что-то случилось, милорд? — запрокинув голову, продолжая развязывать узел, спросила черноволосая красавица.
Сжав ей запястье, Максен остановил Сету:
— Может, позже, — буркнул норманн и, отойдя к постели, взял рубашку. Рыцарь слышал, как женщина поднялась и подошла к нему.
— Но, милорд, — обнимая его, вкрадчиво заговорила она. — Я готова.
С этими словами она, встав на носки, коснулась губами его шеи.
— Позже! — рыкнул Пендери.
Сета словно и не слышала его. Она запустила руку в его штаны и коснулась жестких волосков.
— Я помогу вам подготовиться, — прошептала она, отыскав его плоть.
Вытащив руку из штанов, Максен оттолкнул Сету:
— Можешь идти.
Женщина обиженно надулась, но тут же соблазнительная улыбка заиграла на ее губах.
— Хорошо, позже, — и наклонилась за платьем и сорочкой.
Максен наблюдал, как она медленно одевалась, сладострастно изгибаясь и водя: руками по телу. Но все это его не зажигало. Он заметил, что платье Райны было ей узко в груди и бедрах, хотя и соблазнительно облегало их. Пендери догадывался, каким способом она добыла это платье, и ему стало жаль, что это случилось.
Держа туфли в одной руке, намеренно обнажив одно плечо и не опуская юбки, она подошла к Максену.
— Сегодня? — игриво спросила женщина, томно глядя и обводя его правый сосок указательным пальцем.
— Когда я пошлю за тобой.
Женщина радостно улыбнулась:
— Не заставляйте меня ждать, милорд, потому что если не вы, так будет другой.
А это, похоже, и было причиной того, что он не хотел ее. Когда женщина принадлежала многим, в том числе и Томасу, у него это отбивало охоту. Еще до ухода в монастырь Максен ничего не имел против женщин, кочевавших по чужим постелям.
— Хорошо, пусть будет так, — согласился Пендери.
И вновь в глазах женщины загорелась обида. Сета повернулась и ушла.
Вздохнув, Пендери поднял было рубашку, но швырнул ее в сторону: где же вода?
Глава 12
Вода выплеснулась на перебинтованную руку Райны, когда она резко остановилась. Слава Богу, что вода уже остыла, а то бы ошпарилась. Забыв про боль, девушка с изумлением смотрела на растрепанную женщину, которая выходила из-за ширмы.
Сета казалась разгневанной, но, увидев соперницу, победно улыбнулась и подошла к ней.
— Лучше, чем Томас, — нежно промурлыкала она, встав перед Райной.
Проведя рукой по бедру, она положила ее на низ живота:
— Да, но откуда тебе знать об этом? — с насмешливым сочувствием продолжала брюнетка. — Томас хотел видеть тебя женой, а спал-то он со мной.
Чувства, ранее незнакомые Райне: обида, сожаление, печаль и даже ревность — нахлынули на нее при мысли, что Максен, возможно, был близок с Сетой. Скорее всего, так оно и есть! Сета — любовница Пендери-старшего.
Но почему сердцу так больно? Она ведь не возражала, когда Томас, во всеуслышание назвав ее женой, продолжал приглашать Сету в свою постель, Райна даже была благодарна ему, что свою страсть он удовлетворял с другой. Но Максен?
Подозрение ее еще больше окрепло, когда из-за ширмы вышел Пендери — по пояс голый, в одних штанах. Она не позволила ему, вот он и проделал это с Сетой.
Он собирался пойти в зал, но, увидев Райну, остановился. Взгляд норманна ощупал ее с ног до головы, и — странное дело! — душе от этого взгляда стало легче, а обида сменилась гневом, стыдом за то, что совсем недавно произошло между ними.
Сета обернулась и, хихикнув, повернулась и прошептала:
— Не бойся, он не тронет тебя, наигрался.
Что нашло на Райну — она так и не поняла, но улыбнулась и ответила тихим голосом, специально предназначенным для ушей соперницы:
— Это же хорошо. Ведь и часу не прошло, как он был со мною. Удивляюсь, что у него еще остались силы на тебя.
Сета отпрянула, широко открыв глаза и рот. Она смотрела на соперницу, плотно сжав губы. Потом убралась восвояси.
С высоко поднятой головой Райна подошла к ванне и вылила в нее воду из ведер. И столкнулась лицом к лицу с Максеном.
— Что это? — рыцарь брезгливо дернул ее за рукав грязного и кое-как сшитого платья.
— Более подходящая одежда, милорд. Именно то, что вы хотели видеть, — ответила она, глядя на него.
— Не совсем то.
— Оно мне вполне подходит. А теперь дайте мне пройти. Принесу вам еще воды.
— Может, вы меня обойдете?
Райна подняла голову.
— Хорошо, я так и поступлю, если вы мне позволите.
— Считайте, что уже получили мое согласие, — проговорил Пендери, стараясь заглянуть ей в глаза.
— А вы — мою благодарность.
Взяв пустые ведра, она вышла из комнаты и вздохнула с облегчением.
Райна пыталась убедить себя, что ей хватит нескольких минут, чтобы успокоиться, но она ошибалась — минуты шли и шли, а в душе по-прежнему кипели гнев и обида. Она закрыла глаза, но слезы все равно потекли по щекам, а в горле застрял комок. Она сжимала и разжимала кулаки, стараясь избавиться от душевного напряжения. Как ни крути, а Максен отвернулся от нее и приблизил к себе Сету.
— Райна?
Открыв глаза, она увидела Кристофа.
— Да?
— Что-то случилось?
Саксонка покачала головой:
— Я себя плохо чувствую, вот и все.
— Ваша рука?
Конечно, носить воду было тяжело. Да это куда ни шло. А вот душевные муки теперь просто невыносимы.
— Нет, рука ничего. Голова вот болит.
— У меня есть кое-что. Это облегчит ваши боли.
— Пойдет и так, — перебила она его. Наклонившись, девушка подняла ведра.
— Вам нельзя носить тяжести.
Ничего на это не ответив, Райна направилась на кухню.
Несколько раз саксонка приносила полные ведра и, сопровождаемая молчаливым взглядом Максена, удобно устроившегося в кресле, наполняла ванну. Но когда она принесла их в последний раз, то остановилась в растерянности, пораженная увиденным: положив голову на край ванны, Пендери полулежал, закрыв глаза.
Пожалуй, лучше бы всего убежать, чтобы не подвергнуться оскорблению, но какой-то бесенок внутри не хотел подчиняться. Руки болели от напряжения, порезанные пальцы горели огнем, но она все же ухитрилась вылить ведра в ванну.
— Вы не хотите помочь мне вымыться? — подал голос рыцарь.
Стоя к нему спиной, она покачала головой:
— Это не входит в мои обязанности, милорд, но если хотите, я позову пажа.
— Или Сету.
Райна ощутила болезненный укол в сердце.
— А я могу вменить это вам в обязанность.
Девушка взглянула через плечо на рыцаря.
Обнаженное тело его было влажным. Она отвернулась.
Сета казалась разгневанной, но, увидев соперницу, победно улыбнулась и подошла к ней.
— Лучше, чем Томас, — нежно промурлыкала она, встав перед Райной.
Проведя рукой по бедру, она положила ее на низ живота:
— Да, но откуда тебе знать об этом? — с насмешливым сочувствием продолжала брюнетка. — Томас хотел видеть тебя женой, а спал-то он со мной.
Чувства, ранее незнакомые Райне: обида, сожаление, печаль и даже ревность — нахлынули на нее при мысли, что Максен, возможно, был близок с Сетой. Скорее всего, так оно и есть! Сета — любовница Пендери-старшего.
Но почему сердцу так больно? Она ведь не возражала, когда Томас, во всеуслышание назвав ее женой, продолжал приглашать Сету в свою постель, Райна даже была благодарна ему, что свою страсть он удовлетворял с другой. Но Максен?
Подозрение ее еще больше окрепло, когда из-за ширмы вышел Пендери — по пояс голый, в одних штанах. Она не позволила ему, вот он и проделал это с Сетой.
Он собирался пойти в зал, но, увидев Райну, остановился. Взгляд норманна ощупал ее с ног до головы, и — странное дело! — душе от этого взгляда стало легче, а обида сменилась гневом, стыдом за то, что совсем недавно произошло между ними.
Сета обернулась и, хихикнув, повернулась и прошептала:
— Не бойся, он не тронет тебя, наигрался.
Что нашло на Райну — она так и не поняла, но улыбнулась и ответила тихим голосом, специально предназначенным для ушей соперницы:
— Это же хорошо. Ведь и часу не прошло, как он был со мною. Удивляюсь, что у него еще остались силы на тебя.
Сета отпрянула, широко открыв глаза и рот. Она смотрела на соперницу, плотно сжав губы. Потом убралась восвояси.
С высоко поднятой головой Райна подошла к ванне и вылила в нее воду из ведер. И столкнулась лицом к лицу с Максеном.
— Что это? — рыцарь брезгливо дернул ее за рукав грязного и кое-как сшитого платья.
— Более подходящая одежда, милорд. Именно то, что вы хотели видеть, — ответила она, глядя на него.
— Не совсем то.
— Оно мне вполне подходит. А теперь дайте мне пройти. Принесу вам еще воды.
— Может, вы меня обойдете?
Райна подняла голову.
— Хорошо, я так и поступлю, если вы мне позволите.
— Считайте, что уже получили мое согласие, — проговорил Пендери, стараясь заглянуть ей в глаза.
— А вы — мою благодарность.
Взяв пустые ведра, она вышла из комнаты и вздохнула с облегчением.
Райна пыталась убедить себя, что ей хватит нескольких минут, чтобы успокоиться, но она ошибалась — минуты шли и шли, а в душе по-прежнему кипели гнев и обида. Она закрыла глаза, но слезы все равно потекли по щекам, а в горле застрял комок. Она сжимала и разжимала кулаки, стараясь избавиться от душевного напряжения. Как ни крути, а Максен отвернулся от нее и приблизил к себе Сету.
— Райна?
Открыв глаза, она увидела Кристофа.
— Да?
— Что-то случилось?
Саксонка покачала головой:
— Я себя плохо чувствую, вот и все.
— Ваша рука?
Конечно, носить воду было тяжело. Да это куда ни шло. А вот душевные муки теперь просто невыносимы.
— Нет, рука ничего. Голова вот болит.
— У меня есть кое-что. Это облегчит ваши боли.
— Пойдет и так, — перебила она его. Наклонившись, девушка подняла ведра.
— Вам нельзя носить тяжести.
Ничего на это не ответив, Райна направилась на кухню.
Несколько раз саксонка приносила полные ведра и, сопровождаемая молчаливым взглядом Максена, удобно устроившегося в кресле, наполняла ванну. Но когда она принесла их в последний раз, то остановилась в растерянности, пораженная увиденным: положив голову на край ванны, Пендери полулежал, закрыв глаза.
Пожалуй, лучше бы всего убежать, чтобы не подвергнуться оскорблению, но какой-то бесенок внутри не хотел подчиняться. Руки болели от напряжения, порезанные пальцы горели огнем, но она все же ухитрилась вылить ведра в ванну.
— Вы не хотите помочь мне вымыться? — подал голос рыцарь.
Стоя к нему спиной, она покачала головой:
— Это не входит в мои обязанности, милорд, но если хотите, я позову пажа.
— Или Сету.
Райна ощутила болезненный укол в сердце.
— А я могу вменить это вам в обязанность.
Девушка взглянула через плечо на рыцаря.
Обнаженное тело его было влажным. Она отвернулась.