Льюис Сьюзен. Классная штучка

   Надевая костюм для верховой езды, она знала, как трудно ей сегодня будет скакать одной по местам, где они так любили ездить с Бобом.
   Когда она вышла, солнце ярко сияло в лазурном небе — денек обещал выдаться безоблачным. Барри уже оседлал Петруччо, который, завидев ее, нетерпеливо заржал.
   Вскочив в седло, Линда, не оборачиваясь, выехала со двора. А если бы она обернулась, то увидела бы Боба, который, стоя у окна, провожал ее взглядом. Ей не суждено было увидеть ни безграничной печали в его глазах, ни потеков от слез на щеках. Постояв еще немного, Боб пошел в спальню — в их спальню — и принялся собирать вещи.

Глава 34

   Стоя в дверях старого дома своих родителей, Вики с улыбкой наблюдала, как Дженнин играет в саду с ее малолетней кузиной. Они приехали сюда в пятницу вечером.
   Дженнин так устала, что буквально валилась с ног. Зато теперь, всего два дня спустя, на нее было любо-дорого смотреть. Во всяком случае, домочадцы Вики в ней просто души не чаяли. Сегодня утром совершенно неожиданно для всех нагрянул кузен Вики, Пол, со своей женой. Они ехали в Корнуолл и заскочили по дороге, чтобы погостить дня три.
   Мать Вики, тетка Пола, искренне обрадовалась приезду племянника, а вот Дженнин мгновенно замкнулась и ушла в себя. Немного поразмыслив. Вики догадалась, что, должно быть. Пол успел пасть жертвой зловещей миссис Грин (скорее всего па той памятной вечеринке у Роберта Блэкуэлла), и делала все возможное, чтобы разрядить обстановку.
   После обеда родители Вики прилегли отдохнуть, а Пол с женой отправились на прогулку. Эстер, их четырехлетняя дочурка, уговорила родителей оставить ее с Дженнин, которая так «здоровски играет». Вики же уединилась в своей комнате с какими-то бумагами.
   Покончив с работой, Вики собралась было поиграть вместе с Дженнин и Эстер, но, увидев, как им весело вдвоем на солнышке, решила просто понаблюдать за ними.
   — О чем думаешь? — вдруг послышался сзади голос.
   — О, Пол! — Вики обернулась. — Ты ходишь, как кот.
   Я даже не слышала, как ты подкрался.
   Пол положил руку на плечо Вики и спросил:
   — Ты уже сказала ей?
   Вики обернулась; в ее глазах читалось недоумение.
   — Кому?
   — Дженнин.
   — О чем?
   Пол молча смотрел на нее.
   Вики отвернулась и покачала головой:
   — Нет еще.
   — А скажешь?
   — Не знаю, — пожала плечами Вики. — Думаешь, стоит?
   Остановившись в дверях, Пол засунул руки в карманы и, чуть помолчав, произнес:
   — Мне кажется, да.
   — Вот как?
   Пол молча кивнул.
   — И как, по-твоему, она это воспримет?
   — Тебе лучше Знать.
   Вики опять пожала плечами:
   — Возможно. Хотя временами мне Кажется, что я ее совсем не знаю…
   — Это вполне естественно.
   — Наверное, — вздохнула Вики. — Но я все равно плохо представляю, как это сказать.
   — Да, это непросто, — согласился Пол.
   — Эй, люди! — послышался голос миссис Дин. — Чайник кипит. Кто-нибудь его снимет?..
   — Сейчас, мамочка! — крикнула Вики. — Тебе налить?
   — Да, будь любезна. И папа сейчас спустится.
   Тем временем Пол сбежал по ступенькам в сад, откуда по-прежнему доносились веселые возгласы.
   — Ну как, нравится у нас твоей подруге? — спросила миссис Дин у Вики.
   — По-моему, очень, — ответила Вики. — И вы с отцом так с ней любезны.
   — Я, конечно, не стану спрашивать, что у нее за неприятности, но по приезде она, безусловно, выглядела хуже, чем сейчас.
   — Она и чувствует себя по-другому, — улыбнулась Вики.
   — Вы сегодня уезжаете?
   — Вообще-то думали завтра, — сказала Вики. — Если вы не против, конечно.
   — Конечно, нет! — замахала руками миссис Дин. — Можете вообще оставаться сколько душе угодно.
   — Спасибо, — снова улыбнулась Вики, садясь рядом с матерью.
   Миссис Дин уставилась на свою чашку.
   — Скажи, а Дженнин тоже?.. Вы с ней?..
   Вики натянуто рассмеялась:
   — Нет.
   — Извини, я просто не знала.
   Пол вернулся, таща за руку упирающуюся и запыхавшуюся Эстер. Дженнин шла за ними.
   — Чай готов, — провозгласила Вики. — Садитесь к столу.
   После чая Вики предложила Дженнин прогуляться по окрестностям.
   — Везет же вам, — вздохнула Дженнин, когда они брели по небольшому перелеску, отделявшему землю Динов от соседской фермы.
   — Везет? — переспросила Вики. — Почему?
   — Сама не знаю, — смущенно развела руками Дженнин. — Просто у вас здесь так просторно. И семья замечательная. Мне даже завидно, что у меня не такая родня.
   Вики улыбнулась, но промолчала.
   — Ты не подумай, — поспешно добавила Дженнин, — я свою семью тоже люблю. Просто живем мы совсем по-другому, и от этого мне порой бывает очень грустно.
   Словно мы с ними существуем в различных мирах. Они плохо знают мою жизнь и оттого ведут себя так, будто боятся ее.
   Они побродили еще немного по сухой осенней листве, одни во всей Вселенной. Дженнин вдруг стало так хорошо и легко на душе, что она невольно улыбнулась.
   — Почему ты улыбаешься? — спросила Вики.
   — Да так, мысли приятные. Здесь так здорово. Будь моя воля, никогда бы отсюда не уехала.
   — Как я тебя понимаю, — вздохнула Вики.
   Они вышли на опушку, и Дженнин присела на пенек.
   Вики пристроилась рядом.
   — Послушай, Вики, — промолвила Дженнин, чуть помолчав.
   — Да?
   — Могу я задать тебе вопрос?
   — Смотря какой, — улыбнулась Вики.
   — Личный.
   Вики пожала плечами:
   — Попробуй.
   — Скажи, ты когда-нибудь любила?
   Вики изумленно вытаращилась на нее.
   — Да, — ответила она, чуть помолчав. — А почему ты спрашиваешь?
   — Сама не знаю, — призналась Дженнин. — Наверное, потому, что ты никогда не рассказывала об этом.
   , — .. — Да мне особенно и не о чем рассказывать, — усмехнулась Вики. — А ты сама как? Влюблялась?
   — Нет, — после некоторого раздумья ответила Дженнин, качая головой. — Кажется, нет.
   Вики улыбнулась.
   — Порой, — продолжила Дженнин, — мне казалось, что я влюблена, однако потом, поговорив с Эшли и Элламарией, убеждалась, что это не совсем то. Или даже совсем не то.
   — Ничего, у тебя еще все впереди, — сказала Вики.
   — Все так говорят, — вздохнула Дженнин. — Что придет прекрасный принц и унесет тебя на крыльях любви.
   Она встала с пенька и направилась к деревьям. Вики последовала за ней. С минуту обе шли молча. Дойдя до старого дуба, под которым они с Полом частенько играли в детстве, Вики остановилась и прислонилась к могучему стволу. Дженнин, присев на корточки, принялась рвать маргаритки, и плести из них венок.
   Вики следила за ней, улыбаясь. Дженнин вдруг показалась ей совсем маленькой и беззащитной.
   — Джен, — сказала она. — А ведь рано или поздно тебе придется держать ответ.
   Дженнин вздрогнула, но не подняла головы.
   — Я знаю, — тихо проговорила она.
   — Ты когда-нибудь задумывалась над тем, почему так делаешь? Что тебя на это толкает?
   Дженнин покачала головой.
   — Но ведь должна быть какая-то причина, — настаивала Вики. — Возможно, ты просто не можешь или не пытаешься это осознать. Иначе это просто не поддается пониманию.
   — Я и сама не понимаю, — грустно сказала Дженнин.
   — А Мэттью знает?
   — Про миссис Грин?
   — Да.
   — Увы, знает.
   — И что ты собираешься делать?
   Дженнин медленно повернула голову и посмотрела на Вики.
   — Может, тебе лучше спросить Мэттью, что собирается делать он? — промолвила она.
   — Но я тебя спрашиваю.
   Дженнин встала и, подойдя к Вики, принялась ковырять растрескавшуюся кору дуба.
   — Мне кажется, я готова убить его, — глухо сказала она.
   Вики молча смотрела на нее.
   — У меня есть пистолет, — добавила Дженнин, прислонившись спиной к могучему стволу.
   — И ты готова им воспользоваться?
   — Не знаю.
   — Убив его, ты тем самым признаешь, что он победил.
   — Я знаю.
   Обе замолчали.
   — Нет, Джен, это не выход, — сказала наконец Вики.
   — Да, мне тоже так кажется. И почему он меня ненавидит?
   — Никто не знает, что творится в его мозгу.
   Дженнин глухо засмеялась:
   — Или в моем.
   — Или в твоем, — улыбнулась Вики.
   — Если ты думаешь, что мне самой это нравится, — произнесла Дженнин, — то ошибаешься. Потом я себя просто убить готова. Но… мне не удается себя сдержать. Может, и с Мэттью похожая история.
   — Нет, — убежденно сказала Вики. — Мэттью болен. У него точно не все дома. Не забудь, он ведь алкоголик. У него мозги отравлены винными парами.
   — Не всегда, — возразила Дженнин.
   — Вот поэтому я и говорю, что у него не все дома. Он самый настоящий садист. И анализировать его поведение бесполезно — ни ты, ни я никогда этого не поймем.
   — Мама всегда мне говорила, что абсолютно пропащих людей не бывает, — сказала Дженнин. — Что даже у самых отъявленных мерзавцев в душе есть что-то доброе.
   Вики рассмеялась:
   — Да, моя матушка тоже так, считает. Но Мэттью… Наверное, из всякого правила есть исключение.
   — Думаешь, он получает удовольствие, измываясь надо мной? — спросила Дженнин.
   — Трудно сказать, — пожала плечами Вики. — У него извращенный ум; вполне возможно, что он и правда наслаждается, мучая тебя. А ты? Ты получаешь удовольствие, когда перевоплощаешься в миссис Грин?
   Дженнин уставилась на нее глазами, полными ужаса.
   — Господи, да я ненавижу эту миссис Грин! — вскричала она. — Я ее удавить готова! Я ведь говорила тебе.
   — Тогда почему ты это делаешь?
   — Не знаю, — резко ответила Дженнин. — Просто сама не понимаю. Я не отдаю себе отчета, когда это случается.
   — А мужчины, которых ты находишь?
   — Что мужчины? Получают ли они удовольствие? — Дженнин горько усмехнулась. — Откуда мне знать? Сама спроси.
   Вики пропустила намек на Пола мимо ушей.
   — А для тебя имеет значение, кто доставляет им это удовольствие — ты или миссис Грин?
   Глаза Дженнин засверкали. Вики даже испугалась — столь внезапной была вспышка гнева.
   — Да, черт побери! — выкрикнула Дженнин. — И даже очень имеет, но для меня! А вот миссис Грин начхать на это! Ее интересует только одно — траханье! Она не может без мужчин, а я… я их ненавижу! Всех до последнего. Потом, после того как это произойдет, меня так и подмывает их оскопить или даже вовсе растерзать! Уничтожить! Но всегда после, а не до. Вот в чем беда.
   Вики подошла и взяла ее за руку, но Дженнин выдернула руку.
   — Теперь ты сама видишь, — сказала она. — Я так же больна, как и Мэттью. Может, даже хуже. Должно быть, это шизофрения — ведь у меня самое настоящее раздвоение личности. Во мне словно сидит какой-то злой дух, который управляет моими поступками. Он захватил не только мой мозг и мое тело, но и душу. О, Вики… — Голос ее сорвался. — Я просто в отчаянии. Что мне делать?
   Вместо ответа Вики обняла ее и прижала к себе, а Дженнин, словно только этого и ждала, припала к ее плечу и заплакала.
   — Что мне делать. Вики? — всхлипывая, спросила она. — Умоляю, подскажи, как мне спастись.
   — Возможно, это не так уж трудно, — промолвила Вики.
   Дженнин отпрянула от нее.
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — Скажи, Джен, в глубине души ты любишь Мэттью?
   Дженнин посмотрела ей в глаза.
   — Я его ненавижу, — с чувством произнесла она. — Ненавижу! — Ее голос был спокоен, и Вики поняла — Дженнин говорит правду.
   Взяв Дженнин за руку. Вики увлекла ее по направлению к дому.
   — Я верю тебе, — только и ответила она.
   Вернувшись домой, Дженнин извинилась перед всеми и поднялась в свою комнату. Она уже пришла в себя, но не была настроена на праздную болтовню.
   Примерно час спустя в ее дверь постучали, и вошла Вики; в руках у нее были два бокала вина.
   — Я хотела, чтобы ты попробовала папину бражку, — весело прощебетала она.
   — Спасибо, — улыбнулась Дженнин, принимая бокал.
   — Как ты себя чувствуешь?
   Дженнин подошла к окну и остановилась у подоконника.
   — Сама не знаю, — вздохнула она.
   Вики приблизилась к ней и выглянула в окно.
   — Полюбуйся на закат, — предложила ей Дженнин, в свою очередь, повернувшись к окну.
   — Очень красиво, — прошептала Вики. — Жаль только — день пошел на убыль.
   Они залюбовались заходящим за горизонт светилом, раскрасившим небо в изумительную багрово-алую палитру.
   — Вики, — прошептала Дженнин, когда снаружи уже сгустились сумерки.
   — Что?
   — Спасибо тебе. Ты очень помогла мне, впервые заставив о многом задуматься всерьез. Не знаю, поможет ли мне это, но я тебе очень признательна.
   — Просто очень важно, чтобы в такую минуту кто-то был рядом, — сказала Вики. — По себе знаю. Меня так в свое время выручил Пол. Спас, можно сказать. Казалось, это было совсем в другой жизни, но зато теперь мы с ним очень близки. Он все про меня знает.
   Дженнин пристально посмотрела на нее.
   — Как и ты, Вики. Ты ведь тоже теперь все обо мне знаешь.
   — Почти все.
   Дженнин вздохнула:
   — Господи, до чего у вас здесь здорово. Ты просто не представляешь, как я тебе благодарна за то, что ты меня сюда привезла. — Она обняла Вики и привлекла к себе.
   Вики тоже обняла ее.
   — Я рада, что тебе у нас понравилось, Джен. Очень рада.
   Дженнин отстранилась и заглянула Вики в глаза.
   — Ты так добра, — прошептала она.
   Вместо ответа Вики нагнулась и легонько поцеловала Дженнин в губы. Это был необычный поцелуй, одновременно дружеский и любовный, и Дженнин, казалось, нутром почувствовала, что это именно то, чего ей сейчас больше всего недостает. Она поднесла руку Вики к губам и поцеловала. Вики же медленно погладила Дженнин по волосам, а затем снова поцеловала в губы. Дженнин затрепетала.
   И вдруг Вики отстранилась.
   — Извини, Джен, — прошептала она и отвернулась.
   Дженнин словно током ударило.
   — Но почему. Вики? Пожалуйста, не надо извиняться.
   Вики печально улыбнулась.
   — Ты такая красивая, Джен.
   — Ты тоже.
   Глаза Вики подернулись поволокой, и она вдруг крепко сжала лицо Дженнин в ладонях. Дженнин сама наклонилась к ней и нежно поцеловала в губы. Затем обхватила рукой за талию и прижала к себе. Ее другая рука медленно спустилась и нащупала упругие ягодицы Вики.
   — Ты уверена, что хочешь именно этого? — дрожащим голосом спросила Вики.
   — Сама не знаю, — ответила Дженнин, опустив голову на плечо Вики. — Знаю лишь, что мне очень хорошо с тобой.
   Несколько минут они молча стояли, прижавшись друг к дружке. Наконец Дженнин вздохнула и сказала:
   — Я хочу спать.
   Лицо Вики затуманилось.
   — Я пойду.
   — Нет, пожалуйста, не уходи!
   — Но, Джен…
   — Тес! Я нисколько не боюсь, Вики. Если ты сама не боишься.
   Вики улыбнулась и снова погладила Дженнин по волосам, откинув их со лба.
   — Кто это сказал — миссис Грин или Дженнин Грей?
   — Я, Дженнин.
   — Тогда я не боюсь.
   Они молча разделись, избегая смотреть друг на друга.
   Так же молча забрались в постель. Вики выключила ночник, и какое-то время обе лежали рядышком в темноте.
   — Джен!
   — Что?
   — А ты знала, да? Про меня.
   — .) — Нет, — ответила Дженнин, — Я ничего не знала.
   — Я уже жалею, что не сказала тебе.
   — Это не имеет значения.
   — И ты… не возражаешь?
   Дженнин повернулась к ней.
   — Нет.
   — Честное слово?
   — Наипречестное. Дай мне руку.
   Вики выпростала из-под простыни руку и протянула Дженнин. Та взяла ее руку и опустила себе на грудь. Затем поднесла к губам и нежно поцеловала.
   — Я бы очень хотела снова обнять тебя, Джен, — прошептала Вики. — Просто безумно.
   Дженнин откинула простыню и всем телом прижалась к Вики; руки Вики тут же обвились вокруг ее талии.
   — Боже, как приятно, — прошептала она. — Ты такая нежная!
   Они снова поцеловались, уже с нарастающей страстью.
   Вики тяжело дышала, и Дженнин, решившись, сначала робко погладила, а затем начала целовать ее нежные грудки.
   То, что за этим последовало, навсегда врезалось в память Дженнин. Казалось, Вики пробудила в ней неведомые и прекрасные чувства, которые прятались глубоко внутри и о существовании которых она даже не подозревала. Дженнин словно впервые открывала для себя удивительную нежность атласной кожи и магические прикосновения горячих губ. Лаская в темноте Вики и извиваясь под ее ответными ласками, Дженнин чувствовала, будто заново рождается, и вдруг поняла: Вики никогда не бросит ее, всегда будет рядом. Ласковые руки и губы открыли ей удивительный и прекрасный мир любви и сказочного наслаждения, путешествие в который она совершила впервые. И закончилось это путешествие не безумным и всесокрушающим оргазмом, а настолько теплым и удивительно светлым ощущением, что Дженнин поняла: вот оно! И улыбнулась.
   Вики, склонившись над ней, пытливо заглянула ей в глаза.
   — Как ты, Джен?
   — Чудесно, — выдохнула Дженнин.
   — Ты не жалеешь?
   — Нет. Едва ли не впервые в жизни я насладилась любовью, после которой не возникло чувство ненависти. Представляешь, что ты со мной сотворила?
   Вики покачала головой:
   — Ты только что доказала мне, что Дженнин Грей способна любить, не перевоплощаясь в миссис Грин. Я очень рада, Джен. Я надеялась, что все будет именно так.
   Дженнин откинулась на подушки.
   — Скажи, Вики, ты знала, что у нас этим закончится?
   — Нет, — улыбнулась Вики.
   — И ты не сожалеешь об этом?
   — Ни капельки.
   — Тогда почему ты такая грустная?
   — Так просто, — сказала Вики и отвернулась.
   Дженнин притянула ее к себе и нежно поцеловала в губы.
   — Прошу тебя, скажи. В чем дело?
   Вики вздохнула и заговорила:
   — Понимаешь, Дженнин, возможно, тебе и покажется, что ты нашла ответ, но это не так. Точнее, не совсем так.
   На самом деле все гораздо сложнее, чем ты думаешь. Возможно, ты просто боишься сама заглянуть в себя. Словом, тебе все равно понадобится помощь; того, что я могу тебе дать, недостаточно.
   Дженнин не ответила.
   — Ты согласна? — спросила Вики. — Ты пойдешь к врачу?
   — Если ты останешься со мной.
   Вики обняла ее и поцеловала.
   — Да, Джен, я останусь с тобой.

Глава 35

   Положив телефонную трубку, Эшли посмотрела на стену. Ее взгляд остановился на картине, подаренной тремя ее подругами. «Маленький пустячок для украшения твоего нового пристанища» — так выразилась о нем Элламария.
   Вскрыв упаковку и обнаружив внутри изумительную репродукцию картины Клода Моне, Эшли не смогла сдержать слез умиления. Господи, как ей недоставало ее подруг!
   Покосившись на Кита, она вздохнула — его лицо было по-прежнему искажено гневом.
   — Это Конрад, — пояснила она, мотнув головой в сторону телефона. — Мы должны в восемь утра встретиться у него в кабинете перед поездкой к Дэвиду Берджессу.
   — Понятно, — процедил Кит. — Стоит только боссу свистнуть, и Эшли несется со всех ног.
   — Но он ведь и в самом деле мой начальник, — сказала Эшли. Ей уже не терпелось остаться одной. День выдался на редкость утомительный, а Кит все еще не собирался возвращаться к себе в отель.
   — Только начальник, Эшли? Или уже нет?
   — Я даже не хочу отвечать тебе.
   — И теперь так будет всегда, да? — продолжил Кит. — Стоит ему свистнуть, и ты помчишься к нему на всех парах? Учти, Эшли, если это так, то ты совершаешь большую ошибку. Ты хоть подумала об Алексе? Какую жизнь ты ему уготовила? Предупреждаю: не вздумай даже мечтать о том, чтобы забрать его из школы и перевезти сюда. Поняла?
   — Между прочим, мне решать, где ему учиться! — запальчиво возразила Эшли, не зная, как побыстрее закончить этот разговор. — Или ты забыл о решении суда?
   — Не забыл, но сделаю все возможное, чтобы его изменить, — процедил Кит. — Уж будь уверена.
   Эшли слегка побледнела.
   — Послушай, если все пойдет по намеченному плану, то мне здесь работать еще лет пять, а то и больше. Я не хочу, чтобы мальчик рос без матери.
   — Какая же ты все-таки эгоистка! — покачал головой Кит. — Значит, без отца ему расти можно, да?
   — Ты ведь всегда можешь с ним видеться, сам знаешь.
   — Вообще-то Нью-Йорк — это не Вест-Энд, — усмехнулся Кит.
   — Мы с ним сами будем прилетать, — напомнила Эшли. — Навещать бабушку и дедушку.
   — Господи, Эшли, ну почему ты никогда не думаешь обо мне?
   — Не кричи, Кит, разбудишь Алекса.
   — Эшли, но ведь он англичанин! Он родился и вырос в Англии. Неужели тебе безразлично, что станется с ним здесь?
   — Ну конечно, небезразлично, хотя я не придаю этому большого значения. Главное, чтобы он был здесь. Со мной.
   — С тобой! — выкрикнул Кит. — Да ты только и думаешь что о работе и своем паршивом агентстве! У тебя и времени-то на него не остается!
   — Не правда!
   — Вот как? И сколько же времени ты можешь ему уделять? Какой-то жалкий час вечером раз или два в неделю, если не задерживаешься на работе? А по ночам, когда ты шляешься где-то со своим Конрадом Фрезером, ты тоже думаешь об Алексе?
   — Ни с каким Конрадом Фрезером я, как ты выразился, по ночам не шляюсь. Это случилось один-единственный раз, в прошлый четверг, в связи с совершенно официальным мероприятием.
   — А как насчет бейсбольных матчей, на которые твой драгоценный Конрад таскает вас с Алексом? — прошипел Кит. — Моего сына и мою жену!
   — Я не твоя жена, — возразила Эшли.
   — Вот как? — ощетинился Кит. — А почему тогда ты до сих пор носишь мое обручальное кольцо?
   Эшли кинула взгляд на свою левую руку. Она и сама толком не знала, почему продолжала носить кольцо. Возможно, ради Алекса. Только теперь она поняла, насколько это нелепо: какая разница, носит она кольцо или нет? Осознав это, Эшли молча сняла кольцо с пальца и протянула Киту.
   — Спасибо, — криво усмехнулся тот. — Можешь оставить его себе. Или ты освобождаешь место для подарка от Конрада Фрезера?
   Глаза Эшли засверкали.
   — Замолчи, Кит, прошу тебя!
   — Крепкий оказался орешек этот Фрезер, да? — не унимался Кит. — Даже тебе не по зубам. По сравнению с ним Джулиан — жалкий провинциал.
   — Господи, да сколько же надо тебе повторять: между мной и Конрадом никогда ничего не было и не будет!
   — Ага, значит, он по чистой случайности нагрянул к нам на уик-энд и увез Алекса кататься верхом?
   — Кит, прекрати! — Эшли не собиралась больше с ним пререкаться. Обсуждать будущее Алекса и его грядущий переезд в Нью-Йорк было неизбежно, но вот беседовать с бывшим мужем о Конраде Фрезере она не собиралась. Как, впрочем, и с кем-либо еще.
   — В общем, так, Эшли, — отчеканил Кит. — Заруби себе на носу: Алекс сюда не приедет и в Нью-Йорке жить не будет. Это мое последнее слово.
   — Твое — возможно. Кит, — твердо сказала Эшли. — Но не мое.
   — Я подам в суд, чтобы тебя лишили родительских прав, — заявил Кит. — С такой матерью мальчик оставаться не может.
   — Не говори глупости. Кит, — поморщилась Эшли.
   — Я просто хотел честно тебя предупредить, — сказал Кит. — Сразу же по возвращении в Англию я затеваю процесс. В Америку я Алекса не отпущу. И тебе придется пересекать Атлантику, когда ты захочешь его увидеть, а не мне.
   Эшли побелела. По изменившемуся лицу Кита она поняла, что он вовсе не шутит. При мысли о судебном разбирательстве она похолодела. Господи, только этого ей недоставало!
   — Тебе никогда не победить, — сказала она. — Вспомни свое прошлое. Ни один судья в здравом уме не присудит тебе ребенка. Не говоря уж о том, что ты психически неуравновешен..
   — А ты, что ли, устойчива? — презрительно фыркнул Кит. — Едва пришла пора принять решение — и ты удираешь в Америку! А куда ты побежишь потом, когда Конрад бросит тебя, выпотрошив наизнанку? Со мной Алекс хотя бы получит нормальное образование, да и жить будет в человеческой обстановке — среди родных и близких. А что ты ему можешь предложить? И после этого ты можешь называть себя матерью?
   — Он мой сын! — запальчиво выкрикнула она. — И никому не отобрать его у меня! Вбей это в свою дурацкую башку!
   — Он и мой сын, Эшли, — вкрадчиво возразил Кит. — И никому, и уж тем более тебе, не отобрать его у меня! Вот так-то.
   — Господи, неужели ты и в самом деле хочешь, чтобы та грязная история снова выплыла наружу? Чтобы на судебном заседании вновь вспоминали отца — пьяницу и бабника, который в тот самый день, когда ребенок появился на свет, бросил семью и отправился по шлюхам? А ведь Алексу уже восемь лет, Кит. Ты хочешь, чтобы он все это слышал? Чтобы он понял, каков ты на самом деле? А ведь он поймет, Кит, он уже большой.
   — Ах ты, гадина! — взревел Кит. — Ты на все готова, чтобы своего добиться, да?
   — Да, если хочешь знать, я не желаю, чтобы он рос рядом с тобой! — вскричала Эшли. — Ты… ты не то, что ему нужно. Кит. Ты неудачник!
   Кит занес руку, чтобы ударить ее, но Эшли даже глазом не моргнула.
   — Валяй, бей меня, Кит. Покажи, на что ты способен.
   Сам видишь — ты ни капли не изменился. Горбатого могила исправит. Я костьми лягу, но не отдам тебе ребенка!
   — Ты об этом пожалеешь, Эшли. — процедил он. — Горько пожалеешь!
   — Ничего у тебя не выйдет, — устало вздохнула Эшли. — И ты это отлично знаешь.
   — Лучше позаботься о том, чтобы он побыстрее вернулся в Англию. Пока не поздно. И запомни — в Нью-Йорке жить он никогда не будет. Никогда, поняла?
 
   Элламария понуро бродила по опустевшему театру. С пятницы она не только не видела Боба, но он даже ни разу не позвонил ей. Они договорились, что в субботу, поговорив начистоту с женой, он вернется. Ну, в крайнем случае в воскресенье. Однако сегодня уже был понедельник, а от Боба по-прежнему не было ни слуху ни духу.