Страница:
— Ты чего, Мурзик? — удивленно уставился на меня хозяин. Да не на меня смотри, дурень ты этакий!
— А я тебе говорю, Сеня, своди пса к ветеринару. Видишь, он уже и на тебя рычать начал, — заявил омоновец и поперхнулся. — Рабин, у тебя карман горит.
— Где? — оторопел Семен и тут наконец все понял. — Мужики, атас! Похоже, тот, кого мы ищем, здесь.
Больше никому и ничего объяснять не потребовалось. Ваня пружиной взвился с места, выхватывая из кобуры пистолет и озираясь вокруг. Горыныч завертелся волчком, готовясь отражать магические атаки и разить врага самому, Попов отцепил дубинку, а эльф взвился под потолок. Ушинасу в точности повторял все действия омоновца, а Сеня вынул из кармана ярко сверкавший пузырек.
— Интересно, как же определить, с какой стороны враг приближается? — задумчиво пробормотал мой хозяин, глядя на флакон, и тут мы услышали знакомый голос.
— Я не понял, разорви вас Рудра, что случилось с моим домом?! — истошно заорал кто-то за стеной. — Это так вы его берегли, дети шакала и гадюки?! Четвертую всех. На электрический стул отправлю! — И в полуразрушенный зал ворвался незнакомый нам мужик. Да тут же и застыл на пороге, увидев направленные на него пистолеты.
— Шакьямуни! Ты уже вернулся? Извини, мы тут немного намусорили, но все приведем в порядок, — заверещал Лориэль, пикируя сверху прямо в сторону будды. Пытаясь предупредить его, я грозно зарычал.
— Назад! — рявкнул мой Сеня, и эльф завис посреди дороги. — Уйди в сторону, Лориэль. А ты, дружок, даже пальцем шевелить не пытайся.
— Сеня, ты что, с ума сошел? Это же Шакьямуни, будда, решивший встать на путь просветления, — начал было говорить Лориэль и поперхнулся. Шакьямуни взмахнул рукой.
Почти одновременно с этим движением открыли огонь мой хозяин и Жомов. Грохот выстрелов, визг пуль, рикошетом отскакивающих от защитного щита туманного бога, ныне показавшего свое истинное лицо, с непривычки в первые несколько секунд оглушили меня. А затем я метнулся к стене и крадучись двинулся в сторону Шакьямуни, стараясь обойти его с тыла и не попасть в поле зрения врага. Горыныч выпустил энергошар в сторону будды, а Ушинасу заткнул уши и упал на колени. Слабоват демон оказался.
— Да, я Шакьямуни, вставший на путь просветления, — подняв руки кверху, издевательски хохотал будда. — Мой дух побывал во многих мирах и действительно просветился! Я видел много цивилизаций, бессчетное количество народов и бездну культур. Одних я презирал, к другим испытывал сострадание, а третьим завидовал и удивлялся. И так было очень долго, бессчетное число лет, пока мне не открылась статуя Свободы. Я взирал на этот мир и понял, что он один служит эталоном процветания, равноправия, демократии и свободы личности. Только он один достоин быть примером для подражания, а наша культура — не больше чем раздавленный таракан под ногами титана. Вот тогда я и решил уничтожить этот мир и создать на его месте новый, по образу и подобию Великих Соединенных Штатов Америки!
Закончив свою пламенную речь, Шакьямуни принялся раскачиваться из стороны в сторону. Купол вокруг него потемнел, и от него во все стороны поползли черные концентрические круги. Горыныч хотел выстрелить в них очередным шаром, но Попов, видимо, вспомнив, к чему это привело прошлый раз, прыгнул на Ахтармерза, сбивая тому прицел, и энергошар ушел в потолок, проделав в нем огромную дыру. Сверху посыпались обломки кровли, штукатурка и еще какой-то мусор. На секунду все заволокло пылью, и я рванулся вперед, занимая позицию справа и позади взбесившегося будды.
Выстрелы стихли. Я увидел сквозь пелену, как Сеня с Жомовым лихорадочно перезаряжают пистолеты, и в этот миг первый черный круг коснулся меня. Все поплыло пред глазами, и я увидел бездну. Я висел над ней, глядя, как внизу рушатся дворцы и хижины, храмы и тюрьмы. Я видел зарево пламени и слышал вопли умирающих людей. Я одновременно был и здесь, и внутри погибающего мира, и когда мне показалось, что я навсегда застряну в руинах чужой цивилизации, Сеня услышал, как я заскулил.
Не придумав ничего лучшего, а может быть, просто машинально, Рабинович швырнул в моего мучителя флакон со слезой Рудры. Видимо, весь гнев Брахмы, утерянный обиженным нами демоном, сконцентрировался в этой капле влаги. Пузырек разбился с ослепительной вспышкой. Шакьямуни закричал, энергощит и черные круги вокруг него исчезли. Я вздохнул с облегчением, а Сеня заорал на Горыныча:
— Ахтармерз, ты же можешь! Выруби его!!!
Но, видимо, последствия взрыва слезы демона оказались губительными для любой магии вокруг. Горыныч лишь слабо трепыхался на полу, не имея сил не только что-то наколдовать, но и даже двинуться с места. Шакьямуни перестал вопить и расхохотался. Энергощит вновь начал вырастать вокруг него, и я уже собрался умирать, но вдруг позади будды появился толстенный шланг и опустился ему на голову. Шакьямуни закатил глаза и рухнул на пол, потеряв сознание. А над ним возвышался Дакша, не влезавший в дверь.
— Вы целы? — спросил слон. — Хотя я и не понимаю, почему меня это волнует.
— Дакша, умница, спасибо тебе! — завопил Попов, а мой хозяин с Жомовым бросились «пеленать» поверженного экс-разрушителя миров.
— Да-а, — протянул Рабинович, когда Шакьямуни был закован в наручники. — Тлетворное влияние Америки и до этих мест добралось, — а затем посмотрел на эльфа, растерянно висевшего почти в том самом месте, где остановил его окрик моего хозяина. — Что застыл? Тащи сюда Кали. Пусть возвращает свою силу и отправляет нас домой.
Эльф хотел было по привычке огрызнуться, но поник головой и с привычным хлопком растворился в воздухе. А уже через несколько секунд появился обратно в сопровождении большой тройки, Кали и Вирупакши. Все боги растерянно уставились на Шакьямуни.
— Кто-то говорил, что будда — это высшая ступень развития человека и что, достигнув нирваны, нельзя даже помыслить о том, чтобы причинить малейший вред ближнему? — ехидно поинтересовался Шива.
— В любом стаде есть паршивая овца, — огрызнулся Брахма. — И потом, исключения из правил только подчеркивают их истинность, а не разрушают теории.
— Так, философствовать потом будете, — остановил мой хозяин. — Быстро возвращайте силу Кали, и пусть она снимает заклятие с Лориэля. Нам домой пора. Служба ждет.
Боги переглянулись, но спорить с Рабиновичем не стали. Встав в круг около неподвижного Шакьямуни, они принялись что-то вполголоса напевать, сцепив руки и постепенно двигаясь по часовой стрелке. С каждой секундой пение становилось громче, а движение быстрее, пока наконец боги не стали носиться вокруг Шакьямуни с такой скоростью, что у меня зарябило в глазах. Я отвернулся, и тут все стихло, а затем послышался истошный крик:
— Не-ет!
— Что опять такое? — с угрозой в голосе спросил Рабинович застывших членов пантеона.
— Кали не может вернуть свою силу, — буркнул Брахма. — Ее способности мы назад отобрали, но Шакьямуни потратил слишком много ее энергии на разрушение мира, и теперь ей требуется время для восстановления сил. А до тех пор она ничего для вас сделать не может.
— И сколько нам ждать? — едва сдерживая гнев, спросил мой хозяин.
— Около тысячи лет, — пожал плечами Брахма. — Через тысячелетие силы Кали восстановятся, наш мир перейдет на новый виток развития, а вы сможете вернуться домой. Хотя нет! Вы же больше ста лет не живете…
— Сейчас я кого-нибудь убью, — заявил омоновец, поднимая пистолет. Честное слово, я почти поверил, что он способен осуществить свою угрозу, но в этот миг в зал вошла священная корова,
— Развлекаетесь? — хлопая глазками, наивно поинтересовалась она. — А можно мне поучаствовать?
— Уйди, зараза! — рявкнул на нее мой Сеня. — Или я все местные законы насчет неприкосновенности говядины враз отменю.
— Да как скажешь. Могу и уйти, — фыркнула буренка. — Только мне интересно, как вы домой без меня вернетесь?
— Что? — рявкнули все мои соратники в один голос. Корова застыла, совершенно утратив осмысленность во взоре. Глаза ее стали казаться стеклянными, и я уже подумал, что нашу парнокопытную спасительницу хватил апоплексический удар от этого истошного вопля. Затем внутри коровы что-то зашумело, ее череп развалился на две половинки, и мы увидели… точную копию Лориэля, но женского пола. Теперь от удивления чуть всех нас не хватил удар.
— Чего уставились? — поинтересовалась эльфийка. — Самый замечательный способ быть незаметным наблюдателем в этом мире, став священной коровой. Это своего рода автомобиль. Но вы, люди, используете для таких целей технику, а мы — магию. Вот и вся разница.
— Значит, ты в любое время могла нас отправить домой и не сделала этого? — змеей прошипел мой хозяин.
— Не могла, — отрезала крылатая садистка. — Во-первых, я просто наблюдатель и могу лишь давать советы, слушать которые вы не хотели. Во-вторых, по нашим законам, устранять последствия собственной деятельности должны сами провинившиеся. А вся заварушка тут произошла по вашей вине. В первую очередь из-за Лориэля и его рассказов Шакьямуни об иных мирах и преимуществах иных цивилизаций. А затем и остальные приложили к ухудшению ситуации руку. Если бы вы своими дурацкими выходками не заставили Кали, Брахму и остальных сосредоточить все внимание на ваших поисках, первые изменения в мире не ускользнули бы от их внимания, и с Шакьямуни боги справились бы и без вас. Потому уже было поздно, и вам пришлось самим выполнять их работу по сохранению этого мира.
— Сейчас я кого-то убью! — повторил омоновец, задумчиво переводя взгляд с эльфийки на Лориэля.
— А вот это строжайше запрещено, — заявила маленькая бестия и взмахнула волшебной палочкой.
Знакомые ощущения навалились сразу. Мир стал меркнуть в моих глазах, предметы потеряли очертания, слившись в сплошное серое пятно, а потом на меня навалилась непроглядная тьма. Однако, прежде чем потерять сознание, я все-таки с радостью успел понять, что возвращаюсь домой. Домой!!! Какое это сладкое слово…
Эпилог
Развалившись на диване, Семен Абрамович Рабинович лениво листал какой-то модный журнал. Мурзик, устроившийся на полу у его ног, смотрел в телевизор, на экране которого гоняли мяч двадцать два дурака, как часто любят называть футболистов милые дамы. Мурзик же ни футболистов дураками не считал, ни в дамах ничего милого не видел. Он просто смотрел футбол, изредка коротким лаем выражая свои эмоции, а всем своим поведением опровергая большинство теорий ученых о физиологии и мировосприятии животных.
Рабинович этому не удивлялся. Он давно привык к тому, что его пес является чем-то необычным, и, наверное, не удивился бы, если бы узнал, что Мурзик умеет, например, говорить. Правда, сам Сеня к футболу в частности и к спорту в целом особых пристрастий не питал и если бы и стал во что играть, так это в биржевые махинации. А такое ему по штату было не положено, так как Рабинович служил в милиции… Впрочем, вы это и так прекрасно знаете! — Мурзик, будешь так орать, телевизор выключу, — оторвал взгляд от журнала Сеня, когда его верный пес стал излишне бурно выражать свои эмоции по поводу не-назначенного пенальти в ворота противников его любимой команды.
Мурзик хозяину ничего не сказал, но посмотрел на Рабиновича так выразительно, что было совершенно очевидно, что именно пес думает о вкусах, уровне интеллекта и диктаторских замашках своего хозяина. Впрочем, на то он и хозяин, чтобыего беречь и о нем заботиться. А потому Мурзик возмущаться вслух не стал и решил больше не лаять так громко. Впрочем, благие намерения таковыми и остались, поскольку…
ХЛО-ОП!!!
Сеня резко повернулся на этот привычный хлопок, немного напоминавший звук пистолетного выстрела. Мурзик грозно рыкнул, а эльф под потолком продолжал спокойно висеть, беспрерывно размахивая крылышками, и немного грустно улыбался. Рабинович тихо застонал.
— Ну и какого хрена тебя сюда принесло? — поинтересовался он. — Только не говори, что опять каких-нибудь уродов надо спасать. Больше ты нас точно ни в какие параллельные миры не заманишь.
— А я и не собирался, — ответил эльф. — Просто проститься пришел.
— То есть как? — оторопел Рабинович.
— Наш статистический отдел закончил анализ закономерных паранормальных явлений, возникающих во время подключения вас к оперативной работе, — с усмешкой пояснил Лориэль. — Они просчитали, что риск глобальных изменений от вашего вмешательства в чужие дела слишком велик и может окончиться глобальной катастрофой. Оберон скрепя сердце отдал распоряжение вас больше к сотрудничеству с нашими службами не привлекать, и я с трудом уговорил его не вычищать вам память. Меня же переводят на другое место работы. Вот так.
— Это что же получается, больше не увидимся? — растерянно спросил Сеня.
— Кто знает? Мир тесен, — грустно улыбнулся Лориэль. — По крайней мере, буду в отпуске, загляну к вам посидеть — выпить. Только вашего дрянного портвейна больше мне не наливайте! Счастливо оставаться.
И маленький эльф с привычным хлопком растворился в воздухе, оставив Рабиновича в задумчивости и Мурзика с тоской в умных глазах. Ни тот ни другой не хотели верить, что сказка кончилась, в сердцах человека и пса тлела надежда на новые встречи со старыми друзьями. Кто знает? Мир ведь действительно тесен!..
— А я тебе говорю, Сеня, своди пса к ветеринару. Видишь, он уже и на тебя рычать начал, — заявил омоновец и поперхнулся. — Рабин, у тебя карман горит.
— Где? — оторопел Семен и тут наконец все понял. — Мужики, атас! Похоже, тот, кого мы ищем, здесь.
Больше никому и ничего объяснять не потребовалось. Ваня пружиной взвился с места, выхватывая из кобуры пистолет и озираясь вокруг. Горыныч завертелся волчком, готовясь отражать магические атаки и разить врага самому, Попов отцепил дубинку, а эльф взвился под потолок. Ушинасу в точности повторял все действия омоновца, а Сеня вынул из кармана ярко сверкавший пузырек.
— Интересно, как же определить, с какой стороны враг приближается? — задумчиво пробормотал мой хозяин, глядя на флакон, и тут мы услышали знакомый голос.
— Я не понял, разорви вас Рудра, что случилось с моим домом?! — истошно заорал кто-то за стеной. — Это так вы его берегли, дети шакала и гадюки?! Четвертую всех. На электрический стул отправлю! — И в полуразрушенный зал ворвался незнакомый нам мужик. Да тут же и застыл на пороге, увидев направленные на него пистолеты.
— Шакьямуни! Ты уже вернулся? Извини, мы тут немного намусорили, но все приведем в порядок, — заверещал Лориэль, пикируя сверху прямо в сторону будды. Пытаясь предупредить его, я грозно зарычал.
— Назад! — рявкнул мой Сеня, и эльф завис посреди дороги. — Уйди в сторону, Лориэль. А ты, дружок, даже пальцем шевелить не пытайся.
— Сеня, ты что, с ума сошел? Это же Шакьямуни, будда, решивший встать на путь просветления, — начал было говорить Лориэль и поперхнулся. Шакьямуни взмахнул рукой.
Почти одновременно с этим движением открыли огонь мой хозяин и Жомов. Грохот выстрелов, визг пуль, рикошетом отскакивающих от защитного щита туманного бога, ныне показавшего свое истинное лицо, с непривычки в первые несколько секунд оглушили меня. А затем я метнулся к стене и крадучись двинулся в сторону Шакьямуни, стараясь обойти его с тыла и не попасть в поле зрения врага. Горыныч выпустил энергошар в сторону будды, а Ушинасу заткнул уши и упал на колени. Слабоват демон оказался.
— Да, я Шакьямуни, вставший на путь просветления, — подняв руки кверху, издевательски хохотал будда. — Мой дух побывал во многих мирах и действительно просветился! Я видел много цивилизаций, бессчетное количество народов и бездну культур. Одних я презирал, к другим испытывал сострадание, а третьим завидовал и удивлялся. И так было очень долго, бессчетное число лет, пока мне не открылась статуя Свободы. Я взирал на этот мир и понял, что он один служит эталоном процветания, равноправия, демократии и свободы личности. Только он один достоин быть примером для подражания, а наша культура — не больше чем раздавленный таракан под ногами титана. Вот тогда я и решил уничтожить этот мир и создать на его месте новый, по образу и подобию Великих Соединенных Штатов Америки!
Закончив свою пламенную речь, Шакьямуни принялся раскачиваться из стороны в сторону. Купол вокруг него потемнел, и от него во все стороны поползли черные концентрические круги. Горыныч хотел выстрелить в них очередным шаром, но Попов, видимо, вспомнив, к чему это привело прошлый раз, прыгнул на Ахтармерза, сбивая тому прицел, и энергошар ушел в потолок, проделав в нем огромную дыру. Сверху посыпались обломки кровли, штукатурка и еще какой-то мусор. На секунду все заволокло пылью, и я рванулся вперед, занимая позицию справа и позади взбесившегося будды.
Выстрелы стихли. Я увидел сквозь пелену, как Сеня с Жомовым лихорадочно перезаряжают пистолеты, и в этот миг первый черный круг коснулся меня. Все поплыло пред глазами, и я увидел бездну. Я висел над ней, глядя, как внизу рушатся дворцы и хижины, храмы и тюрьмы. Я видел зарево пламени и слышал вопли умирающих людей. Я одновременно был и здесь, и внутри погибающего мира, и когда мне показалось, что я навсегда застряну в руинах чужой цивилизации, Сеня услышал, как я заскулил.
Не придумав ничего лучшего, а может быть, просто машинально, Рабинович швырнул в моего мучителя флакон со слезой Рудры. Видимо, весь гнев Брахмы, утерянный обиженным нами демоном, сконцентрировался в этой капле влаги. Пузырек разбился с ослепительной вспышкой. Шакьямуни закричал, энергощит и черные круги вокруг него исчезли. Я вздохнул с облегчением, а Сеня заорал на Горыныча:
— Ахтармерз, ты же можешь! Выруби его!!!
Но, видимо, последствия взрыва слезы демона оказались губительными для любой магии вокруг. Горыныч лишь слабо трепыхался на полу, не имея сил не только что-то наколдовать, но и даже двинуться с места. Шакьямуни перестал вопить и расхохотался. Энергощит вновь начал вырастать вокруг него, и я уже собрался умирать, но вдруг позади будды появился толстенный шланг и опустился ему на голову. Шакьямуни закатил глаза и рухнул на пол, потеряв сознание. А над ним возвышался Дакша, не влезавший в дверь.
— Вы целы? — спросил слон. — Хотя я и не понимаю, почему меня это волнует.
— Дакша, умница, спасибо тебе! — завопил Попов, а мой хозяин с Жомовым бросились «пеленать» поверженного экс-разрушителя миров.
— Да-а, — протянул Рабинович, когда Шакьямуни был закован в наручники. — Тлетворное влияние Америки и до этих мест добралось, — а затем посмотрел на эльфа, растерянно висевшего почти в том самом месте, где остановил его окрик моего хозяина. — Что застыл? Тащи сюда Кали. Пусть возвращает свою силу и отправляет нас домой.
Эльф хотел было по привычке огрызнуться, но поник головой и с привычным хлопком растворился в воздухе. А уже через несколько секунд появился обратно в сопровождении большой тройки, Кали и Вирупакши. Все боги растерянно уставились на Шакьямуни.
— Кто-то говорил, что будда — это высшая ступень развития человека и что, достигнув нирваны, нельзя даже помыслить о том, чтобы причинить малейший вред ближнему? — ехидно поинтересовался Шива.
— В любом стаде есть паршивая овца, — огрызнулся Брахма. — И потом, исключения из правил только подчеркивают их истинность, а не разрушают теории.
— Так, философствовать потом будете, — остановил мой хозяин. — Быстро возвращайте силу Кали, и пусть она снимает заклятие с Лориэля. Нам домой пора. Служба ждет.
Боги переглянулись, но спорить с Рабиновичем не стали. Встав в круг около неподвижного Шакьямуни, они принялись что-то вполголоса напевать, сцепив руки и постепенно двигаясь по часовой стрелке. С каждой секундой пение становилось громче, а движение быстрее, пока наконец боги не стали носиться вокруг Шакьямуни с такой скоростью, что у меня зарябило в глазах. Я отвернулся, и тут все стихло, а затем послышался истошный крик:
— Не-ет!
— Что опять такое? — с угрозой в голосе спросил Рабинович застывших членов пантеона.
— Кали не может вернуть свою силу, — буркнул Брахма. — Ее способности мы назад отобрали, но Шакьямуни потратил слишком много ее энергии на разрушение мира, и теперь ей требуется время для восстановления сил. А до тех пор она ничего для вас сделать не может.
— И сколько нам ждать? — едва сдерживая гнев, спросил мой хозяин.
— Около тысячи лет, — пожал плечами Брахма. — Через тысячелетие силы Кали восстановятся, наш мир перейдет на новый виток развития, а вы сможете вернуться домой. Хотя нет! Вы же больше ста лет не живете…
— Сейчас я кого-нибудь убью, — заявил омоновец, поднимая пистолет. Честное слово, я почти поверил, что он способен осуществить свою угрозу, но в этот миг в зал вошла священная корова,
— Развлекаетесь? — хлопая глазками, наивно поинтересовалась она. — А можно мне поучаствовать?
— Уйди, зараза! — рявкнул на нее мой Сеня. — Или я все местные законы насчет неприкосновенности говядины враз отменю.
— Да как скажешь. Могу и уйти, — фыркнула буренка. — Только мне интересно, как вы домой без меня вернетесь?
— Что? — рявкнули все мои соратники в один голос. Корова застыла, совершенно утратив осмысленность во взоре. Глаза ее стали казаться стеклянными, и я уже подумал, что нашу парнокопытную спасительницу хватил апоплексический удар от этого истошного вопля. Затем внутри коровы что-то зашумело, ее череп развалился на две половинки, и мы увидели… точную копию Лориэля, но женского пола. Теперь от удивления чуть всех нас не хватил удар.
— Чего уставились? — поинтересовалась эльфийка. — Самый замечательный способ быть незаметным наблюдателем в этом мире, став священной коровой. Это своего рода автомобиль. Но вы, люди, используете для таких целей технику, а мы — магию. Вот и вся разница.
— Значит, ты в любое время могла нас отправить домой и не сделала этого? — змеей прошипел мой хозяин.
— Не могла, — отрезала крылатая садистка. — Во-первых, я просто наблюдатель и могу лишь давать советы, слушать которые вы не хотели. Во-вторых, по нашим законам, устранять последствия собственной деятельности должны сами провинившиеся. А вся заварушка тут произошла по вашей вине. В первую очередь из-за Лориэля и его рассказов Шакьямуни об иных мирах и преимуществах иных цивилизаций. А затем и остальные приложили к ухудшению ситуации руку. Если бы вы своими дурацкими выходками не заставили Кали, Брахму и остальных сосредоточить все внимание на ваших поисках, первые изменения в мире не ускользнули бы от их внимания, и с Шакьямуни боги справились бы и без вас. Потому уже было поздно, и вам пришлось самим выполнять их работу по сохранению этого мира.
— Сейчас я кого-то убью! — повторил омоновец, задумчиво переводя взгляд с эльфийки на Лориэля.
— А вот это строжайше запрещено, — заявила маленькая бестия и взмахнула волшебной палочкой.
Знакомые ощущения навалились сразу. Мир стал меркнуть в моих глазах, предметы потеряли очертания, слившись в сплошное серое пятно, а потом на меня навалилась непроглядная тьма. Однако, прежде чем потерять сознание, я все-таки с радостью успел понять, что возвращаюсь домой. Домой!!! Какое это сладкое слово…
Эпилог
И что вы на меня уставились?
Медный всадник
Развалившись на диване, Семен Абрамович Рабинович лениво листал какой-то модный журнал. Мурзик, устроившийся на полу у его ног, смотрел в телевизор, на экране которого гоняли мяч двадцать два дурака, как часто любят называть футболистов милые дамы. Мурзик же ни футболистов дураками не считал, ни в дамах ничего милого не видел. Он просто смотрел футбол, изредка коротким лаем выражая свои эмоции, а всем своим поведением опровергая большинство теорий ученых о физиологии и мировосприятии животных.
Рабинович этому не удивлялся. Он давно привык к тому, что его пес является чем-то необычным, и, наверное, не удивился бы, если бы узнал, что Мурзик умеет, например, говорить. Правда, сам Сеня к футболу в частности и к спорту в целом особых пристрастий не питал и если бы и стал во что играть, так это в биржевые махинации. А такое ему по штату было не положено, так как Рабинович служил в милиции… Впрочем, вы это и так прекрасно знаете! — Мурзик, будешь так орать, телевизор выключу, — оторвал взгляд от журнала Сеня, когда его верный пес стал излишне бурно выражать свои эмоции по поводу не-назначенного пенальти в ворота противников его любимой команды.
Мурзик хозяину ничего не сказал, но посмотрел на Рабиновича так выразительно, что было совершенно очевидно, что именно пес думает о вкусах, уровне интеллекта и диктаторских замашках своего хозяина. Впрочем, на то он и хозяин, чтобыего беречь и о нем заботиться. А потому Мурзик возмущаться вслух не стал и решил больше не лаять так громко. Впрочем, благие намерения таковыми и остались, поскольку…
ХЛО-ОП!!!
Сеня резко повернулся на этот привычный хлопок, немного напоминавший звук пистолетного выстрела. Мурзик грозно рыкнул, а эльф под потолком продолжал спокойно висеть, беспрерывно размахивая крылышками, и немного грустно улыбался. Рабинович тихо застонал.
— Ну и какого хрена тебя сюда принесло? — поинтересовался он. — Только не говори, что опять каких-нибудь уродов надо спасать. Больше ты нас точно ни в какие параллельные миры не заманишь.
— А я и не собирался, — ответил эльф. — Просто проститься пришел.
— То есть как? — оторопел Рабинович.
— Наш статистический отдел закончил анализ закономерных паранормальных явлений, возникающих во время подключения вас к оперативной работе, — с усмешкой пояснил Лориэль. — Они просчитали, что риск глобальных изменений от вашего вмешательства в чужие дела слишком велик и может окончиться глобальной катастрофой. Оберон скрепя сердце отдал распоряжение вас больше к сотрудничеству с нашими службами не привлекать, и я с трудом уговорил его не вычищать вам память. Меня же переводят на другое место работы. Вот так.
— Это что же получается, больше не увидимся? — растерянно спросил Сеня.
— Кто знает? Мир тесен, — грустно улыбнулся Лориэль. — По крайней мере, буду в отпуске, загляну к вам посидеть — выпить. Только вашего дрянного портвейна больше мне не наливайте! Счастливо оставаться.
И маленький эльф с привычным хлопком растворился в воздухе, оставив Рабиновича в задумчивости и Мурзика с тоской в умных глазах. Ни тот ни другой не хотели верить, что сказка кончилась, в сердцах человека и пса тлела надежда на новые встречи со старыми друзьями. Кто знает? Мир ведь действительно тесен!..