Страница:
— Я обнаружила… — Голос Кристи задрожал, когда она снова вспомнила о том как безжалостно охранники избивали несчастного индейца. — Охранников. Они били Джонни.
— Они били его у тебя на глазах? — скептически спросил Кейн.
— Они не знали, что я все вижу.
— Где же ты пряталась?
— В гардеробной Джо-Джо.
— Почему они его били?
— Он пытался проникнуть в комнату рядом со спальнями. Он уже несколько минут возился с отмычками, когда услышал шаги охранника. В спальне Джо-Джо он хотел спрятаться. Я услышала шум и тоже спряталась.
— Должно быть, замок на той двери и в самом деле очень хитрый, — задумчиво протянул Кейн.
— Почему ты так думаешь?
— Джонни прошел неплохую школу взломщиков — три года в тюрьме.
При упоминании о тюрьме лицо Кейна окаменело.
— Что охранники от него хотели? — спросил он через минуту.
— Они спрашивали, что он искал.
— И что же он сказал?
— Не знаю, — честно сказала Кристи. — Он не сказал им.
— Поэтому они били его?
— Да. И мне кажется, они боялись его.
— И неспроста. Джонни есть за что бояться. Он может терпеть любые побои, но когда он сам дерется, то берегись.
— На этот раз били его. — Кристи перевела дыхание. — Пистолетом по лицу.
— Хаммонд? Это на него не похоже.
— Другой. Ему явно доставляло удовольствие избивать безоружного. Это было заметно. — Кристи отпила еще глоток, пытаясь побороть подступившую к горлу тошноту.
— И что потом? — Голос Кейна звучал сочувственно.
— Похоже, Джонни испугался. Он хотел поговорить с одним из людей Хаттона.
— С кем конкретно?
— С мистером Отри.
— Вызвать Отри — все равно что надеть жернов на шею утопающему, — мрачно сказал Кейн.
— Мне он показался довольно приятным, несмотря на ковбойский камуфляж.
— Отри — фэбээровец в отставке.
— Понятно, человек в твоем положении вряд ли отзовется о нем хорошо.
— «Человек в твоем положении», — мрачно повторил Кейн. — Ты хочешь сказать: сидевший в тюрьме? — Лицо его было напряжено.
Кристи почувствовала себя неловко и, чтобы не встречаться с ним взглядом, сделала еще глоток. Повисла напряженная тишина.
— Послушай, Рыженькая, — неожиданно произнес Кейн.
Она подняла на него глаза.
— Что же ты все-таки на самом деле делала в доме Хаттона?
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
— Они били его у тебя на глазах? — скептически спросил Кейн.
— Они не знали, что я все вижу.
— Где же ты пряталась?
— В гардеробной Джо-Джо.
— Почему они его били?
— Он пытался проникнуть в комнату рядом со спальнями. Он уже несколько минут возился с отмычками, когда услышал шаги охранника. В спальне Джо-Джо он хотел спрятаться. Я услышала шум и тоже спряталась.
— Должно быть, замок на той двери и в самом деле очень хитрый, — задумчиво протянул Кейн.
— Почему ты так думаешь?
— Джонни прошел неплохую школу взломщиков — три года в тюрьме.
При упоминании о тюрьме лицо Кейна окаменело.
— Что охранники от него хотели? — спросил он через минуту.
— Они спрашивали, что он искал.
— И что же он сказал?
— Не знаю, — честно сказала Кристи. — Он не сказал им.
— Поэтому они били его?
— Да. И мне кажется, они боялись его.
— И неспроста. Джонни есть за что бояться. Он может терпеть любые побои, но когда он сам дерется, то берегись.
— На этот раз били его. — Кристи перевела дыхание. — Пистолетом по лицу.
— Хаммонд? Это на него не похоже.
— Другой. Ему явно доставляло удовольствие избивать безоружного. Это было заметно. — Кристи отпила еще глоток, пытаясь побороть подступившую к горлу тошноту.
— И что потом? — Голос Кейна звучал сочувственно.
— Похоже, Джонни испугался. Он хотел поговорить с одним из людей Хаттона.
— С кем конкретно?
— С мистером Отри.
— Вызвать Отри — все равно что надеть жернов на шею утопающему, — мрачно сказал Кейн.
— Мне он показался довольно приятным, несмотря на ковбойский камуфляж.
— Отри — фэбээровец в отставке.
— Понятно, человек в твоем положении вряд ли отзовется о нем хорошо.
— «Человек в твоем положении», — мрачно повторил Кейн. — Ты хочешь сказать: сидевший в тюрьме? — Лицо его было напряжено.
Кристи почувствовала себя неловко и, чтобы не встречаться с ним взглядом, сделала еще глоток. Повисла напряженная тишина.
— Послушай, Рыженькая, — неожиданно произнес Кейн.
Она подняла на него глаза.
— Что же ты все-таки на самом деле делала в доме Хаттона?
ГЛАВА 9
Кристи пыталась придумать ответ, а Кейн с любопытством разглядывал ее, словно это было их первое свидание и он все никак не решался поцеловать ее.
Но взгляд его был скорее серьезно-оценивающим, чем игривым. Этот взгляд говорил Кристи: Кейн понимает, что она ему лжет, но не понимает почему.
Кристи закрыла глаза, но через секунду поняла, что этого делать не следовало: от смеси высоты, алкоголя и адреналина она «поплыла». Кристи почувствовала озноб.
— Ты что, все-таки собираешься упасть в обморок? — донесся до нее голос Кейна.
— Н-нет, — ответила она, пытаясь сдержать дрожь. — Я еще никогда не падала в обморок! Ни разу!
Кристи с трудом поднялась на ноги. Кейн бережно поддержал ее. Сейчас он снова был близок к ней, почти так же близок, как тогда в лесу.
— Что с тобой, крошка? — мягко спросил он.
— Я просто замерзла. Т-только и всего.
Ей действительно было холодно. Она чувствовала себя так, будто промерзла до костей.
Кейн вздохнул: все равно не добиться от нее правды!
— Хорошо, Рыженькая. Я уже понял, что моя игра ни к чему не приведет. Попробуем поиграть в твою.
— Как это?
— Если ты действительно замерзла, я знаю, как тебя согреть. Ты пойдешь сама или тебя…
— Сама, — быстро проговорила Кристи.
— А жаль! — Кейн хмыкнул. — Мне так понравилось носить тебя на руках!
Кристи было насторожилась, но улыбка этого странного человека совершенно успокоила ее: она была такой же теплой, как и огонь в камине.
— Не бойся, крошка, — сказал Кейн. — Может быть, я и убийца, и сукин сын, но я джентльмен, когда дело касается порядочных женщин.
— Ты еще забыл добавить, что ты гробокопатель, — улыбнулась Кристи.
Кейн рассмеялся:
— А тебе палец в рот не клади!
— Почему тебя прозвали гробокопателем?
— Потому что если я нахожу что-нибудь интересное в земле, то всегда беру лучшее, а другим оставляю что похуже.
— Как эти минералы? — Кристи посмотрела на переливающиеся светом кристаллы.
— Да. Впрочем, их я взял вполне законно. У меня есть разрешение копаться в старых шахтах, которых много в этих краях.
— А горшки и вазы?
— На это тоже у меня есть разрешение. Копать на частной земле с разрешения владельца вполне законно. Не веришь — спроси у Хаттона.
— Почему у него?
— Лучшие мои находки — со старого ранчо До-нован. Это потом уже Хаттон купил его, обнес забором и стал копать сам.
Кристи вспомнила сокровища Хаттона. Каково же должно быть лучшее — то, что Кейн взял себе!
Кристи и Кейн вышли из дома. Холодный ночной ветер пробирал до костей, и Кристи почувствовала, что совершенно окоченела.
— Это называется согреть?
— Подожди, Рыженькая. Доверься мне хотя бы в этом.
Кейн не настаивал, а терпеливо ждал. Можно, конечно, вернуться в дом — там по крайней мере она могла отогреться у огня — или последовать за Кейном в холодную ночь.
— Хорошо, пошли, — решительно сказала Кристи.
Кейн вздохнул. Чувствовалось, что он доволен.
— Луна светит ярко, — сказал он, — но если хочешь, я возьму фонарик.
Кристи посмотрела на луну, серебрившую горы, седые заснеженные вершины которых величаво вырисовывались на фоне иссиня-черного неба. Легкий ночной ветерок качал верхушки вековых сосен. Весь мир казался сказочным, нереальным.
— Не надо фонарика. Я давно мечтала оказаться вот так, лунной ночью, наедине с природой.
— Устала от городских огней?
— Пожалуй.
Вдруг в кустах послышался шорох.
— Ты не боишься собак? — спросил Кейн.
— Ничуть.
Но уже через минуту Кристи решила, что поспешила с ответом. Большой, косматый зверь, появившийся из леса, был скорее похож на волка, чем на «друга человека».
— Привет, Моки! — сказал Кейн. — Надеюсь, ты сам позаботился об ужине.
Кейн потрепал собаку по холке, и Моки дружелюбно завилял лохматым хвостом, не сводя, впрочем, глаз с Кристи.
— Не бойся, он тебя не тронет, если только ты сама его об этом не попросишь, — улыбнулся Кейн. — Да и то вряд ли. Когда я валялся в больнице, бедняга был совсем один.
— Ты специально отпустил его?
— Лучше быть голодным, но свободным, чем сидеть на цепи. Если Моки посадить на цепь, то он не протянет и месяца.
Голос Кейна сказал больше, чем слова. Он на собственной шкуре познал, что такое несвобода, и как никто научился ее ненавидеть.
Кристи присела на корточки и протянула руку.
— Привет, Моки! — мягко начала она. — Я понимаю: ты настороженно относишься к незнакомцам, но я тебе, кажется, понравилась. Не бойся, я не посажу тебя на цепь. Я бы даже тебя покормила, но у меня ничего с собой нет.
Моки подошел к Кристи, обнюхал ее руки и ткнулся влажным носом в ладонь, словно приглашая его погладить.
Кристи потрепала Моки по спине.
— Ты ведь хорошая собачка, а не злой серый волк?
Моки по-собачьи улыбнулся, обнажив два ряда белых зубов.
Кристи трепала собаку за ухом, гладила лохматую грудь. Ей нравилось прикасаться к мягкому теплому меху, согревающему замерзшие пальцы.
— Пошли, Рыженькая, — напомнил о себе Кейн. — А то, пожалуй, ты окончательно замерзнешь.
— Моки теплый.
— Я тоже теплый. Не хочешь меня погладить?
Кристи улыбнулась и последовала за Кейном. Она шла по тропинке между Моки и Кейном и чувствовала себя в полной безопасности. С такими спутниками она не боялась темноты.
Впереди послышался звук журчащей воды. Они вышли на поляну, где бежал небольшой ручей, переливаясь под лунным светом и тихо напевая свою таинственную песенку. Вода скатывалась с небольшого каменистого откоса и текла дальше по ровной местности.
Кейн подвел Кристи к небольшому пруду среди камней футов двадцать в ширину, находившемуся слева от потока. Казалось, пруд с ручьем составляют одно целое, но, подойдя поближе, Кристи обнаружила, что между ними прорыта небольшая канавка. Вода в пруду была совершенно прозрачной и казалась продолжением лунного света. Со дна поднимались пузырьки.
— Горячий источник? — Кристи не верила в такую удачу.
— Здесь вулканическая порода, поэтому много горячих источников.
Кейн опустился на колени и с видимым удовольствием погладил водную гладь.
— Как я мечтал вернуться сюда, когда валялся в этой чертовой больнице! Здешняя вода способна выгнать все болячки в сто раз лучше любого лекарства.
Он подошел к канавке и положил несколько камней. Поверхность пруда стала совсем гладкой, лишь в центре иногда появлялись ленивые пузырьки.
— В ручье холодная вода, — пояснил Кейн. — Она течет со снежных вершин с высоты в двадцать тысяч футов. А в пруду горячий источник, поэтому, если перекрыть доступ воды из ручья, пруд скоро нагреется.
Кейн начал раздеваться. Он стоял далеко от Кристи, и она видела лишь лунные блики на его коже.
— Кейн… — смутилась Кристи.
— Если стесняешься раздеваться, — догадался он, — то вот тебе вместо купальника. — Он бросил ей свою рубашку.
Кристи автоматически поймала ее. Рубашка еще хранила тепло его тела. Кристи вдруг почувствовала необъяснимое волнение.
— А ты?
— Я стесняюсь не больше, чем стеснялся бы тебя Моки.
— Моки покрыт шерстью.
— Я тоже покрыт шерстью.
Сверкнула белозубая улыбка, и Кейн отвернулся.
— Окликни меня, когда войдешь в воду, — сказал он. — Но поторапливайся. С гор дует холодный ветер.
Кристи посмотрела на спокойную, серебрившуюся под луной гладь, затем на Кейна и вспомнила его слова:
«…Если бы я хотел тебя изнасиловать, я сделал бы это сразу…
…Я джентльмен, когда дело касается порядочных женщин…»
— Кейн!
— Да?
— Ты сказал, что ты джентльмен, когда дело касается порядочных женщин. А ты уверен, что я порядочная женщина?
— Да.
— Но ты же ничего не знаешь обо мне.
— Все равно.
Она глубоко вздохнула:
— Ладно, хорошо. Окликну тебя, когда войду в пруд.
— Осторожно, здесь сразу же становится глубоко. Слева под водой я поставил несколько деревянных скамеек.
Кристи быстро разделась. На минуту она задумалась, снимать ли бюстгальтер и трусики, — и решительно скинула белье. Прозрачная пена черных кружев ничего не скрывает и дразнит еще более, чем нагота.
Кристи накинула рубашку Кейна. Она была ей велика, ниже колен. Застегивая последнюю кнопку, она вдруг обнаружила, что в спешке застегнула кнопки неправильно, но махнула на это рукой и вошла в пруд.
Дно пруда покрывала речная галька, гладкая и приятная для босых ног. Вода была очень теплой, даже, пожалуй, горячей, но уже через минуту Кристи привыкла к этому, и по всему ее телу разлилась приятная истома.
Кристи заметила скамейки, о которых говорил Кейн. Их силуэты, черневшие из-под воды, казались изломанными из-за волн, поднятых Кристи. Она села на ближайшую скамейку и оказалась по шею в воде.
Рубашка Кейна надулась вокруг нее, как плащ-палатка. От теплых волн, ласкавших тело, Кристи почувствовала себя невесомой.
— М-м-м! — блаженно простонала она. — Фантастика!
— Это ты меня окликаешь, Рыженькая? — донесся из темноты голос Кейна.
— Это я от удовольствия.
— Лучше б ты меня окликнула.
— Ке-е-ейн!
Смех его эхом отозвался в ночной тишине.
— Не снимай свою рубашку, Рыженькая. Я иду.
— Это твоя рубашка, забыл?
Все еще улыбаясь, Кейн сел на камень и начал расшнуровывать ботинки. Кристи разглядывала его с любопытством, к которому примешивалось легкое волнение. Мускулистые плечи, блестевшие под луной, говорили о силе и ловкости. Он действительно был «покрыт шерстью» — по крайней мере на груди. Кейн встал и стал расстегивать джинсы — так же спокойно, как только что расшнуровывал ботинки. Кристи не отвела взгляда. Он заметил это, но, похоже, нисколько не смутился. Быстрым движением он стянул с себя джинсы вместе с трусами.
Кристи отвернулась.
— Ты что, работал стриптизером? — хмыкнула она.
— Можно сказать, что да. Я ведь семь недель провалялся в больнице.
По металлическому звуку — пряжка звякнула о камень — Кристи поняла, что он швырнул джинсы на берег.
— Катетеры, судна и все такое, — продолжал он. — Меня сотни раз обмывали разные сестры. В конце концов все приличия — всего лишь условности.
Кристи, опустив глаза, смотрела на воду. Послышался всплеск — Кейн, должно быть, вошел в пруд. Возгласы удовольствия, и снова всплеск. Наконец Кейн уселся на соседнюю с ней скамейку.
— Ну все, Рыженькая, можешь смотреть. Я сижу к тебе спиной.
Смех в голосе Кейна задел ее.
— Я не ханжа, — сказала она.
— Кто сказал, что ты ханжа?
— Ты.
— Я этого не говорил. Просто приятно увидеть женщину, которая еще не разучилась стесняться.
— Ты выбирал не тех женщин.
— Скорее наоборот, не те женщины выбирали меня. С тех пор как здесь объявился Хаттон, его шлюхи стали прохода не давать здешним мужикам. Особенно Джо-Джо. Она обожает клеиться к ковбоям, индейцам и таким опасным субъектам, как я.
В голосе Кейна снова послышалось презрение, и горячий пруд на минуту показался Кристи ледяным. Она повернулась к нему, готовая сказать какую-нибудь резкость, но словно споткнулась: на его спине между позвоночником и правой лопаткой виднелся еще свежий шрам.
Кейн пересел на соседнюю скамью. Она была пониже, и шрам скрылся под водой.
Он вдруг застонал, словно от боли.
— Что с тобой? — испуганно спросила Кристи.
— Ничего. Я чувствую себя отлично, даже лучше, чем можно было ожидать.
— Ты чувствуешь себя так, как должен себя чувствовать.
— Да ты не только журналистка, ты еще и философ!
Он нырнул под воду и оставался там так долго, что Кристи уже начала было беспокоиться. Наконец он показался, яростно отфыркиваясь, словно морж.
Кейн выгнул спину, словно желая размять мускулы, не совсем еше окрепшие после болезни.
— Ты не должен был нести меня на руках.
Кейн повернулся к ней:
— Ты весишь гораздо легче, чем та железяка, что я таскал на себе, чтобы исправить правый бок. К тому же тебя носить гораздо приятнее, чем ее.
Голос звучал ласково-насмешливо, а в его белозубой улыбке было что-то агрессивно-привлекательное.
Кристи закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на приятной теплоте пруда.
Кейн снова нырнул и снова появился, весело фыркая.
— Кейн, — позвала она.
Он издал нечленораздельный звук, означавший, что он ее слушает.
— Шериф Деннер сказал, что ты не должен снова появляться в горах. Почему?
Кейн ничего не ответил. Кристи понимала, что настаивать не следует, но любопытство все-таки взяло верх. И это не было праздным журналистским любопытством.
— Кейн?
— Тот, кто стрелял в меня, привык к охоте на оленей, — произнес он спокойно.
— Не понимаю.
— Он использовал пулю со специальным наконечником. Я потерял часть правого легкого. Оно было разрушено.
Кристи пожалела, что спросила.
— Врач сказал, есть опасность, что процесс не остановился. Он убеждал меня посидеть дома годик-другой.
— Почему же ты вернулся?
— Я хотел посмотреть на эти места прежде, чем выпадет снег.
— Но…
— По крайней мере, — перебил ее Кейн, — до сих пор у меня не было проблем.
— Когда мы бежали от охраны Хаттона, ты тяжело дышал.
— Ты тоже.
— Мне не приходилось бывать на такой высоте с тех пор, как я уехала из родного города.
— Значит, ты девушка с запада?
— Почему ты так решил?
— На востоке не бывает таких высоких гор.
Кристи призналась:
— Да, я родилась в гористой местности.
— В Вайоминге?
— Да.
— Значит, ты все-таки не городская барышня. Слава Богу.
Удовлетворение, с которым он это сказал, не понравилось Кристи.
— Я родилась в Вайоминге, но выбрала Манхэттен. Так что я, можно сказать, на все сто процентов городская.
— Ерунда.
— Нет, не ерунда.
Кейн рассмеялся.
— Тебя, наверно, в Нью-Йорке ждет твой парень? — неожиданно спросил он через минуту.
Кристи замялась, и Кейн решил, что это утвердительный ответ.
— Городской? — продолжал расспрашивать он.
— Даже, пожалуй, слишком. Банкир международного класса. Манхэттен, Лондон, Токио, Лос-Анджелес, Бонн…
— Похоже, он большие времени проводит в самолетах, чем с тобой.
— В общем-то да.
— Современная связь, — подытожил Кейн.
— Пожалуй.
Кристи зевнула. Тепло действовало на нее усыпляюще.
Кейн снова нырнул. Потом они с Кристи еще какое-то время посидели молча, наслаждаясь горячей водой.
Кристи чувствовала, что из нее действительно выходят все «болячки», даже те, о которых она не подозревала. Горячий источник был лучше любой сауны: отсутствовал запах хлорки — в саунах воду обычно хлорируют для дезинфекции.
Кристи легла на скамейку, прислушиваясь к мирному журчанию ручья и редким ночным звукам. Высоко над ней темное, словно из черного дерева, небо было сплошь усыпано огромными бриллиантами звезд. Шелестели, словно делясь с ветром какими-то древними тайнами, верхушки вековых елей.
Никогда она еще не чувствовала себя так хорошо. Никогда. Джо-Джо, Питер Хаттон, весь мир с его проблемами и суетой казался далеким, за тысячу миль от нее…
А Кейн был рядом, очень близко. И как ни странно, это вовсе не беспокоило Кристи. Его воинственность, как у Моки, была лишь маской.
Вряд ли человек, одержимый столь страстной любовью к искусству, может быть по-настоящему агрессивен. Кристи вспомнила, как он говорил о «Разбойниках прерий». Чувствовалось неподдельное восхищение прекрасным. Как странно, но в ту минуту он напомнил ей Ховарда Кесслера, ее учителя, понимавшего лучше кого бы то ни было связь между внутренним миром человека и вещами, которые его окружают.
Вот и Кейн до удивления тонко чувствовал эту связь. Произведение искусства — это выражение сокровенных движений души его создателя. В этом и есть главная ценность искусства, и ее нельзя измерить в долларах.
«Все очень просто, Кристи. Произведения искусства — не что иное, как резервуары человеческих эмоций и памяти. В конце концов, что такое стоимость картины или книги, выраженная в деньгах? Она способна поразить лишь человека, у которого полностью отсутствует воображение. Людям с деньгами и без воображения ничего не остается, как следовать моде. Люди же без денег, но с воображением — сами себе законодатели моды».
Слова Ховарда звучали в ушах Кристи так отчетливо, словно он был рядом. Да, они были похожи, Кейн и Ховард, такие разные на первый взгляд. Взять хотя бы Джо-Джо. И того, и другого красота Джо оставила равнодушными.
По крайней мере Кейн так говорил.
Высоко в ночном небе двигался огонек. «Самолет», — лениво подумала Кристи и вдруг вспомнила о Нике. Вся его жизнь проходит в самолете. Ведь что такое Ник? Типичный деловой человек, деловой до мозга костей. Никогда не выказывает ни страсти, ни радости, ни огорчения, ни боли, ни страха — ничего. Главное в его жизни — лист доходов и расходов в конце каждого месяца.
Лишь теперь, среди бескрайних просторов Запада, в стране своего детства, Кристи поняла, как на самом деле чужд ей Ник. Ее связь с Ником лишь случайная встреча со случайным мужчиной. Просто ошибка.
От тепла, разлившегося по телу, от созерцания звездного неба мысли Кристи начали путаться, и постепенно не осталось ни одной — только чувство полного расслабления.
— Расслабляешься? — лениво спросил ее Кейн.
— Ага, — зевнула она. — Уже расслабилась. Полностью.
Снова молчание.
— Так что же ты все-таки делала в доме Хаттона?
Голос Кейна был таким будничным, что в первый момент Кристи даже не поняла вопроса. Затем она почувствовала неприятный укол, как будто он ее обманул.
— Значит, вот зачем ты меня расслаблял? Чтобы пытать по второму кругу?!
— Послушай, Рыженькая…
— Меня зовут Кристи, — перебила она его жестко, — И какого черта тебе нужно знать, что я там делала?
— А вдруг ты знаешь что-нибудь, что поможет мне выяснить связь между Тайными Сестрами, Джонни Десять Шляп и той сукой, что пыталась меня убить.
Кристи не поверила своим ушам.
— Что? — резко переспросила она.
— Что слышала.
— Ты имеешь в виду Джо?
— Ее, родную.
— Нет! Никогда! Она не могла!
— Да? Ты так хорошо ее знаешь?
Ей нечего было ответить ему. Она просто смотрела на этого сильного и очень умного хищника, которому удалось так легко сбить ее с толку. Глаза Кейна были холодны, и от его взгляда Кристи стало не по себе.
— Шериф Деннер считает, что это несчастный случай, — произнесла она, словно оправдываясь.
— Твой шериф Деннер — дерьмо.
— А остальные жители города? — продолжала настаивать Кристи. — Что думают они?
— Они тоже думают, что я попал под пулю случайно.
— Ты считаешь, что тут замешана Джо?
— Да.
— Почему?! Зачем ей это нужно?! Это невозможно! — возмутилась она.
Кейн молча посмотрел на нее.
— Об этом я хотел спросить у Джонни, — ответил он, помолчав.
— Джонни? А он-то здесь при чем?
— Я уверен, что это он нажимал на курок.
— А ему-то Зачем понадобилось убивать тебя?
— Именно этот вопрос я собираюсь задать ему, как только он попадется мне в руки.
— Тогда спроси у самой Джо, если ты так уверен, что она здесь замешана.
— У этой суки? Да если б она тонула, я не стал бы ее спасать. И она это знает. Поэтому она так перетрусила, когда узнала, что я вернулся сюда.
Кристи чувствовала, что она должна что-то ответить человеку, который так патологически ненавидит ее сестру, но не могла найти слов. Ей стало страшно.
«Неудивительно, что Джо-Джо боится Кейна, — думала она. — И неудивительно, что она где-то прячется. Он обвиняет ее в убийстве».
Кристи ни на секунду не поверила, что ее сестра могла быть замешана в убийстве. Джо-Джо всегда была эгоистичной и взбалмошной, но на убийство она все-таки не способна.
«Мне обязательно нужно доказать Кейну, что он не прав. Но как? Пожалуй, придется рассказать ему все как есть.
Кроме того, что я — сестра Джо-Джо.
Стоит мне сказать об этом Кейну, и он уже никогда не поверит ни единому моему слову.
С другой стороны, если Хаммонд меня узнал, когда я прыгала с балкона, то теперь мне нужен человек, который не выдаст меня даже под ударами пистолетом по лицу.
Такой, как Кейн.
Черт побери, ну и запутанный же получился клубок!»
— Кокопелли, — неожиданно сказала Кристи.
— Что?
— В композициях Хаттона часто используется мотив Кокопелли.
Кейн молча слушал.
— Джонни сказал охранникам, что хочет поговорить с Отри о сестрах Кокопелли.
Кейн сидел так тихо, что казалось, перестал даже дышать. Затем он издал звук, похожий одновременно на смех и на ругательство.
— Сукин сын. Я был прав.
— Насчет чего? — Кристи вдруг испугалась, что может повредить Джо-Джо.
Ответа не было.
— В чем ты был прав? — настойчиво повторила она.
В ответ Кейн лишь рассмеялся.
— Понимаю, — срывающимся голосом сказала Кристи. — Ты, как я поняла, против новомодных отношений между мужчиной и женщиной. Значит, ты за старомодные — когда мужчина берет от женщины все и не считает себя обязанным в свою очередь тоже ей что-то дать.
Она решительно вышла из пруда.
— Послушай, Рыженькая… — начал было Кейн.
— Спасибо за урок, — резко оборвала его Кристи. — Ты напомнил мне, что западные мужчины — главная причина, почему все западные женщины мечтают уехать отсюда.
Но взгляд его был скорее серьезно-оценивающим, чем игривым. Этот взгляд говорил Кристи: Кейн понимает, что она ему лжет, но не понимает почему.
Кристи закрыла глаза, но через секунду поняла, что этого делать не следовало: от смеси высоты, алкоголя и адреналина она «поплыла». Кристи почувствовала озноб.
— Ты что, все-таки собираешься упасть в обморок? — донесся до нее голос Кейна.
— Н-нет, — ответила она, пытаясь сдержать дрожь. — Я еще никогда не падала в обморок! Ни разу!
Кристи с трудом поднялась на ноги. Кейн бережно поддержал ее. Сейчас он снова был близок к ней, почти так же близок, как тогда в лесу.
— Что с тобой, крошка? — мягко спросил он.
— Я просто замерзла. Т-только и всего.
Ей действительно было холодно. Она чувствовала себя так, будто промерзла до костей.
Кейн вздохнул: все равно не добиться от нее правды!
— Хорошо, Рыженькая. Я уже понял, что моя игра ни к чему не приведет. Попробуем поиграть в твою.
— Как это?
— Если ты действительно замерзла, я знаю, как тебя согреть. Ты пойдешь сама или тебя…
— Сама, — быстро проговорила Кристи.
— А жаль! — Кейн хмыкнул. — Мне так понравилось носить тебя на руках!
Кристи было насторожилась, но улыбка этого странного человека совершенно успокоила ее: она была такой же теплой, как и огонь в камине.
— Не бойся, крошка, — сказал Кейн. — Может быть, я и убийца, и сукин сын, но я джентльмен, когда дело касается порядочных женщин.
— Ты еще забыл добавить, что ты гробокопатель, — улыбнулась Кристи.
Кейн рассмеялся:
— А тебе палец в рот не клади!
— Почему тебя прозвали гробокопателем?
— Потому что если я нахожу что-нибудь интересное в земле, то всегда беру лучшее, а другим оставляю что похуже.
— Как эти минералы? — Кристи посмотрела на переливающиеся светом кристаллы.
— Да. Впрочем, их я взял вполне законно. У меня есть разрешение копаться в старых шахтах, которых много в этих краях.
— А горшки и вазы?
— На это тоже у меня есть разрешение. Копать на частной земле с разрешения владельца вполне законно. Не веришь — спроси у Хаттона.
— Почему у него?
— Лучшие мои находки — со старого ранчо До-нован. Это потом уже Хаттон купил его, обнес забором и стал копать сам.
Кристи вспомнила сокровища Хаттона. Каково же должно быть лучшее — то, что Кейн взял себе!
Кристи и Кейн вышли из дома. Холодный ночной ветер пробирал до костей, и Кристи почувствовала, что совершенно окоченела.
— Это называется согреть?
— Подожди, Рыженькая. Доверься мне хотя бы в этом.
Кейн не настаивал, а терпеливо ждал. Можно, конечно, вернуться в дом — там по крайней мере она могла отогреться у огня — или последовать за Кейном в холодную ночь.
— Хорошо, пошли, — решительно сказала Кристи.
Кейн вздохнул. Чувствовалось, что он доволен.
— Луна светит ярко, — сказал он, — но если хочешь, я возьму фонарик.
Кристи посмотрела на луну, серебрившую горы, седые заснеженные вершины которых величаво вырисовывались на фоне иссиня-черного неба. Легкий ночной ветерок качал верхушки вековых сосен. Весь мир казался сказочным, нереальным.
— Не надо фонарика. Я давно мечтала оказаться вот так, лунной ночью, наедине с природой.
— Устала от городских огней?
— Пожалуй.
Вдруг в кустах послышался шорох.
— Ты не боишься собак? — спросил Кейн.
— Ничуть.
Но уже через минуту Кристи решила, что поспешила с ответом. Большой, косматый зверь, появившийся из леса, был скорее похож на волка, чем на «друга человека».
— Привет, Моки! — сказал Кейн. — Надеюсь, ты сам позаботился об ужине.
Кейн потрепал собаку по холке, и Моки дружелюбно завилял лохматым хвостом, не сводя, впрочем, глаз с Кристи.
— Не бойся, он тебя не тронет, если только ты сама его об этом не попросишь, — улыбнулся Кейн. — Да и то вряд ли. Когда я валялся в больнице, бедняга был совсем один.
— Ты специально отпустил его?
— Лучше быть голодным, но свободным, чем сидеть на цепи. Если Моки посадить на цепь, то он не протянет и месяца.
Голос Кейна сказал больше, чем слова. Он на собственной шкуре познал, что такое несвобода, и как никто научился ее ненавидеть.
Кристи присела на корточки и протянула руку.
— Привет, Моки! — мягко начала она. — Я понимаю: ты настороженно относишься к незнакомцам, но я тебе, кажется, понравилась. Не бойся, я не посажу тебя на цепь. Я бы даже тебя покормила, но у меня ничего с собой нет.
Моки подошел к Кристи, обнюхал ее руки и ткнулся влажным носом в ладонь, словно приглашая его погладить.
Кристи потрепала Моки по спине.
— Ты ведь хорошая собачка, а не злой серый волк?
Моки по-собачьи улыбнулся, обнажив два ряда белых зубов.
Кристи трепала собаку за ухом, гладила лохматую грудь. Ей нравилось прикасаться к мягкому теплому меху, согревающему замерзшие пальцы.
— Пошли, Рыженькая, — напомнил о себе Кейн. — А то, пожалуй, ты окончательно замерзнешь.
— Моки теплый.
— Я тоже теплый. Не хочешь меня погладить?
Кристи улыбнулась и последовала за Кейном. Она шла по тропинке между Моки и Кейном и чувствовала себя в полной безопасности. С такими спутниками она не боялась темноты.
Впереди послышался звук журчащей воды. Они вышли на поляну, где бежал небольшой ручей, переливаясь под лунным светом и тихо напевая свою таинственную песенку. Вода скатывалась с небольшого каменистого откоса и текла дальше по ровной местности.
Кейн подвел Кристи к небольшому пруду среди камней футов двадцать в ширину, находившемуся слева от потока. Казалось, пруд с ручьем составляют одно целое, но, подойдя поближе, Кристи обнаружила, что между ними прорыта небольшая канавка. Вода в пруду была совершенно прозрачной и казалась продолжением лунного света. Со дна поднимались пузырьки.
— Горячий источник? — Кристи не верила в такую удачу.
— Здесь вулканическая порода, поэтому много горячих источников.
Кейн опустился на колени и с видимым удовольствием погладил водную гладь.
— Как я мечтал вернуться сюда, когда валялся в этой чертовой больнице! Здешняя вода способна выгнать все болячки в сто раз лучше любого лекарства.
Он подошел к канавке и положил несколько камней. Поверхность пруда стала совсем гладкой, лишь в центре иногда появлялись ленивые пузырьки.
— В ручье холодная вода, — пояснил Кейн. — Она течет со снежных вершин с высоты в двадцать тысяч футов. А в пруду горячий источник, поэтому, если перекрыть доступ воды из ручья, пруд скоро нагреется.
Кейн начал раздеваться. Он стоял далеко от Кристи, и она видела лишь лунные блики на его коже.
— Кейн… — смутилась Кристи.
— Если стесняешься раздеваться, — догадался он, — то вот тебе вместо купальника. — Он бросил ей свою рубашку.
Кристи автоматически поймала ее. Рубашка еще хранила тепло его тела. Кристи вдруг почувствовала необъяснимое волнение.
— А ты?
— Я стесняюсь не больше, чем стеснялся бы тебя Моки.
— Моки покрыт шерстью.
— Я тоже покрыт шерстью.
Сверкнула белозубая улыбка, и Кейн отвернулся.
— Окликни меня, когда войдешь в воду, — сказал он. — Но поторапливайся. С гор дует холодный ветер.
Кристи посмотрела на спокойную, серебрившуюся под луной гладь, затем на Кейна и вспомнила его слова:
«…Если бы я хотел тебя изнасиловать, я сделал бы это сразу…
…Я джентльмен, когда дело касается порядочных женщин…»
— Кейн!
— Да?
— Ты сказал, что ты джентльмен, когда дело касается порядочных женщин. А ты уверен, что я порядочная женщина?
— Да.
— Но ты же ничего не знаешь обо мне.
— Все равно.
Она глубоко вздохнула:
— Ладно, хорошо. Окликну тебя, когда войду в пруд.
— Осторожно, здесь сразу же становится глубоко. Слева под водой я поставил несколько деревянных скамеек.
Кристи быстро разделась. На минуту она задумалась, снимать ли бюстгальтер и трусики, — и решительно скинула белье. Прозрачная пена черных кружев ничего не скрывает и дразнит еще более, чем нагота.
Кристи накинула рубашку Кейна. Она была ей велика, ниже колен. Застегивая последнюю кнопку, она вдруг обнаружила, что в спешке застегнула кнопки неправильно, но махнула на это рукой и вошла в пруд.
Дно пруда покрывала речная галька, гладкая и приятная для босых ног. Вода была очень теплой, даже, пожалуй, горячей, но уже через минуту Кристи привыкла к этому, и по всему ее телу разлилась приятная истома.
Кристи заметила скамейки, о которых говорил Кейн. Их силуэты, черневшие из-под воды, казались изломанными из-за волн, поднятых Кристи. Она села на ближайшую скамейку и оказалась по шею в воде.
Рубашка Кейна надулась вокруг нее, как плащ-палатка. От теплых волн, ласкавших тело, Кристи почувствовала себя невесомой.
— М-м-м! — блаженно простонала она. — Фантастика!
— Это ты меня окликаешь, Рыженькая? — донесся из темноты голос Кейна.
— Это я от удовольствия.
— Лучше б ты меня окликнула.
— Ке-е-ейн!
Смех его эхом отозвался в ночной тишине.
— Не снимай свою рубашку, Рыженькая. Я иду.
— Это твоя рубашка, забыл?
Все еще улыбаясь, Кейн сел на камень и начал расшнуровывать ботинки. Кристи разглядывала его с любопытством, к которому примешивалось легкое волнение. Мускулистые плечи, блестевшие под луной, говорили о силе и ловкости. Он действительно был «покрыт шерстью» — по крайней мере на груди. Кейн встал и стал расстегивать джинсы — так же спокойно, как только что расшнуровывал ботинки. Кристи не отвела взгляда. Он заметил это, но, похоже, нисколько не смутился. Быстрым движением он стянул с себя джинсы вместе с трусами.
Кристи отвернулась.
— Ты что, работал стриптизером? — хмыкнула она.
— Можно сказать, что да. Я ведь семь недель провалялся в больнице.
По металлическому звуку — пряжка звякнула о камень — Кристи поняла, что он швырнул джинсы на берег.
— Катетеры, судна и все такое, — продолжал он. — Меня сотни раз обмывали разные сестры. В конце концов все приличия — всего лишь условности.
Кристи, опустив глаза, смотрела на воду. Послышался всплеск — Кейн, должно быть, вошел в пруд. Возгласы удовольствия, и снова всплеск. Наконец Кейн уселся на соседнюю с ней скамейку.
— Ну все, Рыженькая, можешь смотреть. Я сижу к тебе спиной.
Смех в голосе Кейна задел ее.
— Я не ханжа, — сказала она.
— Кто сказал, что ты ханжа?
— Ты.
— Я этого не говорил. Просто приятно увидеть женщину, которая еще не разучилась стесняться.
— Ты выбирал не тех женщин.
— Скорее наоборот, не те женщины выбирали меня. С тех пор как здесь объявился Хаттон, его шлюхи стали прохода не давать здешним мужикам. Особенно Джо-Джо. Она обожает клеиться к ковбоям, индейцам и таким опасным субъектам, как я.
В голосе Кейна снова послышалось презрение, и горячий пруд на минуту показался Кристи ледяным. Она повернулась к нему, готовая сказать какую-нибудь резкость, но словно споткнулась: на его спине между позвоночником и правой лопаткой виднелся еще свежий шрам.
Кейн пересел на соседнюю скамью. Она была пониже, и шрам скрылся под водой.
Он вдруг застонал, словно от боли.
— Что с тобой? — испуганно спросила Кристи.
— Ничего. Я чувствую себя отлично, даже лучше, чем можно было ожидать.
— Ты чувствуешь себя так, как должен себя чувствовать.
— Да ты не только журналистка, ты еще и философ!
Он нырнул под воду и оставался там так долго, что Кристи уже начала было беспокоиться. Наконец он показался, яростно отфыркиваясь, словно морж.
Кейн выгнул спину, словно желая размять мускулы, не совсем еше окрепшие после болезни.
— Ты не должен был нести меня на руках.
Кейн повернулся к ней:
— Ты весишь гораздо легче, чем та железяка, что я таскал на себе, чтобы исправить правый бок. К тому же тебя носить гораздо приятнее, чем ее.
Голос звучал ласково-насмешливо, а в его белозубой улыбке было что-то агрессивно-привлекательное.
Кристи закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на приятной теплоте пруда.
Кейн снова нырнул и снова появился, весело фыркая.
— Кейн, — позвала она.
Он издал нечленораздельный звук, означавший, что он ее слушает.
— Шериф Деннер сказал, что ты не должен снова появляться в горах. Почему?
Кейн ничего не ответил. Кристи понимала, что настаивать не следует, но любопытство все-таки взяло верх. И это не было праздным журналистским любопытством.
— Кейн?
— Тот, кто стрелял в меня, привык к охоте на оленей, — произнес он спокойно.
— Не понимаю.
— Он использовал пулю со специальным наконечником. Я потерял часть правого легкого. Оно было разрушено.
Кристи пожалела, что спросила.
— Врач сказал, есть опасность, что процесс не остановился. Он убеждал меня посидеть дома годик-другой.
— Почему же ты вернулся?
— Я хотел посмотреть на эти места прежде, чем выпадет снег.
— Но…
— По крайней мере, — перебил ее Кейн, — до сих пор у меня не было проблем.
— Когда мы бежали от охраны Хаттона, ты тяжело дышал.
— Ты тоже.
— Мне не приходилось бывать на такой высоте с тех пор, как я уехала из родного города.
— Значит, ты девушка с запада?
— Почему ты так решил?
— На востоке не бывает таких высоких гор.
Кристи призналась:
— Да, я родилась в гористой местности.
— В Вайоминге?
— Да.
— Значит, ты все-таки не городская барышня. Слава Богу.
Удовлетворение, с которым он это сказал, не понравилось Кристи.
— Я родилась в Вайоминге, но выбрала Манхэттен. Так что я, можно сказать, на все сто процентов городская.
— Ерунда.
— Нет, не ерунда.
Кейн рассмеялся.
— Тебя, наверно, в Нью-Йорке ждет твой парень? — неожиданно спросил он через минуту.
Кристи замялась, и Кейн решил, что это утвердительный ответ.
— Городской? — продолжал расспрашивать он.
— Даже, пожалуй, слишком. Банкир международного класса. Манхэттен, Лондон, Токио, Лос-Анджелес, Бонн…
— Похоже, он большие времени проводит в самолетах, чем с тобой.
— В общем-то да.
— Современная связь, — подытожил Кейн.
— Пожалуй.
Кристи зевнула. Тепло действовало на нее усыпляюще.
Кейн снова нырнул. Потом они с Кристи еще какое-то время посидели молча, наслаждаясь горячей водой.
Кристи чувствовала, что из нее действительно выходят все «болячки», даже те, о которых она не подозревала. Горячий источник был лучше любой сауны: отсутствовал запах хлорки — в саунах воду обычно хлорируют для дезинфекции.
Кристи легла на скамейку, прислушиваясь к мирному журчанию ручья и редким ночным звукам. Высоко над ней темное, словно из черного дерева, небо было сплошь усыпано огромными бриллиантами звезд. Шелестели, словно делясь с ветром какими-то древними тайнами, верхушки вековых елей.
Никогда она еще не чувствовала себя так хорошо. Никогда. Джо-Джо, Питер Хаттон, весь мир с его проблемами и суетой казался далеким, за тысячу миль от нее…
А Кейн был рядом, очень близко. И как ни странно, это вовсе не беспокоило Кристи. Его воинственность, как у Моки, была лишь маской.
Вряд ли человек, одержимый столь страстной любовью к искусству, может быть по-настоящему агрессивен. Кристи вспомнила, как он говорил о «Разбойниках прерий». Чувствовалось неподдельное восхищение прекрасным. Как странно, но в ту минуту он напомнил ей Ховарда Кесслера, ее учителя, понимавшего лучше кого бы то ни было связь между внутренним миром человека и вещами, которые его окружают.
Вот и Кейн до удивления тонко чувствовал эту связь. Произведение искусства — это выражение сокровенных движений души его создателя. В этом и есть главная ценность искусства, и ее нельзя измерить в долларах.
«Все очень просто, Кристи. Произведения искусства — не что иное, как резервуары человеческих эмоций и памяти. В конце концов, что такое стоимость картины или книги, выраженная в деньгах? Она способна поразить лишь человека, у которого полностью отсутствует воображение. Людям с деньгами и без воображения ничего не остается, как следовать моде. Люди же без денег, но с воображением — сами себе законодатели моды».
Слова Ховарда звучали в ушах Кристи так отчетливо, словно он был рядом. Да, они были похожи, Кейн и Ховард, такие разные на первый взгляд. Взять хотя бы Джо-Джо. И того, и другого красота Джо оставила равнодушными.
По крайней мере Кейн так говорил.
Высоко в ночном небе двигался огонек. «Самолет», — лениво подумала Кристи и вдруг вспомнила о Нике. Вся его жизнь проходит в самолете. Ведь что такое Ник? Типичный деловой человек, деловой до мозга костей. Никогда не выказывает ни страсти, ни радости, ни огорчения, ни боли, ни страха — ничего. Главное в его жизни — лист доходов и расходов в конце каждого месяца.
Лишь теперь, среди бескрайних просторов Запада, в стране своего детства, Кристи поняла, как на самом деле чужд ей Ник. Ее связь с Ником лишь случайная встреча со случайным мужчиной. Просто ошибка.
От тепла, разлившегося по телу, от созерцания звездного неба мысли Кристи начали путаться, и постепенно не осталось ни одной — только чувство полного расслабления.
— Расслабляешься? — лениво спросил ее Кейн.
— Ага, — зевнула она. — Уже расслабилась. Полностью.
Снова молчание.
— Так что же ты все-таки делала в доме Хаттона?
Голос Кейна был таким будничным, что в первый момент Кристи даже не поняла вопроса. Затем она почувствовала неприятный укол, как будто он ее обманул.
— Значит, вот зачем ты меня расслаблял? Чтобы пытать по второму кругу?!
— Послушай, Рыженькая…
— Меня зовут Кристи, — перебила она его жестко, — И какого черта тебе нужно знать, что я там делала?
— А вдруг ты знаешь что-нибудь, что поможет мне выяснить связь между Тайными Сестрами, Джонни Десять Шляп и той сукой, что пыталась меня убить.
Кристи не поверила своим ушам.
— Что? — резко переспросила она.
— Что слышала.
— Ты имеешь в виду Джо?
— Ее, родную.
— Нет! Никогда! Она не могла!
— Да? Ты так хорошо ее знаешь?
Ей нечего было ответить ему. Она просто смотрела на этого сильного и очень умного хищника, которому удалось так легко сбить ее с толку. Глаза Кейна были холодны, и от его взгляда Кристи стало не по себе.
— Шериф Деннер считает, что это несчастный случай, — произнесла она, словно оправдываясь.
— Твой шериф Деннер — дерьмо.
— А остальные жители города? — продолжала настаивать Кристи. — Что думают они?
— Они тоже думают, что я попал под пулю случайно.
— Ты считаешь, что тут замешана Джо?
— Да.
— Почему?! Зачем ей это нужно?! Это невозможно! — возмутилась она.
Кейн молча посмотрел на нее.
— Об этом я хотел спросить у Джонни, — ответил он, помолчав.
— Джонни? А он-то здесь при чем?
— Я уверен, что это он нажимал на курок.
— А ему-то Зачем понадобилось убивать тебя?
— Именно этот вопрос я собираюсь задать ему, как только он попадется мне в руки.
— Тогда спроси у самой Джо, если ты так уверен, что она здесь замешана.
— У этой суки? Да если б она тонула, я не стал бы ее спасать. И она это знает. Поэтому она так перетрусила, когда узнала, что я вернулся сюда.
Кристи чувствовала, что она должна что-то ответить человеку, который так патологически ненавидит ее сестру, но не могла найти слов. Ей стало страшно.
«Неудивительно, что Джо-Джо боится Кейна, — думала она. — И неудивительно, что она где-то прячется. Он обвиняет ее в убийстве».
Кристи ни на секунду не поверила, что ее сестра могла быть замешана в убийстве. Джо-Джо всегда была эгоистичной и взбалмошной, но на убийство она все-таки не способна.
«Мне обязательно нужно доказать Кейну, что он не прав. Но как? Пожалуй, придется рассказать ему все как есть.
Кроме того, что я — сестра Джо-Джо.
Стоит мне сказать об этом Кейну, и он уже никогда не поверит ни единому моему слову.
С другой стороны, если Хаммонд меня узнал, когда я прыгала с балкона, то теперь мне нужен человек, который не выдаст меня даже под ударами пистолетом по лицу.
Такой, как Кейн.
Черт побери, ну и запутанный же получился клубок!»
— Кокопелли, — неожиданно сказала Кристи.
— Что?
— В композициях Хаттона часто используется мотив Кокопелли.
Кейн молча слушал.
— Джонни сказал охранникам, что хочет поговорить с Отри о сестрах Кокопелли.
Кейн сидел так тихо, что казалось, перестал даже дышать. Затем он издал звук, похожий одновременно на смех и на ругательство.
— Сукин сын. Я был прав.
— Насчет чего? — Кристи вдруг испугалась, что может повредить Джо-Джо.
Ответа не было.
— В чем ты был прав? — настойчиво повторила она.
В ответ Кейн лишь рассмеялся.
— Понимаю, — срывающимся голосом сказала Кристи. — Ты, как я поняла, против новомодных отношений между мужчиной и женщиной. Значит, ты за старомодные — когда мужчина берет от женщины все и не считает себя обязанным в свою очередь тоже ей что-то дать.
Она решительно вышла из пруда.
— Послушай, Рыженькая… — начал было Кейн.
— Спасибо за урок, — резко оборвала его Кристи. — Ты напомнил мне, что западные мужчины — главная причина, почему все западные женщины мечтают уехать отсюда.
ГЛАВА 10
Рассвет, серый из-за туч, все-таки проник во все четыре окна.
Кристи проснулась, почувствовав какое-то шевеление рядом с ней на кровати. Она медленно приходила в себя. Что-то мягкое прикоснулось к ноге, а затем легонько толкнуло в бок.
— Ах ты сукин сын! — послышался голос Кейна. — Что ж, наслаждайся, лови момент!
Голос звучал гораздо мягче, чем слова.
Тот, кто лежал рядом с ней, зашевелился, и Кристи краем глаза увидела косматую голову Моки. Услышав слова Кейна, Моки спрыгнул с кровати и побежал к двери.
— Проснулась, Рыженькая? — ласково спросил Кейн, включая свет.
Он стоял в дверях с охапкой какой-то одежды в одной руке и чашкой кофе в другой.
— Убирайся к черту, — буркнула Кристи.
— Все еще сердишься, что я вчера не отвез тебя в гостиницу?
Кристи посмотрела на него взглядом, от которого вчерашний горячий источник покрылся бы льдом.
— Может быть, все-таки заключим если не мир, так хотя бы перемирие? — засмеялся Кейн.
— Убирайся к черту.
— Тогда, может быть, чашечку кофе?
Кристи посмотрела на дымящийся кофе. Судя по восхитительному запаху, кофе сварен так, как варила ее бабушка, — крепкий, густой, горячий. Такой и мертвого на ноги поднимет.
«Как бы заполучить кофе и при этом проигнорировать Кейна?» — билась над задачей Кристи. По глазам Кейна было видно, что он прекрасно понимает ее душевные терзания.
— Давай кофе, — наконец не очень-то любезно сказала она.
— Прошу.
Кристи проснулась, почувствовав какое-то шевеление рядом с ней на кровати. Она медленно приходила в себя. Что-то мягкое прикоснулось к ноге, а затем легонько толкнуло в бок.
— Ах ты сукин сын! — послышался голос Кейна. — Что ж, наслаждайся, лови момент!
Голос звучал гораздо мягче, чем слова.
Тот, кто лежал рядом с ней, зашевелился, и Кристи краем глаза увидела косматую голову Моки. Услышав слова Кейна, Моки спрыгнул с кровати и побежал к двери.
— Проснулась, Рыженькая? — ласково спросил Кейн, включая свет.
Он стоял в дверях с охапкой какой-то одежды в одной руке и чашкой кофе в другой.
— Убирайся к черту, — буркнула Кристи.
— Все еще сердишься, что я вчера не отвез тебя в гостиницу?
Кристи посмотрела на него взглядом, от которого вчерашний горячий источник покрылся бы льдом.
— Может быть, все-таки заключим если не мир, так хотя бы перемирие? — засмеялся Кейн.
— Убирайся к черту.
— Тогда, может быть, чашечку кофе?
Кристи посмотрела на дымящийся кофе. Судя по восхитительному запаху, кофе сварен так, как варила ее бабушка, — крепкий, густой, горячий. Такой и мертвого на ноги поднимет.
«Как бы заполучить кофе и при этом проигнорировать Кейна?» — билась над задачей Кристи. По глазам Кейна было видно, что он прекрасно понимает ее душевные терзания.
— Давай кофе, — наконец не очень-то любезно сказала она.
— Прошу.