Страница:
Пока он приходил к таким выводам, ноги сами собой несли его вслед за Комиссаром и Функом куда-то в глубь зала – и доставили наконец к стеклянной выгородке, где их встретил человек в форме Службы и приветствовал Комиссара по-военному.
– Ну что? – спросил его Комиссар, полагая, видимо, что лаконичный этот вопрос будет правильно понят. Так оно и оказалось.
– Все в порядке, глушение отключено, канал чист, – последовал ответ.
– Приготовьте третью операторскую к сеансу.
– Третья готова, Комиссар.
– Пригласите туда экстрамедика и оператора.
– Кого из них, Комиссар? Сейчас свободны Восьмой и Одиннадцатый.
– Нет. – Комиссар оглянулся, глазами нашел в своей немногочисленной свите нужного человека. – Вот его. Юрий, как самочувствие?
– Я готов, – ответил Юрий, хотя голос его чуть дрогнул.
– Боюсь, что не вполне, – вступил в разговор доктор Функ. – Он слишком взволнован. Вероятно, картиной штурма…
– Да нет, – сказал Комиссар так, словно самого Юрия здесь не было. – Переживает эту историю с передачей параметров канала. Юрий, перестаньте думать об этом. Последствий не будет – если все пойдет благополучно, если время, которое мы потеряли, не сыграет слишком плохой роли. Да и тогда наказывать вас будете разве что вы сами. Сейчас вас отведут в операторскую, экстрамедик успокоит вас и подготовит к сеансу. А мы подойдем через несколько минут. Вы, – на этот раз он обратился к встретившему их, – идите с ним и проследите, чтобы все было сделано как следует и аппаратура прогрета. Мы же пока воспользуемся вашим кабинетом.
Он проводил взглядом удалявшихся по залу в сторону, противоположную той, откуда они вошли, затем пригласил:
– Доктор Функ, доктор Бромли, – заходите, прошу вас. Остальные свободны, идите по местам, операция закончена.
Войдя в выгородку последним, он тщательно затворил за собой дверь. Указал обоим физикам на стулья, сам же уселся за стол, принадлежавший, видимо, начальнику зала. Нажал несколько кнопок.
– Теперь мы изолированы от всяких вмешательств и контроля. И можем поговорить спокойно и откровенно. Доктор Бромли, у вас нет возражений?
– Зависит от того, – сказал Бромли, стараясь говорить спокойно, не позволить нервам взыграть, – о чем пойдет разговор. Если дело будет касаться сведений, которые я разглашать не вправе…
Комиссар жестом остановил его:
– Если возникнет надобность в плотно закрытой информации, мы попросим разрешения у генерала… – он назвал фамилию того военного, с которым Бромли и был связан по работе на оборону. – Но я не думаю, что до этого дойдет, потому что о вашем долголетнем и плодотворном сотрудничестве с Защитой нам, в общем, известно достаточно много, а вообще, мы не взламываем чужих сейфов ни в кабинетах, ни в головах. Нас интересует другое.
– Я вас слушаю, – вежливо ответил Бромли.
– Вы только что вернулись с Симоны, куда летали на военном корабле. Там вы беседовали с инженером Бруннером. Из содержания этого разговора мы поняли достаточно много. Нет, только не думайте, что мы следили за вами. Нет. Но Симона, как и еще несколько окраинных планет, составляют зону нашего – я имею в виду Службу Предупреждения – особого интереса, поскольку миры эти далеко еще не устоялись ни в социальном, ни в экономическом отношении. Так что всякое появление там постороннего – скажем так – человека, особенно если это человек вашего масштаба, само собою оказывается в сфере нашего пристального внимания. Поездки, контакты, обмен информацией – ну и так далее. Вы просто никогда, насколько могу судить, не бывали на подобных мирах, не то заранее понимали бы, что ваш стремительный визит туда не пройдет незамеченным. Теперь, после такого предисловия, я познакомлю вас с некоторыми выводами, возникшими у меня и у вашего коллеги доктора Функа после ознакомления с информацией, касающейся вашего полета туда. Если наши выводы в чем-то неправильны, необоснованны, – вы скажете нам об этом. Устраивает вас такой порядок беседы?
Бромли изо всех сил старался выглядеть спокойным, хотя сердце вдруг заколотилось неистово. Ему удалось медленно кивнуть:
– Отчего же нет? Устраивает.
– Прекрасно. Иного я не ожидал. Доктор Функ?
Функ покряхтел, как бы прочищая горло перед сольной партией.
– Коллега Бромли, Комиссар упустил сказать вам, что, пока вы возвращались с Симоны, он получил не только запись вашего разговора; его Службе удалось найти и ту документацию, которой тогда не оказалось под рукой у инженера Бруннера. Таким образом, нам стало известно не только то, что на «Ките» установили устройства и приборы, о которых не были информированы члены экипажа, – да и вообще никто, кроме руководства «Трансгалакта», вас и командования Защиты. Мы получили таким образом возможность познакомиться с их конструкцией. И пришли вот к каким выводам. Первое: независимо от доктора Хинда и преследуя совершенно другие цели, вы разработали и создали устройство, в основном повторяющее работы покойного доктора…
– Нет, – решительно прервал Функа Бромли.
– Что – нет?
– Мое устройство не повторяет работы Хинда – мир праху его. И замысел, и его разработка возникли и реализовались у меня раньше, чем Хинд продумал свои идеи настолько, что стало возможно думать об их воплощении в металл; к тому же эта часть его работы так и осталась незавершенной, а мои устройства, как вам известно, были не только созданы, но и установлены, и сейчас исправно работают на кораблях Защиты. Пройдет немного времени, уровень секретности понизится – и их начнут с успехом использовать вообще на всех кораблях.
– Доктор, но никто ведь не посягает на ваш приоритет в этой области!
– Гм. Разве? А мне показалось…
– Вероятно, я просто неудачно выразился. Приношу извинения. Но ведь речь идет не о том, что корабельные ускорители разработаны именно вами: это – неоспоримый факт. Дело в другом: в том, что ваша система, получив по ошибке совершенно другую программу, а именно – программу Хинда, созданнную им не для вашей, разумеется, системы, а для его будущих устройств, – загрузившись этой программой, ваша система смогла успешно реализовать ее – хотя и в обстановке, и с результатами, на которые не рассчитывали ни вы, ни Хинд, ни мы здесь и никто на корабле. Вот что я имел в виду.
– Постойте, постойте. Программа Хинда? Да откуда, к черту…
– Сейчас объясню вам. Видите ли, доктор, – инженер Бруннер, мягко выражаясь, не был с вами совершенно откровенен. Вы не должны верить ему столь безоговорочно. Можно ведь было уже после поверхностного знакомства с ним понять, что он – не из тех людей, которые станут вносить свои коррективы в рабочее задание! Он ничего не менял в монтаже! Просто по ошибке загрузил вместо вашей программы другую: программу Хинда!
– Да как она могда оказаться у него?
– Элементарно просто. Бруннер со своей командой действительно первоклассные монтеры. И после окончания работы с вашей системой должны были – видимо, уже вернувшись на Землю, – начать работы по реализации замысла Хинда. Во всяком случае, это – наиболее вероятное предположение. У них на руках была уже вся документация – включая и злосчастную программу. И Бруннер просто перепутал кристаллы; может, от переутомления – да мало ли почему.
– Простите, простите. В эту вашу версию я никак не могу поверить, доктор Функ.
– Почему же, коллега?
– Да потому, что если Хинд уже тогда довел дело до реализации, почему же и через двадцать лет его устройства не появились на свет?
На это возражение ответил Комиссар:
– По одной-единственной причине, доктор.
– Не будете ли вы так добры изложить ее?
– Причина была в происшествии с «Китом». Когда стало известно, что корабль во время обычного рейса вдруг переменил знак, Хинд сразу же понял, что только его программа смогла сыграть в этом роль. Потому что он точно знал, что никто другой не работал в этом направлении. Мы полагаем, что ему, естественно, было известно, что его устройства еще не осуществлены, Бруннер только начинал работать с ними. О ваших работах он не знал ничего – по причине их военной секретности, Хинд же никогда на Защиту не работал и никакой информации от них, понятно, не получал. Как же он мог, по-вашему, объяснить себе происшедшее?
Бромли задумался.
– Право же, не могу представить…
– А между тем, все очень просто. Он решил – да и вы на его месте решили бы, – что кто-то каким-то образом воспользовался его материалами и реализовал замысел прежде, чем это успел сделать он сам. Кого он заподозрил? Естественно, Бруннера – хотя шеф-монтер был скорее всего виноват лишь в той единственной ошибке, о которой мы уже говорили. Вот тут Хинд и сам совершил просчет – один, но очень крупный. Вместо того чтобы немедленно, в тот же час, когда он услышал о происшедшем, сообщить всем, кого это могло интересовать, – нам, капитану корабля, службам «Трансгалакта», который был тогда, как вы помните, еще государственным, – вместо этого он занялся розыском похитителя. Заказ Бруннеру был им немедленно аннулирован, все документы изъяты. А когда он начал понимать, что не в краже дело, а в чем-то другом – сообщать на корабль, что нужно искать какое-то устройство с его программой, или даже – его программу в памяти корабельной «Сигмы», когда он сообразил это – ничего исправить стало уже нельзя: «Кит» исчез в пространстве и связь с ним была потеряна.
– Вот как… – протянул Бромли, более не пытавшийся скрыть своей растерянности.
– Именно. А что касается вашего вопроса – отвечу: все это произвело на Хинда столь тягостное впечатление – ведь, пусть и не намеренно, он оказался виновником гибели корабля и людей, тогда ведь все мы склонны были думать именно так: корабль и люди погибли, навсегда потеряны, – что он решил наглухо закрыть эту тему и никогда и никоим образом не доводить дело до реализации своей идеи. Вероятно, он взял с Бруннера слово никогда и никому не рассказывать о трагической цепи событий – вот почему шеф-монтер на Симоне так и не открыл вам истины.
– Но тем не менее… – начал было Бромли и умолк. Он, собственно, не знал, что должно было последовать за этими словами; сказал их просто для того, чтобы что-нибудь сказать.
– Хотите сказать, что тем не менее приоритет за вами? – попытался угадать Функ.
Бромли только махнул рукой:
– Нет, что вы…
И тут же постарался взять себя в руки.
– Вы пригласили меня сюда только для того, чтобы рассказать все это?
– Рассказать мы могли бы и потом, – ответил Комиссар. – У нас более серьезные намерения. Ведь до сих пор, надо полагать, ваши устройства находятся там же, где были установлены перед последним рейсом «Кита», и продолжают действовать – или, во всяком случае, могут работать. И очень вероятно, что по-прежнему никто на корабле даже и не догадывается об их существовании…
– Очень возможно, – хмуро признал Бромли. – Они так и устанавливались, чтобы на них нельзя было наткнуться случайно. Даже если кому-то придет в голову начать их систематические поиски, это займет немало времени. Скажу конкретнее – очень много.
– К сожалению, – признал Комиссар, – в ваших материалах, что оказались доступны для нас, этих данных недостает: схемы размещения ваших приборов на корабле. Там ведь не один такой?
– Три, – после едва заметной паузы ответил Бромли. Пауза была не случайной; он понимал, что, откровенно ответив на этот вопрос, берет на себя определенные обязательства, отказаться от которых в дальнейшем вряд ли сможет – хотя ему самому признание ничего хорошего не сулило.
– И вы сможете объяснить, как найти их сразу, не тратя времени на поиски?
– Да. Если только будет связь.
– Хорошо. Это – первый вопрос. Второй куда важнее: как по-вашему, смогут ли люди на корабле, используя ваши приборы и заложенную в них программу, вернуться в нормальное состояние?
На этот раз пауза затянулась надолго. Прошло не менее минуты, прежде чем Бромли ответил:
– Этого я не знаю…
– Почему же вы не знаете? – Похоже было, что Комиссар ожидал другого ответа.
– Да потому, – проговорил Бромли, на этот раз вернувшись в свое обычное для последнего времени состояние раздражения, – что не я составлял эту программу. Я даже не знаком с нею сколько-нибудь серьезно; так, просмотрел, изучая наследие Хинда. Мне тогда и в голову не пришло, что она может иметь отношение к моим работам – и к кораблю тоже. Не знаю, имеет ли она обратный ход – или для изменения результата понадобится новая программа. Не знаю, но думаю, что именно так и будет: придется делать новую программу и передавать ее на корабль. Если это, конечно, возможно. Ваша связь позволит это?
На этот раз пауза оказалась еще дольше; Комиссар и Функ переглянулись, но никто из них не спешил с ответом. Наконец старый физик вздохнул:
– Не уверен, что такая возможность у нас будет. Связь осуществляется при помощи образного ряда и словесного; но чтобы передать сложную программу, где каждый знак имеет значение… Нет, не могу поручиться за успех.
– Тогда плохо дело, – откровенно сказал Бромли.
Однако Комиссар тем временем, казалось, нашел какой-то другой выход.
– Постойте, – заявил он. – Начнем вот с чего: в конце концов, возможности ваших устройств вам известны, программа Хинда у нас есть, о результате ее действий мы осведомлены, о желаемом результате новой программы – тоже. Для вас ведь этого достаточно?
– Наверное, да. Но что толку?..
– И вы сможете изложить словами самое главное – принцип этой программы, не пытаясь передать ее самое? Объяснить так, чтобы другой человек – там, на корабле – смог реализовать ее, консультируясь, если понадобится, с вами?
– Для этого понадобился бы специалист высокого уровня, разбирающийся во всей этой проблематике. Если бы он там был…
– Но разве его нет?
– Простите?
– Там же Карачаров – вы забыли?
– Я? – на всякий случай схитрил Бромли. – Я этого и не знал. У меня нет и не было списка пассажиров.
– Но об этом в то время ведь писали и говорили буквально все!
– Может быть… А, значит, он тоже там? А я удивлялся – почему его уже столько времени не видно и не слышно; однако он ведь всегда был человеком со странностями, и я решил, что он до сих пор занят исследованиями пространства – близ Анторы или еще где-нибудь в этом роде… А он вот где, оказывается.
– Именно там. Итак: он, по-вашему, способен?
Ох как не хотелось Бромли хоть в какой-то степени допускать Карачарова в свою кухню. Но тут, видимо, выбирать не приходилось.
– Полагаю, что да, – произнес он с некоторым усилием.
– Вот и прекрасно. Дальше: сколько времени понадобится вам, чтобы составить такую программу?
– Не хочется отвечать наугад.
– Хотя бы порядок величины.
– Сейчас могу сказать лишь: программа не из простых, думаю, необходимо несколько недель.
– Нет, так не пойдет. Столько времени наш канал связи может и не продержаться. Если мы обеспечим любую нужную помощь и наш мощный машинный парк – за три дня управитесь?
– М-м… Возможно. Но у меня есть и другие работы…
– С командованием мы, я думаю, договоримся. А вы, доктор, я уверен, станете работать изо всех сил: вам ведь не захочется, чтобы честь спасения корабля и людей принадлежала кому-то другому?
Г-м. А ведь и в самом деле…
Бромли улыбнулся – впервые за все время разговора. Даже больше: за все последние дни.
– Разумеется: изо всех сил.
– Вот, собственно, об этом мы и хотели поговорить с вами. А теперь, пожалуй, самое время провести очередной сеанс связи с кораблем. Хотите присутствовать? Заодно сможете сразу же передать, где и как найти ваши приборы и установки.
Функ слегка кашлянул: похоже, ему не очень хотелось, чтобы на этот раз в его кухне оказался Бромли, человек достаточно неприятный. Но как-то так получилось, что командовал сейчас Комиссар. Да и неудивительно: это он умел давно и хорошо.
– С удовольствием, – сказал Бромли. И в самом деле: так или иначе, он тоже получает теперь доступ к связи; главное – увидеть и понять принцип, а уж дальше он, надо думать, разберется сам. А что касается той информации о приборах, которую придется передать на корабль, – так без этого все равно не обойтись.
– В таком случае – прошу вас, – любезно пригласил Комиссар.
Все трое встали и направились к выходу.
Глава 3
– Что именно, Всеобъемлющий? Разве он не сделал уже очень многое?
– Не отрицаю. Мне не нравится его отношение к этому, как он его называет, сообществу. В нем – в его отношении, судя по его словам, не хватает холодной объективности. Проскальзывают какие-то эмоции. Разве вы не уловили их?
– Всеобъемлющий, как всегда, прав. Но, видимо, без этого не обойтись: сказывается давно знакомый нам эффект влияния плоти на дух.
– Потому-то мы и отказались некогда от пребывания во плоти, не так ли?
– Совершенно справедливо. Однако Проницателю там без тела не обойтись, во всяком случае, мне так кажется.
– А вот я в этом не уверен. Сделайте вот что: выясните у него, на каком уровне развития находится квазиразумная система их корабля. Какое влияние она способна оказать на тело. И если она достаточно сложна и развита – пусть он лучше воплотится в эту систему и воздействует на нее должным образом, – а она сама уже будет обеспечивать выполнение всех необходимых действий.
– Немедленно передам ему мысль Всеобъемлющего! Это и в самом деле наилучшее решение.
– Я тоже так полагаю.
Глава 4
– Ну что? – спросил его Комиссар, полагая, видимо, что лаконичный этот вопрос будет правильно понят. Так оно и оказалось.
– Все в порядке, глушение отключено, канал чист, – последовал ответ.
– Приготовьте третью операторскую к сеансу.
– Третья готова, Комиссар.
– Пригласите туда экстрамедика и оператора.
– Кого из них, Комиссар? Сейчас свободны Восьмой и Одиннадцатый.
– Нет. – Комиссар оглянулся, глазами нашел в своей немногочисленной свите нужного человека. – Вот его. Юрий, как самочувствие?
– Я готов, – ответил Юрий, хотя голос его чуть дрогнул.
– Боюсь, что не вполне, – вступил в разговор доктор Функ. – Он слишком взволнован. Вероятно, картиной штурма…
– Да нет, – сказал Комиссар так, словно самого Юрия здесь не было. – Переживает эту историю с передачей параметров канала. Юрий, перестаньте думать об этом. Последствий не будет – если все пойдет благополучно, если время, которое мы потеряли, не сыграет слишком плохой роли. Да и тогда наказывать вас будете разве что вы сами. Сейчас вас отведут в операторскую, экстрамедик успокоит вас и подготовит к сеансу. А мы подойдем через несколько минут. Вы, – на этот раз он обратился к встретившему их, – идите с ним и проследите, чтобы все было сделано как следует и аппаратура прогрета. Мы же пока воспользуемся вашим кабинетом.
Он проводил взглядом удалявшихся по залу в сторону, противоположную той, откуда они вошли, затем пригласил:
– Доктор Функ, доктор Бромли, – заходите, прошу вас. Остальные свободны, идите по местам, операция закончена.
Войдя в выгородку последним, он тщательно затворил за собой дверь. Указал обоим физикам на стулья, сам же уселся за стол, принадлежавший, видимо, начальнику зала. Нажал несколько кнопок.
– Теперь мы изолированы от всяких вмешательств и контроля. И можем поговорить спокойно и откровенно. Доктор Бромли, у вас нет возражений?
– Зависит от того, – сказал Бромли, стараясь говорить спокойно, не позволить нервам взыграть, – о чем пойдет разговор. Если дело будет касаться сведений, которые я разглашать не вправе…
Комиссар жестом остановил его:
– Если возникнет надобность в плотно закрытой информации, мы попросим разрешения у генерала… – он назвал фамилию того военного, с которым Бромли и был связан по работе на оборону. – Но я не думаю, что до этого дойдет, потому что о вашем долголетнем и плодотворном сотрудничестве с Защитой нам, в общем, известно достаточно много, а вообще, мы не взламываем чужих сейфов ни в кабинетах, ни в головах. Нас интересует другое.
– Я вас слушаю, – вежливо ответил Бромли.
– Вы только что вернулись с Симоны, куда летали на военном корабле. Там вы беседовали с инженером Бруннером. Из содержания этого разговора мы поняли достаточно много. Нет, только не думайте, что мы следили за вами. Нет. Но Симона, как и еще несколько окраинных планет, составляют зону нашего – я имею в виду Службу Предупреждения – особого интереса, поскольку миры эти далеко еще не устоялись ни в социальном, ни в экономическом отношении. Так что всякое появление там постороннего – скажем так – человека, особенно если это человек вашего масштаба, само собою оказывается в сфере нашего пристального внимания. Поездки, контакты, обмен информацией – ну и так далее. Вы просто никогда, насколько могу судить, не бывали на подобных мирах, не то заранее понимали бы, что ваш стремительный визит туда не пройдет незамеченным. Теперь, после такого предисловия, я познакомлю вас с некоторыми выводами, возникшими у меня и у вашего коллеги доктора Функа после ознакомления с информацией, касающейся вашего полета туда. Если наши выводы в чем-то неправильны, необоснованны, – вы скажете нам об этом. Устраивает вас такой порядок беседы?
Бромли изо всех сил старался выглядеть спокойным, хотя сердце вдруг заколотилось неистово. Ему удалось медленно кивнуть:
– Отчего же нет? Устраивает.
– Прекрасно. Иного я не ожидал. Доктор Функ?
Функ покряхтел, как бы прочищая горло перед сольной партией.
– Коллега Бромли, Комиссар упустил сказать вам, что, пока вы возвращались с Симоны, он получил не только запись вашего разговора; его Службе удалось найти и ту документацию, которой тогда не оказалось под рукой у инженера Бруннера. Таким образом, нам стало известно не только то, что на «Ките» установили устройства и приборы, о которых не были информированы члены экипажа, – да и вообще никто, кроме руководства «Трансгалакта», вас и командования Защиты. Мы получили таким образом возможность познакомиться с их конструкцией. И пришли вот к каким выводам. Первое: независимо от доктора Хинда и преследуя совершенно другие цели, вы разработали и создали устройство, в основном повторяющее работы покойного доктора…
– Нет, – решительно прервал Функа Бромли.
– Что – нет?
– Мое устройство не повторяет работы Хинда – мир праху его. И замысел, и его разработка возникли и реализовались у меня раньше, чем Хинд продумал свои идеи настолько, что стало возможно думать об их воплощении в металл; к тому же эта часть его работы так и осталась незавершенной, а мои устройства, как вам известно, были не только созданы, но и установлены, и сейчас исправно работают на кораблях Защиты. Пройдет немного времени, уровень секретности понизится – и их начнут с успехом использовать вообще на всех кораблях.
– Доктор, но никто ведь не посягает на ваш приоритет в этой области!
– Гм. Разве? А мне показалось…
– Вероятно, я просто неудачно выразился. Приношу извинения. Но ведь речь идет не о том, что корабельные ускорители разработаны именно вами: это – неоспоримый факт. Дело в другом: в том, что ваша система, получив по ошибке совершенно другую программу, а именно – программу Хинда, созданнную им не для вашей, разумеется, системы, а для его будущих устройств, – загрузившись этой программой, ваша система смогла успешно реализовать ее – хотя и в обстановке, и с результатами, на которые не рассчитывали ни вы, ни Хинд, ни мы здесь и никто на корабле. Вот что я имел в виду.
– Постойте, постойте. Программа Хинда? Да откуда, к черту…
– Сейчас объясню вам. Видите ли, доктор, – инженер Бруннер, мягко выражаясь, не был с вами совершенно откровенен. Вы не должны верить ему столь безоговорочно. Можно ведь было уже после поверхностного знакомства с ним понять, что он – не из тех людей, которые станут вносить свои коррективы в рабочее задание! Он ничего не менял в монтаже! Просто по ошибке загрузил вместо вашей программы другую: программу Хинда!
– Да как она могда оказаться у него?
– Элементарно просто. Бруннер со своей командой действительно первоклассные монтеры. И после окончания работы с вашей системой должны были – видимо, уже вернувшись на Землю, – начать работы по реализации замысла Хинда. Во всяком случае, это – наиболее вероятное предположение. У них на руках была уже вся документация – включая и злосчастную программу. И Бруннер просто перепутал кристаллы; может, от переутомления – да мало ли почему.
– Простите, простите. В эту вашу версию я никак не могу поверить, доктор Функ.
– Почему же, коллега?
– Да потому, что если Хинд уже тогда довел дело до реализации, почему же и через двадцать лет его устройства не появились на свет?
На это возражение ответил Комиссар:
– По одной-единственной причине, доктор.
– Не будете ли вы так добры изложить ее?
– Причина была в происшествии с «Китом». Когда стало известно, что корабль во время обычного рейса вдруг переменил знак, Хинд сразу же понял, что только его программа смогла сыграть в этом роль. Потому что он точно знал, что никто другой не работал в этом направлении. Мы полагаем, что ему, естественно, было известно, что его устройства еще не осуществлены, Бруннер только начинал работать с ними. О ваших работах он не знал ничего – по причине их военной секретности, Хинд же никогда на Защиту не работал и никакой информации от них, понятно, не получал. Как же он мог, по-вашему, объяснить себе происшедшее?
Бромли задумался.
– Право же, не могу представить…
– А между тем, все очень просто. Он решил – да и вы на его месте решили бы, – что кто-то каким-то образом воспользовался его материалами и реализовал замысел прежде, чем это успел сделать он сам. Кого он заподозрил? Естественно, Бруннера – хотя шеф-монтер был скорее всего виноват лишь в той единственной ошибке, о которой мы уже говорили. Вот тут Хинд и сам совершил просчет – один, но очень крупный. Вместо того чтобы немедленно, в тот же час, когда он услышал о происшедшем, сообщить всем, кого это могло интересовать, – нам, капитану корабля, службам «Трансгалакта», который был тогда, как вы помните, еще государственным, – вместо этого он занялся розыском похитителя. Заказ Бруннеру был им немедленно аннулирован, все документы изъяты. А когда он начал понимать, что не в краже дело, а в чем-то другом – сообщать на корабль, что нужно искать какое-то устройство с его программой, или даже – его программу в памяти корабельной «Сигмы», когда он сообразил это – ничего исправить стало уже нельзя: «Кит» исчез в пространстве и связь с ним была потеряна.
– Вот как… – протянул Бромли, более не пытавшийся скрыть своей растерянности.
– Именно. А что касается вашего вопроса – отвечу: все это произвело на Хинда столь тягостное впечатление – ведь, пусть и не намеренно, он оказался виновником гибели корабля и людей, тогда ведь все мы склонны были думать именно так: корабль и люди погибли, навсегда потеряны, – что он решил наглухо закрыть эту тему и никогда и никоим образом не доводить дело до реализации своей идеи. Вероятно, он взял с Бруннера слово никогда и никому не рассказывать о трагической цепи событий – вот почему шеф-монтер на Симоне так и не открыл вам истины.
– Но тем не менее… – начал было Бромли и умолк. Он, собственно, не знал, что должно было последовать за этими словами; сказал их просто для того, чтобы что-нибудь сказать.
– Хотите сказать, что тем не менее приоритет за вами? – попытался угадать Функ.
Бромли только махнул рукой:
– Нет, что вы…
И тут же постарался взять себя в руки.
– Вы пригласили меня сюда только для того, чтобы рассказать все это?
– Рассказать мы могли бы и потом, – ответил Комиссар. – У нас более серьезные намерения. Ведь до сих пор, надо полагать, ваши устройства находятся там же, где были установлены перед последним рейсом «Кита», и продолжают действовать – или, во всяком случае, могут работать. И очень вероятно, что по-прежнему никто на корабле даже и не догадывается об их существовании…
– Очень возможно, – хмуро признал Бромли. – Они так и устанавливались, чтобы на них нельзя было наткнуться случайно. Даже если кому-то придет в голову начать их систематические поиски, это займет немало времени. Скажу конкретнее – очень много.
– К сожалению, – признал Комиссар, – в ваших материалах, что оказались доступны для нас, этих данных недостает: схемы размещения ваших приборов на корабле. Там ведь не один такой?
– Три, – после едва заметной паузы ответил Бромли. Пауза была не случайной; он понимал, что, откровенно ответив на этот вопрос, берет на себя определенные обязательства, отказаться от которых в дальнейшем вряд ли сможет – хотя ему самому признание ничего хорошего не сулило.
– И вы сможете объяснить, как найти их сразу, не тратя времени на поиски?
– Да. Если только будет связь.
– Хорошо. Это – первый вопрос. Второй куда важнее: как по-вашему, смогут ли люди на корабле, используя ваши приборы и заложенную в них программу, вернуться в нормальное состояние?
На этот раз пауза затянулась надолго. Прошло не менее минуты, прежде чем Бромли ответил:
– Этого я не знаю…
– Почему же вы не знаете? – Похоже было, что Комиссар ожидал другого ответа.
– Да потому, – проговорил Бромли, на этот раз вернувшись в свое обычное для последнего времени состояние раздражения, – что не я составлял эту программу. Я даже не знаком с нею сколько-нибудь серьезно; так, просмотрел, изучая наследие Хинда. Мне тогда и в голову не пришло, что она может иметь отношение к моим работам – и к кораблю тоже. Не знаю, имеет ли она обратный ход – или для изменения результата понадобится новая программа. Не знаю, но думаю, что именно так и будет: придется делать новую программу и передавать ее на корабль. Если это, конечно, возможно. Ваша связь позволит это?
На этот раз пауза оказалась еще дольше; Комиссар и Функ переглянулись, но никто из них не спешил с ответом. Наконец старый физик вздохнул:
– Не уверен, что такая возможность у нас будет. Связь осуществляется при помощи образного ряда и словесного; но чтобы передать сложную программу, где каждый знак имеет значение… Нет, не могу поручиться за успех.
– Тогда плохо дело, – откровенно сказал Бромли.
Однако Комиссар тем временем, казалось, нашел какой-то другой выход.
– Постойте, – заявил он. – Начнем вот с чего: в конце концов, возможности ваших устройств вам известны, программа Хинда у нас есть, о результате ее действий мы осведомлены, о желаемом результате новой программы – тоже. Для вас ведь этого достаточно?
– Наверное, да. Но что толку?..
– И вы сможете изложить словами самое главное – принцип этой программы, не пытаясь передать ее самое? Объяснить так, чтобы другой человек – там, на корабле – смог реализовать ее, консультируясь, если понадобится, с вами?
– Для этого понадобился бы специалист высокого уровня, разбирающийся во всей этой проблематике. Если бы он там был…
– Но разве его нет?
– Простите?
– Там же Карачаров – вы забыли?
– Я? – на всякий случай схитрил Бромли. – Я этого и не знал. У меня нет и не было списка пассажиров.
– Но об этом в то время ведь писали и говорили буквально все!
– Может быть… А, значит, он тоже там? А я удивлялся – почему его уже столько времени не видно и не слышно; однако он ведь всегда был человеком со странностями, и я решил, что он до сих пор занят исследованиями пространства – близ Анторы или еще где-нибудь в этом роде… А он вот где, оказывается.
– Именно там. Итак: он, по-вашему, способен?
Ох как не хотелось Бромли хоть в какой-то степени допускать Карачарова в свою кухню. Но тут, видимо, выбирать не приходилось.
– Полагаю, что да, – произнес он с некоторым усилием.
– Вот и прекрасно. Дальше: сколько времени понадобится вам, чтобы составить такую программу?
– Не хочется отвечать наугад.
– Хотя бы порядок величины.
– Сейчас могу сказать лишь: программа не из простых, думаю, необходимо несколько недель.
– Нет, так не пойдет. Столько времени наш канал связи может и не продержаться. Если мы обеспечим любую нужную помощь и наш мощный машинный парк – за три дня управитесь?
– М-м… Возможно. Но у меня есть и другие работы…
– С командованием мы, я думаю, договоримся. А вы, доктор, я уверен, станете работать изо всех сил: вам ведь не захочется, чтобы честь спасения корабля и людей принадлежала кому-то другому?
Г-м. А ведь и в самом деле…
Бромли улыбнулся – впервые за все время разговора. Даже больше: за все последние дни.
– Разумеется: изо всех сил.
– Вот, собственно, об этом мы и хотели поговорить с вами. А теперь, пожалуй, самое время провести очередной сеанс связи с кораблем. Хотите присутствовать? Заодно сможете сразу же передать, где и как найти ваши приборы и установки.
Функ слегка кашлянул: похоже, ему не очень хотелось, чтобы на этот раз в его кухне оказался Бромли, человек достаточно неприятный. Но как-то так получилось, что командовал сейчас Комиссар. Да и неудивительно: это он умел давно и хорошо.
– С удовольствием, – сказал Бромли. И в самом деле: так или иначе, он тоже получает теперь доступ к связи; главное – увидеть и понять принцип, а уж дальше он, надо думать, разберется сам. А что касается той информации о приборах, которую придется передать на корабль, – так без этого все равно не обойтись.
– В таком случае – прошу вас, – любезно пригласил Комиссар.
Все трое встали и направились к выходу.
Глава 3
Далеко, вне нашей системы координат
«Почтительно докладываю.– Мне это не очень нравится.
За время, пока обмен информацией между нами был невозможен, удалось расширить объем сведений о теле, являющемся помехой, а также установить последовательность действий по подготовке к уничтожению тела-помехи. Стало возможным также начать выполнение некоторых действий. Считаю необходимым, однако, сообщить, что в своей деятельности я, индивидула второго класса Проницатель, встретился с определенными трудностями.
Видимо, первопричина их заключается в том, что, как известно Всеобъемлющему и Посвященным, я могу осуществлять здесь нужные действия, лишь находясь в состоянии воплощения. Однако, пребывая в этом состоянии, я теряю возможность подавлять собственную волю тех индивидул, что воплощены в населяющие тело-корабль материальные организмы. Более того: учитывая, что их здесь, видимо, более двух десятков, что им уже известно о моем присутствии, хотя это не значит, что они могут догадываться о наших намерениях, но что они тем не менее преследуют меня с целью, как я полагаю, помешать каким бы то ни было моим действиям (вероятно, таково их отношение к любой индивидуле, не принадлежащей к их сообществу), – учитывая все изложенное, становится понятным, что я тут не обладаю свободой действий и вынужден выполнять намеченное урывками, в не столь уж частые моменты безопасности. Поэтому рискую высказать опасение, что в первоначально намеченные сроки подготовить и выполнить операцию по уничтожению тела-препятствия не удастся.
Кроме того, возникли, как выяснилось, затруднения и чисто механического характера.
Первое и главное из них заключается в том, что тело-корабль, как оказалось, лишено тех устройств, которые должны были, по моему замыслу, послужить для накопления и мгновенного высвобождения того количества энергии, которое представляется необходимым для уничтожения всего, препятствующего здесь нашему обмену информацией с системой два-пять-восемь. Устройства эти, несомненно, существовали, однако в настоящее время отсутствуют. Это обстоятельство ставит передо мной дополнительную задачу: прежде всего восстановить эти устройства, а уже затем приступить к собственно выполнению основного задания. Осмелюсь сразу же заверить, что выполнение технической предзадачи целиком в моих силах, однако требует определенного времени. Добавлю, что, возможно, мне удастся в какой-то степени воспользоваться помощью населяющих корабль организмов – разумеется, не раскрывая им моей подлинной цели.
Для этого я намерен в ближайшее время прекратить уклонение от контактов с ними, а напротив, вступить в нормальные отношения и убедить их в безопасном характере моих – наших – намерений. Для этого я собираюсь вымыслить правдоподобное объяснение как моего появления внутри тела-корабля в облике одного из бывших обитателей этого тела (не могу найти иного объяснения того факта, что это тело было обнаружено мною – одна лишь плоть, разумеется, давно покинутая индивидулой – внутри тела-спутника, кроме очевидного: существо это некогда принадлежало к населяющему корабль сообществу, а затем, вследствие каких-то событий, индивидула покинула плоть – навсегда или, возможно, на длительный срок, поскольку плоть обнаружена мною в полной сохранности). Используя помощь местного сообщества, я смогу получить нужные результаты значительно быстрее, чем действуя в одиночку.
Спешу заверить Всеобъемлющего и Посвященных, что контакты с здешними воплощенными индивидулами мне ничем не грозят, поскольку они, даже не получая объяснения моему пребыванию среди них, не настроены резко недоброжелательно и во время наших быстротечных контактов не предпринимали никаких попыток уничтожить меня (речь идет, разумеется, о теле, в котором я воплощен) и даже сколько-нибудь ограничить мою свободу. Хотя каждая встреча со мною, несомненно, приводит их в замешательство. Видимо, по их воззрениям, вторичная активизация покинутого индивидулой тела не принадлежит к числу естественных и легко объяснимых явлений, хотя каждому из нас известно, что вторичное использование плотской оболочки – явление весьма распространенное, легко осуществимое и объяснимое.
Могу дополнить еще следующее: как мы и предполагали, сообщество, населяющее тело-корабль, осуществляет более или менее регулярную связь с их системой-источником. Это было известно и ранее, но теперь мне удалось установить, что для осуществления этой связи они пользуются не чем иным, как нашим каналом. Это оказалось возможным потому, что их основная система, по стечению обстоятельств, также находится на пути нашего канала. Понятно, что она при этом не является препятствием, поскольку представляет собою планету классической формы и обтекается нашими сигналами, в то время как тело-помеха, в котором я сейчас нахожусь, мешает нашему обмену вследствие того, что состоит из металла, а кроме того, оснащено многими параболическими зеркалами, перехватывающими наши сигналы и отражающими их в тех направлениях, где, насколько известно, никто их не принимает. Мне пока еще не удалось проникнуть в содержание их обменов с источником, однако я полагаю, что в самом скором будущем смогу сделать это, и в результате наши представления об этой интересной системе и ее населении намного обогатятся.
Почтительно ожидаю мнений и возможных указаний.Проницатель».
– Что именно, Всеобъемлющий? Разве он не сделал уже очень многое?
– Не отрицаю. Мне не нравится его отношение к этому, как он его называет, сообществу. В нем – в его отношении, судя по его словам, не хватает холодной объективности. Проскальзывают какие-то эмоции. Разве вы не уловили их?
– Всеобъемлющий, как всегда, прав. Но, видимо, без этого не обойтись: сказывается давно знакомый нам эффект влияния плоти на дух.
– Потому-то мы и отказались некогда от пребывания во плоти, не так ли?
– Совершенно справедливо. Однако Проницателю там без тела не обойтись, во всяком случае, мне так кажется.
– А вот я в этом не уверен. Сделайте вот что: выясните у него, на каком уровне развития находится квазиразумная система их корабля. Какое влияние она способна оказать на тело. И если она достаточно сложна и развита – пусть он лучше воплотится в эту систему и воздействует на нее должным образом, – а она сама уже будет обеспечивать выполнение всех необходимых действий.
– Немедленно передам ему мысль Всеобъемлющего! Это и в самом деле наилучшее решение.
– Я тоже так полагаю.
Глава 4
Бытие
Мила медленно открыла глаза. Прошло еще не менее двух минут, прежде чем она пришла окончательно в себя.
На этот раз сон оказался очень коротким. Она снова видела Юрика, но, в отличие от прошлых случаев, он ни о чем ее не спросил и не стал рассказывать о своем житье-бытье. Вместо этого сказал кратко и определенно:
– Когда проснешься, мама, найди и пригласи к себе вот кого: капитана, инженера, штурмана и физика. Потом уснешь опять. И во сне будешь передавать им все, что я тебе скажу.
– Спать при них? Юрик, это неприлично…
– Это нужно. Очень нужно. Вам самим. Ты ведь хочешь вернуться сюда? На Землю. Мне очень хочется увидеть тебя по-настоящему… и остальных ребят тоже.
– Юрик, но капитан… физик… Они же просто не пойдут! Что я смогу сказать им такого, чтобы они меня послушались?
Юрик после паузы ответил:
– Скажешь им вот что: на корабле – нештатное устройство…
(Он проговорил эти два слова с некоторой запинкой; видимо, они были не из его обычного лексикона.)
– …и им объяснят, где его обнаружить и как сделать, чтобы с его помощью корабль и все вы вернулись в нормальное состояние – и возвратились бы к нам, ко всем людям… Скажи: их вызывают Функ и Бромли.
– Функ и Бромли… – на всякий случай повторила она, чтобы потом, наяву, не ошибиться.
– Правильно. А теперь – просыпайся. Мало времени. Целую тебя, мама.
– И я, и я тебя, Юрик, милый…
И на этом сон кончился, и пришлось проснуться.
Вернувшись в мир яви, Мила пришла в смятение.
И в самом деле, причины для этого были: она проснулась не в своей постели, и даже не в каюте, в которой жила, а на полу в каком-то совершенно незнакомом ей помещении.
Смутно представлялось, что она каким-то образом пришла сюда сама – непонятно зачем – и тут, кажется, встретила кого-то, и после этого что-то произошло – она уснула? Или потеряла сознание? Кто это был? И почему она так испугалась?
Очень, очень много непонятного было во всем этом. Но мало ли необъяснимых событий происходило в последнее время в их уютном и надежном, как казалось прежде, мирке?
Во всяком случае – в этом она убедилась в первую очередь – ее беспомощностью никто не воспользовался в дурных целях. Так что скорее всего не стоило придавать этому событию слишком большого значения.
И только придя к такому выводу, она вспомнила вдруг, кем был этот встреченный.
То был инспектор Петров, давно покойный.
На этот раз сон оказался очень коротким. Она снова видела Юрика, но, в отличие от прошлых случаев, он ни о чем ее не спросил и не стал рассказывать о своем житье-бытье. Вместо этого сказал кратко и определенно:
– Когда проснешься, мама, найди и пригласи к себе вот кого: капитана, инженера, штурмана и физика. Потом уснешь опять. И во сне будешь передавать им все, что я тебе скажу.
– Спать при них? Юрик, это неприлично…
– Это нужно. Очень нужно. Вам самим. Ты ведь хочешь вернуться сюда? На Землю. Мне очень хочется увидеть тебя по-настоящему… и остальных ребят тоже.
– Юрик, но капитан… физик… Они же просто не пойдут! Что я смогу сказать им такого, чтобы они меня послушались?
Юрик после паузы ответил:
– Скажешь им вот что: на корабле – нештатное устройство…
(Он проговорил эти два слова с некоторой запинкой; видимо, они были не из его обычного лексикона.)
– …и им объяснят, где его обнаружить и как сделать, чтобы с его помощью корабль и все вы вернулись в нормальное состояние – и возвратились бы к нам, ко всем людям… Скажи: их вызывают Функ и Бромли.
– Функ и Бромли… – на всякий случай повторила она, чтобы потом, наяву, не ошибиться.
– Правильно. А теперь – просыпайся. Мало времени. Целую тебя, мама.
– И я, и я тебя, Юрик, милый…
И на этом сон кончился, и пришлось проснуться.
Вернувшись в мир яви, Мила пришла в смятение.
И в самом деле, причины для этого были: она проснулась не в своей постели, и даже не в каюте, в которой жила, а на полу в каком-то совершенно незнакомом ей помещении.
Смутно представлялось, что она каким-то образом пришла сюда сама – непонятно зачем – и тут, кажется, встретила кого-то, и после этого что-то произошло – она уснула? Или потеряла сознание? Кто это был? И почему она так испугалась?
Очень, очень много непонятного было во всем этом. Но мало ли необъяснимых событий происходило в последнее время в их уютном и надежном, как казалось прежде, мирке?
Во всяком случае – в этом она убедилась в первую очередь – ее беспомощностью никто не воспользовался в дурных целях. Так что скорее всего не стоило придавать этому событию слишком большого значения.
И только придя к такому выводу, она вспомнила вдруг, кем был этот встреченный.
То был инспектор Петров, давно покойный.