Страница:
— Прощай, наш друг и спаситель! — воскликнул экспансивный Ловетти. — Жаль, что нет ружья для торжественного салюта в твою честь!
— Возьмите мое, — сказали у него за спиной.
Все обернулись. На кромке откоса стоял человек с двустволкой. Луиза едва сдержала возглас изумления — узнала механика Коржова. Каким образом оказался он в здешних местах, да еще с одним из своих автомобилей?
Все объяснилось в следующие же секунды. Из палатки послышался голос женщины.
— Что такое? — спрашивала она. — С кем ты разговариваешь, Павлито?
Откинулось полотнище, закрывавшее вход в палатку, и появилась Хосеба.
Они отошли к бурым морщинистым скалам. Здесь из-под камня бил крохотный родничок. Луиза опустилась на колени возле воды, ополоснула лицо.
— Что за люди твои спутники? — спросила Хосеба, — Зачем ты снова отправилась в сельву?
— Вон сколько вопросов. И я не знаю, как ответить…
— А где автомобиль? Как все вы оказались на плоту?
— Автомобиля нет, потому что Ронно и люди его племени напали на нас.
— Твои спутники причинили вред индейцам? Ронно вынужден был защищаться? Нет? Тогда ты говоришь неправду. Ронно не нападет первым!
— Это я захотела, чтобы он напал на нас. Долго упрашивала, прежде чем он согласился.
Хосеба опасливо отодвинулась в сторону:
— Ты плохо выглядишь. Устала?
— Я здорова. И голова в полном порядке… Как бы тебе объяснить? Понимаешь, мне надо было спасти спутников от какой-нибудь большой опасности. Они обязательно должны были видеть, что для их спасения я рисковала жизнью. Вот и придумала нападение “кровожадных” индейцев.
— Хотела понравиться кому-то из этих двух?
— Обязательно!
— Я так и подумала, что это любовь.
— Не любовь, Хосеба… — Луиза обняла девушку.
— Но я не понимаю, как Ронно согласился сыграть лесного бандита. Что ты сказала ему? — хмуро спросила Хосеба.
— Напомнила, что мы с тобой подруги. Что это моя просьба и просьба Хосебы. Еще сказала, что все подробно тебе объясню. Но сейчас вижу, что не могу объяснить… Это не моя тайна, Хосеба. Но поверь мне, я не делаю ничего плохого.
— Я помню, что ты спасла жизнь моему отцу… — сдержанно ответила индианка.
— То же самое сказал Ронно, когда объяснял, почему соглашается выполнить мою просьбу. — Луиза вдруг по-новому посмотрела на собеседницу: — Послушай, а ведь он любит тебя!
— Любит, — кивнула Хосеба.
— И хочет подарить тебе автомобиль, — Луиза улыбнулась.
Внимательно выслушав Луизу, Хосеба сказала, что сама пригонит в город “лендровер”. Но Луиза отрицательно покачала головой: машина должна навсегда остаться в сельве. Иначе никто не поверит в рассказ о кровожадных индейцах: какие же они кровожадные, если так легко расстаются со своей добычей…
Они пошли назад к реке. Луиза тронула Хосебу за плечо:
— Не проговорись моим спутникам, что знаешь Ронно и вообще кого-нибудь из индейцев.
Хосеба круто обернулась:
— Я спросила, что за люди твои спутники. Ты не ответила. Почему? Не можешь сказать о них ничего хорошего?
— Боюсь, что не могу, Хосеба…
— Вот как!.. Уж не они ли рыскали вокруг нашего лагеря на Синем озере?
— Думаю, что не они…
— Не они, так другие, похожие на них!.. Как же ты отправилась с такими людьми в сельву? С какой целью?.. Не отвечаешь? Что ж, дело твое. Но уж я — то не буду им улыбаться!
— Надо, чтобы улыбалась. При них я попрошу тебя помочь нам добраться до города, и ты должна будешь согласиться. Веди себя так, будто это друзья, а не враги.
— Вот видишь, ты признала, что они — враги! Ну, что скажешь еще?
— Скажу, что это наши общие враги — твои и мои. Но пока мы должны улыбаться этим людям!.. Ну-ка ответь, кто и зачем напал на ваш лагерь, ранил отца?
— Я не знаю, почему на нас напали. Мы никому не делали зла.
— Вы всегда были одни у Синего озера?
— Сейчас там только мы. Но еще несколько лет назад в районе озера можно было насчитать два десятка кокалей.
— Куда же они подевались?
— Не знаю… Но кокалей становится все меньше. Люди исчезают, и никто не возвращается… Ты думаешь, их увозят?
— Ты и сама так думаешь, Хосеба.
— Я мало смыслю в подобных вещах. А вот отец действительно встревожен, места себе не находит… Кто же нападает на жителей сельвы?
— Вот это я и должна узнать. Как видишь, мы с тобой размышляем об одном и том же.
Хосеба надолго задумалась.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Говори, как надо вести себя с этими двумя…
— Ну вот, — Коржов подсел к “гостям”, достал сигареты. — Не желаете?
Лашке взял сигарету. Ловетти сказал, что хотел бы побриться. Можно это устроить? Коржов сходил к автомобилю и принес бритву.
Ловетти включил кнопку пуска и стал водить бритвой по скуле.
— Итак, вы русский механик, — сказал Лашке, осматривая сигарету. — А это изделие?..
— Тоже из Москвы.
— Русский механик, русский автомобиль, русские сигареты… — Лашке прикурил от зажигалки, которую поднес Коржов. — И бритва ваша?
— Наша. Называется “Спутник”. Кстати, первый искусственный спутник Земли тоже был русский, точнее, советский. Но вы поморщились, вас что-то не устраивает в этом перечне?
— Однако мне попалась сырая сигарета.
— Возьмите другую, — Коржов вновь достал пачку сигарет, но тут Ловетти, вскрикнув, схватился за щеку.
В следующую секунду Коржов поймал брошенную ему бритву.
— Ну вот, с одним из “спутников” мы разобрались, — усмехнулся Лашке. — Нет, новой сигареты мне не надо. Вряд ли она будет лучше первой…
— Как угодно, — Коржов невозмутимо спрятал пачку. — Сигареты могут нравиться или не нравиться. Это дело вкуса. А бритва вполне приличная, но у сеньора сильно отросла борода, только и всего.
Коржов убрал бритву и стал прилаживать над огнем котелок с водой, затем принес ящик с продуктами.
— Минуту! — сказал Ловетти. — Почему вы не спрашиваете, что же с нами случилось, как мы оказались в столь бедственном положении?
— У нас принято сперва накормить гостя. У вас иные порядки?
— Точно такие же! — воскликнул Ловетти. — Как ваше имя?
— Павлито.
— Так вот, Павлито, вы первый советский русский, с которым мне довелось познакомиться и разговаривать. И я считаю, что мне повезло.
— Вы никогда не были в Советском Союзе?
Ловетти вспомнил 1942 год, Крым, где обосновались боевые пловцы из “колонны Моккагата”, свой уютный домик в Форосе, рейды на взрывающихся катерах и управляемых торпедах против советских транспортов с ранеными из осажденного Севастополя…
— Нет, — сказал он, ласково улыбаясь, — никогда не был в вашей прекрасной стране, но много слышал о ней, очень много…
Лашке и Ловетти быстро расправились с консервированными сосисками, опустошили банку тушеной свинины.
Утолив голод и чуточку захмелев, Ловетти разговорился. Коржов слушал его рассказ о происшествии в сельве и все больше удивлялся. За время общения с Хосебой он твердо усвоил, что лесные индейцы люди честные, не обидят человека, если тот идет к ним с добром. А здесь — такие страсти…
— Что это? — Лашке показал на металлический ящик со шкалами и рычажками, укрепленный между сиденьями автомобиля.
— Рация, — сказал Коржов. — Приемно-передающая станция.
— Радио? — закричал Ловетти. — Чего же вы молчали?
— Как это — молчал? Вы спросили, я ответил. Мой шеф настоял, чтобы мы взяли с собой передатчик — мало ли что может случиться в сельве.
— И он исправен? — не унимался Ловетти.
— Перед поездкой я сам произвел проверку.
— Включите!
Коржов щелкнул тумблером. Осветились индикаторные лампочки настройки. Лашке и Ловетти переглянулись.
— А… можно ею воспользоваться? — спросил Лашке.
— Конечно. Но куда вы собираетесь радировать?
— У нас тоже был передатчик. Мы взяли его в дорогу с теми же целями, что и вы. Я коммерсант, не могу жить без информации с фондовых бирж, которая идет потоком и ежечасно меняется. Вы понимаете меня?
— Очень хорошо понимаю.
— И мы можем воспользоваться рацией прямо сейчас?
— Я уже сказал, что можете.
— Так я возьму ее и отойду в сторонку, чтобы никому не мешать.
Лашке отнес передатчик к группе деревьев на другом конце откоса. Ловетти попросил сигарету. Прикуривая, дружески подмигнул Коржову:
— Тайны!.. Каждый коммерсант обвешан ими, как собака клещами. Бизнесмены такие чудаки!
— А чем занимаетесь вы?
— Перед вами представитель самой неблагодарной профессии. Я зоолог и ботаник. Попросту говоря, вечный бродяга и искатель.
— Что же вы разыскиваете в эту поездку? — Коржов улыбнулся Хосебе, которая приблизилась к беседующим.
— В данном случае меня интересует некий сорняк.
— Сорняк? — переспросил Коржов. — А с какой целью? Сорняки, я знаю, выпалывают, топчут, сжигают. И уж, во всяком случае, их не разыскивают.
— О, это необыкновенный сорняк. Иной раз его годами не обнаружишь, обшарь хоть весь лес. Но вдруг появляется и набрасывается на культурные растения, обвивает их и душит. Приходилось вам слышать о дереве сепадилья?
Коржов пожал плечами.
— Я знаю сепадилью, — сказала Хосеба.
Ловетти старательно изобразил удивление, даже всплеснул руками.
— Ну-ка, рассказывайте подробно! — потребовал он.
— А чего рассказывать? У нас целая плантация таких деревьев. Ведь мы чиклеро.
— Вон какие дела! — возбужденно воскликнул Ловетти. — Тогда вам должен быть знаком и этот сорняк! — и он быстро нарисовал растение с толстым мохнатым стеблем и острыми, как пики, листьями. — Сорняк быстро растет, обвивает ствол дерева, и тогда оно чахнет и погибает. Причем по вкусу ему главным образом сепадилья.
— Я знаю этот сорняк, — сказала Хосеба, взглянув на рисунок. — Верно, он появляется очень редко. Слава создателю, на Синем озере его нет. Но я насмотрелась на эту дрянь в прошлые годы. Недобрая слава идет об этом сорняке по всей сельве. Индейцы считают его колдовским корнем. Он задушил нашу первую плантацию. Это недалеко от здешних мест — всего в пятнадцати милях. Но зачем вам сорняк?
— Вашему другу Павлито я уже объяснил, что являюсь ботаником. Представляете, что это за профессия?
— Представляю. Но сорняки, сожрав деревья, сами вскоре погибают. Так что там сейчас пустота, одни корни торчат из-под земли.
— Корни? Это то, что мне надо! Именно корни, а не стебли или листья. Пожалуйста, нарисуйте план местности, чтобы я мог найти заброшенную плантацию.
Хосеба достала блокнот, положила его на капот автомобиля и старательно, словно прилежная школьница, принялась за работу.
— Вот, — сказала она. — Я не художница, но, думаю, кое-что разобрать можно. Смотрите, вот река, берег, где находимся мы с вами…
— Я все понял. — Ловетти нетерпеливо вырвал лист из блокнота, сложил бумагу, бережно спрятал в карман. — И много там этих… корней?
— Плантация была большая — около пятисот деревьев. Так что прикиньте сами…
Он вернулся с передатчиком, когда Коржов уложил в автомобиль почти все имущество.
— Полный успех, Павлито. У вас отличный аппарат. Даже я, очень слабый радист, быстро во всем разобрался. Передатчик тоже советский? Ну-ну, пошутил! Путешествие по сельве — хорошая реклама для русских джипов, не так ли?
— Вообще, хорошая. Но она уже не нужна — распроданы почти все автомобили… Давайте продолжим разговор в пути. Сейчас я разверну машину, и мы отправимся.
— Это уже не требуется. Сеньорита Луиза, мой коллега и сам я — мы благодарны за готовность оказать помощь. Но за нами приедут.
— Кто же?
— Приедут… — Лашке переглянулся с Ловетти, дружески обнял Луизу. — Еще раз спасибо. Вы сделали для нас достаточно много. Продолжайте поездку. Впрочем, оставьте немного еды и пачку сигарет.
Коржов с готовностью сунул руку в нишу передней панели автомобиля.
— Увы, московские сигареты на исходе, — он изобразил огорчение. — Остались только “Кэмел” и “Марлборо”. Возьмете или будете терпеть?
— Очень жаль, — в тон ему ответил Лашке. — Я так привык к вашим сырым сигаретам. Но надо же что-то курить. Давайте эту американскую дрянь!
Все засмеялись, и громче других Коржов. Лотару Лашке были переданы две пачки “Кэмела” и коробок спичек.
— А это от меня, — Хосеба, возившаяся у заднего сиденья автомобиля, протянула Луизе сверток. — Банка апельсинового сока и пирожные.
— Пирожные? — пробормотал Ловетти. — Что за чертовщина! Откуда они взялись?
— В городе открылась новая кондитерская, — пояснила Хосеба. — Я купила четыре коробки пирожных. Первую сразу уничтожил Павлито… Нет-нет, шучу, почти все слопала я сама, он только помогал. Вторая коробка, в которой сухие пирожные, должна доехать до Синего озера — подарок отцу и братьям. Остаются еще две. Одну из них дарю Луизе. Сигареты — мужчинам, пирожные — ей.
— Вот и все, — сказал Лашке, когда джип скрылся из виду. — Мы снова одни.
— Кто за нами приедет? — спросила Луиза. — Кто и когда?
— Прилетит, а не приедет. Я вызвал геликоптер.
— Вот как? В вашем распоряжении даже геликоптеры! Вы богатый коммерсант.
— Очень богатый. Могу позволить себе все что угодно.
— Например?
— Например? — повторил Лашке. — Что вы скажете насчет собственного острова?
— У вас есть остров? — Луиза иронично сощурила глаза. — Миллионер, владелец острова, а одалживаете сигареты у автомобильного механика!
— Стоп! Бывает, что судья на ринге останавливает бой и предупреждает боксера о неправильном ударе.
— Я нанесла такой удар?
— Конечно. Знали же, при каких обстоятельствах мы остались без сигарет!.. Вот я и вынужден напомнить о правилах игры.
— Тогда и я расскажу. Итак, тонет богач. Ему кричат: дай руку! Но он будто не слышит. Нашелся человек, разбирающийся в психологии такого рода людей. Протянул ладонь тонущему и крикнул: возьми! И богач вцепился в руку спасителя.
— Занятная притча. Только к чему она?
— К тому, что богачи жадны. Ведь мы легко могли освободиться из плена — индейцы ждали предложения о выкупе…
— Надеюсь, вы шутили, рассказывая притчу?
— Да, если рассказ о боксерах был шуткой.
— Ну и язык у вас!
— А мне нравится, что сеньорита умеет огрызаться, — воскликнул Ловетти.
— Сейчас я положу этого огрызающегося противника на обе лопатки, — сказал Лашке. — Наша спутница владела самым дорогим из джипов — “лендровером” и рассталась с ним без единого слова сожаления. Она же, как об этом рассказывали наши общие знакомые, в городе швыряла деньгами. Так почему же богатая сеньорита сама не предложила индейцам выкуп?
— Кто вам сказал, что я богата?
— А джип?
— Он вовсе не мой. Мне одолжили его хорошие люди. И я знаю, они подождут с уплатой за автомобиль.
— Так, значит, вы бедны? — воскликнул Лашке. — Почему же колесите по свету и пускаетесь в авантюры вместо того, чтобы подыскать хорошую работу, обзавестись домом, семьей?
— Не знаю, что и ответить, — кокетливо произнесла Луиза, стараясь не выйти из образа человека, мало озабоченного будущим. — Дайте-ка сигарету… Спасибо! Так вот, сколько-нибудь вразумительных ответов на ваши вопросы не существует. Я убеждена: придет время, и хорошая работа сама меня отыщет.
— Так рассуждают фаталисты, — наставительно сказал Ловетти.
— Ну что же, значит, я одна из них. Мое кредо: все, что должно произойти, обязательно произойдет в определенное судьбой время. Зачем же подхлестывать события?
— Человек должен повелевать событиями, а не наоборот! — Лашке погрозил пальцем. — Ведь еще вчера вы действовали с огромной энергией и целеустремленностью. Энергия, сила воли, мужество, удивительное бесстрашие и собранность — эти качества органически вам присущи, понимаете вы это или же нет?
Луиза не ответила. Положив себе на колени коробку с пирожными, выбрала одно, взяла в рот кусочек, — ну этакая пай-девочка, избалованная маменькина дочка.
— Вкусно! — она прищурилась от удовольствия. — Хотите попробовать?
— В самом деле вкусно, — Лашке подсел к девушке вплотную. — Вкусно, — вновь сказал он и облизнул палец, на котором осталось немного крема. — Теперь прошу выслушать меня. Для вас есть работа по специальности.
— Работа врача? — Луиза принялась за второе пирожное.
— Да. Эксперименты, исследования. Разумеется, и терапия. Условия хорошие: за “лендровер” расплатитесь уже на четвертом месяце службы.
Луиза перестала жевать. Боялась шевельнуться, поднять голову, чтобы не выдать себя.
— Что за служба и где именно? — спросила она как можно более равнодушно.
— Сперва надо получить ваше согласие.
Она выдержала длинную паузу, отрицательно качнула головой.
— Отказываетесь? — сказал Лашке. — Подумайте хорошенько. Ведь это большие деньги.
— В том-то и дело, что слишком большие. Обычному врачу так много не платят… Да еще неясен характер работы… Не потому ли, что я должна буду заниматься грязными делами?
— Что вы имеете в виду? — настороженно сказал Лашке. — За кого нас принимаете?
— Одну минуту, — вступил в разговор Хуго Ловетти. — Я вижу, чем-то мы напугали сеньориту. Хотелось бы знать, чем именно?
— Я отвечу, — Луиза вскинула голову. — Один из вас ошарашивает меня сообщениями о своем богатстве. Еще раньше я сделалась свидетельницей вашего взволнованного разговора о загадочных сорняках. В заключение мне предлагается место врача. Причем заявлено, что платить будут в несколько раз больше того, что зарабатывает рядовой медик… Итак, я сопоставляю все это и спрашиваю себя: почему работа врача не была предложена раньше, скажем в начале путешествия? Чем объяснить внезапно пробудившийся интерес ко мне, если как медик я ничем себя не проявила? И последний вопрос, самый главный: чем оба вы занимаетесь? Что составляет ваш бизнес?
— А как думаете вы? — сказал Лашке.
— Думаю, это наркотики. — Луиза увидела, как сразу посветлели лица собеседников.
— Нет, нет и нет, — оба отрицательно покачали головами.
— Тогда зачем вам сорняк, который индейцы считают колдовским растением? Надо думать, это сильный наркотик!
— На земле нет ничего сильного и ничего безобидного. Змеиный яд убивает, однако и лечит; наркотик враг, но он и союзник — все дело в том, чтобы тем и другим пользоваться умело.
— Но вас все же интересуют наркотики? Какая преследуется цель?
— Очень важная, и это отнюдь не коммерция. Вы все узнаете, когда начнете работать. — Лашке, в продолжение последних минут прохаживавшийся мимо Луизы, подсел к ней, взял коробку с пирожными: — Можно я попробую еще одно? Впрочем, нет, — он закрыл коробку. — Если позволите, пирожное сохраню для жены. Она большая любительница сладкого, куда большая, чем я.
— Отдайте ей всю коробку… А где она, ваша жена?
— На острове, куда мы скоро полетим.
— Мы? Я ничего еще не решила.
— Я имел в виду сеньора Ловетти и себя. А вы — как пожелаете… Но просил бы согласиться. Вам там будет хорошо. Моя жена очень интересный человек.
— Я смогу уехать с острова, как только захочу?
— Мы всегда найдем общий язык, — уклончиво сказал Лашке. — Что вас тревожит?
— Не знаю… Почему-то мне стал неприятен этот ваш остров…
— Неприятен? Что вы знаете о нем?
— Э, не считайте меня простушкой. Теперь многое прояснилось. Вы приобрели остров в частное владение — значит, выложили за него уйму денег: острова стоят дорого. Новому врачу собираетесь платить едва ли не впятеро больше, чем он того заслуживает. Как же мне не спросить себя: зачем этот остров? Откуда у вас столько денег? Почему новый врач будет главным образом заниматься какими-то исследованиями и экспериментами, но не лечить людей?
— Ну и ну, — пробормотал Лашке. — И как же вы отвечаете на эти вопросы?
— Пока не могу ответить… Скажите честно, вы в самом деле не занимаетесь контрабандой и сбытом наркотиков?
— Да нет же! — Лашке стала злить настырность собеседницы. — Имеются еще вопросы? Нет? Тогда слушайте. Так вот, я имперский немец, нацист чистых кровей. Мой коллега — итальянец. Немцы, итальянцы, испанцы были союзниками в минувшей войне. Мою страну и Италию предали и ввергли в катастрофу. Противники разрушили наши государства, сломали военную машину двух стран. Но они не добились главной цели — не смогли уничтожить политическую доктрину, у колыбели которой стояли Адольф Гитлер и Бенито Муссолини. Мы с сеньором Ловетти, тысячи таких, как мы, выжили, сохранили ненависть к врагам и решимость отомстить. Мы действуем, собираем силы, вербуем соратников по крови, воспитанию, образу мышления, идеологии. Завели этот разговор, когда убедились в вашей надежности. Идите к нам! Когда в городах десятков стран загремят взрывы, станут рушиться дома и по улицам потекут ручьи крови, тогда придет наш час. Миллионы мужчин и женщин будут искать сильную руку, способную устранить хаос. И мы не промедлим — дадим миру такой порядок, в котором не будет места красным. Уж в этом можете быть уверены!
Произнеся эту тираду, Лашке выпрямился, со стуком свел каблуки. Встал и Ловетти. Они глядели на девушку и ждали.
Пауза затягивалась.
— Что такое? — напряженно произнес Ловетти. — Вы улыбаетесь? Почему?
— Сама не знаю. А вообще, перетрусила. Ведь до последней минуты не верила ни единому вашему слову. Считала самой большой опасностью оказаться в обществе людей, чей грязный бизнес составляют героин и марихуана.
— Страхи рассеялись? Вы согласны сотрудничать?
— Да, — сказала Луиза. — Да, если будут соблюдены некоторые формальности.
— Что имеется в виду?
— Контракт. Хочу точно знать условия, характер работы, сумму…
— Смотрите какая деловитость! — Лашке непроизвольно изменил тон разговора — он уже относился к Луизе как патрон к своему подчиненному.
— Что поделаешь, такой у меня характер. Это все от отчима. Он не только вырастил меня и дал образование, но и научил жить. В жизни, утверждал он, хороший человек приходится на дюжину негодяев, которые только и думают, как бы обобрать ближнего. И тут важно вовремя разглядеть, с кем имеешь дело. Разве не так?
— Все правильно, — снисходительно кивнул Лашке. — Подведем итог. Значит, соглашение достигнуто. Контракт же будет составлен, как только окажемся на острове. — Он развел руками: — Как видите, здесь нет ни бумаги, ни карандаша.
— Но то и другое есть в городе.
— Мало ли что там есть! Отсюда летим прямо на остров. В город за вашими вещами будет послан человек. Он привезет все до последней нитки. Так что вам нечего опасаться.
— Я забыла сказать, что контракт должен быть заверен нотариусом. Кроме того, в городе будет открыт счет в банке, куда вам следует переводить мой заработок. В банке я оставлю распоряжение расплатиться за “лендровер”, как только накопится нужная сумма. Как видите, мне необходимо побывать в городе.
Лашке свирепо поглядел на Луизу. Казалось, он не может найти подходящих слов, чтобы отчитать строптивую девицу.
Напряжение снял Ловетти — тронул его за плечо:
— Соглашайтесь, Лотар. На мой взгляд, просьбы справедливы. — Он подчеркнул: “просьбы”. — Сеньорита хочет получить гарантии, только и всего. И если глядеть на вещи шире — хорошо, что у нее сильный характер.
— Ну что же! — Лашке шумно перевел дыхание. — Вчера вы одолели индейцев, сейчас победили сразу двух белокожих, причем действовали без ножа.
— А язык? — воскликнул Ловетти. — У сеньориты он острее кинжала!
— Уф, я даже проголодался от волнения. — Лашке подсел к Луизе. — Разрешите съесть еще одно из этих великолепных изделий.
Луиза взглянула на Ловетти, сделала приглашающий жест:
— Ешьте и вы, сеньор! Все равно до острова их не довезти. А для супруги моего нового шефа купим в городе свежие, и не одну коробку! Выкроим часок и разыщем кондитерскую, о которой рассказывала наша общая знакомая Хосеба!
ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Продавщица в кружевной наколке и крахмальном переднике вооружилась широкими щипцами и приготовилась выполнять заказ покупателя. Тот попросил уложить в коробку дюжину пирожных, по одному каждого сорта, и отправился к кассе.
Покупатель знал: владелица кондитерской в этот час обязательно сменит кассиршу — сама сядет за кассовый аппарат. Сообщение, которое имелось для Сизовой, было весьма срочное, поэтому он принял решение — передать информацию немедленно из рук в руки.
— Возьмите мое, — сказали у него за спиной.
Все обернулись. На кромке откоса стоял человек с двустволкой. Луиза едва сдержала возглас изумления — узнала механика Коржова. Каким образом оказался он в здешних местах, да еще с одним из своих автомобилей?
Все объяснилось в следующие же секунды. Из палатки послышался голос женщины.
— Что такое? — спрашивала она. — С кем ты разговариваешь, Павлито?
Откинулось полотнище, закрывавшее вход в палатку, и появилась Хосеба.
2
Луиза сразу увела Хосебу: мужчины понимающе закивали, когда девушки заявили, что должны привести себя в порядок.Они отошли к бурым морщинистым скалам. Здесь из-под камня бил крохотный родничок. Луиза опустилась на колени возле воды, ополоснула лицо.
— Что за люди твои спутники? — спросила Хосеба, — Зачем ты снова отправилась в сельву?
— Вон сколько вопросов. И я не знаю, как ответить…
— А где автомобиль? Как все вы оказались на плоту?
— Автомобиля нет, потому что Ронно и люди его племени напали на нас.
— Твои спутники причинили вред индейцам? Ронно вынужден был защищаться? Нет? Тогда ты говоришь неправду. Ронно не нападет первым!
— Это я захотела, чтобы он напал на нас. Долго упрашивала, прежде чем он согласился.
Хосеба опасливо отодвинулась в сторону:
— Ты плохо выглядишь. Устала?
— Я здорова. И голова в полном порядке… Как бы тебе объяснить? Понимаешь, мне надо было спасти спутников от какой-нибудь большой опасности. Они обязательно должны были видеть, что для их спасения я рисковала жизнью. Вот и придумала нападение “кровожадных” индейцев.
— Хотела понравиться кому-то из этих двух?
— Обязательно!
— Я так и подумала, что это любовь.
— Не любовь, Хосеба… — Луиза обняла девушку.
— Но я не понимаю, как Ронно согласился сыграть лесного бандита. Что ты сказала ему? — хмуро спросила Хосеба.
— Напомнила, что мы с тобой подруги. Что это моя просьба и просьба Хосебы. Еще сказала, что все подробно тебе объясню. Но сейчас вижу, что не могу объяснить… Это не моя тайна, Хосеба. Но поверь мне, я не делаю ничего плохого.
— Я помню, что ты спасла жизнь моему отцу… — сдержанно ответила индианка.
— То же самое сказал Ронно, когда объяснял, почему соглашается выполнить мою просьбу. — Луиза вдруг по-новому посмотрела на собеседницу: — Послушай, а ведь он любит тебя!
— Любит, — кивнула Хосеба.
— И хочет подарить тебе автомобиль, — Луиза улыбнулась.
Внимательно выслушав Луизу, Хосеба сказала, что сама пригонит в город “лендровер”. Но Луиза отрицательно покачала головой: машина должна навсегда остаться в сельве. Иначе никто не поверит в рассказ о кровожадных индейцах: какие же они кровожадные, если так легко расстаются со своей добычей…
Они пошли назад к реке. Луиза тронула Хосебу за плечо:
— Не проговорись моим спутникам, что знаешь Ронно и вообще кого-нибудь из индейцев.
Хосеба круто обернулась:
— Я спросила, что за люди твои спутники. Ты не ответила. Почему? Не можешь сказать о них ничего хорошего?
— Боюсь, что не могу, Хосеба…
— Вот как!.. Уж не они ли рыскали вокруг нашего лагеря на Синем озере?
— Думаю, что не они…
— Не они, так другие, похожие на них!.. Как же ты отправилась с такими людьми в сельву? С какой целью?.. Не отвечаешь? Что ж, дело твое. Но уж я — то не буду им улыбаться!
— Надо, чтобы улыбалась. При них я попрошу тебя помочь нам добраться до города, и ты должна будешь согласиться. Веди себя так, будто это друзья, а не враги.
— Вот видишь, ты признала, что они — враги! Ну, что скажешь еще?
— Скажу, что это наши общие враги — твои и мои. Но пока мы должны улыбаться этим людям!.. Ну-ка ответь, кто и зачем напал на ваш лагерь, ранил отца?
— Я не знаю, почему на нас напали. Мы никому не делали зла.
— Вы всегда были одни у Синего озера?
— Сейчас там только мы. Но еще несколько лет назад в районе озера можно было насчитать два десятка кокалей.
— Куда же они подевались?
— Не знаю… Но кокалей становится все меньше. Люди исчезают, и никто не возвращается… Ты думаешь, их увозят?
— Ты и сама так думаешь, Хосеба.
— Я мало смыслю в подобных вещах. А вот отец действительно встревожен, места себе не находит… Кто же нападает на жителей сельвы?
— Вот это я и должна узнать. Как видишь, мы с тобой размышляем об одном и том же.
Хосеба надолго задумалась.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Говори, как надо вести себя с этими двумя…
3
Когда Хосеба и Луиза ушли, Коржов стал разводить костер, и вскоре затеплился огонек, потянуло дымком.— Ну вот, — Коржов подсел к “гостям”, достал сигареты. — Не желаете?
Лашке взял сигарету. Ловетти сказал, что хотел бы побриться. Можно это устроить? Коржов сходил к автомобилю и принес бритву.
Ловетти включил кнопку пуска и стал водить бритвой по скуле.
— Итак, вы русский механик, — сказал Лашке, осматривая сигарету. — А это изделие?..
— Тоже из Москвы.
— Русский механик, русский автомобиль, русские сигареты… — Лашке прикурил от зажигалки, которую поднес Коржов. — И бритва ваша?
— Наша. Называется “Спутник”. Кстати, первый искусственный спутник Земли тоже был русский, точнее, советский. Но вы поморщились, вас что-то не устраивает в этом перечне?
— Однако мне попалась сырая сигарета.
— Возьмите другую, — Коржов вновь достал пачку сигарет, но тут Ловетти, вскрикнув, схватился за щеку.
В следующую секунду Коржов поймал брошенную ему бритву.
— Ну вот, с одним из “спутников” мы разобрались, — усмехнулся Лашке. — Нет, новой сигареты мне не надо. Вряд ли она будет лучше первой…
— Как угодно, — Коржов невозмутимо спрятал пачку. — Сигареты могут нравиться или не нравиться. Это дело вкуса. А бритва вполне приличная, но у сеньора сильно отросла борода, только и всего.
Коржов убрал бритву и стал прилаживать над огнем котелок с водой, затем принес ящик с продуктами.
— Минуту! — сказал Ловетти. — Почему вы не спрашиваете, что же с нами случилось, как мы оказались в столь бедственном положении?
— У нас принято сперва накормить гостя. У вас иные порядки?
— Точно такие же! — воскликнул Ловетти. — Как ваше имя?
— Павлито.
— Так вот, Павлито, вы первый советский русский, с которым мне довелось познакомиться и разговаривать. И я считаю, что мне повезло.
— Вы никогда не были в Советском Союзе?
Ловетти вспомнил 1942 год, Крым, где обосновались боевые пловцы из “колонны Моккагата”, свой уютный домик в Форосе, рейды на взрывающихся катерах и управляемых торпедах против советских транспортов с ранеными из осажденного Севастополя…
— Нет, — сказал он, ласково улыбаясь, — никогда не был в вашей прекрасной стране, но много слышал о ней, очень много…
Лашке и Ловетти быстро расправились с консервированными сосисками, опустошили банку тушеной свинины.
Утолив голод и чуточку захмелев, Ловетти разговорился. Коржов слушал его рассказ о происшествии в сельве и все больше удивлялся. За время общения с Хосебой он твердо усвоил, что лесные индейцы люди честные, не обидят человека, если тот идет к ним с добром. А здесь — такие страсти…
4
Хосеба согласилась подбросить до города Луизу и ее спутников. Коржов стал разбирать палатку. Ловетти и Лашке помогали укладывать багаж в вездеход.— Что это? — Лашке показал на металлический ящик со шкалами и рычажками, укрепленный между сиденьями автомобиля.
— Рация, — сказал Коржов. — Приемно-передающая станция.
— Радио? — закричал Ловетти. — Чего же вы молчали?
— Как это — молчал? Вы спросили, я ответил. Мой шеф настоял, чтобы мы взяли с собой передатчик — мало ли что может случиться в сельве.
— И он исправен? — не унимался Ловетти.
— Перед поездкой я сам произвел проверку.
— Включите!
Коржов щелкнул тумблером. Осветились индикаторные лампочки настройки. Лашке и Ловетти переглянулись.
— А… можно ею воспользоваться? — спросил Лашке.
— Конечно. Но куда вы собираетесь радировать?
— У нас тоже был передатчик. Мы взяли его в дорогу с теми же целями, что и вы. Я коммерсант, не могу жить без информации с фондовых бирж, которая идет потоком и ежечасно меняется. Вы понимаете меня?
— Очень хорошо понимаю.
— И мы можем воспользоваться рацией прямо сейчас?
— Я уже сказал, что можете.
— Так я возьму ее и отойду в сторонку, чтобы никому не мешать.
Лашке отнес передатчик к группе деревьев на другом конце откоса. Ловетти попросил сигарету. Прикуривая, дружески подмигнул Коржову:
— Тайны!.. Каждый коммерсант обвешан ими, как собака клещами. Бизнесмены такие чудаки!
— А чем занимаетесь вы?
— Перед вами представитель самой неблагодарной профессии. Я зоолог и ботаник. Попросту говоря, вечный бродяга и искатель.
— Что же вы разыскиваете в эту поездку? — Коржов улыбнулся Хосебе, которая приблизилась к беседующим.
— В данном случае меня интересует некий сорняк.
— Сорняк? — переспросил Коржов. — А с какой целью? Сорняки, я знаю, выпалывают, топчут, сжигают. И уж, во всяком случае, их не разыскивают.
— О, это необыкновенный сорняк. Иной раз его годами не обнаружишь, обшарь хоть весь лес. Но вдруг появляется и набрасывается на культурные растения, обвивает их и душит. Приходилось вам слышать о дереве сепадилья?
Коржов пожал плечами.
— Я знаю сепадилью, — сказала Хосеба.
Ловетти старательно изобразил удивление, даже всплеснул руками.
— Ну-ка, рассказывайте подробно! — потребовал он.
— А чего рассказывать? У нас целая плантация таких деревьев. Ведь мы чиклеро.
— Вон какие дела! — возбужденно воскликнул Ловетти. — Тогда вам должен быть знаком и этот сорняк! — и он быстро нарисовал растение с толстым мохнатым стеблем и острыми, как пики, листьями. — Сорняк быстро растет, обвивает ствол дерева, и тогда оно чахнет и погибает. Причем по вкусу ему главным образом сепадилья.
— Я знаю этот сорняк, — сказала Хосеба, взглянув на рисунок. — Верно, он появляется очень редко. Слава создателю, на Синем озере его нет. Но я насмотрелась на эту дрянь в прошлые годы. Недобрая слава идет об этом сорняке по всей сельве. Индейцы считают его колдовским корнем. Он задушил нашу первую плантацию. Это недалеко от здешних мест — всего в пятнадцати милях. Но зачем вам сорняк?
— Вашему другу Павлито я уже объяснил, что являюсь ботаником. Представляете, что это за профессия?
— Представляю. Но сорняки, сожрав деревья, сами вскоре погибают. Так что там сейчас пустота, одни корни торчат из-под земли.
— Корни? Это то, что мне надо! Именно корни, а не стебли или листья. Пожалуйста, нарисуйте план местности, чтобы я мог найти заброшенную плантацию.
Хосеба достала блокнот, положила его на капот автомобиля и старательно, словно прилежная школьница, принялась за работу.
— Вот, — сказала она. — Я не художница, но, думаю, кое-что разобрать можно. Смотрите, вот река, берег, где находимся мы с вами…
— Я все понял. — Ловетти нетерпеливо вырвал лист из блокнота, сложил бумагу, бережно спрятал в карман. — И много там этих… корней?
— Плантация была большая — около пятисот деревьев. Так что прикиньте сами…
5
В эти минуты Лашке вел радиоразговор. Передатчик он установил в полусотне шагов от лагеря, так что мог не опасаться, что его подслушают.Он вернулся с передатчиком, когда Коржов уложил в автомобиль почти все имущество.
— Полный успех, Павлито. У вас отличный аппарат. Даже я, очень слабый радист, быстро во всем разобрался. Передатчик тоже советский? Ну-ну, пошутил! Путешествие по сельве — хорошая реклама для русских джипов, не так ли?
— Вообще, хорошая. Но она уже не нужна — распроданы почти все автомобили… Давайте продолжим разговор в пути. Сейчас я разверну машину, и мы отправимся.
— Это уже не требуется. Сеньорита Луиза, мой коллега и сам я — мы благодарны за готовность оказать помощь. Но за нами приедут.
— Кто же?
— Приедут… — Лашке переглянулся с Ловетти, дружески обнял Луизу. — Еще раз спасибо. Вы сделали для нас достаточно много. Продолжайте поездку. Впрочем, оставьте немного еды и пачку сигарет.
Коржов с готовностью сунул руку в нишу передней панели автомобиля.
— Увы, московские сигареты на исходе, — он изобразил огорчение. — Остались только “Кэмел” и “Марлборо”. Возьмете или будете терпеть?
— Очень жаль, — в тон ему ответил Лашке. — Я так привык к вашим сырым сигаретам. Но надо же что-то курить. Давайте эту американскую дрянь!
Все засмеялись, и громче других Коржов. Лотару Лашке были переданы две пачки “Кэмела” и коробок спичек.
— А это от меня, — Хосеба, возившаяся у заднего сиденья автомобиля, протянула Луизе сверток. — Банка апельсинового сока и пирожные.
— Пирожные? — пробормотал Ловетти. — Что за чертовщина! Откуда они взялись?
— В городе открылась новая кондитерская, — пояснила Хосеба. — Я купила четыре коробки пирожных. Первую сразу уничтожил Павлито… Нет-нет, шучу, почти все слопала я сама, он только помогал. Вторая коробка, в которой сухие пирожные, должна доехать до Синего озера — подарок отцу и братьям. Остаются еще две. Одну из них дарю Луизе. Сигареты — мужчинам, пирожные — ей.
6
Они дружно махали рукой вслед джипу, петлявшему по каменистому берегу реки. Машина объезжала нагромождения скал и деревья, подпрыгивала, кренилась с борта на борт, как лодка в шторм, и постепенно удалялась.— Вот и все, — сказал Лашке, когда джип скрылся из виду. — Мы снова одни.
— Кто за нами приедет? — спросила Луиза. — Кто и когда?
— Прилетит, а не приедет. Я вызвал геликоптер.
— Вот как? В вашем распоряжении даже геликоптеры! Вы богатый коммерсант.
— Очень богатый. Могу позволить себе все что угодно.
— Например?
— Например? — повторил Лашке. — Что вы скажете насчет собственного острова?
— У вас есть остров? — Луиза иронично сощурила глаза. — Миллионер, владелец острова, а одалживаете сигареты у автомобильного механика!
— Стоп! Бывает, что судья на ринге останавливает бой и предупреждает боксера о неправильном ударе.
— Я нанесла такой удар?
— Конечно. Знали же, при каких обстоятельствах мы остались без сигарет!.. Вот я и вынужден напомнить о правилах игры.
— Тогда и я расскажу. Итак, тонет богач. Ему кричат: дай руку! Но он будто не слышит. Нашелся человек, разбирающийся в психологии такого рода людей. Протянул ладонь тонущему и крикнул: возьми! И богач вцепился в руку спасителя.
— Занятная притча. Только к чему она?
— К тому, что богачи жадны. Ведь мы легко могли освободиться из плена — индейцы ждали предложения о выкупе…
— Надеюсь, вы шутили, рассказывая притчу?
— Да, если рассказ о боксерах был шуткой.
— Ну и язык у вас!
— А мне нравится, что сеньорита умеет огрызаться, — воскликнул Ловетти.
— Сейчас я положу этого огрызающегося противника на обе лопатки, — сказал Лашке. — Наша спутница владела самым дорогим из джипов — “лендровером” и рассталась с ним без единого слова сожаления. Она же, как об этом рассказывали наши общие знакомые, в городе швыряла деньгами. Так почему же богатая сеньорита сама не предложила индейцам выкуп?
— Кто вам сказал, что я богата?
— А джип?
— Он вовсе не мой. Мне одолжили его хорошие люди. И я знаю, они подождут с уплатой за автомобиль.
— Так, значит, вы бедны? — воскликнул Лашке. — Почему же колесите по свету и пускаетесь в авантюры вместо того, чтобы подыскать хорошую работу, обзавестись домом, семьей?
— Не знаю, что и ответить, — кокетливо произнесла Луиза, стараясь не выйти из образа человека, мало озабоченного будущим. — Дайте-ка сигарету… Спасибо! Так вот, сколько-нибудь вразумительных ответов на ваши вопросы не существует. Я убеждена: придет время, и хорошая работа сама меня отыщет.
— Так рассуждают фаталисты, — наставительно сказал Ловетти.
— Ну что же, значит, я одна из них. Мое кредо: все, что должно произойти, обязательно произойдет в определенное судьбой время. Зачем же подхлестывать события?
— Человек должен повелевать событиями, а не наоборот! — Лашке погрозил пальцем. — Ведь еще вчера вы действовали с огромной энергией и целеустремленностью. Энергия, сила воли, мужество, удивительное бесстрашие и собранность — эти качества органически вам присущи, понимаете вы это или же нет?
Луиза не ответила. Положив себе на колени коробку с пирожными, выбрала одно, взяла в рот кусочек, — ну этакая пай-девочка, избалованная маменькина дочка.
— Вкусно! — она прищурилась от удовольствия. — Хотите попробовать?
— В самом деле вкусно, — Лашке подсел к девушке вплотную. — Вкусно, — вновь сказал он и облизнул палец, на котором осталось немного крема. — Теперь прошу выслушать меня. Для вас есть работа по специальности.
— Работа врача? — Луиза принялась за второе пирожное.
— Да. Эксперименты, исследования. Разумеется, и терапия. Условия хорошие: за “лендровер” расплатитесь уже на четвертом месяце службы.
Луиза перестала жевать. Боялась шевельнуться, поднять голову, чтобы не выдать себя.
— Что за служба и где именно? — спросила она как можно более равнодушно.
— Сперва надо получить ваше согласие.
Она выдержала длинную паузу, отрицательно качнула головой.
— Отказываетесь? — сказал Лашке. — Подумайте хорошенько. Ведь это большие деньги.
— В том-то и дело, что слишком большие. Обычному врачу так много не платят… Да еще неясен характер работы… Не потому ли, что я должна буду заниматься грязными делами?
— Что вы имеете в виду? — настороженно сказал Лашке. — За кого нас принимаете?
— Одну минуту, — вступил в разговор Хуго Ловетти. — Я вижу, чем-то мы напугали сеньориту. Хотелось бы знать, чем именно?
— Я отвечу, — Луиза вскинула голову. — Один из вас ошарашивает меня сообщениями о своем богатстве. Еще раньше я сделалась свидетельницей вашего взволнованного разговора о загадочных сорняках. В заключение мне предлагается место врача. Причем заявлено, что платить будут в несколько раз больше того, что зарабатывает рядовой медик… Итак, я сопоставляю все это и спрашиваю себя: почему работа врача не была предложена раньше, скажем в начале путешествия? Чем объяснить внезапно пробудившийся интерес ко мне, если как медик я ничем себя не проявила? И последний вопрос, самый главный: чем оба вы занимаетесь? Что составляет ваш бизнес?
— А как думаете вы? — сказал Лашке.
— Думаю, это наркотики. — Луиза увидела, как сразу посветлели лица собеседников.
— Нет, нет и нет, — оба отрицательно покачали головами.
— Тогда зачем вам сорняк, который индейцы считают колдовским растением? Надо думать, это сильный наркотик!
— На земле нет ничего сильного и ничего безобидного. Змеиный яд убивает, однако и лечит; наркотик враг, но он и союзник — все дело в том, чтобы тем и другим пользоваться умело.
— Но вас все же интересуют наркотики? Какая преследуется цель?
— Очень важная, и это отнюдь не коммерция. Вы все узнаете, когда начнете работать. — Лашке, в продолжение последних минут прохаживавшийся мимо Луизы, подсел к ней, взял коробку с пирожными: — Можно я попробую еще одно? Впрочем, нет, — он закрыл коробку. — Если позволите, пирожное сохраню для жены. Она большая любительница сладкого, куда большая, чем я.
— Отдайте ей всю коробку… А где она, ваша жена?
— На острове, куда мы скоро полетим.
— Мы? Я ничего еще не решила.
— Я имел в виду сеньора Ловетти и себя. А вы — как пожелаете… Но просил бы согласиться. Вам там будет хорошо. Моя жена очень интересный человек.
— Я смогу уехать с острова, как только захочу?
— Мы всегда найдем общий язык, — уклончиво сказал Лашке. — Что вас тревожит?
— Не знаю… Почему-то мне стал неприятен этот ваш остров…
— Неприятен? Что вы знаете о нем?
— Э, не считайте меня простушкой. Теперь многое прояснилось. Вы приобрели остров в частное владение — значит, выложили за него уйму денег: острова стоят дорого. Новому врачу собираетесь платить едва ли не впятеро больше, чем он того заслуживает. Как же мне не спросить себя: зачем этот остров? Откуда у вас столько денег? Почему новый врач будет главным образом заниматься какими-то исследованиями и экспериментами, но не лечить людей?
— Ну и ну, — пробормотал Лашке. — И как же вы отвечаете на эти вопросы?
— Пока не могу ответить… Скажите честно, вы в самом деле не занимаетесь контрабандой и сбытом наркотиков?
— Да нет же! — Лашке стала злить настырность собеседницы. — Имеются еще вопросы? Нет? Тогда слушайте. Так вот, я имперский немец, нацист чистых кровей. Мой коллега — итальянец. Немцы, итальянцы, испанцы были союзниками в минувшей войне. Мою страну и Италию предали и ввергли в катастрофу. Противники разрушили наши государства, сломали военную машину двух стран. Но они не добились главной цели — не смогли уничтожить политическую доктрину, у колыбели которой стояли Адольф Гитлер и Бенито Муссолини. Мы с сеньором Ловетти, тысячи таких, как мы, выжили, сохранили ненависть к врагам и решимость отомстить. Мы действуем, собираем силы, вербуем соратников по крови, воспитанию, образу мышления, идеологии. Завели этот разговор, когда убедились в вашей надежности. Идите к нам! Когда в городах десятков стран загремят взрывы, станут рушиться дома и по улицам потекут ручьи крови, тогда придет наш час. Миллионы мужчин и женщин будут искать сильную руку, способную устранить хаос. И мы не промедлим — дадим миру такой порядок, в котором не будет места красным. Уж в этом можете быть уверены!
Произнеся эту тираду, Лашке выпрямился, со стуком свел каблуки. Встал и Ловетти. Они глядели на девушку и ждали.
Пауза затягивалась.
— Что такое? — напряженно произнес Ловетти. — Вы улыбаетесь? Почему?
— Сама не знаю. А вообще, перетрусила. Ведь до последней минуты не верила ни единому вашему слову. Считала самой большой опасностью оказаться в обществе людей, чей грязный бизнес составляют героин и марихуана.
— Страхи рассеялись? Вы согласны сотрудничать?
— Да, — сказала Луиза. — Да, если будут соблюдены некоторые формальности.
— Что имеется в виду?
— Контракт. Хочу точно знать условия, характер работы, сумму…
— Смотрите какая деловитость! — Лашке непроизвольно изменил тон разговора — он уже относился к Луизе как патрон к своему подчиненному.
— Что поделаешь, такой у меня характер. Это все от отчима. Он не только вырастил меня и дал образование, но и научил жить. В жизни, утверждал он, хороший человек приходится на дюжину негодяев, которые только и думают, как бы обобрать ближнего. И тут важно вовремя разглядеть, с кем имеешь дело. Разве не так?
— Все правильно, — снисходительно кивнул Лашке. — Подведем итог. Значит, соглашение достигнуто. Контракт же будет составлен, как только окажемся на острове. — Он развел руками: — Как видите, здесь нет ни бумаги, ни карандаша.
— Но то и другое есть в городе.
— Мало ли что там есть! Отсюда летим прямо на остров. В город за вашими вещами будет послан человек. Он привезет все до последней нитки. Так что вам нечего опасаться.
— Я забыла сказать, что контракт должен быть заверен нотариусом. Кроме того, в городе будет открыт счет в банке, куда вам следует переводить мой заработок. В банке я оставлю распоряжение расплатиться за “лендровер”, как только накопится нужная сумма. Как видите, мне необходимо побывать в городе.
Лашке свирепо поглядел на Луизу. Казалось, он не может найти подходящих слов, чтобы отчитать строптивую девицу.
Напряжение снял Ловетти — тронул его за плечо:
— Соглашайтесь, Лотар. На мой взгляд, просьбы справедливы. — Он подчеркнул: “просьбы”. — Сеньорита хочет получить гарантии, только и всего. И если глядеть на вещи шире — хорошо, что у нее сильный характер.
— Ну что же! — Лашке шумно перевел дыхание. — Вчера вы одолели индейцев, сейчас победили сразу двух белокожих, причем действовали без ножа.
— А язык? — воскликнул Ловетти. — У сеньориты он острее кинжала!
— Уф, я даже проголодался от волнения. — Лашке подсел к Луизе. — Разрешите съесть еще одно из этих великолепных изделий.
Луиза взглянула на Ловетти, сделала приглашающий жест:
— Ешьте и вы, сеньор! Все равно до острова их не довезти. А для супруги моего нового шефа купим в городе свежие, и не одну коробку! Выкроим часок и разыщем кондитерскую, о которой рассказывала наша общая знакомая Хосеба!
ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ГЛАВА
1
Во второй половине дня у дверей новой кондитерской появился мужчина. Возле входа замедлил шаги — казалось, колеблется: зайти сейчас или позже. Но вот ветерок донес мелодичный перезвон и вслед за тем два гулких удара. Это пробили часы на центральной площади. Мужчина толкнул стеклянную вращающуюся дверь и оказался в торговом зале.Продавщица в кружевной наколке и крахмальном переднике вооружилась широкими щипцами и приготовилась выполнять заказ покупателя. Тот попросил уложить в коробку дюжину пирожных, по одному каждого сорта, и отправился к кассе.
Покупатель знал: владелица кондитерской в этот час обязательно сменит кассиршу — сама сядет за кассовый аппарат. Сообщение, которое имелось для Сизовой, было весьма срочное, поэтому он принял решение — передать информацию немедленно из рук в руки.