Найт Эрик. Путь Волка

   Она улыбнулась.
   — Если мне восемнадцать и я практически никогда не уезжала из дома дальше, чем на двадцать миль, ты думаешь, что я ничего не знаю? В Нью-Гларусе новая команда вампиров. Никто ничего не знает об их Хозяине, но понятно, что они останутся. Это значит больше голодных ртов. Кстати, а как часто им нужно питаться?
   — Это один из тех вопросов, на которые мы так и не знаем ответа. По теориям группы ученых, которые изучают их в Арканзасе, все зависит от того, насколько активны их Хозяева. Мы думаем, что половину времени у куриан задействована только часть капюшонников. Это всего лишь догадка, но чем меньше Жнецов курианину нужно контролировать, тем лучше они с этим справляются. Иногда, когда он пытается управлять всеми тринадцатью разом, они просто превращаются в пожирающие машины и делают глупости, выходят на солнечный свет, например. Но курианин не может управлять слишком малым числом. Тогда он рискует. Если связь курианского Лорда с жизненной силой прервется, если, например, у него остался только один Жнец и его убивают, мы думаем, курианин тоже умирает.
   Молли поудобнее устроила поводья в руке.
   — Интересно. Странно — вот так запросто говорить о них с кем-то. У нас здесь разговоры о курианах тоже табу. Очень легко сказать что-то не то! Значит, Жнеца можно убить?
   — Да, — сказал Валентайн, — но это, пожалуй, лучше записать в твой список вещей, которые «проще сказать, чем сделать», причем на самую первую строчку. Я видел, как шестеро опытных солдат палили в одного из винтовок с расстояния футов десять, а он всего лишь стал чуть медленнее двигаться. Конечно их неплохо защищают плащи. Но если он все же ранен, его можно обезглавить. Чаще всего мы удовлетворяемся тем, что взрываем их. А иногда изувечим так, что они не могут бегать быстро. Тогда догоняем и приканчиваем. И все же поймать его так, чтобы напасть командой, тоже непросто. Они в основном активны по ночам и видят лучше нас, и слышат, и так далее.
   — Так как же вы это делаете?
   — Долго рассказывать. И поверить сложно тоже, пока своими глазами не увидишь. Я говорил тебе, что есть люди, они как куриане, но на нашей стороне.
   — Да, как их… Ткачи жизни.
   — Отлично, ты помнишь. Так вот, давно, я думаю, мы им поклонялись и считали, что они боги. У них есть возможность пробуждать спящие в человеке силы. Около четырех тысяч лет назад они принимали форму тотемов, чтобы люди могли принять их. «Дух Волка в тебе».
   — Они со всеми могут это сделать?
   — Не знаю. Ткачи отбирают людей, насколько я понимаю. Для Свободной Территории Озарк они создают три категории воинов: каждая названа именем животного. Но все мы называемся Охотниками. И все мы носим ножи, чтобы при случае прикончить Жнеца. Мы, Волки, обычно используем короткий, с широким клинком. В лесу тоже полезный инструмент. Волки — это что-то вроде кавалерии. Мы передвигаемся быстро из одного места в другое, выслеживаем вражеские войска и устраиваем засады, ведем партизанскую войну. Волков много.
   Коты — это шпионы, убийцы, они устраивают саботажи в тылу. Не знаю, как обучают Котов. Думаю, они просто очень опытные Волки, которым больше нравится работать в одиночку. Я знал только одного Кота. Они идут в курианскую зону и там играют со Жнецами в «кошки-мышки». Может быть, здесь поблизости и есть какой-нибудь Кот, только он вряд ли знает обо мне.
   А еще есть Медведи. Это самые отвратительные сукины дети во всем Южном округе. Это я тебе точно говорю. Не знаю уж, что там Ткачи жизни с ними делают, чтобы они становились такими, но я слышал, что один Медведь может поймать трех Жнецов и убить их. Они — как живые танки. Мы, Волки, всегда подвинемся у стойки, когда они входят в бар.
   Они слушали перестук копыт. К счастью, на дороге сохранился асфальт, только несколько участков было покрыто гравием. Морган наслаждался прогулкой, следуя за телегой. Молли замедлила ход, чтобы лошадь передохнула, а остальное семейство догнало их.
   — Вы часто побеждаете? — спросила Молли. — Я имею в виду, ну, идете и бьете Жнецов?
   — Иногда. Озарк все еще свободная территория, так ведь? Но это стоит людских жизней. Хороших жизней.
   — Не думай об этом слишком много, — сказала Молли. — Когда ты об этом думаешь, ты выглядишь старым и усталым. Тебе сколько, двадцать?
   — Мне кажется, что больше. Может быть, в этом виноваты мили пути.
   Теперь пришла очередь Молли задуматься.
   — Так значит, вы сражаетесь с ними, бьете их, — размышляла она вслух. — Нам всегда говорили, что вы просто прячетесь в горах. Голодаете зимой, все такое. Даже ложи, наши организации, которые помогают людям бежать из лап Триумвирата, и те не советуют людям идти туда.
   — Это далеко, — согласился Валентайн, — далеко и опасно.
   — Ты должен нам доверять, Дэвид. Если б я сдала тебя, то точно получила бы медное кольцо. Волк, офицер даже, — они будут в восторге. Дядя Майк обкакался бы, если б знал. Он тебе даже рабочую карточку выписал! — хихикнула она.
   — Ну, сначала у меня и выбора-то не было, кроме как довериться вам. Мне казалось, что нас все равно поймают. Гонсалес просил бросить его, но я не мог этого сделать. Теперь рад, что рискнул.
   Она склонила голову к его плечу и улыбнулась.
   — Почему?
   Валентайн покачал головой и отвел взгляд. Этой улыбке было невозможно противостоять.
   — У женщин и у шестилеток никогда не кончаются вопросы.
   — Только потому, что у мужчин никогда нет правильных ответов, — парировала она.
   — Ну да, конечно! — рассмеялся Валентайн.
   — Нет, серьезно, Дэвид, почему ты рад? Тебе нравится игра, в которую мы играем, будто ты ухаживаешь за мной?
   Услышав, что она назвала это игрой, Валентайн почувствовал, как осколок стекла вошел в его сердце. Он постарался придать своему голосу веселость.
   — Что правда, то правда. Мне нравится разговаривать с тобой, мне нравится твоя семья. Я очень давно не жил в настоящей семье.
   — Мне тоже понравилось, Дэвид. Я ловлю себя на том, что не могу понять, играю я в игру или нет. Мне почти жаль, что всему придет конец. Не то чтобы я мечтала родить баскетбольную команду от тебя, чтобы получить медное кольцо, разумеется.
   — Конечно, — согласился Валентайн.
   «И мне жаль, что этому придет конец», — добавил он мысленно.
   Вернувшись в дом Карлсонов этим вечером, Валентайн и Гонсалес советовались в подвале.
   Валентайн рассказал товарищу о лекции в палатке и странном взгляде, которым его наградил напоследок лектор.
   — Ну, не знаю, Вал. Еще одна причина сматываться отсюда как можно скорее. Но ты не думаешь, что будет слишком подозрительно, если мы возьмем и просто исчезнем?
   — Нет, я уже обсуждал это с мистером Карлсоном. Он скажет, что у нас с Молли ничего не вышло, и мы уехали неизвестно куда, крупно поссорившись. Как твоя рука — ехать сможешь?
   Гонсалес вытащил раненую руку из перевязи. Его пальцы были согнуты, а кожа выглядела сухой и нездоровой, как на руке дряхлого старика.
   — Плохо, лейтенант. Я думаю, нерв погиб. Она иногда жжется или чешется. Но ехать смогу и с одной рукой.
   — Но вот стрелять не сможешь. Похоже, тебе светит заслуженный отдых.
   — А из пистолета?
   — Это капитану Ле Авре решать. Кстати говоря, на меня давно никто не орал. Я, кажется, готов попасть домой и получить выволочку по полной программе. Да, а как прошел твой день на пару с Фретом?
   — Он крутой парень. Мог бы стать Волком.
   Валентайн заинтересовался. Он не помнил, когда это Гонсалес называл кого-нибудь «крутым».
   — Ты о чем?
   — Мы тут разговорились, пока вас не было. Я рассказал ему о себе, а он мне про Чикаго. Когда Фрет был маленьким, он попал с отцом и матерью в самую худшую часть города. В центре города, в изгибе реки, есть место, называется Петля. Там с севера и с запада река, а с востока — озеро. В отмелях живут лягушастые гроги. В озере, понимаешь? А на юге — стена, сделана из старого туннеля метро.
   Как говорит Фрет, поезда все еще привозят людей туда, но обратно никто не может выйти. Здания слишком высокие, это как будто на дне каньона. Света нет. Люди там едят крыс, птиц, мусор, который скидывают в реку. Он говорит, что и друг друга едят.
   — Ты уверен, что он это не придумал? — спросил Валентайн.
   — Если придумывает, у него чертовски хорошо получается, — согласился Гонсалес. — Единственные, кто беспрепятственно входит и выходит оттуда, — это Жнецы. Все мосты опущены, они двигаются под городом по туннелю. Эта территория — Петля — для чикагских Жнецов земля счастливой охоты. Они просто оставляют тела крысам или тем водным грогам.
   Малыш так и выбрался оттуда. Через туннели. Ты можешь в это поверить, он полз в кромешной тьме через туннель, по которому ходят Жнецы? Я бы не смог, нет, ни за что.
   Валентайн содрогнулся, представив себе картину: туннель, где ни зги не видно, и вампиры, которые могут появиться с обеих сторон. Конечно, вполне возможно, что отчаянная храбрость мальчишки объяснялась тем, что он не понимал, насколько легко могли вычислить его Жнецы.
   Снаружи в их убежище ворвался звук мотора. Усиленный слух Валентайна уловил, что машина замедляет ход и останавливается.
   — Эй, сэр… — сказал испуганно Гонсалес.
   — Ш-ш, я тоже слышал.
   Слух Валентайна определил, что у машины старый, поврежденный глушитель. Машина въехала во двор Карлсонов и остановилась. Сверху раздались приглушенные голоса.
   Валентайн жестом показал на потайную комнату. Пока он нажимал на сучок и открывал дверь, Гонсалес следил за лестницей. Тайник без их кроватей, вынесенных в подвал, казался немного просторнее. Там все еще хранились их мешки и оружие.
   Вентиляционная шахта позволяла ему слышать голоса в гостиной ясно и четко. Мистер и миссис Карлсон принимали майора Фленагана и его помощника Вирджила в главной комнате. Валентайн слышал даже, как поскрипывают старые стулья.
   — Что же тебя к нам привело, майор? — спросил Карлсон.
   — Неужели за второй порцией мясного пирога? — добавила миссис Карлсон. — У меня уже все ушло, а в такой дождь в ловушках нет ни одного кролика. Могу картошки пожарить, если хочешь.
   — Это визит вежливости, Алан, — сказал майор. — Ну, наполовину. Я насчет сегодняшнего собрания в палатке.
   — Мы что, пропустили выступление «на бис»? — спросила миссис Карлсон. — Он до того самоусовершенствовался, что у него выросли крылышки и он вылетел из палатки?
   — Гвен, твоему чувству юмора пора закусить удила, — проворчал Фленаган, — но дело на самом деле в Джиме Туше. Он кое-кем очень заинтересовался в вашей семье. Хочет взять личное интервью, так сказать.
   Валентайн протянул руку к винтовке. Она успокаивала.
   — С кем это? Сен-Кру? Я еще не уверен, что он будет частью нашей семьи, Майк.
   — Нет, Алан, — сказал Фленаган с сардоническим смешком, — это Молли. Он хочет твою дочь.
   В комнате наверху повисла пауза. Спустя секунд десять голос мистера Карлсона эхом раздался на весь дом:
   — Да иди к черту, Майк!
   Валентайн одобрительно улыбнулся. Он еще никогда не слышал, чтобы мистер Карлсон произносил что-нибудь более непечатное, чем «блин». Но случай того стоил.
   — Ты что же, собираешься… — начал было Вирджил.
   — И ты туда же, Вирджил.
   — Ну теперь держись!
   Фленаган прервал своего помощника:
   — Стоп, пока мы не устроили настоящую ссору, в который ты наверняка проиграешь, — и ты об этом знаешь — подумай об этом серьезно, Алан. Выслушай меня. Ты не только окажешь услугу мне, но и семье своей поможешь, очень поможешь. Они предлагают всей семье бронь на два года. На самом деле на пять лет. Мне сказали, что я могу поднять ставку до пяти лет, если ты упрешься. И не смотри на меня так, Вирджил, она моя племянница, и она получит от этой сделки все, что возможно.
   Майор прокашлялся и продолжил:
   — Алан, я буду с тобой откровенен. Следующие пять лет будут трудными. Ты знаешь, что в Гларусе новые Жнецы. Я уже получил приказ готовить списки тех, кто пройдет отбор, а кто нет. Твоя ферма сейчас на хорошем счету, но что, если выдастся плохой год? Что, если коровы заболеют? Ты будешь чертовски рад своей броне, если что-нибудь такое случится. А даже если ты не попадешь в список, возможно, вампир будет бродить рядом и окажется голодным как раз у твоего дома. Ты знаешь, что так бывает, не хуже меня. Списки ни хрена не значат, когда они бродят вокруг, а бронь — значит.
   Майор помолчал немного, чтобы дать угрозам, высказанным и нет, проникнуть в сознание слушателя, а затем начал снова:
   — Она же не навсегда уйдет. Я знаю от самого епископа. Туш читает лекции в Платвилле, Ричланд-Центре и Ридсборо, а затем возвращается через Мадисон. Три недели, не больше. Он сказал, ему нужна компания в поездке. А бронь начнется с той секунды, когда она появится в Церковном Центре Монро. Так что она будет в безопасности даже в Мадисоне. Ну что я могу сказать, Алан? Твоя дочка — настоящая милашка. Сладкая девочка. Конечно, он на нее глаз положил.
   — Отличное время, — сказал Карлсон. — Интересно, как Сен-Кру воспримет ее исчезновение с этим старым козлом. Они же жениться собираются.
   — А ты не думай о нем, о семье думай, Алан. Сен-Кру может и понять, в конце концов. Я поговорю с епископом. Раз уж Сен-Кру уже почти член семьи, может, мы и ему дадим броню. Может, даже при том условии, что он на ней женится. Это все решит. Если у него голова в порядке, он поймет, что пять лет — это как раз то, что нужно, чтобы обустроить ферму.
   — С головой-то у него все в порядке, — беззвучно произнес Валентайн, — как раз чтобы вышвырнуть твою задницу вон из этого дома.
   — Давай поговорим завтра с Молли, — сказала миссис Карлсон, очевидно обращаясь к мужу, — и, наверное, с Дэвидом тоже.
   Валентайн насчитал двадцать ударов сердца.
   — Хорошо, Гвен. Майк, прости, что вспылил. И ты, Вирджил. Меня просто выбило из колеи ваше… предложение. Когда ты отец, твоей девочке будет вечно шесть лет. Она уже взрослая женщина, я об этом иногда забываю. Но вот почему она? Там были девушки и покраше.
   — Ну, значит не на вкус Туша. Вирджил, подожди снаружи. Алан, если ты не против, я бы перекинулся словечком с Гвен наедине.
   — Ладно, майор. Мы подумаем. Приеду завтра. Доброй ночи.
   — Спокойной ночи, Алан.
   Валентайн слышал шаги: Вирджила проводили к двери, а затем мистер Карлсон удалился на кухню.
   Валентайну показалось, что он говорил там с Фретом.
   — Слушай, Гвен, — сказал майор Фленаган сестре так тихо, чтобы его голос не был слышен снаружи комнаты.
   Только не для ушей Волка..
   — Ты знаешь, что я не закон. Законно то, что называет законным Триумвират. Этот Туш — большая шишка в Иллинойсе, одна из самых больших в Чикаго. Новая Церковь хочет, чтобы у него все было, и я намерен ему обеспечить это. Выглядит так, словно у Алана есть право выбора, но на самом деле выбора нет. И у Молли выхода нет. Ты понимаешь?
   — Вполне, — едва слышно сказала миссис Карлсон, но Валентайн расслышал в ее голосе гнев и подивился тому, слышал ли это ее брат.
   — Он все равно своего добьется, так или иначе.
   Я знаю, ты всегда могла повлиять на Алана. Так что подумай о выгоде. Ты тоже получишь бронь.
   — А ты, Майк? Ты тоже ее получишь? — спросила она.
   — Тебя не обманешь, да? Может быть. Это очень важно. Я думаю, куриане хотят, чтобы Туш перебрался сюда насовсем. Это значит, мы должны выманить его из Иллинойса-Одиннадцать. Они хотят, чтобы он управлял фермами в Висконсине, так, как он справился с ними в Иллинойсе.
   — Майк, ты на стороне куриан?
   — Всегда был. Я знаю, какая сторона куска хлеба намазана маслом. Всегда знал, что мне досталась мамина голова. А тебе, думаю, только папашино упрямство.
   Миссис Карлсон вздохнула:
   — Хорошо, Майк, ты прав. Я постараюсь что-нибудь сделать.
   — Ну, не так уж трудно было.
   — Труднее, чем ты когда-нибудь сможешь понять.
   — Эй, ты выдохся, — сказал Фрет, окидывая взглядом гору оставшихся поленьев.
   Валентайн колол дрова со своей обычной энергией.
   Он стоял у одной из пристроек у амбарной стены и заполнял дровяной сарай топливом. Живя у Карлсонов, он каждый день понемногу колол дрова, чтобы поддерживать себя в форме.
   Валентайн не пользовался топором. Он предпочитал пилу для распиливания бревен на поленья в два фута длиной, которые потом можно было расколоть клином.
   Волк работал с аккуратностью робота. Он поднимал бревно, клал его на старый пень, который, несомненно, годами служил этой цели. Затем он брал клин в одну руку и двадцатифунтовый молот в другую, держа молот прямо за закругленную стальную головку. Под мощным ударом треугольный кусок металла с искрой входил в дерево. Валентайн отступал, перехватывал молот в руке, позволяя силе притяжения протянуть рукоять через его огрубевшие пальцы, а потом раскручивал его полукругом за спиной, поднимал вверх и снова изо всех сил опускал молот на клин. Затем молодой Волк складывал половинки и четвертинки полена в аккуратные, красивые ряды.
   Сегодняшняя колка дров началась после равнодушного, без энтузиазма завтрака.
   Все ели с озабоченным видом, отстраненно и порознь, так, будто взбесилась любимая всеми собака и все знали, что сегодня ее придется пристрелить. Молли выглядела потерянной, миссис Карлсон плотно сжала побелевшие губы, а под глазами мистера Карлсона легли темные тени. Фрет проглотил завтрак, как голодный волчонок, и выбежал во двор, к своей работе, забрав с собой собаку. Даже юная Мэри, кажется, почувствовала всеобщее напряжение. Девочка переводила взгляд с сестры на родителей и снова на сестру.
   Валентайн решил, что Фрет принял самое лучшее решение, и, покончив с едой, вышел из дома. В последнее время он часто бывал в лесу и приволок оттуда несколько бревен, которые пошли бы на забор или на дрова.
   Валентайн окунулся в работу, думая о том, из чего бы сделать седельную сумку для Моргана и пару лишних чепраков. Он мог приладить покрышку от козел.
   И в старом сарае хранилось довольно много изношенной кожи и холста. Если Морган понесет корм для себя и лошади Гонсалеса и если сам Валентайн возьмет какой-то груз, они смогут добраться почти до самого Озарка, прежде чем иссякнет запас овса и кукурузы. Он планировал пересечь Миссисипи дальше на севере, быстро пройти через Айову и таким образом вернуться на Свободную Территорию где-то чуть к юго-западу от Сент-Луиса.
   Но, несмотря на тяжелую работу и составление планов о том, как вытащить отсюда своего изувеченного Волка, постоянно возвращался к мыслям о Молли.
   Замечание Фрета вывело его из задумчивости.
   — Что ты сказал? — спросил Валентайн.
   — Ты колол дрова почти каждый день с тех пор, как приехал. У нас хватит на две зимы. Они сгниют раньше, чем мы успеем их сжечь.
   — Ну, может, твой отец что-то продаст.
   Валентайн осознал, что его спина и руки болят. Он посмотрел на солнце, стоял теплый сентябрьский полдень. Ну что ж, хорошо. Ему все-таки удалось успокоиться.
   — Эй, Дэвид, а чего это они на дом пялятся?
   Валентайн положил топор, прислонив рукоять к пню.
   Вот и конец спокойствию.
   — Кто пялится на дом?
   — Патруль. Там машина на дороге в Ла-Грандж.
   Один парень внутри, значит, другой где-то в холмах с биноклем или подзорной трубой, — Фрет прикрыл глаза ладонью от солнца, посмотрел на холмы и пожал плечами.
   — Откуда знаешь, что их двое?
   — Они всегда парами дежурят. Дядя Майк говорил. Они еще меняют пары, чтобы не привыкали друг к другу. Думаю, чтобы не обманывали.
   — Ты смышленый, Фрет.
   — Да нет. Просто все одно и то же, каждый день, можно заметить схему. Как ты, ты когда о чем-то беспокоишься, колешь дрова.
   — Я это делаю для тренировки.
   Фрет покачал головой с торжествующей улыбкой на физиономии.
   — Тебе очень нужно было тренироваться перед встречей с дядей Майком? И когда мама и папа говорили об увечье Гонзо, ты тоже много дров наколол. И перед тем как поехать верхом с Молли. И в тот же день, после возвращения. И когда лошадь вычистил, ты после ужина еще дрова колол.
   Валентайн сел на пень и посмотрел на подростка.
   — Вот черт! — все, что он смог сказать. Он снова поднял глаза на Фрета. — Ты в курсе о сделке с твоей сестрой?
   — Да, мама и папа всю ночь не спали, говорили. Они говорили о том, что следовало бы собрать вещи и попросить тебя вывести нас из Висконсина. Мама сказала, что ничего не получится, потому что люди дяди Майка следят за нами. Получается, она была права. Они рано разбудили Молли и первым делом поговорили с ней об этом.
   — Что-нибудь решили?
   — Не знаю. Молли заплакала.
   Валентайн сосредоточился на том, чтобы его лицо ничего не выражало.
   — Фрет, сделай одолжение. У тебя здесь есть пара силков для кроликов?
   — Ага, тут их норка на одном из пастбищ. И в холмах тоже есть кролики.
   Валентайн бросил взгляд на холмы.
   — Пойди и проверь свои силки. Посмотри заодно, где тот второй патрульный. Сможешь?
   — Ну, ясное дело.
   — Если увидишь его, то возвращайся и ищи меня в конюшне, если найдешь его. Но сначала зайди в дом на пару минут. Как будто ты там сидел, а родители послали за чем-то. Давай дуй.
   Фрет помчался к дому.
   Валентайн заставил себя отложить инструмент и неспешно побрел к конюшне. В обветшалом стойле без дверей стояли на привязи лошади. Крепкий запах лошадиного пота и навоза наполнял теплый воздух.
   Пять лошадей. Три Карлсонов и пара их с Гонсалесом. Миссис Карлсон на одной, девочки на второй. Гонсалес и мистер Карлсон на третьей. Будут по очереди править. Он сам и Фрет могут идти пешком, мальчишка крепкий и выносливый. Это фермерские лошади. Они хороши для езды, но не для вьюков. Нельзя брать больше ста пятидесяти фунтов. Одеяла, палатки, веревка, инструменты. Подковы, потому что потеря подковы будет означать потерю лошади. Может быть, недельный запас еды для людей и лошадей. Успеем ли уйти за неделю? Господи, жизненная аура! Новые Жнецы в Гларусе, они, если подумать, пройдут тридцать миль до Ла-Грандж за одну ночь, бегом. Черт, нас выпьют досуха. А Гонсалес еще и стрелять не может.
   — Привет, Дэвид, — сказал знакомый, но охрипший, наверное от слез, голос.
   Молли.
   — Фу, ты весь вспотел. Фрет сказал, ты колол дрова.
   — А, да. Ну, я подумал, надо оставить твоему отцу хороший запас. А может, он сумеет их продать, восполнит запасы, которые мы съели. Не знаю, как отплатить ему за спасение наших жизней. Ты как?
   Она провела рукой по непричесанным волосам, отводя выгоревшие на солнце светлые прядки с лица.
   — Значит, ты знаешь?
   Нет смысла лгать.
   — Да, получилось так, что я слышал все, там вентиляция в подвале… Не мое дело, конечно, я знаю, Молли. Твой дядя все достаточно подробно описал.
   Что сказали родители?
   — Просили подумать и сказали, что поговорим попозже. Но я уже приняла решение.
   — Надеюсь, не как в Масаде.
   Тень прежней улыбки мелькнула на ее лице.
   — Нет, — сказала она, глубоко вдохнув, продолжила:
   — Я сделаю это, разумеется.
   У нее получилось почти одним словом: «ясделаюэторазумеется». Как будто от скорости ее речи зависело то, как быстро все закончится.
   Валентайн был практически уверен в том, что она примет именно такое решение. Какой у нее был выбор? Может быть, он мог что-то предложить?
   — Сказала родителям?
   — Нет еще… Я… хотела сказать сначала тебе. Я знаю, это как-то глупо. Ты же мне все-таки не муж, но…
   — Молли, — прервал он ее, — я думал о том, чтобы вытащить твою семью отсюда. И не со вчерашнего дня.
   Шанс очень маленький, да. Вот что нужно сделать…
   — Дэвид, не надо, все хорошо.
   — Нет, послушай, что я…
   — Нет, я хочу, чтобы ты меня послушал. Твой шанс — это значит, что мы убежим, да?
   — Не только мы, все. Твои родители, лошади, даже собака.
   — Послушай, Дэвид. Ты сумасшедший. Никто из нас не сможет ехать верхом или идти дни и ночи напролет. И за нами следят. Если мой дядюшка позволяет нам заметить двух человек, значит, еще шестеро прячутся где-то поблизости. Он, без сомнения, договорился с Бритлингами, и если они заметят странное, то получат бронь на пять лет только за то, что вызовут патруль.
   Они дают мне только иллюзию выбора. Мама так не сказала, но я думаю, что на одной стороне монеты — обещание брони, но на другой — материнский инстинкт. Если епископ говорит «гоп», мой дядюшка прыгает. Он не позволит никому, даже семье, встать у него на пути.
   Валентайн хотел было что-то сказать, но девушка шагнула к нему и положила палец на его губы.
   — Дэвид, мне нравится, что ты думал о том, как вытащить нас. До всей этой истории с Тушем это могло получиться, точно. Никто бы не ожидал, что мы вот так снимемся с места и исчезнем. Ты мог бы показать нам дорогу. Знаешь, здесь у нас нет больше карт. И на дорогах не стоят указатели. Я не нашла бы путь в Мадисон, даже если бы захотела, и никуда дальше, чем на двадцать миль от дома.
   Она отняла руку от его губ и прижалась к нему всем телом. Валентайн тоже обнял ее, почему-то совсем этому не радуясь.
   — Ты добрый и храбрый, — сказала она, — но давай смотреть в лицо фактам. Я не принцесса в высокой башне, и драконов слишком много. Этот Туш — большая шишка. Он в любом случае получит то, что хочет. Я увижу пару другую новых ферм и мелких городишек. Я побываю в Мадисоне. Может, ему просто нравится ходить с девушкой под руку, чтобы производить впечатление на людей, кто знает. Ну да, я пересплю с ним. Единственное, чего я не хочу, — ребенка. Мама сказала, что есть способ…
   — Молли, не говори так. Я не хочу, чтобы ты это делала, — сказал Валентайн, его губы изогнулись в усмешке отвращения.