Антони уехал в «Сумасшедшую Фрэнсис» один.
Бекки недолго оставалась в одиночестве. Собравшись в одночасье, она отправилась к сыну, в Спрингфильд.
НОВАЯ ЖИЗНЬ
КЭТИ
СНОВА АНТОНИ И… ШИРЛИ
ПАРИЖ, БЕККИ, КЭТИ И… СТИВ
Бекки недолго оставалась в одиночестве. Собравшись в одночасье, она отправилась к сыну, в Спрингфильд.
НОВАЯ ЖИЗНЬ
Ширли ликовала, наслаждаясь новой жизнью. Свобода, деньги, своя квартира, автомобиль, дорогие тряпки – чего еще желать? И Тони с Бекки всегда под рукой – есть кому о ней позаботиться, с кем посидеть в ресторане – отличный тыл. Тем не менее отъезд Антони и Бекки обрадовал Ширли: не будут мешать заполучить постоянных клиентов. После этой сумасшедшей парочки ее клиенты казались несмышлеными детишками, и Ширли работала шутя…
– Бабу обслужишь? – однажды поинтересовался Мануэль. – Ты ведь этим занимаешься тоже. А они неплохо платят.
Первая клиентка произвела на Ширли неприятное впечатление. Носатая старуха лет семидесяти, когда-то жирная, а теперь с отвисшим животом и плоской задницей. Злое морщинистое личико подернулось при виде Ширли гаденькой улыбкой.
– Какая му-мусичка! – протянула старуха. – Сейчас всю тебя перецелую, мой цыпленочек.
Ширли мутило. Невольно вспомнилась Бекки, с ее молодым безупречным телом, красивым лицом и роскошными волосами. Эта же бабулька была почти лысая.
Садясь в машину, Ширли кляла себя, что осталась со старой ведьмой. Так противно было ласкать ее, сколько раз Ширли тошнило, черт бы ее взял, эту старую перечницу… Но когда Ширли вскрыла конверт, то омерзение мгновенно улетучилось – за такие деньги можно и потерпеть.
К удивлению Ширли вызовы к женщинам превышали вызовы к мужчинам. Ширли вспомнила одну телевизионную передачу. Там волки занимались однополым сексом, когда чувствовали опасность уничтожения. Чтобы не подвергать испытаниям свое потомство и в то же время удовлетворить потребность плоти… «Может быть, мир идет к концу? – рассуждала Ширли. – А может быть, просто слишком перенаселен и не нуждается больше в людях?»
Среди ее клиенток попадались совсем молодые, ненамного старше ее самой, и Ширли не могла понять – зачем им требуются дорогие проститутки? Наслаждались бы друг другом, ведь их так много! «Ты не понимаешь! – объяснял Мануэль. – Проститутка – особый шарм. Это волнует. Думаешь, мужчинам баб не хватает? Свистни только и набежит сотня, да каких! Даром сделают все, что потребуешь. Однако проституция процветает, на благо тебе и мне!»
Ширли уяснила раз и навсегда – нечего ломать голову над поведением клиентов. Платят хорошо и о'кей!
Плотная молодая девица с суровым и грубым лицом, молча изучала стоящую в дверях Ширли.
– Снимай свои тряпки здесь! – приказала она почти мужским басом.
«Сейчас будет мужичком!» – усмехнулась про себя Ширли, сбрасывая одежду.
– Сиськи маловаты, – пробасила хозяйка, опуская руки на маленькую грудь Ширли. – Я заказала грудастую, чтобы сжать так сжать. До крови!
«Ого! Я бы и сама не отказалась от такого приемчика над кем-нибудь!» – едва подумала Ширли, как хозяйка рывком притянула ее к себе.
– Какая ты шелковая, нежная! – она гладила Ширли по спине. – Встань на четвереньки! – приказала она.
Ширли повиновалась.
Сильный пинок отбросил ее к стене. Не долетев, Ширли распласталась на полу. Всей своей тяжестью хозяйка бросилась на спину Ширли:
– Убью тебя, суку! Сейчас убью! – прорычала хозяйка. И тут, легко соскочив с Ширли, принялась хлестать ее распластанное тело, невесть откуда появившейся плеткой. Ширли вырвалась, пытаясь спрятаться, но поскользнулась и ударилась головой об пол. Сквозь уплывающее сознание она чувствовала глухие удары…
Очнулась Ширли на диване, закутанная в теплое одеяло. Хозяйка сидела рядом и прикладывала влажное полотенце к ее лицу.
– Тебя как зовут?
– Ширли, – слабым голосом произнесла та.
– А меня Роза. И зачем он прислал мне такую хлипкую? Знает, что я люблю колотить баб до смерти.
Ширли попыталась ответить, но губы не повиновались.
– Сейчас приложу еще лед, – Роза поднесла кусочек льда к губам Ширли. Та вскрикнула от боли. Но стало гораздо легче, боль утихала, и губы приобретали чувствительность.
Ширли озорно посмотрела на Розу.
– А я тоже люблю лупить.
– Да ты что?! – Роза расхохоталась. – Значит он мне садистку подсунул?! Вот сукин сын!
– Он не виноват, – Ширли высвободила руки из-под одеяла. – Он не знает об этом.
Роза откинула одеяло, разглядывая Ширли.
– Вообще-то ты мне нравишься, – она налила виски в стакан и подала его Ширли. – Хлебни как следует и все заживет, как на кошке.
Ширли сделала глоток и, сморщившись, отодвинула стакан.
– А теперь запей! – Роза протянула коку и продолжила: – Я тебя чуть попортила, но это пройдет. Не волнуйся, я хорошо заплачу, и ты сможешь некоторое время побыть дома… Значит, ты тоже садистка? Вот так партнерша. Я же просила прислать мазохистку! – Роза спохватилась. – Ну да, он же не знал, что ты садистка.
– Не знал, – подтвердила Ширли. – Но и не спросил меня – хочу ли я, чтобы меня лупили! – Она помолчала, стараясь заглушить охватившую ее злость на Мануэля. – Попадись он мне! Гад!
Роза понимающе кивнула.
– Ты как лупишь, кулаками? – поинтересовалась она.
– Нет. Плетью.
Роза встала и направилась в глубину квартиры.
– Сейчас я курево принесу и ты подробно расскажешь мне, как ты работаешь, – бросила она через плечо.
Ширли обвела глазами комнату. Темные стены, тяжелая мрачная мебель как-то очень сочетались с обликом хозяйки. На журнальном столике Ширли заметила ручное зеркальце и потянулась к нему.
«Ну и изуродовала меня, сука!» – рассматривала она свои вспухшие губы, синяк на шее…
Роза вернулась и присела рядом.
– Пройдет. Я тебе дам с собой примочку, испытанное средство, как рукой снимет… А пока вот, закури! – она сунула в рот Ширли самокрутку…
– Что это? – Ширли вобрала в себя сладковатый пряный дымок.
– Будто не знаешь? – хмыкнула Роза. – Травка.
Ширли закашлялась, из глаз потекли слезы.
– Разве не употребляешь? – всерьез удивилась Роза. – Так я тебе и поверила!
– Первый раз! – сквозь кашель ответила Ширли.
– Кури… кури, понравится. Я тоже когда-то в первый раз.
Они умолкли, потягивая травку. Роза прикрыла глаза, смакуя курево.
– Что-то не совсем понятно, – произнесла Ширли.
– Придет… Не сразу приходит, но придет, – лениво проговорила Роза. – А ты миленькая. И совсем не похожа на садистку… Как же работаешь, расскажи.
– Нет, ничего не ощущаю, – вздохнула Ширли. – Дай нормальную сигарету…
– Не торопись… Вот, запей! – она поднесла к губам Ширли стакан с виски. – Кури и прихлебывай.
Ширли послушно глотнула. По телу разлилась приятная истома, а на душе и вправду стало радостней. Даже мрачная берлога, в которой сидела она, освещенная блеклым светом торшера, как-то ожила. Голос Ширли звучал тягуче, вязко, точно доносился из-под подушки. Да и вообще ей не хотелось сейчас говорить. Хотелось сидеть, прикрыв глаза, забыться. После визита к Розе, Ширли несколько дней не решалась принимать заказы, боясь отпугнуть клиентов своей изуродованной физиономией. Мануэля она разнесла по телефону самыми грязными словами, пообещав перестать с ним работать, если он еще раз втравит ее в подобную историю…
Дни безделия принесли свои плоды: в доме Ширли завелись виски и… марихуана.
– Бабу обслужишь? – однажды поинтересовался Мануэль. – Ты ведь этим занимаешься тоже. А они неплохо платят.
Первая клиентка произвела на Ширли неприятное впечатление. Носатая старуха лет семидесяти, когда-то жирная, а теперь с отвисшим животом и плоской задницей. Злое морщинистое личико подернулось при виде Ширли гаденькой улыбкой.
– Какая му-мусичка! – протянула старуха. – Сейчас всю тебя перецелую, мой цыпленочек.
Ширли мутило. Невольно вспомнилась Бекки, с ее молодым безупречным телом, красивым лицом и роскошными волосами. Эта же бабулька была почти лысая.
Садясь в машину, Ширли кляла себя, что осталась со старой ведьмой. Так противно было ласкать ее, сколько раз Ширли тошнило, черт бы ее взял, эту старую перечницу… Но когда Ширли вскрыла конверт, то омерзение мгновенно улетучилось – за такие деньги можно и потерпеть.
К удивлению Ширли вызовы к женщинам превышали вызовы к мужчинам. Ширли вспомнила одну телевизионную передачу. Там волки занимались однополым сексом, когда чувствовали опасность уничтожения. Чтобы не подвергать испытаниям свое потомство и в то же время удовлетворить потребность плоти… «Может быть, мир идет к концу? – рассуждала Ширли. – А может быть, просто слишком перенаселен и не нуждается больше в людях?»
Среди ее клиенток попадались совсем молодые, ненамного старше ее самой, и Ширли не могла понять – зачем им требуются дорогие проститутки? Наслаждались бы друг другом, ведь их так много! «Ты не понимаешь! – объяснял Мануэль. – Проститутка – особый шарм. Это волнует. Думаешь, мужчинам баб не хватает? Свистни только и набежит сотня, да каких! Даром сделают все, что потребуешь. Однако проституция процветает, на благо тебе и мне!»
Ширли уяснила раз и навсегда – нечего ломать голову над поведением клиентов. Платят хорошо и о'кей!
Плотная молодая девица с суровым и грубым лицом, молча изучала стоящую в дверях Ширли.
– Снимай свои тряпки здесь! – приказала она почти мужским басом.
«Сейчас будет мужичком!» – усмехнулась про себя Ширли, сбрасывая одежду.
– Сиськи маловаты, – пробасила хозяйка, опуская руки на маленькую грудь Ширли. – Я заказала грудастую, чтобы сжать так сжать. До крови!
«Ого! Я бы и сама не отказалась от такого приемчика над кем-нибудь!» – едва подумала Ширли, как хозяйка рывком притянула ее к себе.
– Какая ты шелковая, нежная! – она гладила Ширли по спине. – Встань на четвереньки! – приказала она.
Ширли повиновалась.
Сильный пинок отбросил ее к стене. Не долетев, Ширли распласталась на полу. Всей своей тяжестью хозяйка бросилась на спину Ширли:
– Убью тебя, суку! Сейчас убью! – прорычала хозяйка. И тут, легко соскочив с Ширли, принялась хлестать ее распластанное тело, невесть откуда появившейся плеткой. Ширли вырвалась, пытаясь спрятаться, но поскользнулась и ударилась головой об пол. Сквозь уплывающее сознание она чувствовала глухие удары…
Очнулась Ширли на диване, закутанная в теплое одеяло. Хозяйка сидела рядом и прикладывала влажное полотенце к ее лицу.
– Тебя как зовут?
– Ширли, – слабым голосом произнесла та.
– А меня Роза. И зачем он прислал мне такую хлипкую? Знает, что я люблю колотить баб до смерти.
Ширли попыталась ответить, но губы не повиновались.
– Сейчас приложу еще лед, – Роза поднесла кусочек льда к губам Ширли. Та вскрикнула от боли. Но стало гораздо легче, боль утихала, и губы приобретали чувствительность.
Ширли озорно посмотрела на Розу.
– А я тоже люблю лупить.
– Да ты что?! – Роза расхохоталась. – Значит он мне садистку подсунул?! Вот сукин сын!
– Он не виноват, – Ширли высвободила руки из-под одеяла. – Он не знает об этом.
Роза откинула одеяло, разглядывая Ширли.
– Вообще-то ты мне нравишься, – она налила виски в стакан и подала его Ширли. – Хлебни как следует и все заживет, как на кошке.
Ширли сделала глоток и, сморщившись, отодвинула стакан.
– А теперь запей! – Роза протянула коку и продолжила: – Я тебя чуть попортила, но это пройдет. Не волнуйся, я хорошо заплачу, и ты сможешь некоторое время побыть дома… Значит, ты тоже садистка? Вот так партнерша. Я же просила прислать мазохистку! – Роза спохватилась. – Ну да, он же не знал, что ты садистка.
– Не знал, – подтвердила Ширли. – Но и не спросил меня – хочу ли я, чтобы меня лупили! – Она помолчала, стараясь заглушить охватившую ее злость на Мануэля. – Попадись он мне! Гад!
Роза понимающе кивнула.
– Ты как лупишь, кулаками? – поинтересовалась она.
– Нет. Плетью.
Роза встала и направилась в глубину квартиры.
– Сейчас я курево принесу и ты подробно расскажешь мне, как ты работаешь, – бросила она через плечо.
Ширли обвела глазами комнату. Темные стены, тяжелая мрачная мебель как-то очень сочетались с обликом хозяйки. На журнальном столике Ширли заметила ручное зеркальце и потянулась к нему.
«Ну и изуродовала меня, сука!» – рассматривала она свои вспухшие губы, синяк на шее…
Роза вернулась и присела рядом.
– Пройдет. Я тебе дам с собой примочку, испытанное средство, как рукой снимет… А пока вот, закури! – она сунула в рот Ширли самокрутку…
– Что это? – Ширли вобрала в себя сладковатый пряный дымок.
– Будто не знаешь? – хмыкнула Роза. – Травка.
Ширли закашлялась, из глаз потекли слезы.
– Разве не употребляешь? – всерьез удивилась Роза. – Так я тебе и поверила!
– Первый раз! – сквозь кашель ответила Ширли.
– Кури… кури, понравится. Я тоже когда-то в первый раз.
Они умолкли, потягивая травку. Роза прикрыла глаза, смакуя курево.
– Что-то не совсем понятно, – произнесла Ширли.
– Придет… Не сразу приходит, но придет, – лениво проговорила Роза. – А ты миленькая. И совсем не похожа на садистку… Как же работаешь, расскажи.
– Нет, ничего не ощущаю, – вздохнула Ширли. – Дай нормальную сигарету…
– Не торопись… Вот, запей! – она поднесла к губам Ширли стакан с виски. – Кури и прихлебывай.
Ширли послушно глотнула. По телу разлилась приятная истома, а на душе и вправду стало радостней. Даже мрачная берлога, в которой сидела она, освещенная блеклым светом торшера, как-то ожила. Голос Ширли звучал тягуче, вязко, точно доносился из-под подушки. Да и вообще ей не хотелось сейчас говорить. Хотелось сидеть, прикрыв глаза, забыться. После визита к Розе, Ширли несколько дней не решалась принимать заказы, боясь отпугнуть клиентов своей изуродованной физиономией. Мануэля она разнесла по телефону самыми грязными словами, пообещав перестать с ним работать, если он еще раз втравит ее в подобную историю…
Дни безделия принесли свои плоды: в доме Ширли завелись виски и… марихуана.
КЭТИ
Утренняя прохлада остужала разгоряченные игрой тела. Стук теннисного мяча и негромкие голоса разгоняли тишину утра. Как выросла Кэти, превратясь из румяной девчушки в стройную белокурую красавицу… Отбив мяч, Бекки следила за внучкой, не пропуская ни одного ее движения, изгиба тела, поворота головы.
«Мое солнышко! Только ты способна пробудить во мне радость далекого прошлого. Я и не думала, что будет так сладостен и неотвратим зов этого прошлого», – в последнее время Бекки все чаще и чаще думала об этом…
– Все! – тяжело дыша, проговорила Кэти. – Бери ракетки, пошли завтракать… Только вот душ приму. – Кэти помахала бабушке рукой.
За утренним кофе Бекки была рассеянна, изредка вставляя в беседу ничего не значащие фразы. Желание не расставаться с Кэти обрело форму твердой необходимости…
«Когда ты будешь рядом, моя дорогая, никакой соблазн больше не восторжествует надо мной, – точно заклинание, приговаривала Бекки. – Буду жить ради тебя! Ты – моя надежда, мое избавление», – горячий кофе ожег горло, Бекки поглаживала пальцами шею, стараясь унять неприятное ощущение. Она видела, как Кэти болезненно поморщилась, сочувствуя бабушке…
Солнце вошло в зенит и палило нещадно. Пришлось укрыться в доме и включить кондиционер. Прохлада наполнила комнату…
Бекки и Кэти расположились на широкой тахте, друг против друга.
– Все, Кэти, кончилось твое детство. Еще немного, и школа позади. Где ты решила продолжать образование? – в голосе Бекки звучала тревога. – Хочешь учиться в Нью-Йорке? У нас прекрасные университеты…
– И жить у тебя? – просияла Кэти.
– Конечно! – радостно подхватила Бекки. – Жить будешь у меня! Мы заново обставим твою комнату. Ты ведь уже взрослая, тебе нужен другой стиль.
– А на каникулы я вернусь в Спрингфильд! – Кэти дала волю фантазии. – Или пригласим папу с мамой к нам…
– Или все вместе отправимся путешествовать! – подхватила Бекки. – Решено! Ты переезжаешь ко мне. Нечего киснуть девушке в такой провинции.
– Мне и самой тут надоело, – скривилась Кэти. – Скучища…
– Вот что касается скуки – увы! О ней придется забыть – мы будем иметь все, кроме скуки! – Бекки с шутливым сожалением развела руками и засмеялась. Внучка с удовольствием присоединилась к бабушке бездумным и чистым девичьим смехом…
– Будем ходить с тобой на концерты. Накуплю абонементов в оперу, – мечтательно проговорила Бекки. – А как это прекрасно: бесцельно бродить по Нью-Йорку… Найдем наших старых с дедушкой Майклом друзей. Устроим вечеринки с молодежью… Ты познакомишься с каким-нибудь молодым человеком…
– Вот еще! – зарделась Кэти. – Я и так их отшиваю…
– Познакомишься, познакомишься! – заговорщически улыбнулась Бекки. – Уж я постараюсь…
Питер и Синтия приняли предложение Бекки безоговорочно.
– Только во всем слушайся бабушку! – деловито наставляла Синтия счастливую дочь.
– Ну уж нет. Это Бекки во всем должна слушаться меня! – отшучивалась Кэти.
– Смотри, мама, не позволяй ей садиться на шею, – советовал Питер. – Ты еще не знаешь эту лисичку.
– Пусть садится – выдержу! – смеялась Бекки.
– Конечно, выдержит: я – легкая! – радость распирала Кэти.
– А я вот шлепну по попке и ты мгновенно слетишь с бабушкиной шеи! – поддержал шутливый тон Питер. – Не думай, у меня руки длинные!
Бекки была счастлива – Кэти, ее солнышко, ее единственная отрада будет с ней…
Из глубины летного поля доносился рев прогреваемых двигателей. Можно было переждать и в здании аэропорта, но Бекки тянуло на воздух. Всегда перед полетом, она, по возможности, избегала крыши над головой, хотелось постоять на земле.
– Бекки, дорогая! – внучка покрыла лицо Бекки поцелуями. – Расстаемся ненадолго. Скоро будешь встречать меня!
– Отпусти, сумасшедшая, задушишь! Кто тебя тогда встретит?
– Ширли! Мы станем с ней неразлучны.
Рев двигателей померк в ушах Бекки, точно она погрузилась головой в воду. Бекки отступила на шаг.
– Что с тобой, бабушка? – Кэти с тревогой ухватила похолодевшую ладонь Бекки.
– Ты сказала: Ширли? – произнесла Бекки вялыми губами.
– Да, Ширли, – беззаботно ответила Кэти. – Она живет у вас, я знаю… А что?
– Ты знаешь о Ширли? Вы ведь никогда не видели друг друга.
– Ну и что? Я раза два болтала с ней по телефону.
– Вот как? – Бекки лихорадочно соображала в каком направлении продолжить разговор. – Я и не знала об этом.
– Разве Ширли тебе не передавала? Я позвонила и просила позвать тебя, но Ширли сказала, что ты ушла в клуб здоровья.
– А еще когда? – Бекки охватил озноб. И она не могла с ним справиться.
– Ну… ты уже спала, и Ширли не хотела тебя будить. Мы долго с ней болтали… Какая она из себя? У нее такой славный голос. Кто она?
– Родственница Тони, – собралась с духом Бекки. – Ты должна выбросить из головы эту Ширли, забыть о ней, – в тоне Бекки прорвались слезы.
– Ну хорошо, хорошо, – торопливо согласилась Кэти.
Ей не хотелось расстраивать бабушку. Однако любопытство ее отнюдь не угасло, наоборот… Ох, как плохо Бекки знала натуру своей внучки, именно сейчас она всерьез заинтересовалась своей новой родственницей под именем Ширли.
Скомкав прощание, Бекки поспешила в самолет…
Она тяжело уставилась в иллюминатор, разглядывая облачную тень под крылом. Мысли теснились в ее голове, их трудно было оформить в слова, но ярость, что в ней бродила, обладай физической силой, могла бы катапультировать Бекки из кресла самолета на далекую землю. Ярость стискивала грудь, затрудняла дыхание. О, как она ненавидела сейчас Ширли…
Розовая каша облаков, меняя очертания, представлялась то профилем Ширли, то обликом Кэти, точно какая-то сила вертела волшебный калейдоскоп…
Конечно, то, что Ширли живет сейчас отдельно, облегчало ситуацию, однако угроза исходила от одного ее имени. «Надо, чтобы она появлялась у нас как можно реже. Пусть Тони шляется к ней… Я тоже смогу изредка навещать ее, когда Кэти будет в университете. Только никаких истязаний, надо сдерживать себя… Не хватает, чтобы Кэти заметила следы… А вообще-то надо пореже встречаться с Ширли! Неужели у меня совершенно нет воли?! Ведь могла же я уехать к Питеру! Кэти, вот кто меня спасала! И еще спасет!!» – «Брезгуешь моей киской? – голос Антони вплетался в гул двигателей самолета. – Стыдишься перед своими аристократишками?!» – бушевал Антони. Точно так, как тогда, перед приездом в гости Питера с семьей. Бекки не хотела знакомить их с Ширли. Как она тогда унижалась перед Антони, умоляя его отправиться с Ширли в «Сумасшедшую Фрэнсис». Антони согласился с большим трудом, пригрозив, это в первый и последний раз. И все годы, которые провела с ними Ширли, были омрачены страхом, что дети встретятся с ней…
Но сейчас, сидя в самолете, Бекки была полна решимости не допустить встречи Ширли и Кэти. Бекки благодарила бога, что представила Ширли как родственницу Антони, а ведь от нее можно было ждать чего угодно, любых откровений… Что ж, можно будет сказать внучке, что «родственница» уехала к себе, в далекий городок, если, конечно, Кэти вдруг вспомнит о ней.
Успокоившись этой мыслью, Бекки задремала. Но мрачное предчувствие саднило душу…
«Мое солнышко! Только ты способна пробудить во мне радость далекого прошлого. Я и не думала, что будет так сладостен и неотвратим зов этого прошлого», – в последнее время Бекки все чаще и чаще думала об этом…
– Все! – тяжело дыша, проговорила Кэти. – Бери ракетки, пошли завтракать… Только вот душ приму. – Кэти помахала бабушке рукой.
За утренним кофе Бекки была рассеянна, изредка вставляя в беседу ничего не значащие фразы. Желание не расставаться с Кэти обрело форму твердой необходимости…
«Когда ты будешь рядом, моя дорогая, никакой соблазн больше не восторжествует надо мной, – точно заклинание, приговаривала Бекки. – Буду жить ради тебя! Ты – моя надежда, мое избавление», – горячий кофе ожег горло, Бекки поглаживала пальцами шею, стараясь унять неприятное ощущение. Она видела, как Кэти болезненно поморщилась, сочувствуя бабушке…
Солнце вошло в зенит и палило нещадно. Пришлось укрыться в доме и включить кондиционер. Прохлада наполнила комнату…
Бекки и Кэти расположились на широкой тахте, друг против друга.
– Все, Кэти, кончилось твое детство. Еще немного, и школа позади. Где ты решила продолжать образование? – в голосе Бекки звучала тревога. – Хочешь учиться в Нью-Йорке? У нас прекрасные университеты…
– И жить у тебя? – просияла Кэти.
– Конечно! – радостно подхватила Бекки. – Жить будешь у меня! Мы заново обставим твою комнату. Ты ведь уже взрослая, тебе нужен другой стиль.
– А на каникулы я вернусь в Спрингфильд! – Кэти дала волю фантазии. – Или пригласим папу с мамой к нам…
– Или все вместе отправимся путешествовать! – подхватила Бекки. – Решено! Ты переезжаешь ко мне. Нечего киснуть девушке в такой провинции.
– Мне и самой тут надоело, – скривилась Кэти. – Скучища…
– Вот что касается скуки – увы! О ней придется забыть – мы будем иметь все, кроме скуки! – Бекки с шутливым сожалением развела руками и засмеялась. Внучка с удовольствием присоединилась к бабушке бездумным и чистым девичьим смехом…
– Будем ходить с тобой на концерты. Накуплю абонементов в оперу, – мечтательно проговорила Бекки. – А как это прекрасно: бесцельно бродить по Нью-Йорку… Найдем наших старых с дедушкой Майклом друзей. Устроим вечеринки с молодежью… Ты познакомишься с каким-нибудь молодым человеком…
– Вот еще! – зарделась Кэти. – Я и так их отшиваю…
– Познакомишься, познакомишься! – заговорщически улыбнулась Бекки. – Уж я постараюсь…
Питер и Синтия приняли предложение Бекки безоговорочно.
– Только во всем слушайся бабушку! – деловито наставляла Синтия счастливую дочь.
– Ну уж нет. Это Бекки во всем должна слушаться меня! – отшучивалась Кэти.
– Смотри, мама, не позволяй ей садиться на шею, – советовал Питер. – Ты еще не знаешь эту лисичку.
– Пусть садится – выдержу! – смеялась Бекки.
– Конечно, выдержит: я – легкая! – радость распирала Кэти.
– А я вот шлепну по попке и ты мгновенно слетишь с бабушкиной шеи! – поддержал шутливый тон Питер. – Не думай, у меня руки длинные!
Бекки была счастлива – Кэти, ее солнышко, ее единственная отрада будет с ней…
Из глубины летного поля доносился рев прогреваемых двигателей. Можно было переждать и в здании аэропорта, но Бекки тянуло на воздух. Всегда перед полетом, она, по возможности, избегала крыши над головой, хотелось постоять на земле.
– Бекки, дорогая! – внучка покрыла лицо Бекки поцелуями. – Расстаемся ненадолго. Скоро будешь встречать меня!
– Отпусти, сумасшедшая, задушишь! Кто тебя тогда встретит?
– Ширли! Мы станем с ней неразлучны.
Рев двигателей померк в ушах Бекки, точно она погрузилась головой в воду. Бекки отступила на шаг.
– Что с тобой, бабушка? – Кэти с тревогой ухватила похолодевшую ладонь Бекки.
– Ты сказала: Ширли? – произнесла Бекки вялыми губами.
– Да, Ширли, – беззаботно ответила Кэти. – Она живет у вас, я знаю… А что?
– Ты знаешь о Ширли? Вы ведь никогда не видели друг друга.
– Ну и что? Я раза два болтала с ней по телефону.
– Вот как? – Бекки лихорадочно соображала в каком направлении продолжить разговор. – Я и не знала об этом.
– Разве Ширли тебе не передавала? Я позвонила и просила позвать тебя, но Ширли сказала, что ты ушла в клуб здоровья.
– А еще когда? – Бекки охватил озноб. И она не могла с ним справиться.
– Ну… ты уже спала, и Ширли не хотела тебя будить. Мы долго с ней болтали… Какая она из себя? У нее такой славный голос. Кто она?
– Родственница Тони, – собралась с духом Бекки. – Ты должна выбросить из головы эту Ширли, забыть о ней, – в тоне Бекки прорвались слезы.
– Ну хорошо, хорошо, – торопливо согласилась Кэти.
Ей не хотелось расстраивать бабушку. Однако любопытство ее отнюдь не угасло, наоборот… Ох, как плохо Бекки знала натуру своей внучки, именно сейчас она всерьез заинтересовалась своей новой родственницей под именем Ширли.
Скомкав прощание, Бекки поспешила в самолет…
Она тяжело уставилась в иллюминатор, разглядывая облачную тень под крылом. Мысли теснились в ее голове, их трудно было оформить в слова, но ярость, что в ней бродила, обладай физической силой, могла бы катапультировать Бекки из кресла самолета на далекую землю. Ярость стискивала грудь, затрудняла дыхание. О, как она ненавидела сейчас Ширли…
Розовая каша облаков, меняя очертания, представлялась то профилем Ширли, то обликом Кэти, точно какая-то сила вертела волшебный калейдоскоп…
Конечно, то, что Ширли живет сейчас отдельно, облегчало ситуацию, однако угроза исходила от одного ее имени. «Надо, чтобы она появлялась у нас как можно реже. Пусть Тони шляется к ней… Я тоже смогу изредка навещать ее, когда Кэти будет в университете. Только никаких истязаний, надо сдерживать себя… Не хватает, чтобы Кэти заметила следы… А вообще-то надо пореже встречаться с Ширли! Неужели у меня совершенно нет воли?! Ведь могла же я уехать к Питеру! Кэти, вот кто меня спасала! И еще спасет!!» – «Брезгуешь моей киской? – голос Антони вплетался в гул двигателей самолета. – Стыдишься перед своими аристократишками?!» – бушевал Антони. Точно так, как тогда, перед приездом в гости Питера с семьей. Бекки не хотела знакомить их с Ширли. Как она тогда унижалась перед Антони, умоляя его отправиться с Ширли в «Сумасшедшую Фрэнсис». Антони согласился с большим трудом, пригрозив, это в первый и последний раз. И все годы, которые провела с ними Ширли, были омрачены страхом, что дети встретятся с ней…
Но сейчас, сидя в самолете, Бекки была полна решимости не допустить встречи Ширли и Кэти. Бекки благодарила бога, что представила Ширли как родственницу Антони, а ведь от нее можно было ждать чего угодно, любых откровений… Что ж, можно будет сказать внучке, что «родственница» уехала к себе, в далекий городок, если, конечно, Кэти вдруг вспомнит о ней.
Успокоившись этой мыслью, Бекки задремала. Но мрачное предчувствие саднило душу…
СНОВА АНТОНИ И… ШИРЛИ
– Бекки, дорогая, наконец-то! – знакомый голос на непривычно ласковой ноте остановил стремительное продвижение Бекки сквозь толпу встречающих.
И Бекки застыла в крепких объятиях Антони. Кажется, верно, отсутствие изнурительных ласк Ширли действует на Тони благотворно.
Громада Манхэттена раскрывала свои каменные ладони, принимая Бекки. В далеком Спрингфильде Бекки часто представляла эту картину: над стадом слонов – два пастуха или, вернее, два мамонта – Уолт Трейд центр с одной стороны, а подальше одинокий Эмпайр стэйт билдинг. Но нет, все стадо весьма подросло, под стать своим пастухам… О, как Бекки любила этот пейзаж, олицетворяющий мощь и мудрость ей милой и доброй страны. Как она любила возвращаться в этот Великий город. Если бы не заботы…
– Значит, ты говоришь, что Кэти к нам собралась? – проговорил Антони, прикуривая. Глаза его цепко держали дорогу. – И когда?
– Вероятно, сразу после получения аттестата, – ответила Бекки.
– О'кей! Чем же она займется?
– Надо готовиться к сдаче тестов в университет, – Бекки улыбнулась. – Она стала такая взрослая, моя Кэти… Если все будет удачно с университетом, мы отправимся на пару недель в Париж. Проведаем нашу квартиру. Поездим по Европе. До начала занятий… Хочешь, присоединяйся, – без особого энтузиазма закончила Бекки.
– А Ширли?
– Нет. Без Ширли, – казалось, Бекки ждала этот вопрос, в ее тоне звучала продуманная решимость. – Я не стремлюсь к их дружбе.
Антони загасил сигарету и потянулся к телефону; кажется, их автомобиль был одним из первых, кто позволил себе эту новинку – телефон.
– Позвоню-ка я моей киске. Как она там? – Антони дал понять жене, что не собирается расставаться с Ширли.
Бекки отвернулась к окну, подчеркивая, что ей мало интересен разговор Тони с Ширли.
Придерживая одной рукой руль, Тони сжимал черную телефонную трубку. Лицо его серело…
– Вот сука! Она пьяная в стельку! – Антони швырнул трубку на рычаг.
– Ну?! – встрепенулась Бекки. – Уже запила? – казалось, она даже обрадовалась этой новости. – Что поделаешь – наследственность! Этого надо было ожидать.
Антони перестроил автомобиль в крайний правый ряд и остановился у светофора.
– Ты куда? – удивилась Бекки – им надо было продолжать ехать прямо.
– Так будет ближе, – буркнул Антони.
– Куда ближе? Что за новость?
– Ближе к дому Ширли, – нехотя пояснил Антони.
– Я не хочу к ней сейчас ехать! – воскликнула Бекки. – Я хочу домой! Я устала после полета.
– Заткнись! – выкрикнул Антони.
– Останови машину! – не сдавалась Бекки. – Я поеду в такси.
– Я тебе сказал – заткнись! – заорал Антони. Казалось, он был сейчас невменяем… Испытывая сладострастие от плетки Ширли, Бекки не находила особой радости от кулаков своего муженька. В этом и проявлялась болезненная тяга испытывать пристрастие не ко всякой боли, а именно к той, что доставляет натура с садистскими наклонностями…
И Бекки решила не возражать, себе дороже.
Простоволосая, с осунувшимся лицом, Ширли стояла в прихожей.
– Кто приехал?! Мамочка с папочкой! Соскучились по своей девочке… Папуля хочет показать доченьке, что у него в штанах? Или еще нечем хвастать? – Ширли перевела взгляд на Бекки, глаза ее уплывали, и Ширли требовалось немалое усилие, чтобы удержать их на встревоженном лице Бекки. – А вы, мэм?! Не соскучились по плетке? У меня есть одна. Правда, не кожаная, но тоже неплохая, уверяю вас, мэм, – будете довольны. Ведь вы ради этого и прискакали!
Бекки продолжала смотреть на Ширли, ловя себя на том, что борется с искушением принять предложение этой бестии.
– Может, пригласишь нас в комнату? – Антони направился было в глубь квартиры, но Ширли перегородила дорогу.
– Я сегодня вас не ждала, – Ширли перекинула руку через дверной проем.
Антони остановился. Изумление на его лице сменилось нарастающей яростью.
– Ты что… не одна? – хрипло проговорил он.
– Да! – с вызовом ответила Ширли. – С дружком!
Антони отбросил руку Ширли и, прижимая ее к дверному косяку, шагнул в гостиную.
Ширли потерла ушибленную руку и пробормотала, точно обиженная девочка:
– Поглядите-ка на него… Представляю, что с ним бы стало, если я и вправду была бы не одна… Убил бы!
– И правильно сделал бы! – процедила Бекки. – На мне хватает здесь твоих дружков.
– А… Ревнуете! – с тем же детским злорадством ответила Ширли. – А я, между прочим, свободная женщина! И вы у меня в гостях! – Она рассмеялась неверным скользящим смехом человека, находящегося в эйфории.
– Ищи, ищи! – крикнула Ширли в глубину квартиры. – Он под диваном! Я его так примяла, что он стал плоским, как полотенце! А может быть, в шкаф спрятался… Ну? Нашел?! Только осторожно с ним, он может прибить тебя одним своим хером. Он у него как железнодорожный шлагбаум, берегись поезда, папуля!
И Ширли захохотала. На этот раз хрипло, широко, донеся до Бекки крепкий спиртовый дух. Бекки поморщилась и что-то пробормотала.
– Извини, мамочка, я забыла, что ты не выносишь пьяных баб. Но я ведь немного, всего лишь чуточку выпила… Иначе дружок не справится со мной. Все это знают, кто водится с моим дружком – одна закрутка на стакан виски. И о'кей! А вот и папочка!
В прихожую стремительно вернулся Антони и, не удостаивая взглядом Ширли, бросил жене:
– Поехали! Пусть проспится. Завтра поговорим…
Фонари пунктиром размечали дорогу.
Антони не мигая смотрел вперед, словно впервые держал руль. Бекки не решалась заговорить. Ее интриговало молчание Антони, и в то же время она боялась услышать правду…
– Посмотри, что я нашел у нее! – Антони бросил на колени жены пластиковый пакетик.
– Только и всего? – не поняла Бекки.
– Тебе этого мало? – буркнул Антони.
– Разве Ширли была одна? – продолжала недоумевать Бекки. – А ее дружок?
Антони криво усмехнулся.
– Видимо, это и есть ее дружок… марихуана.
– Но… она была пьяна, – Бекки теребила пальцами пакетик.
– Ну и что? Марихуану часто заправляют выпивкой, сильнее балдеж. Когда я вошел в комнату, все понял. И запах и вообще…
Несколько минут они ехали молча. Потом Бекки повернулась к мужу и произнесла с жестокой решительностью:
– Учти, Тони, я не допущу встреч Кэти с наркоманкой!
– А я не допущу превращения Ширли в наркоманку! – так же решительно прервал Антони.
Весь вечер Антони ходил вокруг телефона в страшном искушении. Он понимал, что звонить Ширли бесполезно, наверняка нарвешься на ругань и скандал. В таких случаях нельзя торопиться, надо полагаться на время… И он бродил по квартире, ронял стулья, стучал дверцей холодильника и бара, сопел, кряхтел, изредка ругался по-итальянски…
В спальне Антони так и не появился, чем Бекки была весьма довольна – она еще была во власти безмятежных впечатлений от Спрингфильда… Утром же, сквозь сон она слышала, как Антони уламывал Ширли приехать к ним на ленч…
И вот она сидит в гостиной, на своем привычном месте. Одета в скромный темный костюмчик – ни дать ни взять деловая девица. На бледном лице чуть-чуть косметики, черные глаза кротко опущены вниз. Не то, чтобы она боялась Антони и Бекки, она давно чувствовала свою власть над ними и готова к любому разговору. Просто ей было не по себе после вчерашнего возлияния: что-то было подмешано к травке. От этих жуликов, торговцев драгой, можно ждать чего угодно…
Антони пытался было рассказать о днях, проведенных на охоте в «Сумасшедшей Фрэнсис». Но рассказ не вызывал интереса и после нескольких попыток Антони оставил эту затею. Он исподлобья поглядывал на Ширли и угрюмо молчал.
И Бекки молчала. Но Ширли этого не замечала. Или делала вид… Она ждала брани в свой адрес, а вместо этого молчаливые посиделки в гостиной, вкусный ленч с любимыми ею крокерсами. Это подкупило Ширли, она расслабилась, испытывая к Антони и Бекки почти родственное чувство. В конце ленча Антони отодвинул тарелку и проговорил, утирая губы салфеткой:
– Ты, киска, травкой не злоупотребляй. Втянешься – пиши пропало. Превратишься в такую же свинью, как твои родители.
Ширли сдвинула брови и вздохнула. Чего-чего, а уж превратиться в таких алкашей, как ее родные папочка с мамочкой, она не собиралась. Ведь до встречи с Розой ее не тянуло ни к алкоголю, ни к наркотикам. А может быть, у нее наследственное проявилось? Страх кольнул сердце Ширли… Нет, нет, надо с этим кончать, Антони прав. Если и курить понемногу, то без виски…
Ширли провела в доме Бекки полчаса, не более. И ушла озадаченная. Ладно, возможно, у Антони еще не все в порядке с этими делами, но почему Бекки сидела такая потерянная, не пыталась заманить Ширли в пыточную?
Однако думать об этом не хотелось – Ширли ждали дела, за время загула скопились заказы, Мануэль теребил свою воспитанницу, о которой уже ходили легенды…
И Бекки застыла в крепких объятиях Антони. Кажется, верно, отсутствие изнурительных ласк Ширли действует на Тони благотворно.
Громада Манхэттена раскрывала свои каменные ладони, принимая Бекки. В далеком Спрингфильде Бекки часто представляла эту картину: над стадом слонов – два пастуха или, вернее, два мамонта – Уолт Трейд центр с одной стороны, а подальше одинокий Эмпайр стэйт билдинг. Но нет, все стадо весьма подросло, под стать своим пастухам… О, как Бекки любила этот пейзаж, олицетворяющий мощь и мудрость ей милой и доброй страны. Как она любила возвращаться в этот Великий город. Если бы не заботы…
– Значит, ты говоришь, что Кэти к нам собралась? – проговорил Антони, прикуривая. Глаза его цепко держали дорогу. – И когда?
– Вероятно, сразу после получения аттестата, – ответила Бекки.
– О'кей! Чем же она займется?
– Надо готовиться к сдаче тестов в университет, – Бекки улыбнулась. – Она стала такая взрослая, моя Кэти… Если все будет удачно с университетом, мы отправимся на пару недель в Париж. Проведаем нашу квартиру. Поездим по Европе. До начала занятий… Хочешь, присоединяйся, – без особого энтузиазма закончила Бекки.
– А Ширли?
– Нет. Без Ширли, – казалось, Бекки ждала этот вопрос, в ее тоне звучала продуманная решимость. – Я не стремлюсь к их дружбе.
Антони загасил сигарету и потянулся к телефону; кажется, их автомобиль был одним из первых, кто позволил себе эту новинку – телефон.
– Позвоню-ка я моей киске. Как она там? – Антони дал понять жене, что не собирается расставаться с Ширли.
Бекки отвернулась к окну, подчеркивая, что ей мало интересен разговор Тони с Ширли.
Придерживая одной рукой руль, Тони сжимал черную телефонную трубку. Лицо его серело…
– Вот сука! Она пьяная в стельку! – Антони швырнул трубку на рычаг.
– Ну?! – встрепенулась Бекки. – Уже запила? – казалось, она даже обрадовалась этой новости. – Что поделаешь – наследственность! Этого надо было ожидать.
Антони перестроил автомобиль в крайний правый ряд и остановился у светофора.
– Ты куда? – удивилась Бекки – им надо было продолжать ехать прямо.
– Так будет ближе, – буркнул Антони.
– Куда ближе? Что за новость?
– Ближе к дому Ширли, – нехотя пояснил Антони.
– Я не хочу к ней сейчас ехать! – воскликнула Бекки. – Я хочу домой! Я устала после полета.
– Заткнись! – выкрикнул Антони.
– Останови машину! – не сдавалась Бекки. – Я поеду в такси.
– Я тебе сказал – заткнись! – заорал Антони. Казалось, он был сейчас невменяем… Испытывая сладострастие от плетки Ширли, Бекки не находила особой радости от кулаков своего муженька. В этом и проявлялась болезненная тяга испытывать пристрастие не ко всякой боли, а именно к той, что доставляет натура с садистскими наклонностями…
И Бекки решила не возражать, себе дороже.
Простоволосая, с осунувшимся лицом, Ширли стояла в прихожей.
– Кто приехал?! Мамочка с папочкой! Соскучились по своей девочке… Папуля хочет показать доченьке, что у него в штанах? Или еще нечем хвастать? – Ширли перевела взгляд на Бекки, глаза ее уплывали, и Ширли требовалось немалое усилие, чтобы удержать их на встревоженном лице Бекки. – А вы, мэм?! Не соскучились по плетке? У меня есть одна. Правда, не кожаная, но тоже неплохая, уверяю вас, мэм, – будете довольны. Ведь вы ради этого и прискакали!
Бекки продолжала смотреть на Ширли, ловя себя на том, что борется с искушением принять предложение этой бестии.
– Может, пригласишь нас в комнату? – Антони направился было в глубь квартиры, но Ширли перегородила дорогу.
– Я сегодня вас не ждала, – Ширли перекинула руку через дверной проем.
Антони остановился. Изумление на его лице сменилось нарастающей яростью.
– Ты что… не одна? – хрипло проговорил он.
– Да! – с вызовом ответила Ширли. – С дружком!
Антони отбросил руку Ширли и, прижимая ее к дверному косяку, шагнул в гостиную.
Ширли потерла ушибленную руку и пробормотала, точно обиженная девочка:
– Поглядите-ка на него… Представляю, что с ним бы стало, если я и вправду была бы не одна… Убил бы!
– И правильно сделал бы! – процедила Бекки. – На мне хватает здесь твоих дружков.
– А… Ревнуете! – с тем же детским злорадством ответила Ширли. – А я, между прочим, свободная женщина! И вы у меня в гостях! – Она рассмеялась неверным скользящим смехом человека, находящегося в эйфории.
– Ищи, ищи! – крикнула Ширли в глубину квартиры. – Он под диваном! Я его так примяла, что он стал плоским, как полотенце! А может быть, в шкаф спрятался… Ну? Нашел?! Только осторожно с ним, он может прибить тебя одним своим хером. Он у него как железнодорожный шлагбаум, берегись поезда, папуля!
И Ширли захохотала. На этот раз хрипло, широко, донеся до Бекки крепкий спиртовый дух. Бекки поморщилась и что-то пробормотала.
– Извини, мамочка, я забыла, что ты не выносишь пьяных баб. Но я ведь немного, всего лишь чуточку выпила… Иначе дружок не справится со мной. Все это знают, кто водится с моим дружком – одна закрутка на стакан виски. И о'кей! А вот и папочка!
В прихожую стремительно вернулся Антони и, не удостаивая взглядом Ширли, бросил жене:
– Поехали! Пусть проспится. Завтра поговорим…
Фонари пунктиром размечали дорогу.
Антони не мигая смотрел вперед, словно впервые держал руль. Бекки не решалась заговорить. Ее интриговало молчание Антони, и в то же время она боялась услышать правду…
– Посмотри, что я нашел у нее! – Антони бросил на колени жены пластиковый пакетик.
– Только и всего? – не поняла Бекки.
– Тебе этого мало? – буркнул Антони.
– Разве Ширли была одна? – продолжала недоумевать Бекки. – А ее дружок?
Антони криво усмехнулся.
– Видимо, это и есть ее дружок… марихуана.
– Но… она была пьяна, – Бекки теребила пальцами пакетик.
– Ну и что? Марихуану часто заправляют выпивкой, сильнее балдеж. Когда я вошел в комнату, все понял. И запах и вообще…
Несколько минут они ехали молча. Потом Бекки повернулась к мужу и произнесла с жестокой решительностью:
– Учти, Тони, я не допущу встреч Кэти с наркоманкой!
– А я не допущу превращения Ширли в наркоманку! – так же решительно прервал Антони.
Весь вечер Антони ходил вокруг телефона в страшном искушении. Он понимал, что звонить Ширли бесполезно, наверняка нарвешься на ругань и скандал. В таких случаях нельзя торопиться, надо полагаться на время… И он бродил по квартире, ронял стулья, стучал дверцей холодильника и бара, сопел, кряхтел, изредка ругался по-итальянски…
В спальне Антони так и не появился, чем Бекки была весьма довольна – она еще была во власти безмятежных впечатлений от Спрингфильда… Утром же, сквозь сон она слышала, как Антони уламывал Ширли приехать к ним на ленч…
И вот она сидит в гостиной, на своем привычном месте. Одета в скромный темный костюмчик – ни дать ни взять деловая девица. На бледном лице чуть-чуть косметики, черные глаза кротко опущены вниз. Не то, чтобы она боялась Антони и Бекки, она давно чувствовала свою власть над ними и готова к любому разговору. Просто ей было не по себе после вчерашнего возлияния: что-то было подмешано к травке. От этих жуликов, торговцев драгой, можно ждать чего угодно…
Антони пытался было рассказать о днях, проведенных на охоте в «Сумасшедшей Фрэнсис». Но рассказ не вызывал интереса и после нескольких попыток Антони оставил эту затею. Он исподлобья поглядывал на Ширли и угрюмо молчал.
И Бекки молчала. Но Ширли этого не замечала. Или делала вид… Она ждала брани в свой адрес, а вместо этого молчаливые посиделки в гостиной, вкусный ленч с любимыми ею крокерсами. Это подкупило Ширли, она расслабилась, испытывая к Антони и Бекки почти родственное чувство. В конце ленча Антони отодвинул тарелку и проговорил, утирая губы салфеткой:
– Ты, киска, травкой не злоупотребляй. Втянешься – пиши пропало. Превратишься в такую же свинью, как твои родители.
Ширли сдвинула брови и вздохнула. Чего-чего, а уж превратиться в таких алкашей, как ее родные папочка с мамочкой, она не собиралась. Ведь до встречи с Розой ее не тянуло ни к алкоголю, ни к наркотикам. А может быть, у нее наследственное проявилось? Страх кольнул сердце Ширли… Нет, нет, надо с этим кончать, Антони прав. Если и курить понемногу, то без виски…
Ширли провела в доме Бекки полчаса, не более. И ушла озадаченная. Ладно, возможно, у Антони еще не все в порядке с этими делами, но почему Бекки сидела такая потерянная, не пыталась заманить Ширли в пыточную?
Однако думать об этом не хотелось – Ширли ждали дела, за время загула скопились заказы, Мануэль теребил свою воспитанницу, о которой уже ходили легенды…
ПАРИЖ, БЕККИ, КЭТИ И… СТИВ
– Знаешь, Бекки, мне нравятся французы! Как они безмятежны, как веселы, как умеют наслаждаться мгновением, – Кэти вытянула гудящие ноги, с любопытством рассматривая толпу, фланирующую мимо кафе, за столиком которого они с Бекки пили кофе.
– Беспечны? Это на первый взгляд, – Бекки коснулась кончиком языка горьковатого кофе. – Просто они никому не навязывают своих проблем. Вообще в Европе больше дорожат мгновением. Вероятно из-за множества войн, что свалились на этот континент. Европейцы меньше верят в «завтра», чем мы, вот и стараются не упустить мгновение, – Бекки приподняла свою чашку, но ее отвлек взгляд Кэти – недоуменный, направленный поверх ее головы…
Бекки обернулась и чуть ли не ткнулась носом в серую ткань мужского пиджака, вдохнула запах тонких духов… Она подняла глаза и увидела нависшее над собой лицо, удивительно знакомое, пробуждающее какие-то далекие ассоциации.
– Извините, – произнес приятный голос с особой иронической интонацией. – Позвольте подсесть к вам… Кругом все занято.
– Беспечны? Это на первый взгляд, – Бекки коснулась кончиком языка горьковатого кофе. – Просто они никому не навязывают своих проблем. Вообще в Европе больше дорожат мгновением. Вероятно из-за множества войн, что свалились на этот континент. Европейцы меньше верят в «завтра», чем мы, вот и стараются не упустить мгновение, – Бекки приподняла свою чашку, но ее отвлек взгляд Кэти – недоуменный, направленный поверх ее головы…
Бекки обернулась и чуть ли не ткнулась носом в серую ткань мужского пиджака, вдохнула запах тонких духов… Она подняла глаза и увидела нависшее над собой лицо, удивительно знакомое, пробуждающее какие-то далекие ассоциации.
– Извините, – произнес приятный голос с особой иронической интонацией. – Позвольте подсесть к вам… Кругом все занято.