Райс Луанн. На десятом небе

   – Пожалуйста, – умоляла Сара, – останови это.
   – Я остановлю, дорогая. Я остановлю это, – пообещала женщина.
   Когда Уилл поднялся наверх после ужина, Сара стояла у окна в белой ночной рубашке и смотрела через освещенный луной двор в сторону океана. Уилл замер в дверях, его сердце учащенно забилось.
   – Сара?
   Она обернулась, такая же красивая, как когда он увидел ее в первый раз. Ее кожа казалась искрящейся в лунном сиянии. На мгновение ему показалось, что он видит приведение. Но она подошла к нему, прижалась к нему своим теплым телом, поцеловала его со всей силой страсти.
   – Что случилось? – спросил он.
   – Боль исчезла, – улыбнулась она. – Я не знаю, как или почему, но она исчезла.
   Подведя его к кровати, она мягко толкнула его на нее. Они разделись, сначала медленно, а затем, когда Уилл убедился, что не причинит ей боль, более стремительно. Ее кожа была горячей на ощупь, как будто у нее был жар. Уилл ласкал ее тело, целовал, чувствуя ее гладкую и шелковистую кожу кончиками своих пальцев. Он нежно касался ее, и она отвечала на прикосновения. Она застонала, когда он вошел в нее, и он испугался, что она плачет от боли. Но Сара своими поцелуями убедила его в том, что он ошибается. Они хотели друг друга со всем, что у них было. Уилл отдавал Саре все, что он чувствовал, из самой глубины своего сердца.
   Когда один из них засыпал, другой начинал шептать его имя.
   – Уилл!
   – Привет, – сказал он, снова проснувшись. Внизу дедушкины часы пробили четыре часа утра. Они не давали друг другу спать всю ночь.
   – Я не хочу спать, – прошептала она.
   – Я тоже не хочу. – Он не собирался терять ни минуты.
   – Знаешь, мне приснился вечером странный сон о маме, – сказала Сара.
   – Почему странный?
   – Он казался таким реальным… как будто она была со мной. Марта поднималась сюда наверх?
   – Один или два раза, – ответил Уилл, гладя ее волосы и не желая расстраивать ее или разрушать чары.
   Сара казалась такой довольной и беззаботной, будто не была больна никогда. Он закрыл глаза, чтобы удержать этот образ.
   – Возможно, это была Марта, – задумчиво произнесла Сара, – но мне казалось, что это мама.
   – Возможно, – кивнул Уилл, не желая рассказывать ей обо всех суперреальных снах, которые у него были о Фрэде. Она казалась такой красивой в его руках, такой теплой, такой спокойной! Сильнее прижавшись к нему, она растерла его грудь, поцеловала плечо. А что, если так будет продолжаться всегда? Что, если здоровье каким-то образом вернулось к ней?
   Уилл вспомнил, как увидел ее впервые, как они летали в день ее рождения над осенними холмами Форт-Кромвеля. Знал ли он тогда, что уже любит ее? К осенней ярмарке – фотография Мими доказывает это – он, конечно же, любил ее. С самого начала они были соединены вместе не случайно.
   Откинув покрывало, он притянул ее ближе:
   – Ты можешь стоять?
   – Да, почему ты спрашиваешь?
   Выбравшись из кровати, он стащил лоскутное одеяло с матраса, прижал к себе Сару и обернул их обоих. Сердце учащенно билось, когда он подвел ее к окну. Они молча стояли, чувствуя, как их окутывает холодный воздух.
   – Так красиво, – прошептала она, глядя на серебряную лунную дорожку в сине-черной бухте.
   – Ты красивая, – сказал он.
   – Видишь вон то дерево там? – спросила она, указывая на силуэт высокой черной сосны.
   – Да, – сказал он.
   – Это было рождественское дерево моей матери. Я зажгла свечки и повесила их на ветки.
   – Ей понравилось?
   – О, да! – Она нахмурилась, глядя на дерево, будто видела, что свечи горят и сейчас, невидимые для Уилла, как бы сильно он ни старался их рассмотреть.
   Почему он привез ее на остров? Она попрощалась со всеми в воскресенье, полет был ужасной идеей, принимая во внимание боль, которую она испытывала, и тот факт, что они потерпели крушение днем ранее. Оно не имело никакого смысла – и оно имело весь смысл в мире.
   – Сара…
   Она посмотрела на него широко открытыми сияющими глазами.
   – Ты выйдешь за меня замуж?
   – О, Уилл…
   – В островной часовне. Сегодня. Ты выйдешь за меня замуж?
   – Да, – сказала Сара, делая его самым счастливом человеком из всех живущих на земле. Вот зачем они вернулись на остров. – Я выйду за тебя замуж.
   – Мне бы так хотелось быть с ними, – прошептала Сьюзан потерянным голосом.
   – Я знаю, что тебе жаль Сару, – сказала Элис.
   – Но мы рады, что ты с нами, – вставил Джулиан.
   Они сидели за столом, накрытым к завтраку, глядя на свои миски с кашей и не притрагиваясь к еде. Маленький медвежонок, мама-медведица и дурацкий приемный отец-медведь. Он завязал на затылке конский хвост резиновой лентой, на которой был кусочек мишуры, и Сьюзан боялась думать, что он мог приклеить блестки специально.
   Посмотрев на часы, Сьюзан поняла, что пора бежать на автобус.
   – Мне нужно идти в школу, – сказала она, отодвигая назад стул.
   – Гм… нет, не нужно, – возразил Джулиан.
   – Прости, но я знаю, когда у меня занятия, – ответила Сьюзен заносчиво.
   – Мы решили оставить тебя сегодня дома, – тихо сказала Элис.
   Мать выглядела ужасно, будто не спала несколько дней. Маленькие полумесяцы у нее под глазами были темно-фиолетового цвета, почти как синяки. Но ее белокурые волосы сверкали, и ее высокие скулы пылали. Она была одета в рождественский свитер – красный кашемир с зелеными отворотами и золотыми пуговицами.
   – Почему? – спросила Сьюзан, чувствуя укол в желудке. – Вы услышали что-нибудь о Саре?
   – Нет, – быстро ответил Джулиан. – Мы бы сказали тебе.
   – Я договорилась о встрече, – сказала мать, – с доктором Дэрроу.
   – Пожалуйста, не надо! – ужаснулась Сьюзан.
   Она думала о Майке, представила этих ужасных близнецов, нарукавники для плавания на их коротеньких и толстых руках, их темно-рыжую мать, увешанную драгоценностями, фотографию семьи Дэрроу, висящую на стене.
   – Я была слепа, – сказала Элис. – Я не понимала, как тяжело тебе было…
   – …переехать сюда, – продолжил Джулиан. – Обрести нового отца. Мы знаем, это был не совсем Марди-Гра. ^[1]
   – Не совсем? – пробормотала Сьюзан. Через десять секунд она уже меняла свое имя. Может, Слит (дождь со снегом)? – Ты не знаешь и половины из того, Джулиан.
   – Тогда расскажи мне, – попросил он.
   – СФ, развод. А еще я получила в подарок котенка, но вы отправили его в приют!
   Что такое СФ? – искренне поинтересовался Джулиан. Если бы Сьюзан не испытывала к нему такую сильную антипатию, это бы тронуло ее сердце.
   – Смерть Фрэда, – ответила она.
   – Жаль, что я не знал его, – сказал Джулиан.
   – Многие люди чувствуют то же самое, – сказала Сьюзан, глядя на свои носки.
   Они были в черно-желтую полоску, те, что Фрэд обычно носил со своими черными джинсами или коричневыми брюками из вельветовой ткани.
   – Ты никогда не рассказывала мне о нем.
   – Ты никогда не хотел слышать.
   – Откуда ты знаешь? Ты никогда не пыталась.
   – Он был классный, он был великолепный, он был Фрэд! – воскликнула Сьюзан.
   – А еще?
   – Он любил футбол и бейсбол. Он играл в догонялки и мог быстро бегать. Ужасно быстро. Он называл меня Зю-зи. То же, что Зевс.
   – Зевс, – повторила Элис, вспоминая.
   – Он смеялся над тем, что меня звали Сьюзан, постоянно.
   – Ну, он был старше тебя, – объяснила мать. – Он немного знал твою прабабушку Сьюзан. Она была… сказать, что она просто «сильная», значит, недооценить ее.
   – Он называл ее бой-баба, – сказала Сьюзан.
   – Ее домом была гора Олимп, – печально улыбнулась Элис – Я думаю, поэтому Фрэдди намекал на Зевса.
   – Он определенно никогда не называл меня Сьюзан с бесстрастным лицом.
   – Поэтому ты изменила свое имя? – спросил Джулиан.
   – Конечно, – ответила девочка, смахивая слезы.
   – Да… – сказал Джулиан, многозначительно постукивая ложкой. «Как тяжело девочке», – думал он.
   «Как плохо ты стараешься», – подумала Сьюзан, глядя на него.
   – Кстати а котенок был весьма сообразительным, – решил сменить тему Джулиан.
   – Доктор Дэрроу! – Сьюзан вспомнила Сару. – Он был из особенных кошек. Они оказали мне доверие. Его пра-пра-прабабушкой была Дездемона, кошка матери Сары.
   – Хорошая родословная, – улыбнулся Джулиан, размешивая овсянку.
   – Конечно! – сказала Сьюзан.
   – Возможно, мы поторопились, – вздохнула Элис.
   Сьюзан вскинула голову:
   – Что ты имеешь в виду?
   – Твой отец прав. У тебя нет аллергии на котов.
   – Я говорила тебе! Я могу взять его обратно?
   Элис кивнула:
   – Да.
   – О, мой бог! – Сьюзан заплакала от радости: как счастлива будет Сара, когда узнает, что потомок кошки ее матери возвращен своему законному владельцу. – Спасибо, мама!
   – Всегда пожалуйста, дорогая. Только боюсь, что приют закрыт сегодня. Я уже позвонила. Нам придется подождать до завтра.
   Джулиан улыбнулся:
   – Не бойтесь, леди, у меня есть друг…
   – И что? – перебила его Сьюзан.
   У Джулиана всегда был «друг», так как он был важной персоной. Если им был нужен столик в самом лучшем ресторане, у Джулиана был «друг», который мог организовать это. Когда «Роллинг Стоунз» давали концерт, все билеты на который были распроданы, «друг» Джулиана мог достать билеты. Если он хотел купить стул в стиле «чиппендель», «друг» в «Кристиз» готов был найти его.
   – У меня есть друг, который работает в городском гараже. Один из моих бывших механиков. Приют находится как раз там, в том же самом здании… у него должен быть ключ.
   – Так мы можем идти? – подпрыгнула Сьюзан.
   – По пути к настоящему доктору Дэрроу, – мягко сказала Элис.
   – Обязательно?
   Элис кивнула.
   – О боже! – простонала Сьюзан, – но если нужно…
   – Если мама говорит тебе, ты должна идти, – сказал Джулиан, осторожно обнимая ее за плечи. – Кстати, надень пальто.

Глава 25

   Сара проснулась. Она была частью маленького чуда и знала это. Сегодня был день ее свадьбы. Уилл проснулся уже час назад, если вообще спал. Он поцеловал ее, а потом спустился вниз, чтобы все подготовить. Потягиваясь, она проверяла свое тело. Боль ушла ночью и не возвращалась. Она пошла к окну и с каждым шагом понимала: «Сегодня я умру».
   Вчерашнее великолепие исчезло, и небо, казалось, было так близко, что его можно было коснуться. Это было снеговое небо, оплетенное кружевом красивых облаков. Сара чувствовала холод внутри и дрожала у окна.
   Она обернулась на стук – тетя Бэсс немного приоткрыла дверь. Увидев, что Сара встала, она, прихрамывая, вошла в комнату, неся большую коробку со смесью гордости и восторга на лице.
   – Сара, когда Уилл рассказал нам новость, я не могла поверить этому. Но мы так счастливы. Все мы. – Она поставила коробку на неубранную кровать и прошла через комнату.
   – Спасибо, тетушка Бэсс, – сказала Сара, позволяя тете заключить ее в объятия.
   Тело пожилой женщины было мягким и пухлым, и объятие было приятным.
   – Уилл славный, – улыбнулась Бэсс, – я люблю его.
   – И я люблю его, – сказала Сара.
   Отстранившись от племянницы, Бэсс, казалось, изучала ее. Сара поняла, что тетя встала рано: она помыла волосы и нанесла румяна и губную помаду. На ней было темно-зеленое платье, и Сара подумала, что оно вполне бы подошло к Рождеству. Она надела жемчужное ожерелье и жемчужные серьги, которые дядя Артур подарил ей на пятнадцатилетний юбилей их совместной жизни.
   – Я долго ждала этого дня, – сказала Бэсс, – возвращаясь к кровати, чтобы открыть коробку.
   Сара знала еще до того, как посмотрела внутрь, что там было ее старое свадебное платье.
   – Я не могу… – начала Сара, чувствуя былое горе и панику.
   «Надеть платье, которое ты сшила для моей свадьбы с Зиком», уже собиралась сказать она, но вдруг увидела, что это было совершенно другое платье, и у нее перехватило дыхание.
   – Твоя мать была такой красивой, – сказала Бэсс, доставая белый атлас из коробки. – Когда Джордж ввел ее в дом, я была вне себя от радости. Я полюбила ее как сестру. Как ты думаешь, оно подойдет?
   Сара прикоснулась к материи: атлас оказался бархатистым и ласкал кожу. Сара взглянула на любимую фотографию: ее мама была в этом платье, такая же счастливая, как всегда. Платье состояло из ярдов атласа, но было легким, как воздух.
   – Надеюсь, подойдет, – прошептала Сара, прикладывая платье к своему стройному телу.
   Это прикосновение платья и фотография матери, казалось, придали ей сил.
   – Оно будет тебе впору, – кивнула Бэсс, глядя на наряд наметанным взглядом портнихи.
   – Тетушка Бэсс, у меня прекратились боли, – неожиданно сказала Сара.
   – Я знаю, дорогая.
   – Как ты думаешь, что это значит?
   – Это значит, что ты должна сделать что-то важное, – мягко ответила Бэсс.
   – Выйти замуж за Уилла, – улыбнулась Сара.
   Гуси кричали и вразвалку ходили по двору. Джордж и Майк стояли около большого джипа, ожидая, пока выйдут Сара, Бэсс и медсестра. Уилл мерил шагами дорожку. Он не привез с собой костюм и был слишком крупным, чтобы на него подошло что-либо из одежды, имеющейся в доме. Майк и Джордж были одеты в одежду для посещения церкви, а Уилл выглядел как пилот военно-морских сил в своем коротком жакете с присобранными складками на талии.
   – Ты хорошо обдумал это? – спросил его Джордж…
   – Да.
   – Но недостаточно для того, чтобы привезти с собой костюм, – сказал Джордж, сузив глаза.
   – Я думал о другом, уезжая из Форт-Кромвеля. – Дедушка, – предостерегающе сказал Майк.
   – Она моя единственная дочь, – взорвался Джордж.
   – Она хочет выйти за него замуж.
   – Да ладно, – пробормотал Джордж. – Она всегда была неразумной в выборе мужчин.
   Знали бы они, что на нем был тот же костюм, в который он был одет, отдавая Сару замуж за Зика Лоринга! И посмотрите, как все обернулось…
   – Уилл хороший, – сказал Майк, вздернув подбородок.
   – Ворвался в нашу жизнь и перевернул все вверх дном.
   – Что перевернул вверх дном? – спросил Уилл, готовый перевести разговор в шутку.
   – Ну, взять хотя бы тот факт, что ты чуть не убил ее на своем самолете.
   – Просто носовое шасси не удалось выбросить.
   – А разве ты не проводишь техническую проверку своих самолетов? – не унимался Джордж.
   Стоя лицом к лицу с Уиллом Берком, он хотел сразиться с ним за свою дочь и мысленно просил, чтобы тот ударил его.
   – Да, я делаю это всегда, Джордж.
   – Чуть не разбился с Сарой на борту! Господи Иисусе!
   – Я сожалею, ладно?
   – Нет, не ладно. Ты думаешь, что небольшое извинение может все компенсировать?
   – Что еще?
   – То, что она опять заболела, – крикнул Джордж, – вот что!
   Уилл остолбенел.
   – Ей нужно было сохранять спокойствие, – кипятился Джордж, сверкая глазами. – Избегать стрессов. Возможно, она вернулась бы на остров, если бы не встретила тебя. Мы бы заботились о ней, я, и Майк, и Бэсс. Правда, Майк?
   – Дедушка, остановись, – попросил Майк.
   – Она вся… взбудоражилась. – Он с трудом подобрал нужное слово. – Вот что случилось! Ее организм уже не может справиться с этим. Проклятие, Уилл!
   – Да, проклятье, – повторил тот, глядя перед собой.
   Джордж отвернулся, чтобы они не видели, как он плачет. Он точно так же потерял Роуз. Он пытался заставить ее соблюдать постельный режим, избавить от волнений, но нет: она хотела вмешиваться во все. Она любила Джорджа до самого конца, деятельно, обнимая его всякий раз, когда у нее была возможность. Она была страстной по отношению к нему и к Саре, отдавая им последние силы. Вся эта страсть подстегнула рак, и они потеряли ее.
   – Сэр! – обратился к нему Уилл.
   – Что?
   – Я забыл кое о чем попросить вас.
   Джордж старался взять себя в руки. Воздух был очень холодным, горло болело так, что, казалось, слова расколют его. Поэтому он повернулся и вместо слов грубо кивнул Уиллу.
   – Джордж, я хотел бы попросить у вас руки вашей дочери.
   Джордж посмотрел на небо. Проклятие, начинался снегопад.
   – Пожалуйста, Джордж, – попросил Уилл примирительно.
   Джордж, помолчав, кивнул. Майк стоял рядом, ничего не говоря. Снег шел густой и белый-белый.
   – Да, – сказал Джордж. – Я даю тебе мое благословение на брак с Сарой.
   – Я люблю вашу дочь.
   Джордж искоса взглянул на Уилла. Шесть футов с чем-то, военно-морской офицер, который слишком давно оставил палубу. Седые волосы и уставшие глаза. Он выглядел так, будто не спал несколько дней. По крайней мере, он побрился. Джордж откашлялся, собираясь назвать его «командир», но слова прозвучали несколько иначе.
   – Я знаю, что ты ее любишь, сынок, – услышал Джордж собственный голос.
   Он притянул будущего зятя к себе и похлопал его по плечу как раз в тот момент, когда дверь открылась и вышла Сара. Ослепленная снегом, она стояла на верхней ступеньке, с удивлением наблюдая картину: Уилл плакал, и Джордж резко отвернул его в сторону.
   В конце концов, было дурной приметой видеть невесту перед свадьбой.
   Церковный двор был весь укрыт чистым снегом. К тому времени, когда они пересекли остров, снегопад усилился. Джордж провел Уилла в церковь. Бэсс основательно позаботилась о том, чтобы он все еще не видел Сару. Она сидела впереди, в то время как Сара была сзади.
   Она все еще была там, на заднем сиденье теплого джипа, рядом со своим сыном, в то время как остальные вошли внутрь. Майк молчал. Сара нервничала и знала почему. Ей было тридцать семь, у нее был сын, но она выходила замуж в первый раз. И от этого у нее сосало под ложечкой.
   – Все в порядке, мам? – наконец спросил Майк.
   Сара кивнула.
   – Тебе тепло?
   – Да, – ответила она, хотя сама вся дрожала.
   – В церкви тоже должно быть тепло.
   Сара повернулась к нему, улыбаясь:
   – Ты такой заботливый!
   – Ты не часто говорила мне это.
   – А должна была, – сказала она, вспоминая, как оставляла его одного, пока работала, или ходила на свидания. – Чаще.
   Майк только пожал плечами.
   – Сьюзан хотела приехать, но мы ее отговорили. – Думаю, она была бы рада получить от тебя весточку.
   – Может быть, я позвоню ей, – сухо сказал Майк.
   – Ты ей нравишься, – продолжала Сара, и в этот момент ее осенило: ее не будет рядом, чтобы узнать, что произойдет дальше. – О… – Она прикрыла рот рукой.
   – Что? – встревоженно спросил Майк.
   Она сидела рядом со своим семнадцатилетним сыном, зная, что не увидит, как ему исполнится восемнадцать. Она не узнает, пойдет ли он снова в школу или решит остаться на ферме. Если он влюбится в Сьюзан, если они поженятся, ее не будет рядом в качестве матери жениха, если у них будут дети, ее не будет там в качестве бабушки.
   – Майк…
   – Что, мам?
   Как она могла сказать ему? У нее не было права перекладывать эту боль на его плечи. Ее тело сгорало, и ее душа болела от скорби по поводу того, что должно было произойти. Она чувствовала, что конец быстро приближается. Она приняла смерть в свою плоть в тот день у замерзшего пруда, когда Майк боролся за свою жизнь, и Сара обратила свою молитву к Богу. Как могла она сказать своему сыну, что все, чего хочет, это узнать, каким он станет?
   – Дорогой, я хочу…
   – Знаю, мама, – прервал он ее.
   – Нет, ты… – Сара помедлила, чтобы восстановить силы. – Будь счастлив, Майк, – только и смогла сказать она.
   Это был второй, после дня рождения Майка, самый важный день в жизни Сары. Это был день, когда она выйдет замуж – и когда она умрет.
   Майк обошел машину, открыл дверь и помог ей выйти из джипа. Они пошли по дорожке, вымощенной камнями и запорошенной снегом. Помедлив у ступеней, Сара положила ладонь на руку сына. Церковный двор был справа от них. Взгляд Сары блуждал по могилам. Там была она.
   – Мама… – тихо сказала Сара. Майк ждал.
   – Она была такая красивая, твоя бабушка. Я рассказывала тебе истории о ней, чтобы ты понял, какой она была.
   – Да, мама. И я здесь, разве не так?
   – Что ты имеешь в виду?
   – На острове. Я с ней все время…
   Рыдания рвались в груди Сары, и она обняла своего сына. Он был молод, но уважал прошлое. Он чтил своих предков, и в голове Сары возник вопрос, от которого она не могла избавиться.
   – Ты будешь рассказывать?
   – Рассказывать, что? – спросил Майк.
   Она знала, что может оставить это при себе, чтобы не расстраивать сына, но что-то в его тоне, взгляде дало ей понять, что она может спросить.
   – Ты будешь рассказывать своим детям обо мне?
   – О, мама, – улыбнулся он.
   – Что? – спросила она, чувствуя необходимость знать, что заставило его улыбнуться.
   – Посмотри, где я нахожусь, мама. Я на нашем острове. Это то место, где я хочу жить. Мне нравится здесь, мам. Это…
   – Это – что? – Она схватила его за руку, высматривая в его глазах ответ.
   – Это наш дом, – сказал Майк.
   – Да, – выдохнула Сара, – дом…
   Такое знакомое и теплое, это слово заставило ее расплакаться.
   Все это время она искала верный путь для сына, его тайную дорогу, а он нашел ее сам. Дорогу домой.
   Майк обнял Сару, оглядывая церковный двор. Место, где покоится Роуз, придало ей силы, и она вытерла глаза, глядя на камень в изголовье. Могила Зика тоже была там, и она увидела, как сын бросил взгляд в ту сторону, задержавшись на мгновение.
   – Ты готова?
   – Да, – сказала она.
   – Тогда пойдем.
   Они открыли дверь церкви. Красивый венок пах сосной, и чувства Сары наполнились Рождеством. Войдя внутрь, она сделала глубокий вдох. Уилл стоял в передней части церкви, у алтаря. Его поза говорила о нетерпеливом ожидании. Сара испытывала то же самое.
   Преподобный Данстон стоял в одеждах черного с пурпурным цвета. Его волосы покрыла седина. Он крестил Майка, руководил похоронами Роуз. Сара знала его всю свою жизнь. Стараясь улыбнуться ему в ответ, она не отрываясь смотрела на Уилла.
   Единственными гостями были Марта и Бэсс. Они сидели в переднем ряду, просияв при виде невесты. Майк все время держался справа от нее, Джордж подошел и взял ее за левую руку.
   – Платье Роуз, – прошептал он.
   Сара кивнула, закрыв глаза, когда он склонил свою голову, чтобы коснуться ее.
   – Ты готова, дорогая?
   – Да, папа.
   Зазвучала музыка Баха, старинная и красивая. Сара слышала ее много раз и одобрила. Выбор тети Бэсс. Она звучала высокими глухими нотами из старого магнитофона, установленного на алтаре. Свечи мерцали в темноте, их дым смешивался с запахом ладана, и Сара жадно вдохнула. Чудо свершилось, и ей не нужно было идти куда-то дальше.
   Очень медленно, не сводя глаз с Уилла, Сара начала спускаться по проходу между рядами. Ее отец и сын шли рядом, крепко сжимая ее руки, чтобы она не могла упасть. Каждый шаг был благословением.
   Любовь. Сара Талбот чувствовала ее всем своим сердцем. Она родилась на этом прекрасном острове, была воспитана родителями, которые научили ее ценностям любви. Они боготворили ее, их единственного ребенка. Она была готова к рождению сына, потому что ее родители показали ей путь. Со всеми ошибками, которые она допустила как мать, знание того, как любить Майка, никогда не было для нее проблемой.
   – О! – Она споткнулась.
   – Осторожно, – сказал Джордж, – может, присядешь?
   Сара хотела дойти до передней части церкви, это было совсем недалеко, но она боялась, что не сможет сделать и шагу. Тусклый свет проникал сквозь голубое витражное стекло, святые и мученики смотрели на нее. По обе стороны от нее было два сильных мужчины.
   – Помогите мне, – прошептала она.
   – Хорошо, дорогая, – сказал отец голосом, полным спокойной силы.
   Оставалось пройти всего несколько ступеней. Сара продолжала смотреть вперед, на Уилла. Его глаза были темно-синими – острова любви и скорби.
   «Радуйся! – хотела крикнуть она. – Это день нашей свадьбы».
   Слезы струились по ее щекам. Жизнь так коротка, и каждая секунда ее драгоценна! Вообразите, что может вместиться в целую жизнь. Только представьте себе смех, веселье, путешествия, океаны, прогулки, сон, детей, внуков, ужины, праздники, полеты, круизы… Каждая минута жизни была подарком, и Господь дал ей и Уиллу время, достаточное для того, чтобы они нашли свою любовь, поняли, что принадлежат друг другу.
   Подойдя к алтарю, они остановились. Посмотрев на отца, Сара улыбнулась, поцеловала его и услышала, как он прошептал: «Моя замечательная девочка». Поэтому, когда она повернулась к Майку, чтобы получить его поцелуй и даровать свою любовь, она точно знала, что сказать. «Мой замечательный мальчик», – прошептала она.
   Наконец Уилл взял ее за руку, они взглянули друг другу в глаза, и Сара ощутила его любовь до глубины своей души. Ткань платья казалась одновременно прохладной и теплой, и ее тело пронимала дрожь. Обняв ее, Уилл ждал, пока она успокоится.
   – Сара, – начал преподобный Данстон, – Уильям, любите друг друга, но не делайте оков из любви. Пусть лучше она будет волнующимся морем между берегами ваших душ…
   «Время идет так быстро! И сколько любви, тревог и сияющей радости», – подумала Сара, преображенная чистой любовью, которую она испытывала к этому мужчине вне зависимости от краткости жизни или бесконечности смерти.
   Сара оторвала взгляд от Уилла лишь на мгновение и посмотрела на пятно за алтарем, где, как ей показалось, стояла ее мать. И вся ее семья собралась вокруг: Майк, отец, тетя Бэсс.
   Ее тело устало и болело, и она тяжело оперлась на Уилла. В его глазах читалась глубокая печаль.