— Понимаешь, Оке… — попыталась влезть в разговор Ларка.
— А ты вообще молчи!!! — рявкнул я. — Не с тобой разговаривают!!!
— Ладно, успокойся, — проворчала Йорка. Что мне в ней всегда нравилось, так это то, что она очень тонко умеет чувствовать, когда я действительно злюсь. И в такие моменты становится на удивление покладистой.
— Этот Каараар готовил вот эту штуковину, — Йорка указала на стоящий посреди комнаты шар, — чтобы лишить всех магов Межгорья их магической силы. А самому остаться колдуном — единственным и неповторимым!
— И что?
— А то, что мы должны были не убивать Каараара, а заставить его разрушить этот шар! Тогда бы все обошлось благополучно. Дело в том, что шар этот подпитывается силой Каараара… Вернее, подпитывался. Под его строгим контролем. А теперь, когда ты его прикончил, шар начал высасывать энергию из окружающих миров. Совершенно бесконтрольно! Он забирает у всех миров силу, время, пространство… Понимаешь, что теперь будет?
— Ну, давай разломаем его! — предложил я, — Можно это сделать?
— Нет, нельзя, — возразила Йорка. — Заклятие уже начало действовать. Теперь его не остановить. Разве что…
— Что?
— Разве что кому-то из нас придется пожертвовать собой, — заявила Йорка и пристально посмотрела на меня. — Понимаешь? Кто-то из нас троих должен будет умереть.
— Это как жертва какая-то, что ли? — не понял я.
— Нет. Просто кто-то должен будет стать душой этого шара. Навсегда.
— Я сделаю это! — неожиданно подала голос Ларка. — Я знала, что так будет. Мне Гилэйн рассказывал. Он предвидел…
— Молчи уж, — презрительно бросила Йорка. — Соплячка…
— Нет, правда, — настаивала Ларка. — Я готова Я согласна.
— Ой, не могу! — расхохоталась Йорка. — Посмотрите на эту девочку! Она согласна!!! Она готова!!! Да к чему ты готова-то, детка?! Что ты в этом понимаешь?! Кто ты такая вообще?
— Но кто-то же должен это сделать! — воскликнула Ларка.
— Ну конечно! И этот «кто-то» именно ты! Маленькая глупая девчонка из Акары! Не смеши меня! — презрительно закончила Йорка.
— А может быть… — начал было я.
— Нет! — Йорка резко поднялась на ноги. — Это сделаю я.
Я пристально посмотрел на нее.
— Да! — с вызовом произнесла Йорка. — Это сделаю я! Чего ты на меня уставился? А? Чего? Тебе что-то не нравится? Ну, скажи, чем ты недоволен?
— Всем. Решительно всем.
— Ну и катись отсюда! Понял? Убирайся сейчас же!
— Чего ты бесишься? — тихо спросил я ее.
Мой спокойный вопрос подействовал на Йорку, как пощечина. Она вдруг покраснела, отвернулась и опустила глаза.
— Ну, пойми, Оке, — пробормотала она. — Ты этого просто не сможешь сделать! А она… Она же еще совсем девчонка! Она же ничего почти не умеет. Да и жалко ее… Ей еще жить и жить…
— А почему ты решила, что я не смогу этого сделать? — холодно спрашиваю я.
— Нет! — вскидывается Йорка. — Ты не будешь этого делать!
— Почему?
— Потому.. Потому!!! И все!!!
— Это не ответ.
— Пойми, Оке, — Йорка начала заметно волноваться, — Ты… Если тебя не станет… Я… Я не смогу одна… Без тебя…
— А я, значит, смогу? Эгоистка! Всегда думаешь только о себе!
— Но ты же не колдун, Оке, — Йорка подошла ко мне, обняла за шею и принялась шептать на ухо: — Ты же не умеешь этого делать… А я тебе просто не сумею объяснить все тонкости… Так что, сам видишь…
— Нет, не вижу, — вздохнул я, высвобождаясь из ее объятий.
— Я не буду без тебя жить, — вдруг произнесла Йорка. Произнесла твердо и спокойно. И мне сразу стало понятно, что она действительно не станет без меня жить.
— Слушай, милая, — улыбнулся я. — Мы же с то бой всю жизнь ругаемся! Грыземся, как кошка с собакой! А тут у тебя появляется такой шанс избавиться от старого брюзги! Ну, говори, что мне надо делать?
— Нет, — Йорка опустила глаза.
— Я жду.
— Нет!
Я поднимаю руку и сильно бью ее по лицу. Голова Йорки откидывается назад, на щеке тут же проступает красный отпечаток моей ладони. Испуганно вскрикивает Ларка.
— Вторая, — спокойно произносит Йорка.
— Что — вторая? — не понимаю я.
— Ты дал мне уже вторую пощечину, — поясняет Йорка, не глядя на меня. — За все время нашего знакомства…
— За восемьсот лет это не так уж и много. А сколько еще нужно, — интересуюсь я, — чтобы ты объяснила мне, что надо делать?
Йорка молчит.
— Я задал вопрос!
— Мне больно, — тихо говорит Йорка. — Очень.
— Прости, — я обнял ее, притянул к себе и осторожно поцеловал в щеку. Щека горела огнем. Мне стало ее жалко. Сейчас Йорка была похожа на маленькую и растерянную девчонку. Такой я видел ее нечасто, и каждый раз в груди моей что-то переворачивалось от жалости.
— Не делай так больше, хорошо? — попросила Йорка.
— Хорошо, не буду, — прошептал я.
— Ты понимаешь, — сказала Йорка, — дело в том, что заклятие уже нельзя снять. Оно уже действует. А это значит, что во всем Межгорье больше никогда не будет магов. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Все маги лишатся своей силы. Это — последнее заклятие, сотворенное в Межгорье. Самое последнее. Если бы я могла остаться колдуньей, я имела бы возможность возвращаться назад во времени и хотя бы видеть тебя. Хоть иногда. А так у меня не будет даже этой возможности. Я никогда тебя больше не увижу, Оке… А я не хочу этого…
— Ты будешь вспоминать обо мне, — говорю я. — О том, как мы были вместе. Как мы жили вдвоем. А если эту хреновину не остановить, то и вспоминать-то больше будет нечего! И некому…
— Оке, прошу тебя, — жалобно говорит Йорка. — Ну, пожалуйста!…
Я отпускаю ее плечи и подхожу к каменному шару.
— Что надо делать? — деловито спрашиваю я. Мне немного не по себе, и я стараюсь говорить бодро. Но в душе я бодрости совсем не ощущаю. В душе я ощущаю страх. Не за свою жизнь, за Йоркину. Я-то ее хорошо знаю, она обязательно придумает какой-нибудь финт, чтобы сделать все по-своему.
— Нужно заключить его в кольцо своих рук… — упавшим голосом говорит Йорка.
— И?..
— И все.
— Врешь! — настораживаюсь я. — Не может быть, чтобы все было так просто!
Йорка отворачивается и всхлипывает.
— Ну? — требую я.
— Я не вру, — еле слышно шепчет она. — Это действительно очень просто…
— И не нужно никаких этих ваших заклинаний, никакого колдовства?!
— Нет…
— Гм-м-м…
Не могу сказать, что я этому поверил. Я осторожно наклоняюсь над шаром и пытаюсь обхватить его руками. У меня ничего не получается — шар слишком большой.
Я смотрю на Йорку и вижу, как лицо ее светлеет. Глаза ее радостно загораются, на заплаканном лице появляется торжествующая улыбка.
— Круг должен быть замкнутым, Оке! — улыбаясь, говорит она. — ЗАМКНУТЫМ!!! — Глаза Йорки горят от восторга. А я все еще не понимаю, в чем тут подвох?
— Как это, замкнутым? — спрашиваю я.
— А вот так! — она подходит ко мне, берет мои руки и разводит их в стороны.
— Только мы вдвоем, — говорит она. — Только мы вдвоем сможем сделать это!…
Наши руки образуют кольцо вокруг каменного шара. Замкнутое кольцо, как и говорила Йорка. Ну что за ерунда получается! Что, обязательно нам с ней вдвоем пропадать, что ли?!
— Слушай, Йорка, — говорю я. — А нельзя что-то другое придумать?
— Можно, — соглашается Йорка. — Можно всем нам быстренько смотаться отсюда. Переместиться куда-нибудь в другое место. Но — только в Межгорье! В иные миры уже не уйти — заклятие начало действовать. А Межгорья все равно скоро не станет! Да и других миров тоже… Так что…
— Йорка, — подает голос Ларка. — Хочешь, я буду вместо тебя…
— Вон!!! — орет на нее Йорка. — Вон отсюда!!!
Ларка испуганно отскакивает. А Йорка выдергивает из моих ладоней свои руки, вскидывает их над головой и громко, со злорадным смехом, читает заклинание. Ларку тут же окружают сполохи белого света, закручивают ее, и она бесследно исчезает.
— Нет!… — только и успевает крикнуть она, И в следующий миг мы с Йоркой остаемся одни.
— Ну, вот! — удовлетворенно говорит Йорка. — Теперь мы остались в узком семейном кругу, без по— сторонних!
— Куда ты ее подевала? — подозрительно спрашиваю я.
— Не бойся ты! — снисходительно отвечает Йорка. — Жива твоя ненаглядная Ларка! Жива и здорова! Она сейчас уже где-то возле Диирия. Лучше, когда ее здесь нет, правда? Мы теперь все можем спокойно обдумать…
— А чего тут думать-то?! — удивляюсь я.
— Ты правда этого хочешь? — спрашивает Йорка.
— Да.
— Вот уж никогда не подозревала, что ты способен на самопожертвование!
— Никакого самопожертвования тут нет, — возражаю я. — Мы с тобой все равно погибнем! Так какая же разница?! Будем мы спасать Межгорье или нет — для нас с тобой ничего не изменится! Нас все равно уже не будет.
— Но мы можем умереть достойно, — заявляет Йорка. — А можем и иначе — как два дурака, которые могли спасти мир и не сделали этого!
— Какие красивые слова, — усмехаюсь я. — Это ты у себя на болотах их придумала? Высушить, на фиг, такие болота! — решительно заявляю я. — Как источник распространения героической заразы! А насчет достойной смерти… Видел я людей, которые прожили достойную ЖИЗНЬ, но достойная смерть… С этим я как-то не встречался. Все смерти похожи одна на другую. И умирающему, как правило, до фени, какой именно смертью он умрет — достойной или нет. Смерть есть смерть… Да и судьбы мира, насколько я помню, ни тебя, ни меня никогда особенно не волновали…
— Что-то ты расфилософствовался, — замечает Йорка. — Хочешь, я попробую перебросить тебя куда-нибудь в другой мир? Может быть, у меня еще остались силы. На одного тебя, пожалуй, хватит.
— И не думай! — возмущаюсь я. — Попробуй только! Я даю тебе слово, что начну изучать магию, вернусь в прошлое — туда, где ты будешь еще жива — и так тебя отделаю, век будешь помнить!
Йорка хохочет.
— Не будет уже никаких колдунов, Оке! Никогда! Это заклятие — Последнее Заклятие Межгорья! Да и какой из тебя маг?1 Ты же ни одного заклинания никогда не мог запомнить! А может быть, не стоит спасать все эти миры? — вдруг спросила Йорка.
— Почему это?!
— Столько в них гадости! В каждом из них! Я сейчас вспоминаю, что с нами там приключилось… Так хочется, чтобы этого больше никогда не было! Нигде! Может, хрен с ними? Со всеми мирами этими… Через несколько миллиардов лет появятся новые. Может быть, они будут гораздо лучше, гораздо чище, чем эти?
— А может быть, хуже?
— Может быть, и так, — соглашается Йорка.
— Наверняка будет именно так! — убежденно говорю я. — Каждый раз, когда кто-либо пытается изменить мир к лучшему, получается какое-то дерьмо! Еще хуже, чем было!
— Это точно! — хохочет Йорка. — Помнишь, как мы с тобой!…
Внезапно комнату наполняет низкий гул, от которого начинают дрожать стены башни. Йорка замолкает на полуслове. Каменный шар вдруг озаряется изнутри золотистым светом, и от него начинает струиться тепло.
— Что, уже началось? — интересуюсь я.
— Да. Началось, — Йорка стала серьезной. — Началось… Ну, как? Попробовать сплавить тебя отсюда? Я серьезно спрашиваю!
— Как ты мне надоела! — вздыхаю я. — Я же сказал тебе — НЕТ!!! Зачем оттягивать неизбежный конец?! Мы достаточно часто смотрели в лицо смерти, чтобы теперь подставлять ей свою задницу! И по-том… Ну что я буду без тебя делать?!
— А что ты делал, когда я жила на болотах?
— Это не одно и то же! Тогда я знал, что в любой момент могу приехать к тебе! А так, когда тебя не будет… Нет, не хочу! Я слишком привык к тебе, чтобы оставшиеся часы жить одними лишь воспоминаниями…
— Ну, как хочешь, — пожала плечами Йорка. И на глазах ее опять заблестели слезы.
— Расплачься еще здесь! — прикрикнул я на нее.
— Спасибо тебе, Оке, — прошептала она. — Спасибо… Я всегда буду помнить это… Всегда…
— До самой смерти? — пошутил я.
— Не надо так… Не надо… — Йорка подошла ко мне и обняла. Я почувствовал, как стучит ее сердце — громко, торопливо, словно пытаясь успеть куда-то.
Йорка подняла ко мне улыбающееся лицо, и я поцеловал ее в губы.
— И за это спасибо, — прошептала она. — Как жаль, что у нас осталось так мало времени!
Йорка отстраняется от меня и отходит в угол комнаты. Она украдкой вытирает слезы, а я деликатно отворачиваюсь в сторону. Смотрю в окно, но снаружи все та же сиреневая муть и ни фига не разобрать. Тогда я подхожу к сияющему шару и становлюсь рядом с ним. Жара от него чувствуется гораздо меньше, чем должно было бы быть, если судить по его размерам и яркости свечения. Интересно, как это у нас получится — обхватить его руками?! Не обожжемся?
Я развожу в стороны руки и делаю вид, что пытаюсь обхватить шар. Вроде терпимо. Но, естественно, одному мне это проделать не удастся — диаметр шара больше метра, тут нужно вдвоем…
В этот миг низкий гул прорезает несколько резких и бьющих по нервам звуков. Словно кто-то громко щелкает кнутом. Я вздрагиваю и смотрю на Йорку. Она уже успокоилась. Ну и хорошо. Не хочу в наши последние минуты видеть ее слезы.
— Давай быстрее! — сердито кричу я ей. — А то сейчас как рванет!…
— Не спеши, — усмехается Йорка. — Мы с тобой всегда на тот свет успеем!
Она подходит к шару и становится напротив меня. Низкий гудящий звук все нарастает. Йорка смотрит мне в глаза, снова усмехается и протягивает мне руки. Мы крепко беремся за руки, заключая светящийся шар в кольцо. Словно хоровод водить собираемся, думаю я. Йорке приходит на ум то же сравнение. Потому что она вдруг весело произносит;
— В лесу родилась елочка, в лесу она росла!…
— Только Деда Мороза не хватает, — соглашаюсь я. — И Снегурочки тоже.
— Помер наш Дед Мороз, — просто говорит Йорка. — Жалко Гилэйна. А насчет этой твоей Снегурочки… Скажи честно, Оке, ты с ней спал?
— Не успел, — шучу я.
— Но хотел?
Я пожимаю плечами.
— Давно уже предпочитаю не иметь дела со смертными женщинами, Йорка! Привязываешься к ним, а потом… они умирают…
— А не надо привязываться! — весело советует она. — Трахнул пару раз, и — все!!!
— Я так не могу, — признаюсь я. — И потом, твой светлый образ долго бы стоял перед моими глазами немым укором!
— Вот уж никогда бы не подумала, что мой образ может быть немым!
— Это точно! — соглашаюсь я. — Но «болтливый укор» — это звучит не так красиво.
— Вот интересно, если бы ты ее трахнул, тебе бы она понравилась или нет?
— Не знаю. Не люблю обсуждать подобные дела.
— А что ты любишь?
— Не ЧТО, а КОГО! Тебя.
— Так я тебе и поверила! — смеется Йорка.
Она хочет сказать еще что-то, но нарастающий низкий гул наваливается на нас, словно ворох разогретой ваты. Я вижу, как Йорка силится что-то произнести, как шевелятся ее губы, но ничего уже не слышно — все заполнил собой этот низкий гул. Йорка понимает, что говорить бесполезно, сердито дергает плечиком, и я ощущаю пожатие ее руки.
Шар принимается пульсировать. Его поверхность покрывается рябью, словно море во время дождя. Свет, излучаемый им, разгорается, и шар начинает увеличиваться в размерах. Я понимаю, что скоро он перестанет помещаться в пространстве, ограниченном нашими руками. Хочу спросить Йорку, что она думает по этому поводу, но потом решаю этого не делать. К чему?!
Да и вообще — стоит ли нам с ней сейчас разговаривать?! Ну что мы сейчас можем сказать друг другу? Начнем успокаивать и поддерживать словами: она меня, а я ее. Причем оба будем знать, что это все неправда. Глупо.
Золотистый свет становится все ярче. Огненная сфера расширяется, и края ее уже касаются наших с Йоркой рук. Я удивляюсь тому, что совершенно не чувствую обжигающего жара. Наоборот, кожу словно бы обдувает легкий и прохладный ветерок.
Я смотрю на Йорку, и наши глаза встречаются. Она улыбается мне. Я отвечаю ей улыбкой, хочу сказать, что, может быть, все обойдется, но губы не слушаются меня. Мне не удается издать ни звука.
Золотистая сфера продолжает расширяться и уже поглотила нас целиком. Вокруг ничего не видно, кроме переливающегося всеми красками тумана. Но я вижу лицо Йорки. Мы смотрим друг на друга, потому что больше нам смотреть не на что. А еще потому, что мы очень устали и оба понимаем, что друг без друга нам не прожить. Мы не отводим глаз и по-прежнему стоим, крепко взявшись за руки.
Я смотрю Йорке в глаза, словно хочу запомнить ее взгляд навсегда. Она — тоже.
Мы просто стоим и смотрим. Долго-долго. До тех пор, пока вокруг не ста…
ЭПИЛОГ
2001 г.
— А ты вообще молчи!!! — рявкнул я. — Не с тобой разговаривают!!!
— Ладно, успокойся, — проворчала Йорка. Что мне в ней всегда нравилось, так это то, что она очень тонко умеет чувствовать, когда я действительно злюсь. И в такие моменты становится на удивление покладистой.
— Этот Каараар готовил вот эту штуковину, — Йорка указала на стоящий посреди комнаты шар, — чтобы лишить всех магов Межгорья их магической силы. А самому остаться колдуном — единственным и неповторимым!
— И что?
— А то, что мы должны были не убивать Каараара, а заставить его разрушить этот шар! Тогда бы все обошлось благополучно. Дело в том, что шар этот подпитывается силой Каараара… Вернее, подпитывался. Под его строгим контролем. А теперь, когда ты его прикончил, шар начал высасывать энергию из окружающих миров. Совершенно бесконтрольно! Он забирает у всех миров силу, время, пространство… Понимаешь, что теперь будет?
— Ну, давай разломаем его! — предложил я, — Можно это сделать?
— Нет, нельзя, — возразила Йорка. — Заклятие уже начало действовать. Теперь его не остановить. Разве что…
— Что?
— Разве что кому-то из нас придется пожертвовать собой, — заявила Йорка и пристально посмотрела на меня. — Понимаешь? Кто-то из нас троих должен будет умереть.
— Это как жертва какая-то, что ли? — не понял я.
— Нет. Просто кто-то должен будет стать душой этого шара. Навсегда.
— Я сделаю это! — неожиданно подала голос Ларка. — Я знала, что так будет. Мне Гилэйн рассказывал. Он предвидел…
— Молчи уж, — презрительно бросила Йорка. — Соплячка…
— Нет, правда, — настаивала Ларка. — Я готова Я согласна.
— Ой, не могу! — расхохоталась Йорка. — Посмотрите на эту девочку! Она согласна!!! Она готова!!! Да к чему ты готова-то, детка?! Что ты в этом понимаешь?! Кто ты такая вообще?
— Но кто-то же должен это сделать! — воскликнула Ларка.
— Ну конечно! И этот «кто-то» именно ты! Маленькая глупая девчонка из Акары! Не смеши меня! — презрительно закончила Йорка.
— А может быть… — начал было я.
— Нет! — Йорка резко поднялась на ноги. — Это сделаю я.
Я пристально посмотрел на нее.
— Да! — с вызовом произнесла Йорка. — Это сделаю я! Чего ты на меня уставился? А? Чего? Тебе что-то не нравится? Ну, скажи, чем ты недоволен?
— Всем. Решительно всем.
— Ну и катись отсюда! Понял? Убирайся сейчас же!
— Чего ты бесишься? — тихо спросил я ее.
Мой спокойный вопрос подействовал на Йорку, как пощечина. Она вдруг покраснела, отвернулась и опустила глаза.
— Ну, пойми, Оке, — пробормотала она. — Ты этого просто не сможешь сделать! А она… Она же еще совсем девчонка! Она же ничего почти не умеет. Да и жалко ее… Ей еще жить и жить…
— А почему ты решила, что я не смогу этого сделать? — холодно спрашиваю я.
— Нет! — вскидывается Йорка. — Ты не будешь этого делать!
— Почему?
— Потому.. Потому!!! И все!!!
— Это не ответ.
— Пойми, Оке, — Йорка начала заметно волноваться, — Ты… Если тебя не станет… Я… Я не смогу одна… Без тебя…
— А я, значит, смогу? Эгоистка! Всегда думаешь только о себе!
— Но ты же не колдун, Оке, — Йорка подошла ко мне, обняла за шею и принялась шептать на ухо: — Ты же не умеешь этого делать… А я тебе просто не сумею объяснить все тонкости… Так что, сам видишь…
— Нет, не вижу, — вздохнул я, высвобождаясь из ее объятий.
— Я не буду без тебя жить, — вдруг произнесла Йорка. Произнесла твердо и спокойно. И мне сразу стало понятно, что она действительно не станет без меня жить.
— Слушай, милая, — улыбнулся я. — Мы же с то бой всю жизнь ругаемся! Грыземся, как кошка с собакой! А тут у тебя появляется такой шанс избавиться от старого брюзги! Ну, говори, что мне надо делать?
— Нет, — Йорка опустила глаза.
— Я жду.
— Нет!
Я поднимаю руку и сильно бью ее по лицу. Голова Йорки откидывается назад, на щеке тут же проступает красный отпечаток моей ладони. Испуганно вскрикивает Ларка.
— Вторая, — спокойно произносит Йорка.
— Что — вторая? — не понимаю я.
— Ты дал мне уже вторую пощечину, — поясняет Йорка, не глядя на меня. — За все время нашего знакомства…
— За восемьсот лет это не так уж и много. А сколько еще нужно, — интересуюсь я, — чтобы ты объяснила мне, что надо делать?
Йорка молчит.
— Я задал вопрос!
— Мне больно, — тихо говорит Йорка. — Очень.
— Прости, — я обнял ее, притянул к себе и осторожно поцеловал в щеку. Щека горела огнем. Мне стало ее жалко. Сейчас Йорка была похожа на маленькую и растерянную девчонку. Такой я видел ее нечасто, и каждый раз в груди моей что-то переворачивалось от жалости.
— Не делай так больше, хорошо? — попросила Йорка.
— Хорошо, не буду, — прошептал я.
— Ты понимаешь, — сказала Йорка, — дело в том, что заклятие уже нельзя снять. Оно уже действует. А это значит, что во всем Межгорье больше никогда не будет магов. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Все маги лишатся своей силы. Это — последнее заклятие, сотворенное в Межгорье. Самое последнее. Если бы я могла остаться колдуньей, я имела бы возможность возвращаться назад во времени и хотя бы видеть тебя. Хоть иногда. А так у меня не будет даже этой возможности. Я никогда тебя больше не увижу, Оке… А я не хочу этого…
— Ты будешь вспоминать обо мне, — говорю я. — О том, как мы были вместе. Как мы жили вдвоем. А если эту хреновину не остановить, то и вспоминать-то больше будет нечего! И некому…
— Оке, прошу тебя, — жалобно говорит Йорка. — Ну, пожалуйста!…
Я отпускаю ее плечи и подхожу к каменному шару.
— Что надо делать? — деловито спрашиваю я. Мне немного не по себе, и я стараюсь говорить бодро. Но в душе я бодрости совсем не ощущаю. В душе я ощущаю страх. Не за свою жизнь, за Йоркину. Я-то ее хорошо знаю, она обязательно придумает какой-нибудь финт, чтобы сделать все по-своему.
— Нужно заключить его в кольцо своих рук… — упавшим голосом говорит Йорка.
— И?..
— И все.
— Врешь! — настораживаюсь я. — Не может быть, чтобы все было так просто!
Йорка отворачивается и всхлипывает.
— Ну? — требую я.
— Я не вру, — еле слышно шепчет она. — Это действительно очень просто…
— И не нужно никаких этих ваших заклинаний, никакого колдовства?!
— Нет…
— Гм-м-м…
Не могу сказать, что я этому поверил. Я осторожно наклоняюсь над шаром и пытаюсь обхватить его руками. У меня ничего не получается — шар слишком большой.
Я смотрю на Йорку и вижу, как лицо ее светлеет. Глаза ее радостно загораются, на заплаканном лице появляется торжествующая улыбка.
— Круг должен быть замкнутым, Оке! — улыбаясь, говорит она. — ЗАМКНУТЫМ!!! — Глаза Йорки горят от восторга. А я все еще не понимаю, в чем тут подвох?
— Как это, замкнутым? — спрашиваю я.
— А вот так! — она подходит ко мне, берет мои руки и разводит их в стороны.
— Только мы вдвоем, — говорит она. — Только мы вдвоем сможем сделать это!…
Наши руки образуют кольцо вокруг каменного шара. Замкнутое кольцо, как и говорила Йорка. Ну что за ерунда получается! Что, обязательно нам с ней вдвоем пропадать, что ли?!
— Слушай, Йорка, — говорю я. — А нельзя что-то другое придумать?
— Можно, — соглашается Йорка. — Можно всем нам быстренько смотаться отсюда. Переместиться куда-нибудь в другое место. Но — только в Межгорье! В иные миры уже не уйти — заклятие начало действовать. А Межгорья все равно скоро не станет! Да и других миров тоже… Так что…
— Йорка, — подает голос Ларка. — Хочешь, я буду вместо тебя…
— Вон!!! — орет на нее Йорка. — Вон отсюда!!!
Ларка испуганно отскакивает. А Йорка выдергивает из моих ладоней свои руки, вскидывает их над головой и громко, со злорадным смехом, читает заклинание. Ларку тут же окружают сполохи белого света, закручивают ее, и она бесследно исчезает.
— Нет!… — только и успевает крикнуть она, И в следующий миг мы с Йоркой остаемся одни.
— Ну, вот! — удовлетворенно говорит Йорка. — Теперь мы остались в узком семейном кругу, без по— сторонних!
— Куда ты ее подевала? — подозрительно спрашиваю я.
— Не бойся ты! — снисходительно отвечает Йорка. — Жива твоя ненаглядная Ларка! Жива и здорова! Она сейчас уже где-то возле Диирия. Лучше, когда ее здесь нет, правда? Мы теперь все можем спокойно обдумать…
— А чего тут думать-то?! — удивляюсь я.
— Ты правда этого хочешь? — спрашивает Йорка.
— Да.
— Вот уж никогда не подозревала, что ты способен на самопожертвование!
— Никакого самопожертвования тут нет, — возражаю я. — Мы с тобой все равно погибнем! Так какая же разница?! Будем мы спасать Межгорье или нет — для нас с тобой ничего не изменится! Нас все равно уже не будет.
— Но мы можем умереть достойно, — заявляет Йорка. — А можем и иначе — как два дурака, которые могли спасти мир и не сделали этого!
— Какие красивые слова, — усмехаюсь я. — Это ты у себя на болотах их придумала? Высушить, на фиг, такие болота! — решительно заявляю я. — Как источник распространения героической заразы! А насчет достойной смерти… Видел я людей, которые прожили достойную ЖИЗНЬ, но достойная смерть… С этим я как-то не встречался. Все смерти похожи одна на другую. И умирающему, как правило, до фени, какой именно смертью он умрет — достойной или нет. Смерть есть смерть… Да и судьбы мира, насколько я помню, ни тебя, ни меня никогда особенно не волновали…
— Что-то ты расфилософствовался, — замечает Йорка. — Хочешь, я попробую перебросить тебя куда-нибудь в другой мир? Может быть, у меня еще остались силы. На одного тебя, пожалуй, хватит.
— И не думай! — возмущаюсь я. — Попробуй только! Я даю тебе слово, что начну изучать магию, вернусь в прошлое — туда, где ты будешь еще жива — и так тебя отделаю, век будешь помнить!
Йорка хохочет.
— Не будет уже никаких колдунов, Оке! Никогда! Это заклятие — Последнее Заклятие Межгорья! Да и какой из тебя маг?1 Ты же ни одного заклинания никогда не мог запомнить! А может быть, не стоит спасать все эти миры? — вдруг спросила Йорка.
— Почему это?!
— Столько в них гадости! В каждом из них! Я сейчас вспоминаю, что с нами там приключилось… Так хочется, чтобы этого больше никогда не было! Нигде! Может, хрен с ними? Со всеми мирами этими… Через несколько миллиардов лет появятся новые. Может быть, они будут гораздо лучше, гораздо чище, чем эти?
— А может быть, хуже?
— Может быть, и так, — соглашается Йорка.
— Наверняка будет именно так! — убежденно говорю я. — Каждый раз, когда кто-либо пытается изменить мир к лучшему, получается какое-то дерьмо! Еще хуже, чем было!
— Это точно! — хохочет Йорка. — Помнишь, как мы с тобой!…
Внезапно комнату наполняет низкий гул, от которого начинают дрожать стены башни. Йорка замолкает на полуслове. Каменный шар вдруг озаряется изнутри золотистым светом, и от него начинает струиться тепло.
— Что, уже началось? — интересуюсь я.
— Да. Началось, — Йорка стала серьезной. — Началось… Ну, как? Попробовать сплавить тебя отсюда? Я серьезно спрашиваю!
— Как ты мне надоела! — вздыхаю я. — Я же сказал тебе — НЕТ!!! Зачем оттягивать неизбежный конец?! Мы достаточно часто смотрели в лицо смерти, чтобы теперь подставлять ей свою задницу! И по-том… Ну что я буду без тебя делать?!
— А что ты делал, когда я жила на болотах?
— Это не одно и то же! Тогда я знал, что в любой момент могу приехать к тебе! А так, когда тебя не будет… Нет, не хочу! Я слишком привык к тебе, чтобы оставшиеся часы жить одними лишь воспоминаниями…
— Ну, как хочешь, — пожала плечами Йорка. И на глазах ее опять заблестели слезы.
— Расплачься еще здесь! — прикрикнул я на нее.
— Спасибо тебе, Оке, — прошептала она. — Спасибо… Я всегда буду помнить это… Всегда…
— До самой смерти? — пошутил я.
— Не надо так… Не надо… — Йорка подошла ко мне и обняла. Я почувствовал, как стучит ее сердце — громко, торопливо, словно пытаясь успеть куда-то.
Йорка подняла ко мне улыбающееся лицо, и я поцеловал ее в губы.
— И за это спасибо, — прошептала она. — Как жаль, что у нас осталось так мало времени!
Йорка отстраняется от меня и отходит в угол комнаты. Она украдкой вытирает слезы, а я деликатно отворачиваюсь в сторону. Смотрю в окно, но снаружи все та же сиреневая муть и ни фига не разобрать. Тогда я подхожу к сияющему шару и становлюсь рядом с ним. Жара от него чувствуется гораздо меньше, чем должно было бы быть, если судить по его размерам и яркости свечения. Интересно, как это у нас получится — обхватить его руками?! Не обожжемся?
Я развожу в стороны руки и делаю вид, что пытаюсь обхватить шар. Вроде терпимо. Но, естественно, одному мне это проделать не удастся — диаметр шара больше метра, тут нужно вдвоем…
В этот миг низкий гул прорезает несколько резких и бьющих по нервам звуков. Словно кто-то громко щелкает кнутом. Я вздрагиваю и смотрю на Йорку. Она уже успокоилась. Ну и хорошо. Не хочу в наши последние минуты видеть ее слезы.
— Давай быстрее! — сердито кричу я ей. — А то сейчас как рванет!…
— Не спеши, — усмехается Йорка. — Мы с тобой всегда на тот свет успеем!
Она подходит к шару и становится напротив меня. Низкий гудящий звук все нарастает. Йорка смотрит мне в глаза, снова усмехается и протягивает мне руки. Мы крепко беремся за руки, заключая светящийся шар в кольцо. Словно хоровод водить собираемся, думаю я. Йорке приходит на ум то же сравнение. Потому что она вдруг весело произносит;
— В лесу родилась елочка, в лесу она росла!…
— Только Деда Мороза не хватает, — соглашаюсь я. — И Снегурочки тоже.
— Помер наш Дед Мороз, — просто говорит Йорка. — Жалко Гилэйна. А насчет этой твоей Снегурочки… Скажи честно, Оке, ты с ней спал?
— Не успел, — шучу я.
— Но хотел?
Я пожимаю плечами.
— Давно уже предпочитаю не иметь дела со смертными женщинами, Йорка! Привязываешься к ним, а потом… они умирают…
— А не надо привязываться! — весело советует она. — Трахнул пару раз, и — все!!!
— Я так не могу, — признаюсь я. — И потом, твой светлый образ долго бы стоял перед моими глазами немым укором!
— Вот уж никогда бы не подумала, что мой образ может быть немым!
— Это точно! — соглашаюсь я. — Но «болтливый укор» — это звучит не так красиво.
— Вот интересно, если бы ты ее трахнул, тебе бы она понравилась или нет?
— Не знаю. Не люблю обсуждать подобные дела.
— А что ты любишь?
— Не ЧТО, а КОГО! Тебя.
— Так я тебе и поверила! — смеется Йорка.
Она хочет сказать еще что-то, но нарастающий низкий гул наваливается на нас, словно ворох разогретой ваты. Я вижу, как Йорка силится что-то произнести, как шевелятся ее губы, но ничего уже не слышно — все заполнил собой этот низкий гул. Йорка понимает, что говорить бесполезно, сердито дергает плечиком, и я ощущаю пожатие ее руки.
Шар принимается пульсировать. Его поверхность покрывается рябью, словно море во время дождя. Свет, излучаемый им, разгорается, и шар начинает увеличиваться в размерах. Я понимаю, что скоро он перестанет помещаться в пространстве, ограниченном нашими руками. Хочу спросить Йорку, что она думает по этому поводу, но потом решаю этого не делать. К чему?!
Да и вообще — стоит ли нам с ней сейчас разговаривать?! Ну что мы сейчас можем сказать друг другу? Начнем успокаивать и поддерживать словами: она меня, а я ее. Причем оба будем знать, что это все неправда. Глупо.
Золотистый свет становится все ярче. Огненная сфера расширяется, и края ее уже касаются наших с Йоркой рук. Я удивляюсь тому, что совершенно не чувствую обжигающего жара. Наоборот, кожу словно бы обдувает легкий и прохладный ветерок.
Я смотрю на Йорку, и наши глаза встречаются. Она улыбается мне. Я отвечаю ей улыбкой, хочу сказать, что, может быть, все обойдется, но губы не слушаются меня. Мне не удается издать ни звука.
Золотистая сфера продолжает расширяться и уже поглотила нас целиком. Вокруг ничего не видно, кроме переливающегося всеми красками тумана. Но я вижу лицо Йорки. Мы смотрим друг на друга, потому что больше нам смотреть не на что. А еще потому, что мы очень устали и оба понимаем, что друг без друга нам не прожить. Мы не отводим глаз и по-прежнему стоим, крепко взявшись за руки.
Я смотрю Йорке в глаза, словно хочу запомнить ее взгляд навсегда. Она — тоже.
Мы просто стоим и смотрим. Долго-долго. До тех пор, пока вокруг не ста…
ЭПИЛОГ
«…постановить следующее:
1. Совет по работе над параллельными мирами считает, что цивилизация Межгорья достигла необходимого уровня развития для того, чтобы контроль над ней уже не являлся необходимым.
2. Совет по работе над параллельными мирами считает, что хотя методы, использовавшиеся при этом цивилизацией Межгорья (магия, транспортировка разнообразных существ и предметов по различным временным векторам и т.д.), идут вразрез с принятыми Советом решениями, результат следует считать удовлетворительным, поскольку данные методы больше не смогут применяться в Межгорье.
3. Ввиду успешного завершения поставленной перед ним задачи Совет по работе над параллельными мирами прекращает свою работу над цивилизацией Межгорья и принимает решение о самостоятельном дальнейшем развитии данной цивилизации…
(Из протокола постановления Совета по работе над параллельными мирами)
«Константин Владимирович! Обещание-то свое забыл али как? Ежели объявишься да прочтешь это, загляни ко мне в гости, коль время будет. Поболтаем о жизни. А то скучно здесь одному. С уважением
Тимофей Митрофанович»,
(Надпись на скале возле одной из пещер в Сиузских горах)
«… И сказали тогда Бессмертные Боги Оке и Йорка: „Погиб злобный Каараар! И нет его больше в Межгорье! И сделали это Мы, Бессмертные Боги! И люди обретут теперь безопасность. Ибо нет больше Каараара, возжелавшего стать Богом и сравняться с Нами, Бессмертными! Но обретут ли люди покой? И не придет ли новый колдун, который пожелает править ими? Что пользы людям, если живут они, не зная покоя?!“
И сказали Бессмертные Боги Оке и Йорка: «Мы знаем это, и Мы обрели покой, ибо мир этот — Наш мир! И если придет новый колдун, то не станет этого мира! Не должно быть больше магов в Межгорье! Ибо это нехорошо!
И не будет больше в Межгорье магов! И станем Мы карать каждого, кто попытается приоткрыть дверь в неведомое! Ибо вы — люди, и жить должны, как люди!»
И сказали Бессмертные Боги: «Да будет так!!!»
И стало так, как они сказали!
И вспыхнули души Бессмертных Богов Оке и Йорки. И обратились в огненный шар, расположенный на самом верху самой высокой башни на острове Талод. И назвали люди башню эту Неугасимым Маяком, ибо светит он всему миру день и ночь и не погаснет вовеки. И сила от Неугасимого Маяка потекла ко всем людям.
И каждый человек теперь может быть спокоен за то, что не объявится вновь маг, могущий погубить этот мир. А Бессмертный Бог Оке и Бессмертная Богиня Йорка и по сей день следят с вершины Неугасимого Маяка за миром, созданным благодаря их божественной воле. Любуются красотой своего мира и постоянством его. И так будет всегда, до скончания века. Ибо Бессмертные Боги — бессмертны! И знают они, что это хорошо! Но хорошо ли это?..»
(Из сказок Ларки Лариары)
2001 г.