Я же говорила – мы никогда не берем пленных. Поэтому и советницы, и некоторые другие из моего народа были озадачены моими действиями.
А защитником их неожиданно выступил Келей, вернувшийся со «Змеи».
– Эй, женщины! Вы разве до сих пор не заметили, что милосердие Мирины – всегда начало какой-то новой хитрости? – заявил он.
Митилена с неохотой признала его правоту. Остальные промолчали, кроме Мегакло, которая вызывающе спросила, что будем есть мы сами, ежели я намерена кормить всю эту ораву? Возмущалась она, правда, больше для вида, потому что в припасах пока недостатка не замечалось.
Привели атлантского офицера. Помимо советниц, присутствовали Келей, Герион и Менипп. Они были нужны не в качестве переводчиков – офицер, как и Аглибол, понимал по-критски. Просто я решила попробовать новую линию поведения.
Этот человек был явно той же крови, что Аглибол – так же сухощав, светлоглаз, с красноватой кожей, какая бывает от загара у людей изначально беловолосых и светлокожих, с горбатым костистым носом и выцветшими бровями и ресницами. А отличался от Аглибола он, помимо возраста, тем, что был выше, крепче сложен и с лица поприятнее. Звали его, как он сказал, Ихи.
– Это что еще за имя такое? – вопросил Келей, но ответа не получил.
– А я – Мирина, Военный Вождь, – с наибольшим дружелюбием сказала я. – Это мои люди, у меня от них нет секретов. Мы не хотим вас убивать. Было бы разумно, если бы ты рассказал нам о своем народе и своей столице.
Он промолчал.
– Тем более, – продолжала я, – мне и так уж многое известно. Вы – народ Солнца из утонувшей Атлантиды. На побережье у вас есть цепь укреплений, а столица ваша на острове, в двух днях пути морем отсюда…
На сей раз промолчать хватило ума у Келея.
И тогда Ихи заговорил. Он многое рассказал мне и в последующие дни.
Меня поначалу это удивляло и в глубине души несколько коробило. Ведь он не производил впечатления человека, склонного к предательству. Впрочем, можно ли было назвать это предательством? Мне предстояло впоследствии осознать, что у большинства атлантов в крови заложено стремление к порядку. Кто-то решает за тебя, а ты подчиняешься, и все в порядке.
Ихи признал меня своим командиром, а остального не брал в голову. Тем более что причин для кровной вражды у нас не было – никого из его людей не убили и обращались с ними хорошо. А что он попался в ловушку – так надо быть умнее, это он соображал.
В сущности, он и вправду не рассказал мне ничего нового по сравнению с тем, что я уже знала от Аглибола и разведчиков.
Их остров назывался Керне. Он был форпостом первых атлантских колонистов, а теперь оставался их главной твердыней. Когда-то владения Керне простирались далеко вглубь материка вплоть до плодородных земель вокруг озера, которое называлось не то Трития, не то Тритония. Именно к этому времени относились тесные связи Керне с Черной Землей.
Подробностей Ихи не знал, как и всего того, что касалось истории – просто он кое-что смутно слышал.
Но затем местные племена атлантов оттуда вытеснили. Теперь атланты удерживали только узкую полоску земли вдоль побережья, которую на востоке ограничивали от земли Великие Мели. По ее протяженности располагались крепости. Их количество он мне не назвал, а я не стала давить, потому что это могли выяснить и мои разведчики.
Эта крепость называлась Элле. Пространство между ними патрулировалось военными отрядами, что мы и так уже знали. На Керне располагалась столица и окружавшие ее угодья пахотной земли. Правили в Керне цари, что нам тоже уже было известно. Нынешнего царя звали Хепри, Граждане Керне делились на благородных и низко рожденных. Обязанностью благородных становилась военная служба и служение Солнцу в храмах, низко рожденные делали все остальное – занимались ремеслами, земледелием и торговлей. Торговля, говорят, когда-то процветала, но, сколько помнил Ихи, она всегда была в упадке. Флот тоже был в упадке, хотя Ихи этого мне не сказал.
Благородные во флоте не служили. Служили они в гвардии, никогда не покидавшей царский остров, и в армейских гарнизонах на материке. Ихи сразу попал на материк. Моего знакомца Аглибола он тоже знал, похоже, недолюбливал, и слышал – правильно угадал Келей, – что тот попал сюда из царской гвардии за какую-то провинность, видимо, незначительную, поскольку жизни он не лишился.
Разумеется, были на Керне и рабы, но с ними никто не считался, так же, как и с женщинами. Даже с благородными. Даже со жрицами.
Кстати, родная сестра Ихи, от которой он, очевидно, и набрался знаний, тоже была жрицей.
Изначально атланты были народом светлокожим, светлоглазым и светловолосым. Теперь это считалось отличительным признаком благородно рожденных.
Это отчасти объясняло, почему Аглибол относился ко мне так злобно, а Ихи – наоборот. Я казалась им соотечественницей, предавшей свою касту.
Чтобы сохранить чистоту крови, атлантские аристократы не должны были смешиваться ни с простонародьем, ни с иноплеменниками.
В действительности же, как обиняками дал понять Ихи, дела не всегда обстояли именно так, и не все благородные соответствовали предписанному внешнему канону (может, поэтому они и брили головы – чтобы скрыть, что не все они такие уж белокурые).
Как уже говорилось, в давние времена Керне поддерживал тесные отношения с Черной Землей. Потом они прервались – по вине Черной Земли, в один голос утверждали Аглибол и столь отличавшийся от него манерой разговора Ихи.
В Черной Земле, возможно, сказали бы иное.
До недавнего времени у Керне были торговые связи с Критом, тамошние купцы имели в столице свой квартал. Но лет пятнадцать назад Хепри приказал этот квартал разгромить, купцов перебить, а корабли реквизировать. Объяснялось это религиозными причинами – ведь критяне преимущественно чтили Богиню, что казалось мерзостью верующим атлантам. Но, думаю, Хепри на истинную веру было наплевать.
Как сказал Ихи, Хепри почему-то упорно считал критского Идоменея своим личным врагом. К тому же критские купцы были богаты…
Крит уже перестал быть империей, способной послать карательную экспедицию, дабы отомстить за своих подданных. Теперь же Идоменею, увязшему под Троей, было и вовсе не до какого-то островка По соседству с Землей Жары. (Это уже исходя из моих све дений. Ихи слыхом не слыхал о Большой Осаде.)
Так или иначе, ни один корабль из внешних стран уже долгие годы не появлялся у берегов Керне. Пираты, видимо, предпочитали действовать в Архипелаге.
Я попросила Ихи поподробнее рассказать о Хепри.
Он замялся и сказал, что при дворе никогда не служил, царя видел лишь издали на религиозных церемониях и вообще… Но, можно сказать, что правит он круто, многие из его окружения открыли свои сердца Солнцу…
Я спросила, кто будет наследовать Хепри.
– У него нет наследников, – ответил Ихи. – Его сестра не родила ему детей, а близких родственниц у него не осталось.
– При чем тут сестры и родственницы, у вас же наследуют по мужской линии?
– В царском роду, – пояснил он, – принято жениться на родственницах. Лучше всего на сестрах. Чистота крови, понимаешь ли… И в Черной Земле такой обычай.
Об этом я знала. И не только про Черную Землю. Служители Благого Помысла, добирающиеся в наши края через скифов, проповедуют тот же обычай, как самый благочестивый и угодный богам.
– И вообще он не любит женщин, – добавил Ихи, не углубляясь в подробности, хотя гарнизонные сплетни на этот счет, несомненно, были ему известны.
– А если он умрет бездетным?
– Ну… не знаю. С чего бы ему умирать? Он еще не старик.
– А что у вас вообще бывает, если царь умирает бездетным? Кто выбирает ему преемника? Или он сам его назначает?
– Не знаю… – он совсем растерялся. – Да был ли вообще такой случай? Жрецы, наверное, в курсе. Но я не жрец…
Более охотно рассказывал Ихи о Керне.
По его словам, это был большой красивый город. Стены замыкали его в правильный круг. Множество прямых ровных улиц вели к Большой Пирамиде – главному храму, возвышавшемуся над всем городом (это ее Келей издалека принял за гору).
Другим выдающимся строением был Царский Дом. Он только назывался домом, на самом деле это целый квартал, обнесенный высокими стенами и рвом. Внутри ограды, помимо царского дворца, располагались Храм Царского Величия, который не мог посещать никто, кроме членов правящего рода, а также казармы гвардии.
Были в Керне и другие храмы, так или иначе относящиеся к почитанию Солнца, и Дворец Справедливости, почему-то не входящий в дворцовый комплекс.
Словоохотливость Ихи в данном случае объяснялась уверенностью, что, сколько он бы ни рассказал о своем городе, это не может последнему повредить. Керне, по его мнению, нельзя взять штурмом. Просто невозможно.
– Вы, наверное, храбрые воины, – вежливо говорил он, – и хитроумные тоже, но есть вещи, которые вы просто не можете понять. И никто не сможет. Например, «кровь огня»… И другое. На Керне есть такое оружие, перед которым не устоят целые армии. Гораздо больше вашей.
Он меня не запугивал. Он определенно был в этом убежден.
– Из самой старой Атлантиды? – уточнила я.
– Да, оттуда…
Больше я не стала задавать вопросов на этот счет. Никакое могущественное оружие не спасло Атлантиду от ее участи. Пусть себе считают свой город неприступным.
Пока что я, руководствуясь рассказами Ихи, а также покопавшись в папирусах прежнего коменданта – а там оказались не только записи, а схематические рисунки тоже, надо было лишь уметь их распознавать, начала набрасывать план города. Я не знала еще, как именно мне это пригодится, но верила, что пригодится.
Наши с Ихи беседы далеко не всегда проходили наедине. Обычно присутствовали Хтония, Келей и Митилена. Если первые двое слушали крайне внимательно, то у Митилены вид был крайне мрачный и подозрительный. Однако соображения свои она держала при себе. Лишь однажды высказалась, что Ихи, мол, гораздо хуже Аглибола – Аглибол хоть не прикидывался хорошим.
Все это сочеталось с другими заботами. Конечно, я отправила новых разведчиков – вдоль по побережью. Нерет первым из кормчих явился жаловаться на то, что корабли в плохом состоянии. Днища заросли за время перехода, и, пока у нас стоянка, надо чистить. Он был прав.
Самое время дать о себе знать горгонам, но от них ни слуху ни духу. Несколько раз я сама выезжала с разъездами, однако никаких следов горгон не обнаружила. Не знаю, как они умели сражаться, но прятались отлично.
Кроме того, я стала учиться у Ихи разговорному атлантскому, поскольку совершенно очевидно, что при дальнейшем развитии событий одним критским не обойтись.
И снова до ломоты в затылке пыталась разобраться в папирусах коменданта, и снова чертила план города и острова.
Пару раз я даже засыпала, уткнувшись носом в эти папирусы.
Мегакло расталкивала меня то с кружкой пива в руках, то умоляя попробовать какое-то исключительно вкусное блюдо из дичины.
Это действительно было вкусно, и я похвалила ее.
– Да не я готовила, – отмахнулась она. – Это Менот-фригиец.
– Да уж, что мужчины умеют делать, так эго готовить. Нельзя не признать.
– Некоторые мужчины, – уточнила она.
Я не стала вдаваться в рассуждения, какому полу больше присуще обращение с котлами и сковородками, а направилась на плац, где шли обычные утренние занятия.
Миновала лучников, упражнявшихся в стрельбе по мишеням, и присоединилась к фехтовальщикам. И через некоторое время заметила, что за мной наблюдает Келей. Я бросила меч в ножны и подошла к нему.
– У тебя есть ко мне дело?
– Никакого. Я только хотел сказать – зачем ты все время так напрягаешься? Расслабься!
Я не поняла значения последнего слова.
– Что значит «расслабься»?
Он вроде бы несколько озадачился.
– Ну, как тебе объяснить… Чтобы выстрелить из лука, что с тетивой нужно сделать?
– Натянуть, конечно.
– Верно. Но если тетиву натянуть слишком сильно, она ведь лопнет, да? – Очевидно, соседство со стрелками вдохновило его на это сравнение. – Поэтому тетиву надо время от времени ослаблять.
– Нет, Келей. Эта притча не про меня. Тетива не лопнет, скорее, лук переломится пополам, и обломки могут ударить стрелка.
Ему такое толкование не понравилось. Он отошел, бормоча: «Ты об этом с Митиленой толкуй…» и напустился на Архилоха, который мазал по мишени раз за разом.
– Ну, малый! Такому, как ты, остается совершить вещь невиданную – застрелиться из лука. А что? Если натягивать тетиву ногами… Впрочем, все равно промахнешься…
Почему-то я была уверена, что Келей этой своей затеи не оставит. И будет искать поддержки среди моих советниц. Разумеется, не у Митилены. Она хоть и терпит Келея, но ее ненависть к мужчинам вообще, кажется, не уменьшилась. Надо думать, он попробует переговорить с Хтонией, Киреной или Энно. Скорее всего, это будет Кирена, хотя не обязательно.
А как «расслабляются» другие, если применить слово Келея? В Темискире для этого существуют турниры, охота и выслушивание историй от Рассказчицы.
Кстати, я в звании Военного Вождя совершенно забросила свое основное занятие. Вот вернемся в Темискиру – наверстаю.
Что же до остального моего войска, то тут существуют разные средства. В первую очередь, еда. Причем кто-то будет есть, а кто-то, как Менот, готовить. Игры – кости и петейя.
Для некоторых, как я заметила, занятия ремеслами – тоже отдых.
И, наконец, любовь. Может, кто-то поставил бы ее в начале списка, ноя – в конец, хотя не вычеркиваю совсем.
Перебрав мысленно все способы «расслабления», я пришла к выводу, что правильно ответила Келею. Некогда мне расслабляться. Вот вернемся в Темискиру…
Я побывала на берегу, посмотрела, как идут дела на кораблях. Побывала в бараке у пленных. Я замечала, что самофракийцы в последнее время стали относиться к ним с меньшей враждебностью. Кто-то наладился болтать, и даже каким-то образом в кости режутся.
Я велела часовым не вмешиваться, но самим участия не принимать. И подумала, что если так пойдет дальше, можно будет разрешить им передвижение по крепости – Ихи ведь уже разрешено.
На следующее утро я поднялась на стену, туда, где наилучший вид на бухту. Я смотрела на наши корабли.
Люди Нерета постарались за эти дни, корабли можно хоть сейчас на воду…
Я заслышала шаги. Обернулась. И снова перевела взгляд на море. Я рассчитала не совсем верно. Келей вернулся вместе с Хтонией.
– Военный Вождь, – сказала Хтония.
С тех пор, как меня избрали, она редко обращалась ко мне первой. Только в самых крайних случаях. Ну, если и она начнет уговаривать меня «расслабиться», я, ей-Богиня, брошусь головой вниз с этой самой стены.
– Мы оба – я и Келей – смотрим за тобой. И видим одно и то же. Но он хуже тебя знает и неверно понял. Я ему объяснила. Да, так и должно быть.
Но ради одного этого они не стали бы приходить вместе. Что еще?
– Ты все время ждешь нападения атлантского флота и думаешь, как его отразить. Но я бы посоветовала нанести удар первой. Это ты не можешь расслабиться, другие ведь могут. Люди привыкают жить хорошо и безопасно, к твоей заботе, они перестают быть ударной силой…
Это было непохоже на Хтонию – такая длинная речь. Я внимательно слушала.
– И потом… Судя по тому, что мы слышали во время допросов, на Керне правит глупый и жестокий царь с плохой армией и слабым флотом. Все эти разговоры об «огненной крови» и «оружии древних» годятся лишь на то, чтобы отпугивать слабоверных…
– Они прогнили изнутри, – перебил ее Келей, – и готовы пасть к твоим ногам как перезрелый плод, стоит только разок тряхнуть их!
Я смотрела на море. Хтония и Келей встали рядом со мной. Они были как правая и левая рука, и мне не нравилась ни мысль эта, ни сравнение, хотя именно оно пришло мне в голову, когда мы уходили с Самофракии.
– Стащи с трона за бороду этого атлантского царька! – продолжал Келей.
Мне это неприятно кое-что напомнило. Хотя Келей был здесь ни при чем.
– Атланты не носят бород. Ты мог бы это заметить.
– Да, они скользкие парни, – рассмеялся он. – Но, когда нельзя отхватить бороду, можно оттяпать голову!
Я напомнила себе, что, если я не в духе, это не должно сказываться на принимаемых решениях. И все равно…
Я смотрела на корабли, на крепость, на плац, на казармы. Я слишком четко чувствовала, что от меня нужно. Что только от меня и нужно.
Хтония, конечно, знала меня гораздо лучше, чем Келей, но недостаточно.
– Завтра с рассвета – общий Совет, – сказала я и повторила: – Общий.
Так оно и было, однако накануне я успела побеседовать с Неретом и Киреной, чтобы не было излишнего изумления, по крайней мере, с одной стороны.
Назавтра я собрала полностью Боевой Совет, а также всех корабельщиков, Мегакло, Гериона, Митилену и Мениппа. Привели также Ихи. И все воззрились на меня.
– У нас сложилось неестественное положение, – начала я. – Не скажу, что опасное, но глупое. В крепости более двух сотен атлантеких пленников, которые ничего не делают, и с которыми ничего не делаем мы. Есть три возможности: оставить все как есть, перебить пленных или отпустить с миром.
– У тебя ведь уже начала складываться привычка отпускать пленных, так что же ты раздумываешь? – ядовито заметила Митилена.
Мегакло фыркнула:
– Если всех тут кормить, то скоро на даровые харчи вся Жаркая Земля сюда сбежится.
Нерет возразил:
– Так-то оно так, но мне не нравится рубить безоружных. Или не рубить, а скажем, топить…
– Мне тоже, – вставил Менипп. Разговор велся по-ахейски. Ихи понимал с пятого на десятое (у самофракийцев нахватался) и сидел, сжав кулаки. Если бы он только знал!
Диокл пожал плечами.
– Если бы мы могли их кому-нибудь продать… Но до Черной Земли далеко, а тащить на архипелаг – дело не окупится. У нас и так скученность на кораблях.
– Что скажет Боевой Совет? – спросила я.
– Вопрос о пленных Военный Вождь может решать единолично, – высказалась за всех Хтония.
– Так вот что я решила, – медленно начала я. – Помимо перечисленных вариантов есть еще один. Он ближе всего к предложению Диокла. Речь не о том, чтобы продать пленных, а чтобы их вернуть.
– Не понял, – сказал Келей.
– В непосредственной близости находится государство, с которым нам рано или поздно придется столкнуться, – терпеливо разъяснила я, – То есть мы уже с ним столкнулись. Но настоящей войны еще не было. Не лучше ли начать переговоры? Иными словами – мы сажаем пленных на корабль и в качестве жеста доброй воли передаем их этому Хепри. А дальше начинаем выставлять условия.
– Ну, знаешь! – возмутился Келей. – Когда я говорил, что пора начинать действовать, я вовсе не это имел в виду! Мы сразу выкажем этим нашу слабость!
– Или силу, – тихо сказала Энно.
Менипп кивнул.
– Он же сумасшедший головоруб! Ты забыла, что рассказывал Ихи? Тебя сразу прикончат вместо переговоров!
– Я что-то не припомню, чтобы Мирина говорила, будто сама собирается договариваться с Хепри, – усмехнулась Киана.
– А кто? Может, ты?
– Если Военный Вождь прикажет, то и я.
– Нет, – сказала я. – Не ты. Кирена! За ней, если ты помнишь, преимущественные права на эту землю.
– К тому же, – Кирена была не прочь потягаться в остроумии с Кианой, – мое имя звучит почти как название острова. В этом виден перст Богини.
– Условия наши будут такие – права на владение приморской полосой и прибрежную торговлю. Взамен мы беремся защищать их от горгон. – Или…
– Или мы возьмем все сами.
– А как Военный Вождь узнает ответ, если тебя… – Келей провел ребром ладони по шее.
– Она узнает его просто – вернусь я в срок или нет. Расстояние до Керна нам известно.
– Пойдешь на «Крылатой» с Неретом…
– Почему не со мной? – Келей возмутился. – Раз я против этих дурацких переговоров, так вы уж решили, что я струсил?
– Потому что ты мне нужен здесь, и потому что «Змея» – флагманский корабль. Нерет, на сей раз скученности у тебя не будет – вместо лошадей погрузишь пленных. Кирена, тебе, несомненно, понадобится военный эскорт. На твое усмотрение. Ихи, ступай к своим людям и объясни им, что их везут не на бойню и не в рабство, а домой. Потому что, если они не поймут и начнут сопротивляться, это отнимет слишком много времени.
Ихи встал, прижав все еще стиснутые кулаки к груди.
– Я никогда не забуду.
– Знаешь что, парень? – буркнул молчавший все утро Герион. – Тебе, по-моему, лучше остаться здесь.
Когда погрузка шла полным ходом, я послала Геланора за Келеем, который с кем-то бранился в бухте.
Он вернулся злой и еще больше разозлился, увидев вокруг меня весь Боевой Совет, за исключением Кирены.
– Что? Выставила меня дураком, а теперь еще будешь хлестать принародно?
– Келей, – мягко сказала я, – тебе объяснили, почему тебя задержали. Нерету путь покажет Ихи, а ты сам видел Керне. К тому же мы пойдем не прямо. Предполагается, что в ближайшие дни будет сильный туман…
У кормчего отвисла челюсть.
– Это значит…
– Это значит, что лук сломался, – сказала Хтония, – и обломки ударили.
Очевидно, он передал советницам наш прежний разговор.
– Обломки называются «Змея» и «Гриф», – пояснила Аргира.
Я думала, Келей кинется на меня с кулаками.
– Что ж ты меня раньше не предупредила?
– А чтобы ты шумел и орал погромче…;
Он сначала обиделся, но потом ему хватило ума сообразить, что раз он так любит нахваливать мою хитрость, не стоит дуться, когда эта хитрость оборачивается против него самого.
Он расхохотался.
– Каждый раз я напоминаю себе, что нельзя попадаться на приманку твоей пресловутой «доброты», и вот опять поймался на нее! Но, если пораскинуть мозгами – это красивое решение. Избавиться от них, и с выгодой. Может, твоей Митилене было бы и в радость порубить в куски этих бедолаг, но мне чего-то их жалко. И тем не менее – цели своей они послужат. Неплохая приманка! Точнее, предлог, чтобы выманить если не самого царя, то хотя бы его людишек из каменной скорлупы. И возможно, мы подоспеем достаточно быстро, чтобы выручить наших, и Нерету с Киреной не придется губить себя ради твоих придуманных переговоров.
– Ты снова ничего не понял, Келей. Я действительно собираюсь провести переговоры. На тех условиях, что я выставила. Но надо быть готовыми ко всему. И из вышеприведенного рассказа мой план, думается, вам уже ясен, и я не считаю нужным входить в подробности.
Я была уверена, что появление моего корабля у берегов Керне ускорит желание Хеп-ри ударить по нам. Удивительно, что он до сих пор не ударил. А в упадке его флот или не в упадке… Все равно два корабля могут не выстоять против него. Поэтому я решила увести корабли. А вот осаду – тут уж я на свой народ полагалась – крепость выдержит, по крайней мере, пока я не разберусь с делами на Керне. Поэтому мы вновь разделились.
Силы на берегу возглавила Киана, в помощь ей я оставила Никту. Из самофракийцев – Мегакло, Гериона и Менота, ну, и многих других, конечно.
На Керне отправились только отборные силы. Лошадей – как можно меньше. Никаких собак. И – вперед.
Мы отплыли на следующий день за «Крылатой», но дали ей два дня форы. Поэтому Келей повел корабли кружным путем.
В те дни, как и предсказывали корабельщики, держался прочный туман, но и Келей, и Диокл – оба показали свое умение. Хорошо, что за прошедший месяц они успели исследовать прибрежные воды.
Мели здесь были, как уверял Ихи, не только к северу, но и к югу, и как мы узнали впоследствии – весьма коварные. Но это в будущем…
Мы прошли вдоль берега к северу и свернули с противоположной стороны, откуда нас могли ожидать после появления «Крылатой».
На самом деле все получилось еще удачнее, чем я рассчитала. Я же говорила – у меня нет дара предвидения. Я прикинула, что Хепри пошлет свои корабли на нас после появления «Крылатой».
Так вот, он послал их за день до этого. Атлантские корабли тяжелые, и они прошли в тумане, чудом Богини разминувшись с «Крылатой». И уж конечно, не заметили нас, когда мы совершали свой простейший обходной маневр.
Атланты высадились в бухте у крепости и застряли там до той поры, пока я снова не сочту нужным о них упомянуть. Потом все это отнесли на счет моего гениального военного предвидения. На деле – чистое везение. Или, если угодно – еще одно звено в цепи случайностей.
Итак, царской флотилии в гавани не было. Лишь рыболовные лодки и суденышки. «Крылатая» на приколе выделялась среди них, как коршун среди воробьиной стаи.
– Вижу Нерета на корабле! – крикнула Аргира из смотрового гнезда.
Через секунду я его тоже увидела. Он махал нам рукой. Рядом с ним стояла Кирена.
– Они живы и вроде бы свободны, – сообщил Келей.
Я кивнула.
Как все мужчины, Келей обожал указывать на то, что и так очевидно.
– Труби: «Мы идем с миром».
Ихи не очень разбирался в атлантских морских сигналах. Но некоторые из его людей разбирались. А мои люди не зря точили с ними лясы и резались в кости.
– Какой-то странный ветер, – добавил Келей, пока наши гребцы входили в гавань. – Если будет гроза, то хорошо бы драка происходила на суше.
Он почему-то не сомневался, что драка будет.
А вот насчет погоды – это он был прав. Вдруг резко похолодало для этого времени суток. Хотя солнце светило необычайно ярко.
По мере приближения к причалу мы увидели еще кое-что. «Крылатая» была прочно прикована к причалу тяжелой цепью. Кажется, даже не бронзовой, а железной. У Менип-па, вечно жаловавшегося на нехватку металлов для своих поделок, сейчас бы разгорелись на нее глаза.