Страница:
Все произведения литературы иранского средневековья пронизаны религиозной идеологией (так или иначе связанной с зороастризмом). Даже в немногочисленных произведениях светского характера весьма значителен религиозный элемент. Однако по степени выражения в литературных памятниках аристократически-жреческой или народной тенденций можно довольно определенно сгруппировать эти памятники в «две литературы»: «книжно-пехлевийскую», освященную авторитетом официальной, зороастрийской церкви, и «манихейскую» во многом выражавшую, в еретической форме, народные представления и чаяния. До нас дошла лишь часть многочисленных литературных памятников пехлевийской литературы, причем в основном в поздней редакции IX века (когда зороастризм, уступив место победившему исламу, стал религией гонимой), а из манихейской литературы – только фрагменты произведений (частично восстанавливаемых по переводам и изложениям на других, неиранских, языках).
По существу, оба среднеиранских языка – среднеперсидский и парфянский – являются довольно близкими друг другу диалектами: первый – юго-западным (области Фарса), второй – северо-восточным – (области Хорасана). Следует отметить, что некоторые памятники пехлевийской литературы были действительно первоначально составлены на «пехлевийском» (парфянском) языке, но последующими переписчиками «отредактированы» в нормах среднеперсидского языка и в таком именно виде дошли до нас.
Произведения пехлевийской литературы, связанные еще с устной традицией,– жреческой, зороастрийской и народной, фольклорной,– творились авторами, выступавшими анонимно, как передатчики традиций, в период III—VII веков в мощном, относительно централизованном Сасанидском государстве, в двух центрах—Фарсе и Хорасане. После завоевания Ирана и Средней Азии войсками Арабского халифата, в период VIII—IX веков, составлялись компилятивные произведения, вобравшие в себя многие элементы предшествующего творчества и существенно переработанные зороастрийскими (парсийскими) жрецами с апологетическими целями. Некоторые произведения пехлевийской литературы, в частности, такие выдающиеся, как знаменитая обрамленная повесть «Калплак и Димнак» (среднеперсидский переработанный перевод "Панчатактры») и «Хватай-намак» («Книга о царях»), не дошли до нас в подлиннике, а лишь в переводах и изложениях на арабском языке. Первая из этих книг благодаря переводу стала источником мирового письменного басенного творчества (вплоть до басен Лафонтена и Крылова). Вторая книга стала важнейшим источником различных новоперсидских «Шах-наме» («Книга царей»), в том числе и бессмертной эпопеи Фирдоуси.
В эпоху своего создания эта литература понималась в гораздо более расширительном смысле, чем позже, и отнюдь не сводилась к совокупности только литературно-художественных произведений.
Феодальная идеология нашла свое наиболее полное выражение в таких памятниках, как «Денкард», этой энциклопедии позднего, канонизированного при Сасанидах, зороастризма. Резюме этой книги хорошо выражено в двух афоризмах: «Ты должен соблюдать нищенство, которое является лучшим из богатств для великих людей»; «Столбовая дорога – это религиозность, а обителью [будет] – рай». Важнейшим сводом, кроме «Денкарда», является сага «Бундахиши» («Первотворение»), сохранившаяся в двух вариантах: более полном «иранском» («Большой Бундахиши») и кратком «индийском». Это сочинение содержит изложение космогонических мифов и различных преданий и легенд, значительно дополняющих и поясняющих многие имена и обрывки упоминаний, встречающихся в «Авесте». Знакомое уже по гатам учение о жизненных эпохах приняло здесь форму догмата о четырех эрах по три тысячи лет в каждой, в течение которых происходит борьба Ормузда и Ахримана, заканчивающаяся к концу III эры разгромом Ахримана, очищением мира в расплавленном металле от скверны и наступлением IV эры – вечного блаженства для всех истинноверующих (то есть зороастрийцев). Мотивы бренности земного мира и упования на царство небесное пронизывают многочисленные дидактические произведения, например, «Советы Анупширвана»: «О люди, остерегайтесь грешить и будьте усердны в благодеяниях и презирайте мирские блага»; «Будьте приверженцами хорошей веры, за это вы удостоитесь рая».
Художественный характер носят в полной мере произведения: как написанные первоначально на парфянском языке поэмы «Ядгар Зареран» и «Драхт асурик», так и на среднеперсидском – «Карнамаки Артахшери Папакан» («Книга деяний Ардашира, сына Папака») и поэма о шахматах («Шатрапг»).
Первая поэма, «Ядгар Зареран» («Поэма о сыне Зарера»), по своему содержанию посвящеиа борьбе за веру, аа торжество зороастрийской религии. Однако это религиозное содержание передано в формах героического эпоса (в переработанном виде ее сюжет входит в эпопею <<Шах-наме>>).
Поэма «Драхт асурик» («Ассирийское дерево») в большей мере, чем «Ядгар Зареран», сохранила следы фольклорного произведения.
Отражает реальные исторические события «Книга деяний Ардашепра (Артахшера), сына Папака» об основателе Сасанидской империи, заполненная приключениями, авантюрами и тайнами, многим напоминающая, особенно в любовной линии, античный (эллинистический) роман.
Суть проповедуемой Мани универсальной религии, которая должна была, по его замыслу, заменить все остальные, состояла в признании того, что мир – это арена вечной борьбы светлого и темного начал, а назначением человека является помощь светлому началу для окончательного одоления зла. Манихейство вобрало в себя элементы гностицизма зороастризма, христианства и буддизма.
Канон манихейской церкви включает в себя семь произведений, составленных самим Мани на арамейском (сирийском) языке, и тексты традиционной передачи его учения учениками. Из сирийских подлинников семи произведений Мани ничего не сохранилось, а выдержки, приводимые из них мусульманскими и христианскими авторами, обрывочны и кратки.
Первое из этих семи произведений – «Евангелие Мани», состоит из двадцати двух глав, отрывки из которых сохранились на иранских языках (среднеперсидский и согдийский). Вторая книга – в персидской передаче названия известна как «Нийани зиндаган» («Сокровищница жизни»). Третья книга известна по китайскому названию как «Книга тайн», по восточноиранским источникам она также называлась «Разан» («Тайны»). Наконец, «Книга о гигантах» («Каван»). Остальные – это «Эпистолы», «Книга псалмов». Сообщение о семи великих произведениях всегда сопровождается сведениями об их богатом иллюстрировании рисунками (миниатюрами), известными под названием свода «Ардаханг» («Арджанг»). Традиция манихейства изложена в произведении, именуемом «Кефалая», дошедшем на коптском языке и – фрагментарно – на иранских языках. Вне канона известна книга учения, изложенная Мани для Шапура I Сасанида: «Шапухракан».
Произведениям Мани присуща энциклопедическая ученость, и чтение их нуждается в комментариях. Он пытался охватить мифологические и научные, исторические и философские познания своего времени (космогония, география, алхимия, астрология, математика, ботаника, медицина и др.) и в буквальном смысле слова осветить их своей натурфилософией Света и приблизить к жизни человеческих масс своей практической этикой добра и человеколюбия: «Там, где нет любви, все деяния несовершенны»,– гласит дошедший до нас на согдийском языке афоризм пророка.
Проповеди и молитвы Мани судя по дошедшим отрывкам глубоко лиричны, живописны и пересыпаны фольклорной мудростью. Часто поводом для них было какое-либо природное явление: восход солнца, гроза, покрытое облаками небо, набухание почек на деревьях, благодатный дождь. Это придает им привлекательную интимность и, в отличие от его трактатов, делает легко понятными и доходчивыми. Нередко прибегал он к поэтической форме.
Несмотря на жестокие гонения со стороны зороастрийской и христианской церквей, манихейская религия широко распространялась сторонниками Мани, рассеявшимися по восточно-римским владениям, Средней Азии, Китаю, Палестине и др. На западе манихейские идеи оказались настолько живучими, что сохранились в антиклерикальных народных сектах средневековья: павликиане и мондракиты в Армении, богомилы в Болгарии, альбигойцы в Западной Европе. На востоке манихейство особенно распространялось среди согдийцев и в их колониях в Синьцзяне (Китайский Туркестан), а с VIII века стало государственной религией Уйгурской державы. Сочинения, созданные Мани, а также приписываемые ему, переводились на разные языки и сохранились фрагментарно на сирийском и мандейском, среднеперсидском и парфянском, согдийском, коптском, китайском и уйгурском языках.
Свойственное манихейской проповеди не только Мани, но и его апостолов обильное уснащение фольклорными элементами – притчами, афоризмами, новеллами – говорит о том, что это были излюбленные жанры эпохи.
Любил Мани и разные искусства (музыку, каллиграфию, живопись). По преданию, он сам был выдающимся художником и каллиграфом, как называли его, «чинским», то есть «китайским», точнее, «синьцзянским». Действительно, при раскопках в Синьцзяне обнаружена интересная манихейская живопись, стенная и миниатюрная. Название одного из упомянутых выше произведений Мани, «Арджанг», разукрашенного, по преданию, удивительными красочными иллюстрациями, стало в Иране и на всем Ближнем Востоке нарицательным именем для обозначения шедевра живописи.
И. Брагинский
Из «Авесты»
Гаты Заратуштры
«Ясна», 28. Моление о слове
«Ясна», 29. Моление о поддержке скотоводства
Книга «Яшт»
Ты можешь восславить ради меня, о Спитамид
Заратуштра,
Ее, Ардвисуру Анахиту,
Широко разлившуюся, целительную,
Дэвам враждебную, вере Ахуры преданную,
Достойную, чтоб мир телесный почитал ее,
Достойную, чтоб мир телесный восхвалял ее,-
Страсть вызывающую, Артой освященную,
Стад покровительницу, Артой освященную,
Дома и усадьбы покровительницу, Артой освященную,
Имущества покровительницу, Артой освященную,
Страны покровительницу, Артой освященную.
(Строфа 1 со слов: «Ты можешь восславить ради меня...» – до последней строки включительно составляет рефрен, именуемый ниже: «Рефрен 1».)
2 Она творит семя всех мужей,
Уготавливает для родов
Материнское лоно всех жен,
Делает легкими роды всех жен,
Наполняет в урочное время
Молоком материнскую грудь;
3 Бескрайняя, славная именем,
Длиною равная всем водам,
Здесь, по земле, текущим,
Мощная, сходящая с вершины Хукарйя[757] к морю Ворукаша.
4 Все берега Ворукаша[758]
Приходят в волненье,
Вся средина его восстает волнами,
Когда к ним притекает,
Когда к ним устремляется
Ардвисура Анахита,
У которой заливов тысяча,
У которой притоков тысяча,
И вдоль каждого из заливов
И вдоль каждого из притоков
Лишь за четыре десятка дней
Проскачет искусный наездник.
5 И один приток этой воды моей
Простирается на семь кишваров,
И приток этой воды моей
Непрестанно струится зимой и летом.
Она для меня делает благом и воду,
И семя мужей, и утробу жен,
И молоко женской груди,-
6 Это Я, Ахура Мазда, их произвел:
Чтоб дом и селенье,
Округ и страна процветали,
Чтоб защищать и охранять их,
Оборонять и оберегать их.
7 И вот, о Заратуштра, она пришла к нам,
Ардвисура Анахита,
От Мазды, творца своего.
О, воистину хороши ее руки,-
Белые, мощнее бедер коней,
Величьем своим красуется,
Дивная, потоком текущая,
Выше сажени вышиной.
Думой одной занята она:
8 «Кто восславит меня,
Кто почтит молоком, заключающим Хому[759],
Очищенным, процеженным Застрой[760]?
Чье удовольствую я желание?-
Верных мне и послушных мне,
Чтобы дать им веселья и бодрости?»
9 За великолепие, за величие
Внятной молитвой хочу восславить,
Доброй молитвою и Застрой хочу восславить
Ардвисуру Анахиту, Артой освященную.
Да воззовут к тебе все,
Да чтят тебя еще больше,
О Ардвисура Анахита,
Молоком, заключающим Хому,
Очищенным, процеженным Застрой.
Чье удовольствую я желание?-
Верных мне и послушных мне,
Чтобы дать им веселья и бодрости?
(Строфа 9 составляет рефрен, именуемый ниже: «Рефрен 2».)
11 Передний – правит ее колесницей,
Держит поводья у колесницы,
В ней мчится она, Ардвисура,
Тоскуя по богатырю.
Думой одной занята она:
«Кто восславит меня?
(Рефрен 2. За великолепие...)
13 Четыре коня у нее в упряжке,
Все четыре единой белой масти,
Единой породы, высокие,
Оборающие зломышление всех врагов,
И дэвов и людей,
Волшебников и пэри,
Кавийских и карапанских властителей.[761]
(Рефрен 2. За великолепие...)
15 Она, могучая, светлая, высокая, стройная,
Чьи воды несутся, ниспадая и днем и ночью,
Обилием равные всем водам,
Здесь, по земле, текущим,
Она вперед устремляется, полная силы.
(Рефрен 2. За великолепие...)
17 Ей жертву приносил творец, Ахура Мазда,
В Ариане Вэджа[762] у доброй Дайтии[763]
Молоком, заключающим Хому,
Барсманом[764], готовностью помочь языком своим,
И мыслью, и словом, и делом,
Застрой и уместными изречениями.
18 И просил он ее:
«Даруй мне такую удачу,
О добрая, мощная Ардвисура Анахита,
Чтоб сына Пурушаспы я,
Заратуштру, что в Арту верует,
Беспрерывно пестовал, науча
Мыслить согласно вере,
Молвить согласно вере,
Делать согласно вере».
19 И даровала ему эту удачу
Ардвисура Анахита,
Которая всегда дарует удачу просящему,
Застру в дар приносящему,
Благочестиво жертвующему.
(Рефрен 2. За великолепие...)
21 Ей жертву приносил Хошиангха Парадата[765]
На вершине Хара[766] -
Сто коней, тысячу быков и десять тысяч овец.
22 И просил он ее:
«Даруй мне такую удачу,
О добрая, мощная Ардвисура Анахита,
Чтобы стал я наивысшим властителем
Над всеми кишварами[767],
Над дэвами и людьми,
Над волшебниками и пэри,
Над кавийскими и карапанскими властителями,
Чтобы две трети мазанских дэвов[768]
И служителей Друджа в Варне[769] я в прах поверг»,
23 И даровала ему эту удачу
Ардвисура Анахита,
Которая всегда дарует удачу просящему,
Застру в дар приносящему,
Благочестиво жертвующему.
(Рефрен 2. За великолепие...)
25 Ей жертву приносил
Блестящий, богатый стадами Йима[770]
На вершине горы Хукарйя,-
Сто коней, тысячу быков и десять тысяч овец.
26 И просил он ее:
«Даруй мне такую удачу,
О добрая, мощная Ардвисура Анахита,
Чтобы стал я наивысшим властителем
Над всеми кишварами,
Над дэвами и людьми,
Над волшебниками и пэри,
Над кавийскими и карапанскими властителями;
Чтобы от дэвов я спас
И имущество, и припасы,
И урожай, и стада,
И покой, и почет».
27 И даровала ему эту удачу
Ардвисура Анахита,
Которая всегда дарует удачу просящему,
Застру в дар приносящему,
Благочестиво жертвующему.
(Рефрен 2. За великолепие...)
29 Ей жертву приносил трехпастый Ажи Дахака
В стране Баврай[771] –
Сто коней, тысячу быков и десять тысяч овец.
* * *
Пехлевийской («книжно-пехлевийской») литературой называется совокупность произведений письменности на языке, неточно именуемом «пехлевийским»,– ибо на самом деле язык этой литературы не «пехлевийский» (каким можно именовать парфянский), а среднеперсидский.По существу, оба среднеиранских языка – среднеперсидский и парфянский – являются довольно близкими друг другу диалектами: первый – юго-западным (области Фарса), второй – северо-восточным – (области Хорасана). Следует отметить, что некоторые памятники пехлевийской литературы были действительно первоначально составлены на «пехлевийском» (парфянском) языке, но последующими переписчиками «отредактированы» в нормах среднеперсидского языка и в таком именно виде дошли до нас.
Произведения пехлевийской литературы, связанные еще с устной традицией,– жреческой, зороастрийской и народной, фольклорной,– творились авторами, выступавшими анонимно, как передатчики традиций, в период III—VII веков в мощном, относительно централизованном Сасанидском государстве, в двух центрах—Фарсе и Хорасане. После завоевания Ирана и Средней Азии войсками Арабского халифата, в период VIII—IX веков, составлялись компилятивные произведения, вобравшие в себя многие элементы предшествующего творчества и существенно переработанные зороастрийскими (парсийскими) жрецами с апологетическими целями. Некоторые произведения пехлевийской литературы, в частности, такие выдающиеся, как знаменитая обрамленная повесть «Калплак и Димнак» (среднеперсидский переработанный перевод "Панчатактры») и «Хватай-намак» («Книга о царях»), не дошли до нас в подлиннике, а лишь в переводах и изложениях на арабском языке. Первая из этих книг благодаря переводу стала источником мирового письменного басенного творчества (вплоть до басен Лафонтена и Крылова). Вторая книга стала важнейшим источником различных новоперсидских «Шах-наме» («Книга царей»), в том числе и бессмертной эпопеи Фирдоуси.
В эпоху своего создания эта литература понималась в гораздо более расширительном смысле, чем позже, и отнюдь не сводилась к совокупности только литературно-художественных произведений.
Феодальная идеология нашла свое наиболее полное выражение в таких памятниках, как «Денкард», этой энциклопедии позднего, канонизированного при Сасанидах, зороастризма. Резюме этой книги хорошо выражено в двух афоризмах: «Ты должен соблюдать нищенство, которое является лучшим из богатств для великих людей»; «Столбовая дорога – это религиозность, а обителью [будет] – рай». Важнейшим сводом, кроме «Денкарда», является сага «Бундахиши» («Первотворение»), сохранившаяся в двух вариантах: более полном «иранском» («Большой Бундахиши») и кратком «индийском». Это сочинение содержит изложение космогонических мифов и различных преданий и легенд, значительно дополняющих и поясняющих многие имена и обрывки упоминаний, встречающихся в «Авесте». Знакомое уже по гатам учение о жизненных эпохах приняло здесь форму догмата о четырех эрах по три тысячи лет в каждой, в течение которых происходит борьба Ормузда и Ахримана, заканчивающаяся к концу III эры разгромом Ахримана, очищением мира в расплавленном металле от скверны и наступлением IV эры – вечного блаженства для всех истинноверующих (то есть зороастрийцев). Мотивы бренности земного мира и упования на царство небесное пронизывают многочисленные дидактические произведения, например, «Советы Анупширвана»: «О люди, остерегайтесь грешить и будьте усердны в благодеяниях и презирайте мирские блага»; «Будьте приверженцами хорошей веры, за это вы удостоитесь рая».
Художественный характер носят в полной мере произведения: как написанные первоначально на парфянском языке поэмы «Ядгар Зареран» и «Драхт асурик», так и на среднеперсидском – «Карнамаки Артахшери Папакан» («Книга деяний Ардашира, сына Папака») и поэма о шахматах («Шатрапг»).
Первая поэма, «Ядгар Зареран» («Поэма о сыне Зарера»), по своему содержанию посвящеиа борьбе за веру, аа торжество зороастрийской религии. Однако это религиозное содержание передано в формах героического эпоса (в переработанном виде ее сюжет входит в эпопею <<Шах-наме>>).
Поэма «Драхт асурик» («Ассирийское дерево») в большей мере, чем «Ядгар Зареран», сохранила следы фольклорного произведения.
Отражает реальные исторические события «Книга деяний Ардашепра (Артахшера), сына Папака» об основателе Сасанидской империи, заполненная приключениями, авантюрами и тайнами, многим напоминающая, особенно в любовной линии, античный (эллинистический) роман.
* * *
Манихейская литература связана с религией манихейства. Среди религий, в наибольшей мере претендовавших с начала нашей эры на роль мировых, универсальных, занимает свое значительное место наряду с христианством и буддизмом также манихейство. Его основоположником и был Мани (Манихей).Суть проповедуемой Мани универсальной религии, которая должна была, по его замыслу, заменить все остальные, состояла в признании того, что мир – это арена вечной борьбы светлого и темного начал, а назначением человека является помощь светлому началу для окончательного одоления зла. Манихейство вобрало в себя элементы гностицизма зороастризма, христианства и буддизма.
Канон манихейской церкви включает в себя семь произведений, составленных самим Мани на арамейском (сирийском) языке, и тексты традиционной передачи его учения учениками. Из сирийских подлинников семи произведений Мани ничего не сохранилось, а выдержки, приводимые из них мусульманскими и христианскими авторами, обрывочны и кратки.
Первое из этих семи произведений – «Евангелие Мани», состоит из двадцати двух глав, отрывки из которых сохранились на иранских языках (среднеперсидский и согдийский). Вторая книга – в персидской передаче названия известна как «Нийани зиндаган» («Сокровищница жизни»). Третья книга известна по китайскому названию как «Книга тайн», по восточноиранским источникам она также называлась «Разан» («Тайны»). Наконец, «Книга о гигантах» («Каван»). Остальные – это «Эпистолы», «Книга псалмов». Сообщение о семи великих произведениях всегда сопровождается сведениями об их богатом иллюстрировании рисунками (миниатюрами), известными под названием свода «Ардаханг» («Арджанг»). Традиция манихейства изложена в произведении, именуемом «Кефалая», дошедшем на коптском языке и – фрагментарно – на иранских языках. Вне канона известна книга учения, изложенная Мани для Шапура I Сасанида: «Шапухракан».
Произведениям Мани присуща энциклопедическая ученость, и чтение их нуждается в комментариях. Он пытался охватить мифологические и научные, исторические и философские познания своего времени (космогония, география, алхимия, астрология, математика, ботаника, медицина и др.) и в буквальном смысле слова осветить их своей натурфилософией Света и приблизить к жизни человеческих масс своей практической этикой добра и человеколюбия: «Там, где нет любви, все деяния несовершенны»,– гласит дошедший до нас на согдийском языке афоризм пророка.
Проповеди и молитвы Мани судя по дошедшим отрывкам глубоко лиричны, живописны и пересыпаны фольклорной мудростью. Часто поводом для них было какое-либо природное явление: восход солнца, гроза, покрытое облаками небо, набухание почек на деревьях, благодатный дождь. Это придает им привлекательную интимность и, в отличие от его трактатов, делает легко понятными и доходчивыми. Нередко прибегал он к поэтической форме.
Несмотря на жестокие гонения со стороны зороастрийской и христианской церквей, манихейская религия широко распространялась сторонниками Мани, рассеявшимися по восточно-римским владениям, Средней Азии, Китаю, Палестине и др. На западе манихейские идеи оказались настолько живучими, что сохранились в антиклерикальных народных сектах средневековья: павликиане и мондракиты в Армении, богомилы в Болгарии, альбигойцы в Западной Европе. На востоке манихейство особенно распространялось среди согдийцев и в их колониях в Синьцзяне (Китайский Туркестан), а с VIII века стало государственной религией Уйгурской державы. Сочинения, созданные Мани, а также приписываемые ему, переводились на разные языки и сохранились фрагментарно на сирийском и мандейском, среднеперсидском и парфянском, согдийском, коптском, китайском и уйгурском языках.
Свойственное манихейской проповеди не только Мани, но и его апостолов обильное уснащение фольклорными элементами – притчами, афоризмами, новеллами – говорит о том, что это были излюбленные жанры эпохи.
Любил Мани и разные искусства (музыку, каллиграфию, живопись). По преданию, он сам был выдающимся художником и каллиграфом, как называли его, «чинским», то есть «китайским», точнее, «синьцзянским». Действительно, при раскопках в Синьцзяне обнаружена интересная манихейская живопись, стенная и миниатюрная. Название одного из упомянутых выше произведений Мани, «Арджанг», разукрашенного, по преданию, удивительными красочными иллюстрациями, стало в Иране и на всем Ближнем Востоке нарицательным именем для обозначения шедевра живописи.
И. Брагинский
Из «Авесты»
Гаты Заратуштры
«Ясна», 28. Моление о слове
1 С упоением молюсь,
простираю к Мазде руки я,
Чтобы Добрый дух[747] сперва
принял все, что приготовил я.
С Артой радуются пусть
Вохумана и Душа быка[748]!
2 Мазда, Мудрый Властелин,
Вохумане верно я служу,
Дай мне оба мира в дар -
мир вещей и также мир души!
За служенье Арте дай
все, что праведному следует!
3 Вохумана, Дух скота,
славлю рассудительность твою,
Мазду с Артою пою,
мать Арматай пусть придаст вам сил,
Всех молю Вас об одном,
чтоб на зов мой приходили вы!
4 В Доме песнопения[749]
Вохумане жизнь отдать готов,
Пусть за все мои дела
сам Ахура мне воздаст сполна.
А пока я жив, путем
Арты – Правды поведу людей.
5 Арта – Правда, Дух огня,[750]
разве в силах я постичь, понять
Вохуману и тебя,
хоть и ведаю, где к Мазде путь.
Заклинанием твоим,
языком склоним врагов к добру!
6 Вохумана! Вразуми,
пусть прибавит Арта силы мне!
Мазда, Заратуштре дай
Слово чудодейственное то,
Что поможет наконец
одолеть всех злобных недругов!
7 Арта – Правда! За дела
дай мне щедрый, Вохуманы дар!
Мать Арматай, укрепи меня
и вождя Виштаспу[751] утверди!
Мазда, помоги певцу
сделать всех послушными тебе!
8 О, хороший, лучший друг
Арты и порядка доброго,
Мазда, милость окажи
мне и Фрашадтре[752] смелому!
И тем людям, что всегда
мысли Вохуманы берегут.
9 Мы вас не прогневаем,
хоть бы и десятой долею
Той хвалы, что воздадим
Арте с Вохуманою,
Мазда, не наскучим Вам,
О, хранитель царства нашего!
10 А затем, кто заслужил
Арты дар и Вохуманин дар,
Если Мазда их признал,
пожеланья их да сбудутся,
Чтоб постичь успех хвалы,
в стройных песнях, обращенных к вам.
11 В них я сохранил навек
облик Арты с Вохуманою,
Мазда, я воспел тебя,
передай ты мне из уст в уста
Слово мудрое о том,
как впервые появилась жизнь!
простираю к Мазде руки я,
Чтобы Добрый дух[747] сперва
принял все, что приготовил я.
С Артой радуются пусть
Вохумана и Душа быка[748]!
2 Мазда, Мудрый Властелин,
Вохумане верно я служу,
Дай мне оба мира в дар -
мир вещей и также мир души!
За служенье Арте дай
все, что праведному следует!
3 Вохумана, Дух скота,
славлю рассудительность твою,
Мазду с Артою пою,
мать Арматай пусть придаст вам сил,
Всех молю Вас об одном,
чтоб на зов мой приходили вы!
4 В Доме песнопения[749]
Вохумане жизнь отдать готов,
Пусть за все мои дела
сам Ахура мне воздаст сполна.
А пока я жив, путем
Арты – Правды поведу людей.
5 Арта – Правда, Дух огня,[750]
разве в силах я постичь, понять
Вохуману и тебя,
хоть и ведаю, где к Мазде путь.
Заклинанием твоим,
языком склоним врагов к добру!
6 Вохумана! Вразуми,
пусть прибавит Арта силы мне!
Мазда, Заратуштре дай
Слово чудодейственное то,
Что поможет наконец
одолеть всех злобных недругов!
7 Арта – Правда! За дела
дай мне щедрый, Вохуманы дар!
Мать Арматай, укрепи меня
и вождя Виштаспу[751] утверди!
Мазда, помоги певцу
сделать всех послушными тебе!
8 О, хороший, лучший друг
Арты и порядка доброго,
Мазда, милость окажи
мне и Фрашадтре[752] смелому!
И тем людям, что всегда
мысли Вохуманы берегут.
9 Мы вас не прогневаем,
хоть бы и десятой долею
Той хвалы, что воздадим
Арте с Вохуманою,
Мазда, не наскучим Вам,
О, хранитель царства нашего!
10 А затем, кто заслужил
Арты дар и Вохуманин дар,
Если Мазда их признал,
пожеланья их да сбудутся,
Чтоб постичь успех хвалы,
в стройных песнях, обращенных к вам.
11 В них я сохранил навек
облик Арты с Вохуманою,
Мазда, я воспел тебя,
передай ты мне из уст в уста
Слово мудрое о том,
как впервые появилась жизнь!
«Ясна», 29. Моление о поддержке скотоводства
1 Молит вас Душа быка:
«Кто создал меня и для чего?
Эшма[753] злой гнетет меня,
угоняют воры и грабители,
Кроме Вас – защиты нет,
селянин пусть пестует меня!»
2 И спросил Творец быка[754]
Арту: «Кто же защитит быка?
Дай хозяина ему,
скотовода с добрым пастбищем,
Мужем осчастливь таким,
чтоб злодейства Ошмы отвратил!»
3 Отвечала Арта: «Нет
господина, чтоб пасти быка.
Я не знаю никого,
кто б за ним ходил как следует.
Нет достойного нигде,
чтобы люди шли на зов его».
4 Мазда знает обо всем:
о свершившихся намереньях
Равно – дэвов и людей,
о делах, что лишь задуманы,
Проницателен лишь он,-
пусть Ахуры воля сбудется!
5 Простирая руки ввысь,
о Ахура, умоляю я -
И коровы стельной Дух –
Мазду просим о двояком мы:
«Чистый скот чтоб не пошиб,
скотовод – чтоб Друджу не служил»,
6 Мазда так сказал тогда,
он, Ачура, что мудрее всех:
«На земле и в небесах
мужа нет, кто Арте по душе.
Но ведь скот я сотворил
ради человека, пастуха,
7 Я, Ахура, Арты друг,
также Слово – Мантру[755] сотворил,
Чтобы скот тучнел и корм
преумножился. А Мантру ту,
Вохумана, лишь в уста
истинного друга стад вложи!
8 На земле есть лишь один,
кто Мои заветы свято чтит;
Заратуштра,-
верен Мазде, как и Арте, он,
Он всегда прославит нас,
если Словом одарю его»,
9 Вскрикнула Душа быка:
«Разве слабосильный нужен мне
Человек, чье слово – пыль?
Всемогущего желаю я!
Пусть грядет он наконец
и десницей скот оборонит!»
10 О Ахура, дай скоту
силу Арты и величие,
И пусть Вохумана даст
дар покоя и веселия,
Разве я не ведаю,
что лишь Мазда превосходит всех.
11 Если сила Арты мне
передастся Вохуманою,
Если вдохновит меня
Мазда сам реченьем магии,
То, Ахура, снизойдут
к нам щедроты, вас достойные!
При переводе учтены следующие издания: «Die Gatha's des Avesta. Zarathustra's Verspredigten». Ubersakt von Ch. Bartholomae, Strassburg, 1905; J. Duchen-Guillemin, Zoroastre. Etude critique avec une traduction commentee des Gatha, Paris, 1948; B. Anklesaria, The holy Gathas of Zarathushtra, Bombay, 1953. H.W.Humbасh, Die Gathas des Zarathustra, I—II, Heidelberg, 1959.
«Кто создал меня и для чего?
Эшма[753] злой гнетет меня,
угоняют воры и грабители,
Кроме Вас – защиты нет,
селянин пусть пестует меня!»
2 И спросил Творец быка[754]
Арту: «Кто же защитит быка?
Дай хозяина ему,
скотовода с добрым пастбищем,
Мужем осчастливь таким,
чтоб злодейства Ошмы отвратил!»
3 Отвечала Арта: «Нет
господина, чтоб пасти быка.
Я не знаю никого,
кто б за ним ходил как следует.
Нет достойного нигде,
чтобы люди шли на зов его».
4 Мазда знает обо всем:
о свершившихся намереньях
Равно – дэвов и людей,
о делах, что лишь задуманы,
Проницателен лишь он,-
пусть Ахуры воля сбудется!
5 Простирая руки ввысь,
о Ахура, умоляю я -
И коровы стельной Дух –
Мазду просим о двояком мы:
«Чистый скот чтоб не пошиб,
скотовод – чтоб Друджу не служил»,
6 Мазда так сказал тогда,
он, Ачура, что мудрее всех:
«На земле и в небесах
мужа нет, кто Арте по душе.
Но ведь скот я сотворил
ради человека, пастуха,
7 Я, Ахура, Арты друг,
также Слово – Мантру[755] сотворил,
Чтобы скот тучнел и корм
преумножился. А Мантру ту,
Вохумана, лишь в уста
истинного друга стад вложи!
8 На земле есть лишь один,
кто Мои заветы свято чтит;
Заратуштра,-
верен Мазде, как и Арте, он,
Он всегда прославит нас,
если Словом одарю его»,
9 Вскрикнула Душа быка:
«Разве слабосильный нужен мне
Человек, чье слово – пыль?
Всемогущего желаю я!
Пусть грядет он наконец
и десницей скот оборонит!»
10 О Ахура, дай скоту
силу Арты и величие,
И пусть Вохумана даст
дар покоя и веселия,
Разве я не ведаю,
что лишь Мазда превосходит всех.
11 Если сила Арты мне
передастся Вохуманою,
Если вдохновит меня
Мазда сам реченьем магии,
То, Ахура, снизойдут
к нам щедроты, вас достойные!
При переводе учтены следующие издания: «Die Gatha's des Avesta. Zarathustra's Verspredigten». Ubersakt von Ch. Bartholomae, Strassburg, 1905; J. Duchen-Guillemin, Zoroastre. Etude critique avec une traduction commentee des Gatha, Paris, 1948; B. Anklesaria, The holy Gathas of Zarathushtra, Bombay, 1953. H.W.Humbасh, Die Gathas des Zarathustra, I—II, Heidelberg, 1959.
Книга «Яшт»
Гимн Ардвисуре Анахите («Ардвисур-Яшт»)
I
1 И сказал Ахура Мазда – Спитамиду Заратуштре[756]:Ты можешь восславить ради меня, о Спитамид
Заратуштра,
Ее, Ардвисуру Анахиту,
Широко разлившуюся, целительную,
Дэвам враждебную, вере Ахуры преданную,
Достойную, чтоб мир телесный почитал ее,
Достойную, чтоб мир телесный восхвалял ее,-
Страсть вызывающую, Артой освященную,
Стад покровительницу, Артой освященную,
Дома и усадьбы покровительницу, Артой освященную,
Имущества покровительницу, Артой освященную,
Страны покровительницу, Артой освященную.
(Строфа 1 со слов: «Ты можешь восславить ради меня...» – до последней строки включительно составляет рефрен, именуемый ниже: «Рефрен 1».)
2 Она творит семя всех мужей,
Уготавливает для родов
Материнское лоно всех жен,
Делает легкими роды всех жен,
Наполняет в урочное время
Молоком материнскую грудь;
3 Бескрайняя, славная именем,
Длиною равная всем водам,
Здесь, по земле, текущим,
Мощная, сходящая с вершины Хукарйя[757] к морю Ворукаша.
4 Все берега Ворукаша[758]
Приходят в волненье,
Вся средина его восстает волнами,
Когда к ним притекает,
Когда к ним устремляется
Ардвисура Анахита,
У которой заливов тысяча,
У которой притоков тысяча,
И вдоль каждого из заливов
И вдоль каждого из притоков
Лишь за четыре десятка дней
Проскачет искусный наездник.
5 И один приток этой воды моей
Простирается на семь кишваров,
И приток этой воды моей
Непрестанно струится зимой и летом.
Она для меня делает благом и воду,
И семя мужей, и утробу жен,
И молоко женской груди,-
6 Это Я, Ахура Мазда, их произвел:
Чтоб дом и селенье,
Округ и страна процветали,
Чтоб защищать и охранять их,
Оборонять и оберегать их.
7 И вот, о Заратуштра, она пришла к нам,
Ардвисура Анахита,
От Мазды, творца своего.
О, воистину хороши ее руки,-
Белые, мощнее бедер коней,
Величьем своим красуется,
Дивная, потоком текущая,
Выше сажени вышиной.
Думой одной занята она:
8 «Кто восславит меня,
Кто почтит молоком, заключающим Хому[759],
Очищенным, процеженным Застрой[760]?
Чье удовольствую я желание?-
Верных мне и послушных мне,
Чтобы дать им веселья и бодрости?»
9 За великолепие, за величие
Внятной молитвой хочу восславить,
Доброй молитвою и Застрой хочу восславить
Ардвисуру Анахиту, Артой освященную.
Да воззовут к тебе все,
Да чтят тебя еще больше,
О Ардвисура Анахита,
Молоком, заключающим Хому,
Очищенным, процеженным Застрой.
Чье удовольствую я желание?-
Верных мне и послушных мне,
Чтобы дать им веселья и бодрости?
(Строфа 9 составляет рефрен, именуемый ниже: «Рефрен 2».)
II
10 (Рефрен 1. Ты можешь восславить ради меня...)11 Передний – правит ее колесницей,
Держит поводья у колесницы,
В ней мчится она, Ардвисура,
Тоскуя по богатырю.
Думой одной занята она:
«Кто восславит меня?
(Рефрен 2. За великолепие...)
III
12 (Рефрен 1. Ты можешь восславить ради меня.. .)13 Четыре коня у нее в упряжке,
Все четыре единой белой масти,
Единой породы, высокие,
Оборающие зломышление всех врагов,
И дэвов и людей,
Волшебников и пэри,
Кавийских и карапанских властителей.[761]
(Рефрен 2. За великолепие...)
IV
14 (Рефрен 1. Ты можешь восславить ради меня...)15 Она, могучая, светлая, высокая, стройная,
Чьи воды несутся, ниспадая и днем и ночью,
Обилием равные всем водам,
Здесь, по земле, текущим,
Она вперед устремляется, полная силы.
(Рефрен 2. За великолепие...)
V
16 (Рефрен 1. Ты можешь восславить ради меня.. )17 Ей жертву приносил творец, Ахура Мазда,
В Ариане Вэджа[762] у доброй Дайтии[763]
Молоком, заключающим Хому,
Барсманом[764], готовностью помочь языком своим,
И мыслью, и словом, и делом,
Застрой и уместными изречениями.
18 И просил он ее:
«Даруй мне такую удачу,
О добрая, мощная Ардвисура Анахита,
Чтоб сына Пурушаспы я,
Заратуштру, что в Арту верует,
Беспрерывно пестовал, науча
Мыслить согласно вере,
Молвить согласно вере,
Делать согласно вере».
19 И даровала ему эту удачу
Ардвисура Анахита,
Которая всегда дарует удачу просящему,
Застру в дар приносящему,
Благочестиво жертвующему.
(Рефрен 2. За великолепие...)
VI
20 (Рефрен 1. Ты можешь восславить ради меня...)21 Ей жертву приносил Хошиангха Парадата[765]
На вершине Хара[766] -
Сто коней, тысячу быков и десять тысяч овец.
22 И просил он ее:
«Даруй мне такую удачу,
О добрая, мощная Ардвисура Анахита,
Чтобы стал я наивысшим властителем
Над всеми кишварами[767],
Над дэвами и людьми,
Над волшебниками и пэри,
Над кавийскими и карапанскими властителями,
Чтобы две трети мазанских дэвов[768]
И служителей Друджа в Варне[769] я в прах поверг»,
23 И даровала ему эту удачу
Ардвисура Анахита,
Которая всегда дарует удачу просящему,
Застру в дар приносящему,
Благочестиво жертвующему.
(Рефрен 2. За великолепие...)
VII
24 (Рефрен 1. Ты можешь восславить ради меня...)25 Ей жертву приносил
Блестящий, богатый стадами Йима[770]
На вершине горы Хукарйя,-
Сто коней, тысячу быков и десять тысяч овец.
26 И просил он ее:
«Даруй мне такую удачу,
О добрая, мощная Ардвисура Анахита,
Чтобы стал я наивысшим властителем
Над всеми кишварами,
Над дэвами и людьми,
Над волшебниками и пэри,
Над кавийскими и карапанскими властителями;
Чтобы от дэвов я спас
И имущество, и припасы,
И урожай, и стада,
И покой, и почет».
27 И даровала ему эту удачу
Ардвисура Анахита,
Которая всегда дарует удачу просящему,
Застру в дар приносящему,
Благочестиво жертвующему.
(Рефрен 2. За великолепие...)
VIII
28 (Рефрен 1. Ты можешь восславить ради меня...)29 Ей жертву приносил трехпастый Ажи Дахака
В стране Баврай[771] –
Сто коней, тысячу быков и десять тысяч овец.