Страница:
Под нашими взглядами троица сбилась в тесную кучку, бессознательно поеживаясь по мере того, как грозное величие этого места пронимало их все больше и больше. Костард, кроме того, припоминал, наверное, весь ужас того унизительного происшествия, которое положило конец его краткой карьере откачника.
Барнар и я превратились в радушных хозяев. Мы навязали им угощение из вяленого мяса и кислого вина, заботливо усадили их на сдвинутые тюки и ящики, которые предложили им вместо кресел и диванов. Когда все уселись, Барнар, сияя, обратился к ним:
– Вот что мы с Ниффтом решили по поводу нашей маленькой проблемы, господа. Три сотни мер золота, полученные нами от Банта, мы считаем честно заработанными, так как вошли в Королевскую Камеру, где и попытались, прилагая все возможные старания, выполнить возложенную на нас миссию с риском для жизни. Естественно, мы опечалены потерей второго платежа такого же размера, который должен был ознаменовать успешное завершение данного предприятия. И все же в настоящий момент о второй попытке добыть напиток гигантов и речи быть не может. Сейчас наши мысли занимают более близкие цели. Тем не менее мы все-таки можем помочь вам в добыче искомой жидкости. Мы проводим вас в Королевскую Камеру за вознаграждение в сто мер золота, если вы согласитесь пойти все вместе и выдадите нам пятьдесят авансом… что это, вы, кажется, колеблетесь?
– Почтенные воры, – заговорила Ша Урли, – мой брат начал с того, что заплатил вам несоразмерно большую сумму. Погреба Банта – почтенный и процветающий торговый дом. Наш мед изготовляется на как минимум семи медоварнях по всему Ангальхеймскому архипелагу. Но оперировать с такой легкостью, как это делаете вы, сотнями мер золота – значит серьезно переоценивать как объемы нашего состояния, так и предполагаемую ценность напитка. Вам придется основательно снизить ваши притязания.
– Но мы этого не сделаем, – ответил я ей со всем доступным мне дружелюбием. – Скорее уж мы займемся своим собственным делом, если на то пошло, так что, боюсь, цена наша изменению не подлежит и вам остается либо принять ее, либо отказаться. Надеюсь, вы не сочтете меня грубым. Просто так случилось, что в последнее время мною и моим другом овладели собственнические настроения.
Последовала торговля, в ходе которой нам предложили двадцать пять мер аванса, затем потребовали больше времени на подготовку к дороге, и все это на фоне непрекращающихся жалоб на размер запрошенной суммы, настойчивых сомнений по поводу истинной ценности напитка и тому подобного. Они уже знали, что мы не уступим. В глубине души они жаждали только и исключительно отсрочки, чтобы свыкнуться с мыслью о том, куда им предстоит идти. Когда наконец разговор исчерпался, у всех троих был слегка ошарашенный вид: они изо всех сил пытались переварить тот факт, что согласились уплатить огромную сумму денег только за то, чтобы их пешком отвели в полную невообразимых опасностей Королевскую Камеру.
– Ну что же, – заключил я, – значит, решено. Прежде чем мы разойдемся, добавлю, однако, несколько слов об этом самом Снадобье для Полетов. Мы, вырвавшие этого демона из самых челюстей личинки, рассматриваем его как свою исключительную собственность наряду со всей той информацией о местонахождении Снадобья, настоящего или вымышленного, которой он обладает.
– О сияющие! – задудел Острогал. – Подтверждаю, что я – ваш! Лишь вам двоим, о почтенные, открою источник Снадобья!
Без сомнения, демон говорил вполне искренне, вверяя свою судьбу тому из двух возможных эскортов, который отличался наибольшей боеготовностью. С другой стороны, он нисколько не навредил себе, вызвав в наших коллегах сопернический интерес к делу, который наверняка должен был подтолкнуть нас к скорейшему началу экспедиции. Костард пропищал:
– Я уверен, добрый дядюшка Барнар, что этого демона принесли в мою личиночную камеру мои Няньки-Пожиратели, а потому он в такой же степени мой, как и твой! Более того, из этого следует, что случись ему и впрямь привести тебя к Снадобью для Полетов, то и оно тоже в такой же степени мое, как и твое.
– Твои Няньки-Пожиратели, – эхом откликнулся Барнар и тут же заревел: – Что? Может, ты тогда кликнешь одну из них к ноге? Вон ту хотя бы. Это ведь твоя Нянька? Так заставь ее сделать что-нибудь! Вели ей станцевать джигу, что ли, в знак твоей августейшей власти над ней! Что? Не можешь? Племянник, я буду краток. Вы с нами на поиски Снадобья не пойдете. И если мы его найдем, то оно все, до последней крохи, будет принадлежать нам двоим и никому больше. А теперь, если никто из вас не отправится наверх и не принесет наш аванс, у нас лопнет терпение и мы займемся своими делами.
Итак, Костард и Ха Оли загромыхали в ведерной вагонетке наверх, чтобы принести пятьдесят мер золота и предупредить наемниц Ша Урли о том, что мы покидаем камеру. Барнар занялся чисткой и смазыванием оружия. Я же решил, что мой меч еще не потерял остроты с тех пор, как я последний раз готовился к экспедиции. И, хотя мне очень хотелось быть вежливым и гостеприимным с Ша Урли, меня не покидало желание посмотреть на припрятанные в личиночной камере сокровища. Поэтому я попросил извинения и сказал, что хочу прогуляться.
Но не успел я сделать вдоль стены камеры и сотни шагов, как меня окликнула Ша Урли.
– Не покажешь ли мне все это хозяйство, честный вор? Ну же, будь полюбезнее, добрый Кархманит. Переговоры пока окончены.
– Ну что ж, почему бы и нет? Пойдем, я проведу тебя в мир наполненных живицей мехов и их чудесных Нянек.
Так и случилось, что я стал показывать Ша Урли то одно, то другое. В этой части Гнезда все еще не схлынула волна повышенной трудовой активности, позволившая нам совершить недавнюю вылазку. Повсюду вносили новых личинок, спешно вытаскивали куколок, распределяли мясо демонов, и все это в такой суматохе, которая совершенно ошеломила бы нас с Барнаром, случись нам увидеть такое в первый же день.
Ша Урли понравилась мне тем, что не скрывала своего потрясения от увиденного, хотя правила игры требовали, чтобы она продемонстрировала нарочитое пренебрежение к опасностям, с которыми мы здесь столкнулись. В то же время от моего внимания не ускользнуло, что глаза ее, встречаясь с моими, каждый раз затевали какую-то веселую игру.
«Интересно, – спросил я себя, – заметила ли она, что во время переговоров я то и дело позволял своему взгляду задержаться на очаровательных округлостях ее тела?» Она остановилась возле одной личинки и обернулась ко мне. Глаза ее вновь играли с моими.
– А что, трудно, должно быть… залезать на эти раздутые штуковины?
– Некоторые вздрагивают, когда вставляешь в них конец, но в основном все они чувствуют себя под нами вполне комфортно.
– К несчастью для себя, – улыбнулась она. – О, что это за удивительные создания, Ниффт! Для нас, людей, завладеть даже теми крохами, что падают с их гигантского стола, и то уже благословение.
– Настоящее чудо, что мы похищаем так много и все же не причиняем им вреда. Здесь, внизу, всякие разговоры о праве собственности теряют смысл: единственное, о чем здесь можно вести речь, это об успешном воровстве.
– Верно. И поскольку мы говорим начистоту, Ниффт, то не вижу, почему бы мне не сказать, что мужчины твоего типа, худощавые и жилистые, всегда разжигают во мне зверский аппетит к плотским удовольствиям. – И она посмотрела мне прямо в глаза.
– Равно как и я не могу скрыть, – каркнул я, – своей тяги к женщинам столь привлекательного сложения, как ты.
– Да уж, скрыть ты точно не можешь, – широко улыбнулась она, – по крайней мере в этой короткой юбочке. Как думаешь, вполне ли тут безопасно предаваться радостям, хотя бы вот в этом уголке мягкой земли?
– О да! Совершенно безопасно! – отозвался я, ибо к тому времени мы уже снова вернулись на периметр камеры, где и нашли отверстие в стене, гарантировавшее нашу сохранность в ближайшие несколько минут.
Я думаю, что самые большие удовольствия, которые в силах доставить нам жизнь, заключены в таких вот простых, легко дающихся радостях, как та, которую мы вкушали с Ша Урли, пока Няньки скользили мимо нас и громадные белые булки живой плоти вспухали и поднимались в благодатной утробе Гнезда! Вместе пропели мы славословие жизни, и никогда я еще не был так удивлен испытанным наслаждением. Все закончилось счастливой возней и смехом, но наконец мы поднялись на ноги и, удовлетворенно вздыхая, принялись препоясывать чресла. И я совершенно отчетливо помню, что в тот самый момент на меня вдруг снизошел дар ясновидения и я подумал: «Еще долго со мной не произойдет ничего столь же приятного».
Снова мы пошли дальше, изумляясь, как прежде, чудесам Гнезда. Ша Урли дружески ткнула меня кулаком в подреберье.
– Давай договоримся, Ниффт, что отныне мы с тобой не будем чопорными и официальными по отношению друг к другу. Поговорим без обиняков, как и пристало добрым друзьям. Не кажется ли тебе, что плата, которую вы требуете с нас за услуги проводников, немного… как бы это сказать… высоковата?
– Милая моя Ша Урли! Дорога туда не так уж и длинна в пересчете на мили, но зато неизмеримо долга, если учитывать опасности. А когда ты своими глазами увидишь Королевскую Камеру, то сразу поймешь, за что мы требуем такую княжескую плату.
XV
Когда мы шестеро тронулись наконец в путь (считая усеченного, но от этого не ставшего менее общительным Острогала, который, упрятанный для верности в мешок, чтобы поменьше болтал, ехал на моем бедре), туннели и сновавшие по ним туда и сюда титаны произвели на обоих Бантов и Костарда такое впечатление, что они, порядком отстав от нас, еле-еле ползли вперед, прижимаясь к стене. Мы возложили на них обязанность помечать и без того уже размеченный путь штрихами краски, и это задание отвлекло внимание наших спутников. Некоторое время мы собирали рассыпанные накануне камни без всяких помех с их стороны.
Но, пережив первые наплывы Пожирателей, попривыкнув к неизменному ужасу этих встреч и адаптировавшись к прерывистому ритму нашего путешествия, попутчики наши стали соображать, чем мы заняты. Костард, заметив пропущенный нами камешек, кинулся на него, как кошка на мышь. Барнар взревел:
– Руки прочь! Тебе что, не ясно? Эти камни, для сбора которых у нас, как ты видишь, есть все необходимое, были обронены здесь нами же всего несколько часов тому назад!
– Вами, дядюшка?! – завизжал тот в ответ. – С каких это пор всякая мелочь в моей шахте принадлежит вам?
Пришлось нам остановиться в укромном уголке и рассказать навязавшимся на наши головы попутчикам все о своем последнем визите в ад.
– Так, значит, вы его уже видели, – задумчиво произнесла Ша Урли. – Подземный мир. И как там, много обитателей?
– Мы побывали там не однажды, – ответил я холодно. – И в этой его части, по крайней мере, огромные пространства превращены в пустыню, где не встретишь никого, кроме спешащих к Гнезду и из Гнезда Фуражиров. – Неувядающий интерес решительной дамы к рывку за Снадобьем для Полетов не давал мне покоя.
– Надеюсь, наша главная мысль ясна, или нет? – обратился к троице Барнар. – Если хотите заполучить немного демонических камешков наподобие этих, ступайте в ад и раздобудьте их сами, как сделали мы.
После этого наше право владеть камнями более не обсуждалось, хотя все время, пока мы собирали их с пола, наши спутники самым бестактным образом не спускали с нас полных мрачного упрека глаз. В какой-то момент под их взглядами я испытал страннейшее ощущение: мне показалось, будто я, энергично собирая принадлежащие мне камни, превратился в смехотворную фигуру, а в моем усердии мне самому почудилось что-то… животное, даже скотское! Но этот причудливый обман чувств вскоре миновал.
Движение становилось все напряженнее, галереи просторнее, и вскоре содрогание почвы от тысяч и тысяч гигантских ног сделалось беспрерывным. Задолго до того, как мы должны были, по нашим расчетам, достичь заветной Камеры, вибрация резко усилилась и нам в лицо ударил запах беспримесного плодородия. Вместе с ним навстречу неслись многократно усиленные эхом звуки, вырывавшиеся из сводчатой громады переполненного подземным населением зала. Забившись в небольшую щель в стене туннеля, где для всех нас едва-едва хватало места, чтобы стоять лицом друг к другу, мы провели последний инструктаж.
– Сейчас вы поймете, сколь многим мы рискнули, просто приведя вас сюда. Вы все увидите собственными глазами и после этого, надеюсь, перестанете упрекать нас в том, что мы чрезмерно завышаем цену, – сообщил нашим спутникам Барнар. – Как только войдем в зал, сразу же поворачивайте влево и все время придерживайтесь левой стены. Когда будем пересекать открытое пространство, дуйте во всю мочь. И не думайте о том, где находитесь, иначе от страха ноги прирастут к месту, и тогда вас наверняка затопчут.
В следующее мгновение мы уже покинули наше укрытие и, мгновенно заразившись лихорадочным движением, кипевшим вокруг, кинулись вперед. Через несколько ударов сердца громадная комната, служившая чем-то вроде прихожей Королевскому Залу, приняла нас в себя, погрузив в водоворот ног, которые взбивали подземную мглу, точно ряды весел вдоль бортов военных галер. Высоко над нашими головами отраженный свет голубыми молниями вспыхивал в многогранных глазах Пожирателей, чья зрительная сеть была слишком крупна, чтобы уловить наши крошечные образы.
И вот Королевская Родильная Камера перед нами. Внутри, среди настоящего моря обожающего потомства, казавшегося непропорционально мелким по сравнению с нею самой, колыхалась Королева-Мать. Мы пересекли порог и помчались вдоль стены. Сумасшедшие нырки, отчаянные прыжки, позволяющие в самый последний момент избежать столкновения с набегающими толпами, ноги бегут, бегут, бегут вперед, легкие и сердца готовы разорваться, – на какое-то время мы и думать забыли о том, чтобы смотреть и слушать, что происходит вокруг.
Вдруг ребристый хрящ более твердой породы встал у нас на пути.
– Наверх! – воскликнул я, и мы полезли наверх.
Шершавая вершина, выдававшаяся над уровнем пола, предоставила нам надежное и даже довольно уютное убежище, откуда мы без помех могли наслаждаться головокружительным видом Королевы в окружении бесчисленных поколений потомков. Дольше долгого слова казались святотатством. Безмолвно я указал пальцем туда, где работники Гнезда, разделившись на касты, упирались носами в материнский бок и впитывали каждый свою пищу. Мы продолжали взирать, упиваясь нектаром чистейшего благоговения. Лишь однажды, наблюдая, как из тьмы, окружающей хвостовую часть тела Королевы, течет неиссякаемый поток работников, которые, высоко подняв головы, несут в челюстях снесенные великой Матерью яйца, подала голос Ша Урли. Яйца, точно огромные жемчужины, чьи очертания колеблются, размытые неверным подводным светом, стремились к Инкубатору, чтобы занять место личинок, которые Няньки перенесут в камеры для дозревания. Я удивился, услышав, как Ша Урли цитирует:
Мы разом повернулись в направлении его вытянутой руки, и челюсти у нас буквально отвисли. Целая река рабочих втекла в зал, неся создание, по крайней мере раз в десять превосходившее размерами самого крупного Фуражира. Лежа на спине, безвольными зигзагами, точно парусник без руля и без ветрил, приближалось оно к августейшей Матери. Вне всякого сомнения, то был Пожиратель, но такой породы, которую нам еще не приходилось видеть, и дело тут было не в одном только размере. Его брюхо сужалось в хвостовой части, постепенно сходя на нет; сложенные ноги отличались непропорциональной длиной и массивностью. Кроме того, из задней части грудного сегмента существа выступала пара удлиненных, похожих на два клинка, крыльев; за них-то и несли его работники.
Носильщики едва не падали под своим тяжким бременем. Толпа расступалась перед ними только затем, чтобы еще плотнее сомкнуться у них за спиной, точно проталкивая процессию как можно ближе к Королеве. У той, в свою очередь, челюсти задрожали, а голова, точно от любопытства, повернулась навстречу приближающимся Носильщикам и их подношению.
Я вытащил Острогала из мешка и прервал его неумеренные изъявления благодарности.
– Скажи нам, демон, – спросил я, – известно ли тебе, что это приближается сейчас к Королеве?
– Клянусь всеми силами! – продудел елейный фрагмент. – Да ведь это же церемония представления Потомка! Неужели вы и впрямь не понимаете, что происходит сейчас на ваших глазах? В корпусе мифов, отражающих существование наших злейших врагов, именно эта сцена, нарисованная в самых мрачных тонах, описана как наиболее ужасная. И вот теперь я выясняю, что все это истинная правда! О, горе моей истерзанной отчизне! Горе всем моим страждущим, безвинно убиенным сородичам! Горе и злосчастье!
– Церемония представления Потомка… – пробормотал Костард. – Ты хочешь сказать, что это… это принцессу несут к Королеве?
– Это будущая Королева, – отвечал демон. – Одобрит ли Королева ее формальное введение в должность или нет, никто не знает, так как исход церемонии определяется закономерностью, раскрыть которую не дано никому. Но, как бы то ни было, именно во время таких встреч она определяет, кто из ее царственных Отпрысков возглавит армию завоевателей, которая раздвинет границы владений ее рода на моей беспомощной земле, создав еще одно Гнездо! Так вот чем объясняется неумеренная активность Гнезда последних дней! Армия Новой Королевы готовится к полету!
Тем временем Королевское Дитя оказалось в единственном месте Камеры, где оно могло показаться маленьким, а именно прямо под челюстями Матери. Была ли на самом деле та рябь напряжения, которая, как мне показалась, пробежала по коллективному телу толпы, запрудившей зал? На самом ли деле море гигантов, состоявшее из сотен тысяч особей, занятых своими делами и целями, вздрогнуло, как одно тело, – или мне лишь почудилось? – головы беспокойно вскинулись, прядающие ноги на мгновение пульсирующим трепетом наполнили воздух, точно мурашки пробежали по одной громадной спине? Затаив дыхание следили мы за хтонической мистерией, разворачивающейся прямо у нас на глазах.
Сфера Королевской головы качнулась сначала вправо, затем влево, голубой огонь сверкнул в гранях выпуклых глаз. Казалось, взгляд ее сферических глаз способен пронзать пространство и время. Челюсти ее зашевелились, точно пробуя воздух вокруг лежащей навзничь дочери на вкус, пока та с бессознательной младенческой настойчивостью пыталась освободиться от хватки своих Носильщиков. Ужасающая красота ее тонких, похожих на клинки крыльев надрывала мне сердце – каждая жилка в них пульсировала мятежным напором зарождающейся силы. Ее громадные ноги грациозно вздрагивали, точно перебирая невидимые воздушные струны. Королева склонила голову.
Она склонила голову и объявила свою Королевскую волю, оторвав и с громким влажным хрустом пожрав голову своей дочери. В три приема поглотила она ее грудь вместе с ногами, которые, будучи лишенными привычной опоры, еще некоторое время подергивались меж материнских челюстей, прежде чем многообъемные челюсти перемололи их.
– Итак, Молодой Королеве быть не суждено, – торжественно изрек Острогал. Я был настолько захвачен зрелищем, что даже не обратил внимания на непрошеную риторику демона, разглагольствовавшего у меня на бедре. – Дочь должна снова стать частью вечно растущего тела Гнезда. Она превратится в челюсть и ногу, Фуражира, Няньку и прожорливую личинку, ее плоть станет их плотью! Королева тысячами извергает их из своего чрева и тысячами пожирает.
Барнар с усилием вырвался из охватившего нас транса.
– Предлагаю все-таки заняться делом. Обратите внимание, что поры на боках Королевы расположены в определенном порядке. Вы, разумеется, уже постигли, что представители разных каст питаются на уровнях разной высоты?
– Это внушает большие надежды! – отозвался Бант. – Совершенно очевидно, что эмульсия, предназначенная именно для касты Фуражиров, существует!
– Еще неизвестно, – строго заметил я ему, – является ли впитываемая ими эмульсия настолько же специфичной, насколько поры, из которых она выделяется. И даже если так, можем ли мы быть уверены, что размер – это именно та характеристика, которая определяет состав? Не только в отношении Фуражиров, но и в отношении… других живых существ тоже?
Я говорил со всей доступной мне на тот момент прямотой и честностью, ибо выгода моя, в конце концов, заключалась не в том, чтобы отбить у наших компаньонов жажду заполучить заветный напиток. Но она, по всей видимости, нисколько не утихла, несмотря на все наши напоминания и увещевания.
– Все, что касается свойств данной эмульсии, – продолжал я, – вызывает сомнения, тогда как опасность, которой подвергает себя всякий, кто рискнет сделать попытку ее достать, несомненна. Прежде всего, как взобраться на Королеву? И даже если это можно сделать, то как потом уцелеть? Ибо я замечаю, что вы столь же слепы в отношении самой большой опасности, как и мы с Барнаром в свое время. Вглядитесь внимательнее в королевские бока. Ищите движение, особенно в темных частях.
И тут стайка низко летящих созданий описала над Королевой случайную петлю, а в следующее мгновение лохматый кусок тьмы взметнулся за ними следом и утащил одну пронзительно вопящую тварь вниз. Наши спутники точно проснулись.
– Клянусь Трещиной, – ошеломленно прошептала Ша Урли. – Да она просто кишит… паразитами! Смотрите, вон там! И там, в гуще пятен!
Вскоре наши спутники уяснили суть проблемы: выделяющие питательное пюре поры на Королевских боках, может, и были источниками чистого богатства, – а может, и нет, – но вокруг них совершенно точно обитали армии чудовищ.
– Что ж, наши дальнейшие действия вполне ясны, – решительно, хотя и не без дрожи в голосе объявил Ха Оли Бант. – Снадобье для Полетов – вот единственное средство, способное помочь нам собрать напиток великанов.
– Почему вы упорно отказываетесь нас понимать? – рявкнул, не выдержав, Барнар. – Никто не приглашает вас на поиски упомянутого Снадобья. Этот демон – наш, и он сам готов это подтвердить!
– А что ты сделаешь, добрый Чилит? – сухо осведомилась Ша Урли. – Если мы пойдем за вами, вы что, погоните нас назад, обнажив клинки? Убьете нас, если мы к вам присоединимся?
А что, в конце концов, могли мы поделать?
– Мы достигли момента, – объявил я после некоторого раздумья, – когда настала пора провести четкие границы. Разумеется, мы не можем запретить вам отправиться вместе с нами в подземную экспедицию, цель которой представляется нам самим весьма сомнительной. Помолчи! – (Последнее относилось к попыткам Острогала протестовать.) – Но, навязав нам свое присутствие, не рассчитывайте на нашу поддержку на протяжении пути и потому в случае непредвиденных ситуаций готовьтесь защищать себя сами. Кроме того, вы должны понять, что Снадобье для Полетов принадлежит нам и только нам – мне и Барнару. Конечно, если его там будет в изобилии, никто не запретит вам набрать и для себя немного. Но на случай, если доступ ограничен, мы заранее объявляем себя единственными полноправными владельцами.
– Ты знаешь, Ниффт, – отозвалась Ша Урли, – даже оставляя в стороне вопрос о правах и притязаниях, не кажется ли тебе, что это несколько неблагодарно, несколько бесчестно, даже, я бы сказала, подло с твоей стороны отказать мне в крупице Средства, хотя бы в знак признательности за те ласки, которыми мы с тобой обменивались?
– Да будет небо свидетелем того, что я лелею эти воспоминания с нежностью не меньшей, чем ты! – запротестовал я. – Но ты преувеличиваешь. Прежде всего, какими гарантиями существования этого Снадобья мы располагаем? Ну и потом, даже если предположить, что оно вполне реально, то надобно вам знать, что есть такая особая лихорадка, которой очень подвержены все воры, – может быть, деловые люди наподобие вас ею никогда не болеют, – и лихорадка эта носит название неудержимой алчности. Барнар и я, дорогая моя Ша Урли, сейчас как раз бьемся в одном из характерных для нее приступов. Приращение уже достигнутой нами личной выгоды – вот та всепоглощающая цель, которой мы одержимы в данный момент.
– Твоя очаровательная искренность просто обезоруживает, – ответила она с легким поклоном и ледяной улыбкой. – Принимаю ваши условия, ибо выбора у меня нет. Что до отсутствия защиты и поддержки с вашей стороны, то для меня это небольшая потеря. Меч я ношу не для красоты. Брат? Партнер Костард? Едины ли мы во мнении по данному поводу?
Они были едины, хотя нельзя сказать, чтобы вид у них был очень счастливый или жизнерадостный. Да и что в этом удивительного или постыдного? Кто же с легким сердцем соглашается на путешествие в ад?
– Смотрите, – пропищал вдруг Острогал, – они несут Королеве другого Отпрыска!
Когтистые лапы новой принцессы так же царапали воздух, как незадолго до этого лапы ее сестры. Крылья подергивались в могучей хватке Носильщиков, – может, ей снилось, что она летит? Или ведет легионы своих подданных на охоту, грозящую войной и разграблением царству демонов, чтобы потом, набравшись сил, вырыть новое Гнездо в глубине ада? Но еще больше, чем размеры принцессы, – а она могла бы поднять на своих крыльях целый город и перенести его на другое место, – потрясала та не знающая пределов плодовитость, способная создать такое чудо, а потом, повинуясь лишь своему королевскому капризу, поглотить его без остатка. Так она и плыла, не прекращая вяло сопротивляться, пока не оказалась прямо перед могучими челюстями Матери.
Барнар и я превратились в радушных хозяев. Мы навязали им угощение из вяленого мяса и кислого вина, заботливо усадили их на сдвинутые тюки и ящики, которые предложили им вместо кресел и диванов. Когда все уселись, Барнар, сияя, обратился к ним:
– Вот что мы с Ниффтом решили по поводу нашей маленькой проблемы, господа. Три сотни мер золота, полученные нами от Банта, мы считаем честно заработанными, так как вошли в Королевскую Камеру, где и попытались, прилагая все возможные старания, выполнить возложенную на нас миссию с риском для жизни. Естественно, мы опечалены потерей второго платежа такого же размера, который должен был ознаменовать успешное завершение данного предприятия. И все же в настоящий момент о второй попытке добыть напиток гигантов и речи быть не может. Сейчас наши мысли занимают более близкие цели. Тем не менее мы все-таки можем помочь вам в добыче искомой жидкости. Мы проводим вас в Королевскую Камеру за вознаграждение в сто мер золота, если вы согласитесь пойти все вместе и выдадите нам пятьдесят авансом… что это, вы, кажется, колеблетесь?
– Почтенные воры, – заговорила Ша Урли, – мой брат начал с того, что заплатил вам несоразмерно большую сумму. Погреба Банта – почтенный и процветающий торговый дом. Наш мед изготовляется на как минимум семи медоварнях по всему Ангальхеймскому архипелагу. Но оперировать с такой легкостью, как это делаете вы, сотнями мер золота – значит серьезно переоценивать как объемы нашего состояния, так и предполагаемую ценность напитка. Вам придется основательно снизить ваши притязания.
– Но мы этого не сделаем, – ответил я ей со всем доступным мне дружелюбием. – Скорее уж мы займемся своим собственным делом, если на то пошло, так что, боюсь, цена наша изменению не подлежит и вам остается либо принять ее, либо отказаться. Надеюсь, вы не сочтете меня грубым. Просто так случилось, что в последнее время мною и моим другом овладели собственнические настроения.
Последовала торговля, в ходе которой нам предложили двадцать пять мер аванса, затем потребовали больше времени на подготовку к дороге, и все это на фоне непрекращающихся жалоб на размер запрошенной суммы, настойчивых сомнений по поводу истинной ценности напитка и тому подобного. Они уже знали, что мы не уступим. В глубине души они жаждали только и исключительно отсрочки, чтобы свыкнуться с мыслью о том, куда им предстоит идти. Когда наконец разговор исчерпался, у всех троих был слегка ошарашенный вид: они изо всех сил пытались переварить тот факт, что согласились уплатить огромную сумму денег только за то, чтобы их пешком отвели в полную невообразимых опасностей Королевскую Камеру.
– Ну что же, – заключил я, – значит, решено. Прежде чем мы разойдемся, добавлю, однако, несколько слов об этом самом Снадобье для Полетов. Мы, вырвавшие этого демона из самых челюстей личинки, рассматриваем его как свою исключительную собственность наряду со всей той информацией о местонахождении Снадобья, настоящего или вымышленного, которой он обладает.
– О сияющие! – задудел Острогал. – Подтверждаю, что я – ваш! Лишь вам двоим, о почтенные, открою источник Снадобья!
Без сомнения, демон говорил вполне искренне, вверяя свою судьбу тому из двух возможных эскортов, который отличался наибольшей боеготовностью. С другой стороны, он нисколько не навредил себе, вызвав в наших коллегах сопернический интерес к делу, который наверняка должен был подтолкнуть нас к скорейшему началу экспедиции. Костард пропищал:
– Я уверен, добрый дядюшка Барнар, что этого демона принесли в мою личиночную камеру мои Няньки-Пожиратели, а потому он в такой же степени мой, как и твой! Более того, из этого следует, что случись ему и впрямь привести тебя к Снадобью для Полетов, то и оно тоже в такой же степени мое, как и твое.
– Твои Няньки-Пожиратели, – эхом откликнулся Барнар и тут же заревел: – Что? Может, ты тогда кликнешь одну из них к ноге? Вон ту хотя бы. Это ведь твоя Нянька? Так заставь ее сделать что-нибудь! Вели ей станцевать джигу, что ли, в знак твоей августейшей власти над ней! Что? Не можешь? Племянник, я буду краток. Вы с нами на поиски Снадобья не пойдете. И если мы его найдем, то оно все, до последней крохи, будет принадлежать нам двоим и никому больше. А теперь, если никто из вас не отправится наверх и не принесет наш аванс, у нас лопнет терпение и мы займемся своими делами.
Итак, Костард и Ха Оли загромыхали в ведерной вагонетке наверх, чтобы принести пятьдесят мер золота и предупредить наемниц Ша Урли о том, что мы покидаем камеру. Барнар занялся чисткой и смазыванием оружия. Я же решил, что мой меч еще не потерял остроты с тех пор, как я последний раз готовился к экспедиции. И, хотя мне очень хотелось быть вежливым и гостеприимным с Ша Урли, меня не покидало желание посмотреть на припрятанные в личиночной камере сокровища. Поэтому я попросил извинения и сказал, что хочу прогуляться.
Но не успел я сделать вдоль стены камеры и сотни шагов, как меня окликнула Ша Урли.
– Не покажешь ли мне все это хозяйство, честный вор? Ну же, будь полюбезнее, добрый Кархманит. Переговоры пока окончены.
– Ну что ж, почему бы и нет? Пойдем, я проведу тебя в мир наполненных живицей мехов и их чудесных Нянек.
Так и случилось, что я стал показывать Ша Урли то одно, то другое. В этой части Гнезда все еще не схлынула волна повышенной трудовой активности, позволившая нам совершить недавнюю вылазку. Повсюду вносили новых личинок, спешно вытаскивали куколок, распределяли мясо демонов, и все это в такой суматохе, которая совершенно ошеломила бы нас с Барнаром, случись нам увидеть такое в первый же день.
Ша Урли понравилась мне тем, что не скрывала своего потрясения от увиденного, хотя правила игры требовали, чтобы она продемонстрировала нарочитое пренебрежение к опасностям, с которыми мы здесь столкнулись. В то же время от моего внимания не ускользнуло, что глаза ее, встречаясь с моими, каждый раз затевали какую-то веселую игру.
«Интересно, – спросил я себя, – заметила ли она, что во время переговоров я то и дело позволял своему взгляду задержаться на очаровательных округлостях ее тела?» Она остановилась возле одной личинки и обернулась ко мне. Глаза ее вновь играли с моими.
– А что, трудно, должно быть… залезать на эти раздутые штуковины?
– Некоторые вздрагивают, когда вставляешь в них конец, но в основном все они чувствуют себя под нами вполне комфортно.
– К несчастью для себя, – улыбнулась она. – О, что это за удивительные создания, Ниффт! Для нас, людей, завладеть даже теми крохами, что падают с их гигантского стола, и то уже благословение.
– Настоящее чудо, что мы похищаем так много и все же не причиняем им вреда. Здесь, внизу, всякие разговоры о праве собственности теряют смысл: единственное, о чем здесь можно вести речь, это об успешном воровстве.
– Верно. И поскольку мы говорим начистоту, Ниффт, то не вижу, почему бы мне не сказать, что мужчины твоего типа, худощавые и жилистые, всегда разжигают во мне зверский аппетит к плотским удовольствиям. – И она посмотрела мне прямо в глаза.
– Равно как и я не могу скрыть, – каркнул я, – своей тяги к женщинам столь привлекательного сложения, как ты.
– Да уж, скрыть ты точно не можешь, – широко улыбнулась она, – по крайней мере в этой короткой юбочке. Как думаешь, вполне ли тут безопасно предаваться радостям, хотя бы вот в этом уголке мягкой земли?
– О да! Совершенно безопасно! – отозвался я, ибо к тому времени мы уже снова вернулись на периметр камеры, где и нашли отверстие в стене, гарантировавшее нашу сохранность в ближайшие несколько минут.
Я думаю, что самые большие удовольствия, которые в силах доставить нам жизнь, заключены в таких вот простых, легко дающихся радостях, как та, которую мы вкушали с Ша Урли, пока Няньки скользили мимо нас и громадные белые булки живой плоти вспухали и поднимались в благодатной утробе Гнезда! Вместе пропели мы славословие жизни, и никогда я еще не был так удивлен испытанным наслаждением. Все закончилось счастливой возней и смехом, но наконец мы поднялись на ноги и, удовлетворенно вздыхая, принялись препоясывать чресла. И я совершенно отчетливо помню, что в тот самый момент на меня вдруг снизошел дар ясновидения и я подумал: «Еще долго со мной не произойдет ничего столь же приятного».
Снова мы пошли дальше, изумляясь, как прежде, чудесам Гнезда. Ша Урли дружески ткнула меня кулаком в подреберье.
– Давай договоримся, Ниффт, что отныне мы с тобой не будем чопорными и официальными по отношению друг к другу. Поговорим без обиняков, как и пристало добрым друзьям. Не кажется ли тебе, что плата, которую вы требуете с нас за услуги проводников, немного… как бы это сказать… высоковата?
– Милая моя Ша Урли! Дорога туда не так уж и длинна в пересчете на мили, но зато неизмеримо долга, если учитывать опасности. А когда ты своими глазами увидишь Королевскую Камеру, то сразу поймешь, за что мы требуем такую княжескую плату.
XV
Взгляни, твое дитя короны жаждет,
В величие твое облечься спешит.
Отправь ее, вооружив, в полет отважный
Иль в ткань замысловатую опять вплети.
Когда мы шестеро тронулись наконец в путь (считая усеченного, но от этого не ставшего менее общительным Острогала, который, упрятанный для верности в мешок, чтобы поменьше болтал, ехал на моем бедре), туннели и сновавшие по ним туда и сюда титаны произвели на обоих Бантов и Костарда такое впечатление, что они, порядком отстав от нас, еле-еле ползли вперед, прижимаясь к стене. Мы возложили на них обязанность помечать и без того уже размеченный путь штрихами краски, и это задание отвлекло внимание наших спутников. Некоторое время мы собирали рассыпанные накануне камни без всяких помех с их стороны.
Но, пережив первые наплывы Пожирателей, попривыкнув к неизменному ужасу этих встреч и адаптировавшись к прерывистому ритму нашего путешествия, попутчики наши стали соображать, чем мы заняты. Костард, заметив пропущенный нами камешек, кинулся на него, как кошка на мышь. Барнар взревел:
– Руки прочь! Тебе что, не ясно? Эти камни, для сбора которых у нас, как ты видишь, есть все необходимое, были обронены здесь нами же всего несколько часов тому назад!
– Вами, дядюшка?! – завизжал тот в ответ. – С каких это пор всякая мелочь в моей шахте принадлежит вам?
Пришлось нам остановиться в укромном уголке и рассказать навязавшимся на наши головы попутчикам все о своем последнем визите в ад.
– Так, значит, вы его уже видели, – задумчиво произнесла Ша Урли. – Подземный мир. И как там, много обитателей?
– Мы побывали там не однажды, – ответил я холодно. – И в этой его части, по крайней мере, огромные пространства превращены в пустыню, где не встретишь никого, кроме спешащих к Гнезду и из Гнезда Фуражиров. – Неувядающий интерес решительной дамы к рывку за Снадобьем для Полетов не давал мне покоя.
– Надеюсь, наша главная мысль ясна, или нет? – обратился к троице Барнар. – Если хотите заполучить немного демонических камешков наподобие этих, ступайте в ад и раздобудьте их сами, как сделали мы.
После этого наше право владеть камнями более не обсуждалось, хотя все время, пока мы собирали их с пола, наши спутники самым бестактным образом не спускали с нас полных мрачного упрека глаз. В какой-то момент под их взглядами я испытал страннейшее ощущение: мне показалось, будто я, энергично собирая принадлежащие мне камни, превратился в смехотворную фигуру, а в моем усердии мне самому почудилось что-то… животное, даже скотское! Но этот причудливый обман чувств вскоре миновал.
Движение становилось все напряженнее, галереи просторнее, и вскоре содрогание почвы от тысяч и тысяч гигантских ног сделалось беспрерывным. Задолго до того, как мы должны были, по нашим расчетам, достичь заветной Камеры, вибрация резко усилилась и нам в лицо ударил запах беспримесного плодородия. Вместе с ним навстречу неслись многократно усиленные эхом звуки, вырывавшиеся из сводчатой громады переполненного подземным населением зала. Забившись в небольшую щель в стене туннеля, где для всех нас едва-едва хватало места, чтобы стоять лицом друг к другу, мы провели последний инструктаж.
– Сейчас вы поймете, сколь многим мы рискнули, просто приведя вас сюда. Вы все увидите собственными глазами и после этого, надеюсь, перестанете упрекать нас в том, что мы чрезмерно завышаем цену, – сообщил нашим спутникам Барнар. – Как только войдем в зал, сразу же поворачивайте влево и все время придерживайтесь левой стены. Когда будем пересекать открытое пространство, дуйте во всю мочь. И не думайте о том, где находитесь, иначе от страха ноги прирастут к месту, и тогда вас наверняка затопчут.
В следующее мгновение мы уже покинули наше укрытие и, мгновенно заразившись лихорадочным движением, кипевшим вокруг, кинулись вперед. Через несколько ударов сердца громадная комната, служившая чем-то вроде прихожей Королевскому Залу, приняла нас в себя, погрузив в водоворот ног, которые взбивали подземную мглу, точно ряды весел вдоль бортов военных галер. Высоко над нашими головами отраженный свет голубыми молниями вспыхивал в многогранных глазах Пожирателей, чья зрительная сеть была слишком крупна, чтобы уловить наши крошечные образы.
И вот Королевская Родильная Камера перед нами. Внутри, среди настоящего моря обожающего потомства, казавшегося непропорционально мелким по сравнению с нею самой, колыхалась Королева-Мать. Мы пересекли порог и помчались вдоль стены. Сумасшедшие нырки, отчаянные прыжки, позволяющие в самый последний момент избежать столкновения с набегающими толпами, ноги бегут, бегут, бегут вперед, легкие и сердца готовы разорваться, – на какое-то время мы и думать забыли о том, чтобы смотреть и слушать, что происходит вокруг.
Вдруг ребристый хрящ более твердой породы встал у нас на пути.
– Наверх! – воскликнул я, и мы полезли наверх.
Шершавая вершина, выдававшаяся над уровнем пола, предоставила нам надежное и даже довольно уютное убежище, откуда мы без помех могли наслаждаться головокружительным видом Королевы в окружении бесчисленных поколений потомков. Дольше долгого слова казались святотатством. Безмолвно я указал пальцем туда, где работники Гнезда, разделившись на касты, упирались носами в материнский бок и впитывали каждый свою пищу. Мы продолжали взирать, упиваясь нектаром чистейшего благоговения. Лишь однажды, наблюдая, как из тьмы, окружающей хвостовую часть тела Королевы, течет неиссякаемый поток работников, которые, высоко подняв головы, несут в челюстях снесенные великой Матерью яйца, подала голос Ша Урли. Яйца, точно огромные жемчужины, чьи очертания колеблются, размытые неверным подводным светом, стремились к Инкубатору, чтобы занять место личинок, которые Няньки перенесут в камеры для дозревания. Я удивился, услышав, как Ша Урли цитирует:
– Клянусь Трещиной! – выдохнул вдруг Барнар. – Что это такое они ей несут?
«Святая Мать, бессмертный Демиург,
Страх Преисподней, людям Друг,
В твоем горниле надежды наши живут!»
Мы разом повернулись в направлении его вытянутой руки, и челюсти у нас буквально отвисли. Целая река рабочих втекла в зал, неся создание, по крайней мере раз в десять превосходившее размерами самого крупного Фуражира. Лежа на спине, безвольными зигзагами, точно парусник без руля и без ветрил, приближалось оно к августейшей Матери. Вне всякого сомнения, то был Пожиратель, но такой породы, которую нам еще не приходилось видеть, и дело тут было не в одном только размере. Его брюхо сужалось в хвостовой части, постепенно сходя на нет; сложенные ноги отличались непропорциональной длиной и массивностью. Кроме того, из задней части грудного сегмента существа выступала пара удлиненных, похожих на два клинка, крыльев; за них-то и несли его работники.
Носильщики едва не падали под своим тяжким бременем. Толпа расступалась перед ними только затем, чтобы еще плотнее сомкнуться у них за спиной, точно проталкивая процессию как можно ближе к Королеве. У той, в свою очередь, челюсти задрожали, а голова, точно от любопытства, повернулась навстречу приближающимся Носильщикам и их подношению.
Я вытащил Острогала из мешка и прервал его неумеренные изъявления благодарности.
– Скажи нам, демон, – спросил я, – известно ли тебе, что это приближается сейчас к Королеве?
– Клянусь всеми силами! – продудел елейный фрагмент. – Да ведь это же церемония представления Потомка! Неужели вы и впрямь не понимаете, что происходит сейчас на ваших глазах? В корпусе мифов, отражающих существование наших злейших врагов, именно эта сцена, нарисованная в самых мрачных тонах, описана как наиболее ужасная. И вот теперь я выясняю, что все это истинная правда! О, горе моей истерзанной отчизне! Горе всем моим страждущим, безвинно убиенным сородичам! Горе и злосчастье!
– Церемония представления Потомка… – пробормотал Костард. – Ты хочешь сказать, что это… это принцессу несут к Королеве?
– Это будущая Королева, – отвечал демон. – Одобрит ли Королева ее формальное введение в должность или нет, никто не знает, так как исход церемонии определяется закономерностью, раскрыть которую не дано никому. Но, как бы то ни было, именно во время таких встреч она определяет, кто из ее царственных Отпрысков возглавит армию завоевателей, которая раздвинет границы владений ее рода на моей беспомощной земле, создав еще одно Гнездо! Так вот чем объясняется неумеренная активность Гнезда последних дней! Армия Новой Королевы готовится к полету!
Тем временем Королевское Дитя оказалось в единственном месте Камеры, где оно могло показаться маленьким, а именно прямо под челюстями Матери. Была ли на самом деле та рябь напряжения, которая, как мне показалась, пробежала по коллективному телу толпы, запрудившей зал? На самом ли деле море гигантов, состоявшее из сотен тысяч особей, занятых своими делами и целями, вздрогнуло, как одно тело, – или мне лишь почудилось? – головы беспокойно вскинулись, прядающие ноги на мгновение пульсирующим трепетом наполнили воздух, точно мурашки пробежали по одной громадной спине? Затаив дыхание следили мы за хтонической мистерией, разворачивающейся прямо у нас на глазах.
Сфера Королевской головы качнулась сначала вправо, затем влево, голубой огонь сверкнул в гранях выпуклых глаз. Казалось, взгляд ее сферических глаз способен пронзать пространство и время. Челюсти ее зашевелились, точно пробуя воздух вокруг лежащей навзничь дочери на вкус, пока та с бессознательной младенческой настойчивостью пыталась освободиться от хватки своих Носильщиков. Ужасающая красота ее тонких, похожих на клинки крыльев надрывала мне сердце – каждая жилка в них пульсировала мятежным напором зарождающейся силы. Ее громадные ноги грациозно вздрагивали, точно перебирая невидимые воздушные струны. Королева склонила голову.
Она склонила голову и объявила свою Королевскую волю, оторвав и с громким влажным хрустом пожрав голову своей дочери. В три приема поглотила она ее грудь вместе с ногами, которые, будучи лишенными привычной опоры, еще некоторое время подергивались меж материнских челюстей, прежде чем многообъемные челюсти перемололи их.
– Итак, Молодой Королеве быть не суждено, – торжественно изрек Острогал. Я был настолько захвачен зрелищем, что даже не обратил внимания на непрошеную риторику демона, разглагольствовавшего у меня на бедре. – Дочь должна снова стать частью вечно растущего тела Гнезда. Она превратится в челюсть и ногу, Фуражира, Няньку и прожорливую личинку, ее плоть станет их плотью! Королева тысячами извергает их из своего чрева и тысячами пожирает.
Барнар с усилием вырвался из охватившего нас транса.
– Предлагаю все-таки заняться делом. Обратите внимание, что поры на боках Королевы расположены в определенном порядке. Вы, разумеется, уже постигли, что представители разных каст питаются на уровнях разной высоты?
– Это внушает большие надежды! – отозвался Бант. – Совершенно очевидно, что эмульсия, предназначенная именно для касты Фуражиров, существует!
– Еще неизвестно, – строго заметил я ему, – является ли впитываемая ими эмульсия настолько же специфичной, насколько поры, из которых она выделяется. И даже если так, можем ли мы быть уверены, что размер – это именно та характеристика, которая определяет состав? Не только в отношении Фуражиров, но и в отношении… других живых существ тоже?
Я говорил со всей доступной мне на тот момент прямотой и честностью, ибо выгода моя, в конце концов, заключалась не в том, чтобы отбить у наших компаньонов жажду заполучить заветный напиток. Но она, по всей видимости, нисколько не утихла, несмотря на все наши напоминания и увещевания.
– Все, что касается свойств данной эмульсии, – продолжал я, – вызывает сомнения, тогда как опасность, которой подвергает себя всякий, кто рискнет сделать попытку ее достать, несомненна. Прежде всего, как взобраться на Королеву? И даже если это можно сделать, то как потом уцелеть? Ибо я замечаю, что вы столь же слепы в отношении самой большой опасности, как и мы с Барнаром в свое время. Вглядитесь внимательнее в королевские бока. Ищите движение, особенно в темных частях.
И тут стайка низко летящих созданий описала над Королевой случайную петлю, а в следующее мгновение лохматый кусок тьмы взметнулся за ними следом и утащил одну пронзительно вопящую тварь вниз. Наши спутники точно проснулись.
– Клянусь Трещиной, – ошеломленно прошептала Ша Урли. – Да она просто кишит… паразитами! Смотрите, вон там! И там, в гуще пятен!
Вскоре наши спутники уяснили суть проблемы: выделяющие питательное пюре поры на Королевских боках, может, и были источниками чистого богатства, – а может, и нет, – но вокруг них совершенно точно обитали армии чудовищ.
– Что ж, наши дальнейшие действия вполне ясны, – решительно, хотя и не без дрожи в голосе объявил Ха Оли Бант. – Снадобье для Полетов – вот единственное средство, способное помочь нам собрать напиток великанов.
– Почему вы упорно отказываетесь нас понимать? – рявкнул, не выдержав, Барнар. – Никто не приглашает вас на поиски упомянутого Снадобья. Этот демон – наш, и он сам готов это подтвердить!
– А что ты сделаешь, добрый Чилит? – сухо осведомилась Ша Урли. – Если мы пойдем за вами, вы что, погоните нас назад, обнажив клинки? Убьете нас, если мы к вам присоединимся?
А что, в конце концов, могли мы поделать?
– Мы достигли момента, – объявил я после некоторого раздумья, – когда настала пора провести четкие границы. Разумеется, мы не можем запретить вам отправиться вместе с нами в подземную экспедицию, цель которой представляется нам самим весьма сомнительной. Помолчи! – (Последнее относилось к попыткам Острогала протестовать.) – Но, навязав нам свое присутствие, не рассчитывайте на нашу поддержку на протяжении пути и потому в случае непредвиденных ситуаций готовьтесь защищать себя сами. Кроме того, вы должны понять, что Снадобье для Полетов принадлежит нам и только нам – мне и Барнару. Конечно, если его там будет в изобилии, никто не запретит вам набрать и для себя немного. Но на случай, если доступ ограничен, мы заранее объявляем себя единственными полноправными владельцами.
– Ты знаешь, Ниффт, – отозвалась Ша Урли, – даже оставляя в стороне вопрос о правах и притязаниях, не кажется ли тебе, что это несколько неблагодарно, несколько бесчестно, даже, я бы сказала, подло с твоей стороны отказать мне в крупице Средства, хотя бы в знак признательности за те ласки, которыми мы с тобой обменивались?
– Да будет небо свидетелем того, что я лелею эти воспоминания с нежностью не меньшей, чем ты! – запротестовал я. – Но ты преувеличиваешь. Прежде всего, какими гарантиями существования этого Снадобья мы располагаем? Ну и потом, даже если предположить, что оно вполне реально, то надобно вам знать, что есть такая особая лихорадка, которой очень подвержены все воры, – может быть, деловые люди наподобие вас ею никогда не болеют, – и лихорадка эта носит название неудержимой алчности. Барнар и я, дорогая моя Ша Урли, сейчас как раз бьемся в одном из характерных для нее приступов. Приращение уже достигнутой нами личной выгоды – вот та всепоглощающая цель, которой мы одержимы в данный момент.
– Твоя очаровательная искренность просто обезоруживает, – ответила она с легким поклоном и ледяной улыбкой. – Принимаю ваши условия, ибо выбора у меня нет. Что до отсутствия защиты и поддержки с вашей стороны, то для меня это небольшая потеря. Меч я ношу не для красоты. Брат? Партнер Костард? Едины ли мы во мнении по данному поводу?
Они были едины, хотя нельзя сказать, чтобы вид у них был очень счастливый или жизнерадостный. Да и что в этом удивительного или постыдного? Кто же с легким сердцем соглашается на путешествие в ад?
– Смотрите, – пропищал вдруг Острогал, – они несут Королеве другого Отпрыска!
Когтистые лапы новой принцессы так же царапали воздух, как незадолго до этого лапы ее сестры. Крылья подергивались в могучей хватке Носильщиков, – может, ей снилось, что она летит? Или ведет легионы своих подданных на охоту, грозящую войной и разграблением царству демонов, чтобы потом, набравшись сил, вырыть новое Гнездо в глубине ада? Но еще больше, чем размеры принцессы, – а она могла бы поднять на своих крыльях целый город и перенести его на другое место, – потрясала та не знающая пределов плодовитость, способная создать такое чудо, а потом, повинуясь лишь своему королевскому капризу, поглотить его без остатка. Так она и плыла, не прекращая вяло сопротивляться, пока не оказалась прямо перед могучими челюстями Матери.