Шкатула Лариса. Маленький дракон с актерского факультета

   – Тьфу на тебя, глупая птица! - в сердцах сплюнула Степанида. Напугал. Смотри у меня, докаркаешься, я этого не люблю...
   – Чтобы каркали больше тебя, да, Стешенька? - ехидно спросил Егор.
   Степан однако заступился за жену.
   – Ну, ты, меньшой, не забывайся!. Ловок с чужой женой разбираться! Прежде свою заведи.
   – Да я не прочь, ежели вы мешать не станете.
   – Чем же мы тебе мешаем? - поинтересовался Катин сосед справа.
   – Хотя бы тем, что думаете, будто именно вам выбирать из двух девок придется.
   – А разве их больше? - хохотнул Степан.
   – Их меньше, - невозмутимо пояснил Егор.
   – И куда же одна делась?
   – Я её для себя оставил.
   Катя переглянулась с Полактией Фортунатовной. Отчего-то происходящее ту откровенно веселило. Как и странное открытие, что среди колдунов главенствует вовсе не старший, а младший из братьев...
   – Разве мы не сами сказали, что девки могут выбирать, - мягко напомнил муж Аксиньи Дементий.
   – Вот она и выбрала. Меня. Правда, Катря?
   Все взгляды обратились к Катерине, и она, к своему удивлению, согласно кивнула. Уж если на то пошло, Егор внешне был и симпатичней остальных, и опрятнее: даже его серая одежда выглядела на нем намного чище и приличней. Она кивнула и услышала, как он украдкой облегченно вздохнул. "Ну, прохиндей! - с усмешкой подумала она. - Вовсе не был уверен в том, что его выберут, но нахально попер вперед и... выиграл."
   "Вот и учись!" - неожиданно сказал внутренний голос, по нахальству мало кому уступавший.
   Теперь надо узнать, много ли у них времени, чтобы оглядеться. Катя обратилась к Егору:
   – Как быстро в ваших краях играются свадьбы? Ну, предусмотрено ли жениховство? Дают время подумать, привыкнуть друг к другу?
   – А тебе не терпится замуж? - насмешливо поинтересовался он.
   – Вот еще! - Катя вздернула подбородок. - Я просто интересуюсь, будет ли у меня время приготовиться?
   – Будет, отчего не быть? Не только ты, но и жених захочет к тебе приглядеться... Или твое беспокойство от другого?
   – От чего же?
   – Не позора ли ты боишься? Невинной ли под венец идешь?
   Катя растерялась. Она не ожидала, что кто-то спросит её об этом. Невинность! Многие из её подруг расстались с нею ещё в девятом-десятом классе... Анахронизм, да и только!
   Она попыталась вспомнить старые русские обряды. Кажется, там всем желающим предъявлялось свидетельство непорочности невесты...
   – Не пойду я замуж! - с ожесточением проговорила она. - Хоть стреляй, не пойду!
   – Чего кричать-то теперь? - вполголоса заметил ей Егор. - Сделанного не воротишь. Не отказываться же от тебя при всех. Вроде, девка ты добрая, так что я тебе помогу, кровь на простыне изображу. Но знай, прикрою тебя в первый и последний раз. Впредь обманывать не смей, не то обращу в лягушку и будешь до конца жизни на болоте квакать.
   – А почему ты решил, что я боюсь позора?
   – А чего же еше? Все девки замуж хотят, и ты других не хуже.
   – Какой ты самоуверенный! Вот возьму и скажу, что передумала. Пусть жребий мечут.
   – Зря стараешься: хоть в жребий, хоть как, все равно ты мне достанешься!
   – Станешь фальсифицировать результаты жеребьевки?
   – Я таких слов не знаю, но догадываюсь: ты думаешь, что я изображу Знак, какого они не знают? Так ведь и братья тем же займутся, а супротив меня им не сдюжить!
   – Ты, значит, способнее их?
   – Куда как способнее!
   – А отец твой об этом знал?
   – Знал. Только верить не хотел. Понятно, от дедов заповедано Знание старшему сыну передавать. А ежели он глупее? Так до последнего часа все думал да гадал. И получилось вместо одного сильного колдуна семеро слабых колдунишек.
   – А чего ж говорил, что ты сильнее братьев?
   – Сильнее, но не батюшкина в том заслуга.. Получилось как бы вопреки ему. Братья свое Знание на что употребляют? Дичь соколом загоняют да девок сетями отлавливают... Гляди, в каком тряпье мы ходим? Так положено! И слушать ничего не хотят.
   – Они не понимают, что это некрасиво?
   – Я же говорю: глупые. То есть, у каждого свое дело есть, в коем он лучше других: один оглоблю в землю втыкает - дерево вырастает, другой лучше всех пни корчует, третий рыбу в любой луже поймает... Но батюшку перед смертью угораздило сказать, что для сохранения Знания ничего в себе менять нельзя. К тому, что наши верования, устои дедовские должны незыблемыми остаться. А Степка всем это так растолковал, чтобы мы в той одежде, что у батюшкина одра стояли, до смерти ходили. Мол, иначе в момент Знание забудем.
   – Ерунда какая! - пробормотала Катя.
   Когда все поднялись из-за стола, Егор вызвался показать Катерине избу.
   – Что ж тут смотреть? - удивилась Катя. - Это же изба, не дворец.
   – Не скажи, - покачал головою тот.
   Катя оглянулась: Полактия Фортунатовна помогала Аксинье убирать со стола, в то время, как Степанида отчитывала опять провинившегося в чем-то мужа.
   – Я тоже помогу, - вызвалась было девушка.
   – Не надо! - замахали руками женщины. - Иди, погуляй, дело молодое.
   В устах Полактии, выглядевшей по-прежнему юной девушкой, высказывание прозвучало смешно. Аксинья лишь коротко взглянула на Катерину, а у той в мозгу прозвучало как приказ: иди, не мешай, нам надо поговорить. Значит, первое впечатление о том, что женщины знакомы, оказалось верным?
   Катя повернулась к Егору, улыбнулась ему улыбкой, какой в фильмах улыбаются своим возлюбленным кинозвезды, и проворковала:
   – Веди, показывай свою избу.
   Они пошли куда-то вглубь горницы, где виднелась ещё одна дверь и Катя услышала, как кто-то посоветовал:
   – Рот-то прикрой, Семка, не видать тебе шустренькой, как своих ушей. Что в руки Егорке попало, то пропало. Поторопись молчунью завлечь, она одна на четверых!
   – А что у нас сеток больше нет? - лениво ответил Семка, и все расхохотались.
   – Разобиделись они на тебя, - проговорил Егор, пропуская её в открывшуюся дверь.
   – А разве не на тебя? - хмыкнула Катя.
   Она подумала, что увидит ещё одну комнату, а перед ними был длинный коридор, по обе стороны от которого виднелись двери, каждую украшал какой-нибудь рисунок. Это было похоже на дверцы шкафчиков в детском саду, куда она когда-то ходила.
   – Маленький был, глупый, вот и разрисовал, - смущенно пояснил Егор. У каждого своя опочивальня. Тут и комнаты для гостей, и для занятий.
   – Занятий? - она не поверила своим ушам. - А кто кого здесь обучает?
   – Мы. Сами себя. Прежде, когда таких комнат не было, всякие беды случались. Семка как-то в избе надумал знак Грома изобразить. Сложил пальцы, слово нужное сказал, тряхнул, а крыша возьми и обвались. Вот я и предложил для проверки каждого знака свою комнату поставить. Для знака Огня - стены несгораемые, между которыми ручей течет. Здесь, - он отворил другую дверь, - можно друг с дружкой драться, пока не надоест: стены из гибкого мха, бейся об него хоть головой, хоть руками...
   "Какой молодец! - с уважением подумала Катя. - У него тут целый спортивный комплекс!"
   – Хорошо ты это придумал, - сказала она и, глядя в мигом просиявшее лицо парня, попросила. - А ты не мог бы меня научить знаку, с помощью которого легче от любой погони уйти?
   – Никак в бега собралась? - улыбнулся он. - Напрасно, от меня не убежишь.
   – Вспомнила я кое о чем, - призналась Катя. - Как мы с Полактией от одного волшебника убегали, англичанина. Чуть не погибли.
   – А что иноземцы в наших краях делают?
   – Те края ничьи. Время там не течет, как повсюду, а взад-вперед прыгает.
   – Эти места и мне ведомы. Гиблые края. Не приведи Господь заблудиться!
   Катя открыла было рот, сказать, что у них для этого особый указатель, но Егор её движения не заметил.
   – А у нас, веришь ли, Степка наладился такие указатели делать, ни в каком времени не заблудишься! К колдовству, ко всяким там заклинаниям он не расположен, а в придумках - очень башковитый. Одному рыцарю этот указатель за золотую монету продал. Стешка так радовалась, что два дня его не пилила...
   "Как тесен мир! - подумала Катя. - Неистовый Роланд у Степана указатель купил, а мы к нему же в сеть попались!"
   – А почему Степка не наколдует своей жене столько золота, сколько она хочет?
   – Опять же, батюшку боится. Вернее, запрет его нарушить. Тот наказывал: с золотом не баловаться! Мол, никакой правитель такого не потерпит, чтобы кто-то вместо него золотом промышлял.
   – Кого вам здесь бояться, на краю света?
   – Не скажи, государевы слуги, ежели прикажут, и в аду отыщут!.. Чего сникла-то? Пойдем, научу тебя знаку, который погоню останавливает. Я покажу понарошку, в мелком виде, а ты уж потом, на вольном воздухе сама его изобразишь. Есть у нас в горах одно местечко удобное, там мы знакам полную силу даем. Гляди...
   Он взял Катерину за руку.
   – Вот так складываешь пальцы, оборачиваешься через плечо, говоришь заклинание и с пальцев его стряхиваешь. У тебя за спиной встает непроходимый лес. Растопыришь пальцы наподобие вил - станут за спиной скалы с острыми пиками...
   – Прямо как в сказке.
   – Так сказки из жизни и берутся!
   – Ты все же не сказал, долго ли мы с тобой женихаться будем? напомнила Катя.
   – Да, с месячишко, пожалуй, погодить придется, - вздохнув, сказал Егор.
   – Вот здорово! За месяц я у тебя многому смогу научиться.
   – Нечто потом жизнь кончится?
   – Потом ты меня учить не захочешь. Скажешь, хозяйство веди, здесь твоя наука.
   – Ты меня вовсе дремучим изобразила! - с обидой сказал он. - Что ж, между мной и Степаном - никакой разницы?
   – Вряд ли бы ты позволил, чтобы жена с тобой, как Степанида управлялась. Или я не права?
   – Права. У неё ни в чем середины нет. Безоглядная. В одно время можно кричать и ругаться, в другое - лучше помолчать. Стешка этого не чувствует.
   – А я?
   – А ты - другое дело... Будешь ещё смотреть или надоело?
   – А у вас и другие комнаты есть?
   – Есть. Надо ж Знанием пользоваться. Сад развели. Круглый год плодоносит. Два озера в скале вырубили: одно с холодной водой, другое - с горячей. Не кипяток, конечно. Купаться можно. Хоть каждый день. Только кроме меня ими никто не пользуется. Братья воды боятся. Она может смыть их Знание. Я-то под них подстраиваюсь, но наряд на мне - не гляди, что серый давно другой. Я его пятый раз делаю. Терпеть не могу лохмотья!
   Они вернулись в горницу, где сидели только Аксинья с Полактией и беседовали, почти вплотную склонившись друг к другу.
   – Ты, Егорушка, иди к себе, - властно сказала Аксинья, и Катя прочла изумление в глазах юноши. Видно, такой жену брата он не знал. - О Кате не беспокойся, устрою её со всеми удобствами.
   – Бывай до завтра, Катря, - сказал младший из колдунов. - Прости, ежели что не так.
   – Все так, - успокоила его Катя и, сама не зная, почему, потянулась к Егору и поцеловала его в щеку - Спокойной ночи. И спасибо тебе.
   – Не за что, - от неожиданности он попятился, да так и вышел из горницы, не повернувшись к женщинам спиной.
   – Хороший паренек, - сказала Аксинья.
   – Хвались, да назад оглянись, - с осуждением буркнула Полактия.
   Аксинья отчего-то смутилась.
   – Да я же просто так.
   – Вот я и говорю: всяк сверчок знай свой шесток.
   – Да шесток-то разный бывает! - тоже рассердилась Аксинья. - Одни на него сами взбираются, а другие ждут, что их кто-то подсадит!
   Она взяла со стола свечу и кивком позвала Катю за собой.
 

Глава двадцать девятая

 

   ...Кхметы из какой-то захудалой дыры под Махакамом, у которых дракон пожрал овец, пошли скопом, забили его дубинками и даже не посчитали нужным похвалиться.

Анджей Сапковский

 
   У Кати создалось впечатление, что комнат в этом сооружении, которое хозяева называли просто избой, гораздо больше, чем о том подозревали сами хозяева. Может, с усмешкой подумала она, эти комнаты размножаюися делением, как простейшие одноклеточные существа?
   Аксинья привела девушку в отведенную ей опочивальню и уже не скрываясь, взмахом руки стелила на огромное ложе тонкую простыню, плавно опускала откуда-то сверху подушки в кружевных наволочках, хотела прежде бросить перину, но девушка молча запротестовала, и в завершение на ложе слетело легкое пуховое покрывало, точно белоснежный ковер-самолет.
   – Отдыхай, - сказала ей Аксинья. - Не пугайся, ежели какое привидение сюда забредет. Близко они не подходят. Докучать будут, сделай знак Ветра, она показала, как, - братья, видишь ли, развлекаются, а убирать за собой забывают...
   – Аксинья, - спросила Катя, разворачивая богатейшую кружевную сорочку. - Вы с Полактией Фортунатовной были прежде знакомы?
   – А что, это очень заметно? - обеспокоилась та.
   – Просто я наблюдательная.
   – Думаешь, ещё кто-то заметил?
   – Не думаю. Вы были достаточно осторожны...
   – Поговорим завтра, - предложила Аксинья. - Я рада, что рядом с Полактией такая востроглазая девочка. В свое время мне этого так не хватало!
   Асксинья ушла и Катя осталась лежать в своей роскошной постели перебирать в голове события минувшего дня.
   Попугай ворохнулся на спинке кресла, неведомо как оказавшегося в этом чуждом ему времени.
   – Клетку соорудить тебе, что ли? - вслух подумала Катя.
   – Не хочу в клетку!
   – Не хочешь! Но и на спинке сидеть нехорошо, всю парчовую обивку когтями обдерешь!
   – Самой-то в клетке не нравилось! - напомнил Кеша.
   Пришлось ей напрячься и соорудить для него такое же кольцо, как в замке у Патрика, Кеша на него беспрекословно перелетел.
   Катя не успела лечь поудобнее, как тут же уснула. Но среди ночи сквозь сон она услышала:
   – Катя! Катя!
   Она проснулась с бьющимся сердцем и спросила в темноту:
   – Кеша, ты чего кричал?
   Попугай скрипнул кольцом и передразнил кого-то:
   – Катя! Катя! Нет, это кричал не я.
   – Катя! - прокатился по комнате голос, - она узнала, голос Эраста. Возьми наушники!
   На кровать что-то шлепнулось, она зажгла огонек и стала разглядывать это что-то. Самые обычные наушники, которыми пользуются слушатели плэйеров, вызвали у неё слезы умиления - привет из дома! Она надела наушники и отчетливо услышала голос Эраста.
   – Катя, ты должна меня слышать. Едва смог к вам прорваться - там, где вы сейчас, работает какой-то мощный природный экран. Надеюсь, наушники не пострадали от телепортации... Слушай, через неделю я буду ждать вас у Черной Дыры. Я изобрел отличный коридор - вам в него надо только вступить, и вы дома. Моя мама слишком многое умеет и не верит в мои способности. Ты все-таки разумнее. Запомни, через неделю, в девять часов вечера...
   Что-то щелкнуло и звук исчез. Катя едва успела спрятать под подушку наушники, как в бесшумно открывшуюся дверь её комнаты вплыла некая светящаяся фигура. Катя приготовилась изобразить знак Ветра, но фигура замахала руками и сказала знакомым голосом:
   – Не спеши, Катря, меня выдувать, я тебе ничего плохого не сделаю.
   – Как знать, может, то, что для тебя хорошо, для меня как раз и плохо. У вас принято по ночам ходить в гости к невестам?
   – Не принято, - несколько смутился Егор, - но мне показалось...
   – У нас говорят, если кажется, то это привидение.
   – Насмешница! - покачал он головой. - Но я не шучу. В твою комнату метнулся некий луч, вот я и пришел посмотреть...
   – Нет ли у меня под кроватью мужчины? - ехидно продолжила она. - Что ж, поищи!
   – А ты не смейся. Слышала про непорочное зачатие? Там к деве Марии голубок прилетал, а потом она в тягости оказалась. Думаю, это мужу она так объяснила.
   – А тебя такое объяснение не устроило бы?
   – Нет. Я ведь тоже могу голубком прикинуться...
   – А чего ты такой светящийся? - спросила Катя, уводя скользкий разговор в сторону.
   – Чего, чего, чтобы свечу с собой не таскать!
   – А меня такому фокусу научишь?
   – Пока лишь я тебя всему учу, а мне какая в том корысть?
   – Чему же я тебя могу научить? - удивилась девушка.
   – Целоваться! - выпалил Егор.
   Катя изумленно посмотрела на него: уж не ослышалась ли?
   – Ну, чего гляделки наставила? - сердито буркнул он. - Может человек и не уметь целоваться, ежели у него девушки не было. Трудно тебе, что ли?
   – Не трудно, - протянула она.
   – Вот и давай это... учи!
   – Отвернись. Я с кровати встану, переоденусь.
   Юный колдуе послушно отвернулся.
   – И сияние свое убери, - скомандовала девушка, накинув сарафан. - Не хватало ещё со свечой целоваться!
   – Будешь учить в темноте?
   В темноте не годилось, темнота для таких дел штука коварная.
   – Подсвечник зажги, - сказала Катя. - Вон, у кровати стоит.
   Егор ждал её, весь напряженный, будто она собиралась, по меньшей мере, рубить ему голову.
   Нет, так не пойдет! Невеста одета, а жених до сих пор в ночной сорочке. Что-что, а одеваться и одевать с помощью магии Катя научилась. Произнесла заклинание и из той же сорочки соорудила парню белые брюки и рубашку с короткими рукавами, которая из-за нехватки материала сидела на нем слишком плотно. Зато новый наряд так выгодно обрисовывал мускулистую фигуру молодого колдуна, что девушка ахнула: хоть в боевике снимай, про крутых парней. Она подвела Егора к зеркалу.
   – Посмотри на себя.
   Он безропотно позволял ей проделывать с ним подобные штуки, потому что не видел в том вреда для себя. Ночью, когда все спят, почему не позволить хорошенькой девчонке развлечься. Но, услышав её предложение подойти к зеркалу, удивился: это нужно для того, чтобы научить целоваться? Взглянул. Посмотрел внимательнее. Приосанился.
   – Я думал, одежка одних женщин красит, ан нет, - наконец признался он и щелкнул пальцами, отчего на его ногах оказались сапоги из тонкой кожи. Так-то получше будет.
   А Катя добавила ещё от себя белую ковбойскую шляпу.
   – Ух, ты! - присвистнул он и спросил будто невзначай. - Тебя Знанием тоже батюшка наделил?
   – Нет, двое старичков, бездетных.
   – Тогда понятно... Что ж они парня посмышленей не нашли?
   – А чем плоха девушка?
   – Девушка хороша, дак женишься на ней - попробуй в руках удержать! проговорил он задумчиво.
   "Домострой! - вздохнула про себя Катя. - Почему мужчины непременно хотят женщин держать в руках? По себе судят, что ли? Жених! Так самосозерцанием увлекся, что и про поцелуи забыл!"
   Она соорудила для себя кресло-качалку и стала меланхолически покачиваться, размышляя:"Кто из нас сильный пол, если исключить физическую силу, большой вопрос!"
   – Чего это ты посреди ночи качаться надумала? - спросил Егор, недовольный её равнодушием.
   – Так ведь спать мне не дают.
   – Ты обещала меня кое-чему научить.
   – Мне показалось, ты расхотел.
   – Ничего я не расхотел!
   Целоваться в спальне не стоило.
   – А не могли бы мы пойти погулять?
   – Так ночь же на дворе, - подивился он.
   – Так ночью женихи с невестами и гуляют! - передразнила она и пошла к двери, уверенная, что он последует за нею.
   При их появлении в коридоре заметались какие-то белые бесплотные тени. Катя от неожиданности отступила назад, ударившись о широкую грудь Егора. Скрывая испуг, она ворчливо сказала.
   – Давай, зажигай свой нательный светильник! А то у вас в избе, похоже, слет привидений.
   – Это двенадцать монахинь, - пояснил Егор, сооружая небольшой факел; отчего-то светиться самому парню расхотелось. - Дементия придумка. Страхолюдин он делать не любит, решил числом взять - братья тягались, кто из них лучший колдун.
   Они вышли во двор. Звезды висели низко, крупные, как яблоки, и даже в отсутствии луны давали достаточно света, чтобы молодые люди могли видеть друг друга.
   Егор отбросил в сторону факел и он погас, почему-то зашипев, как если бы его бросили в бочку с водой. Катя подошла к юноше, обняла его за шею и притянула к себе.
   – Высоковат ты, Егорка!
   – Так и ты не маленькая.
   Она коснулась губами его губ, сухих и горячих, и поцеловала взасос. Егор было ответил, но тут же резко отстранился.
   – Тебе не понравилось? - удивилась она.
   – Меня это... дрожь бьет, - пробормотал он, - не лихоманка ли напала!
   – Нет, это не лихорадка, - прыснула девушка, - от поцелуя так бывает. Будешь ещё целоваться или в избу пойдем?
   – Давай, ещё целуй! - прерывисто выдохнул он. - Не думал, не гадал, что целоваться - посильнее колдовства пробирает!
   – Поцелуй и есть колдовство чувств, доступное любому человеку. Только здесь ещё одно умение требуется - себя в руках держать.
   Она нарочно так сказала, потому что и сама увлеклась поцелуем, и её он не оставил равнодушной. Целуя его во второй раз Катя все крепче прижималась к Егору, пока наконец не услышала:
   – Нет, первой ночи подождать надо. Чтобы все, как у людей.
   И не знала, плакать ей или смеяться.
   – Коварная это штука! Вроде как испытание проходишь: выдержишь, не выдержишь.., - продолжал удивляться Егор и, заметив, что она пошла к избе, разочарованно спросил. - Ты спать захотела?
   – Я хочу предложить тебе одну невинную шутку: давай серые рубахи у твоих братьев заберем, а взамен дадим им новые, праздничные.
   – Ох, и разозлятся они!
   – Зато поймут, что Знание не зависит от того, кто во что одет... Ты в темноте видишь?
   – Как кот!
   – Я тоже. Будем делать свое черное дело в темноте. Вот только браться твои со сна не начнут в нас молнии метать?
   – Не начнут. Я на них дурману напущу. Теперь ты меня другому учить станешь - озорничать? - шепнул он. - Это мне тоже по нраву. Чую, с такой женой не соскучишься!
   Даже в темноте было видно, как глаза Егора сияют от предвкушания удовольствия.
   Все шестеро братьев так и спали: в одежде. Катя боялась лишь, что проснется Аксинья, но она не подозревала о коварстве молодых, потому и не приняла никаких мер предосторожности. Как и Степанида, которая не почувствовала, как с помощью магии наряд её мужа превращается совсем в другой. Всякий раз Егор заставлял Катерину отворачиваться, боясь, как бы она не увидела больше положенного...
   Наконец они вышли в коридор из комнаты Семки и подошли к Катиной комнате. Она потянулась к Егору, чтобы поцеловать его перед сном, и он её так крепко обнял, что молодые люди не сразу и вспомнили о времени.
   – Научился я целоваться? - лукаво спросил Егор.
   – Научился, - со вздохом подтвердила Катя, понимая теперь, почему Аксинья осталась в этой глуши навсегда.
   Утром Катя проснулась от страшного вопля.
   – А-а-а!
   Вначале закричал один мужчина, потом другой, потом вопли слились в многоголосый хор.
   – А-а-а!
   Катерина быстро оделась и выскочила из комнаты. В широком длинном коридоре - ей показалось, что от страха стены подались в разные стороны стояли и вопили братья-колдуны. Вряд ли они осознавали, насколько смешон и нелеп их вид: в длинных разноцветных рубахах и без штанов.
   – Это Егор! - раздавались голоса. - Это он, паршивец! Знания нас лишил, а сам сбег!
   – Кто сбег? - из дальней двери вышел заспанный Егор. - Что с вами, братья? Орете, точно быки на бойне.
   – Кто-то украл нашу одежку!
   – Кто-то лишил нас Знания!
   – Знания? А вы к нему обращались? - спокойно спросил Егор, но, заметив, как Дементий пытается изобразить знак Грома, закричал. - Эй, только не в избе! Давно ли крышу перекрывали! А с дурных глаз и стены могут рухнуть.
   Братья, шумя и толкаясь, поспешили во двор и вскоре женщины, собравшиеся в горнице, а с ними и Егор, услышали, как во дворе грохочет гром и сверкает молния.
   – Ты, что ли, Егорка, одежду у братьев подменил? - непривычно мягко спросила Степанида.
   – Ну, я, - настороженно признался он.
   – Спасибо тебе, а то я уже эту серую тряпку видеть не могла.
   – И я тоже, - поддакнула Аксинья. - Теперь бы их ещё и отмыть.
   – Чего уж проще! - усмехнулся Егор, встряхнул рукой и снаружи начался такой сильный ливень, что братья в момент промокли.
   Они ввалились в избу мокрые, отряхиваясь, точно собаки.
   – Вестимо, Егорка, - продолжали они говорить между собой.
   – Сам бы он не додумался, видать, у него новый подсказчик появился.
   – Так он и отблагодарил того подсказчика. Видали, губы у обоих распухли, точно вареники.
   Катя ахнула и прикрыла рот рукой. Егор довольно рассмеялся.
   – Эта Катерина та ещё девка! - заключил Степан. - Помяните мое слово, мы с нею наплачемся!
   – Братья, а, может, мы того, баньку затопим? - осторожно предложил Егор.
   На миг в горнице наступила тишина, словно он произнес слова, от которых должна была разверзнуться земля, но поскольку ничего такого не случилось, Степан произнес:
   – Отчего же не истопить? Истопим.
   Пользуясь всеобщей суматохой и тем, что братья оказались заняты подготовкой к уже забытым, но таким милым ощущениям, Катя тихонько шепнула Полактии Фртунатовне:
   – Надо поговорить.
   – Сходим-ка мы к ручью, - громко сказала магиня. - Аксинья нас проводит, пока Степанида блины печет.
   – Идите, - в тон ей отозвался Степан, - только знайте, бежать отсюда нельзя. Потому, мыслю, вы быстро вернетесь.
   Место у ручья, куда привела их Аксинья, отличалось дикой первозданной красотой. Огромные, поросшие мхом валуны,точно разбросанные рукой неведомого великана, лежали по его берегам. Серые скалы устремлялись в небо, нависая над обрывами, как грозно сдвинутые брови вросшего в землю исполина. Ручей тек из скалы, будто из пасти каменного зверя. Было дико и мрачно.
   – Куда ты нас привела? - попеняла Аксинье Полактия.
   – Ничего. Зато здесь нас никто не подслушает.
   – Теперь мы можем познакомиться поближе. Это моя подруга Вера Никитина, - сказала Катина соратница. Пропала без вести при исполнении задания Ордена три года назад.