Страница:
– Когда я увидел тебя в короне, - с придыханием говорил он, - я понял, что ты - настоящая королева. Красоты!
Его признание ей даже не польстило. Только подумалось: проклятая корона! Свалилась откуда-то в прямом смысле на её голову.
Она бы ещё потерпела его слова. Но когда хозяин попытался её обнять... Как говорится, от судьбы не уйдешь. Занятия в институтской секции самбо не прошли даром: Катя совершенно автоматически провела против нахала соответствующий прием. Но в секции свои приемы девушки отрабатывали на крепких накачанных парнях, которые умели группироваться и падать, а с хозяином квартиры случилась беда - он не умел падать.
Упал он хрустко, тяжело, со всеми вытекающими из такого падения последствиями. "Скорая" увезла его в больницу, а Кате указали на дверь.
Она попыталась пискнуть насчет того, что мужчина первый начал, но хозяйка была уверена, что Екатерина просто крутила перед ним задом. Мол, и юбка у неё больше на трусы похожа, и колготки со змеей...
Дались ей эти колготки! Змея действительно живописно обвивала ногу и как бы ползла по бедру довольно высоко. Парни в группе невольно провожали её взглядами. Все равно она не снимет эти фирменные колготки из-за какого-то похотливого козла!
Один вопрос - куда ей теперь идти? Судя по адресу, сдаваемая квартира была где-то на окраине, и даже если она стоила недорого, как говорилось в объявлении, то у Кати все равно не было никаких денег, а за квартиру наверняка запросят деньги вперед.
Что ей сказать будущей квартирной хозяйке? Подождите до стипендии? Или: напишу родителям, они вышлют денег и я расплачусь? Но это было бы неправдой. Она вовсе не собиралась обращаться к родителям, зная, что зарплата у них не ахти какая, а им ещё младшую сестру-погодка надо обувать-одевать.
Катя перечитала объявление. Сдается квартира. Недорого. От промелькнувшего было лучика надежды в момент ничего не осталось. Листок явно висел давно. Буквы расплылись от дождей, выгорели на солнце, а приписка "недорого" наверняка привела к дверям квартиры толпы желающих поселиться студенток.
"Попитка - не питка. Правда, товарищ Берия?" - сказала себе Катя словами анекдота и Сталина. И сунула листок в карман. Третья Затонная улица, дом 39. На память она никогда не жаловалась. Если не считать случая со злополучной короной. Хорошо хоть Ленчик не стал задавать лишних вопросов. Катя только спросила его:
– Ленчик, ты не возьмешь на сохранение одну вещь?
Он не задумываясь ответил:
– Конечно, возьму!
– Я пока не могу тебе ничего сказать, - начала было оправдываться Катя.
– А и не надо, - прервал её Ленчик. - Как говорят в американских фильмах: без комментариев! Что бы ни случилось, знай, я всегда приду к тебе на помощь.
Что поделаешь, в этом весь Ленчик. Преданность его достойна легенды...
И вот Катя делала эту самую попытку - тащилась через какие-то ямы, буераки, овраги со своим тяжелым чемоданом, на высоких каблуках-платформах, в кожаной юбке и вслух ругала администрацию города, у которой не доходят руки до подобных трущоб.
– Российский Гарлем! - бурчала она. - Фак ю!
С точки зрения американцев это ругательство, но вряд ли кто-то в подобной глуши знает, что оно обозначает.
– А кто тебя сюда звал? Сама притащилась! - ехидно сказал над ухом чей-то голос. - Ох, и наплачешься ты, Звягинцева! Ох, и пожалеешь!
Катя вздрогнула: кто это здесь, где она никогда не бывала, знает её по фамилии?
Она поставила на землю чемодан и осторожно оглянулась. Поблизости никого не было. И на всей улице вообще.
"Глюки! - обреченно сказала она самой себе. - Сначала корона, потом какие-то голоса. Неужели я потихоньку схожу с ума?"
Надо подумать о чем-нибудь обыденном, привычном. Например, о том, что она скажет квартирной хозяйке, если квартира все-таки свободна? Вот! Она оставит что-нибудь в залог. Но что? Часы обычные, недорогие. Цепочка! Ведь у неё есть золотая цепочка, подаренная родителями к совершеннолетию. Чем плохой залог? Катя повеселела.
Дом 39 на Третьей Затонной улице выглядел как хризантема среди лопухов. Казалось бы, небольшой одноэтажный домишко, а сколько было в нем истинно русской изысканности. Резное крылечко, резные ставенки и наличники, искусно вырезанный деревянный петух на коньке крыши...
Домик был какой-то неправдоподобный. Он никак не вписывался в окружающую обстановку и выглядел декорацией к какой-нибудь русской сказке для детей. Дом, вроде, и не имел отношения все к той же короне, но в какой-то момент Катя подумала, что эти два явления в её жизни как-то взаимосвязаны.
А тут еще... она ошарашенно уставилась на большой бронзовый молоток, висящий у невысоких деревянных ворот. Украшенный старинной вязью, даже для непосвященного явно: произведение искусства. Рядом висел не менее старинный бронзовый диск, к которому бронзовый молоток был прикован бронзовой же цепью.
Интересно, висит на самом виду такая дорогая вещь, и хозяева не боятся, что её украдут? У Кати появилось ощущение, что стоит только ей войти в этот дом, как снаружи сразу все исчезнет... Но, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Она взяла в руки молоток и ударила им по диску. Над "гарлемом" поплыл чистый певучий звук.
Тотчас в доме открылась дверь и на крыльцо вышла старушка. Круглощекая, румяная, с веселыми молодыми глазами.
– Входи, Катюша, а то я уж заждалась, - сказала она.
– Вы меня знаете? - удивилась Катя; после некоторых событий девушка стала сомневаться в своей памяти, но если эту женщину она когда-нибудь видела, то теперь вспомнить этого не могла.
– Ты ведь квартиру ищешь? - спросила та, не отвечая на её вопрос. - У меня как раз свободна. Жиличка прежняя накануне съехала... Заходи в дом, чего у калитки стоять?
В чем, в чем, а в дотошности Кате нельзя было отказать. И ещё она не любила, когда на вопросы не отвечают, а поэтому всегда, как говорили её друзья, докапывалась.
– Откуда все-таки вам известно мое имя?
– От верблюда! - нахально ответила старушка.
"Ну и ну! - озадаченно подумала Катя. - В жизни не видела таких шустрых... пожилых людей. Даже не покраснела."
– А чего мне, с вашего позволения, краснеть? - тут же откликнулась хозяйка дома. - Своего не раздаю, а и чужого не беру. На себя лучше посмотри: придумала - залог давать! По-твоему, люди уже и верить друг другу не должны? Цепочка твоя мне - тьфу, и растереть! Я вообще квартирантов не из-за денег пускаю.
– А из-за чего? - спросила Катя. Прежняя её хозяйка благодаря квартирантам собирала деньги на мебельный гарнитур.
Но старушку этот простой вопрос почему-то смутил.
– Из-за чего! Из-за того, - ворчливо пробурчала она. - Много будешь знать, скоро состаришься. Квартиру смотреть будешь али как?
– Буду, - твердо проговорила Катя.
Да у неё и выхода другого не было. Обычно студентки квартиры летом ищут. В крайнем случае, в начале сентября. А в конце октября-то - дело безнадежное. Не всякий день так повезти может. Вот только почему съехала прежняя девушка?
– Она в путешествие отправилась, - ответила на её молчаливый вопрос старушка, - да там и замуж вышла. А я без жилички осталась.
– У меня на развлечения денег нет, - откровенно призналась Катя, - так что я хотела бы пожить подольше.
– Есть такие путешествия, на которые деньги вовсе не нужны, загадочно молвила старушка. - Только желание и нужно.
– Без денег? - удивилась Катя. - Где ж такое возможно?
– А хотя бы и в моем доме.
Несмотря на юный возраст, - Кате летом исполнилось восемнадцать лет, назвать её доверчивой было трудно. Видно, такая уродилась. Она и в три года родителей придирчиво спрашивала:
– А ты правду говоришь? А ты не обманываешь?
Случалось и обманывали. С той поры Катя поняла: уж если родные люди не всегда правду говорят, то от посторонних можно ждать всего, чего угодно. Потому обещание старушки она сочла обычной похвальбой. Мол, что старый, что малый...Комната оказалась на удивление чистой и светлой. Причем, чистота её была не показная, как в некоторых домах, а естественная. Какой-то уютной стариной от неё веяло. И не нафталиновой, а именно свежей. Такие прежде ей доводилось видеть лишь в кино, потому что если и случались дома подобные, то хозяева будто старались впечатление хоть чем-то испортить: то новомодным столом, то современной люстрой.
А здесь даже фикус в деревянной кадке присутствовал. И кружевные салфетки. И старинный комод красного дерева. И графинчик резного стекла...
– Нравится тебе комната?
– Нравится, - медленно проговорила девушка; говорить о своих денежных затруднениях не хотелось, а надо было. - Вот только деньги у меня через две недели будут. Со стипендии.
Не сообщать же, что её выгнали с квартиры, а деньги, уплаченные за месяц вперед, не вернули.
– Какие пустяки! - всплеснула руками старушка. - Я подожду. А там, глядишь, папа с мамой помощь пришлют. Или хозяйка бывшая деньги отдаст...
Этого Катя уже выдержать не могла.
– Нет, так дальше не пойдет! - твердо сказала она. - Уж лучше я буду на вокзале ночевать.
– Сразу и на вокзале, - будто даже испугалась старушка. - Ну, умею я читать мысли, так что же из-за этого на меня обижаться?
– Из-за этого не стоит, - согласилась Катя. - Но тогда или я тоже должна уметь их читать или научиться свои мысли от других прятать. В конце концов, это мои мысли, а вас я вижу в первый раз.
– Ишь, боевая! - одобрительно кивнула старая женщина. - Ладно, научу. Вот так ладонь положи и мысленно скажи: "Не дам!" И ты закрылась.
Екатерина все тщательно повторила и спросила строго:
– А теперь?
– Теперь не слышу, - неохотно призналась её странная квартирная хозяйка.
Пауза затянулась, и Катя решила смягчить свой "наезд" некоторой откровенностью.
– Конечно, я могла бы на работу устроиться. В торговлю реализатором. Или лестницы мыть, но все как-то не получается. Только я о таком месте узнаю, приду, а оно уже занято.
– Оно и понятно, - кивнула старушка, - потому как предназначение у тебя иное.
– Ой, мне до моего предназначения ещё далеко. Пока всему научишься...
– Это точно, - согласилась квартирная хозяйка. - Ты чемоданчик-то в шкаф поставь, да пойдем, со мной за чайком посидишь. Самовар, поди, уже остыл...
Екатерина поставила чемодан в шкаф, попутно размышляя, не могла бы шустрая старушка, которая умеет читать чужие мысли, объяснить ей все странности, которые в последнее время со Звягинцевой происходят? Например, откуда у неё появилась корона и где она провела вечер, о котором почему-то напрочь забыла.
И потому, как обычно, она сразу взяла быка за рога.
– Все-то вы про меня знаете: и как зовут, и про всякие мелочи моей жизни, а я даже имени-отчества вашего не знаю...
– Так уж и не знаешь, - посмеялась старушка. - А ну-ка погляди на меня внимательно и отгадай.
– Венуста Худионовна, - выпалила Екатерина и сама закрыла себе рот ладонью. - Простите, я не хотела. Вырвалось. Откуда я такое и взяла? Наверное, вычитала где-то.
– Все ты правильно сказала. Венуста - значит, красивая, изящная...
– А Худионовна?
– Худион - батшка мой - прозывался как простой, обыкновенный. Имена эти к нам из греческого пришли, да так в русском языке и прижились.
– Не очень-то и прижились, - не согласилась упрямая Катя. - Я такие имена вообще в первый раз слышу.
– Э. милая, ты даже не представляешь, сколько тебе ещё предстоит узнать. И, узнав, изумиться. Но все-таки я в тебе не ошиблась. Вон как ты ловко меня раскрыла. До сих пор с первого раза такое никому не удавалось. Теперь я понимаю, почему стрелка на тебя указала.
– Какая стрелка?
– Узнаешь в свое время. Быть избранником судьбы - дело ответственное и хлопотное, не каждому по плечу...
– Да, не хочу я быть избранником! По крайней мере, сейчас, когда я учусь только на втором курсе института.
– Одно другому не помешает...
– Загадками говорите, Венуста Худионовна. Вы со всеми своими квартирантками ведете такие странные разговоры?
– И то правда, соловья баснями не кормят, - согласилась квартирная хозяйка. - Позвала на чай, вот и отвечай - - сказала старушка самой себе и рассмеялась.
Катя тоже улыбнулась, в момент позабыв о напряжении, которое поначалу её охватило. Она не терпела никаких посягательств на свою свободу, а тем более от человека, которого сегодня видела в первый паз.
Глава пятая
На своем пекарском искусстве Венуста Худионовна могла бы делать немалые деньги, размышляла Катя, ворочаясь без сна в своей новой мягкой и уютной постели. Никогда прежде она не ела таких вкусных пирогов, блинчиков, кулебяк и прочих плюшек-бубликов, попробовав которые, мало кто смог бы без сожаления от них оторваться.
Не удержалась и Катя. Потому и переела.
"Обжора! - укоряла она себя. - Воспитанный человек должен контролировать свой аппетит. Она вспомнила стихи своего детства о том как дразнить обжору:"Робин-Бобин-Барабек скушал сорок человек, и телегу, и быка, и кривого мясника..." И много ещё чего. "А потом и говорит:"У меня живот болит!"
Она давно не ребенок, а обжора ещё та. Катя лежала без сна и слушала каждый звук в доме и за окнами. Вот мяукнул, а потом заорал дурным голосом чей-то кот. Ему ответил другой и вскоре вся округа наполнилась душераздирающими звуками кошачьего хора.
Скрипнула ступенька деревянного крыльца - мало ли от чего может скрипеть рассыхающееся дерево...
Шутки шутками, но спать было нужно. Завтра в институте репетиция новогоднего спектакля. Не хватало еще, чтобы от недосыпа она качалась, как былинка на ветру.
Насчет цены за квартиру она договорилась с хозяйкою за чаем. Объявление не обманывало. Жилье сдавалось недорого. Даже смехотворно дешево.
"Не гонялся бы ты, поп, за дешевизною!" - задумчиво пробормотала Катя, и ей показалось, что в ответ из темного угла, где стоял комод, кто-то хихикнул.
Сон подкрался незаметно. Юность редко страдает бессонницей. Но и сон оказался не лучше: только она закрыла глаза, как все и началось. Вроде, Катя спала, но видела комнату лучше, чем с открытыми глазами.
Из того угла, откуда ей послышалось хихиканье, выбежал небольшой, весь покрытый шерстью человечек. Этакий мини-мужичок. Он ловко взобрался по спинке кровати, пробежал по одеялу и сел возле её подушки, свесив ноги. В ответ на Катин удивленный взгляд он небрежно сказал:
– Не бойся, душить не стану.
– А я и не боюсь, - сказала она. - И вообще, кто ты такой?
– Домовой, - ответил человечек. - Раньше меня всяк с первого взгляда узнавал, а теперь... Худионовна говорит, мы - домовые - исчезающий тип.
– Вот и исчезни, - довольно невежливо пробормотала девушка, - и дай мне поспать.
– Дивлюсь, ты меня не боишься. Я ведь ежели разозлюсь...Мне просто некогда тебе свою силу показывать.
– А уж если я разозлюсь, - отмахнулась Катя. - И вообще, никаких домовых не бывает!
– Другие девушки визжат, пугаются...
Но на Катю навалилась вдруг такая сонливость, что ей было лень даже разговаривать. Она решила просто повернуться на другой бок, но что-то её не пускало. Девушка приоткрыла глаза. Человечек, ухмыляяь, деражал двумя пальцами край одеяла. Видимо, сила у него действительно была.
– Сегодня один такой же приставучий, как ты, тоже решил мне свою силу показать.
– И что с ним сталось?
– В больнице лежит. С множественными переломами... Хорошо, что ты от меня хочешь?
Человечек отпустил одеяло и сказал просительным тоном:
– Возьми меня с собой, а?
– Куда? - удивилась Катя . - В институт?
– Нет, в Черную Дыру.
Черная Дыра. Екатерине показалось, что она где-то об этом слышала.
– Какую ещё дыру? - все же спросила она. - Никуда я не собираюсь!
– А я слышал другое!
– Чем чужие разговоры подслушивать, ты бы лучше хозяйством занимался, - поддела его Катя. - Насколько я знаю, это твоя обязанность.
– Много ты знаешь! - обиделся домовой - Много ты мышей видела? Или тараканов? Или пыль с потолка свисает?
– Не свисает.
– То-то же, чего ж тогда напраслину возводишь? Я к тебе со всей душой1
Он по одеялу соскользнул на пол и скрылся под комодом.
Против ожидания Катя проснулась отдохнувшей, а когда наскоро собравшись, вышла из своей комнаты, хозяйка позвала её завтракать.
– Мне неудобно, - стала отнекиваться девушка, - вчера мы поели, чаю попили - для знакомоства, а сегодня? Так и будете меня даром кормить?
– Даром не буду, - слегка улыбнулась хозяйка. - Отработаешь, не бойся.
– Скажите.., - Катя замялась, - вы...
– Ведьма, - подсказала старушка, посмеиваясь.
– Я хотела сказать, что вы непохожи на рядовую пенсионерку.
– Наверное, среди рядовых не очень много докторов наук.
– Что?!
– Ты не ослышалась, я - доктор исторических наук
– Простите, наверное, просто я слишком много ела на ночь, вот и начала казаться всякая ерунда.
– Тебе кто-нибудь досаждал?
– Я же говорю, переела, вот и сон странный приснился. Какой-то лохматый мужичок-невеличка...
– А, это Антип. Наш домовой. Не бойся, он не вредный. Поморочил тебя, чтобы подумала, будто он тебе снится.
– Домовой? И вы, ученая, так спокойно обэтом говорите?
– Потому и говорю спокойно, что ученая. А ученым, поверь, Катюша, порой такие страсти-мордасти открываются!
– Неужели в наше время кто-то всерьез может говорить о домовом?
– В наше время и магию мало кто всерьез воспринимает. И я хочу сказать, голубушка, слава Богу! А то представь, кинулись бы все грамотные магические книги разыскивать да читать. Таких бы дел натворили!
– И вы думаете, магия существует?
– Я ЗНАЮ, что она существует. Иначе, как бы ты ко мне попала?
– Хотите сказать, Ивана Павловича вы на меня натравили? - изумилась Катя.
Старая женщина поморщилась.
– Лексикон у тебя, Катюша, оставляет желать лучшего. Я всего лишь показала ему тебя во сне.
– Голую?
– Слегка обнаженную.
– У меня, значит, лексикон не тот? А что можно сказать о вашем методе?
– Не слишком пристойный, - согласилась Венуста Худионовна, - так ведь и муж твоей бывшей хозяйки человек распущенный, примитивный. Пришлось с ним его же языком разговаривать. Поверь, мне и самой это было не очень приятно.
– Это все из-за Черной Дыры? - решила проявить свою осведомленность Катя. - Вы мне не объясните, что это такое?
Старая женщина отвела глаза, подчеркнуто безразлично скользнула по своему отражению в самоваре, зачем-то потрогала пальцем скатерть.
– Разве вы в школе это по астрономии не проходили? Черные дыры - это космические объекты, которые образуются при гравитационном коллапсе...
– Нет, астрономию я помню, - сухо проговорила Екатерина, - я имела в виду одну конкретную Черную Дыру. И не где-то там, в далеком космосе, а здесь, на Земле.
– Проболтался все-таки! - Венуста Худионовна сердито стукнула по столу серебряной ложкой, которую до того бесцельно держала в руке. - Смотри, Антип, превращу тебя в крысу, а потом в ловушку поймаю.
Под сервантом что-то прошуршало и стихло.
– Говорите, Венуста Худионовна, а то я из-за вас в институт опоздаю.
– Слишком этот вопрос серьезный, чтобы его вот так, походя, обсуждать. Отложим пока до вечера. А сейчас завтракай не спеша. Я для тебя время растяну, а рейсовый автобус за тобой прямо к дому подъедет...
Глава шестая
Учебный день для Екатерины тянулся сегодня мучительно долго. Она переходила из аудитории в аудиторию, слушала лекции, конспектировала, репетировала, но делала это как-то автоматически.
– Уж не влюбилась ли наша Железная Леди? - шутили однокурсницы.
– Не влюбилась, - отмахивалась она. - Не мешайте, я думаю.
– Тихо, девочки, Звягинцева репетирует сценку: великая актриса и толпа.
– Она представляет себя в роли Марии Стюарт!
– Королевы Елизаветы!
Что с них возьмешь? Молодо-зелено...
Но апофеозом дня оказался приход в институт её квартирной хозяйки. Сперва Катя, чего греха таить, испугалась. Вдруг та пришла жаловаться на Звягинцеву декану? Но хозяйка подозвала её и, пряча глаза, отдала деньги.
– Возьми, ты же вперед заплатила. Я не какой-то там Гобсек, чтобы у бедной студентки деньгт отнимать.
Из её монолога следовало, что женщина читала классику, но, видимо, давно.
– И не держи зла. Я сгоряча на тебя набросилась. Все-таки муж, жалко его, хоть он и кобель блудливый.
Катя пообещала зла не держать. Теперь она могла и с новой хозяйкой расплатиться и сама продукты покупать, а не у чужого человека на шее сидеть.
Как бы то ни было, в свой новый дом после занятий она торопилась, хотя подруги и предлагали посидеть в молодежном кафе.
Она могла сразу пройти в дом - никаких преград перед нею не было, но на всякий случай все же стукнула молотком по диску. Хозяйка открыла дверь тут же, будто видела сквозь нее.
– Скорее, мы ждем тебя целую вечность!
– Мы? - Катя приостановилась - Кто это - мы?
– Не буду же я говорить тебе об этом на пороге? Заходи, не капризничай.
За столом в гостиной сидел величественного вида старик с седой шевелюрой и небольшой седой бородкой. Обеими руками он сжимал палку, увенчанную искусно вырезанной головой собаки.
– А вот и наша Катюша, - как-то торжественно произнесла хозяйка.
– Екатерина Звягинцева, - представляясь, Катя почему-то присела в реверансе. Оказывается, она так переволновалась, что стала сама не своя. Реверанс, надо же, старье какое!
– Никодим Аристархович, - опираясь на палку тяжело поднялся старик. Вяземский. Позвольте вашу ручку.
Он взял Катину руку своей, несмотря на артирит, сохранившей благородную форму, и поцеловал. Кате целовали руки не часто и, наверное, поэтому она смутилась. Сверстники не баловали её такими изысканными манерами. Она увидела и свежие цветы в вазе. Небось, он не думает, что цветы дарить нужно только к празднику. Правда, и имечко у него - Никодим!.. Пожалуй, не хуже, чем Венуста...
– Никодим, - улыбка тронула губы Вяземского, - состоит из двух частей: победа и народ. То ли я народ победил, то ли он меня.Отец мой тоже над своим именем посмеивался: Аристарх - лучше руководить или лучший руководитель? В революцию пятого года погиб...
– Пятого года? - не поверила Катя, - Сколько же тогда вам лет?
– Ровесники века мы с Венусей, потому и имена наши вам странными кажутся. Раньше им так не удивлялись.
– Ровесники века. Не может быть!.. То есть, я хотела сказать, что вы выглядите гораздо моложе.
– Не такими дряхлыми? - старики переглянулись и расхохотались.
Никодим Аристархович, впрочем, тут же подавил смех.
– Мы не имеем права стареть, милая барышня. Равно, как и отойти в мир иной. Потому поддерживаем себя в форме, что не оставили пока своего дела в надежных руках. Может, здесь есть и моя вина: все перебирал, привередничал...
– Не казнись, Дима, - остановила его Венуста Худионовна. - Что толку сожалеть о том, чего нельзя исправить?
– Я очень вам сочувствую, - понимающе кивнула Катерина, - только не пойму, почему эти разговоры вы ведете со мной. Я собираюсь стать артисткой и никакого отношения к истории не имею...
– Мы все имеем отношение к истории, - мягко поправил её Никодим Аристархович, - это наши корни, наш фундамент. И вас, молодых, это должно интересовать в первую очередь. Мы все, что могли, сделали.
– Да что может случиться с историей? - недоумевала Катя. - Что было то было. Ни изменить, ни вычеркнуть.
– Увы, Катенька, и изменяют, и вычеркивают.
– Кто?
– Черные историки.
– Те, что открыли Дыру?
Во взгляде Вяземского мелькнуло удивление. Он посмотрел на свою смутившуюся коллегу.
– Ты рассказала?
– Это все Антип.
– А чего он вдруг разговорился? До сих пор помалкивал. Только и знал, что твоих жиличек из дому выживать.
– Выходит, Катюша ему понравилась.
– Антип не виноват, - вступилась за домового Екатерина. - Он... нечаянно, потому что переживает. Даже с собой просил взять.
– Взять с собой?! - в один голос воскликнули старики.
– Правда, я и сама не знаю, куда.
– Но он не может отсюда уйти. Домовые должны жить в доме, - пояснила Венуста Худионовна.
Из-под серванта донесся тяжелый вздох.
– Видно, и вправду плохи наши дела, если Антип пытается о доме забыть.
– И все равно я ничего не понимаю! - настойчиво сказала Екатерина; старики ходили вокруг да около, что-то в отношении неё себе напланировали, не интересуясь мнением самой Кати.
Ответа на свой вопрос она не получила и рассердилась ещё больше.
– По-моему, вы со мной не церемонитесь. Только почему вы решили, что я безропотно все снесу?
– Ого! - стукнул палкой об пол Никодим Аристархович.
– А то! - Венуста Худионовна вскинула руку, словно представляя актрису, произнесшую свой знаменитый монолог.
Его признание ей даже не польстило. Только подумалось: проклятая корона! Свалилась откуда-то в прямом смысле на её голову.
Она бы ещё потерпела его слова. Но когда хозяин попытался её обнять... Как говорится, от судьбы не уйдешь. Занятия в институтской секции самбо не прошли даром: Катя совершенно автоматически провела против нахала соответствующий прием. Но в секции свои приемы девушки отрабатывали на крепких накачанных парнях, которые умели группироваться и падать, а с хозяином квартиры случилась беда - он не умел падать.
Упал он хрустко, тяжело, со всеми вытекающими из такого падения последствиями. "Скорая" увезла его в больницу, а Кате указали на дверь.
Она попыталась пискнуть насчет того, что мужчина первый начал, но хозяйка была уверена, что Екатерина просто крутила перед ним задом. Мол, и юбка у неё больше на трусы похожа, и колготки со змеей...
Дались ей эти колготки! Змея действительно живописно обвивала ногу и как бы ползла по бедру довольно высоко. Парни в группе невольно провожали её взглядами. Все равно она не снимет эти фирменные колготки из-за какого-то похотливого козла!
Один вопрос - куда ей теперь идти? Судя по адресу, сдаваемая квартира была где-то на окраине, и даже если она стоила недорого, как говорилось в объявлении, то у Кати все равно не было никаких денег, а за квартиру наверняка запросят деньги вперед.
Что ей сказать будущей квартирной хозяйке? Подождите до стипендии? Или: напишу родителям, они вышлют денег и я расплачусь? Но это было бы неправдой. Она вовсе не собиралась обращаться к родителям, зная, что зарплата у них не ахти какая, а им ещё младшую сестру-погодка надо обувать-одевать.
Катя перечитала объявление. Сдается квартира. Недорого. От промелькнувшего было лучика надежды в момент ничего не осталось. Листок явно висел давно. Буквы расплылись от дождей, выгорели на солнце, а приписка "недорого" наверняка привела к дверям квартиры толпы желающих поселиться студенток.
"Попитка - не питка. Правда, товарищ Берия?" - сказала себе Катя словами анекдота и Сталина. И сунула листок в карман. Третья Затонная улица, дом 39. На память она никогда не жаловалась. Если не считать случая со злополучной короной. Хорошо хоть Ленчик не стал задавать лишних вопросов. Катя только спросила его:
– Ленчик, ты не возьмешь на сохранение одну вещь?
Он не задумываясь ответил:
– Конечно, возьму!
– Я пока не могу тебе ничего сказать, - начала было оправдываться Катя.
– А и не надо, - прервал её Ленчик. - Как говорят в американских фильмах: без комментариев! Что бы ни случилось, знай, я всегда приду к тебе на помощь.
Что поделаешь, в этом весь Ленчик. Преданность его достойна легенды...
И вот Катя делала эту самую попытку - тащилась через какие-то ямы, буераки, овраги со своим тяжелым чемоданом, на высоких каблуках-платформах, в кожаной юбке и вслух ругала администрацию города, у которой не доходят руки до подобных трущоб.
– Российский Гарлем! - бурчала она. - Фак ю!
С точки зрения американцев это ругательство, но вряд ли кто-то в подобной глуши знает, что оно обозначает.
– А кто тебя сюда звал? Сама притащилась! - ехидно сказал над ухом чей-то голос. - Ох, и наплачешься ты, Звягинцева! Ох, и пожалеешь!
Катя вздрогнула: кто это здесь, где она никогда не бывала, знает её по фамилии?
Она поставила на землю чемодан и осторожно оглянулась. Поблизости никого не было. И на всей улице вообще.
"Глюки! - обреченно сказала она самой себе. - Сначала корона, потом какие-то голоса. Неужели я потихоньку схожу с ума?"
Надо подумать о чем-нибудь обыденном, привычном. Например, о том, что она скажет квартирной хозяйке, если квартира все-таки свободна? Вот! Она оставит что-нибудь в залог. Но что? Часы обычные, недорогие. Цепочка! Ведь у неё есть золотая цепочка, подаренная родителями к совершеннолетию. Чем плохой залог? Катя повеселела.
Дом 39 на Третьей Затонной улице выглядел как хризантема среди лопухов. Казалось бы, небольшой одноэтажный домишко, а сколько было в нем истинно русской изысканности. Резное крылечко, резные ставенки и наличники, искусно вырезанный деревянный петух на коньке крыши...
Домик был какой-то неправдоподобный. Он никак не вписывался в окружающую обстановку и выглядел декорацией к какой-нибудь русской сказке для детей. Дом, вроде, и не имел отношения все к той же короне, но в какой-то момент Катя подумала, что эти два явления в её жизни как-то взаимосвязаны.
А тут еще... она ошарашенно уставилась на большой бронзовый молоток, висящий у невысоких деревянных ворот. Украшенный старинной вязью, даже для непосвященного явно: произведение искусства. Рядом висел не менее старинный бронзовый диск, к которому бронзовый молоток был прикован бронзовой же цепью.
Интересно, висит на самом виду такая дорогая вещь, и хозяева не боятся, что её украдут? У Кати появилось ощущение, что стоит только ей войти в этот дом, как снаружи сразу все исчезнет... Но, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Она взяла в руки молоток и ударила им по диску. Над "гарлемом" поплыл чистый певучий звук.
Тотчас в доме открылась дверь и на крыльцо вышла старушка. Круглощекая, румяная, с веселыми молодыми глазами.
– Входи, Катюша, а то я уж заждалась, - сказала она.
– Вы меня знаете? - удивилась Катя; после некоторых событий девушка стала сомневаться в своей памяти, но если эту женщину она когда-нибудь видела, то теперь вспомнить этого не могла.
– Ты ведь квартиру ищешь? - спросила та, не отвечая на её вопрос. - У меня как раз свободна. Жиличка прежняя накануне съехала... Заходи в дом, чего у калитки стоять?
В чем, в чем, а в дотошности Кате нельзя было отказать. И ещё она не любила, когда на вопросы не отвечают, а поэтому всегда, как говорили её друзья, докапывалась.
– Откуда все-таки вам известно мое имя?
– От верблюда! - нахально ответила старушка.
"Ну и ну! - озадаченно подумала Катя. - В жизни не видела таких шустрых... пожилых людей. Даже не покраснела."
– А чего мне, с вашего позволения, краснеть? - тут же откликнулась хозяйка дома. - Своего не раздаю, а и чужого не беру. На себя лучше посмотри: придумала - залог давать! По-твоему, люди уже и верить друг другу не должны? Цепочка твоя мне - тьфу, и растереть! Я вообще квартирантов не из-за денег пускаю.
– А из-за чего? - спросила Катя. Прежняя её хозяйка благодаря квартирантам собирала деньги на мебельный гарнитур.
Но старушку этот простой вопрос почему-то смутил.
– Из-за чего! Из-за того, - ворчливо пробурчала она. - Много будешь знать, скоро состаришься. Квартиру смотреть будешь али как?
– Буду, - твердо проговорила Катя.
Да у неё и выхода другого не было. Обычно студентки квартиры летом ищут. В крайнем случае, в начале сентября. А в конце октября-то - дело безнадежное. Не всякий день так повезти может. Вот только почему съехала прежняя девушка?
– Она в путешествие отправилась, - ответила на её молчаливый вопрос старушка, - да там и замуж вышла. А я без жилички осталась.
– У меня на развлечения денег нет, - откровенно призналась Катя, - так что я хотела бы пожить подольше.
– Есть такие путешествия, на которые деньги вовсе не нужны, загадочно молвила старушка. - Только желание и нужно.
– Без денег? - удивилась Катя. - Где ж такое возможно?
– А хотя бы и в моем доме.
Несмотря на юный возраст, - Кате летом исполнилось восемнадцать лет, назвать её доверчивой было трудно. Видно, такая уродилась. Она и в три года родителей придирчиво спрашивала:
– А ты правду говоришь? А ты не обманываешь?
Случалось и обманывали. С той поры Катя поняла: уж если родные люди не всегда правду говорят, то от посторонних можно ждать всего, чего угодно. Потому обещание старушки она сочла обычной похвальбой. Мол, что старый, что малый...Комната оказалась на удивление чистой и светлой. Причем, чистота её была не показная, как в некоторых домах, а естественная. Какой-то уютной стариной от неё веяло. И не нафталиновой, а именно свежей. Такие прежде ей доводилось видеть лишь в кино, потому что если и случались дома подобные, то хозяева будто старались впечатление хоть чем-то испортить: то новомодным столом, то современной люстрой.
А здесь даже фикус в деревянной кадке присутствовал. И кружевные салфетки. И старинный комод красного дерева. И графинчик резного стекла...
– Нравится тебе комната?
– Нравится, - медленно проговорила девушка; говорить о своих денежных затруднениях не хотелось, а надо было. - Вот только деньги у меня через две недели будут. Со стипендии.
Не сообщать же, что её выгнали с квартиры, а деньги, уплаченные за месяц вперед, не вернули.
– Какие пустяки! - всплеснула руками старушка. - Я подожду. А там, глядишь, папа с мамой помощь пришлют. Или хозяйка бывшая деньги отдаст...
Этого Катя уже выдержать не могла.
– Нет, так дальше не пойдет! - твердо сказала она. - Уж лучше я буду на вокзале ночевать.
– Сразу и на вокзале, - будто даже испугалась старушка. - Ну, умею я читать мысли, так что же из-за этого на меня обижаться?
– Из-за этого не стоит, - согласилась Катя. - Но тогда или я тоже должна уметь их читать или научиться свои мысли от других прятать. В конце концов, это мои мысли, а вас я вижу в первый раз.
– Ишь, боевая! - одобрительно кивнула старая женщина. - Ладно, научу. Вот так ладонь положи и мысленно скажи: "Не дам!" И ты закрылась.
Екатерина все тщательно повторила и спросила строго:
– А теперь?
– Теперь не слышу, - неохотно призналась её странная квартирная хозяйка.
Пауза затянулась, и Катя решила смягчить свой "наезд" некоторой откровенностью.
– Конечно, я могла бы на работу устроиться. В торговлю реализатором. Или лестницы мыть, но все как-то не получается. Только я о таком месте узнаю, приду, а оно уже занято.
– Оно и понятно, - кивнула старушка, - потому как предназначение у тебя иное.
– Ой, мне до моего предназначения ещё далеко. Пока всему научишься...
– Это точно, - согласилась квартирная хозяйка. - Ты чемоданчик-то в шкаф поставь, да пойдем, со мной за чайком посидишь. Самовар, поди, уже остыл...
Екатерина поставила чемодан в шкаф, попутно размышляя, не могла бы шустрая старушка, которая умеет читать чужие мысли, объяснить ей все странности, которые в последнее время со Звягинцевой происходят? Например, откуда у неё появилась корона и где она провела вечер, о котором почему-то напрочь забыла.
И потому, как обычно, она сразу взяла быка за рога.
– Все-то вы про меня знаете: и как зовут, и про всякие мелочи моей жизни, а я даже имени-отчества вашего не знаю...
– Так уж и не знаешь, - посмеялась старушка. - А ну-ка погляди на меня внимательно и отгадай.
– Венуста Худионовна, - выпалила Екатерина и сама закрыла себе рот ладонью. - Простите, я не хотела. Вырвалось. Откуда я такое и взяла? Наверное, вычитала где-то.
– Все ты правильно сказала. Венуста - значит, красивая, изящная...
– А Худионовна?
– Худион - батшка мой - прозывался как простой, обыкновенный. Имена эти к нам из греческого пришли, да так в русском языке и прижились.
– Не очень-то и прижились, - не согласилась упрямая Катя. - Я такие имена вообще в первый раз слышу.
– Э. милая, ты даже не представляешь, сколько тебе ещё предстоит узнать. И, узнав, изумиться. Но все-таки я в тебе не ошиблась. Вон как ты ловко меня раскрыла. До сих пор с первого раза такое никому не удавалось. Теперь я понимаю, почему стрелка на тебя указала.
– Какая стрелка?
– Узнаешь в свое время. Быть избранником судьбы - дело ответственное и хлопотное, не каждому по плечу...
– Да, не хочу я быть избранником! По крайней мере, сейчас, когда я учусь только на втором курсе института.
– Одно другому не помешает...
– Загадками говорите, Венуста Худионовна. Вы со всеми своими квартирантками ведете такие странные разговоры?
– И то правда, соловья баснями не кормят, - согласилась квартирная хозяйка. - Позвала на чай, вот и отвечай - - сказала старушка самой себе и рассмеялась.
Катя тоже улыбнулась, в момент позабыв о напряжении, которое поначалу её охватило. Она не терпела никаких посягательств на свою свободу, а тем более от человека, которого сегодня видела в первый паз.
Глава пятая
... Одеты тоже неброско, в халаты из человеческой кожи, в накидки из косточек пальцев, а вместо ша - почки норовят напялить чужой че - реп, да чтобы глазницы светились.
А так люди как люди.
Михаил Успенский
На своем пекарском искусстве Венуста Худионовна могла бы делать немалые деньги, размышляла Катя, ворочаясь без сна в своей новой мягкой и уютной постели. Никогда прежде она не ела таких вкусных пирогов, блинчиков, кулебяк и прочих плюшек-бубликов, попробовав которые, мало кто смог бы без сожаления от них оторваться.
Не удержалась и Катя. Потому и переела.
"Обжора! - укоряла она себя. - Воспитанный человек должен контролировать свой аппетит. Она вспомнила стихи своего детства о том как дразнить обжору:"Робин-Бобин-Барабек скушал сорок человек, и телегу, и быка, и кривого мясника..." И много ещё чего. "А потом и говорит:"У меня живот болит!"
Она давно не ребенок, а обжора ещё та. Катя лежала без сна и слушала каждый звук в доме и за окнами. Вот мяукнул, а потом заорал дурным голосом чей-то кот. Ему ответил другой и вскоре вся округа наполнилась душераздирающими звуками кошачьего хора.
Скрипнула ступенька деревянного крыльца - мало ли от чего может скрипеть рассыхающееся дерево...
Шутки шутками, но спать было нужно. Завтра в институте репетиция новогоднего спектакля. Не хватало еще, чтобы от недосыпа она качалась, как былинка на ветру.
Насчет цены за квартиру она договорилась с хозяйкою за чаем. Объявление не обманывало. Жилье сдавалось недорого. Даже смехотворно дешево.
"Не гонялся бы ты, поп, за дешевизною!" - задумчиво пробормотала Катя, и ей показалось, что в ответ из темного угла, где стоял комод, кто-то хихикнул.
Сон подкрался незаметно. Юность редко страдает бессонницей. Но и сон оказался не лучше: только она закрыла глаза, как все и началось. Вроде, Катя спала, но видела комнату лучше, чем с открытыми глазами.
Из того угла, откуда ей послышалось хихиканье, выбежал небольшой, весь покрытый шерстью человечек. Этакий мини-мужичок. Он ловко взобрался по спинке кровати, пробежал по одеялу и сел возле её подушки, свесив ноги. В ответ на Катин удивленный взгляд он небрежно сказал:
– Не бойся, душить не стану.
– А я и не боюсь, - сказала она. - И вообще, кто ты такой?
– Домовой, - ответил человечек. - Раньше меня всяк с первого взгляда узнавал, а теперь... Худионовна говорит, мы - домовые - исчезающий тип.
– Вот и исчезни, - довольно невежливо пробормотала девушка, - и дай мне поспать.
– Дивлюсь, ты меня не боишься. Я ведь ежели разозлюсь...Мне просто некогда тебе свою силу показывать.
– А уж если я разозлюсь, - отмахнулась Катя. - И вообще, никаких домовых не бывает!
– Другие девушки визжат, пугаются...
Но на Катю навалилась вдруг такая сонливость, что ей было лень даже разговаривать. Она решила просто повернуться на другой бок, но что-то её не пускало. Девушка приоткрыла глаза. Человечек, ухмыляяь, деражал двумя пальцами край одеяла. Видимо, сила у него действительно была.
– Сегодня один такой же приставучий, как ты, тоже решил мне свою силу показать.
– И что с ним сталось?
– В больнице лежит. С множественными переломами... Хорошо, что ты от меня хочешь?
Человечек отпустил одеяло и сказал просительным тоном:
– Возьми меня с собой, а?
– Куда? - удивилась Катя . - В институт?
– Нет, в Черную Дыру.
Черная Дыра. Екатерине показалось, что она где-то об этом слышала.
– Какую ещё дыру? - все же спросила она. - Никуда я не собираюсь!
– А я слышал другое!
– Чем чужие разговоры подслушивать, ты бы лучше хозяйством занимался, - поддела его Катя. - Насколько я знаю, это твоя обязанность.
– Много ты знаешь! - обиделся домовой - Много ты мышей видела? Или тараканов? Или пыль с потолка свисает?
– Не свисает.
– То-то же, чего ж тогда напраслину возводишь? Я к тебе со всей душой1
Он по одеялу соскользнул на пол и скрылся под комодом.
Против ожидания Катя проснулась отдохнувшей, а когда наскоро собравшись, вышла из своей комнаты, хозяйка позвала её завтракать.
– Мне неудобно, - стала отнекиваться девушка, - вчера мы поели, чаю попили - для знакомоства, а сегодня? Так и будете меня даром кормить?
– Даром не буду, - слегка улыбнулась хозяйка. - Отработаешь, не бойся.
– Скажите.., - Катя замялась, - вы...
– Ведьма, - подсказала старушка, посмеиваясь.
– Я хотела сказать, что вы непохожи на рядовую пенсионерку.
– Наверное, среди рядовых не очень много докторов наук.
– Что?!
– Ты не ослышалась, я - доктор исторических наук
– Простите, наверное, просто я слишком много ела на ночь, вот и начала казаться всякая ерунда.
– Тебе кто-нибудь досаждал?
– Я же говорю, переела, вот и сон странный приснился. Какой-то лохматый мужичок-невеличка...
– А, это Антип. Наш домовой. Не бойся, он не вредный. Поморочил тебя, чтобы подумала, будто он тебе снится.
– Домовой? И вы, ученая, так спокойно обэтом говорите?
– Потому и говорю спокойно, что ученая. А ученым, поверь, Катюша, порой такие страсти-мордасти открываются!
– Неужели в наше время кто-то всерьез может говорить о домовом?
– В наше время и магию мало кто всерьез воспринимает. И я хочу сказать, голубушка, слава Богу! А то представь, кинулись бы все грамотные магические книги разыскивать да читать. Таких бы дел натворили!
– И вы думаете, магия существует?
– Я ЗНАЮ, что она существует. Иначе, как бы ты ко мне попала?
– Хотите сказать, Ивана Павловича вы на меня натравили? - изумилась Катя.
Старая женщина поморщилась.
– Лексикон у тебя, Катюша, оставляет желать лучшего. Я всего лишь показала ему тебя во сне.
– Голую?
– Слегка обнаженную.
– У меня, значит, лексикон не тот? А что можно сказать о вашем методе?
– Не слишком пристойный, - согласилась Венуста Худионовна, - так ведь и муж твоей бывшей хозяйки человек распущенный, примитивный. Пришлось с ним его же языком разговаривать. Поверь, мне и самой это было не очень приятно.
– Это все из-за Черной Дыры? - решила проявить свою осведомленность Катя. - Вы мне не объясните, что это такое?
Старая женщина отвела глаза, подчеркнуто безразлично скользнула по своему отражению в самоваре, зачем-то потрогала пальцем скатерть.
– Разве вы в школе это по астрономии не проходили? Черные дыры - это космические объекты, которые образуются при гравитационном коллапсе...
– Нет, астрономию я помню, - сухо проговорила Екатерина, - я имела в виду одну конкретную Черную Дыру. И не где-то там, в далеком космосе, а здесь, на Земле.
– Проболтался все-таки! - Венуста Худионовна сердито стукнула по столу серебряной ложкой, которую до того бесцельно держала в руке. - Смотри, Антип, превращу тебя в крысу, а потом в ловушку поймаю.
Под сервантом что-то прошуршало и стихло.
– Говорите, Венуста Худионовна, а то я из-за вас в институт опоздаю.
– Слишком этот вопрос серьезный, чтобы его вот так, походя, обсуждать. Отложим пока до вечера. А сейчас завтракай не спеша. Я для тебя время растяну, а рейсовый автобус за тобой прямо к дому подъедет...
Глава шестая
Сыны не ведают о подвигах отцов
И в дольнем прахе их богов
Лежат низверженные лики!
Евгений Баратынский
Учебный день для Екатерины тянулся сегодня мучительно долго. Она переходила из аудитории в аудиторию, слушала лекции, конспектировала, репетировала, но делала это как-то автоматически.
– Уж не влюбилась ли наша Железная Леди? - шутили однокурсницы.
– Не влюбилась, - отмахивалась она. - Не мешайте, я думаю.
– Тихо, девочки, Звягинцева репетирует сценку: великая актриса и толпа.
– Она представляет себя в роли Марии Стюарт!
– Королевы Елизаветы!
Что с них возьмешь? Молодо-зелено...
Но апофеозом дня оказался приход в институт её квартирной хозяйки. Сперва Катя, чего греха таить, испугалась. Вдруг та пришла жаловаться на Звягинцеву декану? Но хозяйка подозвала её и, пряча глаза, отдала деньги.
– Возьми, ты же вперед заплатила. Я не какой-то там Гобсек, чтобы у бедной студентки деньгт отнимать.
Из её монолога следовало, что женщина читала классику, но, видимо, давно.
– И не держи зла. Я сгоряча на тебя набросилась. Все-таки муж, жалко его, хоть он и кобель блудливый.
Катя пообещала зла не держать. Теперь она могла и с новой хозяйкой расплатиться и сама продукты покупать, а не у чужого человека на шее сидеть.
Как бы то ни было, в свой новый дом после занятий она торопилась, хотя подруги и предлагали посидеть в молодежном кафе.
Она могла сразу пройти в дом - никаких преград перед нею не было, но на всякий случай все же стукнула молотком по диску. Хозяйка открыла дверь тут же, будто видела сквозь нее.
– Скорее, мы ждем тебя целую вечность!
– Мы? - Катя приостановилась - Кто это - мы?
– Не буду же я говорить тебе об этом на пороге? Заходи, не капризничай.
За столом в гостиной сидел величественного вида старик с седой шевелюрой и небольшой седой бородкой. Обеими руками он сжимал палку, увенчанную искусно вырезанной головой собаки.
– А вот и наша Катюша, - как-то торжественно произнесла хозяйка.
– Екатерина Звягинцева, - представляясь, Катя почему-то присела в реверансе. Оказывается, она так переволновалась, что стала сама не своя. Реверанс, надо же, старье какое!
– Никодим Аристархович, - опираясь на палку тяжело поднялся старик. Вяземский. Позвольте вашу ручку.
Он взял Катину руку своей, несмотря на артирит, сохранившей благородную форму, и поцеловал. Кате целовали руки не часто и, наверное, поэтому она смутилась. Сверстники не баловали её такими изысканными манерами. Она увидела и свежие цветы в вазе. Небось, он не думает, что цветы дарить нужно только к празднику. Правда, и имечко у него - Никодим!.. Пожалуй, не хуже, чем Венуста...
– Никодим, - улыбка тронула губы Вяземского, - состоит из двух частей: победа и народ. То ли я народ победил, то ли он меня.Отец мой тоже над своим именем посмеивался: Аристарх - лучше руководить или лучший руководитель? В революцию пятого года погиб...
– Пятого года? - не поверила Катя, - Сколько же тогда вам лет?
– Ровесники века мы с Венусей, потому и имена наши вам странными кажутся. Раньше им так не удивлялись.
– Ровесники века. Не может быть!.. То есть, я хотела сказать, что вы выглядите гораздо моложе.
– Не такими дряхлыми? - старики переглянулись и расхохотались.
Никодим Аристархович, впрочем, тут же подавил смех.
– Мы не имеем права стареть, милая барышня. Равно, как и отойти в мир иной. Потому поддерживаем себя в форме, что не оставили пока своего дела в надежных руках. Может, здесь есть и моя вина: все перебирал, привередничал...
– Не казнись, Дима, - остановила его Венуста Худионовна. - Что толку сожалеть о том, чего нельзя исправить?
– Я очень вам сочувствую, - понимающе кивнула Катерина, - только не пойму, почему эти разговоры вы ведете со мной. Я собираюсь стать артисткой и никакого отношения к истории не имею...
– Мы все имеем отношение к истории, - мягко поправил её Никодим Аристархович, - это наши корни, наш фундамент. И вас, молодых, это должно интересовать в первую очередь. Мы все, что могли, сделали.
– Да что может случиться с историей? - недоумевала Катя. - Что было то было. Ни изменить, ни вычеркнуть.
– Увы, Катенька, и изменяют, и вычеркивают.
– Кто?
– Черные историки.
– Те, что открыли Дыру?
Во взгляде Вяземского мелькнуло удивление. Он посмотрел на свою смутившуюся коллегу.
– Ты рассказала?
– Это все Антип.
– А чего он вдруг разговорился? До сих пор помалкивал. Только и знал, что твоих жиличек из дому выживать.
– Выходит, Катюша ему понравилась.
– Антип не виноват, - вступилась за домового Екатерина. - Он... нечаянно, потому что переживает. Даже с собой просил взять.
– Взять с собой?! - в один голос воскликнули старики.
– Правда, я и сама не знаю, куда.
– Но он не может отсюда уйти. Домовые должны жить в доме, - пояснила Венуста Худионовна.
Из-под серванта донесся тяжелый вздох.
– Видно, и вправду плохи наши дела, если Антип пытается о доме забыть.
– И все равно я ничего не понимаю! - настойчиво сказала Екатерина; старики ходили вокруг да около, что-то в отношении неё себе напланировали, не интересуясь мнением самой Кати.
Ответа на свой вопрос она не получила и рассердилась ещё больше.
– По-моему, вы со мной не церемонитесь. Только почему вы решили, что я безропотно все снесу?
– Ого! - стукнул палкой об пол Никодим Аристархович.
– А то! - Венуста Худионовна вскинула руку, словно представляя актрису, произнесшую свой знаменитый монолог.