– Быть может, достаточно демонстрировать мне генетических уродцев?
– Моя коллекция – лишь часть косвенных свидетельств. Кое-что находится в музеях, в частных коллекциях.
– Господи! Вы бредите инопланетянами и НЛО?
– Нет, не инопланетянами! – Карл говорил увлеченно, глаза его блестели. – Это земная цивилизация. Рисунки, дошедшие до нашего времени, и отпечатки костей – следы великой цивилизации, существовавшей в глубокой древности. Это ветвь человечества, которая отделилась от нас на раннем этапе развития – где-то в миоцене-олигоцене. Цивилизация не просто великая – могущественная! По уровню развития серьезно превосходит нашу. Я назвал ее цивилизацией прелюдий.
– Ура! – ответила я. – Уже хочу стать гражданкой-прелюдианкой!
Вайденхоф сделал вид, что не заметил моей иронии.
– К сожалению, цивилизация погибла. Я не знаю, по какой причине. Возможно, случился катаклизм… или эпидемия смертоносной болезни. Возможно, нация выродилась…
– Так, – произнесла я. – Сейчас я буду задавать вопросы. Может, глупые, может, и обидные, но без этого нельзя. Готовы?
Вайденхоф кивнул, вдохнув порцию кислорода.
– Почему вы показываете отпечатки? Где сами скелеты прелюдий? Ведь это… – я указала на оттиск черепа на песчанике, – …можно трактовать как угодно! Быть может, мамонт решил присесть и оставил истории отпечаток своей правой ягодицы?
– До сих пор не обнаружено ни одной кости, принадлежащей прелюдиям. Просто мы не представляем особенностей строения тела прелюдий.
– Иными словами, вы не нашли образцов, на которых висела бы бирка: «Берцовая кость прелюдия разумного»?
– Если бы я знал наверняка, что найденная кость принадлежит им, то следующие находки можно было бы идентифицировать. Равно как и предыдущие. К сожалению, цивилизация прелюдий была разбросана по всему земному шару, и я не могу утверждать, что, например, останки людей в культурном слое двадцать третьего века до нашей эры на севере Африки принадлежат прелюдиям.
– Тогда слушайте другой глупый вопрос. Почему до наших дней не дошли легенды и сказания об этой сверхцивилизации?
– А может, и дошли? – волнуясь, произнес Вайденхоф. – Быть может, боги древности и есть прелюдии? Зевсы, Торы и Ра? Древнему человеку показался бы грозным богом и простой современный охотник с «ремингтоном». Я полагаю, что многие описанные боги древности – последние из прелюдий. Они владели великими искусствами, и это заставляло людей бояться их.
– Перечисленные вами боги не похожи на большеголовых!
– Возьмите описания финикийского Ваала или египетского бога Ра. Они носят высокие головные уборы, возможно, скрывающие вытянутые головы прелюдий?
– Замечательно, но вот вам следующий вопрос. Если эта цивилизация была такой великой, ткните пальцем в ее великие творения!
– Я не могу сказать точно, что является творением прелюдий, а что – произведением рук человеческих. За многие века великие достижения слились, их не разделить. Скажем, кто изобрел колесо или легированные стали? Где гарантия, что люди не переняли эти новшества у своих богов? Ведь существует же легенда, как Прометей принес людям огонь! И потом, я полагаю, что одна из причин отсутствия доказательств – близость прелюдий к природе и частичное слияние с ней. Если человечество двинулось по технократическому пути, то прелюдии пошли на слияние с природой, на максимальное использование возможностей, которые дает она.
– Вы же утверждали, что их цивилизация была более развита, чем наша. Где же чудеса, сравнимые с нынешними достижениями в космосе и микроэлектронике?
– Пока они спрятаны в земле.
– Как у вас все складненько! Если бы вы пошли учиться не на антрополога, а на адвоката, сейчас имели бы бешеную популярность. Вы умеете создавать доказательства из воздуха. Только вот беда. Мыльные пузыри так и остаются мыльными пузырями.
Вайденхоф внимательно посмотрел на меня.
– О том я и веду речь. Мы достигли важной фазы в исследовании цивилизации прелюдий. – Он показал мне перстень Героса. – Эта вещь поможет отыскать место погребения Эндельвара.
– Чем же так ценен Эндельвар?
– Он, по всей видимости, отыскал одно из чудес прелюдий. И воспользовался им. Это летательный аппарат древних, который должен быть в гробнице юноши, замурованной царем Геросом. Перстень как раз и укажет место склепа.
– Ничего он не укажет, – сказала я. – Статуи больше нет. Вы же сами говорили, что она уничтожена землетрясением.
– Но вы утверждаете, что некая Организация разыскивает перстень Героса! – возразил Вайденхоф. Горло его забулькало, он захрипел и спешно поднес маску к лицу. – Это означает, что они верят в легенду, – с трудом продолжил Карл, оторвавшись от маски.
Боже мой! Бейкер разыскивает летательный аппарат прелюдий! Я знала, что он сумасшедший, но чтобы настолько!
– Мой бывший муж в руках этих людей… Они разыскивают перстень. Но зачем им перстень без статуи?
– Возможно, они знают, как найти гробницу и без статуи. Не представляю, как это возможно. Я пытался отыскать хотя бы постамент. В финикийском тексте осталось название места – Джалмеше. Я исследовал весь средиземноморский регион – города и поселки, горы и реки, – но так и не нашел ничего. Где происходили события? На материковой Элладе? На островах в Эгейском море? На побережье Турции? Финикийцы не уточнили. О Геросе нет ни слова в летописях. Единственный источник – легенда Гомера, которую обнаружили вы.
Я смотрела на черный сосуд, на котором люди поклонялись божеству с огромной головой, и пыталась вспомнить слова Бейкера.
– Думаю, – произнесла я наконец, – что Организация уже знает место. Мне необходимо найти его до завтрашнего вечера. Иначе мой друг погибнет.
– Рад бы вам помочь. Только не знаю как. Могу лишь сказать, что ко мне приходили из одной фирмы, интересовались моими исследованиями. Не знаю, представляет ли эта информация ценность для вас.
– Для меня сейчас любая крупинка информации – ценность.
– Хорошо. Вообще, они не были похожи на членов Организации, которая похищает людей и пытается отыскать артефакт прелюдий.
– Мифический артефакт, – подчеркнула я.
– Ну, хорошо. Так вот, это было года три назад. Меня навестили представители адвокатской фирмы «Мирбах-унд-Пфайзер». Они интересовались, не приобретал ли я каких-нибудь древностей у барона фон Хааса. За последние десять-пятнадцать лет я получил прозвище «сумасшедшего собирателя древностей». Я ответил, что слышал о Хаасе, но незнаком с ним. Речь шла о тяжбе из-за каких-то вещей между родственниками покойного барона. Однако с не меньшим интересом эти люди расспрашивали о моих исследованиях, проявляя удивительную осведомленность в некоторых вопросах.
– Поэтому они показались вам подозрительными?
– Поэтому или не поэтому… не знаю. На прощание они просили связаться с ними, если я столкнусь с проданными бароном фон Хаасом древностями. Оставили визитку. Их контора находится, кажется, во Франкфурте.
Он смотрел на меня, а я напряженно соображала.
Что мне делать? Я совершенно не верю в сказки Вайденхофа. С другой стороны, определенно кто-то в них верит. Тот, кто ведет тайные поиски и убивает археологов. Бейкер и его шайка. Бейкер ищет летательный аппарат! Точнее, уже знает, где искать. А я не знаю.
Взглянула на снимки финикийских пергаментов, которые продолжала держать в руке.
Может, акцентировать внимание на изучении этих текстов? А что толку! Вайденхоф пытается отыскать гробницу Эндельвара с середины восьмидесятых годов! Безрезультатно. Как же поступить мне?
– Похоже, нет другого выхода, кроме как отправиться во Франкфурт, – сказала я.
– Готов помочь вам всем, чем только смогу, – пообещал Вайденхоф.
– Мне не нужна помощь. Я ищу мужа.
– Ваши поиски приведут к гробнице, – произнес Карл. – Если я буду знать, что найдены прямые доказательства существования прелюдий, то спокойно приму смерть. Тогда я не зря потратил жизнь, не напрасно искал, предполагал… заразился этой дрянью… Разыскивая мужа, вы невольно продолжаете мои исследования. Поэтому мое участие – помощь не лично вам, а вклад в дело моей жизни.
Я не знала, что на это сказать… По сути, я стояла у смертного одра и должна была дать клятву, что продолжу поиски. Но как можно такое обещать, если я не верю в прелюдий!
– Я не верю… – призналась ему честно.
– Это неважно. Ищите своего мужа. Надеюсь, вам удастся отыскать и гробницу Эндельвара. У меня не так много денег, все мое состояние – этот замок. Но кое-чем помогу. Лукас передаст вам кредитную карточку. Возьмите мою «ауди». Ей семь лет, но я почти не пользовался автомобилем.
– Мне нужен адрес фирмы во Франкфурте.
– Лукас передаст вам их визитную карточку.
Глава 3
За рулем
Я не могла выразить, как благодарна Карлу. Кляла себя, что обзывала его богатеньким снобом, который занялся антропологией от скуки. Наша вахтерша в архиве имеет вполне определенное мнение по поводу окружающих людей. У нее все – мерзавцы и грубияны. Дети на улице – шпана, рабочие – бездельники, профессора и доктора наук, которые посещают архив, – вшивые интеллигенты. Даже сын со снохой удостоились соответствующих отзывов. Поговорив с ней, поневоле заражаешься ее злостью и агрессией.
Вайденхоф не сноб, не повеса и не вшивый интеллигент. Он настоящий ученый. Ученый с большой буквы! Можно только позавидовать упорству, с которым он ищет выдуманную цивилизацию. Обычно над такими чокнутыми посмеиваются, а они добиваются своего.
У него есть цель. Он даже смерти не боится… А какая цель у меня? Чего я хочу добиться в жизни? Как я поступаю обычно. Приехала, забралась на скалу, сняла текст, уехала… Это не работа. Это обрывки. Куски. Я даже не знала о том, что Гродин разыскивает могилу Гомера, а ведь переводила для него тексты три раза!…
Серебристая «ауди» легко катилась вниз по крутой горной дороге, петляющей между высоких елей. Я давила на тормоз, опасаясь разогнаться даже до десяти километров в час. Водительские права у меня, конечно, имеются, но за рулем последний раз я сидела именно тогда, когда сдавала экзамен. Точнее, когда пересдавала, потому что первые три раза не получалось. Старый «москвич» под моим управлением то совершал непонятные скачки, то резко поворачивал… в общем, тяжело мне дался экзамен. После трех попыток инструктор использовал весь багаж специфических выражений, а капитан ГАИ, который каждый раз волей случая попадал на меня, наполовину поседел. В четвертый раз он коротко спросил – если я получу права, то когда начну ездить? Я ответила, что четырехколесного друга не имею и деньги на него появятся нескоро. Так мне и достались права.
И вот сейчас, без опыта вождения, я оказалась за рулем пусть не новой, но довольно хорошей иномарки. Перед каждым поворотом с меня сходило семь потов. Я сидела мокрая, как утка, но продолжала с ослиным упрямством давить на тормоз, не давая машине разогнаться.
Не дождусь, когда закончится этот спуск. Выехать бы на автотрассу! Хотя на ней, наверное, еще страшнее! До Франкфурта километров триста пятьдесят. Как я их одолею?
После предложения Вайденхофа взять его машину я все-таки некоторое время колебалась, выбирая между автомобилем и самолетом. На что пал мой выбор, вы уже знаете. Я подумала, что еще придется помотаться по Германии, а может, и по Европе.
Слуга Вайденхофа – Лукас – перед отъездом передал мне кредитную карточку «Виза» и визитку фирмы «Мирбах-унд-Пфайзер», занимающейся непонятно чем. По крайней мере, на карточке не был указан вид деятельности. Отсутствовали и какие-либо фамилии представителя. Только название фирмы. Ладно, разберусь на месте.
Когда наконец спустилась на автостраду, надеялась, что приключения закончились. Дорога ровная, широкая, с четкой разметкой, машин немного. Но оказалось, что приключения только начинались.
У Вайнденхофа стояла автоматическая коробка передач. Я слышала, что с ней намного легче вести машину. И правда – всего две педали. Никакого сцепления, использование которого доставляло мне такое же удовольствие, как мытье посуды в периоды отключения горячей воды.
Слегка надавила на акселератор, и машина полетела. Стремительный разгон ужаснул меня, я чувствовала себя как во время скоростного спуска без страховки и поспешила убрать ногу с газа. Автомобиль дернулся, недовольно зарычав. Меня бросило на руль.
Ага! Забыла пристегнуться.
Пока пыталась вытянуть ремень безопасности, автомобиль увело влево. Пугающий гудок огромного фургона «Манн», несущегося навстречу, оторвал меня от исследования конструкции автоматической катушки, разматывающей ремень. Я вцепилась в руль, отчего-то надавив на тормоз. Паника охватила меня от корней волос до копчика…
Не знаю, как пережила этот инцидент. Фургон объехал меня по правой полосе. Той, на которой должна находиться я. Промчался стремительно. «Ауди» колыхнуло потоком воздуха, я даже подумала, что непременно опрокинусь. Уже представила себя в полете. А ведь так и не пристегнута!
В архиве мне всегда твердили: ты, Алена, «экстремалка». Это же надо! Женщина, лингвист – ползает по скалам, словно обезьяна какая!
Действительно, «экстремалка», раз обожаю вляпываться в такие приключения… Далее я плелась по крайней правой полосе, иногда только осторожно выбираясь в левый ряд – для обгона сельскохозяйственной техники.
* * *
Остановилась перекусить в небольшом придорожном кафе. Когда выбралась из салона, руки-ноги не слушались и тряслись. Глаза – как два пятака. Проехала всего сто километров.
Чтобы восстановиться, заказала кружку баварского пива. Нет, традиционных сосисок к нему брать не стала. Я мясо стараюсь не есть. Взяла капустный салат, фаршированную форель и сыр, оказавшийся на редкость нежным.
Пиво действительно вкусное. Я в нем не очень, правда, разбираюсь. Леха вот – спец, а я – так, за компанию. Но даже мне, дилетанту, баварское пиво понравилось. Легкое, ароматное, с горчинкой, немного хмельное…
После кружки меня повело. Я и не подумала, что пиво – алкогольный напиток. Уж очень хотелось попробовать. Как же я поеду?
Пришлось заказать кофе. Баварские мужики удивленно наблюдали за мной из-за соседних столиков. Пожалуй, они впервые видели совмещение знаменитых напитков.
После пива принимать горячий кофе организм не желал. Он требовал еще пива. И еще, и еще. Потом вырубиться и выспаться часов двенадцать. Только позволить себе этого я не могла. У меня график – такой же напряженный, как у Штирлица. Более того, у него было семнадцать мгновений, а у меня только два… нет – уже полтора осталось.
Кофе пришлось буквально влить в себя. Весьма некстати началась отрыжка, развеселившая моих баварских зрителей. Нужно доедать форель и поскорее улепетывать из этого заведения.
Вернувшись за руль, я с удивлением обнаружила, что управление автомобилем дается намного легче. Ладони привыкли к «баранке», взгляд четко улавливал обстановку на дороге. Я даже позволила себе увеличить скорость до ста километров в час и выехала на среднюю полосу.
Однако с трудом получалось вести автомобиль и одновременно следить за дорожными указателями. На одной из развязок перепутала направление и вместо Франкфурта-на-Майне повернула на Штутгарт. С превеликим трудом и мучениями, испсиховавшись вконец, мне удалось вернуться на прежний автобан. С тех пор, завидев указатель, я старательно прижималась к обочине и останавливалась. Выйдя из автомобиля и внимательно изучив схему, отправлялась дальше.
Таким способом я добралась до Франкфурта часов за шесть.
Нет, все-таки слишком резкий переход. И для глаз, и для сознания. Из затерянного уголка баварских Альп – в суперсовременный мегаполис. Улицы, люди, поток машин – все это слегка ошарашило. И я едва не въехала в столб. Вовремя прижалась к обочине.
Отчего-то я полагала, что все небоскребы находятся в Америке. В Чикаго, Нью-Йорке, Сан-Франциско… Ну, может быть, в Малайзии короли микропроцессоров и DVD-приводов воздвигли парочку гигантов… Ну в Японии или Австралии есть….. Но чтобы в Германии – европейской стране! Где улицы сохранились в неизменном виде со времен Гете и Канта! Вот этого я никак не ожидала!
Высоченные пики небоскребов закрывали ясные небеса, сверкая синевой стекла и поражая идеальными формами. Некоторые напоминали полированные столбы. Другие, вроде здания «Даймлер-Крайслер», – явно нетрадиционной геометрии. Цилиндры, треугольные колонны, вытянутые «книжки».
Заглядевшись на эти чудеса, я проехала перекресток на красный свет и едва не врезалась в дорогой «БМВ». По счастью, водитель благоразумно притормозил, пропуская бешеную фройляйн. Меня то есть.
Автомобили вокруг гудели, а я продолжала лететь через перекресток на запрещающий сигнал светофора. Вместо того чтобы дать немцам возможность пропустить меня, я решила, что должна… просто обязана что-нибудь сделать. Много раз читала в книгах, как перед аварией опытные водители успевают выполнить массу действий, чтобы ее предотвратить. Мне другого действия не пришло в голову, как начать крутить руль. В результате моя «ауди» подрезала еще пару автомобилей (одним больше, одним меньше – какая уж разница!) и со страшным ударом о бордюр выскочила на тротуар. Я продолжала выкручивать руль, не понимая, что делаю. Бедная «ауди» Вайденхофа неслась по тротуару, распугивая прохожих.
Как долго это продолжалось – вспомнить не могу. Я находилась в прострации. Кажется, по тротуару доехала до следующего перекрестка. Там мне удалось справиться с собой и, сбив газетный автомат, вернуться на дорогу.
«Ауди» я оставила на бесплатной парковке в двух кварталах от трассы «слалома». Довольно этих приключений по городу. Лучше ходить пешком, чем изуродовать чью-нибудь полированную любимицу или въехать в дорогую витрину. Мне неприятности с полицией не нужны. Задержат еще, а до срока, отведенного Бейкером, осталось чуть больше суток.
* * *
Прежде чем искать Нойе Майнцер-штрассе, на которой располагалась фирма «Мирбах-унд-Пфайзер», я решила приодеться. Не пойдешь же в эту контору в майке, шортах и кроссовках? В курортном Измире все иностранцы так, в общем, и ходят, но здесь – крупный деловой центр Европы! Куча фирм, тьма фондовых бирж. Место обитания банкиров, коммерсантов и адвокатов всех мастей. Они тут друг у друга покупают акции, надувают друг друга, судятся без конца – в общем, развлекаются, как могут. Мы, к примеру, на танцы ходим или в кино, а у них нет ничего в жизни милее, чем обанкротить товарища по бизнесу.
А вот и подходящий магазин. Я выбрала строгий деловой костюм серого цвета. Юбка не такая длинная, как у женщин-боссов, но и не такая короткая, как у секретарш. Средняя.
Времени – половина шестого вечера. Не знаю, во сколько закрываются офисы, но нужно поторапливаться.
До Нойе Майнцер-штрассе добиралась пешком. Мне сказали, что это недалеко.
Чудовищные монолиты небоскребов преследовали меня. От них не скрыться. Куда я ни попадала – на улочку со зданиями девятнадцатого века, на оживленную площадь с трамвайчиками и красными зонтиками «Кока-колы», на окраину зеленого парка – они везде мозолили глаза.
И еще автомобили… С таким количеством дорогих средств передвижения – инжекторных и дизельных друзей человечества – я еще не сталкивалась. Ни одной «рухляди», ни следа ржавчины – все блестело новизной и полиролью, капоты важно свидетельствовали о потраченных на них евро: так и лезли в глаза фирменные звезды, переплетенные кольца, буквенные вензеля…
Вот наконец и Нойе Майнцер.
Ничего не понимая, я остановилась под двухсотметровым небоскребом из стекла и бетона. Вроде вот она улица. Номера домов написаны четко, а где находится 52–58 – понять не могу.
Стала спрашивать у прохожих. Никто не мог ничего толком объяснить. Даже высушенная старушка, прогуливавшаяся с тощим котом на руках (явно местная), и та не знала.
Мною овладело отчаяние. Выходит, люди, посетившие Вайденхофа, оставили вымышленный адрес. А я так надеялась получить от них хоть какую-то информацию! Значит, и эта ниточка оборвана. Как все отрицательно!
Не могу распутать этот клубок… Да какой там клубок! Не могу даже подобраться к нему!
Я зевнула, прикрыв рот ладошкой. Спать хочется – прямо сил нет!
Как же отыскать эту «Мирбах-унд-Пфайзер»?
Взглянула на визитную карточку. На белом, мелованном куске картона оттиснуто золочеными буквами:
Мирбах-унд-Пфайзер
Франкфурт —на – Майне, Нойе Майнцер-штрассе 52–58
Ни телефона, ни факса. Фантом какой-то, а не фирма. Такой же мыльный пузырь, как рассказы Вайденхофа о прелюдиях.
На противоположной стороне дороги висел рекламный плакат. Мой взгляд уперся в него, потому как под надписью «TV Hessische Rundfunk» стоял волшебный адрес – «MAIN TOWER, Etagen 53&54»!
Главная Башня, этажи 53 и 54!!
Я задрала голову.
Значит, вот эта двухсотметровая сверкающая громадина, глядя на которую захватывает дух, и есть Нойе Майнцер-штрассе, 52–58?
С ума можно сойти!
В вестибюль я входила с опаской. Нет, он не выглядел ужасно, с потрескавшимися стенами, осыпающейся штукатуркой. Наоборот. Пол из черного мрамора, прозрачные, словно хрустальные, колонны. Прямо напротив входа – толпа людей, спускавшихся по широкой лестнице. Я даже растерялась.
Толпа, напугавшая меня, и лестница оказались мозаичным панно. А я, глупая, не сообразила. Они, во-первых, черно-белые, а во-вторых – не движутся. Все из-за того, что я без очков. На самом деле вестибюль был пуст.
– Извините, фройляйн, куда вы направляетесь? – Из-за стойки поднялся вежливый консьерж.
– «Мирбах-унд-Пфайзер».
– Вас ожидают?
– А вы как полагаете?
Фраза заносчивой богатенькой дамочки возымела действие. Консьерж растянул губы в улыбке:
– Семнадцатый лифт, сорок шестой этаж, пожалуйста.
Сорок шестой этаж? Ну и забрались они!
Лифт летел стремительно. Не успела я опомниться, как оказалась на сорок шестом этаже, в другом вестибюле – тоже огромном и почти пустом.
На противоположной стене висела массивная бронзовая табличка. На ней – только название: «Мирбах-унд-Пфайзер». Ни вида деятельности, ни принадлежности к какой-нибудь промышленной или юридической группе.
Под табличкой, рядом с двустворчатой дверью, расположилась секретарша.
Вы когда-нибудь видели стол секретарши в серьезной конторе? Он завален договорами, табелями, расчетами. На подставке – исчерканный календарь, над которым торчат авторучки. Из-под бумаг может выпирать дырокол или скрепкосшиватель. Секретарша обычно погружена в компьютер, печатая новый договор, корректируя, исправляя замечания начальника. Телефон звонит беспрерывно.
Так вот, стол этой секретарши был пуст. Совершенно пуст. Абсолютно! Словно его только-только привезли из магазина. Никаких бумаг, ни намека на телефон. Компьютер есть – и тот выключен.
Да и вообще, секретарша ли это?
Она поднялась мне навстречу. Помада на губах лежала настолько аккуратно, словно ее наносили по линейке. Огромные ресницы и такие же, как у меня, крашеные волосы. В глазах что-то непонятное. Ни удивления, ни тревоги, ни забот. Вообще пустые. Юбка, кстати, короткая. Как у секретарши.
– Добрый вечер, фрау! Чем могу служить? – произнесла она.
Чего бы ей сказать? Так, включаем техасский акцент. Нужно вообразить себя богатой, минимум женой Билла Гейтса. Я богатая! БОГАТАЯ! У меня деньги, слуги, недвижимость. Зимой, правда, иногда выключают горячую воду, и посуду приходится мыть под ледяной струей, но я все равно не снимаю бриллиантовое колье за три миллиона долларов и ласкаю взглядом виднеющийся за окном лимузин.
– Мне нужен Бойль! – произнесла я, словно удивляясь, как секретарша не догадалась о такой элементарной причине визита.
– Простите, но у нас не работает такой господин.
– Ну, может, не Бойль… – Возвела глаза к потолку. – Может, Гойль, Войль… Мутенберг! У меня отвратительная память на фамилии. Он приезжал ко мне года три назад и интересовался, не покупала ли я древности у барона фон Хааса. Я собираю красивые безделушки, но так трудно в них разбираться. А этот ваш… – Я пощелкала пальцами. – Как его?
– Простите, но вы не произнесли фамилию человека, который работал бы у нас, – осторожно ответила секретарша.
Внимательная, паразитка. Никак не хочет подсказать пару фамилий, за которые я могла бы уцепиться.
– Но разве я виновата, что не помню его фамилию! Гамбургер какой-то! Он сказал, что адвокат. Вы ведь адвокатская фирма?
Она слегка помедлила с ответом.
– В некотором роде. Но мы работаем только с крупными клиентами.
А вот это невежливо. Она разве не замечает, что грубит?
– Я что, не крупный клиент? Сколько домов я еще должна купить в Баварии, чтобы меня посчитали крупным клиентом?
– Извините, но…
– В общем, этот Мутенбрюхер просил известить его, если я обнаружу что-либо из коллекции барона! Я кое-что нашла. Выкроила время в своем расписании, отыскала окно между чаем с вице-президентом «Дойчебанка» и визитом в сиротский приют. И что же? Стою и теряю время!
– Извините…
– Вот, и адрес оставил! – Я бросила на стол визитку. – Или это не ваша карточка?
– Наша… – Она коротко взглянула на кусок картона и указательным пальцем толкнула его по столу обратно. – Где вы ее нашли?
Да она откровенно хамит!
Я вдруг обнаружила, что она смотрит на мои пальцы. Я тоже посмотрела на них и ужаснулась. Хотя ногти покрывал приличный лак, подушечки и костяшки усеивали заживающие ссадины и царапины. Привет от скалы под Гюзельнаком!
Вот, черт!
Секретарша подняла на меня глаза. Ее лицо выражало предельную готовность помочь, но насмешливый взгляд ясно давал понять, как она воспринимает мой образ богатой, заносчивой американки.