– И долго мне ждать? – поинтересовалась я.
– Не желаете ли кофе?
Секретарша откровенно посылала меня подальше. Вот стерва! Немецкая стерва… Правда, я тоже не простушка. Я – Стерва русская. У меня это даже в паспорте записано! Бейкер постарался.
Не желаю ли я кофе? Я всей душой желаю узнать, что находится за этими двустворчатыми дверями, которые секретарша охраняет с гостеприимством немецкой овчарки перед воротами хозяйского дома.
И потом, ей и кофе-то неоткуда налить!
– Хочу! – заявила я.
Она состроила скорбную мину:
– К сожалению, кофе закончился.
Вот теперь она точно послала меня… в детский магазин рассматривать книжки-раскраски.
Не знаю, чем бы завершилась наша словесно-телепатическая дуэль, если бы двустворчатые двери вдруг не распахнулись и из них не вылетел бы молодой человек с дипломатом.
Последовала секундная пауза. Лысоватый, в круглых очках клерк застыл, глядя на нас. Секретарша, видимо, не ожидала его появления и смотрела на сотрудника фирмы с недовольством и презрением.
Выбирать не приходилось.
– ОН!! – закричала я и кинулась к испуганному бюргеру.
Он попытался оттолкнуть меня, но я крепко вцепилась в отвороты его пиджака.
– Что… что случилось?
Он хватал ртом воздух. Как бы инфаркт не получил. Впрочем, еще молодой, не получит.
– Вы спрашивали меня про Хааса! – причитала я. – Пудрили мозги! И теперь, по вашей милости…
Я, может, много чего придумала бы, но над ухом раздался холодный, отрезвляющий голос секретарши:
– Желаете убраться самостоятельно или в сопровождении полиции?
При слове «полиция» мои пальцы разжались. Адвокат оправил пиджак, испуганно глядя на меня и моргая. Я попятилась к лифту.
Секретарша смотрела с вызовом. И следа не осталось от ее вежливости. Более того. Она теперь мало походила на секретаршу вообще… Вышибала у ворот «Мирбах-унд-Пфайзер»! Вот почему ее стол пуст. Вышибале не нужно печатать договоры и дырявить листы с отчетами… Вышибале достаточно иметь накачанные бицепсы, пронзительный взгляд и собачий характер.
Консьерж за стойкой проводил меня сочувствующим взглядом. Видимо, все было написано на моем лице.
Только оказавшись на улице, я начала соображать.
Проникнуть в офис легально нет никаких шансов. В следующий раз, увидев меня, секретарша вызовет полицию. Не знаю как – ведь у нее на столе отсутствует телефон, но точно вызовет.
Нужно проникнуть в офис, когда он закроется. У меня просто нет другого выхода. И нет времени вылавливать кого-то из сотрудников, очаровывать. К тому же может статься, что оказавшийся в моих руках адвокатишка ничего толком не знает. Вот и получается, что нужно самой побывать в офисе. Ведь где-то там, за горами, морями и небоскребами, страдает Леха. Страдает из-за меня.
«Ты мне не жена…» – вспомнились его слова.
Не жена, не жена… И мне Леха не спутник по жизни…
Но что-то поднимается в груди, когда думаю о нем. И не отпускает чувство вины…
* * *
Рекламный плакат сообщал, что на верхнем этаже небоскреба Главная Башня разместилась обзорная площадка, с которой можно поглазеть на Франкфурт. Удобная штука, чтобы вытрясать из любопытных туристов их кровные евро.
Часы работы: с 10 утра до 10 вечера.
В Башне еще имелись рестораны, какой-то музей, но они меня мало интересовали.
План простой. Офисы закрываются в семь вечера. Я поднимусь на обзорную площадку и потихоньку проберусь к черному ходу. Спущусь до сорок шестого этажа и взломаю эти загадочные двери офиса анонимных адвокатов.
Как взломаю?
Пока не знаю. Но альпинистский молоток прихвачу.
Итак, времени – половина седьмого. Безжалостный секундомер на моих «Кассио» заодно показывал, сколько времени осталось до срока, установленного Бейкером. Что-то около двадцати шести часов.
Вернулась к месту, где оставила «ауди», и отогнала ее на Нойе Майнцер-штрассе (пускай будет поближе, авось пригодится). Поспала минут двадцать. Проснулась окончательно разбитой и в половине восьмого с группой черных, как мрак, туристов, кажется, из Сенегала отправилась на обзорную площадку пятьдесят шестого этажа.
Франкфурт лежал под ногами. Его вид с высоты птичьего полета потрясал, но я здесь не для развлечений. Взяв в баре чашку горячего кофе, отправилась по обзорной площадке, разыскивая выход на лестницу. Кофе закончился, а я ничего так и не нашла. Пришлось спросить у бармена. Тот удивленно посмотрел на меня.
– Зачем вам туда?
– Вы понимаете, – начала я, усиленно хлопая ресницами и надеясь, что бармен примет это за рассеянность, – я посещала офис на сорок шестом этаже и оставила в вестибюле сумочку. У меня там все – и документы, и ключи, и кредитные карточки… Офис уже закрылся, но я уверена, что сумочка находится в вестибюле.
– Ночью двери на этажи запираются.
Я на секунду растерялась.
Непредвиденный поворот. Впрочем, я все равно собиралась взломать двери в офис. Какая разница – одной больше, одной меньше…
– Думаю, что на сорок шестом дверь не заперта! – продолжила я, рассчитывая, что бармен не заметил замешательства. – Секретарша сказала, что они запирают только двери офисов. Глава компании любит приходить на работу самым первым. А так как у него лишний вес, то совмещает приятное с полезным и поднимается на сорок шестой этаж пешком. Представляете, за пару месяцев сбросил четырнадцать килограммов!
– Ладно. Идите направо. Там будет дверь. Откроете ее, пройдете по коридору и попадете прямо на лестницу.
– Спасибо вам! – с жаром воскликнула я.
Дверь, ведущая в коридор, отыскалась довольно быстро. Как я ее раньше не заметила? А ведь проходила мимо. Нужно наконец очками обзавестись.
Коридор был длинным и пустым. Он закончился еще одной дверью, открыв которую я очутилась на лестнице.
Пискнув от радости, бросилась вниз. Цифры с номерами этажей были размером в половину моего роста, так что мимо сорок шестого я не проскочила. Дверь на этаж и впрямь была заперта.
Оглядела замок. Фирменный. Не всякий «медвежатник» ключ подберет. Но не для того я тащила в сумочке альпинистский молоток, чтобы подбирать ключи. Дверь-то дюралевая!
Взявшись за рукоять поудобнее, я размахнулась и врезала по замку. И тут же выронила молоток, заткнув уши.
Металлический грохот прокатился по пустой лестнице и унесся далеко вниз. Слегка оглушенная, я подобрала альпинистский артефакт.
Пластина замка с ручкой слегка скособочилась. Десятка ударов будет достаточно, чтобы окончательно их высадить. Только на грохот сбегутся жители всех близлежащих домов, об охране и не говорю.
Чуть не плача, я оторвала от модельного пиджака рукав. Обмотала им молоток и вновь попробовала ударить. Ткань заглушала звук. Конечно, не полностью. Но уже не возникало ощущения, что я нахожусь в грозовой туче.
Десяток основательных ударов, и замок упал к моим ногам. Я толкнула искореженную дверь и оказалась в коридоре. Побежала. Ага, вот знакомый вестибюль, из которого меня вышибла секретарша.
Вот ее стол.
Мои губы скривились в мстительную улыбку.
Я достала помаду и на полированной поверхности стола начертала:
«Привет немецкой стерве от стервы русской! Нужно быть вежливой с клиентами!»
Я полагала, что в сочетании со взломанными дверями офиса эта надпись произведет должный эффект.
Теперь перейдем к двустворчатым дверям.
К этому замку я приглядывалась уже опытным взглядом профессионала. Все-таки за моими плечами был один взлом!
Похоже, проблем не должно возникнуть. Жалко только полированный ясень дверных створок. Наверное, хороших денег стоит. Ну да ничего! Человеческая жизнь дороже. А адвокаты Мирбаха с Пфайзером еще заработают. На новую дверь.
Я подняла молоток.
Какое-то движение за спиной. Головка молотка не успела опуститься на никелированный замок, как кто-то схватил меня за запястья и оттолкнул в сторону. Это случилось так неожиданно, что мое сердце едва не разорвалось.
Рядом стоял полицейский. Невысокий, коротко постриженный, с орлиным носом.
– Что вы делаете? – угрожающе спросил он.
– Я… я…
Ни слова не выдавить. В голову ничего не приходит – фантазия сегодня отправилась отдыхать, а тут еще сердце колотится, словно заяц лапками по груди бьет быстро-быстро.
Охранник не стал дожидаться моего вранья. Очень трудно объяснить блюстителю порядка, зачем ты стоишь с поднятым молотком возле запертых дверей офиса.
Полицейский решительно потащил меня к лифту. Кажется, он появился с другой стороны коридора и не видел, во что я превратила дверь на лестничную площадку.
Только когда мы оказались в кабине лифта, я обрела способность говорить.
– Послушайте! Отпустите меня, пожалуйста!
– Вы пытались проникнуть в частное владение.
– Я там работаю! Просто забыла ключи.
– Так я вам и поверил!
– А почему бы и не поверить? – Я попыталась игриво улыбнуться.
Охранник строго посмотрел в ответ. Да, соблазнительница из меня никакая…
Боже, такой провал! А ведь находилась в двух шагах от заветной цели! Еще пять минут, и меня не было бы на этаже.
– Послушайте, мой друг в опасности, – произнесла я. – Если я не проникну в этот офис, он умрет!
– У вас, наверное, в запасе много таких историй?
– Поверьте, это правда!
Не знаю, может, и успела бы убедить его. Но лифты в «Мэйн Тауэр» летают стремительно. Я больше и рта не успела раскрыть. Мы уже оказались на первом этаже.
Продолжая сжимать мое запястье, горбоносый охранник подтащил меня к стойке консьержа. Тот поднялся навстречу так же услужливо, как встречал посетителей. Только сейчас на его лице было написано удивление.
– Вот эта фрау пыталась взломать двери одного из офисов, – сообщил охранник ему.
Я не знала, куда спрятать глаза от стыда.
– Она мне показалась приличной.
– Запомните ее и больше не пускайте в здание. Ни в музей, ни в ресторан, ни на смотровую площадку. Никуда!
– Да… Конечно.
* * *
И я очутилась на улице. Без своего альпинистского молотка, который отобрал горбоносый охранник. Без добытой в «Мирбах-унд-Пфайзер» информации. Полный провал! Хорошо хоть охранник не сдал меня в полицию. Наверное, в этом проявилась его жалость. И на том спасибо.
Вот только что же теперь делать?!
Беспросветная тоска овладела мною, я едва не взвыла, словно волчица. До срока, назначенного Бейкером, осталось двадцать четыре часа. А я по-прежнему ничего не знаю. У меня нет ни единой ниточки, кроме этого загадочного офиса на сорок шестом этаже!
Я возвела глаза к небу. Его закрывала огромная сдвоенная башня «Мэйн Тауэр». Ее нижняя квадратная часть покрыта старомодной бронзой, резко контрастирующей с круглой башней из сверкающего стекла. Именно в башне находится заветный офис, название которого уже навязло на зубах. Пробраться туда я так и не смогла. Ни легальным, ни преступным способом.
Но…
Ведь я использовала традиционные способы! Легальные или нелегальные, но традиционные! Я пыталась пробраться в офис изнутри, а есть еще один путь.
МОЖНО ДОСТИГНУТЬ СОРОК ШЕСТОГО ЭТАЖА ПО НАРУЖНОЙ СТЕНЕ!
В конце концов, скалолазка я или нет?
И тогда я посмотрела на небоскреб другими глазами. Не как на огромный дом… как на скалу.
Вообразите себе стеклянный стакан высотой в двести метров. Как на него вскарабкаться? Лично я – не представляю. Слышала, что на свете существуют покорители небоскребов. Кто-то штурмует гималайские восьмитысячники, а этим подавай скалы из стекла и бетона. Самый знаменитый из подобных спецов – француз Алан Робер. Я даже смотрела в клубе двадцатиминутный ролик о нем. Его прозвали Человек-паук по аналогии с известным героем американских мультфильмов. Он покорил уже более сорока высотных зданий во всем мире. Делает это без малейшей страховки. Вообще ничего не применяет из снаряжения, кроме скальных туфель.
Я без страховки не могу. Только как тут ее организовать? Ни тебе крюк вбить, ни френда заложить.
Сплошное стекло! Ужас! Смотришь наверх – вроде и зацепиться не за что…
Небоскреб возвышался надо мной неприступно. Темнеющее небо отражалось в его зеркальной поверхности. Он напоминал огромную синюю ракету, готовую в любой момент унестись туда, к белым облакам.
Неприступный?
Конечно, я преувеличиваю. Как говорится, у страха глаза велики. Из цельного стекла здание отлить невозможно. Стекла в любом случае находятся в рамах, между рамами существуют зазоры. А для меня щель в пару сантиметров – уже зацеп, выступ со спичечный коробок – уже опора, пересечение пары щелей – место для закладки.
Попробую… А куда деваться? Другого выхода нет.
Я вернулась к машине. Переоделась прямо в салоне. Когда стаскивала юбку и чулки, проходившие мимо бюргеры останавливались и удивленно заглядывали в окна. Пускай глазеют. Мне некогда покрываться краской от смущения.
Натянув майку и шорты, на ноги надела кроссовки. Скальные туфли «Майстрэл» – слишком дорогая обувь, чтобы разгуливать в ней по улице. Переобуюсь перед самым подъемом. Теперь…
Что взять с собой?
Я открыла багажник, вытряхнула из сумки снаряжение и начала перебирать его. Главное – не брать лишнего.
Моток динамической веревки «Бель» диаметром восемь миллиметров и длиной сорок метров. Стандартная длина. Без веревки никуда. В сумку!
Поясной страховочный ремень с лентами вокруг ног. Грудного нет, да он и не нужен. Тоже в сумку.
Закладки…
Я оглянулась на небоскреб.
Возьму «стопперы». В Турции удалось купить неплохие. Германской фирмы «Салева». Местные, значит.
Захвачу еще «скайхук» – «небесный крюк». Это такой зацеп с крючком на конце. Он используется в основном на гладких скалах, не имеющих трещин и раковин. Делаешь маленькое отверстие, вставляешь в него клюв – вот вам и зацеп на пустом месте… В стекле дырочку не проковыряешь. Но «небесный крюк» пригодится там, где не будет хватать самую малость, чтобы дотянуться до щели между рамами, или где не просунешь пальцы.
Скальные туфли я положила сверху.
Кажется, все.
Нет только скального молотка. Его забрал охранник. Собственно, зачем он мне нужен? Как же – зачем? Окна небоскреба – тройной стеклопакет. Каждое стекло – миллиметров пять толщиной. Хоть лбом стучи, а без молотка все равно не разобьешь.
Чем же заменить скальный молоток? Времени сейчас…
Я посмотрела на часы.
Восемь вечера. Если и отыщу магазин альпинистского снаряжения, то наверняка он уже закрыт… Где найти молоток?
Я опустила глаза в распахнутый багажник.
Ну и дура я! Неужто в багажнике нет автомобильных инструментов?
Я покопалась в скрытых нишах и обнаружила целый чемодан. Открыла.
– Вот и молоток! – пробормотала я, беря в руки большой, сверкающий никелем инструмент с деревянной ручкой. Взвесила на ладони. Не кувалда, но сгодится.
Сделав петлю из репшнура, накинула ее на головку молотка и привязала к карабину. Закрыла чемодан и оставила его в багажнике. Молоток присоединился к отобранному снаряжению. Все!
Я застегнула молнию на сумке. Захлопнула багажник «ауди» и поставила машину на сигнализацию. Ключи положила в карман шорт. Если потеряю, останусь без автомобиля. Придется у Вайденхофа просить еще один… Шутка.
Решительным шагом я направилась к зданию 52–58 по Нойе Майнцер-штрассе.
Глава 4
Лучше гор могут быть только… небоскребы
Оказавшись перед небоскребом, я крепко задумалась.
Подготовиться-то подготовилась. Но куда лезть? С какой стороны находится офис «Мирбах-унд-Пфайзер»? Гладкое полированное стекло напоминало зеркало комнаты, в которой меня допрашивали полицейские Измира. Принцип тот же. Люди, находящиеся внутри здания, видят все. Снаружи – ничего не разглядеть.
Сорок шестой этаж я, допустим, отсчитаю. Но какое из помещений принадлежит нужной мне фирме? Не разбивать же окна всех офисов на сорок шестом этаже!
* * *
Я попыталась вспомнить расположение вестибюля и внутренних коридоров, в которых находилась сегодня. Точка отсчета – двери лифта. Минут десять сосредоточенно прикидывала, глядя на башню. Наконец решила, что окна офиса «Мирбах-унд-Пфайзер» должны находиться с торца. Что ж, будет легче забираться. Нойе Майнцер-штрассе слишком оживленная улица. Чересчур много глаз.
Я обошла здание.
Здесь тихо, к тому же проулок между зданиями затеняет небоскреб, расположенный рядом. Карлик по сравнению с «Мэйн Тауэр». Размером всего лишь в половину дистанции до цели моего восхождения. Тут меня трудно обнаружить. Что ж, отлично!
Первые пять этажей «Мэйн Тауэр» – обычные. Круглая башня начинается выше. Немцы специально так сделали, чтобы не портить вид улицы. Может, в чем-то они и правы. Если не поднимать голову, то кажется, что рядом нет никаких небоскребов. Фасад этих пяти этажей выполнен из стекла, как и башня. Очень кстати. На малой высоте «обкатаю» технику, которую потом использую на круглой поверхности «стакана».
Желанные офисы находятся где-то на этой стороне. Точнее сказать не могу. Лучше пока не забивать голову. Доберусь туда – все станет ясно. Голова должна сейчас болеть о другом. Как бы не сорваться.
Вроде бы все. Пора начинать подъем.
Страшно… Знаю, что нужно идти, но не могу сделать первый шаг. Чем дольше меня будет грызть нерешительность, тем хуже. Перенервничать, а потом штурмовать двухсотметровую вертикаль – опасно. Станет на все наплевать. Риск не буду чувствовать. И тогда могу положиться на ненадежный зацеп или хлипкую страховку. Сорвусь. Мое тело, разбитое в лепешку, попадет во все газеты. Прославлюсь, но мне такой славы не требуется. Чтобы потом альпинисты вспоминали меня словами: «А, это та Овчинникова, которая свалилась с небоскреба в Германии?»
Надо идти! Все! Настроила себя!
Едва я дотронулась до молнии, чтобы расстегнуть сумку, как передо мной возник самый настоящий мальчиш-плохиш. На вид ему было лет тринадцать. Расплывшаяся талия и широкие, как у гиппопотама, бедра указывали на то, что мальчик обожает рестораны быстрого питания, вроде «Макдональдс».
В руках он держал фотоаппарат, через плечо перекинута сумка, ремешок которой отпущен полностью, но все равно сумка не висела свободно, а торчала в районе поясницы. Оглядев мои ноги, он присвистнул., уподобляясь развязным взрослым. Так бы и залепила ему пощечину. Видит бог, пацан бы вряд ли устоял. Но он больше не проявил ко мне интереса, отвернулся и принялся фотографировать «Мэйн Тауэр».
Я нетерпеливо вздохнула. Пришлось сделать вид, что тоже любуюсь зеркальной, почти идеальной, поверхностью башни.
Прошла минута, показавшаяся мне такой же долгой, как безвылазная неделя в архиве за переводом верительных грамот иностранных государей. Парень продолжал фотографировать небоскреб. Иногда оглядывался на меня, подмигивал, кривлялся и снова фотографировал. Когда же у него закончится пленка? Надеюсь, что скоро.
Напрасно надеялась. Пленка закончилась, и мальчиш-плохиш достал новую.
Тут я не выдержала:
– Слушай, ты, генетическое недоразумение! Уматывай отсюда!
– Это почему? – Его лицо попыталось вытянуться после моих слов.
– Потому что я так сказала!
– А кто ты такая? – спросил он с вызовом.
– Я – хозяйка этого переулка. Взимаю плату с тех, кто ходит здесь. А кто не нравится – вообще не пускаю.
– Такого не бывает. Тут все ходят… – На уголках его губ застыл желтый соус. – Постой! Я догадался! Ты – уличная женщина!
– Вот-вот. Сейчас позову сутенера, и он тебе задаст трепку!
– Не задаст! Я убегу!
– С твоими-то габаритами? Скорее, покатишься вниз по улице… Короче, давай, уматывай!
– Сейчас, уже побежал!
Почему-то именно сегодня я не могу никого убедить. Видимо, день такой. Неубедительный.
– Слушай, ты здесь все сфотографировал? Может, снимешь со стороны Нойе Майнцер-штрассе? Там вид роскошнее.
– Мне тут больше нравится, – ответил он. Не сомневаюсь, что сказал это из вредности.
– Если не уйдешь, я пожалуюсь твоим родителям, что ты заглядывал в окна стриптиз-клуба!
– Тут нет стриптиз-клубов. Я искал.
Я нервно выдохнула:
– Значит, не уйдешь?
– Черта с два!
– Ладно.
Я со злостью расстегнула сумку. Достала страховочный ремень и защелкнула его на поясе, крепко затянув лямки на бедрах. Пристегнула закладки-«стопперы», собранные на двух карабинах, прицепила молоток в петле из репшнура и мешочек с магнезией.
Подросток остолбенел, глядя на меня. Превратился в маленький холм посреди тротуара.
– Ты чего удумала? – со страхом спросил он.
Я не ответила. Какая разница – будет он наблюдать за мной или нет, когда я полезу на башню? В любом случае соберется толпа.
В маленький кармашек опустила «скайхук». После этого села на тротуар.
Разинув рот, парень смотрел, как я стащила кроссовки и натянула скальные туфли. Верхняя часть туфель из замши. Подошва очень тонкая, внутри – около миллиметра (чтобы не терять чувствительность), а ближе к носку – четыре миллиметра. Туфли идеально держат на зацепах даже шириной в несколько миллиметров. Такое вот чудо изготавливают в двадцать первом веке.
Я старательно зашнуровала туфли и встала. Снятые кроссовки положила в сумку, которую поставила в тень возле стены. Надеюсь, дождется моего возвращения. После этого, позвякивая амуницией на поясе, прошла мимо подростка, не сводившего с меня глаз. Возле уходящего вверх стеклянного фасада остановилась и, разглядывая «зеркало», затянула волосы в конский хвост резинкой. Чтобы не мешали.
– Эй! – окликнул толстый паренек. – Не делай этого!
Не делай! Если бы все можно было изменить одним этим окриком! С радостью бы согласилась.
Я поставила правую ногу на мраморный карниз, расположенный на уровне коленей. Кончиками пальцев левой руки зацепилась за вертикальную щель между двумя рамами. Поставила на карниз левую ногу. Вроде стою, равновесие держу. Вскинула правую руку с «небесным крюком» и зацепилась за верх оконной рамы. Отличный, крепкий зацеп. Крюк не соскочит.
Подтянулась. Просунула носок скальной туфли в вертикальную щель между рамами. Попробовала, как держит. Не соскальзывает, очень хорошо. После этого освободила левую руку, сделала перехват. Вот я уже в метре над землей.
Поначалу получалось не очень быстро. Все-таки поверхность непривычная. Техника постановки ног и зацепов здесь своеобразная. Первые пять этажей решила пройти без страховки – чтобы побыстрее. Если сорвусь, все равно веревка не спасет – слишком низко. А вот как закончатся пять этажей основания, когда перейду на круглую башню, тогда и начну закладывать «стопперы».
Я не смотрела, что там за окнами. В некоторых еще горел свет, но совершенно непреднамеренно я попала на полосу из темных окон. Это к лучшему. Позднее обнаружат меня. Позднее вызовут полицию. А что вызовут – я не сомневалась. Известно, что немцы любят порядок. А женщина на стене высотного здания – это непорядок. Это вызов привычному жизненному укладу бюргера.
Где-то на уровне четвертого этажа позволила себе глянуть вниз. Не ради впечатлений, а чтобы оценить пройденный путь. Увидела не прямоугольники оконных рам и уступы между ними, а толстого мальчика с фотоаппаратом, задравшего голову и наблюдавшего за мной. Теперь он был таким маленьким, что я могла закрыть его ладонью.
Ладно. На меня еще будет устремлено много глаз. Не следует обращать внимания.
Еще пара перехватов – и я оказалась на небольшом карнизе пятого этажа. Дальше начинался собственно небоскреб.
Отсюда уже улица казалась полоской, а автомобили – детскими игрушками. Прохладный ветер трепал волосы. Дальше ветер будет пытаться сорвать меня с зацепов. Нужно быть очень осторожной. Пройденные пять этажей только вступление перед длинной композицией под названием «Соло Алены на стеклянной башне». Самое трудное еще предстоит.
Вершина «Мэйн Тауэр» не стала ближе, башня незыблемо возносилась в небеса, как будто насмехаясь над моими попытками покорить ее. Еще посмотрим, кто кого. Не воображай о себе много, каланча стеклянная!
И я полезла дальше.
Метра четыре тянулись решетки кондиционеров. По ним было удобно карабкаться. Щели между металлическими пластинами широкие, пальцы пролезали свободно. К сожалению, это длилось недолго. Пошли вычурные изогнутые окна. Гладкие, скользкие, с узкими зазорами в стальных рамах. Пальцы с трудом находили зацепы, а ступни – точку опоры. Хорошо, что на мне чудесные скальные туфли «Майстрэл», а в руке – «небесный крюк».
Не знаю, сколько прошла, но устала неимоверно. Пальцы ломило от напряжения. Я вставила в щель закладку и пристегнулась к ней. Это позволило освободить руки. Можно постоять, дать отдых пальцам и мышцам.
Ветер усиливался, выгибая дугой страховочную веревку. Пока он не отдирал меня от вертикали, но неизвестно, что будет дальше. Надеюсь на лучшее.
С каждым пройденным метром все более захватывающей делалась картина городских кварталов. У немцев все продумано. Даже деревья на улицах имеют ровно столько зелени, сколько положено по строительному проекту…
Кажется, отдохнула. Пора двигаться.
Еще одна трудность состояла в том, что приходилось считать каждый пройденный этаж. Когда прижимаешься к «стене», окна вверху и внизу сливаются в бесконечность. Такие же, наверное, ощущения испытывает таракан на кафельной плитке. Нужно считать каждое окно. Не дай бог собьюсь! Этапы подъема я отмечала на внутренней стороне левого запястья шариковой ручкой. Этаж – короткая линия, десять – жирная черта.
После метров тридцати вертикали установилась необходимая техника. Окна-то – словно однояйцевые близнецы. Я поняла, в каком месте цепляться, куда ставить носок, где может соскользнуть «небесный крюк», в какой момент следует подтянуться, чтобы не потерять равновесие.