Метрах в пятидесяти от нас по склону сошла лавина. Мощный поток крутящихся камней сокрушал все перед собою. Глядя на него, я вдруг осознала, что теперь только мне известно, где находится гробница!…
Бейкер стоял в проходе между вздрагивающими скалами и не сводил с меня взгляда. Он прекрасно все понял!
– Леха! – закричала я. – Нам нужно бежать отсюда!
Леха держался за висок, сквозь пальцы сочилась кровь. Во время одного из толчков его здорово приложило о камни.
– Ты шутишь? – слабо воспротивился он.
Вместо ответа я схватила его за руку и потащила к дальнему краю площадки. Толчки не прекращались, но мне показалось, что они сделались слабее.
– Куда мы денемся отсюда? – спросил Овчинников.
– Спустимся вниз!
Я накинула на один из вросших в землю камней петлю из репшнура, пристегнула карабин, привязала к нему веревку и бросила вниз.
Достала зажим.
– Держи! – сказала я, повернувшись к Овчинникову. – И не спеши, когда будешь спускаться…
Леха глядел на меня так, словно увидел впервые.
– Ты чего? – спросила я.
– Я ведь ни разу до сегодняшней ночи не видел, как ты лазаешь по скалам…
Я застыла, не зная, что ответить на проявление Лехиных чувств. Еще когда мы спускались на площадку, я заметила, что он не сводит с меня глаз.
Однако долго любоваться друг другом нам не позволили. Из прохода ударила автоматная очередь. Мы с Лехой молниеносно упали на землю. Над головами засвистели пули. Одна срикошетила непонятным образом и выбила осколок, который угодил мне в лоб. Хорошо не в глаз!
– Они сейчас переберутся сюда и расстреляют нас! – воскликнул Леха.
– Нет. Карниз-переход обрушился. Им придется поломать голову, чтобы перебраться… Нужно быстрее спускаться. Я пойду первой.
– Почему?
– Без глупых вопросов! – ответила ему резко, надевая специальный фонарь, который крепился к голове. – Я старшая в нашей связке, так как во много раз опытнее! Внизу предстоит отыскать уступ, на котором мы сможем перебросить веревку… Все! Когда два раза дерну, твоя очередь спускаться. Будешь делать это очень медленно – иначе сметешь меня с выступа… Видишь – здесь две веревки. Спускаться будешь именно по той, за которую я дерну! Смотри не перепутай, вторая – распускает узел, так в пропасть и ухнешь. Все понятно?
Леха кивнул. Он, в общем, неглупый парень. Просто ему нравится прикидываться дурачком и пьяницей…
Я быстро поглядела туда, где столпились боевики. Они явно собирались перебраться на площадку. Надо торопиться.
Толчки больше не ощущались. Наверное, землетрясение закончилось. И на этом спасибо местным богам! Оставили Бейкера с носом.
Я прыгнула в темноту.
Зажим со свистом скользил по веревке. Где-то под ногами шумел водопад. Больше никто не стрелял, меня от пуль защищало ребро склона. Но если Бейкер со своими турками переберется на площадку, то я стану прекрасной целью!
Ну и что ж из того? Ведь только я знаю, где находится гробница!
Ладно, сейчас надо сосредоточиться на спуске.
Вот подходящий выступ для двоих.
Я приземлилась на него, установила закладку и пристегнулась к ней. Потом дернула за веревку два раза.
Леха спустился чересчур быстро, но, в общем, неплохо.
– Они перебросили на площадку веревки с крюками, – сообщил он. – Скоро будут там.
Я кивнула. Дернув за один из концов, распустила узел наверху. Собрала упавшую веревку и привязала к карабину на закладке.
Еще один спуск.
Мы с Лехой уже метров на сорок ниже места, где находилась статуя.
А может быть, и вовсе никогда не было?..
* * *
Начало светать. Мы были в узкой долине, стиснутой со всех сторон горными кряжами. Гора, которую я назвала «голова статуи», находилась рядом, рукой подать.
Преследования не видно, но я спинным мозгом чувствовала, что погоня готовится. Бейкер не оставит попыток схватить нас. Он сейчас активно ищет способы проникнуть в долину. Слава богу, что сделать это не так просто. Долина окружена хребтами. И добраться сюда можно либо с альпинистами, либо на вертолете.
Летать здесь ночью – смерти подобно. Кругом нависают скалы. Но скоро взойдет солнце, и тогда в любую минуту могут объявиться гости.
Спуск здорово вымотал, и даже я, не говоря об Овчинникове, валилась с ног. Рядом с водопадом мы сделали короткий привал. Леха немедленно залег, задрал вверх ноги, чтобы разогнать кровь, а я достала бинокль и стала разглядывать склон «головы статуи».
В робких лучах пробудившегося солнца мне открылось под козырьком-ориентиром темное отверстие пещеры.
До цели, которая казалась фантастической и недостижимой, оставалось не более четырех часов пути. Склон горы – пологий, усыпан камнями. Только на последнем участке метров сто крутого подъема.
– Леха, пошли, – позвала я.
Мой бывший поднялся со вздохом, но не проронил ни слова.
Мы пересекли узкую долину и начали подъем. Около шести утра в небе появился вертолет.
Мы спрятались в камнях. Красная винтокрылая стрекоза пролетела низко над нашими головами.
Вслед за этим другой вертолет, более крупный, высадил в долине целый десант. Человек пятьдесят в камуфляже и с оружием. Я достала бинокль.
Вот она, Организация!
Никаких турок с бандитскими физиономиями. Светлокожие наемники, хорошо вооруженные. Они что-то выгрузили из вертолета. Чуть позже я поняла – альпинистское снаряжение.
Наемники-альпинисты…
– Ну что? – спросил Овчинников.
– Плохи наши дела. Целая армия горных стрелков.
Я достала сотовый, собираясь набрать телефон Кларка, но меня опередил звонок. Мелодия лирической песенки из мультфильма «Король-лев». Старый пройдоха Гродин, оказывается, обожает детскую анимацию.
На дисплее высветился номер, который ни о чем мне не говорил.
– Да? – осторожно спросила я.
– Где ты, Скалолазка?
Меня прошиб пот. Голос Бейкера. Шипящий, мерзкий.
– Пошел вон! – сорвалась я.
– Где ты? Ведь я обязательно отыщу тебя. И буду долго, с удовольствием резать.
Я не выдержала и заплакала. Прямо в трубку. Бейкер, несомненно, наслаждался, а я ничего не могла поделать. Сил не осталось противостоять этому зверю…
И тогда трубку взял Леха.
– Послушай ты, мразь! – сказал он по-русски. – Не знаю, понимаешь ли… Но вот это должен понять… – И Овчинников произнес резко, с оттяжкой: – Ф-фак ю-у!
Он выключил телефон и обнял меня. Я – все лицо в слезах – уткнулась в его грязную рубашку. Он поцеловал меня в щеку, погладил мои волосы.
– Держись, Алена. Не верю, чтобы такая девчонка раскисла у самой цели.
Я почувствовала внезапный прилив нежности к нему.
Почему мы разошлись? Он ведь пил только из-за того, что я мало бывала дома. Тренировки, архив, заграничные командировки… Каждый вечер, день за днем. Эх я! Выходит – и впрямь такая жена…
Я впилась в его губы, и он ответил на поцелуй…
* * *
Мы бежали по склону, низко пригибаясь к камням и скрываясь за ними. Вертолеты носились над долиной, но нас пока не обнаружили.
Кларк не брал трубку. Два раза звонила прямо на ходу. Значит, что-то произошло либо что-то не складывается. В любом случае, только на него вся надежда.
Наемники разделились на группы. Каждая двинулась к определенной горе. К подножию нашей подошли пять человек. Они пока далеко внизу и еще не видят нас, но теперь нам с Лехой нечего и мечтать о привале. Сзади будут поджимать стрелки-альпинисты.
И мы упрямо карабкались по склону, который становился все круче. Разреженный горный воздух давал о себе знать.
Я частенько поглядывала наверх. Пещеру со склона не видно – только козырек. Он приближался, правда, не так быстро, как нам бы хотелось.
Скоро в ход пошло альпинистское снаряжение. Перед нами вырастали короткие крутые откосы, которые трудно обойти. В промежутках между вертолетными рейдами я карабкалась на них, крепила наверху веревку и помогала подняться Алексею.
Наконец мы остановились перед отвесной стеной. Это последняя преграда, которую необходимо преодолеть, чтобы добраться до гробницы. Но сил на подъем не осталось. Нужен отдых.
Тяжело дыша, я повалилась у стены. Захватывающая дух панорама гор не трогала душу. Сейчас все мысли только об одном – как преодолеть последний участок?
– Смотри, – вдруг сказал Овчинников, указывая на что-то рядом с собой.
Я подползла к нему на коленях. Подняться не хватило сил.
На каменной стене виднелись едва заметные знаки. Я стерла ладонью пыль, и нашим глазам открылась надпись на минойском иероглифическом языке, запечатанная изображением двойной секиры.
– Символы похожи на те, что покрывали запястье руки Героса, – сказал Овчинников.
– Все правильно. Их оставили по его приказу. – Я попыталась перевести короткий текст. – Царь Герос повелевает тебе… остановиться
– Что это означает?
– Согласно легенде, царь велел расставить вокруг пещеры ловушки, чтобы никто не мог пробраться к Эндельвару. Видимо, эта надпись – предостережение.
Мы подняли головы, внимательно разглядывая отвесную стену. Ее поверхность покрывала сеть глубоких трещин. По опыту знаю, что по таким нетрудно карабкаться. Только почему-то эта стена мне казалась искусственной. Какой-то ненастоящей… Хоть режьте меня, хоть пытайте электрическим током, но она напоминает кафельную плитку на кухне!
– Эта стена и есть ловушка, – сказала я Овчинникову.
– Проклятье… Может, лучше ее обойти?
– Может. Только…
Я посмотрела вниз и увидела среди камней одного из преследователей. Он мелькнул и пропал. Когда наемники поднимутся вон на тот скошенный гребень, мы будем у них на виду.
– У нас нет времени на обход… – промолвила я. – Подожди-ка! В тексте Гомера имелись подсказки, как пройти ловушки.
Я скинула рюкзак и достала кальку с текстом легенды.
– Так… Здесь говорится, что живую скалу победят бычьи рога.
– Что это значит?
– Понятия не имею… – Я снова посмотрела на стену. – Через десять минут, может и меньше, наемники взберутся на тот гребень и обнаружат нас.
Я достала из рюкзака несколько закладок и крючьев, прицепила их к поясу. Еще молоток… и достаточно. Рюкзак пришлось бросить.
– Надеюсь, ты уверена в том, что делаешь, – сказал Алексей.
Я молча глянула на него и полезла вверх
* * *
Стена как стена. Самые обычные трещины и зацепы. Почему они показались мне подозрительными?
Прошла метра четыре, вставила закладку, привязала к ней веревку.
– Алена, нужно поторапливаться! – напомнил снизу Леха.
Да знаю я! Если бы не сообщение о ловушке… Почему Гомер назвал скалу «живой»? Метафора? А при чем тут бычьи рога?
Метров через десять я закрепилась, подала сигнал Овчинникову. Леха лез осторожно и старательно. Сумеет пройти. Участок не сложный.
Я стала карабкаться дальше.
На высоте пятидесяти метров, когда взялась за очередную зацепу – обычную, ничем не примечательную щель, раздался угрожающий щелчок. В следующий миг кусок скалы размером с кирпич резко выдвинулся, едва не ударив меня в лицо. Благо успела убраться в сторону, иначе долбануло бы, словно кувалдой, и точно сбросило со скалы.
– Ничего себе, шуточки! – ободрила я себя, успокаиваясь.
Камень вернулся на место. Будто ничего не произошло.
Осторожно обошла его, одолела еще два метра. Когда опустила ногу на скальную ступеньку, та неожиданно подалась, и ступня соскользнула.
Я повисла на одних руках, отчаянно нащупывая опору. Теплый ветер трепал волосы.
Вот они – минойские ловушки! Для скалолаза нет ничего хуже, чем ненадежный камень или треснувший карниз. Я всегда проверяю любую зацепу, прежде чем довериться ей. Но ловушки были устроены так хитро, что не срабатывали, пока на камень не перенесешь вес тела.
Однако это были цветочки.
Когда прошла еще метров пять и взялась за следующую зацепу, наверху вдруг открылось отверстие размером с мою голову. Из него выкатился черный шар, напоминающий пушечное ядро, и тяжело ухнул прямо на меня.
Я отскочила, одновременно закричав:
– Леха, в сторону!
Овчинников увернулся за какую-то долю секунды до попадания. Шар упал к подножию стены и с глухим стуком покатился вниз.
В этот момент на скошенном гребне появились преследователи.
Не заметить нас было трудно. Два таракана, ползущие по отвесной скале…
– Леха, быстрее! – закричала я, увидев, как наемники резво бросились к нам.
Я стала карабкаться наверх, а стена, словно живая, сопротивлялась моим движениям. Щелкали потайные выключатели, которые я задевала и на которые наступала. Камни выдвигались, задвигались, старались ударить меня по корпусу и в голову; что-то сыпалось сверху; щели захлопывались, пытаясь отдавить пальцы… Стена немедленно откликалась на каждое прикосновение и пыталась сбросить с себя.
Я вертелась, как обезьяна, избегая подлых ловушек. Боролась с ними, втыкала «гексы» в выдвинувшиеся камни, тем самым не давая им захлопнуться и используя их в качестве ступенек для подъема.
Овчинникову крикнула, чтобы ничего не касался. Преодолев очередной участок, я подтягивала его, перебирающего по стене ногами.
Почти у самого верха, когда казалось, что все уже позади, сорвался Леха, все-таки наступивший на «обманку». Веревка вдруг потащила меня вниз.
Я вцепилась в щели между камней, пальцы ног впились в уступы. Какой-то кирпич высунулся из стены и стал колотить меня в живот.
Леха болтался целую вечность, не успевая никак закрепиться на стене.
– Ну, давай, Овчинников! Что ты, как сосиска!
Еще одна попытка, и Леха «поймал» скалу.
– Есть! – закричал он.
– А ну слезайте! – раздалось снизу.
Я почувствовала, как веревка ослабла. Леха карабкался за мной. Молодец.
Через минуту я перевалилась через край, оказавшись на площадке. И сразу увидела вход в пещеру. Я – у цели!
Обернулась.
Над горной долиной в нашу сторону стремительно неслись вертолеты. Наемники не замедлили воспользоваться рацией.
Я принялась подтягивать Леху.
Он помогал как мог. Но метров за пять до конца пути наступил-таки на неприметный камень, который странно зажужжал и поехал по склону.
В следующий миг край стены обрушился. Несколько скальных обломков устремились к Овчинникову.
Я зажмурилась, продолжая сжимать веревку.
Боже! А я думала, что все позади! Спасала-спасала Леху, а его убило в самом конце!
Однако Леха оказался намного сообразительнее, чем я предполагала. Он просто оттолкнулся от стены, пропуская «снаряды».
Камни пролетели в считанных сантиметрах от него.
Веревка вернула моего «каскадера» на скалу.
Я втащила изумленного и радостного Овчинникова на площадку.
– Знаешь, Алена! – воскликнул он, улыбаясь во весь рот. – Эти камни упали на головы альпинистам!
Я глянула вниз, но не копошащиеся у подножия стены фигуры в «хаки» привлекли внимание, а темные полосы, прочерчивающие стену.
– Вот досада какая! – воскликнула я.
– Что случилось?
Я усмехнулась.
– Видишь две темные полосы, которые идут от подножия до самой вершины? Как ты думаешь, на что они похожи?
– Черт побери! На бычьи рога!
– Вот именно! Так обозначен путь, по которому следует двигаться, чтобы не попасть в ловушки… Кабы раньше знать!
Поток воздуха отбросил нас от края. В следующий миг напротив завис вертолет. Так близко, что я видела зубочистку во рту пилота.
– В пещеру! – закричала я.
Мы кинулись в темный квадрат входного отверстия.
Вертолету нет места, чтобы приземлиться здесь. Только у основания «живой» стены… Все равно нужно спешить.
* * *
Светлое пятно входа в пещеру осталось метрах в двадцати позади нас. Бежавший первым Овчинников внезапно остановился.
– Можешь считать меня паникером, – сказал он, – но мне кажется, здесь тоже ловушка.
Я включила фонарь и взвизгнула. Луч выхватил из темноты усеивающие пол человеческие кости и черепа, затянутые пыльной паутиной.
– Господи, – пробормотала я, – да они покрошены в салат!
– Смотри – еще одна надпись, – произнес Леха, указывая на стену. И правда. Под строчками снова выгравирована секира.
– Царь Герос повелевает тебе остановиться и уйти, – перевела я. – Действительно, еще одна ловушка… Почему так сквозит по ногам?
– Отойди назад! – вдруг заорал Леха сам не свой.
Я в замешательстве попятилась, а затем, прищурившись, внимательно оглядела стены. Их поверхность прорезали несколько неровных трещин. На взгляд – естественных, но я уже видела напичканную механизмами стену.
– Что это такое? – с недоумением спросила я.
– Поток воздуха проходит через эти щели, что-то здесь не так! – проговорил Овчинников, стягивая рубашку. – Сейчас посмотрим…
Он расправил ее и бросил на изрубленные кости. Рубашку подкинуло потоком воздуха. А в следующий миг, раскидав кости, в луче фонаря взметнулись несколько массивных лезвий, выросших из пола и тут же исчезнувших.
Рубашку отбросило в Лехины руки, разрубленную.
– Надеюсь, ты сумеешь разобраться в подсказке, – сказал он. Тут похлеще стены механика!
Я вытащила из кармана кальку с текстом легенды.
– Смертельные лезвия… пройдет… – начала я.
– Ну что? – не терпелось Овчинникову. – Кто пройдет?
Спрятала кальку в карман.
– Тощий человек, – ответила я обалдевшему Лехе. – Шутка! Дальше текст не сохранился. Овчинников не мог вымолвить ни слова.
– Не волнуйся, – заверила я. – Лезвия вылетают из пола, но примерно на полметра не достают до потолка.
Я подняла луч фонаря к пещерным сводам.
– Замечательные зацепы.
– Алена, если ты свалишься… – предупреждающе начал мой бывший муж.
– Знаю. Буду изрублена в салат, как эти бедолаги. – Отдала Лехе фонарь. – Свети вверх, чтобы я видела путь.
Пара перехватов – и я уже на углу, где потолок смыкается со стеной. Аккуратно выбирая зацепы, медленно двинулась вперед. За три с половиной тысячи лет пещера покрылась трещинами, за которые можно очень хорошо держаться, когда висишь вниз головой.
По потолку ползали мокрицы. Я их выковыривала из щелей, прежде чем схватиться. Отвратительно, но что поделать!
Прошла полтора метра и почувствовала легкий ветерок вдоль спины. Волосы заколыхались, а в следующий миг из пола вспорхнули лезвия.
Кажется, Леха вскрикнул.
Я вжалась в потолок, пытаясь понять – живая или мертвая?
Вроде живая. Правда, кончик одного из лезвий царапнул по спине и рассек футболку. Ничего страшного.
– Алена, как ты? – крикнул Овчинников.
– Как раздавленная муха на потолке! – пробормотала я, проползла еще метра три и спрыгнула.
– Леха, посвети! – крикнула ему.
Луч выхватил поднятый рычаг. Я надавила на него, что-то лязгнуло, заскрежетало, и из пола плавно поднялись три лезвия. Леха с трудом протиснулся между ними, опасливо косясь на отточенные края.
– Однако… – только и смог вымолвить он, когда добрался до меня. Я взяла у него фонарь.
Метров через десять перед нами разверзлось ущелье. Откуда-то сверху падали косые лучи солнечного света, но откуда – не видно. Как не видно и дна, утонувшего в вязкой непроглядной темноте.
С одной стороны к бесконечной скалистой стене прижималась длинная позеленевшая плита – поднятый бронзовый мост.
– За мостом должна находиться гробница.
– Да, но как его опустить? – резонно спросил Леха. На стене обнаружилась еще одна надпись, похожая на предыдущие.
– Царь Герос запрещает путь, – прочитала я. – Да, это последняя из трех ловушек.
– Надеюсь, на этот раз подсказка сохранилась и ты сумеешь ее разгадать.
– Хочу в это верить, – ответила я, доставая текст легенды.
Фраза о третьей ловушке сохранилась.
– Мост опустится только для царя!
– Это не подсказка, а издевательство, – возмутился Леха, осторожно заглядывая в пропасть.
– Где-то на этой стороне должен находиться рычаг, который приводит мост в действие!
Я осмотрела стенки пещеры, глянула под ноги и заметила шесть выступающих квадратных камней, расположенных в ряд. Этакие древние педали.
– На один из камней нужно нажать, – предположила я.
– Ты лучше глянь на потолок, – сказал Леха.
Я посмотрела вверх.
Над нашими головами покоилась целая груда не скрепленных раствором булыжников. Они удерживались только за счет того, что тесно прижимались друг к дружке.
– Мне почему-то кажется, – произнес Овчинников, – что, если мы выберем не тот камень, нас завалит этими булыжниками.
– Значит, только одна попытка, – заключила я.
На противоположной стене по обе стороны моста были нарисованы шесть символов: бык, роза, орел, лилия, змея и оливковая ветвь. Косые лучи, падавшие сверху, позволяли их разглядеть.
Шесть символов в ряд – шесть педалей под нашими ногами. Нужно выбрать один и наступить на соответствующий камень.
– Думаю, что это орел, – сказал Овчинников.
– Почему? – удивилась я.
– Ну… мне так кажется.
– Нет. Орлы в символике государств и царей стали появляться в Средние века. На Крите культовым животным был бык…
Леха едва не нажал на самый крайний слева камень. Я вовремя успела оттащить его.
– С ума сошел? Сначала дослушай…
Леха виновато посмотрел на меня.
– На самом деле речь здесь не о культе. Гомер говорит, что мост опустится только для царя. Имеется в виду Герос – критский царь. Его символом считалась лилия.
Я занесла ногу над четвертым камнем.
– Может, ты отойдешь? – спросила я. – Лучше одному погибнуть, чем обоим.
– Чтобы я пропустил самое интересное?
Леха не собирался уходить. Не хотел бросать меня. Милый…
Я наступила на камень. Скрежеща, он ушел в пол вместе с остальными, и все стихло. Я втянула голову в плечи, Леха с тревогой глядел на потолок. Ущелье вздрогнуло.
Мы оба вскрикнули, предположив, что булыжники сейчас посыплются на нас. Но этого не произошло, зато вдруг пропали солнечные лучи. Невидимые механизмы привели в действие заслонки, которые закрыли световые окна. Все погрузилось во тьму.
Что-то заскрипело, затем вспыхнул один луч, осветивший лилию на противоположной стене.
Несколько секунд мы ждали, потом камень с цветком медленно ушел в стену. Зазвенели невидимые цепи, и мост опустился к нашим ногам.
Взвилась тысячелетняя пыль. Через ее облако мы с Алексеем поспешили на другую сторону ущелья.
Еще на середине пути я заметила в стене замурованный проем. Поднятый мост скрывал его.
Мы приблизились к проему. Я смахнула паутину с кладки.
На одном из древних кирпичей сохранился оттиск размером с ладонь – печать в виде двойной секиры, на лезвиях которой виднелись несколько иероглифов.
– Двойная секира – символ царя Крита, – объяснила я и прочитала надпись: – «Запрещаю… вскрывать или взламывать… могилу убийцы…»
– Почему убийцы? – спросил Алексей.
– Герос считал юношу Эндельвара виновным в гибели своей дочери Астелии… – Я размахнулась молотком. – Леха, помогай!
После пятого или шестого удара первый камень вылетел из кладки. Что-то пшикнуло – это вырвался из гробницы замурованный воздух тысячелетий.
Дело пошло веселее, и вскоре мы прорубили люк – достаточный, чтобы пролезть в него.
Протиснулись внутрь, я включила фонарь.
Тоннель уводил вверх. Шагов через двадцать подъема мы оказались в небольшом зале.
– Вот она – гробница Эндельвара, – произнесла я, ступив через порог.
Глава 7
Развязка
Мощности фонаря не хватало, чтобы осветить все помещение. Овчинников достал зажигалку и запалил пару древних факелов, воткнутых в стены. Мерцающий свет и смолянистый запах окружили нас.
Все-таки не зал, а тупик с неровными сводами и скошенными стенами. В одном из углов стояли плошка и кувшин из обожженной глины. Паутина укутала их, словно привязала к стене.
Первое, что поразило меня, когда глаза привыкли к полумраку, – это десятки девичьих ликов на стенах. Точнее, множество изображений одного и того же лица.
Астелия!
Рисунки поблекли от времени и частично стерлись, но сохранили одухотворенность и красоту девушки, искусно переданные художником.
Возле одного из ликов, незаконченного, сидел, сгорбившись, мертвец, которому было несколько тысяч лет.
Кожа на нем высохла, обнажились ребра. Кости ладони лежали на изображении, словно Эндельвар перед смертью ласкал лицо возлюбленной.
Волнение переполнило мою грудь.
Заточенный в пещере Эндельвар рисовал только свою избранницу, жил воспоминаниями о ней и умер у ее портрета.
– Бедняга! – прошептала я, всматриваясь в юношу. – Боже мой!
Я сразу вспомнила странности наскальной картины на побережье Эгейского моря. Мне тогда показалось, что художник ошибся при передаче пропорций парившего человека, изобразив слишком большую голову и чересчур длинные предплечья.
Нет, художник ничего не преувеличил.
И прав был Карл Вайденхоф!
Я встала перед скелетом на колени.
Даже я, неспециалист в антропологии, видела, что череп Эндельвара вытянут в верхней части, здорово отличается от обычного человеческого. Глазницы больше, нижняя челюсть совсем не выражена, лицо сужается к подбородку. Кости предплечий действительно намного длиннее, чем у землян.
Такие деформации костной системы нельзя объяснить генетическим уродством.
– Юноша был прелюдием! – прошептала я. – Наверное, последним представителем цивилизации, которая покинула планету… Инородный юноша полюбил человеческую девушку, дочь царя. И сохранил это чувство до самой смерти… Становится понятен гнев Героса. Минойский царь не мог допустить брака единственной наследницы с чужаком. Эндельвара, наверное, считали уродцем. Боже, как это грустно…
Сбылась мечта Вайденхофа! Найдено доказательство существования прелюдий!…