Стрельцова Маша. Доктор Web для молодого вампира

   — Хмм… — задумался Витька. — Ну тащи сюда своего бомжа, поговорим…
   — Да вот понимаешь, — проблеяла я, — бомж-то уехал к матери, и где эта мать — никто не знает.
   — Бомж — это тот, который спал на площадке около Березняковой? — уточнил Витька.
   — Ну…
   — И как ты с ним разговаривала, если он к маменьке подался? — подозрительно спросил Витька.
   — Так а я не с ним, — буркнула я, понимая, что совершенно упала в Витькиных глазах. — Я с другим бомжом разговаривала, которому дядя Миша про случай в подъезде рассказал.
   — Уйди с глаз моих, — устало сказал Витька.
   Я молча нажала на кнопку отбоя.
   Потом я поехала на Сталеваров.
   Что я буду говорить Тинни — я не понимала. Скорей всего, он ухмыльнется и спросит так спокойненько — а где же доказательства? Возможно — попытается на меня напасть.
   Бооооже…
   А я ведь только вылечилась…
   Не дай боже — он меня снова укусит! Впрочем — о чем это я? Конечно укусит! Он неделю кровушки не пил!
   Я посмотрела на часы. Сейчас было всего-то полдень, а накладывала заклинание я во второй половине дня. Так что чары уже начали слабеть, однако время у меня еще есть! Свяжу его чем нибудь, вколю ему перфторан — вон, в машине его полно, и дам на завтрак сникерс. А потом — потом наложу заклинание послушания, и он у меня как миленький пойдет сдаваться в ментовку.
   Я подобралась, словно перед прыжком, припарковалась во дворе Кайгородовского дома и пошла в подъезд.
   Дверь в квартиру Тинни была приоткрыта. Дверь лишь слегка, едва ли на сантиметр выступала над косяком — однако было понятно, что она не закрыта на все замки. А ведь вчера Галина долго и тщательно запирала дверь, гремя ключами.
   «Ты это… приготовься», — буркнул голос.
   Я кивнула, стряхнула Силу в кончики пальцев, чтобы была наготове и по миллиметру отжала дверь. Потом неслышно скользнула и пошла в комнату, где я с Галиной вчера нашла Кайгородова.
   Через несколько минут я выяснила: никакие грабители сей дом не посетили. Тинни, прекрасный мальчик Тинни, лежал в одних джинсах на полу около перевернутого кресла, и деревянный кол торчал из его сердца. Рот его был забит чесноком, и поверх губ лежал серебряный крест.
   В последнем усилии кайгородовские окоченевшие руки вцепились в кол, словно стараясь его выдрать. Мертвые глаза удивленно — непонимающе смотрели куда-то вбок. Да уж…
   Никогда больше тебе не целовать девушек, прекрасный мальчик Тинни. Но и пить кровь ты тоже больше не из кого не станешь…
   Я присела около трупа, безмолвно разглядывая его. Вгляделась в лицо и поразилась…
   Не было прекрасного мальчика Тинни… Он словно резко сморщился и как-то подурнел. Обозначились морщины, приличествующие скорее мужчине в возрасте, в лице появилось что-то крысиное. А вот пухленькие, женские щечки — как у бурундука. Я недоуменно смотрела на него. Что это? Его смерть так поменяла, или …? В общем — то, пока я была… ну, пока я болела, меня все окружающие находили просто супермоделью. Та самая легендарная привлекательность вампиров?
   Задумчиво я вытянула сотовый, набрала Галкин номер и спросила:
   — Слушай, у тебя брательнику-то сколько было?
   — Сорок два в этом году стукнуло, — сухо ответила она.
   В трубке раздавался какой-то гул, и я рассеянно поинтересовалась:
   — Ты где хоть?
   — Отдохнуть поехала, в самолет сажусь, — ответила она.
   — Ага, счастливо, — качнула я головой и отключилась.
   Потом с усмешкой посмотрела на Кайгородова. А я-то гадала — как у ничем не примечательной Галки образовался такой прекрасный братец! А оно вон оно что!
   — Покойся с миром, — сказала я Кайгородову и поднялась, собираясь покинуть этот дом.
   И тут меня как громом ударило.
   Галка не поправила меня, когда я сказала ей о Кайгородове в прошедшем времени!!!
   Представьте, как бы вы отреагировали, если бы вы вчера были у матери, пили чай с пирожками, а сегодня вам кто-то говорит — «Послушай, сколько лет было твоей маме?» Да кто угодно моментально бы переспросил с некоторой долей суеверного возмущения — «что значит — было? Моя мама жива и здорова!»
   А Галка — никак не отреагировала.
   Я достала сотовый, нажала на кнопку повтора и медленно сказала:
   — Послушай, я нахожусь в квартире твоего братца…
   Галка молча ждала продолжения.
   — И я знаю, кто это сделал, — спокойно сказала я. — Я ведь ведьма, ты помнишь? У меня и мертвый заговорит.
   — Ну знаешь, и знай, я при чем, — равнодушно сказала она.
   — Послушай, Галь, ты со мной так не говори, — так же спокойно ответила я. — Ты меня знаешь, у меня твоих фотографий — полный альбом…
   И я сделала многозначительную паузу.
   — Послушай, Марья, — устало сказала она. — Оправдываться я не буду, и в ментовку я писать на себя не пойду. Да, сделала я это. Только иначе я не могла, хоть и любимый братик. Знаешь что он творил?
   — Что? — автоматически спросила я.
   — Подстерегал в глухих углах людей, выпивал кровь до смерти, а потом собак бездомных подзывал, чтобы они обгрызли окровавленную шею и скрыли следы от его клыков.
   — Ты это откуда знаешь? — тупо спросила я.
   Представить такую картину мне было сложно.
   — Проследила, — невесело усмехнулась она. — Вот как проследила, так сразу и кинулись мы к тебе. Я ведь надеялась, что ты сможешь его вылечить, а он и тебя куснул. А вчера ты как сказала, что он только завтра очнется — я и поняла, что или сейчас, или потом он нас с Максом сам порешит. Сама-то кстати как?
   — Сама вылечилась, — вздохнула я. — Ладно, Галка, ты и правда езжай, не сдам я тебя.
   — Так это понятно, — ровно ответила она. — Ты, Машка, баба справедливая, хоть и сволочь. Пока.
   И она отключилась.
   Меня похвалили или обозвали, а, люди?
   Я кинула последний взгляд на Тинни и шепнула:
   — Покойся с миром…
   После этого я стерла на компьютере свою вчерашнюю записку и ушла, оставив дверь слегка приоткрытой. Наверняка кто из соседей заинтересуется этим и Тинни найдут. Спохватившись, я быстренько наложила на дверь охранное заклятие, а то люди сейчас пошли — на стыда ни совести, махом все из квартиры вынесут, и мертвого не побоятся.
   Вчера и сегодня я была в перчатках, так что следов моих милиция тут не найдет.
   Потом я села в машину и тяжко задумалась.
   Это что ж получается — то, люди добрые! Убийца почил, свидетель отчалил к маменьке, а Мультик, который совершенно не виноват, должен от трех до пяти провести на зоне???
   А я, соответственно — воспитывать детей???
   А ведь меня и правда с тремя детьми замуж-то никто не возьмет… Только что если магией заставлю — только зачем мне такой муж?
   Ну, дорогая моя Юлька, хоть ты мне и глубоко симпатична, но придется топить тебя. Все равно тебе за убийство мужа сидеть — так отчего бы и не прихватить Олега? Возможно, все войдет в один срок. Ну максимум — пересидишь пару лет. Но я за это заплачу. Очень хорошо заплачу…
   Поколебавшись с минуту, я набрала номер дежурного по РОВД и выяснила у него номер Коровина.
   — Здравствуйте, — сладко улыбнулась я в трубку. — Александра Коровина могу услышать?
   — Минуточку, — с готовностью отозвался парень на том конце трубки и завопил в сторону: — Сашок! Тебя!!!
   Коровин откуда-то издалека спросил, кто мол, спрашивает, на что его коллега, прикрыв трубку от меня рукой, сказал что какая-то баба с та — аким голосом!
   Я заржала.
   Да уж, тут господь не поскупился. На лицо-то я — обезьяна обезьяной, и голос у меня — одно из немногих достоинств.
   — Але! — послышался в трубке радостный голос Сашка.
   — Привет, — все так же хихикая, ответила я. — Это Магдалина, помнишь, мы на Беляева с тобой ездили?
   — Конечно помню! — с готовностью сказал Сашок, потом опять прикрыл трубку ладонью и ликующе прошептал невидимым мной коллегам: — Это Магдалина, писательница!!!
   — Сашенька, — подавив неуместный смех, молвила я. — Вы знаете, меня интересует, что по делу Юли Колесниковой у вас нарыто?
   — А вам зачем? — слегка настороженно спросил он.
   — Так я книгу пишу новую, Сашенька, — ласково улыбнулась я в трубку, — вот для книги этой сюжетец — как раз бы подошел.
   — Ну, я не знаю, подойдет вам или нет. Только Колесникова явно отделается условным сроком.
   — Как так? — ошеломленно переспросила я.
   — А вот так! — непредумышленное убийство — то, да и вообще непонятно, кто там виноват.
   — Можно поподробнее? — упавшим голосом сказала я.
   — Ну так отчего бы не рассказать! — воскликнул Саня и махом выложил мне сагу про то, как дело было.
   Оказалось — Юлин муж, бесспорно достойный двадцатипятилетний мужчина в полном рассвете сил — был законченным наркоманом. Дороги у трупа на руках и ногах — не приведи Господь. Мне, конечно, непонятно, чем Юля думала, когда выходила за него, да еще и дитя рожала, но факт остается фактом. Чуть меньше месяца назад Димочка приболел, и из поликлиники к ней на дом пришел участковый педиатр, пожилой мужчина. Он осмотрел ребенка, назначил лекарства, и тут ввалился совершенно обдубашенный Виталя. Уж не знаю, чего ему померещилось, но он налетел на стоящих около ребенка Юлю и врача с криками: «Ах ты шалава, хахаля привела!» Он успел ударить врача, сломать ему челюсть и замахнуться на жену, но тут педиатр и Юля опомнились и одновременно толкнули его, защищаясь. Парень опрокинулся навзничь, ноги его не держали, вот только незадача — голова его пришлась в аккурат на угол тумбочки, которая пробила ему висок. На пол Виталя упал уже мертвым.
   Что делает бедный напуганный обыватель, обнаружив что случайно стал убийцей? Что его мир в одночасье перевернулся? Нечаянные сообщники ночью вынесли тело в подвал и закопали его в песке. И стали жить и бояться — того, что скоро, скоро карающая длань Немезиды коснется и их.
   — Так что, — закончил Сашок, — дело уже почти закрыто, следователь его подчищает да в суд готовит. Понятно, что с учетом всех обстоятельств на зоне Юля чалиться не станет.
   Я мрачно попрощалась и поехала домой.
   Дома я принялась яростно скрести пол от расплавленных свечей, бродить по дому и думать, думать, думать.
   Только тут хоть думай, хоть нет — а все…
   Финита ля комедиа…
   Дядя Миша испарился, Кайгородов мертв. А Юлька — никакая не убийца, а просто девчонка которой сильно с мужем не повезло.
   А Мультику теперь сидеть на зоне.
   Господи, чего делать — то, чего делать???
   В припадке задумчивости я принялась осматриваться, какой бы ящичек мне разобрать. Эх, кухонные шкафы и комодик на прошлой неделе привела в порядок, а не разобрать ли мне сумку?
   Сумка у меня — словно бермудский треугольник. Не раз и не два я совершенно точно в нее что-то складывала, что потом оттуда бесследно исчезало. Однако порой были и приятные сюрпризы — я находила там пропавшую полгода назад любимую помаду, непонятно откуда взявшийся сникерс или довольно крупные суммы в виде купюр, свернутых трубочкой.
   Я принялась методично доставать оттуда вещи и раскладывать по кучкам. Счета, которые я все так и не оплатила — ах, как нехорошо! Вот отключат мне телефоны и интернет — что я делать буду? Я без интернета помру! Надо все эти бумажки отложить в сторонку, кучкой, да потом не забыть сунуть обратно в сумку.
   Косметика какая-то — можно подумать, я ей крашусь! Ну, это в другую кучку.
   Господи, ну что же, что же делать — то? Как Мультика вытащить?
   Я сунула руку в бездонную сумку и вытащила нож.
   Обычный столовый нож с засохшей кровью на лезвии около черенка. Деревянная ручка с нечаянной кляксой белой краски. Я этот нож хорошо помню — я им у Мультика колбасу не раз на дощечке резала. С минуту я непонимающе смотрела на него, потом дотянулась до какой-то тряпки и тщательно протерла нож, оставив нетронутыми кровавые пятна. Потом я в глубокой задумчивости завернула его в эту же тряпку. Перед глазами встал момент в кайгородовском доме, когда из-за книг что-то упало на пол с металлическим звуком, и я быстро сунула это в сумку, скрывая от Галины то, что я на самом деле осматривала комнату, а не колдовала.
   И я очень хорошо догадывалась, чья может быть кровь на этом Наташкином ноже, случайно взятом мной из дома Кайгородова.
   Что, Тинни, у Наташки дома собачек-то не оказалось, да?
   Пришлось просто голову отрезать, скрывая этим следы от твоих клыков?
   Я села на стул и долго смотрела на нож перед собой.
   Кайгородов — заколот.
   Дяди Миши — нет.
   Юля — отделается условным сроком.
   Мультика — надо выручать…
   Что дела-аать????
   Витька мне тут не помощник.
   И внезапно я поняла, что надо делать. Я встала и поехала к Швареву.
   Тот мне даже обрадовался. Услышав что я решила его посетить, лично выскочил и провел меня в свой шикарный, в светлых тонах кабинет. Вот как легко заслужить симпатию у адвоката — просто стань его клиенткой!
   — Рад, очень рад тебя видеть! — воскликнул он. — Ну садись, душа моя, по делу али как?
   — По делу, — вздохнула я. — В общем, что там по Березняковой? Сдвигов нет?
   — Увы, — развел он руками. — Делаю все что могу, но…
   — Есть у меня одна идейка, — сказала я и придвинулась к Швареву поближе.
   — Ну? — выжидающе посмотрел он на меня.
   — У тебя есть в подзащитных кто — нибудь, кого ничто от большого срока не спасет? — туманно спросила я.
   — Нет конечно! — воскликнул он. — Я что, зря деньги получаю?
   — И не будет ? — погрустнела я.
   — Ну, это вряд ли, — пожал он плечами. — Это что ж такого надо сделать, чтобы я не смог как минимум срок скостить!
   — Тогда — идем другим путем, — кивнула я. — Слышал про то, что поймали маньяка с колготками?
   — Слышал, — подтвердил он, внимательно смотря на меня.
   — Я тебя нанимаю его защищать, — сказала я.
   Алекс посмотрел на меня как на дуру и открыл рот.
   — Погоди, — сказала я. — Тебе как его адвокату будет разрешен допуск к нему, и ты сделаешь ему следующее предложение. Он берет на себя убийство Олега, а я выплачиваю ему или его родственникам ровно сто тысяч долларов. Пятьдесят — аванс, и пятьдесят — после того как все пройдет гладко.
   — Хммм… — Алекс в большом замешательстве смотрел на меня.
   — Пойдет мой план? — спокойно спросила я. — И вот еще…
   Я порылась в сумке и вытащила тряпку с ножом.
   — Тут, — кивнула я на сверток, — похоже, то самое орудие убийства, которое менты не нашли, есть даже образцы крови.
   — Уверена? — с сомнением смотрел он на меня.
   — На сто процентов. Так что если он согласится — надо просто дать ему оставить пальчики — и спрятать, чтобы потом менты нашли его по указке маньяка.
   Не стал бы Кайгородов Наташкин кухонный нож хранить у себя за книгами просто так. Точно бы не стал. Да еще и вымазанный в крови.
   — Я попробую, — решительно кивнул он. — На, подписывай бумаги что нанимаешь меня адвокатом для этого маньяка. Федорченко его фамилия.
   — Все-то ты знаешь, — с уважением сказала я.
   — А ты как думала? — усмехнулся он.
 
   Маньяк согласился на предложение адвоката, еще одно убийство и правда никак не сказалось на его приговоре. Деньги он велел передать его сестре, двадцатишестилетней девушке с тремя детьми. Что характерно — не замужем. Сестра молча взяла деньги и посмотрела на меня красными от слез глазами.
   Выйдя от нее, я долго пребывала в задумчивости. Дело в том, что она была худой брюнеткой восточного типа — и на ней были колготки в бабочках. Именно таких девушек маньяк и выбирал в качестве жертв.
   Через недельку Юлю и Мультичка выпустили, и я встречала их у ворот СИЗо.
   — Потемкина! — с ревом кинулась Наташка ко мне на шею.
   — Мультичек! — прослезилась я. — Похудела-то как!
   — Да к черту такое похудание! — рыдала она.
   Юля тихонько стояла в сторонке.
   — А ты чего стоишь, как неродная! — рявкнули мы на нее.
   — А я чего? — смешалась она.
   — А ничего! — буркнула я. — Поехали ко мне, детишек разбирайте, а то устроили у меня дома детсад!
   И мы поехали.
   Настя с Катькой с воплем повисли на Мультике, только потом старшенькая отодвинулась и сморщив нос заявила:
   — А ты что, мамань, в командировке-то совсем не мылась?
   — Не мылась — где? — ошарашено спросила Мульти.
   — В Караганде! — бесхитростно ответил ребенок.
   Я индифферентно пожала плечами в ответ на вопросительный Наташкин взор, и тут меня сзади подергала Юля:
   — А мой — то, мой-то где?
   — А твой — там! — указала я на лестницу.
   Димочка, несмотря на малолетство, мамаше явственно обрадовался. Заулыбался, задрыгал ручками и ножками, только что хвостиком не завилял. На секунду я даже испытала укол ревности — ну не поросенок ли, я за ним как за родным ухаживала, а он…
   Юлька ворковала над сыном, когда послышался топот на лестнице и в спальню ворвалась Мульти с сигаретой в зубах и бутылкой Миллера. Она с размаху запрыгнула на кроватку, со вкусом затянулась и блаженно простонала:
   — Господи, хорошо-то как…
   — А детишки где?
   — Детишки у меня хорошие, детишки мне ванну готовят! — радостно ответила она. — Я велела ванильной пены плеснуть побольше!
   — Ну и будешь как дура по уши в пене сидеть, — скептично молвила я.
   — А тебе жалко что ли? — обиделась она.
   — Да вот еще, — хмыкнула я, — ты вот только над кроватью сигаретой не тряси, будь добра!
   Мульти пожала плечами и сунула бычок в кактус.
   И тут зазвонил телефон.
   — Алле! — раздался голос моей дорогой маменьки. — Маняша, ты помнишь, я у тебя кактус оставляла?
   — Кактус? — переспросила я и лихорадочно замахала руками, показывая Мультику на струйку дыма из цветочного горшка. — Ага, помню.
   — Маменька? — испуганным шепотом спросила Наташка.
   Я кивнула. Мульти, переменившись в лице, махом опрокинула в горшок все пиво из бутылки.
   Я закатила глаза от такого варварства.
   — Маняша, ты меня слушаешь? — вредно спросила мать.
   — Да, мамочка, конечно! — покорно ответила я.
   — Ну так я к тебе завтра за ним приеду. И иерусалимские крестик с цепочкой мне приготовь!
   — Конечно, маменька, приезжай, — тяжко вздохнула я.
   Как я буду выпутываться — совершенно непонятно.
   — Сейчас ??? — побелев, как простыня, спросила Мульти.
   Я, совершенно замороченная, кивнула. Наташка, не думая не секунды, вскочила с кровати и подбежав к Юльке стала ей чего-то втолковывать. Что — я не поняла. Маменька в это время мне подробно объясняла, где следует заказывать навоз для дачи и в каком количестве.
   — Да, маменька, — покорно кивала я, — Конечно, маменька.
   Под конец я опомнилась и попыталась возразить:
   — Так может, проще если я тебе денег дам — и ты сама закажешь этот навоз, а то я не дай бог чего попутаю.
   — Мне возиться с дерьмом? — ледяным голосом переспросила она.
   — Да нет, нет, — смешалась я.
   Положив трубку, я утерла лоб и в голову пришла запоздалая мысля. Маменьке так значит таким трудом, как заказывать ей на дачу навоз — не позволяет аристократическая сущность и внутреннее достоинство, а мне так в самый раз.
   Ну, маменька!
   Мульти с Юлькой за время разговора успели прихватить младенца и уйти из комнаты. Наверно на кухне чай пьют. Я пошла вниз, по пути созывая народ:
   — Девчонки, вы где?
   Тишина была мне ответом.
   Я бегом спустилась вниз, посмотрела на подставку для обуви — черт возьми, а ведь никак дома я одна!
   Что за черт?
   В полной задумчивости я побрела в кухню и обнаружила там записку.
 
   Потемкина! — гласила она. — С маменькой твоей встречаться нет никакой охоты, она мне в школе всю кровь выпила, так что принимай ее сама! Завтра встретимся, а пока мы с Юлькой домой поехали. С холодильника я взяла пятьсот рублей, потом отдам.
   Твой Мультик.
 
   Я ее понимала. Маменьку свою я сама побаиваюсь, да вот только сегодня можно было спокойно провести у меня дома. Гроза грянет только завтра.
   Я побродила по опустевшему дому, посидела в интернете и поболтала с народом в аське. Залезла на свой ведьминский форум, где я числилась модератором, ответила на вопросы и выкинула рекламное сообщение о тайских таблетках для похудения. Совсем люди ума лишились — ведьм глупостями раздражать!
   В два часа ночи я со стоном разогнулась над клавой, потерла ладошками затекшую попу и отправилась спать.
   Все-таки без детишек как-то не то…
   Скучно.
 
   Ночь прошла беспокойно. Сначала из-за окна послышался потусторонний войсоседской кошки-сфинкши:
   — Муааагххх!
   Я непроизвольно вздрогнула и торопливо перекрестилась. Бакс, пригревшийся у меня под одеялом, беспокойно заворочался и высунул мордочку.
   — Муаааагхр! — вой снова повторился.
   Моего котеночка тут же оставили все сомнения и он, торопливо выбравшись из—под одеяла, вскочил на распахнутую форточку.
   — Ммммяаааууу!!! — браво завопил он.
   — Муаааагхр! — отозвалась противная сфинкша.
   Я со стоном нахлобучила на ухо подушку и попыталась уснуть.
   Как бы не так! Далее концерт протекал по прежней схеме — наоравшись всласть, Бакс от избытка чуйств принялся на бешенной скорости носиться по маршруту форточка — лестница — холл и обратно. Причем приземлялся этот гад исключительно мне на грудь. А вот сейчас представьте — Баксюша у меня кабанчик еще тот, как на убой откармливала гада телятинкой да сметанкой, форточка высоко… Мои ребра начали жалобно поскрипывать.
   Злая на весь свет, я посмотрела на изготовившегося к прыжку с окна Бакса, и внезапно у меня в голове созрела мстя! Молниеносным движением я поставила себе на грудь материн кактус, и в ту же секунду на него приземлился Бакс…
   — Мяу… — раздался его ошарашенный писк.
   — Мамочки, — вякнула я.
   Баксюша, постанывая, сполз с кактуса и принялся выколупывать колючки.
   Я, кряхтя как старая бабка, осторожно включила свет и обозрела поле битвы. Кактус из размоченной пивом земли вынесло в один момент. Огромный приплюснутый шар валялся около подушки корешками вверх.
   — Мать меня убьет…, — обреченно сказала я в пустоту.
   «Чего стоишь, раззява, быстренько его засунь обратно в горшок, а завтра матери отдашь. Он пока сдуется, полмесяца пройдет, мать на тебя и не подумает», — прикрикнул на меня внутренний голос.
   Я, тяжко вздохнув, собрала с пододеяльника обратно в горшок жидкую грязь вперемешку с окурками и незамысловато воткнула туда кактус. У него, бедного, явно снесло крышу, и сбоку красовалась какая-то шишка. Потом я протерла горшок, сменила белье на кровати и завалилась спать, предварительно заперев Бакса в Каморке.
   Эх, мать меня убьет!
   Как пить дать убьет!
 
   Мать явилась аки тайфун на мою голову.
   — Чего пол немыт? — спросила она с порога вздорным голосом.
   — Да вроде помыт, — развела я руками.
   — Поди тряпкой поводила да и все, — неодобрительно ответила она.
   — Ну… типа этого, — осторожно согласилась я.
   — Пол, детка, мыть следует крайне тщательно! — сказала она, подняв кверху палец. — Сначала необходимо отодвинуть мебель, хорошенько промести углы мокрым веником, после чего вымыть сначала водой с порошком, потом — чистой. И напоследок — отполировать мокрый пол сухой белой тряпочкой. Если она останется чистой — пол неплохо вымыт! И так — два раза в день, Манечка, два раза!
   Я в полнейшем замешательстве смотрела на нее. Эт она прикалывается так, да? Да я мебель буду двигать только целый день на своих трех этажах!
   Мать тем временем разулась, одела тапочки и пошла дальше.
   — Какая грязь, — восклицала она поминутно. — Манечка, если ты не можешь содержать в чистоте большую квартиру, следует продать эту и купить однушку!
   Я аж поперхнулась. Какая однушка??? Это мой дом!!! Я его люблю и я к нему привыкла!
   — Ой, а вот котик у тебя замечательный! — пропела маменька. — Кис — кис!
   И маменька протянула к нему руку с намерением погладить.
   Бакс внезапно зашипел, вытаращил свои желтые глазищи и цапнул мать за палец.
   — …, — взвизгнула маменька.
   Я заржала.
   — Кого ты завела у себя дома? — завопила она.
   — Маменька, — я от хохота разогнуться не могла. — А ведь материться не хорошо, помнишь как я год назад не так выразилась, так ты меня по губам нашлепала?
   Маменька пождала губы и сухо спросила:
   — Где мой кактус?
   — А вот он, на тумбочке, — охотно подсказала я.
   Маменька посмотрела в указанном направлении, изменилась в лице и рысцой побежала к тумбочке.
   — Боже… Боже! — лепетала она по пути.
   «Скорей в уголок, прикрывайся тряпочкой и не отсвечивай — мать просекла!», — скомандовал внутренний голос.
   — Магдалина! — странным голосом сказала маменька. — Подойди сюда!
   «Я ж говорил — скорей, чего мешкала», — с тоской сказал голос.
   Я кивнула и побрела к маменьке.
   — Магдалина, — снова сказала маменька каким-то благоговейным тоном. — Посмотри на это чудо!
   Она отодвинулась, и я узрела, что на безобразном колючем шаре с коричневыми отмершими прожилками непонятно каким образом прилепился прекрасный цветок.
   — Ой какой хорошенький! — удивилась я. — А откуда он тут?
   — Это, Магдалиночка, эхинокактус грузони, — торжественно сказала маменька. — И он зацвел!!!
   — Ну… хорошо, — сказала я. Зацвел и зацвел. Раз цветок — чего б ему не зацвести?
   — Магдалина! — мать строго взглянула на меня сквозь очки. — Он не цветет в комнатных условиях! Так что срочно мне расскажи — чем ты его поливала и как подкармливала!!!
   Я с минутку подумала, после чего торжественно заявила:
   — Хорошо, расскажу! Однако этот метод принадлежит Березняковой, и я хочу чтобы ты переговорила с Кларой, пусть та обратно Наташку на работу возьмет!