Страница:
Подумав об этом, я щелкнула пультом от кондиционера, устанавливая температуру на четырнадцать градусов, завернулась в легчайшее пуховое одеялко и мгновенно заснула.
Глава шестая
Глава шестая
Новый день начался в десять часов вечера по звонку будильника. Новый — потому что я уже поспала, а значит уже завтра. Кое — как я продрала глаза, запустила на компе проверку почты и пошла умываться. Накануне, надо признаться, у меня дома пробежал одинокий таракан, грозно пошевелил рыжими усами, чем ввел меня в предынфарктное состояние и заставил срочно купить некий «Дохлокс» в ярком тюбике. Уж не знаю как он очутился в ванной, но именно им я зубки спросоня и почистила.
«День начался с неприятностей», — злобно отметила я. Следующие несколько минут я яростно споласкивала рот водой, драила зубы Колгейтом и пыталась всячески уничтожить мерзкий вкус тараканьей отравы. Тихо матерясь на трех языках, чтобы это выглядело поинтеллигентнее, я клялась себе, что вот только выйду из ванной — и не поленюсь, тут же разнесу по кусочку наше домоуправление, благо оно в соседнем подъезде, у нас кондоминиум. Черт возьми, я живу в элитном доме и плачу совершенно неприличную квартплату за собственную жилплощадь, а по стенам тараканы ползают!
Черт! Черт! Черт!
Впрочем, я несправедлива. Дохлокс вместо зубной пасты — отличное начало дня! Главное, мгновенная бодрость. Ну а то, что я в данный момент социально опасна — право, какие мелочи!
Вернувшись из ванной, я уселась у компьютера и принялась просматривать свежую почту. Куча спама и одно письмо с просьбой взять в работу от истеричной бабенки. У той в жизни было много проблем — и соседка-то ей соль сыплет под дверь, и свекровка земли, не иначе как могильной под матрас насовала, и даже подъездный кот смотрит на нее как-то ехидно.
Вот как замечательно! Нигде бедной ведьме не спрятаться от настойчивых клиентов, уже и по интернету на прием записываются. Я недолго думая нажала на кнопку «Ответить», написала цены на свои услуги (от полутора до пятнадцати тысяч долларов) и свой телефон. Наскребет баксов — позвонит. А нет — так у меня не приют милосердия.
В общем, я после истории с тараканьей отравой была немного не в себе. Покончив с ответом бабенке, я принялась просматривать спам — ей-богу, иногда там попадается интересное. Однажды я там выловила рекламную рассылку американского языкового центра, быстренько созвонилась и пошла на занятия. В результате лишилась двухсот баксов, что я заплатила за месяц обучения и приобрела бойфренда — двухметрового афроамериканца — баскетболиста. Девчонки обзавидовались.
Потом я нашла пламенный призыв покупать некое средство для похудения, от которого согласно рекламе килограммы просто со свистом улетают. Я подумала и решила что шестьдесят два кеге на сто семьдесят пять сантиметров роста — это чересчур и заказала чудо — средство. За три недели я скинула девятнадцать кило вместе с половиной волос и стала подозрительно смахивать на Кощея скелетоподобной фигурой. Девчонки еще сильнее обзавидовались, а афроамериканец сбежал.
Потом правда средство кончилось и я набрала в считанные дни двадцать шесть кило, однако баскетболист уже обзавелся новой дамой сердца, и я пролетела как фанера над Парижем.
Вот такие полезности бывают в спаме. Подумав об этом, я прилежно принялась просматривать рекламные письма. Первым по списку значился некий Software, а в теле мэйла одиноко торчал линк: http://be.thesoftwarehoodKupren.com . Отлично, похоже что это реклама какой-то новой проги, возможно — что интересной, и я тут же щелкнула мышкой. Комп с минуту молчал, после чего паучок—страж моего антивируса беспокойно задрыгал ножками в правом нижнем углу монитора и я наконец осознала, что у меня большие проблемы. На красном фоне появилась надпись «Обнаружен вирус».
Черт! Черт!
А если учесть что мой DrWeb — безусловно, отличный антивирус, но пиратский и лечить не умеет — так и вовсе хоть волком вой! Я постучала по своей дурной любопытной башке и принялась, стиснув зубы, удалять вручную зловредный вирус. Впрочем, как выяснилось у него были другие планы на этот счет и он принялся весело размножаться. Я снова взматерилась на трех языках, исключая русский, и принялась за дело. Бой был нелегким, я лишилась ну очень нужных мне файлов, однако и коварный вирусяка был подчистую изничтожен. Горько было терять данные, но тут выбор был небольшой, либо часть, либо все.
Наконец, я перегрузилась, еще на раз проверилась антивирусом, однако мой пиратский DrWeb на сей раз ничего подозрительного не обнаружил. Я облегченно перекрестилась.
Тут компьютер мелодично звякнул и на экран выскочило предупреждение о назначенной встрече через 20 минут — «Брательник — 23:30».
Мда, и правда… Я после сна всегда часа три неоправданно ленива. Скоро клиент, а я еще в халате по дому брожу. А впрочем — ну брательник… Ну явится через двадцать минут. Готовиться к встрече мне особо не надо. Я ведь просто еще не знаю от чего его лечить. Посмотрю на него, проверю, там и определюсь.
Я со вкусом зевнула и неторопясь поплелась на вопли противного кота — ему требовалось сменять баксы в лоточке.
Едва Бакс пристроился над кусочками фальшивых долларов, у меня зазвонил телефон.
— Але! — раздался голос Мульти. — В общем принимай гостей — деток-то я к тебе везу прям сейчас!
— У меня клиент скоро, — недовольно отозвалась я.
— Мда? — озадачилась она. — Просто я сейчас пока приеду, пока то да се — лягу поздно, а утром еще к тебе их везти? Я ведь работаю, не то что некоторые.
Осуждение так и переполняло ее голос.
— Ну так а я меня — клиент! — железным голосом молвила я.
— Слушай, ты же все равно с ним в гостиной будешь заниматься, на втором уровне? — спросила она.
— Ну?
— Так я тихооонечко прошмыгну по лесенке, детишек в спальне уложу и отчалю! Вы нас даже не заметите!
— Слушай, — рассердилась я. — А если я колдовать буду?
— Послушай, мне ребенка надо или тебе?! — разозлилась она. — Я тебе вообще-то не навязывалась! Не хочешь — как хочешь!
— Ну ладно, ладно, — промямлила я. И правда — Мульти своих детишек мне отдает, самое дорогое от сердца отрывает, а я! — Вези сюда детишек! Только шмыгай уж тогда совсем тихо.
— Ну вот и славненько! — обрадовалась она. — Ты дверь-то тогда не закрывай на замок, просто прикрой, чтобы я вошла, хорошо?
— Ладно, — вздохнула я. — Справки детишкины на тумбочке в холле оставь.
— Ой и верно, не забыть бы! Ну все, пока!
— Стой! — быстро сказала я.
— Стою, — выжидательно сказала она.
— Тебя из ГОМа-то нормально отпустили? — осторожно поитересовалась я.
— О! — оживилась она, — я ж совсем забыла рассказать! Меня оказывается к тому самому дядьке, на которого мы наехали, отправили!
— Ты про усатого? — поразилась я.
— Ну!
— Который нас послал?
— Ну! — нетерпеливо подтвердила она. — В общем, я не растерялась, все ему высказала про того Олега.
— А про наезд? — замирая от ужаса, спросила я. Мерзавка явно схватила мента за шиворот и утащила на Республику — показывать место ДТП.
— Промолчала, — насупилась она.
— Слава те, Господи! — облегченно подняла я глаза к потолку.
— Ничего не слава, — буркнула она. — Краем уха слышала я, что его под подписку выпустят.
— Мда…, — протянула я.
— Мдааа, — уныло поддакнула она. — Ну ладно, пока, через минут сорок буду.
— Пока, — кисло отозвалась я и отключилась.
что-то мне в этой истории не нравилось. Настораживало на уровне интуиции. И вообще — у меня сегодня неудачный день.
Внизу запиликал домофон.
Я ласточкой слетела с третьего этажа в холл, пробежала к двери и сняла трубку домофона.
— Это Кайгородов, мне назначено, — раздался чарующий мужской баритон.
— Конечно — конечно заходите, — отозвалась я.
Чарующий голос, правда, женский, изобразить и я могу. Правда, не в тех случаях когда я вместо пасты чищу зубки тараканьей отравой.
По привычке я высунула нос на лестничную площадку и принялась изучать взглядом створки лифта. Пелагея не раз мне шпыняла, что так прием не ведут. Нет чтобы с важностью ожидать клиента на диване в прихожей, почитывая древний фолиант и рассеянно поглаживая черного кота. Я же веду себя словно любопытная первоклашка.
Ну и ладно.
Дверки лифта разъехались и на ковровое покрытие лестничной площадки ступил совершенно потрясающий парень. Я аж рот слегка приоткрыла, наблюдая за тем, как он легко и грациозно вынес свое явно неплохо натренированное тело из лифта. Одет он был в синие джинсы, легкую бежевую куртку, а лицо полускрывал козырек бейсболки. Отличной формы скулы и тяжелый, слегка небритый подбородок с ямочкой подтверждали мои опасения насчет того что мерзавец в довершении к потрясающему телу еще и красив.
«Вот гад», — буркнул внутренний голос.
— Вы Мария? — мягким бархатным голосом спросил он.
— Мария, — вздохнула я и посторонилась, пропуская его в квартиру.
Он прошел в каких-то сантиметрах мимо меня, так что я на мгновение ощутила близость сильного мужского тела и аромат его одеколона.
Вот черт! Я знала этот сорт мужчин. Они как кофе — горячие, сильные, и не дают заснуть всю ночь…
Они завораживают и заставляют страдать от эмоций.
О них мечтают. И чаще всего — напрасно.
Таких не привязать к себе, да и смысла нет это делать. Ибо они все равно неспособны на верность…
«Стоять!» — рявкнул внутренний голос.
«Господи! Что это со мной?» — я потрясла головой, отводя наваждение.
Я совсем с ума сошла — парень при смерти, а я…
— Вы прямо тут прием ведете? — слегка насмешливо спросил парень, и у меня от его голоса явственно подогнулись колени.
«Мать, я совершенно перестаю понимать эту жизнь, — задумчиво поведал внутренний голос. — И это — смертельно больной? И от этого — отказались врачи ввиду безнадежности???»
Я прикрыла дверь, не запирая ее на замок, и пошла вверх по лестнице:
— Следуйте за мной, — попросила я клиента.
Ни разу я не обернулась. Я слышала его шаги, какие-то странные, шаркающие, почти старческие, совсем не похожие на то, как должен шагать Самый Красивый Парень в моей жизни.
«Маня!», — снова предупреждающе молвил внутренний голос, и я устыдилась. Ну что со мной? Что я, красивых парней никогда не видела?
В моей гостиной Кайгородов осмотрелся и хмыкнул:
— Мило тут. Отдает шарлатанством.
— Можете уйти, — с ленивой улыбкой предложила я.
На всех не угодишь. То клиенты хотят чучел змей и сову на плече у ведьмы, другие хотят современный офис в логове у ведьмы. В общем, я обклеила эту комнату черными с золотом обоями, а на столике стоял череп с выбивающимися из глазниц лучами. Лампа это такая, мне Макс из Баварии привез.
— Подожду что скажете, — снова хмыкнул он.
— Снимите кепку! — потребовала я.
Меня до ужаса начала раздражать эта дурацкая бейсболка, не дающая взглянуть ему в глаза.
— Не испугаетесь? — скептично спросил он.
Я на мгновение нахмурилась. Что у него там? Чего я должна испугаться?
Я видела все в этой жизни. Ужасную проказу и жуткие раны. Отвратительные гнойники. Меня сложно поразить недугом или уродством.
— Нет, — сухо ответила я.
Он снова хмыкнул и стянул бейсболку.
И я в совершенном ужасе уставилась на его лицо.
Потрясающее, красивое лицо. Загорелое, с падающей на лоб темной прядью. С насмешливым прищуром светлых глаз.
На лицо парня, которого мы убили вчера.
— Узнала? — широко улыбнулся он.
Я судорожно кивнула и вспомнила, как в то краткое мгновение пока наша машина неслась на него, мы встретились глазами.
— Ты почему живой? — еле выдавила я.
Он стер ухмылку с лица, строго взглянул на меня и предложил:
— Ты же ведьма. Узнай сама.
«Господи, мне это снится, — истово подумала я. — Так не бывает, добрый Боженька, так не бывает!»
— Так как? — парень, все так же строго глядя на меня, шагнул ко мне.
— Ты от чего лечиться-то пришел? — я вжалась в кресло, смотря на него совершенно безумным взглядом.
— Так ты же ведьма! — узнай! — снова повторил он, на этот раз очень жестко.
— Сядь, — тихо сказала я, указывая на табурет в центре комнаты.
Он, ни слова не говоря выполнил мое указание.
— Не так давно я ездил в одну страну. Маленькую такую, из стран бывшего соцлагеря, — размеренно сказал он.
— В какую? — машинально спросила я, расплетая косу.
— Мне нравятся блондинки, — серьезно заметил он, оценивающе глядя на мои длиннющие волосы. — В Румынию. Ты делай, я потом расскажу полностью.
И я с усилием встала с кресла, подошла к нему со спины, закрыла глаза и положила руки на макушку, отпуская в тело Силу.
Все произошло слишком быстро. Одним движением клиент встал, обернулся и как-то очень нежно обнял меня.
— Смотри на меня, — прошептал он, приближая свое лицо к моему. — Смотри, Магдалина…
Я взглянула, и…
….и я словно бросилась со скалы в ледяную горную реку .
Мой Бог…
И я забыла как дышать. Я захотела закричать — и не смогла. Меня вертело в водовороте, словно щепку, бросало о камни, ломало на части. Запах тления был повсюду, повсюду, он проникал сквозь мою кожу и жег пламенем тысяч церковных свечей. Темный водоворот медленно, с чавканьем засасывал меня, и я понимала, что мне не успеть… Не вынырнуть мне отсюда…
Никогда.
Внутренний голос в диком ужасе не переставая вопил, тоскливо и безнадежно. Так кричат только когда понимают, что это — все.
И в этот миг беспросветного отчаяния я услышала тихую и нежную мелодию. Она вплелась в этот водоворот, успокоила его, превращая просто в течение — тихое и ленивое. Нежно обволакивающее меня непроглядной темнотой…
И внезапно я успокоилась и покорилась.
Чему?
Тьме…
И она пела мне песни, словно ласковая мать над любимым малышом.
Родным и единственным.
Недопетый мотив я услышу во сне…
До утра не сомкну я глаз…
«Ты моя. Ты больше не уснешь по-настоящему», — нежно, словно любимый, шепнула мне темнота, вплетаясь в мелодию, и мне понравилось ей принадлежать.
… До конца не простив все прошедшее мне,
ты не спишь, как и я сейчас…
«Я твоя», — молчаливо согласилась я, бездумно погружаясь в нее. Она была прекрасна. Прекрасна чудесным предчувствием того, что она дает там, за гранью.
…В полуночном метpо, в хороводе огней,
Мне опять снится твоя тень…
«Я — твоя». Тьма ласково прильнула к моим непослушным губам, сцеловывая остатки слов, обволокла меня совершенной красотой ночи.
… Сумасшедшая ночь, проведенная с ней,
И опять наступает день…
«Моя», — наконец прошелестела она в ответ, баюкая меня, даря меня сладостной, невыносимо сладостной нежной болью, которая была чудеснее и сильнее любой ласки.
… А когда мы увидимся вновь,
Будет ветер ночной тихо петь о своем…
И я стремилась плотнее впечататься в эту темноту, раствориться в ней каждой трепещущей в предоргазменной судороге клеточкой тела. Все, что я испытала до этого — блекло в сравнении с настоящим. Первая ночь любимым, адреналин свободного падения с парашютом за спиной, эйфория первого в жизни настоящего успеха — все это было такой ерундой…
Ничто в мире не стоило этого.
Ничто…
И было тревожно от какого-то постоянного кратковременного расставания, на которое намекала песня. Целый день — прожить без ЭТОГО? Я умру…
Внезапно краем сознания я уловила дикий визг, и моя темнота отступила.
«Я — твоя!» — беспокойно напомнила я ей, чувствуя как она стремительно меня покидает.
«Я — твоя!!!!» — отчаянно крикнула я ей вслед.
Потом я открыла глаза. Вернее, кое-как разлепила. Каждое веко было весом с небольшую скалу.
Бакс, шипя и плюясь, восседал на макушке моего клиента и яростно работал когтями. Тот изо всех сил пытался его стащить с себя, однако мой кот, гибкий словно угорь, всегда упреждал его движение.
— Бакс, — почему-то очень тихо позвала я.
Голос просто не смог подняться дальше хриплого шёпота. У меня было ощущение полнейшей опустошенности. Я была словно тряпичная кукла, из которой вынули проволочный каркас. И я остро чувствовала, как мои ноги, враз ослабевшие, отказываются держать непосильную ношу — мое тело. Я кое — как сделала шаг и опустилась на табуретку, совершенно вымотанная этим действием.
Ужасно болела шея…
Господи, что это было?
Мой Бакс в это время спрыгнул и побежал ко мне, по пути останавливаясь и яростно фыркая на Кайгородова. Тот повернулся ко мне.
— Ну что, ведьма??? — зло выкрикнул он. — Так чем я болен, а???
Я безучастно заметила:
— Тебе мой кот лицо и руки здорово располосовал. А кровь не идет.
— Не идет, — жестко сказал он. — И не пойдет.
Я слегка поморщилась от тянущей боли под подбородком, коснулась шеи рукой и непонимающе посмотрела на вымазанные в крови пальцы.
Бакс наконец почти добежал до меня, и тут он словно с размаху на стенку налетел. Он уставился на меня своими желтыми глазищами, и вдруг вскипел гневом, выгнув спину и зашипев на меня.
А я внезапно заметила кровь на губах Кайгородова. И острые резцы, которые не могли скрыть губы.
— Ты… вампир? — изумленно прошептала я. Не веря себе. Вампиров не бывает, черт возьми!
— Нет, я Санта Клаус! — рявкнул он и кинул мне носовой платок. — Вытери кровь, не вводи во грех!
Я машинально приложила ткань к шее, чувствуя, как из артерии толчками выплескивается горячая струйка.
— Господи, так не бывает. Так не бывает, — шептала я. — Ну скажи, что ты пошутил, а?
— Нечего было меня в гости звать! — окрысился Кайгородов.
— Ну, так рассказывай дальше свою историю, — сказала я и тихо, безнадежно заплакала.
— А нечего рассказывать, — отвернулся он к окну. — Поехал к коллеге в Трансильванию, мы еще с парнями пошутили насчет Дракулы, а хозяина дома не оказалось… Решил с хозяйкой, женой коллеги поразвлечься, а вместо секса музычку послушал. Ведьма, ты ее слышала?
Я молчала, пытаясь осмыслить.
— Слышала ее? — жадно переспросил он с какой-то мечтательной дымкой в глазах.
— Слышала, — прошептала я.
— И мне тоже плохо было поначалу, — покровительственно продолжал он. — Думал что все, это конец. Потом ничего, осмотрелся, понял, что можно жить и так, что это просто как … болезнь. Вот и пришел к тебе лечиться. Ну, чего ревешь?!
— Я не реву, — ровно ответила я, чувствуя как по бесстрастному лицу сами собой катятся слезы. — Объясни, зачем ты меня укусил?
— Голоден был, — хмуро ответил он. — Говори спасибо, что до конца из-за кота не допил.
— В другом месте не мог … пообедать? — слегка запнувшись, спросила я.
— А кто меня сбил? — язвительно спросил он. — Я вот только — только в себя пришел, уже дня три без эээ… подзаправки. Вот и потерял контроль, почуяв кровь.
— Уходи, — медленно сказала я.
— Как это уходи? — поднял он бровь. — А лечение?
— Вампиров не лечат, — устало сказала я. — Их уничтожают. Рассказать как?
— Сказки, — махнул он рукой. — В солнечный день гулять конечно не стоит. Сгореть не сгоришь, а вот волдырями я однажды покрылся после такой прогулки. Я спокойно ем мясо с чесночным соусом. На шее у меня как и раньше — серебряный крестик, меня в нем крестили. Он не уберег меня от укуса и не мешает сейчас. Кол в сердце — разумеется, меня убьет, он и не вампира убьет, — но как ты собираешься вогнать деревяшку в плоть? Для тренировки купи кило говядины и попробуй вогнать в нее кол с десяти попыток — у тебя просто ничего не выйдет. Конечно, если долго мучаться, что — нибудь получится, но ведь не думаешь ты, что вампир будет лежать и ждать, пока ты наконец пробьешься через его плоть к сердцу, а? Но есть и плюсы — быстрая регенерация. После того, как вы меня переехали, другому бы не выжить. А я, как видишь, в порядке.
Я молчала.
— И не забывай, детка, что теперь ты тоже вампир, — насмешливо сказал он. — Скоро тебе захочется крови. До дрожи и до судорог. Тебя будет ломать и корежить — до тех пор, пока ты не выпьешь свою первую жертву. Но ты не переживай — трудно только первый раз. Потом легче.
Он нервно осекся и отвернулся к окну.
— Я не буду этого делать, — непослушными губами прошептала я. — Я не стану пить кровь.
— Станешь, — жестко ответил он. — Станешь как миленькая. Ты же себя контролировать просто не сможешь, понимаешь? Просто однажды ты очнешься и увидишь рядом с собой труп с разорванным горлом. Это сильнее нас, ведьма.
— А остальные твои жертвы? Они тоже вампиры?
— А я их досуха выпил, а еще кой — какие меры принял, они не встанут, — ухмыльнулся Кайгородов. — А вот тебя не получилось, к счастью. Я ведь если голоден — себя не помню.
— Почему — к счастью? — безучастно спросила я.
— Потому что я не хочу быть вампиром, — серьезно ответил он.
— А я тут при чем?
— При том, что ты сама теперь — вампир. Думай, как нам вылечиться. Думай, — с этими словами он выложил на столик пачку долларов.
— Убери, — поморщилась я.
— Я оплачиваю свое лечение, — раздельно сказал он. — Работай.
Я молча сидела и плакала, а он подошел ко мне, нежно — нежно коснулся губами моих губ, оставив привкус крови, и ушел… А я еще долго сидела в оцепенении, ревела и думала, как дальше жить.
«Ну что ты расстроилась? — внезапно встрепенулся внутренний голос. — Иди, смотри в книжке, как вампиров-то лечили. Ты же ведьма, неужто себя не вытянешь?»
И я с безумной надеждой схватила тяжеленный том Библии ведьмы, открыла на записях Алены, и вскоре я нашла, как лечат вампиров…
«…Возвращаюсь я намедни с погоста, глянь — а навстречу мне Машка идет, невеста Васькина. Я ее окликнула, а та глаза прячет, и лепечет, мол, по грибы пошла. А руки пустые, без туеска, значит, собралась она по грибы, да еще и под вечер. Сделала я вид, что верю, пошла дальше по тропке, да тут же и вернулась, чтобы, значит, проследить за Машкой. А та идет, не оглядывается, да прямиком на погост. Пока дошли, уж свечерело. Смотрю, девка постояла около калитки, посмотрела на небо звездное, да и шасть к Васькиной могиле. А он ужо ее там дожидается, я как посмотрела на него так и обомлела. Так-то он у нас неказистый был, токмо тем и брал, что старостин сын. А тут — сидит, красавец писаный, вроде и он, Васька, а только сроду он таким не был. Машка-то ему на грудь кидается, ревет, целует его, а он смотрит на нее как на холопку, и ну волосы с шеи убирать. Тут я и подоспела, упыря в столб обратила, схватила Машку, и ну бегом с погоста, дабы успеть, пока упырь очнется. Девка ревет дурным голосом, мол, помоги, баба Алёна, вылечи Васеньку. Вылечу, Машенька, вылечу. Завтра с утречка этим и займусь. Залью упырье логово маслом да и подожгу. Иначе все скоро на погосте будем. Упырю лекарство одно — смерть ».
Вот так…
Вампиризм — это не лечится.
Потому что вампиры уже мертвые.
Потом я кое — как встала и вышла на лоджию. Распахнула окно и вглядывалась в звездное небо. Откуда-то из соседних квартир доносилась тихая и тоскливая мелодия…
Я вслушалась — и узнала ее, сочетание звуков и слов, завлекшее меня во тьму…
Танцы вдвоем, странные танцы,
День переждем, не будем прощаться,
А ночью начнем, странные танцы.
Танцуй под дождем
в переходах подземных станций….
В переходах подземных станций…
В этой песне не было ни слова о дневном солнышке.
Ни слова о рассвете.
Все, что она обещала — это вечную ночь.
«И не забывай, детка, что теперь ты тоже вампир…»
Не выдержав этой мысли — я завыла, словно раненая волчица.
Скоро я стану опасная для окружающих.
«Скоро тебе захочется крови. До дрожи и до судорог. Тебя будет ломать и корежить — до тех пор, пока ты не выпьешь свою первую жертву. Но ты не переживай — трудно только первый раз. Потом легче ».
Я никогда — НИКОГДА! — не стану нормальным человеком. Или я буду ютиться по темным норам и выслеживать ночами жертвы или…
Или что?
Что???
Ты забудешь вопрос, но я помню ответ —
« Дpуг без друга мы не умрем».
Светом утренних звезд, наш последний рассвет,
Позовет нас и мы начнем…
Я жадно вслушивалась в слова, пока мелодия не угасла. Пока не угасла неизбывная тоска, которую она проливала на мир. Развеселый голос ди-джея объявил что мы слушаем Европу плюс и он продолжает программу по заявкам. А я стояла босая на лоджии и улыбалась. Морозный мартовский воздух пронизывал меня насквозь, я замерзла, но на душе у меня был мир.
Я знала, что мне следует сделать.
Мне всего лишь надо дождаться утренних звезд.
И своего последнего рассвета…
«Да будет так», — серьезно сказал внутренний голос, и я принялась ждать .
Всю ночь я плакала от отчаяния, по своей так нелепо закончившейся жизни — и слезы застывали ледяными дорожками на моих щеках. Устав стоять, я тяжело наваливалась подоконник распахнутого окна и морозный ветер тут же пробирался под одежду и обжигал кожу.
«Вампиры не болеют», — злобно говорила я себе и даже не делала попытки избежать холода.
Я наказывала себя за поцелуи тьмы.
— Господи, — сказала я, в какой-то момент, смотря в высокое небо. — Ты ведь знаешь, что не по своей воле я такой стала. Я никого не хочу убивать. Не умею и не хочу.
«День начался с неприятностей», — злобно отметила я. Следующие несколько минут я яростно споласкивала рот водой, драила зубы Колгейтом и пыталась всячески уничтожить мерзкий вкус тараканьей отравы. Тихо матерясь на трех языках, чтобы это выглядело поинтеллигентнее, я клялась себе, что вот только выйду из ванной — и не поленюсь, тут же разнесу по кусочку наше домоуправление, благо оно в соседнем подъезде, у нас кондоминиум. Черт возьми, я живу в элитном доме и плачу совершенно неприличную квартплату за собственную жилплощадь, а по стенам тараканы ползают!
Черт! Черт! Черт!
Впрочем, я несправедлива. Дохлокс вместо зубной пасты — отличное начало дня! Главное, мгновенная бодрость. Ну а то, что я в данный момент социально опасна — право, какие мелочи!
Вернувшись из ванной, я уселась у компьютера и принялась просматривать свежую почту. Куча спама и одно письмо с просьбой взять в работу от истеричной бабенки. У той в жизни было много проблем — и соседка-то ей соль сыплет под дверь, и свекровка земли, не иначе как могильной под матрас насовала, и даже подъездный кот смотрит на нее как-то ехидно.
Вот как замечательно! Нигде бедной ведьме не спрятаться от настойчивых клиентов, уже и по интернету на прием записываются. Я недолго думая нажала на кнопку «Ответить», написала цены на свои услуги (от полутора до пятнадцати тысяч долларов) и свой телефон. Наскребет баксов — позвонит. А нет — так у меня не приют милосердия.
В общем, я после истории с тараканьей отравой была немного не в себе. Покончив с ответом бабенке, я принялась просматривать спам — ей-богу, иногда там попадается интересное. Однажды я там выловила рекламную рассылку американского языкового центра, быстренько созвонилась и пошла на занятия. В результате лишилась двухсот баксов, что я заплатила за месяц обучения и приобрела бойфренда — двухметрового афроамериканца — баскетболиста. Девчонки обзавидовались.
Потом я нашла пламенный призыв покупать некое средство для похудения, от которого согласно рекламе килограммы просто со свистом улетают. Я подумала и решила что шестьдесят два кеге на сто семьдесят пять сантиметров роста — это чересчур и заказала чудо — средство. За три недели я скинула девятнадцать кило вместе с половиной волос и стала подозрительно смахивать на Кощея скелетоподобной фигурой. Девчонки еще сильнее обзавидовались, а афроамериканец сбежал.
Потом правда средство кончилось и я набрала в считанные дни двадцать шесть кило, однако баскетболист уже обзавелся новой дамой сердца, и я пролетела как фанера над Парижем.
Вот такие полезности бывают в спаме. Подумав об этом, я прилежно принялась просматривать рекламные письма. Первым по списку значился некий Software, а в теле мэйла одиноко торчал линк: http://be.thesoftwarehoodKupren.com . Отлично, похоже что это реклама какой-то новой проги, возможно — что интересной, и я тут же щелкнула мышкой. Комп с минуту молчал, после чего паучок—страж моего антивируса беспокойно задрыгал ножками в правом нижнем углу монитора и я наконец осознала, что у меня большие проблемы. На красном фоне появилась надпись «Обнаружен вирус».
Черт! Черт!
А если учесть что мой DrWeb — безусловно, отличный антивирус, но пиратский и лечить не умеет — так и вовсе хоть волком вой! Я постучала по своей дурной любопытной башке и принялась, стиснув зубы, удалять вручную зловредный вирус. Впрочем, как выяснилось у него были другие планы на этот счет и он принялся весело размножаться. Я снова взматерилась на трех языках, исключая русский, и принялась за дело. Бой был нелегким, я лишилась ну очень нужных мне файлов, однако и коварный вирусяка был подчистую изничтожен. Горько было терять данные, но тут выбор был небольшой, либо часть, либо все.
Наконец, я перегрузилась, еще на раз проверилась антивирусом, однако мой пиратский DrWeb на сей раз ничего подозрительного не обнаружил. Я облегченно перекрестилась.
Тут компьютер мелодично звякнул и на экран выскочило предупреждение о назначенной встрече через 20 минут — «Брательник — 23:30».
Мда, и правда… Я после сна всегда часа три неоправданно ленива. Скоро клиент, а я еще в халате по дому брожу. А впрочем — ну брательник… Ну явится через двадцать минут. Готовиться к встрече мне особо не надо. Я ведь просто еще не знаю от чего его лечить. Посмотрю на него, проверю, там и определюсь.
Я со вкусом зевнула и неторопясь поплелась на вопли противного кота — ему требовалось сменять баксы в лоточке.
Едва Бакс пристроился над кусочками фальшивых долларов, у меня зазвонил телефон.
— Але! — раздался голос Мульти. — В общем принимай гостей — деток-то я к тебе везу прям сейчас!
— У меня клиент скоро, — недовольно отозвалась я.
— Мда? — озадачилась она. — Просто я сейчас пока приеду, пока то да се — лягу поздно, а утром еще к тебе их везти? Я ведь работаю, не то что некоторые.
Осуждение так и переполняло ее голос.
— Ну так а я меня — клиент! — железным голосом молвила я.
— Слушай, ты же все равно с ним в гостиной будешь заниматься, на втором уровне? — спросила она.
— Ну?
— Так я тихооонечко прошмыгну по лесенке, детишек в спальне уложу и отчалю! Вы нас даже не заметите!
— Слушай, — рассердилась я. — А если я колдовать буду?
— Послушай, мне ребенка надо или тебе?! — разозлилась она. — Я тебе вообще-то не навязывалась! Не хочешь — как хочешь!
— Ну ладно, ладно, — промямлила я. И правда — Мульти своих детишек мне отдает, самое дорогое от сердца отрывает, а я! — Вези сюда детишек! Только шмыгай уж тогда совсем тихо.
— Ну вот и славненько! — обрадовалась она. — Ты дверь-то тогда не закрывай на замок, просто прикрой, чтобы я вошла, хорошо?
— Ладно, — вздохнула я. — Справки детишкины на тумбочке в холле оставь.
— Ой и верно, не забыть бы! Ну все, пока!
— Стой! — быстро сказала я.
— Стою, — выжидательно сказала она.
— Тебя из ГОМа-то нормально отпустили? — осторожно поитересовалась я.
— О! — оживилась она, — я ж совсем забыла рассказать! Меня оказывается к тому самому дядьке, на которого мы наехали, отправили!
— Ты про усатого? — поразилась я.
— Ну!
— Который нас послал?
— Ну! — нетерпеливо подтвердила она. — В общем, я не растерялась, все ему высказала про того Олега.
— А про наезд? — замирая от ужаса, спросила я. Мерзавка явно схватила мента за шиворот и утащила на Республику — показывать место ДТП.
— Промолчала, — насупилась она.
— Слава те, Господи! — облегченно подняла я глаза к потолку.
— Ничего не слава, — буркнула она. — Краем уха слышала я, что его под подписку выпустят.
— Мда…, — протянула я.
— Мдааа, — уныло поддакнула она. — Ну ладно, пока, через минут сорок буду.
— Пока, — кисло отозвалась я и отключилась.
что-то мне в этой истории не нравилось. Настораживало на уровне интуиции. И вообще — у меня сегодня неудачный день.
Внизу запиликал домофон.
Я ласточкой слетела с третьего этажа в холл, пробежала к двери и сняла трубку домофона.
— Это Кайгородов, мне назначено, — раздался чарующий мужской баритон.
— Конечно — конечно заходите, — отозвалась я.
Чарующий голос, правда, женский, изобразить и я могу. Правда, не в тех случаях когда я вместо пасты чищу зубки тараканьей отравой.
По привычке я высунула нос на лестничную площадку и принялась изучать взглядом створки лифта. Пелагея не раз мне шпыняла, что так прием не ведут. Нет чтобы с важностью ожидать клиента на диване в прихожей, почитывая древний фолиант и рассеянно поглаживая черного кота. Я же веду себя словно любопытная первоклашка.
Ну и ладно.
Дверки лифта разъехались и на ковровое покрытие лестничной площадки ступил совершенно потрясающий парень. Я аж рот слегка приоткрыла, наблюдая за тем, как он легко и грациозно вынес свое явно неплохо натренированное тело из лифта. Одет он был в синие джинсы, легкую бежевую куртку, а лицо полускрывал козырек бейсболки. Отличной формы скулы и тяжелый, слегка небритый подбородок с ямочкой подтверждали мои опасения насчет того что мерзавец в довершении к потрясающему телу еще и красив.
«Вот гад», — буркнул внутренний голос.
— Вы Мария? — мягким бархатным голосом спросил он.
— Мария, — вздохнула я и посторонилась, пропуская его в квартиру.
Он прошел в каких-то сантиметрах мимо меня, так что я на мгновение ощутила близость сильного мужского тела и аромат его одеколона.
Вот черт! Я знала этот сорт мужчин. Они как кофе — горячие, сильные, и не дают заснуть всю ночь…
Они завораживают и заставляют страдать от эмоций.
О них мечтают. И чаще всего — напрасно.
Таких не привязать к себе, да и смысла нет это делать. Ибо они все равно неспособны на верность…
«Стоять!» — рявкнул внутренний голос.
«Господи! Что это со мной?» — я потрясла головой, отводя наваждение.
Я совсем с ума сошла — парень при смерти, а я…
— Вы прямо тут прием ведете? — слегка насмешливо спросил парень, и у меня от его голоса явственно подогнулись колени.
«Мать, я совершенно перестаю понимать эту жизнь, — задумчиво поведал внутренний голос. — И это — смертельно больной? И от этого — отказались врачи ввиду безнадежности???»
Я прикрыла дверь, не запирая ее на замок, и пошла вверх по лестнице:
— Следуйте за мной, — попросила я клиента.
Ни разу я не обернулась. Я слышала его шаги, какие-то странные, шаркающие, почти старческие, совсем не похожие на то, как должен шагать Самый Красивый Парень в моей жизни.
«Маня!», — снова предупреждающе молвил внутренний голос, и я устыдилась. Ну что со мной? Что я, красивых парней никогда не видела?
В моей гостиной Кайгородов осмотрелся и хмыкнул:
— Мило тут. Отдает шарлатанством.
— Можете уйти, — с ленивой улыбкой предложила я.
На всех не угодишь. То клиенты хотят чучел змей и сову на плече у ведьмы, другие хотят современный офис в логове у ведьмы. В общем, я обклеила эту комнату черными с золотом обоями, а на столике стоял череп с выбивающимися из глазниц лучами. Лампа это такая, мне Макс из Баварии привез.
— Подожду что скажете, — снова хмыкнул он.
— Снимите кепку! — потребовала я.
Меня до ужаса начала раздражать эта дурацкая бейсболка, не дающая взглянуть ему в глаза.
— Не испугаетесь? — скептично спросил он.
Я на мгновение нахмурилась. Что у него там? Чего я должна испугаться?
Я видела все в этой жизни. Ужасную проказу и жуткие раны. Отвратительные гнойники. Меня сложно поразить недугом или уродством.
— Нет, — сухо ответила я.
Он снова хмыкнул и стянул бейсболку.
И я в совершенном ужасе уставилась на его лицо.
Потрясающее, красивое лицо. Загорелое, с падающей на лоб темной прядью. С насмешливым прищуром светлых глаз.
На лицо парня, которого мы убили вчера.
— Узнала? — широко улыбнулся он.
Я судорожно кивнула и вспомнила, как в то краткое мгновение пока наша машина неслась на него, мы встретились глазами.
— Ты почему живой? — еле выдавила я.
Он стер ухмылку с лица, строго взглянул на меня и предложил:
— Ты же ведьма. Узнай сама.
«Господи, мне это снится, — истово подумала я. — Так не бывает, добрый Боженька, так не бывает!»
— Так как? — парень, все так же строго глядя на меня, шагнул ко мне.
— Ты от чего лечиться-то пришел? — я вжалась в кресло, смотря на него совершенно безумным взглядом.
— Так ты же ведьма! — узнай! — снова повторил он, на этот раз очень жестко.
— Сядь, — тихо сказала я, указывая на табурет в центре комнаты.
Он, ни слова не говоря выполнил мое указание.
— Не так давно я ездил в одну страну. Маленькую такую, из стран бывшего соцлагеря, — размеренно сказал он.
— В какую? — машинально спросила я, расплетая косу.
— Мне нравятся блондинки, — серьезно заметил он, оценивающе глядя на мои длиннющие волосы. — В Румынию. Ты делай, я потом расскажу полностью.
И я с усилием встала с кресла, подошла к нему со спины, закрыла глаза и положила руки на макушку, отпуская в тело Силу.
Все произошло слишком быстро. Одним движением клиент встал, обернулся и как-то очень нежно обнял меня.
— Смотри на меня, — прошептал он, приближая свое лицо к моему. — Смотри, Магдалина…
Я взглянула, и…
….и я словно бросилась со скалы в ледяную горную реку .
Мой Бог…
И я забыла как дышать. Я захотела закричать — и не смогла. Меня вертело в водовороте, словно щепку, бросало о камни, ломало на части. Запах тления был повсюду, повсюду, он проникал сквозь мою кожу и жег пламенем тысяч церковных свечей. Темный водоворот медленно, с чавканьем засасывал меня, и я понимала, что мне не успеть… Не вынырнуть мне отсюда…
Никогда.
Внутренний голос в диком ужасе не переставая вопил, тоскливо и безнадежно. Так кричат только когда понимают, что это — все.
И в этот миг беспросветного отчаяния я услышала тихую и нежную мелодию. Она вплелась в этот водоворот, успокоила его, превращая просто в течение — тихое и ленивое. Нежно обволакивающее меня непроглядной темнотой…
И внезапно я успокоилась и покорилась.
Чему?
Тьме…
И она пела мне песни, словно ласковая мать над любимым малышом.
Родным и единственным.
Недопетый мотив я услышу во сне…
До утра не сомкну я глаз…
«Ты моя. Ты больше не уснешь по-настоящему», — нежно, словно любимый, шепнула мне темнота, вплетаясь в мелодию, и мне понравилось ей принадлежать.
… До конца не простив все прошедшее мне,
ты не спишь, как и я сейчас…
«Я твоя», — молчаливо согласилась я, бездумно погружаясь в нее. Она была прекрасна. Прекрасна чудесным предчувствием того, что она дает там, за гранью.
…В полуночном метpо, в хороводе огней,
Мне опять снится твоя тень…
«Я — твоя». Тьма ласково прильнула к моим непослушным губам, сцеловывая остатки слов, обволокла меня совершенной красотой ночи.
… Сумасшедшая ночь, проведенная с ней,
И опять наступает день…
«Моя», — наконец прошелестела она в ответ, баюкая меня, даря меня сладостной, невыносимо сладостной нежной болью, которая была чудеснее и сильнее любой ласки.
… А когда мы увидимся вновь,
Будет ветер ночной тихо петь о своем…
И я стремилась плотнее впечататься в эту темноту, раствориться в ней каждой трепещущей в предоргазменной судороге клеточкой тела. Все, что я испытала до этого — блекло в сравнении с настоящим. Первая ночь любимым, адреналин свободного падения с парашютом за спиной, эйфория первого в жизни настоящего успеха — все это было такой ерундой…
Ничто в мире не стоило этого.
Ничто…
И было тревожно от какого-то постоянного кратковременного расставания, на которое намекала песня. Целый день — прожить без ЭТОГО? Я умру…
Внезапно краем сознания я уловила дикий визг, и моя темнота отступила.
«Я — твоя!» — беспокойно напомнила я ей, чувствуя как она стремительно меня покидает.
«Я — твоя!!!!» — отчаянно крикнула я ей вслед.
Потом я открыла глаза. Вернее, кое-как разлепила. Каждое веко было весом с небольшую скалу.
Бакс, шипя и плюясь, восседал на макушке моего клиента и яростно работал когтями. Тот изо всех сил пытался его стащить с себя, однако мой кот, гибкий словно угорь, всегда упреждал его движение.
— Бакс, — почему-то очень тихо позвала я.
Голос просто не смог подняться дальше хриплого шёпота. У меня было ощущение полнейшей опустошенности. Я была словно тряпичная кукла, из которой вынули проволочный каркас. И я остро чувствовала, как мои ноги, враз ослабевшие, отказываются держать непосильную ношу — мое тело. Я кое — как сделала шаг и опустилась на табуретку, совершенно вымотанная этим действием.
Ужасно болела шея…
Господи, что это было?
Мой Бакс в это время спрыгнул и побежал ко мне, по пути останавливаясь и яростно фыркая на Кайгородова. Тот повернулся ко мне.
— Ну что, ведьма??? — зло выкрикнул он. — Так чем я болен, а???
Я безучастно заметила:
— Тебе мой кот лицо и руки здорово располосовал. А кровь не идет.
— Не идет, — жестко сказал он. — И не пойдет.
Я слегка поморщилась от тянущей боли под подбородком, коснулась шеи рукой и непонимающе посмотрела на вымазанные в крови пальцы.
Бакс наконец почти добежал до меня, и тут он словно с размаху на стенку налетел. Он уставился на меня своими желтыми глазищами, и вдруг вскипел гневом, выгнув спину и зашипев на меня.
А я внезапно заметила кровь на губах Кайгородова. И острые резцы, которые не могли скрыть губы.
— Ты… вампир? — изумленно прошептала я. Не веря себе. Вампиров не бывает, черт возьми!
— Нет, я Санта Клаус! — рявкнул он и кинул мне носовой платок. — Вытери кровь, не вводи во грех!
Я машинально приложила ткань к шее, чувствуя, как из артерии толчками выплескивается горячая струйка.
— Господи, так не бывает. Так не бывает, — шептала я. — Ну скажи, что ты пошутил, а?
— Нечего было меня в гости звать! — окрысился Кайгородов.
— Ну, так рассказывай дальше свою историю, — сказала я и тихо, безнадежно заплакала.
— А нечего рассказывать, — отвернулся он к окну. — Поехал к коллеге в Трансильванию, мы еще с парнями пошутили насчет Дракулы, а хозяина дома не оказалось… Решил с хозяйкой, женой коллеги поразвлечься, а вместо секса музычку послушал. Ведьма, ты ее слышала?
Я молчала, пытаясь осмыслить.
— Слышала ее? — жадно переспросил он с какой-то мечтательной дымкой в глазах.
— Слышала, — прошептала я.
— И мне тоже плохо было поначалу, — покровительственно продолжал он. — Думал что все, это конец. Потом ничего, осмотрелся, понял, что можно жить и так, что это просто как … болезнь. Вот и пришел к тебе лечиться. Ну, чего ревешь?!
— Я не реву, — ровно ответила я, чувствуя как по бесстрастному лицу сами собой катятся слезы. — Объясни, зачем ты меня укусил?
— Голоден был, — хмуро ответил он. — Говори спасибо, что до конца из-за кота не допил.
— В другом месте не мог … пообедать? — слегка запнувшись, спросила я.
— А кто меня сбил? — язвительно спросил он. — Я вот только — только в себя пришел, уже дня три без эээ… подзаправки. Вот и потерял контроль, почуяв кровь.
— Уходи, — медленно сказала я.
— Как это уходи? — поднял он бровь. — А лечение?
— Вампиров не лечат, — устало сказала я. — Их уничтожают. Рассказать как?
— Сказки, — махнул он рукой. — В солнечный день гулять конечно не стоит. Сгореть не сгоришь, а вот волдырями я однажды покрылся после такой прогулки. Я спокойно ем мясо с чесночным соусом. На шее у меня как и раньше — серебряный крестик, меня в нем крестили. Он не уберег меня от укуса и не мешает сейчас. Кол в сердце — разумеется, меня убьет, он и не вампира убьет, — но как ты собираешься вогнать деревяшку в плоть? Для тренировки купи кило говядины и попробуй вогнать в нее кол с десяти попыток — у тебя просто ничего не выйдет. Конечно, если долго мучаться, что — нибудь получится, но ведь не думаешь ты, что вампир будет лежать и ждать, пока ты наконец пробьешься через его плоть к сердцу, а? Но есть и плюсы — быстрая регенерация. После того, как вы меня переехали, другому бы не выжить. А я, как видишь, в порядке.
Я молчала.
— И не забывай, детка, что теперь ты тоже вампир, — насмешливо сказал он. — Скоро тебе захочется крови. До дрожи и до судорог. Тебя будет ломать и корежить — до тех пор, пока ты не выпьешь свою первую жертву. Но ты не переживай — трудно только первый раз. Потом легче.
Он нервно осекся и отвернулся к окну.
— Я не буду этого делать, — непослушными губами прошептала я. — Я не стану пить кровь.
— Станешь, — жестко ответил он. — Станешь как миленькая. Ты же себя контролировать просто не сможешь, понимаешь? Просто однажды ты очнешься и увидишь рядом с собой труп с разорванным горлом. Это сильнее нас, ведьма.
— А остальные твои жертвы? Они тоже вампиры?
— А я их досуха выпил, а еще кой — какие меры принял, они не встанут, — ухмыльнулся Кайгородов. — А вот тебя не получилось, к счастью. Я ведь если голоден — себя не помню.
— Почему — к счастью? — безучастно спросила я.
— Потому что я не хочу быть вампиром, — серьезно ответил он.
— А я тут при чем?
— При том, что ты сама теперь — вампир. Думай, как нам вылечиться. Думай, — с этими словами он выложил на столик пачку долларов.
— Убери, — поморщилась я.
— Я оплачиваю свое лечение, — раздельно сказал он. — Работай.
Я молча сидела и плакала, а он подошел ко мне, нежно — нежно коснулся губами моих губ, оставив привкус крови, и ушел… А я еще долго сидела в оцепенении, ревела и думала, как дальше жить.
«Ну что ты расстроилась? — внезапно встрепенулся внутренний голос. — Иди, смотри в книжке, как вампиров-то лечили. Ты же ведьма, неужто себя не вытянешь?»
И я с безумной надеждой схватила тяжеленный том Библии ведьмы, открыла на записях Алены, и вскоре я нашла, как лечат вампиров…
«…Возвращаюсь я намедни с погоста, глянь — а навстречу мне Машка идет, невеста Васькина. Я ее окликнула, а та глаза прячет, и лепечет, мол, по грибы пошла. А руки пустые, без туеска, значит, собралась она по грибы, да еще и под вечер. Сделала я вид, что верю, пошла дальше по тропке, да тут же и вернулась, чтобы, значит, проследить за Машкой. А та идет, не оглядывается, да прямиком на погост. Пока дошли, уж свечерело. Смотрю, девка постояла около калитки, посмотрела на небо звездное, да и шасть к Васькиной могиле. А он ужо ее там дожидается, я как посмотрела на него так и обомлела. Так-то он у нас неказистый был, токмо тем и брал, что старостин сын. А тут — сидит, красавец писаный, вроде и он, Васька, а только сроду он таким не был. Машка-то ему на грудь кидается, ревет, целует его, а он смотрит на нее как на холопку, и ну волосы с шеи убирать. Тут я и подоспела, упыря в столб обратила, схватила Машку, и ну бегом с погоста, дабы успеть, пока упырь очнется. Девка ревет дурным голосом, мол, помоги, баба Алёна, вылечи Васеньку. Вылечу, Машенька, вылечу. Завтра с утречка этим и займусь. Залью упырье логово маслом да и подожгу. Иначе все скоро на погосте будем. Упырю лекарство одно — смерть ».
Вот так…
Вампиризм — это не лечится.
Потому что вампиры уже мертвые.
Потом я кое — как встала и вышла на лоджию. Распахнула окно и вглядывалась в звездное небо. Откуда-то из соседних квартир доносилась тихая и тоскливая мелодия…
Я вслушалась — и узнала ее, сочетание звуков и слов, завлекшее меня во тьму…
Танцы вдвоем, странные танцы,
День переждем, не будем прощаться,
А ночью начнем, странные танцы.
Танцуй под дождем
в переходах подземных станций….
В переходах подземных станций…
В этой песне не было ни слова о дневном солнышке.
Ни слова о рассвете.
Все, что она обещала — это вечную ночь.
«И не забывай, детка, что теперь ты тоже вампир…»
Не выдержав этой мысли — я завыла, словно раненая волчица.
Скоро я стану опасная для окружающих.
«Скоро тебе захочется крови. До дрожи и до судорог. Тебя будет ломать и корежить — до тех пор, пока ты не выпьешь свою первую жертву. Но ты не переживай — трудно только первый раз. Потом легче ».
Я никогда — НИКОГДА! — не стану нормальным человеком. Или я буду ютиться по темным норам и выслеживать ночами жертвы или…
Или что?
Что???
Ты забудешь вопрос, но я помню ответ —
« Дpуг без друга мы не умрем».
Светом утренних звезд, наш последний рассвет,
Позовет нас и мы начнем…
Я жадно вслушивалась в слова, пока мелодия не угасла. Пока не угасла неизбывная тоска, которую она проливала на мир. Развеселый голос ди-джея объявил что мы слушаем Европу плюс и он продолжает программу по заявкам. А я стояла босая на лоджии и улыбалась. Морозный мартовский воздух пронизывал меня насквозь, я замерзла, но на душе у меня был мир.
Я знала, что мне следует сделать.
Мне всего лишь надо дождаться утренних звезд.
И своего последнего рассвета…
«Да будет так», — серьезно сказал внутренний голос, и я принялась ждать .
Всю ночь я плакала от отчаяния, по своей так нелепо закончившейся жизни — и слезы застывали ледяными дорожками на моих щеках. Устав стоять, я тяжело наваливалась подоконник распахнутого окна и морозный ветер тут же пробирался под одежду и обжигал кожу.
«Вампиры не болеют», — злобно говорила я себе и даже не делала попытки избежать холода.
Я наказывала себя за поцелуи тьмы.
— Господи, — сказала я, в какой-то момент, смотря в высокое небо. — Ты ведь знаешь, что не по своей воле я такой стала. Я никого не хочу убивать. Не умею и не хочу.