Глава седьмая

   Когда на небе заалела заря, я была словно ледяная статуя. Солнце, которого я сначала ждала с некоторым ужасом, выкатывалось из-за горизонта и я пустым взглядом смотрела на него. Холод — он словно анестезировал мои эмоции.
   Страх…
   Ужас…
   Печаль…
   Сожаления
   Заря безмятежно заливала горизонт, и я с некоторой тревогой проводила взглядом тающие утренние звезды. Потом посмотрела на свои руки.
   «Еще не время», — успокоила я себя.
   Прошел час, второй….
   Солнце давно выкатилось из-за горизонта, стерло холодными бледными лучами румяную зарю, а я все никак не умирала.
   «Ты уверена что ты вампир? — с сомнением спросил внутренний голос. — Может, обошлось?»
   — Тетя Маша, — позвал меня детский голосок.
   Я с трудом обернулась и увидела Настю. Пронырливый ребенок стоял в одной ночной рубашке, босой, на холодных дощечках пола.
   — Ты откуда взялась? — я трудом вымолвила я.
   — Так а мамка нас привезла, сказала, что мы тут пока поживем, — непосредственно объяснила она.
   Я кое — как переставила закоченевшие ноги и втолкнула ее в комнату. Добрела до табуретки и без сил бухнулась на нее.
   — Тетя Маша, дверь на балкон закрыть? — спросила Настя.
   Я с трудом кивнула.
   Говорить, соображать — это было выше моих сил.
   Если я не вампир-то я подхватила минимум воспаление легких. Или менингит. Я помру в страшных мучениях.
   — Тетя Маша! — до ребенка начало доходить что что-то в этой ситуации не так и она испуганно дергала меня за синюю ледяную руку. — Тетя Маша!
   — Настя, — кое—как проскрежетала я. — Пока от тети отстань, через полчаса поговорим.
   И я с трудом собрала конечности, встала и побрела к ванной. Мне следовало отогреться, потом напиться фервекса, потом…
   Что потом?
   С десяти попыток вогнать себе кол в сердце?
   В ванной я повернула кран горячей воды, и едва теплая струйка обожгла меня не хуже крутого кипятка. Я вскрикнула и отдернула руку.
   Посидела на бортике, с трудом сняла одежду и забралась в ванну. Прохладные водяные струйки массировали мое замерзшее тело, в какой-то момент я окинула себя взглядом и обнаружила ужасные синие пятна, подозрительно похожие на трупные.
   Умом я понимала, что это всего лишь следы обморожения, но мне стало не по себе.
   В ванной я отмачивалась долго, постепенно повышая температуру воды. Слава Богу, в шкафчиках стояли готовые травяные настои, и я без меры лила их в воду — липовый цвет, сосновые иголки, календула и ромашка. Макала в ванну пальцы, отпускала с них голубые искорки силы и шептала слова исцеления. Не на отморожения — а от всякой дурной болезни, страстно надеясь что чаша сия меня минует. Напоследок я достала из шкафчика трехлитровую банку пчелиного меда, брала его горстью, мешала с солью и щедро втирала в распаренную кожу. Потом снова лезла в пахнущую июльским лугом воду.
   Когда я наконец вышла из ванной, трупных пятен на моем теле не было.
   «Надолго ли?» — опасливо спросил внутренний голос.
   «Цыц», — холодно ответила я и пошла искать детишек.
   Детишки вовсю резвились на моей здоровенной кровати, лупя друг друга маленькими подушками. Увидев меня, они притихли.
   Я погладила Катьку, свою любимицу по головке, она тут же залезла ко мне на коленки и я спросила Настю:
   — Спали как ? Нормально?
   — Ага, — кивнула она. — А можно мы сегодня никуда не пойдем?
   Я непонимающе посмотрела на нее и чуть не хлопнула себя по лбу. Школа! Садик!
   Я посмотрела на часы и чуть не застонала. Было десять утра.
   — У тебя во сколько уроки начинаются? — спросила я Настю.
   — Я-то с двенадцати, а вот Катьку в садик уже не возьмут!
   — Почему это?
   — Не знаю, — пожал плечами ребенок.
   — Садик на какой улице находится? — нервно спросила я.
   Катьку со мной оставлять нельзя ни в коем случае, кто меня теперь знает.
   — На Пролетарской, — охотно поведала Настя.
   — Собирайся в школу, и Катьку одевай, я пока позвоню, — сказала я ей.
   — Ну мы же договорились, — заныла она.
   — Ни о чем мы не договаривались, — отрезала я.
   Настя — она хитрая, только дай поблажку.
   Трубка радиотелефона куда-то запропастилась. Осмотрев окрестности спальни, я увидела сумочку, дотянулась и достала сотовый.
   — Здравствуйте, — нервно сказала я девушке из справочной, — вы мне не подскажете номер садика на Пролетарской?
   Девушка подсказала.
   «Зачем в садик? — спросил тут внутренний голос. — Раз такое дело — звони Мульти, пусть забирает детишек».
   Точно! Как это я сама не сообразила!
   Я быстренько натыкала номер Мульти и принялась раздумывать под длинные гудки. Что делать первым делом? Может кровь знакомым девчонкам сдать, пусть посмотрят? Или порыться в Библии Ведьмы? Там еще столько непрочитанного, наверняка есть что-то и про вампиров.
   — Абонент не отвечает, — внезапно раздался в трубке механический голос.
   Я чертыхнулась. Идиотка, в десять утра Мультик в школе!
   Я торопливо набрала номер ее сотового.
   Выключен.
   Ладно. Мы пойдем другим путем!
   Я порылась в памяти телефона и набрала номер директрисы Наташкиной школы.
   — Добрый день, Клара Александровна! — поприветствовала я ее. — Магдалина Потёмкина вас беспокоит.
   — Добрый, добрый, Машенька, — заулыбалась она в трубку. — Как дела? Как мама?
   Клара еще в моей школе директорствовала, меня жутко любила — я училась очень хорошо, показателей ей не портила.
   — Мама — спасибо, все у нее нормально, — вежливо отозвалась я. — Я к вам в общем-то с просьбой. У меня дети Наташи Березняковой, вы не могли бы ее попросить чтобы она мне срочно позвонила, тут проблемы возникли?
   — Березняковой? — недовольно отозвалась она. — Знаете, Машенька, я ведь уже и приказ подготовила об ее увольнении.
   — А что такое? — насторожилась я.
   Клара строга, но в общем-то справедлива.
   — Мало того что она постоянно опаздывает, что совершенно недопустимо для учителя, — возмущенно начала она, — так она еще и придумывает постоянные больничные. В этот раз у нее якобы дети заболели, и ведь все знают, что справки ей Гусева по старой дружбе пишет. Помните Гусеву, Машенька?
   — Конечно, — нейтральным тоном подтвердила я. Клара, судя по тону, разошлась не на шутку. Мультик по уши в дерьме, раз она и про Гусеву знает, с которой Мульти всю школу за одной партой просидела. Светка Гусева теперь работала педиатром во второй городской больнице.
   — Так вот! — повысила голос директриса, — вчера я Наталье лично позвонила, у нее заканчивался срок больничного, и сказала что никаких справок я от нее больше не приму, или пусть выходит на работу, или я другого учителя на ее место возьму. Школа-то у нас элитная, зарплаты хорошие — мигом налетят, так ведь, Машенька?
   — Ну, — промямлила я.
   — И она ведь клялась — божилась что сегодня будет на работе. И что ты думаешь, Машенька? Не явилась, не позвонила, уроки сорваны, сетка расписания летит! Ну разве так делается?
   Клара просто кипела от возмущения. Так-то я ее понимала. Мультик — совершенно безалаберный человек, неспособный что-то делать по часам. Я давно удивлялась, как ее держат на работе. Ведь все верно — и прогулы, и опоздания, и мини-отпуска, небрежно замаскированные под больничные. Сколько раз я ей говорила — допрыгаешься ты, Мультик. Та лишь весело махала рукой.
   — Так что, — подытожила Клара, — увидишь ее, скажи что соответствующую запись в трудовой я ей уже сделала, пусть придет и заберет ее.
   — Мдааа, — протянула я и положила трубку.
   Ну почему, почему Мульти такая неорганизованная? Куда она сейчас пойдет работать? Если Клара ей написала, что уволила ее за прогулы — так ее даже и в обычную школу вряд ли возьмут. Кому нужна учительница, являющаяся на работу к концу первого урока? Да даже если и возьмут — у нее двое детей, с мужем в разводе, как она жить будет на обычную учительскую зарплату?
   Ну Мульти! Попадись она мне сейчас — ей богу, досталось бы ей.
   Допрыгалась, птичка!!!
   Я обернулась и посмотрела на детишек. Темноволосая пятилетняя Катёнок, хорошенькая как куколка, не торопясь натягивала на себя яркие колготки. Катенок у нас в маму пошла. А вот худющая восьмилетняя Настя с льняными волосиками — в папу. Она как раз вывалила из пакета одежду, оставленную для детей Наташкой, и сосредоточенно перебирала тряпочки.
   В общем так.
   Сначала надо сдать Катёнка в садик, потом Настю в школу, потом я поеду к Мульти на Беляева и настучу ей по дурной башке. Сделаю это с толком и с расстановкой, поэтому детям при этом присутствовать нельзя.
   — Тетя Маша, а мы есть хотим, — напомнила мне Настя.
   — Ох! — всплеснула я руками. — А вы чего едите?
   — Да все, — пожала она плечами. — Пельмени есть?
   — Есть! — обрадовалась я. — Вам по сколько варить?
   Катёнок, заслышав о пельменях, повернула ко мне вечно радостное личико и выкинула вперед обе растопыренные ладошки.
   — Так, — улыбнулась я ей в ответ, — вам, леди, десять, поняла. А тебе, Настя?
   — Ну и мне парочку, — скучающе ответила она, прикладывая к себе крошечные джинсы с яркой вышивкой.
   — Парочку? — с сомнением спросила я.
   Вообще-то я не сторонница силком запихивать в чадо обед из трех блюд — пусть ребенок сам ест сколько хочет. Но парочку пельменей?
   — Да-да, — так же рассеянно подтвердила Настя.
   Я поднялась и пошла в кухню.
   — Тета Маса! — раздался голос Катенка. Она у нас говорит плохо, вот беда.
   Я обернулась. Улыбающаяся малышка протягивала мне шерстяное платьишко.
   — Не могу сама, — пояснила она.
   Я подхватила Катёнка под мышку и понесла ее с собой на кухню, намеренно подпрыгивая на ступеньках. Детеныш брыкался и визжал от восторга.
   На кухне я посадила ее на стол, одела платьишко и выдала баночку Данона с ложкой. Потом поставила на плиту кастрюльку с водой и принялась умиленно наблюдать, как ребенок уплетает йогурт. Примерно о таком я и мечтала, когда стала задумываться о бэби.
   Минут через десять в дверях нарисовалась скучающая Настя, она села за стол и спросила:
   — Ну, так что насчет пельменей?
   На меня она демонстративно не смотрела. Видимо, требованием посетить сегодня школу я совершенно потеряла ее расположение.
   Я вскочила, достала три тарелочки и достала из кастрюльки сварившиеся пельмени. Себе и Катёнку — по десятку, а Насте, как она и просила — два.
   Катька радостно схватилась за ложку, вилку я давать ей побоялась, а Настя посмотрела на меня взглядом людоедки, махом смела свою порцию и встала из-за стола.
   — Тетя Маша, — сказала она прежде чем выйти из кухни.
   — Ну?
   — Вы не велели нам руки перед завтраком вымыть. А если у нас под ногтями бациллы?
   — В следующий раз будешь есть в перчатках, — раздосадованно буркнула я. — Чтоб бациллы в тарелку не посыпались.
   Настя меня явно невзлюбила.
   Я перевела взгляд на Катьку — та усердно завтракала, являя собой картину образцового ребенка. Таких, как она — в рекламных роликах снимают. Откуда ж такие как Настя берутся?
   Я вздохнула, достала из кармана халата сотовый и принялась названивать в садик.
   — Здравствуйте, — сказала я, когда мне ответили. — Я тетя Кати Березняковой, мы немного припозднились, могу я ее к вам в садик теперь привезти?
   — Разумеется нет, — пробурчал недовольный женский голос. — На нее питание не заказано.
   — А сейчас заказать? — я была сбита с толку.
   — Женщина, питание с утра заказывается! — просветили меня.
   Я слегка потерялась. «Женщиной» меня еще сроду никто не называл.
   — Женщина, — в тон ей ответила я. — Считайте, что вы его заказали, я вам Катю с питанием привезу. Устроит?
   — Я вам сказала, что это невозможно, мы детей только по утрам принимаем, — сухо отозвалась тетка.
   — Я не пойму, — мерзким тоном заявила я. — На каком основании вы отказываетесь принять ребенка? Садик за Катю оплачен до конца месяца или нет?
   — И что, что оплачен? — окрысилась она.
   — Вот ничего себе заявочки, — удивилась я.-то есть то, что мать ребенка оплатила нахождение ребенка в садике и питание за месяц — ничего не значит?
   — Дисциплина должна быть!
   — В общем, вы ребенка берете или мне директрису вашу навестить? — сухо поинтересовалась я.
   — Так она вам то же самое скажет, — злорадно ответила тетка.
   — Послушайте, — твердо сказала я. — У меня широкие связи и дурное настроение, честно говорю. И Катьку надо край конец в садик пристроить. Так что или берите ребенка вместе с питанием, или я такой шум подниму, что вы там все слетите с работы.
   — Было б за что держаться, — хмыкнула она.
   — Как хотите, — пожала я плечами и потянулась к кнопке отбоя.
   — Ладно уж, — вздохнула тетка, — привозите. Но не ради ваших угроз, а потому что девочка беспроблемная.
   — Ой, спасибо! — обрадовалась я. — А из питания что ей взять?
   — Да ничего не надо, — хмыкнула собеседница. — У нас на обеды приносят из кухни одну большую кастрюлю, уж найдется для Кати порция. Вы только ее сейчас покормите.
   — Скоро будем! — пообещала я ей и отключилась.
   Потом быстренько высушила свои длиннющие волосы феном, на всякий случай смазала руки и лицо кремом от солнца с высокой степенью защиты, одела джинсы, пушистый свитер и мы с малышней отчалили по делам.
   Катёнка в садик взяли без звука, приятная немолодая воспитательница лишь поинтересовалась, где мама, то есть Мульти. Хотела б я и сама это знать!
   После этого я быстренько порулила на другой конец города — следовало еще Настю в школу пристроить. Дернули же меня черти с детками связаться, да так не вовремя!
   Долго ли коротко, но в школу мы приехали. Настя недовольно покосилась на меня, явно собирающуюся выйти из машины, и предупреждающе молвила :
   — Дальше я сама!
   — Ничего подобного! — твердо сказала я. — Учительнице я тебя сдам с рук на руки.
   Мультик мне постоянно жалуется на то, что милая девочка, высаженная с утра у ворот школы, до порога класса частенько не доходит, а ей потом учительница звонит и выговаривает.
   Мы вышли, заперли машину, я цепко схватила ребенка за руку и отконвоировала прямо к классу.
   Времени было без пятнадцати двенадцать, однако в просторной светлой комнате с партами было всего шесть учеников.
   — Третий «гэ» тут занимается? — спросила я у учительницы, которая что-то сосредоточенно писала на доске.
   — Да, — повернулась она к нам. — Здравствуй, Настя. Чего такая хмурая сегодня?
   — Вы бы тоже не веселились, если б вас кормить перестали, — пробурчала она и кинула взор в мою сторону.
   Я аж не нашлась что сказать.
   Учительница в замешательстве смотрела на меня.
   — Я ее тетя, — слегка прокашлявшись, зачем-то сказала я. — И я ее завтраком кормила, пусть не врет!
   — Два пельменя, — хмуро уточнила Настя.
   — Сама сказала что тебе парочку! — огрызнулась я.
   — Парочка — это как минимум штук семь! — с достоинством сказала она и не глядя на меня прошла ко второму ряду, села за парту и принялась раскладывать тетрадки.
   — Ну ладно, я того… пойду, — невнятно промямлила я и пулей вылетела из класса.
   На улице я зачерпнула ноздреватого мартовского снега и прижала к пламенеющим щекам.
   Вот мерзавка!
   Так меня опозорить!
   Всю дорогу до дома Мультика я размышляла о том, уж не ложная ли наука педагогика? Знаете, как раньше ложной считалась астрология. Ведь как не крути, а Катёнок и Настя воспитываются в одинаковых условиях, им дано одинаковое воспитание. И вот результат: одна — ангелочек, вторая — хитра и коварна, уже в таком юном возрасте. Да и вообще — сколько раз я видела, когда у приличных родителей вырастали не дети, а исчадья ада. А в неблагополучных семьях алкашей сами собой воспитывались умные и благородные люди. И таких примеров из жизни может каждый привести!
   Так что, похоже, обзаведение ребенком — это лотерея.
   Может выпасть Катёнок — значит повезло.
   А может — и Настя. И будет бедная мамаша остаток жизни работать на валерьянку.
   Самое грустное — бракованного на душу ребенка обратно не сдашь. Да и как сдать, если он твой и ты его уже любишь?
   Размышления мои прервались у мультиковского подъезда. Я осторожно ступая по загаженному подъезду, дошла до пятого этажа, подошла к Мультиковской двери и уставилась на бумажку
   Бумажка плотно склеивала косяк с дверью, на ней красовалась печать и надпись «Оперуполномоченный ОУР Ленинского РОВД ст. лтн. Коровин».
   Я озадаченно помотала головой. Что за хрень, пардон за мой французский?
   Я зачем-то нажала дверной звонок, и даже подождала, как будто кто-то мне мог открыть. Я бездумно жала кнопку звонка, резкий дребезжащий звук разносился по подъезду. Господи, ну чего там Мульти натворила?
   Тут открылась соседняя дверь, оттуда выплыла светловолосая девица и заорала:
   — Ну чего вы трезвоните, у меня ребенок только заснул!!! Нет там никого, забрали Наташку в ментовку!
   — Чего — чего? — не поняла я.
   — Парня Наташка зарезала! — отрубила девица.
   Я посмотрела на нее долгим взглядом, понимая, что я явно ослышалась.
   — Зарезала?
   — Зарезал!
   — Совсем, что ли? — усомнилась я.
   — Совсем! — раздраженно рявкнула девица. — Начисто голову отрезала, я в понятых была, вот страху-то натерпелась! Господи, наградил же Бог соседями! То Лена со своим собачится, то Наташка хахалей своих режет! Хоть хватай ребенка да беги босиком на край света!!!
   Девица злобно причитала, а я тупо рассматривала Наташкину дверь с бумажкой.
   Какой к черту хахаль?
   Какое убийство???
   И самое главное — чего мне теперь с детьми-то делать???
   Я молча прошла мимо девицы, спустилась вниз, села в машину и позвонила Корабельникову.
   — Слушай, — осторожно сказала я. — Я тут к Мульти заехала…
   — Ой да знаю я, не нуди! — внезапно окрысился он.
   — А чего знаешь?
   — Давай потом, а? — Витька явно был не в духе.
   — Витя, потом не получится, — жалобно сказала я. — Понимаешь, у меня ее дети, она мне их на недельку оставила погостить!
   — Ну так и пусть гостят, что, не прокормишь что ли? — хмуро отозвался он.
   — Да причем тут прокормишь! — чуть не плакала я уже. — Ты же знаешь мой образ жизни, а тут еще со мной большие проблемы! Витенька, мне срочно надо ей детей обратно сдать, иначе…
   — А что иначе — то? — буркнул он.
   — Еще два трупа хочешь на своем участке??? — рявкнула я. — Детских, а???
   — Ну-ну, — скептически хмыкнул он.
   — Слушай, ну расскажи хоть в двух словах, чего с Мульти? — взмолилась я.
   — Твоя Мульти ночью гражданина Мотылева убила с особой жестокостью! — рявкнул он. — Не поленилась ножичком ему голову отпластать!
   — Мотылева? — тупо переспросила я. Мотылев — это же Олег, тот самый гад, который вампира сбил. — Так он же сидит, при мне его закрыли…
   — Мотылева!!! — снова рявкнул он. — Вчера вечером его под подписку или залог, точно не помню, но выпустили. Уйди, в общем, Машка, не до тебя мне тут.
   Мда…
   А ведь в детстве Мульти Витьке страшно нравилась. Только вот Мульти нравились исключительно блондины типа козла — Березнякова. Может, Витька по старой памяти из-за нее и психует?
   — А может это не она? — осторожно спросила я.
   — Да какое там — не она? — устало ответил он. — Опергруппа выехала по звонку соседки, она утверждала что у соседей крики, словно кого-то убивают, и Наташку взяли над трупом.
   — А она чего?
   — А ничего. Говорит что ничего не знает, все отрицает.
   — Ну так раз отрицает, так значит не она!
   — Потрясающая логика, — сухо ответил он.
   Мы помолчали.
   Я ждала, что он наконец улыбнется и скажет — Машка, помаши ручкой туда-то и туда-то, там скрытая камера. Я не могла, не могла поверить в такой нелепый бред.
   Мульти — и убийца?
   Но Витька дышал в трубку и явно ждал, пока я попрощаюсь.
   — Тете Люде, матери ее, позвонишь? — тоскливо сказала я Корабельникову.
   — А сама?
   — А я не могу, Вить, — жалобно сказала я. — Просто не могу, ну поверь мне, а? Ты там по телефону просто скажи да трубку и положь, типа просто из милиции позвонили сообщить. А мне ее слез не перенести.
   — Ладно, — буркнул он. — Сейчас позвоню. Давай телефон.
   Я продиктовала цифры.
   — Вить, — глупо брякнула я. — Вить, может Мульти апельсинчиков передать или что там ей надо?
   — Дура ты, Машка, — я через трубку чувствовала, как он поморщился.
   — Витенька! — жалобно залепетала я. — Все понимаю, но куда мне тогда детей-то девать, а???
   — У нее родственников полно, вот им и отдай! — сухо велел он и бросил трубку.
   Я сидела в полной прострации. Мысли разбегались. Черт возьми, на Олега Мульти и правда была жутко зла и пыталась от него избавиться. Может и вправду она его кокнула? Вот дура, не могла по-тихому завести в лес по грибы, бог с ним что март месяц, он все равно дурак. А там — треснуть сзади лопаткой да закопать под елкой. Никто бы и не узнал. Все ее, дуру, учить надо!
   Господи…
   Ладно, найму адвоката, не обеднею, а Мульти полезно немного на диете посидеть — у нее попа в окружности равна росту.
   А вот что мне с детками-то делать, а?
   Деток со мной оставлять никак нельзя!
   Подумав немного, я завела машину и поехала в деревеньку, где мы оставили Ленку, Мультиковскую сестру. Вариантов по сути было два — Ленка и тетя Люда. Но тете Люде теперь и так сложно будет. Такое несчастье с дочерью ей нелегко будет пережить…

Глава восьмая

   Мультиковская бабушка, когда я подъехала к ее дому, была на улице — мела веничком деревянный тротуар перед домом.
   — Здравствуйте, бабушка, — поприветствовала я ее. — Ленка-то дома?
   Бабулька разогнулась, посмотрела на меня сквозь толстенные линзы очков и прошамкала:
   — А ты хто будешь ей?
   — Я, бабушка, вместе с Наташей вам ее привозила.
   — Ох, внученька, нету ее, — вздохнула она.
   — А когда будет? — не отставала я. Подожду, не рассыплюсь, но деток надо от меня изолировать.
   — Так она в Йошкар-Олу с мужем уехала, наследство ему там оставили, — прошамкала она. — Меня-то на операцию завтра укладывают, я ей и сказала, мол, Ленка, ежжай домой, а хату я на тебя не оставлю. Она ж дурная, Ленка-т, как на нее все оставить? Приду, а вместо хаты угли.
   — Какой муж? — тоскливо спросила я.
   — Так Руслан, уголовник-то ейный! — объяснила бабулька.
   Я попрощалась с бабулькой и села в машину. Руслан — это прежняя Ленкина большая любовь. Она от него даже Машку, дочку родила, и это было ее большой ошибкой. Ленка — она вообще безголовая. Добрая, Библию все читает, но и правда, как бабулька сказала — дурная. Машку ее воспитывает мать Руслана, сам он тоже непонятно где таскается, иногда отправляется в зону на очередную отсидку, предоставляя таким образом Ленке свободу. Однако потом у них начинается обряд примирения друг с другом ради Машки. Мать Руслана этому всячески способствует, помогает Ленке с деньгами во время Руслановых отсидок — она давно мечтает что они заживут семьей и сын наконец-то остепенится.
   Вздохнув, я снова потянулась за телефоном. Натыкала номер Русланового телефона, и трубку тут же взяли.
   — Алло! — деловито отозвалась тетя Галя, Руслановская мать, что-то жуя при этом.
   — Здравствуйте, тетя Галя, это Маша Потёмкина, — представилась я.
   — Ну? — с некоторым удивлением отозвалась она. У Мульти мы иногда пересекались, но звонить я ей сроду не звонила.
   — Тетя Маша, мне Ленка срочно нужна, она еще не уехала?
   — Тююю, — протянула она. — Так я еще со вчера их на поезд посадила!
   — Про Наташку-то знаете? — с тяжким вздохом спросила я.
   — Так ей, паскуде, и надо, — с видимым удовлетворением отозвалась она. — Я давно примечала, что она Ленку против Руслана настраивает.
   — У меня дети ее остались, вы ей родственница, давайте я вам их привезу, — сухо оборвала ее я.
   — Я-то тут при чем? — возмутилась она. — Какая я ей родственница? Ленка с Русланом не женаты, да если б и так — мать-то ее на что?
   — Тетя Галя, а как Ленке позвонить? — тоскливо спросила я. К матери Наташкиной ехать категорически не хотелось.
   — А никак! — злорадно сказала она. — Не достанете вы ее там, пусть они с сыночком моим спокойно живут! Нет телефона у нее, почта раз в месяц приходит, деревенька там глухая, понятно?
   — Понятно, — уныло сказала я.
   Как не крути, а все дороги сошлись в одном. Я завела бээмвушку и с тяжелым сердцем поехала к тете Люде, Мультиковской матери. Представляю, каково ей будет теперь.
   Тетя Люда жила на самой — самой дальней окраине города, в стареньком деревянном домике. Я осторожно постучала по калитке и позвала ее. Из будки вылез облезлый пес и хорошенько меня облаял.
   — Цыц, — нервно сказала я, махая в него рукой. Капельки Силы, сорвавшись с кончиков пальцев, впились в него и он, взвизгнув, отскочил к дальней ограде. Толкнув калитку, я зашла во двор. Пес настороженно следил за мной, пока я шла к крыльцу. Попытался даже вякнуть, но я на него нехорошо посмотрела, и он заткнулся. Мало мне проблем, еще будет мне пес на меня лаять…
   В доме была какая-то странная тишина.
   — Тетя Люда? — осторожно позвала я.
   Никто не отозвался. Какое-то неясное тревожное чувство зашевелилось во мне, я ласточкой пролетела обе комнаты и остановилась в третьей, спальне. Мультиковская мать была там. Белая как мел, она мешком валялась на полу, как никому не нужная брошенная вещь. Около неловко подвернутой руки лежала трубка допотопного телефона, которая громко и часто пищала. Я поморщилась, положила ее на рычаг и с каким-то страхом взяла тетю Люду за запястье.