Tolkien John. Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского)

   Всплеснулась вода, пена закипела у ног Фродо, его обдало брызгами, потом словно приподняло, и он приоткрыл глаза. Конь взбирался по каменистой тропе. Брод был позади.
   Но погоня ничуть не отстала. Одолев крутой склон, конь Фродо остановился, повернулся к реке и неистово заржал. На том берегу у самой воды черным строем стояли Девятеро Всадников, и Фродо трепетал, не смея взглянуть на страшные лица мертвецов. Переправиться им ничто не мешает, а ему до Раздела еще скакать и скакать долгой неверной дорогой: нагонят, не уйдет. И ужасающе внятен стал безмолвный приказ: ни с места. Опять обуял его гнев, но противиться не было сил.
   И первый Черный конник тронул коня вперед – тот испуганно вздыбился у воды. Неимоверным усилием воли Фродо распрямил спину и поднял меч.
   – Уходите! – вскричал он. – Уходите к себе в Мордор, я вам не дамся!
   Всадники приостановились, но в срывающемся голосе Фродо не было той власти, что у Бомбадила. Ему ответил сиплый, мертвенный хохот.
   – Сюда иди! Сюда иди! – хором позвали они. – Ты наш, твое место в Мордоре!
   – Уходите! – полушепотом повторил Фродо.
   – Кольцо! Отдай Кольцо! – откликнулись замогильные голоса. Главарь пришпорил коня и погнал его в реку, за ним двое других.
   – Именем Элберет и прекрасной Лучиэни клянусь, – проговорил Фродо, воздев меч, – Кольца вы не получите. И я не ваш!
   Тогда главарь, бывший уже посреди Переправы, привстал в стременах, грозно поднял руку – и Фродо онемел. Язык его прилип к гортани, сердце замерло, меч переломился и выпал из дрожащей руки. Эльфийский конь с храпом встал на дыбы – казалось, первый Всадник вот-вот достигнет другого берега.
   Но раздался оглушительный рев и грохот: гул яростного потока, влекущего груды валунов. Фродо смутно увидел, как вся река поднялась и вздыбилась конницей бушующих волн – ему почудились среди воды белые всадники, белые кони, пышные гривы. Речная громада обрушилась на троих Черных и мигом сшибла их, бешено пенясь над водяной гробницей. Остальные шестеро прянули назад.
   Как сквозь сон услышал Фродо дальние крики, и за Черными Всадниками, все еще медлившими на том берегу, ему привиделся белый витязь в сверкающих латах, а позади него туманные фигурки, алым пламенем факелов прорезащие серую мглу, которая поглотила весь мир.
   Черные кони, шалея ужаса, ринулись в поток – его буйный, торжествующий рев заглушил дикие вопли Всадников, исчезнувших среди пены и валунов. Падая с коня, Фродо подумал, что ему суждено сгинуть в грохочущем разве вместе со своими врагами. И лишился чувств.

КНИГА II

Глава I. НЕОЖИДАННЫЕ ГОСТИ

   Фродо проснулся, открыл глаза – и сразу понял, что лежит в кровати. Сначала он подумал, что немного заспался после длинного и очень неприятного сновидения, – ему и сейчас еще было не по себе. Так, значит, он дома и путешествие ему снилось? Или, может, он долго болел? Но потолок над ним выглядел непривычно и странно: высокий, плоский, с темными балками, украшенными искусной узорчатой резьбой. Фродо совсем не хотелось вставать; спокойно лежа в уютной постели, он разглядывал солнечные блики на– стенах и прислушивался к шуму отдаленного водопада.
   – Где это я? И который теперь час? – спросил он вслух, обращаясь к потолку.
   – В замке Элронда, – прозвучал ответ. – И сейчас у нас утро, десять часов. Утро двадцать четвертого октября, если ты это хочешь узнать.
   – Гэндальф? – приподнявшись, воскликнул Фродо. Так оно и было: у открытого окна в удобном кресле сидел старый маг.
   – Да, я здесь, – отозвался он. – Но самое удивительное, что и ты тоже здесь – после всех твоих нелепых глупостей в пути.
   Фродо промолчал и опять улегся. Ему было слишком покойно и уютно, чтобы спорить, а главное, он прекрасно знал, что ему не удастся переспорить Гэндальфа. Он проснулся окончательно и постепенно припомнил страшные вехи недавнего путешествия – путь «напрямик» по Вековечному Лесу, бегство из трактира «Гарцующий пони» и свой поистине безумный поступок, когда он надел на палец Кольцо в лощине у подножия горы Заверть. Пока он размышлял обо всех этих происшествиях и старательно, однако безуспешно вспоминал, как же он попал сюда, в Раздол, Гэндальф молча попыхивал трубкой, выпуская за окно колечки дыма.
   – А где Сэм? – после паузы спросил Фродо. – И все остальные… с ними ничего не случилось?
   – Успокойся, все они живы и здоровы, – отвернувшись от окна, ответил Гэндальф. – А Сэм дежурил у твоей постели, покуда я не прогнал его отдохнуть – он ушел спать полчаса назад.
   – Так что же приключилось возле Переправы? – осторожно спросил у Гэндальфа Фродо. – Когда мы тайком пробирались к Раздолу, мир казался мне каким-то призрачным, а сейчас я почти ничего не помню.
   – Еще бы! Ведь ты уже начал развоплощаться, становился призраком – из-за раны в плече. Эта рана тебя едва не доконала. Появись ты у Переправы часа на два позже, и тебя никто не сумел бы спасти. А все же ты оказался поразительно стойким – честь тебе и хвала, мой дорогой хоббит! В Могильнике ты держался просто молодцом. Жаль, что ты поддался Врагу у Заверти.
   – Тебе, я вижу, многое известно. – Фродо с удивлением посмотрел на Гэндальфа. – Про Могильник я еще никому не рассказывал: сначала боялся об этом вспоминать, а потом нам всем стало не до рассказов. И вдруг оказывается, что ты все знаешь…
   – Ты разговаривал во сне, – объяснил ему Гэндальф, – и я без труда обследовал твою память. Зато сейчас тебе беспокоиться не о чем. Вы вели себя прекрасно – и ты, и твои друзья, – хотя порою не очень-то мудро. Но от вас потребовалось немало мужества, чтоб совершить это далекое и опасное путешествие с Кольцом, за которым охотится Враг.
   – Мы не добрались бы сюда без Бродяжника, – признался Фродо. – Но где же был ты? Без тебя я не знал, на что мне решиться.
   – Меня задержали, – ответил Гэндальф. – И это могло нас всех погубить… А впрочем, теперь я ни в чем не уверен: возможно, все обернулось и к лучшему.
   – А что тебя задержало?
   – Не торопись – узнаешь. Сегодня тебе нельзя много разговаривать… и много слушать – чтобы не утомляться. Так считает Элронд, – заключил маг.
   – Да ведь говорить и слушать легче, чем думать. Думать-то утомительнее, – возразил Фродо. – Я уже, как видишь, пришел в себя и помню уйму непонятных событий. Что тебя задержало? Объясни мне хоть это!
   – Всему свое время, – ответил Гэндальф. – Когда ты поправишься, мы соберем Совет, и там ты узнаешь решительно все. А сейчас я скажу тебе только одно – меня предательски заманили в ловушку.
   – Тебя? – недоверчиво переспросил Фродо.
   – Да, меня, Гэндальфа Серого, заманили в ловушку, – подтвердил маг. – В мире много могущественных сил, есть среди них и добрые, и злые. Перед некоторыми даже мне приходится отступать. С некоторыми я еще никогда не сталкивался. Но теперь великой битвы не минуешь. Черные Всадники переправились через Андуин. А это значит, что приближается война.
   – Выходит, ты знал про Всадников и раньше – еще до того, как я с ними встретился?
   – Знал и однажды говорил тебе о них, ибо Черные Всадники – это Кольценосцы, девять прислужников Черного Властелина. Но я не знал, что они опять появились, иначе увел бы тебя из Хоббитании. Мне стало известно про Вражьих прислужников, когда я расстался с тобой, в июне… но об этом тоже узнаешь чуть позже. Меня задержали далеко на юге, и от гибельных несчастий нас избавил Арагорн.
   – Да, – сказал Фродо, – без него мы погибли бы. И ведь когда он появился, мы его испугались. А Сэм, тот ему так и не поверил – по крайней мере до встречи с Всеславуром.
   – Слышал я и про это. – Гэндальф улыбнулся. – Ну да теперь-то Сэм ему верит.
   – А вот это замечательно! – воскликнул Фродо. – Потому что мне очень нравится Бродяжник. Даже больше – я его по-настоящему полюбил… хотя он, конечно же, странный человек, а временами казался нам просто зловещим. Но – знаешь? – он часто напоминал мне тебя. Скажи, неужели у Большого Народа не редкость такие люди, как Бродяжник? Я-то считал, что они просто большие – большие, грубоватые и не слишком умные: добрые, бестолковые, вроде Лавра Наркисса, или глупые, но опасные, вроде Бита Осинника. Ведь у нас, в Хоббитании, людей почти нет, и мы встречаем их только в Пригорье.
   – Вы и пригорян очень плохо знаете, если ты считаешь Лавра бестолковым, – мимолетно усмехнувшись, заметил Гэндальф. – Язык у него работает проворней, чем голова, но по-своему он очень толковый, не сомневайся. Ему свои выгоды ясно видны, даже сквозь три кирпичные стены – есть такое пригорянское присловье. Но в Средиземье редко встречаются люди, подобные Арагорну, сыну Араторна. Витязей Нуменора почти не осталось. И возможно, в Великой войне за Кольцо погибнут последние соплеменники Арагорна.
   – Ты хочешь сказать, что предки Бродяжника – это и есть Витязи Нуменора? – не веря своим ушам, воскликнул Фродо. – Значит, их род до сих пор не угас? А ведь я считал его просто бродягой.
   – Бродягой?! – гневно переспросил Гэндальф. – Так знай же: дунаданцы – северные потомки великого племени Западных Витязей. В прошлом они мне иногда помогали, а в будущем нам всем понадобится их помощь: мы благополучно добрались до Раздола, но Кольцу суждено упокоиться не здесь. эээ – Видимо, так, – согласился Фродо. – Но я-то думал – попасть бы сюда… и надеялся, что дальше мне идти не придется. Месяц я провел на чужбине, в пути – и этого для меня совершенно достаточно. Теперь мне хочется как следует отдохнуть. – Фродо умолк и закрыл глаза. Но, немного помолчав, заговорил снова: – Я тут подсчитывал, и у меня получается, что сегодня только двадцать первое октября. Потому что мы вышли к Переправе двадцатого.
   – Хватит, – сказал Гэндальф, – тебе вредно утомляться. Элронд был прав… А как твое плечо?
   – Не знаю, – ответил Фродо. – Вроде бы никак. – Он пошевелился. – И рука вроде двигается. Наверно, я уже совсем поправился. И она уже не холодная, – добавил хоббит, дотронувшись правой рукой до левой.
   – Превосходно, – сказал Гэндальф. – Ты быстро выздоравливаешь. Скоро Элронд разрешит тебе встать – все эти дни он врачевал твою рану…
   – Дни? – удивленно перебил его Фродо.
   – Ты лежал здесь три дня и четыре ночи. Эльфы принесли тебя двадцатого, под вечер, а уснул ты, так и не придя в сознание. Ну и сейчас тебе, естественно, кажется, что сегодня только двадцать первое октября. Мы очень тревожились, а твой верный Сэм не отходил от тебя ни ночью, ни днем – разве что исполнял поручения Элронда. Элронд – искусный и опытный целитель, но оружие Врага беспощадно и смертоносно. Я подозревал, что обломок клинка остался в твоей зарубцевавшейся ране, и, по правде сказать, не слишком надеялся, что его удастся обнаружить и вынуть. Элронд нащупал этот гибельный обломок только вчера – он уже ушел глубоко и с холодной неотвратимостью приближался к сердцу.
   Фродо вспомнил зазубренный нож, исчезающий в руке Бродяжника, и содрогнулся.
   – Не бойся, – сказал Гэндальф. – Он исчез навеки, когда Элронд извлек его из твоего плеча. Но ты сумел доказать нам, что хоббиты цепко держатся за этот мир. Многие могучие и отважные воины из Большого Народа, которых я знал, меньше чем в неделю стали бы призраками от раны, нанесенной моргульским клинком, – а ведь ты сопротивлялся семнадцать дней!
   – Объясни мне, почему они такие опасные, эти Черные Всадники, – попросил Фродо. – И что они хотели сделать со мной?
   – Они хотели пронзить твое сердце моргульским клинком, – ответил Гэндальф. – Обломок клинка остается в ране и потом неотвратимо двигается к сердцу. Если бы Всадники своего добились, ты сделался бы таким же призрачным, как они, но слабее – и попал бы под их владычество. Ты стал бы призраком Царства Тьмы, и Черный Властелин тебя вечно мучил бы за попытку присвоить его Кольцо… хотя вряд ли найдется мука страшнее, чем видеть Кольцо у него на пальце, и вспоминать, что когда-то им владел ты.
   – Хорошо, что я не знал об этой опасности, – снова содрогнувшись, прошептал Фродо. – Я и без того смертельно перепугался, но если б я знал тогда, чем я рискую, у меня не хватило бы сил пошевелиться. Не понимаю – как мне удалось спастись?
   – У тебя, по-видимому, особая судьба… или участь, – негромко заметил Гэндальф. – Я уж не говорю про твою храбрость и стойкость. Благодаря твоей храбрости Черному Всаднику не удалось всадить клинок тебе в сердце, и ты был ранен только в плечо. Но и раненный, ты на редкость стойко сопротивлялся – вот почему обломок клинка за семнадцать дней не дошел до сердца. И все же ты был на волосок от гибели. Враг приказал тебе надеть Кольцо, и, надев его, ты вступил в Призрачный Мир. Ты увидел Всадников, а они – тебя. Ты как бы сам отдался им в руки.
   – Я знаю, – сказал Фродо. – И всю жизнь буду помнить, какие они страшные, особенно ночью… А почему мы видим их черных коней?
   – Потому что они живые, из плоти и крови. Да и плащи у Всадников самые обычные – они лишь маскируют их бесплотную призрачность.
   – А тогда почему эти живые кони ничуть не боятся своих призрачных седоков? Всех других животных охватывает страх, если к ним приближаются Черные Всадники. Собаки скулят, гуси в ужасе гогочут… даже конь Всеславура и тот испугался!
   – Потому что их кони выращены в Мордоре, чтоб служить вассалам Черного Властелина. Не все его подданные – бесплотные призраки. Ему подвластны и другие существа: орки и тролли, варги и волколаки, даже многие люди – короли и воины – выполняют его лиходейскую волю. И он покоряет все новые земли.
   – А Раздол? А эльфы? Над ними-то он не властен?
   – Сейчас – нет. Но если ему удастся покорить весь мир, не устоят и эльфы. Многие эльфы – хотя отнюдь не все – страшатся воинства Черного Властелина, им приходится отступать перед его могуществом… однако он уже никогда не сумеет заставить их подчиниться или заключить с ним союз. Мало этого, здесь, в Раздоле, до сих пор живут его главные противники, почти такие же могучие, как он, – я говорю о Преображающихся эльфах, древних владыках Эльдара-Заморского. Они не боятся Призраков Кольца, ибо рождены в Благословенной Земле, а поэтому им доступен и Призрачный Мир. Эти воины в прошлом не раз побеждали и зримых, и незримых – призрачных – врагов.
   – Когда у Переправы я оглянулся назад, – не очень уверенно припомнил Фродо, – мне почудилось, что рядом с Черным Всадником появилась белая сверкающая фигура. Это и был Всеславур, да?
   – Да, – сказал маг. И, помолчав, добавил: – Всеславур объединил для тебя два мира, реальный и призрачный, невидимый живым, потому что он – Преображающийся эльф, великий витязь из Перворожденных. Словом, в Раздоле отыщутся силы, способные на время сдержать Врага, – да и в других местах такие силы есть, даже у вас, в мирной Хоббитании. Но если течение событий не изменится, свободные земли превратятся в островки, окруженные океаном Черного воинства – его собирает Властелин Мордора… А пока, – перебил он себя, вставая, и его борода грозно встопорщилась, – мы должны сохранять спокойное мужество. Через несколько дней ты совсем поправишься – если я не заговорю тебя сегодня до смерти. Здесь, в Раздоле, нам ничто не угрожает… до поры до времени. Так что не тревожься.
   – Мужества у меня нет, и сохранять мне нечего, – отозвался Фродо, – но я не тревожусь. Расскажи мне, пожалуйста, о моих друзьях, и тогда уж я окончательно успокоюсь. Меня почему-то клонит ко сну, но, пока ты не расскажешь, что с ними сталось, я все равно не смогу уснуть.
   Гэндальф пододвинул кресло к кровати и окинул Фродо испытующим взглядом. На щеки хоббита вернулся румянец, а глаза у него были ясными и спокойными. Он весело улыбался и выглядел здоровым. Но все же маг с тревогой подметил некоторые почти неуловимые изменения: дело в том, что левая рука хоббита, неподвижно лежащая поверх одеяла, казалась бледной и странно бесплотной.
   – К несчастью, этого избежать невозможно, – пробормотал Гэндальф себе под нос. – А ведь он не прошел даже половины пути… и что с ним случится, когда он его закончит, не сумеет, наверно, предсказать сам Элронд. Что ж, будем надеяться на лучшее. Возможно, он станет полупрозрачным, как хрустальный сосуд, светящийся изнутри, – для тех, чьи глаза способны отличить внутренний, истинный свет от призрачного… Выглядишь ты здоровым, – сказал он вслух. – Думаю, тебе и правда не повредит, если ты услышишь о своих друзьях. Я не буду спрашивать разрешения у Элронда, но расскажу лишь вкратце, а потом уйду, чтобы не помешать тебе уснуть снова. Вот что случилось возле Переправы – насколько мне удалось разобраться. Как только ты поскакал к реке. Черные Всадники ринулись за тобой. У горы Заверть ты вступил в их мир – поэтому они тотчас же тебя увидели и не должны были полагаться на зрение коней. А кроме того, их притягивало Кольцо. Их кони растоптали бы твоих друзей – им пришлось уступить Всадникам дорогу. Задержать Всадников они не могли: ведь те преследовали тебя вдевятером, так что даже Арагорн с Всеславуром не выстояли бы в бою против их отряда. Потом, когда Кольценосцы умчались, твои друзья побежали к реке. Неподалеку от Переправы, у самой дороги, есть полускрытая деревьями лощина; спустившись в нее, твои друзья и Всеславур быстро развели небольшой костер, ибо Всеславуру было известно, что если Всадники сунутся в реку, то Элронд взъярит ее буйным разливом, и они не смогут тебя догнать, но с оставшимися на суше придется драться. Как только разбушевались волны разлива, Всеславур, а за ним Арагорн и остальные выскочили с горящими головнями на дорогу. Всадники оказались между водой и огнем, узнали в Всеславуре Преображающегося эльфа и потеряли свое бесноватое мужество, а их кони мгновенно взбесились от страха. Трое Всадников, преследуя тебя, попытались на конях переплыть реку – их смела первая же волна разлива. Шестерых остальных взбесившиеся кони затащили в реку немного попозже – их всех захлестнули бурные волны.
   – Так они погибли? – обрадовался Фродо.
   – К сожалению, нет, – ответил Гэндальф. – В разливе погибли только их кони… но без коней – какие же они теперь Всадники? Им пришлось поспешно убраться восвояси. И хотя их самих так просто не уничтожишь, они, я думаю, сгинули надолго… Когда разлив окончательно схлынул, твои друзья переправились через реку и нашли тебя на этом берегу – ты лежал ничком, холодный и бледный, а под тобой валялся твой сломанный меч. Конь Всеславура стоял рядом. Арагорн опасался, что ты убит, – о худшем ему даже думать не хотелось. Тебя подняли и понесли в Раздол, и на полпути вам встретились эльфы.
   – А чем Всадники прогневили реку?
   – Они исконные враги эльфов, а Элронд – владыка здешнего края. Когда враги подступают к Раздолу, река, по велению Элронда, разливается, и все живое гибнет в волнах. Как только Предводитель Кольценосцев спустился к воде, река разлилась. Ну и, если так можно выразиться, я немного подогрел ее гнев – не знаю уж, успел ты заметить или нет, что первые, самые свирепые, валы вспенивались могучими белыми всадниками, а за конницей, подгоняемые ревущими волнами, катились огромные серые валуны. Когда я увидел силу разлива, мне показалось, что мы переусердствовали и не сможем обуздать водяное воинство, но все обошлось: вас река не тронула.
   – Да-да, припоминаю, – проговорил Фродо, – я услышал страшный грохочущий рев и решил, что нам всем суждено утонуть – и мне, и Всадникам, и моим друзьям. Зато теперь нам ничто не угрожает!
   Гэндальф остро глянул на Фродо, но тот уже умолк и закрыл глаза.
   – Ты прав, – сказал маг, – нам ничто не угрожает… пока. Как только ты встанешь на ноги, мы пышно отпразднуем победу у Переправы, и праздник будет посвящен вам – тебе, Арагорну и твоим спутникам.
   – Неужели нам? – изумился Фродо. – Знаешь, меня до сих пор поражает, что о нас позаботились Всеславур и Элронд – причем, похоже, без всякой причины.
   – Ну, причина-то у них была, и, сказать по правде, даже не одна, – с легкой улыбкой возразил Гэндальф. – Во-первых, я попросил их об этом. Во-вторых, тебе доверено Кольцо. В-третьих, ты родственник и наследник Бильбо, а он вытащил Кольцо на свет.
   – Милый Бильбо! Где-то он сейчас? – сонным голосом пробормотал Фродо. – Вот бы рассказать ему о наших неурядицах, они бы наверняка его позабавили… – С этими словами Фродо уснул.
   Итак, Фродо благополучно добрался до Последней Светлой Обители на востоке. В этой Обители, как говаривал Бильбо, было приятно и есть, и спать, и рассказывать о своих недавних приключениях, и петь песни, и читать стихи, или размышлять, сидя у камина, или ровно ничего не делать. Тот, кто туда попадал, рассказывал Бильбо друзьям в Хоббитании, мигом вылечивался от усталости и треки, от забот, страхов и всех болезней.
   Под вечер, когда Фродо проснулся снова, он почувствовал себя совершенно здоровым и понял, что ему очень хочется есть, а может быть, выпить бокал вина, чтобы потом почитать стихи, или попеть веселые песни, или рассказать о своем путешествии. Он откинул одеяло, соскочил на пол и с радостью ощутил, что его левая рука действует почти так же хорошо, как раньше. У кровати на стуле лежала одежда – ее, видно, сшили, пока он спал, и она пришлась ему как раз впору. Одеваясь, он глянул на себя в зеркало и с удивлением обнаружил, что очень исхудал: он опять напоминал того юного Фродо, которого некогда приютил Бильбо; но глаза, смотревшие на него из зеркала, были глазами зрелого хоббита.
   – Да, кое-что ты повидал с тех пор, как глядел на меня из зеркала в Хоббитании, – сказал Фродо своему двойнику. – А теперь посмотри-ка на здешний праздник! – Он раскинул руки и сладко потянулся.
   В это время кто-то постучал в дверь, и на пороге комнаты появился Сэм. С радостной улыбкой он подошел к Фродо, бережно погладил его левую руку, а потом смущенно отвернулся в сторону.
   – Здравствуй, Сэм, – проговорил Фродо.
   – Вишь ты – теплая! – воскликнул Сэм. – Это я про вашу левую руку. Ведь она была у вас ледышка ледышкой: мало что холодная, так еще и прозрачная. Ну да теперь уже все позади! Гэндальф послал меня, чтобы я у вас спросил, готовы ли вы к сегодняшнему празднику… Мне подумалось, что он надо мной надсмехается.
   – Вполне готов, – сказал ему Фродо. – И мне не терпится повидать друзей.
   – Я отведу вас, – предложил Сэм. – Ведь этот замок – огромный и удивительный. Кажется, ты все уже здесь разведал, а потом сворачиваешь в какой-нибудь закоулок и находишь кучу новых неожиданностей. А эльфы-то, эльфы! Ведь они тут хозяева, куда ни пойдешь, везде их встречаешь! Одни – как короли, прекрасные и строгие, так что на них даже боязно глядеть. Зато другие – ну чистые дети! И всюду музыка, всюду песни… Я тут, конечно, не совсем освоился – у меня и времени было маловато, да и храбрости, по правде сказать, не хватало…
   – Я знаю, почему у тебя не было времени, – с благодарностью в голосе перебил его Фродо. – Зато уж сегодня мы всласть повеселимся! Идем, покажи мне здешние «закоулки».
   Они миновали множество переходов, спустились по нескольким пологим лестницам и вышли в огромный тенистый парк, разбитый на высоком берегу реки. И здесь, у восточного торца дома, на просторной веранде, обращенной к востоку, Фродо увидел своих друзей. В долине за рекой уже сгущались сумерки, но далекие пики восточных гор еще освещало заходящее солнце. Предвечерний сумрак был прозрачным и теплым, звучно шумел отдаленный водопад, а воздух был напоен ароматом цветов, запахом трав и свежей листвы, как будто здесь, в парке у Элронда, остановилось на отдых отступающее лето.
   – Ур-р-р-ра! – вскакивая, закричал Пин. – Вот он – наш благородный родич! Да здравствует Фродо – Властелин Кольца!
   – Уймись! – резко оборвал его Гэндальф, сидевший в глубине затененной веранды, так что Фродо не сразу его заметил. – Эта долина недоступна для зла – и все же не следует его сюда призывать. Властелином Колец величают не Фродо, а хозяина Черного Замка в Мордоре – его тень снова простерлась над миром. Мы-то укрылись в надежной крепости. Но и вокруг нее уже сгущается мрак.
   – Ну, началось, – пробурчал Пин. И потом, обращаясь к Фродо, добавил: – Так вот он нас беспрестанно и утешает. Я знаю, что нам всем надо быть начеку. Но в этом доме почти невозможно думать о мрачном или грустном. Мне тут все время хочется петь – только не знаю я подходящей песни.
   – Да и у меня тоже песенное настроение, – радостно рассмеявшись, заметил Фродо. – Но сначала мне хочется поесть и выпить.
   – С этим здесь просто, – сказал ему Пин. – Тем более что тебе не изменил твой нюх: ты сумел проснуться как раз к обеду.
   – Не к обеду, а к пиршеству, – поправил его Мерри. – Едва только Гэндальф торжественно объявил, что ты выздоравливаешь, началась подготовка – я думаю, нас ждет роскошный пир. – Не успел он договорить, как зазвонили колокольчики, сзывающие гостей к праздничному столу.
   Гости собрались в Трапезном зале, уставленном рядами длинных столов. Элронд сел во главе стола, стоявшего отдельно от остальных, на возвышении, а возле хозяина, лицом друг к другу, привычно расположились Всеславур и Гэндальф.
   Фродо смотрел на них – и не мог насмотреться: ведь Элронда, героя бесчисленных легенд, он видел впервые, а Всеславур и Гэндальф – даже Гэндальф, которого он вроде бы знал, – обрели рядом с Элрондом свой подлинный облик, облик непобедимых и достославных витязей.