Страница:
совершенно фиктивное обязательство! Всеобщая стачка здесь не только
отделяется от социальной революции, но и противопоставляется ей как
специфическое средство "остановить войну". Это старая концепция анархистов,
давно разбитая жизнью. Всеобщая стачка без победоносного восстания не может
"задержать войну". Если в условиях мобилизации невозможно восстание, то
невозможна и стачка.
В одном из следующих параграфов читаем: "НРП вызовет всеобщую стачку
против британского правительства, если эта страна окажется каким бы то ни
было путем вовлечена в нападение на Советский Союз..." Если всеобщей стачкой
можно предупредить всякую войну, то тем более, конечно, нужно приостановить
войну против СССР. Но мы здесь входим в царство иллюзий: вписать в тезисы
всеобщую стачку в качестве наказания за определенное уголовное преступление
правительства значит впасть в грех радикальной фразы. Если бы всеобщую
стачку можно было вызвать по желанию, то лучше всего было бы вызвать ее
сегодня, чтобы помешать британскому правительству душить Индию и
сотрудничать с Японией в удушении Китая. Вожди НРП ответят нам, конечно, что
они не в силах это сделать. Но ничто не дает им права обещать, будто они
окажутся в силах вызвать всеобщую стачку в день мобилизации. А если смогут,
то почему ограничиваться стачкой? На самом деле поведение партии во время
мобилизации вытечет из ее предшествующих успехов и изо всей обстановки в
стране. Целью же революционной партии должна явиться не изолированная
всеобщая стачка как специальное средство "остановить войну", а пролетарская
революция, в которую всеобщая стачка войдет неизбежным или весьма вероятным
составным элементом.
Н.Р.П. и Интернационал
НРП порвала с Лейбор парти главным образом ради независимости своей
парламентской фракции. Мы не входим здесь в обсуждение вопроса, правилен ли
был разрыв в данный момент и извлекла ли из него НРП ожидавшиеся ею выгоды.
Мы думаем, что нет. Но остается фактом, что для всякой революционной
организации в Англии отношение к массам, к классу почти совпадает с
отношением к Лейбор парти, опирающейся на трэд-юнионы. Вопрос о том,
действовать ли в данное время внутри Лейбор парти или вне ее, не есть
принципиальный вопрос, а вопрос реальных возможностей. Во всяком случае, без
сильной фракции внутри трэд-юнионов, а следовательно, и внутри Лейбор парти,
НРП и сегодня обречена на бессилие. Между тем НРП в течение долгого времени
придавала гораздо большее значение "единому фронту" с ничтожной компартией,
чем работе в массовых организациях. Политику оппозиционного крыла в Лейбор
парти вожди НРП считают неправильной по совершенно неожиданным соображениям:
хотя "они (оппозиционеры) критикуют руководство и политику партии, но, ввиду
сплошных голосований (коллективных мандатов) и формы организации партии они
не могут изменить ни личного состава, ни политики Исполнительного комитета и
парламентской фракции в течение такого срока, чтобы оказать сопротивление
реакции, фашизму и войне" (стр. 8). Политика оппозиции Лейбор парти из рук
вон плоха. Но это значит лишь, что нужно противопоставить ей внутри Лейбор
парти другую, правильную, марксистскую политику. Это нелегко? Конечно! Но
надо уметь до поры до времени скрывать свою работу от полицейских глаз лорда
Ситрина и его агентов. Марксистской фракции не удастся изменить структуру и
политику Лейбор парти? С этим мы совершенно согласны: бюрократия не сдастся.
Но революционерам может и должно удаться, действуя извне и изнутри,
завоевать десятки и сотни тысяч рабочих. Критика, которую НРП направляет
против левой фракции в Лейбор парти, имеет явно искусственный характер. С
гораздо большим основанием можно сказать, что маленькая НРП, связавшись со
скомпрометированной компартией и тем отдалившись от массовых организаций, не
имеет никаких шансов превратиться в массовую партию "в течение такого срока,
чтобы оказать сопротивление капиталистической реакции, фашизму и войне".
В национальных рамках НРП считает, таким образом, необходимым
независимое существование революционной организации уже в данную минуту.
Марксистская логика требует, казалось бы, перенести это рассуждение также и
на интернациональную арену. Борьба против войны и за революцию немыслима вне
Интернационала. Если НРП считает необходимым свое собственное существование
рядом с компартией и, следовательно, против компартии, то тем самым она
признает необходимость создания - против Коминтерна - нового Интернационала.
Но этого вывода НРП не смеет сделать. Почему?
Если бы НРП считала, что Коминтерн возможно реформировать, она обязана
была бы вступить в его ряды, чтобы работать над этой реформой. Если же НРП
убедилась, что Коминтерн неисправим, тогда она обязана вместе с нами
приступить к борьбе за Четвертый Интернационал. НРП не делает ни того, ни
другого. Она останавливается на полдороге. Она намерена поддерживать
"дружеское сотрудничество" с Коминтерном. Если она будет приглашена на
ближайший конгресс Коминтерна - так буквально гласят апрельские тезисы этого
года! - она будет там защищать свою позицию и интересы "единства
революционного социализма". НРП ждала, следовательно, "приглашения" в
Интернационал. Это значит, что по отношению к Интернационалу у нее
психология гостя, а не хозяина. Но Коминтерн не пригласил НРП. Что же делать
после этого?
Надо прежде всего понять, что действительно независимые рабочие партии
- независимые не только от буржуазии, но и от обоих обанкротившихся
Интернационалов - могут строиться не иначе, как в тесной международной связи
друг с другом, на основе одних и тех же принципов, при условии живого обмена
опытом и бдительного взаимного контроля. Мысль о том, что раньше должны
сложиться национальные партии (Какие? На каких основах?) и лишь затем
сплотиться в новый интернационал (как же обеспечить при этом их общую
принципиальную базу?), представляет собою карикатурный отголосок истории
Второго Интернационала: и Первый, и Третий Интернационалы строились иначе.
Ныне же, в условиях империалистической эпохи, после того, как пролетарский
авангард всех стран мира проделал гигантский общий опыт многих десятилетий,
в том числе и опыт крушения двух Интернационалов, абсолютно немыслимо
строить новые, марксистские, революционные партии вне прямой связи с таким
же строительством в других странах. А это и есть строительство Четвертого
Интернационала.
"Интернациональное бюро рев[олюционно]-соц[иалистического] единства"
(I.A.G.)
Правда, НРП имеет в резерве некое интернациональное объединение:
Лондонское бюро (I.A.G.). Есть ли это начало нового Интернационала? Нет, ни
в каком случае. НРП решительнее всех других участников высказывается против
"раскола": недаром же бюро отколовшихся организаций написало на своем
знамени... "единство". С кем? Сама НРП очень желала бы, чтобы все
революционно-социалистические организации и все секции Коминтерна
объединились в один общий Интернационал и чтобы этот Интернационал имел
хорошую программу. Добрыми пожеланиями вымощен ад. Позиция НРП тем более
безнадежна, что внутри самого лондонского объединения никто ее не разделяет.
С другой стороны, Коминтерн, сделав из теории социализма в отдельной стране
социал-патриотические выводы, ищет ныне союза с сильными реформистскими
организациями, а вовсе не со слабыми революционными группами. Апрельские
тезисы НРП утешают нас: "Зато они (т. е. другие организации лондонского
объединения) согласны, что вопрос о новом интернационале является ныне
теоретическим (!) и что форма (!), которую примет восстановленный
интернационал, будет зависеть от событий (!) и от развития действительной
борьбы рабочего класса" (стр. 20). Замечательное рассуждение! НРП предлагает
объединить "революционно-социалистические организации" с секциями
Коминтерна; но ни те, ни другие не желают и не могут желать этого
объединения. "Зато", утешает себя НРП, революционно-социалистические
организации согласны... с чем? С тем, что сейчас еще нельзя предвидеть,
какую "форму" примет восстановленный Интернационал. По этому поводу сам
вопрос об Интернационале ("Пролетарии всех стран, объединяйтесь!")
объявляется "теоретическим". С таким же правом можно объявить теоретическим
вопрос о социализме, ибо неизвестно, какую форму он примет; к тому же
социалистическую революцию нельзя совершить при помощи "теоретического"
Интернационала.
Вопрос о национальной партии и вопрос об Интернационале стоят для НРП в
двух разных плоскостях. Опасность фашизма и войны требует, как мы слышали,
немедленной работы над созданием национальной партии. Что же касается
Интернационала, то это вопрос... "теоретический". Ни в чем другом
оппортунизм не обнаруживается так явно и неоспоримо, как в этом
принципиальном противопоставлении национальной партии и Интернационала.
Знамя "революционно-социалистического единства" должно лишь прикрыть зияющий
пробел в политике НРП. Не вправе ли мы сказать, что Лондонское объединение
есть временный приют для колеблющихся, для беспризорных, или для тех, кто
надеется быть "приглашенными" в один из существующих Интернационалов?
Н.Р.П. и Коминтерн
Признавая за компартией "революционный и теоретический базис", НРП
отмечает в ее поведении "сектантство". Эта характеристика поверхностна,
одностороння, в основе своей прямо не верна. О каком "теоретическом базисе"
говорит НРП? О "Капитале" Маркса, о сочинениях Ленина, о резолюциях первых
конгрессов Коминтерна или же об эклектической программе Коминтерна, принятой
в 1928 г., о злосчастной теории "третьего периода" и "социал-фашизма",
наконец, о последних социал-патриотических откровениях?
Вожди НРП делают вид (по крайней мере, так было до вчерашнего дня),
будто Коминтерн сохранил теоретическую базу, заложенную Лениным. Они
отождествляют, другими словами, ленинизм и сталинизм. Правда, они не
решаются сказать это прямо. Но, обходя молчком огромную критическую борьбу,
которая развернулась сперва внутри Коминтерна, а затем за его пределами;
отказываясь изучить борьбу "левой оппозиции" (большевиков-ленинцев) и
определить к ней свое отношение, вожди НРП оказываются в области вопросов
мирового движения отсталыми провинциалами. Этим они отдают дань худшей из
традиций островного рабочего движения. На самом деле никакой теоретической
базы у Коминтерна нет. Да и какая может быть теоретическая база, когда
вчерашние вожди, как Бухарин, объявляются "буржуазными либералами", вожди
третьего дня, как Зиновьев, заключаются в тюрьму, как "контрреволюционеры",
а Мануильские, Лозовские, Димитровы, как и сам Сталин, никогда вообще не
отягощали себя теоретическими вопросами.
Не менее ошибочна фраза насчет "сектантства". Бюрократический центризм,
который пытается командовать рабочим классом, не есть сектантство, а
специфическое преломление самодержавия советской бюрократии. Обжегши себе
пальцы, эти господа сегодня униженно пресмыкаются перед реформизмом и
патриотизмом. Вожди НРП поверили на слово вождям САП (плохие советники!)
насчет того, что если бы не "ультра-левое сектантство", то Коминтерн стоял
бы вполне на высоте. Тем временем Седьмой конгресс71 отказался от последних
остатков "ультра-левизны"; но в результате этого Коминтерн не поднялся выше,
а опустился еще ниже, потеряв всякие права на самостоятельное политическое
существование. Ибо для политики блоков с буржуазией и патриотического
развращения рабочих партии Второго Интернационала во всяком случае более
пригодны: у них серьезный оппортунистический стаж, и они меньше возбуждают
подозрительность буржуазных союзников.
Не думают ли вожди НРП, что им после Седьмого конгресса необходимо
радикально пересмотреть свое отношение к Коминтерну? Если нельзя
реформировать Лейбор парти, то еще неизмеримо меньше шансов реформировать
Коминтерн. Тогда не остается ничего другого, как строить новый
Интернационал. Правда, в составе коммунистических партий имеется и по сей
день немало честных революционных рабочих. Но их-то и надо вывести из
трясины Коминтерна на революционную дорогу.
"Советы рабочих депутатов" и новый Интернационал
НРП включает в свою программу и революционное завоевание власти, и
диктатуру пролетариата. После событий в Германии, Австрии и Испании эти
лозунги навязываются сами собою. Но это вовсе не значит, что за ними во всех
случаях скрывается подлинно революционное содержание. Жиромские всех стран
не стесняются сочетать "диктатуру пролетариата" с самым низкопробным
патриотизмом, причем подобное шарлатанство все больше входит в моду. Вожди
НРП - не социал-патриоты. Но до тех пор, пока они не взорвут мостов к
сталинизму, их интернационализм сохранит полуплатонический характер.
Апрельские тезисы НРП позволяют нам подойти к тому же вопросу под новым
углом зрения. Два особых параграфа тезисов (27 и 28) посвящены будущим
британским советам рабочих депутатов. Ничего ошибочного они в себе не
заключают. Но необходимо отметить, что советы как таковые являются лишь
организационной формой, отнюдь не каким-либо незыблемым принципом. Маркс и
Энгельс дали теорию пролетарской революции, в частности на анализе Парижской
Коммуны, но ни слова не сказали при этом о советах. В России существовали
эсеровские и меньшевистские, т. е. антиреволюционные советы. В Германии и
Австрии советы стояли в 1918 г. под руководством реформистов и патриотов и
сыграли контрреволюционную роль. Осенью 1923 года в Германии роль советов
фактически выполняли заводские комитеты, которые могли бы вполне обеспечить
победу революции, если бы не трусливая политика компартии под руководством
Брандлера и К . Таким образом, лозунг советов как организационной формы не
имеет сам по себе принципиального характера. Мы не возражаем, разумеется,
против включения советов, как "всеохватывающих организаций" (all-inclusive
organizations)72 (стр. 11) в программу НРП. Нужно только, чтоб этот лозунг
не стал фетишем, или еще хуже - пустой фразой, как у французских сталинцев
("власть Даладье!" - "советы повсюду!").
Но нас интересует другая сторона вопроса. ї 28 тезисов гласит: "Рабочие
советы возникнут в своей окончательной форме в действительном революционном
кризисе, но партия должна последовательно подготавливать их организацию"
(подчеркнуто нами). Приняв это к сведению, сравним отношение НРП к будущим
советам и ее же отношение к будущему Интернационалу: ошибочность позиции НРП
предстанет перед нами с особой яркостью. В самом деле: по поводу
Интернационала мы слышали общие места в духе САП: "Форма, которую примет
восстановленный интернационал, будет зависеть от исторических событий и
развития действительной борьбы рабочего класса". На этом основании НРП
делает вывод, что вопрос об Интернационале является чисто "теоретическим",
т. е., на языке эмпириков, нереальным. В то же время нам говорят: "Рабочие
советы возникнут в своей окончательной форме в действительном революционном
кризисе, но партия должна последовательно подготавливать их организацию".
Трудно запутаться более безнадежно! В вопросе о советах и в вопросе об
Интернационале НРП применяет прямо противоположные методы рассуждения. В
каком же случае она ошибается? В обоих. Тезисы опрокидывают реальные задачи
партии с ног на голову. Советы представляют организационную форму, и только
форму. "Подготавливать" советы нельзя иначе как посредством правильной
революционной политики во всех областях рабочего движения: никакой особой,
специфической "подготовки" советов не существует. Совсем иначе обстоит дело
с Интернационалом. Если советы могут возникнуть только в условиях
революционного кипения миллионных масс, то Интернационал необходим всегда: и
в праздники, и в будни, во время наступления, как и отступления, во время
мира, как и войны. Интернационал вовсе не есть "форма", как вытекает из
ошибочной насквозь формулы НРП. Интернационал есть прежде всего программа и
вытекающая из нее система стратегических, тактических и организационных
методов. Вопрос о британских советах волею исторических обстоятельств
отодвинут на неопределенное время. Вопрос же об Интернационале, как и вопрос
о национальных партиях, не может быть отложен ни на один час: это в сущности
две разные стороны одного и того же вопроса. Без марксистского
интернационала национальные организации, даже самые передовые, обречены на
ограниченность, на шатания, на беспомощность; передовые рабочие вынуждены
питаться суррогатами интернационализма. Объявлять строительство Четвертого
Интернационала "чисто теоретическим", т. е. ненужным делом, - значит
трусливо отрекаться от основной задачи нашей эпохи. В этом случае лозунги
революции, диктатуры, советов и пр. теряют 9/10 своего значения.
Преимущества предвидения над "изумлением"
В "Нью Лидер" от 30 августа напечатана прекрасная статья: "Не доверяйте
правительству!" (Don t trust government!73). Статья показывает, как
опасность "национального единства" надвигается вместе с опасностью войны. В
то время как злополучные вожди САП призывают подражать британским пацифистам
(буквально!), "Нью Лидер" пишет: "Оно (британское правительство)
эксплуатирует в действительности энтузиазм в пользу мира, чтобы подготовить
британский народ для империалистической войны". Эти напечатанные жирным
шрифтом строки с полной точностью выражают политическую функцию
мелкобуржуазного пацифизма: давая платонический выход страху масс перед
войной, пацифизм позволяет империализму тем легче превратить эти массы в
пушечное мясо. "Нью Лидер" клеймит патриотическую позицию Ситрина и других
социал-империалистов, которые (со ссылками на Сталина) садятся верхом на
спину Ленсбери74 и других пацифистов. Но та же статья выражает свое
"изумление" по поводу того, что британские коммунисты поддерживают политику
Ситрина в вопросе о Лиге Наций и ее "санкциях" против Италии (astonishing
support of labour line75). "Изумление" статьи представляет ахиллесову пяту
всей позиции НРП. Когда какое-нибудь отдельное лицо "изумляет" нас своими
неожиданными поступками, то это значит лишь, что мы плохо знаем
действительный характер этого лица. Неизмеримо хуже, когда политик вынужден
признать свое "изумление" перед действиями политической партии, более того,
целого Интернационала: ибо британские коммунисты выполняют лишь
постановления Седьмого конгресса Коминтерна. Вожди НРП "изумлены" только
потому, что они не сумели понять до сих пор подлинный характер Коминтерна и
его секций. Между тем, марксистская критика Коминтерна имеет за собой
12-летнюю историю. С того времени, как советская бюрократия сделала своим
символом веры теорию "социализма в отдельной стране" (1924 г.),
большевики-ленинцы предсказали неизбежность националистического и
патриотического перерождения секций Коминтерна и затем критически
прослеживали этот процесс на всех его этапах. Только потому, что вожди НРП
игнорировали критику нашего направления, они и оказались застигнуты
событиями врасплох. Право "изумляться" перед лицом крупных событий есть
прерогатива пацифистского и реформистского мелкого буржуа. Марксист,
особенно претендующий на руководящую роль, должен не изумляться, а
предвидеть. Не в первый раз в истории, отметим мимоходом, марксистская
подозрительность оказалась проницательнее, чем центристская доверчивость.
НРП покинула могущественную Лейбор парти из-за ее реформизма и
патриотизма. И сейчас, возрождая Вилкинсон, "Нью Лидер" пишет, что
независимость НРП полностью оправдывается патриотической позицией Лейбор
парти. Но что же сказать тогда о длительном романе НРП с британской
компартией, которая идет сейчас в хвосте Лейбор парти? Что сказать о
стремлении НРП слиться с Коминтерном, который в социал-патриотическом
оркестре играет сейчас первую скрипку? Вы "изумляетесь", товарищи Макстон,
Феннер Броквей и др.? Этого мало для руководства партией. Чтобы перестать
изумляться, надо критически оценить пройденный путь и сделать выводы на
будущее.
Еще в августе 1933 года делегация большевиков-ленинцев в особой
Декларации официально предложила всем участникам Лондонского объединения, в
том числе и НРП, обсудить совместно с нами основные стратегические проблемы
нашей эпохи и определить, в частности, свое отношение к нашим программным
документам. Но вожди НРП сочли ниже своего достоинства заниматься этим
делом. К тому же они боялись скомпрометировать себя общением с организацией,
которая является предметом особенно бешеной и подлой травли со стороны
московской бюрократии: не забудем, что вожди НРП все время ждали
"приглашения" от Коминтерна. Ждали и не дождались...
Неужели же вожди НРП отважатся и после Седьмого конгресса представить
дело так, будто британские сталинцы только по недоразумению, только на миг
оказались оруженосцами малопочтенного лорда Ситрина? Такие увертки были бы
недостойны революционной партии. Мы хотели бы надеяться, что вожди НРП
поймут, наконец, закономерность полного и безвозвратного крушения Коминтерна
как революционной организации и сделают из этого факта все необходимые
выводы. Они очень просты:
Выработать марксистскую программу.
Повернуться спиной к вождям компартии, лицом - к массовым организациям.
Стать под знамя Четвертого Интернационала.
На этих путях мы пошли бы с НРП рука об руку.
Л.Троцкий
18 сентября 1935 г.
Эти строки пишутся в Норвегии, или, чтобы быть более точным, - в
муниципальной больнице Осло77. Неожиданная глава! Можно предвидеть иногда
большие исторические события, но трудно предсказать этапы собственной
судьбы. Помню, когда французское правительство выслало меня во время войны
из Франции в Испанию за недостаточно горячий патриотизм по отношению к царю
и к Антанте, а правительство Альфонса XIII арестовало меня без объяснения
причин, я со смехом спрашивал себя, лежа на койке "образцовой" мадридской
тюрьмы: как и почему я попал сюда? Неожиданная глава! Но более серьезный
ответ гласил: как ни причудлива орбита моей личной жизни, но она
складывается в последнем счете под действием таких тяжеловесных исторических
факторов, как войны, революции и контрреволюции. Надо уметь брать свою
судьбу такой, какою ее выковывает молот событий... И не будет
преувеличением, если я скажу, что в мадридской тюрьме за книгой я чувствовал
себя, право же, не хуже, чем через год-два в Смольном или в Кремле.
С тех пор прошло почти двадцать лет: немаленький срок в жизни
отдельного человека, тем более, что в жизни всего человечества эти два
десятилетия были туго набиты грандиозными событиями. Но через все
превратности и потрясения я пронес, к счастью, склонность и готовность
спокойно посмеяться над злоключениями своей личной жизни. И тот факт, что
приближающаяся 18-ая годовщина Октябрьской революции застигает меня на
больничной койке в норвежской столице, меньше всего способен побудить меня
"обижаться" на исторический процесс или жаловаться на собственную участь.
Правда, переход от нынешнего, вконец исчерпавшего себя общественного строя к
новому, более гармоническому, совершается несравненно медленнее, чем
ожидалось и чем хотелось бы; консерватизм и легковерие масс, тупость и
измены вождей отбрасывают человечество назад, причиняя ему неисчислимые
дополнительные жертвы, - но победа нового строя и новой культуры обеспечена,
а это главное. Fais ce que tu dois, advienne que pourra...78
*
Моя первая эмиграция была настолько краткой (октябрь 1903 г. - февраль
1905 г.), что не может быть, в сущности, названа эмиграцией: просто молодой
русский революционер между двумя периодами подпольной работы, между двумя
тюрьмами и двумя ссылками в царской России провел полтора года в Зап[адной]
Европе, где в кругу старших эмигрантов двух поколений (Плеханов и Аксельрод,
Ленин и Мартов...) учился марксизму и революционной политике.
Моя вторая эмиграция длилась десять лет. Она совпала с черным
реакционным провалом между двумя русскими революциями (1905 г. и 1917 г.). В
последней своей части эта вторая эмиграция пришлась на годы войны,
разъединившей, отравившей шовинизмом и отбросившей далеко назад мировой
рабочий класс.
Третья эмиграция, после года ссылки в Центральной Азии, началась в
январе 1929 г. и длится уже почти семь лет. Эти годы характеризуются
страшным обострением капиталистических противоречий во всем мире, ростом и
наступлением фашизма, величайшими поражениями европейского пролетариата
(Германия, Австрия, Испания...). В этом параллелизме периодов личной жизни и
периодов исторического развития нет ничего случайного. Судьба многих
революционных поколений, не только в России, но во всех странах, знавших
глубокие социальные потрясения, по этой кривой: от тюрьмы и изгнания до
власти и от власти до тюрьмы и изгнания.
Одно возражение напрашивается тут, однако, само собою: ведь в Советском
отделяется от социальной революции, но и противопоставляется ей как
специфическое средство "остановить войну". Это старая концепция анархистов,
давно разбитая жизнью. Всеобщая стачка без победоносного восстания не может
"задержать войну". Если в условиях мобилизации невозможно восстание, то
невозможна и стачка.
В одном из следующих параграфов читаем: "НРП вызовет всеобщую стачку
против британского правительства, если эта страна окажется каким бы то ни
было путем вовлечена в нападение на Советский Союз..." Если всеобщей стачкой
можно предупредить всякую войну, то тем более, конечно, нужно приостановить
войну против СССР. Но мы здесь входим в царство иллюзий: вписать в тезисы
всеобщую стачку в качестве наказания за определенное уголовное преступление
правительства значит впасть в грех радикальной фразы. Если бы всеобщую
стачку можно было вызвать по желанию, то лучше всего было бы вызвать ее
сегодня, чтобы помешать британскому правительству душить Индию и
сотрудничать с Японией в удушении Китая. Вожди НРП ответят нам, конечно, что
они не в силах это сделать. Но ничто не дает им права обещать, будто они
окажутся в силах вызвать всеобщую стачку в день мобилизации. А если смогут,
то почему ограничиваться стачкой? На самом деле поведение партии во время
мобилизации вытечет из ее предшествующих успехов и изо всей обстановки в
стране. Целью же революционной партии должна явиться не изолированная
всеобщая стачка как специальное средство "остановить войну", а пролетарская
революция, в которую всеобщая стачка войдет неизбежным или весьма вероятным
составным элементом.
Н.Р.П. и Интернационал
НРП порвала с Лейбор парти главным образом ради независимости своей
парламентской фракции. Мы не входим здесь в обсуждение вопроса, правилен ли
был разрыв в данный момент и извлекла ли из него НРП ожидавшиеся ею выгоды.
Мы думаем, что нет. Но остается фактом, что для всякой революционной
организации в Англии отношение к массам, к классу почти совпадает с
отношением к Лейбор парти, опирающейся на трэд-юнионы. Вопрос о том,
действовать ли в данное время внутри Лейбор парти или вне ее, не есть
принципиальный вопрос, а вопрос реальных возможностей. Во всяком случае, без
сильной фракции внутри трэд-юнионов, а следовательно, и внутри Лейбор парти,
НРП и сегодня обречена на бессилие. Между тем НРП в течение долгого времени
придавала гораздо большее значение "единому фронту" с ничтожной компартией,
чем работе в массовых организациях. Политику оппозиционного крыла в Лейбор
парти вожди НРП считают неправильной по совершенно неожиданным соображениям:
хотя "они (оппозиционеры) критикуют руководство и политику партии, но, ввиду
сплошных голосований (коллективных мандатов) и формы организации партии они
не могут изменить ни личного состава, ни политики Исполнительного комитета и
парламентской фракции в течение такого срока, чтобы оказать сопротивление
реакции, фашизму и войне" (стр. 8). Политика оппозиции Лейбор парти из рук
вон плоха. Но это значит лишь, что нужно противопоставить ей внутри Лейбор
парти другую, правильную, марксистскую политику. Это нелегко? Конечно! Но
надо уметь до поры до времени скрывать свою работу от полицейских глаз лорда
Ситрина и его агентов. Марксистской фракции не удастся изменить структуру и
политику Лейбор парти? С этим мы совершенно согласны: бюрократия не сдастся.
Но революционерам может и должно удаться, действуя извне и изнутри,
завоевать десятки и сотни тысяч рабочих. Критика, которую НРП направляет
против левой фракции в Лейбор парти, имеет явно искусственный характер. С
гораздо большим основанием можно сказать, что маленькая НРП, связавшись со
скомпрометированной компартией и тем отдалившись от массовых организаций, не
имеет никаких шансов превратиться в массовую партию "в течение такого срока,
чтобы оказать сопротивление капиталистической реакции, фашизму и войне".
В национальных рамках НРП считает, таким образом, необходимым
независимое существование революционной организации уже в данную минуту.
Марксистская логика требует, казалось бы, перенести это рассуждение также и
на интернациональную арену. Борьба против войны и за революцию немыслима вне
Интернационала. Если НРП считает необходимым свое собственное существование
рядом с компартией и, следовательно, против компартии, то тем самым она
признает необходимость создания - против Коминтерна - нового Интернационала.
Но этого вывода НРП не смеет сделать. Почему?
Если бы НРП считала, что Коминтерн возможно реформировать, она обязана
была бы вступить в его ряды, чтобы работать над этой реформой. Если же НРП
убедилась, что Коминтерн неисправим, тогда она обязана вместе с нами
приступить к борьбе за Четвертый Интернационал. НРП не делает ни того, ни
другого. Она останавливается на полдороге. Она намерена поддерживать
"дружеское сотрудничество" с Коминтерном. Если она будет приглашена на
ближайший конгресс Коминтерна - так буквально гласят апрельские тезисы этого
года! - она будет там защищать свою позицию и интересы "единства
революционного социализма". НРП ждала, следовательно, "приглашения" в
Интернационал. Это значит, что по отношению к Интернационалу у нее
психология гостя, а не хозяина. Но Коминтерн не пригласил НРП. Что же делать
после этого?
Надо прежде всего понять, что действительно независимые рабочие партии
- независимые не только от буржуазии, но и от обоих обанкротившихся
Интернационалов - могут строиться не иначе, как в тесной международной связи
друг с другом, на основе одних и тех же принципов, при условии живого обмена
опытом и бдительного взаимного контроля. Мысль о том, что раньше должны
сложиться национальные партии (Какие? На каких основах?) и лишь затем
сплотиться в новый интернационал (как же обеспечить при этом их общую
принципиальную базу?), представляет собою карикатурный отголосок истории
Второго Интернационала: и Первый, и Третий Интернационалы строились иначе.
Ныне же, в условиях империалистической эпохи, после того, как пролетарский
авангард всех стран мира проделал гигантский общий опыт многих десятилетий,
в том числе и опыт крушения двух Интернационалов, абсолютно немыслимо
строить новые, марксистские, революционные партии вне прямой связи с таким
же строительством в других странах. А это и есть строительство Четвертого
Интернационала.
"Интернациональное бюро рев[олюционно]-соц[иалистического] единства"
(I.A.G.)
Правда, НРП имеет в резерве некое интернациональное объединение:
Лондонское бюро (I.A.G.). Есть ли это начало нового Интернационала? Нет, ни
в каком случае. НРП решительнее всех других участников высказывается против
"раскола": недаром же бюро отколовшихся организаций написало на своем
знамени... "единство". С кем? Сама НРП очень желала бы, чтобы все
революционно-социалистические организации и все секции Коминтерна
объединились в один общий Интернационал и чтобы этот Интернационал имел
хорошую программу. Добрыми пожеланиями вымощен ад. Позиция НРП тем более
безнадежна, что внутри самого лондонского объединения никто ее не разделяет.
С другой стороны, Коминтерн, сделав из теории социализма в отдельной стране
социал-патриотические выводы, ищет ныне союза с сильными реформистскими
организациями, а вовсе не со слабыми революционными группами. Апрельские
тезисы НРП утешают нас: "Зато они (т. е. другие организации лондонского
объединения) согласны, что вопрос о новом интернационале является ныне
теоретическим (!) и что форма (!), которую примет восстановленный
интернационал, будет зависеть от событий (!) и от развития действительной
борьбы рабочего класса" (стр. 20). Замечательное рассуждение! НРП предлагает
объединить "революционно-социалистические организации" с секциями
Коминтерна; но ни те, ни другие не желают и не могут желать этого
объединения. "Зато", утешает себя НРП, революционно-социалистические
организации согласны... с чем? С тем, что сейчас еще нельзя предвидеть,
какую "форму" примет восстановленный Интернационал. По этому поводу сам
вопрос об Интернационале ("Пролетарии всех стран, объединяйтесь!")
объявляется "теоретическим". С таким же правом можно объявить теоретическим
вопрос о социализме, ибо неизвестно, какую форму он примет; к тому же
социалистическую революцию нельзя совершить при помощи "теоретического"
Интернационала.
Вопрос о национальной партии и вопрос об Интернационале стоят для НРП в
двух разных плоскостях. Опасность фашизма и войны требует, как мы слышали,
немедленной работы над созданием национальной партии. Что же касается
Интернационала, то это вопрос... "теоретический". Ни в чем другом
оппортунизм не обнаруживается так явно и неоспоримо, как в этом
принципиальном противопоставлении национальной партии и Интернационала.
Знамя "революционно-социалистического единства" должно лишь прикрыть зияющий
пробел в политике НРП. Не вправе ли мы сказать, что Лондонское объединение
есть временный приют для колеблющихся, для беспризорных, или для тех, кто
надеется быть "приглашенными" в один из существующих Интернационалов?
Н.Р.П. и Коминтерн
Признавая за компартией "революционный и теоретический базис", НРП
отмечает в ее поведении "сектантство". Эта характеристика поверхностна,
одностороння, в основе своей прямо не верна. О каком "теоретическом базисе"
говорит НРП? О "Капитале" Маркса, о сочинениях Ленина, о резолюциях первых
конгрессов Коминтерна или же об эклектической программе Коминтерна, принятой
в 1928 г., о злосчастной теории "третьего периода" и "социал-фашизма",
наконец, о последних социал-патриотических откровениях?
Вожди НРП делают вид (по крайней мере, так было до вчерашнего дня),
будто Коминтерн сохранил теоретическую базу, заложенную Лениным. Они
отождествляют, другими словами, ленинизм и сталинизм. Правда, они не
решаются сказать это прямо. Но, обходя молчком огромную критическую борьбу,
которая развернулась сперва внутри Коминтерна, а затем за его пределами;
отказываясь изучить борьбу "левой оппозиции" (большевиков-ленинцев) и
определить к ней свое отношение, вожди НРП оказываются в области вопросов
мирового движения отсталыми провинциалами. Этим они отдают дань худшей из
традиций островного рабочего движения. На самом деле никакой теоретической
базы у Коминтерна нет. Да и какая может быть теоретическая база, когда
вчерашние вожди, как Бухарин, объявляются "буржуазными либералами", вожди
третьего дня, как Зиновьев, заключаются в тюрьму, как "контрреволюционеры",
а Мануильские, Лозовские, Димитровы, как и сам Сталин, никогда вообще не
отягощали себя теоретическими вопросами.
Не менее ошибочна фраза насчет "сектантства". Бюрократический центризм,
который пытается командовать рабочим классом, не есть сектантство, а
специфическое преломление самодержавия советской бюрократии. Обжегши себе
пальцы, эти господа сегодня униженно пресмыкаются перед реформизмом и
патриотизмом. Вожди НРП поверили на слово вождям САП (плохие советники!)
насчет того, что если бы не "ультра-левое сектантство", то Коминтерн стоял
бы вполне на высоте. Тем временем Седьмой конгресс71 отказался от последних
остатков "ультра-левизны"; но в результате этого Коминтерн не поднялся выше,
а опустился еще ниже, потеряв всякие права на самостоятельное политическое
существование. Ибо для политики блоков с буржуазией и патриотического
развращения рабочих партии Второго Интернационала во всяком случае более
пригодны: у них серьезный оппортунистический стаж, и они меньше возбуждают
подозрительность буржуазных союзников.
Не думают ли вожди НРП, что им после Седьмого конгресса необходимо
радикально пересмотреть свое отношение к Коминтерну? Если нельзя
реформировать Лейбор парти, то еще неизмеримо меньше шансов реформировать
Коминтерн. Тогда не остается ничего другого, как строить новый
Интернационал. Правда, в составе коммунистических партий имеется и по сей
день немало честных революционных рабочих. Но их-то и надо вывести из
трясины Коминтерна на революционную дорогу.
"Советы рабочих депутатов" и новый Интернационал
НРП включает в свою программу и революционное завоевание власти, и
диктатуру пролетариата. После событий в Германии, Австрии и Испании эти
лозунги навязываются сами собою. Но это вовсе не значит, что за ними во всех
случаях скрывается подлинно революционное содержание. Жиромские всех стран
не стесняются сочетать "диктатуру пролетариата" с самым низкопробным
патриотизмом, причем подобное шарлатанство все больше входит в моду. Вожди
НРП - не социал-патриоты. Но до тех пор, пока они не взорвут мостов к
сталинизму, их интернационализм сохранит полуплатонический характер.
Апрельские тезисы НРП позволяют нам подойти к тому же вопросу под новым
углом зрения. Два особых параграфа тезисов (27 и 28) посвящены будущим
британским советам рабочих депутатов. Ничего ошибочного они в себе не
заключают. Но необходимо отметить, что советы как таковые являются лишь
организационной формой, отнюдь не каким-либо незыблемым принципом. Маркс и
Энгельс дали теорию пролетарской революции, в частности на анализе Парижской
Коммуны, но ни слова не сказали при этом о советах. В России существовали
эсеровские и меньшевистские, т. е. антиреволюционные советы. В Германии и
Австрии советы стояли в 1918 г. под руководством реформистов и патриотов и
сыграли контрреволюционную роль. Осенью 1923 года в Германии роль советов
фактически выполняли заводские комитеты, которые могли бы вполне обеспечить
победу революции, если бы не трусливая политика компартии под руководством
Брандлера и К . Таким образом, лозунг советов как организационной формы не
имеет сам по себе принципиального характера. Мы не возражаем, разумеется,
против включения советов, как "всеохватывающих организаций" (all-inclusive
organizations)72 (стр. 11) в программу НРП. Нужно только, чтоб этот лозунг
не стал фетишем, или еще хуже - пустой фразой, как у французских сталинцев
("власть Даладье!" - "советы повсюду!").
Но нас интересует другая сторона вопроса. ї 28 тезисов гласит: "Рабочие
советы возникнут в своей окончательной форме в действительном революционном
кризисе, но партия должна последовательно подготавливать их организацию"
(подчеркнуто нами). Приняв это к сведению, сравним отношение НРП к будущим
советам и ее же отношение к будущему Интернационалу: ошибочность позиции НРП
предстанет перед нами с особой яркостью. В самом деле: по поводу
Интернационала мы слышали общие места в духе САП: "Форма, которую примет
восстановленный интернационал, будет зависеть от исторических событий и
развития действительной борьбы рабочего класса". На этом основании НРП
делает вывод, что вопрос об Интернационале является чисто "теоретическим",
т. е., на языке эмпириков, нереальным. В то же время нам говорят: "Рабочие
советы возникнут в своей окончательной форме в действительном революционном
кризисе, но партия должна последовательно подготавливать их организацию".
Трудно запутаться более безнадежно! В вопросе о советах и в вопросе об
Интернационале НРП применяет прямо противоположные методы рассуждения. В
каком же случае она ошибается? В обоих. Тезисы опрокидывают реальные задачи
партии с ног на голову. Советы представляют организационную форму, и только
форму. "Подготавливать" советы нельзя иначе как посредством правильной
революционной политики во всех областях рабочего движения: никакой особой,
специфической "подготовки" советов не существует. Совсем иначе обстоит дело
с Интернационалом. Если советы могут возникнуть только в условиях
революционного кипения миллионных масс, то Интернационал необходим всегда: и
в праздники, и в будни, во время наступления, как и отступления, во время
мира, как и войны. Интернационал вовсе не есть "форма", как вытекает из
ошибочной насквозь формулы НРП. Интернационал есть прежде всего программа и
вытекающая из нее система стратегических, тактических и организационных
методов. Вопрос о британских советах волею исторических обстоятельств
отодвинут на неопределенное время. Вопрос же об Интернационале, как и вопрос
о национальных партиях, не может быть отложен ни на один час: это в сущности
две разные стороны одного и того же вопроса. Без марксистского
интернационала национальные организации, даже самые передовые, обречены на
ограниченность, на шатания, на беспомощность; передовые рабочие вынуждены
питаться суррогатами интернационализма. Объявлять строительство Четвертого
Интернационала "чисто теоретическим", т. е. ненужным делом, - значит
трусливо отрекаться от основной задачи нашей эпохи. В этом случае лозунги
революции, диктатуры, советов и пр. теряют 9/10 своего значения.
Преимущества предвидения над "изумлением"
В "Нью Лидер" от 30 августа напечатана прекрасная статья: "Не доверяйте
правительству!" (Don t trust government!73). Статья показывает, как
опасность "национального единства" надвигается вместе с опасностью войны. В
то время как злополучные вожди САП призывают подражать британским пацифистам
(буквально!), "Нью Лидер" пишет: "Оно (британское правительство)
эксплуатирует в действительности энтузиазм в пользу мира, чтобы подготовить
британский народ для империалистической войны". Эти напечатанные жирным
шрифтом строки с полной точностью выражают политическую функцию
мелкобуржуазного пацифизма: давая платонический выход страху масс перед
войной, пацифизм позволяет империализму тем легче превратить эти массы в
пушечное мясо. "Нью Лидер" клеймит патриотическую позицию Ситрина и других
социал-империалистов, которые (со ссылками на Сталина) садятся верхом на
спину Ленсбери74 и других пацифистов. Но та же статья выражает свое
"изумление" по поводу того, что британские коммунисты поддерживают политику
Ситрина в вопросе о Лиге Наций и ее "санкциях" против Италии (astonishing
support of labour line75). "Изумление" статьи представляет ахиллесову пяту
всей позиции НРП. Когда какое-нибудь отдельное лицо "изумляет" нас своими
неожиданными поступками, то это значит лишь, что мы плохо знаем
действительный характер этого лица. Неизмеримо хуже, когда политик вынужден
признать свое "изумление" перед действиями политической партии, более того,
целого Интернационала: ибо британские коммунисты выполняют лишь
постановления Седьмого конгресса Коминтерна. Вожди НРП "изумлены" только
потому, что они не сумели понять до сих пор подлинный характер Коминтерна и
его секций. Между тем, марксистская критика Коминтерна имеет за собой
12-летнюю историю. С того времени, как советская бюрократия сделала своим
символом веры теорию "социализма в отдельной стране" (1924 г.),
большевики-ленинцы предсказали неизбежность националистического и
патриотического перерождения секций Коминтерна и затем критически
прослеживали этот процесс на всех его этапах. Только потому, что вожди НРП
игнорировали критику нашего направления, они и оказались застигнуты
событиями врасплох. Право "изумляться" перед лицом крупных событий есть
прерогатива пацифистского и реформистского мелкого буржуа. Марксист,
особенно претендующий на руководящую роль, должен не изумляться, а
предвидеть. Не в первый раз в истории, отметим мимоходом, марксистская
подозрительность оказалась проницательнее, чем центристская доверчивость.
НРП покинула могущественную Лейбор парти из-за ее реформизма и
патриотизма. И сейчас, возрождая Вилкинсон, "Нью Лидер" пишет, что
независимость НРП полностью оправдывается патриотической позицией Лейбор
парти. Но что же сказать тогда о длительном романе НРП с британской
компартией, которая идет сейчас в хвосте Лейбор парти? Что сказать о
стремлении НРП слиться с Коминтерном, который в социал-патриотическом
оркестре играет сейчас первую скрипку? Вы "изумляетесь", товарищи Макстон,
Феннер Броквей и др.? Этого мало для руководства партией. Чтобы перестать
изумляться, надо критически оценить пройденный путь и сделать выводы на
будущее.
Еще в августе 1933 года делегация большевиков-ленинцев в особой
Декларации официально предложила всем участникам Лондонского объединения, в
том числе и НРП, обсудить совместно с нами основные стратегические проблемы
нашей эпохи и определить, в частности, свое отношение к нашим программным
документам. Но вожди НРП сочли ниже своего достоинства заниматься этим
делом. К тому же они боялись скомпрометировать себя общением с организацией,
которая является предметом особенно бешеной и подлой травли со стороны
московской бюрократии: не забудем, что вожди НРП все время ждали
"приглашения" от Коминтерна. Ждали и не дождались...
Неужели же вожди НРП отважатся и после Седьмого конгресса представить
дело так, будто британские сталинцы только по недоразумению, только на миг
оказались оруженосцами малопочтенного лорда Ситрина? Такие увертки были бы
недостойны революционной партии. Мы хотели бы надеяться, что вожди НРП
поймут, наконец, закономерность полного и безвозвратного крушения Коминтерна
как революционной организации и сделают из этого факта все необходимые
выводы. Они очень просты:
Выработать марксистскую программу.
Повернуться спиной к вождям компартии, лицом - к массовым организациям.
Стать под знамя Четвертого Интернационала.
На этих путях мы пошли бы с НРП рука об руку.
Л.Троцкий
18 сентября 1935 г.
Эти строки пишутся в Норвегии, или, чтобы быть более точным, - в
муниципальной больнице Осло77. Неожиданная глава! Можно предвидеть иногда
большие исторические события, но трудно предсказать этапы собственной
судьбы. Помню, когда французское правительство выслало меня во время войны
из Франции в Испанию за недостаточно горячий патриотизм по отношению к царю
и к Антанте, а правительство Альфонса XIII арестовало меня без объяснения
причин, я со смехом спрашивал себя, лежа на койке "образцовой" мадридской
тюрьмы: как и почему я попал сюда? Неожиданная глава! Но более серьезный
ответ гласил: как ни причудлива орбита моей личной жизни, но она
складывается в последнем счете под действием таких тяжеловесных исторических
факторов, как войны, революции и контрреволюции. Надо уметь брать свою
судьбу такой, какою ее выковывает молот событий... И не будет
преувеличением, если я скажу, что в мадридской тюрьме за книгой я чувствовал
себя, право же, не хуже, чем через год-два в Смольном или в Кремле.
С тех пор прошло почти двадцать лет: немаленький срок в жизни
отдельного человека, тем более, что в жизни всего человечества эти два
десятилетия были туго набиты грандиозными событиями. Но через все
превратности и потрясения я пронес, к счастью, склонность и готовность
спокойно посмеяться над злоключениями своей личной жизни. И тот факт, что
приближающаяся 18-ая годовщина Октябрьской революции застигает меня на
больничной койке в норвежской столице, меньше всего способен побудить меня
"обижаться" на исторический процесс или жаловаться на собственную участь.
Правда, переход от нынешнего, вконец исчерпавшего себя общественного строя к
новому, более гармоническому, совершается несравненно медленнее, чем
ожидалось и чем хотелось бы; консерватизм и легковерие масс, тупость и
измены вождей отбрасывают человечество назад, причиняя ему неисчислимые
дополнительные жертвы, - но победа нового строя и новой культуры обеспечена,
а это главное. Fais ce que tu dois, advienne que pourra...78
*
Моя первая эмиграция была настолько краткой (октябрь 1903 г. - февраль
1905 г.), что не может быть, в сущности, названа эмиграцией: просто молодой
русский революционер между двумя периодами подпольной работы, между двумя
тюрьмами и двумя ссылками в царской России провел полтора года в Зап[адной]
Европе, где в кругу старших эмигрантов двух поколений (Плеханов и Аксельрод,
Ленин и Мартов...) учился марксизму и революционной политике.
Моя вторая эмиграция длилась десять лет. Она совпала с черным
реакционным провалом между двумя русскими революциями (1905 г. и 1917 г.). В
последней своей части эта вторая эмиграция пришлась на годы войны,
разъединившей, отравившей шовинизмом и отбросившей далеко назад мировой
рабочий класс.
Третья эмиграция, после года ссылки в Центральной Азии, началась в
январе 1929 г. и длится уже почти семь лет. Эти годы характеризуются
страшным обострением капиталистических противоречий во всем мире, ростом и
наступлением фашизма, величайшими поражениями европейского пролетариата
(Германия, Австрия, Испания...). В этом параллелизме периодов личной жизни и
периодов исторического развития нет ничего случайного. Судьба многих
революционных поколений, не только в России, но во всех странах, знавших
глубокие социальные потрясения, по этой кривой: от тюрьмы и изгнания до
власти и от власти до тюрьмы и изгнания.
Одно возражение напрашивается тут, однако, само собою: ведь в Советском