Уильямс Тэд. Поворот колеса (Орден Манускрипта - 5)

   - Должен же быть какой-то смысл в этих стишках о трех мечах, - сказал Изгримнур. Он не любил таких вещей; они заставляли его чувствовать себя неуверенно, но ими был полон мир, в котором отныне ему предстояло жить. Трудно было не тосковать по ясным граням, которыми обладали вещи, когда герцог был моложе. Даже худшие события вроде войн, как бы ужасны они ни были, никогда не казались насквозь пронизанными тайным чародейством и кознями ужасных врагов. Они, должно быть, охотились за Камарисом из-за Торна.
   - А может быть они искали в исключительности меч, а Камарис не вызывал у них особенной волнительности, - рассудительно заметил Бинабик.
   - Я все-таки не понимаю, как они могли одолеть его, - сказал Стренгьярд. Что это за яд, о котором ты говорила, Адиту?
   - Кей-вишаа. По правде говоря, это не просто яд. Мы, Рожденные в Саду, используем его в Роще, когда приходит время танцевать конец года. Но он может быть также использован, чтобы вызвать долгий, тяжелый сон. Его привезли из Венига Досай-э. Мой народ, впервые попав в Светлый Ард, устранял с его помощью опасных животных - а часть из них были чудовищными существами, которые давно уже ушли из Светлого Арда - из тех мест, где мы хотели построить наши города. Почувствовав его запах, я поняла, что что-то не в порядке. Мы, зидайя, никогда не использовали кей-вишаа нигде, кроме церемонии танца года.
   - А как его используют там? - спросил зачарованный архивариус.
   Адиту только опустила голову:
   - Прошу прощения, добрый Стренгьярд, но я не моту сказать. Может быть мне вообще не следовало упоминать об этом. Я устала.
   - У нас нет необходимости выпытывать ритуальные тайны вашего народа, сказал Джошуа. - Да и в любом случае сейчас много других, более важных тем для разговора. - Он бросил раздраженный взгляд на огорченного Стренгьярда. Достаточно того, что мы знаем, каким образом они смогли напасть на Камариса, не опасаясь, что он поднимет тревогу. Наше счастье, что Тиамак сохранил присутствие духа и поджег палатку. Отныне мы будем куда более предусмотрительны, устраивая лагерь. Все, кто каким-то образом может представлять интерес для наших врагов, будут ставить палатки в самом центре и близко друг к другу, так что поднять тревогу будет еще легче. Я виню себя, что потворствовал стремлению Камариса к одиночеству. Я слишком легкомысленно относился к своей ответственности.
   Изгримнур нахмурился:
   - Всем нам надо быть поосторожнее.
   Когда совет перешел к разговору о необходимых мерах по охране лагеря, у костра появился Фреозель.
   - Простите, ваше высочество, но принцессы нет в палатке и нигде вокруг. Никто ее не видел с раннего вечера.
   Джошуа был потрясен.
   - Ее нет? Да сохранит нас Эйдон, неужели Воршева была права?! Они действительно приходили за принцессой? - он встал. - Я не могу сидеть здесь, когда она, может быть, в такой опасности. Мы должны обыскать лагерь.
   - Слупит как раз этим и занимается, - мягко сказал Изгримнур. - Мы только помешаем ему.
   Принц снова рухнул на землю.
   - Ты прав. Но ждать будет трудно.
   Они едва закончили спор, когда вернулся Слудиг. Лицо его было мрачным. Он протянул принцу кусок пергамента.
   - Я нашел это в палатке юного Саймона.
   Принц быстро прочел записку, потом гневно отбросил в сторону. Мгновением позже он нагнулся и передал се троллю. Лицо его словно окаменело.
   - Прости, Бинабик, я не должен был делать этого. Очевидно, письмо предназначалось тебе. - Он встал. - Хогтвиг?
   - Да, принц Джошуа. - Тритинг тоже встал.
   - Мириамель ушла. Возьми столько всадников, сколько сможешь собрать. Большая вероятность, что она направляется к Эркинланду, так что обыщи как следует всю местность на запад от лагеря. Но не пренебрегай возможностью, что она пойдет каким-то другим путем, чтобы сбить нас со следа, прежде чем повернуть на запад.
   - Что? - Изгримнур удивленно поднял глаза. - Как это, ушла?
   Бинабик оторвал глаза от пергамента.
   - Это писание Саймона. С вероятностью, он следовал за ней, и также он говорит здесь, что предпримет попытку приводить ее назад обратно, - тролль деланно улыбнулся. - В моей голове есть некоторый вопрос относительно того, кто кого приведет. Я питаю сомнение, что Саймон будет уговаривать ее возвращаться сюда с большой скоростью.
   Джошуа нетерпеливо махнул рукой.
   - Иди, Хотвиг! Бог знает, сколько времени прошло с их ухода. Во всяком случае, поскольку ты и твои всадники - самые быстрые наши наездники, отправляйтесь на запад. Остальную часть поисков предоставьте нам, - он повернулся к Слудигу. - Поедем вокруг лагеря, все время расширяя круги. Я пойду седлать Виньяфода. Встретимся там, - он обратился к Изгримнуру. - Ты идешь?
   - Конечно. - В душе герцог ругал себя. Мне следовало догадаться, что что-то может случиться, думал он. Она была такая тихая, такая грустная, такая далекая с тех пор, как мы пришли сюда. Джошуа не заметил перемены - не так, как я. Но даже если принцесса думала, что лучше отправиться в Эркинланд, почему она вдруг решила поехать туда одна? Глупая, упрямая девчонка. Да еще Саймон. Я лучше думал об этом мальчике.
   Чувствуя себя несчастным при одной мысли о ночи в седле. и о том, что это сделает с его больной спиной, Изгримнур заворчал и поднялся на ноги.
   - Почему она не просыпается? - требовательно спрашивал Джеремия. - Неужели вы ничего не можете сделать?
   - Тихо, парень. Делаю, что могу, - герцогиня Гутрун наклонилась и еще раз пощупала лоб Лилит. - Она холодная. Жара нет.
   - Тогда что с ней? - Джеремия был почти в истерике. - Я долго пытался разбудить ее, но она ничего не слышит.
   - Позвольте мне дать ей еще одно одеяло, - сказала Воршева. Она приготовила место в своей постели, чтобы девочку могли положить рядом с ней, но Гутрун воспротивилась этому, боясь, что у Лилит какая-нибудь заразная болезнь, и Джеремия бережно уложил безвольное тело девочки на одеяло, расстеленное на земле.
   - Лучше лежи смирно. Уж как-нибудь я позабочусь о ребенке, - отрезала герцогиня. - И так уже для тебя слишком много шума и суеты.
   Вошел принц Джошуа с несчастным и обеспокоенным лицом.
   - Ну разве не хватит неприятностей? Стражник сказал, что кто-то заболел. Воршева? Ты здорова?
   - Со мной все в порядке, Джошуа. Это маленькая Лилит. Ее никак не разбудить.
   Ввалился герцог Изгримнур.
   - Дьявольски долгая поездка и никаких следов Мириамели, - прорычал он. Мы можем только надеяться, что Хотвигу и его тритингам повезет больше.
   - Мириамель? - спросила Воршева. - С ней тоже что-то случилось?
   - Она сбежала с юным Саймоном, - мрачно сказал Джошуа.
   - Что за ужасная ночь! - простонала Воршева. - Ну почему все так случилось?
   - Честно говоря, я не думаю, что это была идея парня. - Изгримнур нагнулся, обнял свою жену и поцеловал се в шею. - Он оставил письмо, где написал, что хочет привести ее назад. - Глаза герцога сузились. - А что здесь делает девочка? Она тоже пострадала при пожаре?
   - Это я принес ее, - объяснил расстроенный Джеремия. - Герцогиня Гутрун просила меня приглядеть за ней сегодня.
   - Я просто не хотела, чтобы ребенок вертелся у меня под ногами, когда Воршеве плохо. - Гутрун явно чувствовала себя виноватой. - Только ненадолго, пока Джулой собиралась разговаривать с вами, мужчины.
   - Я был с ней весь вечер, - сказал Джеремия. - Когда она заснула, я заснул тоже. Я не хотел. Я просто устал.
   Джошуа повернулся и ласково взглянул на мальчика.
   - В том, что ты заснул, не было ничего плохого. Продолжай.
   - Я проснулся, когда все уже кричали про пожар. Я думал, Лилит испугается, и пошел к ней, чтобы она знала, что я рядом. Она сидела с открытыми глазами, но, по-моему, не слышала ни слова из того, что я сказал. А потом она упала и закрыла глаза, как будто заснула. Но я не мог разбудить ее! Я долго пытался. И тогда я принес ее сюда, я надеялся, что герцогиня ей поможет, - Джеремия был готов разрыдаться.
   - Ты не сделал ничего плохого, Джеремия, - сказал принц. - А теперь мне хотелось бы, чтобы ты сделал кое-что для меня.
   Молодой человек задохнулся, чуть не плача.
   - Ч-что, ваше высочество?
   - Иди к палатке Изгримнура и посмотри, не вернулся ли Бинабик. Тролль разбирается в болезнях. Мы попросим его посмотреть на маленькую Лилит.
   Джсремия, очень довольный, что может сделать что-то полезное, поспешил прочь.
   - По правде говоря, - сказал Джошуа. - Я уже не знаю, что думать о сегодняшних событиях - но, должен признаться, очень боюсь за Мириамель. Будь проклято ее упрямство! - он сжал угол одеяла Воршевы и свирепо закрутил его.
   Когда Джсремия вернулся с Бииабиком и Адиту, никаких перемен в состоянии Лилит не произошло. Бинабик внимательно осмотрел девочку.
   - Я уже видывал ее в схожем качестве, - сказал он. - Она уходила - на Дорогу снов или в другое место.
   - Вряд ли она когда-нибудь оставалась в этом состоянии так долго, - сказал Джошуа. - Я не моту не предположить, что это имеет какое-то отношение к событиям минувшей ночи. Мог на нее так подействовать яд норнов, Адиту?
   Ситхи встала на колени рядом с Бинабиком и приподняла веки девочки, потом положила тонкие пальцы под ухо Лилит, чтобы пощупать пульс.
   - Я не думаю. Конечно, этот, - она показала на Джеремию, - тоже был бы поражен, если бы кей-вишаа распространился так далеко.
   - Ее губы двигаются, - возбужденно сказал Джеремия. - Смотрите!
   Хотя Лилит все еще лежала как бы в глубоком сне, рот ее действительно открывался и закрывался, словно она говорила.
   - Тихо, - Джошуа наклонился ближе, как и большинство других находящихся в комнате людей.
   Губы девочки шевелились. Раздался слабый шепот.
   - .Слушайте меня...
   - Она что-то сказала! - ликующе воскликнул Джеремия, но замолчал, наткнувшись на сердитый взгляд принца.
   - .Я все равно буду говорить. Я исчезаю. У меня осталось совсем мало времени, - в слабом, прерывистом голосе, исходившем из уст девочки, были знакомые интонации. - .В норнах есть нечто большее, чем мы подозревали. Они играют какую-то двойную игру... Сегодняшнее нападение было не ложным выпадом, но чем-то еще более тонким.
   - Что с этим ребенком, - нервно сказала Гутрун. - Она раньше никогда не говорила. И звучит это как-то неправильно.
   - Это говорит Джулой, - спокойно сказала Адиту, как будто узнала знакомого, идущего по дороге.
   - Что? - герцогиня начертала знак древа, глаза се расширились от страха. Что еще за колдовство?!
   Ситхи склонилась к самому уху Лилит.
   - Джулой, - проговорила она, - ты меня слышишь?
   Если это и была колдунья, она, казалось, не услышала голоса своего друга.
   - .Вспомните, что приснилось Саймону... Ложный посланник... - наступила пауза. Когда голос зазвучал снова, он стал слабее, так что все собравшиеся задержали дыхание, чтобы не пропустить ни звука. - .Я умираю. Лилит каким-то образом здесь, со мной, в этом... темном месте. Я никогда полностью не понимала ее, и это самое странное. Мне кажется, я могу говорить ее губами, но не знаю, слышит ли это кто-нибудь. Мое время истекает. Помните: берегитесь ложного посланника... - последовало долгое молчание. Когда все уже были уверены, что больше ничего сказано не будет, губы Лилит зашевелились снова: Теперь я ухожу. Не оплакивайте меня. Я прожила долгую жизнь и делала то, что хотела делать. Если вы будете вспоминать меня, помните, что лес был моим домом. Следите, чтобы его уважали. Я попытаюсь отослать Лилит назад, хотя она не хочет покидать меня. Прощайте. Помните... - голос пропал. Маленькая девочка снова лежала неподвижно, как мертвая.
   Джошуа поднял полные слез глаза.
   - До последнего, - сказал он почти в ярости. - До последнего мига она пыталась помочь нам. О Боже Милостивый! Это была храбрая душа.
   - Древняя душа, - тихо проговорила Адиту, но не стала объяснять. Она казалась потрясенной.
   Хотя некоторое время они сидели вокруг постели в тяжелой скорбной тишине, Лилит больше не шевельнулась. Сейчас отсутствие Джулой казалось даже более опустошительным и непоправимым, чем это было вечером. Не у одного Джошуа выступили слезы на глазах, когда утвердилось сознание их общей потери. Принц начал тихо говорить о лесной женщине, восхваляя ее мудрость, храбрость и доброту, но ни у кого больше не хватило мужества присоединить свой голос к голосу принца. Наконец, Джошуа отослал всех отдыхать. Адиту осталась, сказав, что не видит никакой нужды в отдыхе, чтобы наблюдать за ребенком, если он проснется ночью. Джошуа, не раздеваясь, лег рядом с Воршевой, готовый лицом к липу встретить любую новую напасть. Мгновенно он впал в глубочайший сон дошедшего до предела человека.
   Утром, проснувшись, принц обнаружил, что Адиту все еще сидит у постели Лилит. Где бы ни блуждал вместе с Джулой дух ребенка, он еще не вернулся.
   Вскоре после этого Хотвиг и его люди вернулись в лагерь, совершенно измученные, с пустыми руками.
   ЧАСТЬ 2
   ИСТЕРЗАННАЯ ЗЕМЛЯ
   1 ПРИЗРАЧНАЯ ЛУНА
   Саймон и Мириамель ехали молча; принцесса впереди. Они спускались в долину на дальней стороне горы. Проехав около лиги, Мириамель повернула на север, так что теперь они скакали дорогой, по которой отряд Джошуа пришел в Гадринсетт.
   Саймон спросил ее, почему она выбрала такой маршрут.
   - Потому что на этой дороге тысяча свежих следов, - объяснила Мириамель, а поскольку Джошуа знает, куда я направляюсь, было бы глупо ехать прямым путем. Ведь наверняка он уже обнаружил наше отсутствие.
   - Джошуа знает, куда мы едем? - Саймон был рассержен. - Я несколько менее осведомлен.
   - Я скажу тебе, когда мы будем достаточно далеко, чтобы ты не мог вернуться за одну ночь, - ледяным тоном сказала принцесса. - Тогда они уже не смогут поймать меня и заставить вернуться.
   Больше она не ответила ни на один вопрос.
   Саймон сощурился на груды мусора, окаймляющие широкую разбитую дорогу. Целая армия теперь уже дважды прошла по ней, не говоря о меньших отрядах, приходивших на Сесуадру и в Новый Гадринсетт; Саймон подумал, что пройдет немало времени, прежде чем трава скроет следы опустошения.
   Вот откуда, наверное, берутся дороги, подумал он и улыбнулся, несмотря на все свое беспокойство. Я никогда не думал об этом раньше. И может быть, когда-нибудь здесь будет настоящая королевская дорога - мощенная булыжником, с трактирами и дорожными станциями... А я видел ее, когда она была всего лишь разбитой копытами полоской земли.
   Конечно, можно было предположить, что, как бы ни повернулись события в грядущем, появится и король, который позаботится о дорогах. Из того, что Джеремия и другие рассказывали о положении дел в Хейхолте, не очень-то было похоже, что Элиас когда-нибудь думал о таких вещах.
   Они ехали дальше вдоль Стефлода, отливавшего серебром в призрачном свете луны. Мириамель все так же молчала, и Саймону начинало казаться, что они едут уже много дней, хотя с полуночи прошло еще совсем немного времени. От нечего делать он наблюдал за Мириамелью, с одобрением глядя на ее освещенное луной лицо, - наблюдал до тех пор, пока принцесса раздраженно не велела ему прекратить пялиться. Чтобы хоть чем-то занять себя, он стал повторять Рыцарский канон и другие поучения Камариса; когда выяснилось, что этого ему хватило не более чем на пол-лиги, он стал распевать песни о Джеке Мундвуде. Позже, когда Мириамель отвергла еще несколько попыток завязать разговор, Саймон принялся считать усеявшие небо звезды, похожие на крупинки соли, рассыпанные по черному деревянному столу.
   Наконец, когда он уже был уверен, что скоро сойдет с ума - и точно так же уверен, что эта ужасная ночь будет длиться не менее недели, - Мириамель придержала коня и показала на рощицу в полулиге от широкой колеи будущей дороги.
   - Здесь, - сказала она, - здесь мы остановимся и поспим.
   - Я еще совсем не хочу спать, - солгал Саймон. - Так что, если хочешь, мы можем ехать дальше.
   - Это глупо. Я не хочу завтра при дневном свете оказаться на открытом месте. Позже, когда отъедем подальше, сможем продолжать путь и днем.
   Саймон пожал плечами:
   - Как скажешь.
   Он сам хотел этого приключения - если только это было приключением, - так что теперь надо было переносить все тяготы как можно веселее. В первые мгновения их бегства он вообразил - в течение тех нескольких минут, в которые вообще разрешал себе думать, - что Мириамель будет более дружелюбной, когда уменьшится опасность скорой встречи с поисковыми отрядами Джошуа. Вместо этого она, казалось, к концу ночи стала даже еще более мрачной.
   Деревья на вершине холма росли тесно, образуя почти непроницаемую стену между их маленьким лагерем и дорогой. Они не стали разводить костер - Саймон должен был признать, что это разумно, - а вместо того разделили при лунном свете воду и немного вина и сжевали по кусочку припасенного принцессой хлеба.
   Когда, завернувшись в плащи, они улеглись бок о бок на свои подстилки, Саймон внезапно обнаружил, что вся усталость куда-то улетучилась - у него не было ни малейшего желания спать. Он прислушался, и, хотя дыхание Мириамели было тихим и ровным, она тоже не казалась спящей. Где-то в тени деревьев тихо пел одинокий сверчок.
   - Мириамель?
   - Что?
   - Ты должна сказать, куда мы едем. Тогда я гораздо лучше смогу защищать тебя. Мне же надо составить какой-то план.
   Она тихо засмеялась:
   - Я обязательно скажу тебе, Саймон, но только не сегодня.
   Он нахмурился, глядя на мерцающие среди ветвей звезды.
   - Очень хорошо.
   - А теперь ты должен поспать. Это будет труднее, когда взойдет солнце.
   Неужели во всех женщинах есть что-то от Рейчел Дракона? Похоже, они действительно просто обожают говорить ему, что он должен делать. Он открыл рот, чтобы сердито сказать, что как раз сейчас не нуждается в отдыхе, но вместо этого широко зевнул.
   Он попытался вспомнить, что собирался сказать, и незаметно заснул.
   Во сне Саймон стоял на берегу огромного моря. От пляжа, лежавшего прямо перед ним, тоненькая земляная насыпь вела к небольшому островку, видневшемуся довольно далеко от берега. На островке не было ничего, кроме нескольких высоких белых башен, сверкавших в свете яркого послеполуденного солнца, но башни эти совершенно не интересовали Саймона. Перед ними, появляясь и исчезая в их тройной тени, расхаживала крошечная беловолосая фигурка в синем. Саймон был уверен, что это доктор Моргенс.
   Он рассматривал насыпь - нетрудно было бы пройти по ней, но вода поднималась и вскоре могла совсем залить тонкую полоску земли, - когда услышал отдаленный голос. В океане, на полпути между островом и каменистой отмелью, на которой стоял Саймон, раскачивалась и подпрыгивала на волнах маленькая лодка. Две фигуры стояли в лодке - одна высокая и плотная, другая маленькая и тоненькая. Всего несколько мгновений понадобилось Саймону, чтобы узнать Джулой и Лилит. Женщина что-то кричала ему, но звук ее голоса терялся в реве моря.
   Что они делают там, в лодке? - думал Саймон. Ведь скоро стемнеет.
   Он сделал несколько шагов по насыпи, и через волны до него донесся едва слышный крик Джулой.
   - Ложный! - кричала она. - Он ложный.
   Кто ложный? - удивился он. Полоска земли теперь казалась достаточно надежной. Остров? Он прищурился, но, несмотря на то что солнце уже стояло довольно низко над горизонтом, превратив башни в черные пальцы, а фигуру Моргенса во что-то маленькое и темное вроде муравья, островок казался самым настоящим. Он прошел еще немного вперед.
   - Ложный! - снова крикнула Джулой.
   Небо внезапно потемнело, и грохот волн перекрыл вой крепнущего ветра. Во мгновение ока океан стал синим, а потом сине-белым. После этого волны вдруг затвердели, превратившись в острые ледяные глыбы. Джулой отчаянно махала руками, но море вокруг нее вздымалось и трескалось. Затем, с ревом и плеском черной как кровь воды, Джулой, Лилит и лодка исчезли. Лед поднимался на насыпь. Саймон повернулся, но теперь до пляжа было так же далеко, как до острова, и оба берега, казалось, отступили от него, оставляя стоять в самой середине бесконечной узкой полосы. Лед поднимался все выше, подбираясь к его сапогам...
   Саймон внезапно проснулся, дрожа. Слабый утренний свет наполнял рощу, и деревья тихо покачивались на холодном ветру. Его плащ сбился к коленям, оставляя все тело незакрытым.
   Он расправил плащ и улегся снова. Мириамель все еще спала подле него, рот ее был полуоткрыт, золотые волосы растрепались. Саймон вдруг ощутил горячую волну желания и одновременно чудовищного стыда. Она казалась такой беззащитной, лежа здесь, в этом пустынном месте, а он был ее защитником хорошим же он был рыцарем, если мог испытывать подобные чувства! Но все же Саймон мечтал притянуть ее поближе к себе, согреть, поцеловать и почувствовать нежное дыхание девушки на своей щеке. В полном расстройстве он отвернулся от нее и лег на другой бок.
   Лошади смирно стояли там, где их привязали. Поводья были замотаны вокруг низко свисающей ветки дерева. Вид седельных сумок в смутном утреннем свете внезапно наполнил его какой-то опустошающей тоской. Все, что прошлой ночью казалось безумным приключением, сейчас выглядело весьма глупо. Какие бы причины ни побудили Мириамель пуститься в это путешествие, они не имели к нему никакого отношения. Он был многим, многим обязан - и принцу Джошуа, который возвысил его, сделав рыцарем; и Адиту, которая спасла его; и Бинабику, который был для Саймона куда более хорошим другом, чем он заслуживал; были и другие, почти преклонявшиеся перед ним, как Джеремия, - и всех он предал, поддавшись мгновенной прихоти. И ради чего? Он силой навязал свое общество принцессе, у которой была какая-то собственная печальная причина для того, чтобы оставить лагерь своего дяди. Он бросил многих людей, любивших его, ради поездки неизвестно куда с человеком, не испытывавшим к нему ничего подобного.
   Он посмотрел на свою лошадь и почувствовал, что грусть становится все глубже. Домой. Это красивое имя, верно? Саймон только что увел Домой из еще одного дома, и на этот раз у него не было никакой уважительной причины. Он вздохнул и сел. Он уже здесь, и с этим ничего нельзя сделать - по крайней мере сейчас. И он еще раз попробует уговорить Мириамель вернуться, когда она проснется.
   Саймон натянул плащ и поднялся на ноги. Он отвязал лошадей, потом подошел к краю рощи и осторожно огляделся, прежде чем вести их к речке на водопой. Вернувшись, он привязал лошадей к другому дереву, вокруг которого в избытке было молодой травы. Глядя, как завтракают довольные Домой и безымянный конь Мириамели, он почувствовал, что его настроение немного улучшилось - впервые после того, как он проснулся.
   Он набрал хвороста, подбирая только те ветки, которые казались достаточно сухими, чтобы гореть с небольшим количеством дыма, и сложил из них костер. Саймон порадовался, что догадался захватить с собой кремень и огниво, и с тревогой подумал о том, что будет, когда он обнаружит, что в спешке позабыл какую-то не менее важную вещь. Некоторое время он сидел у костра, грея руки и наблюдая за спящей Мириамелью.
   Немного позже, когда он рылся в седельных сумках в поисках чего-нибудь съедобного, принцесса забилась и закричала во сне.
   - Нет, - бормотала она, - нет, я не хочу...
   Она приподняла руки, словно защищаясь от кого-то. Внимательно посмотрев на нее несколько секунд, Саймон подошел, опустился на колени рядом с девушкой и взял ее за руку.
   - Мириамель. Принцесса. Проснись, тебе снится дурной сон. - Она слабо попыталась вырвать руку, потом открыла глаза. Она смотрела на него, и на мгновение, кажется, увидела кого-то другого, потому что подняла свободную руку в попытке защититься. Потом она узнала его и уронила руку. Другая ее рука оставалась в его ладони. - Это был всего лишь дурной сон. - Он бережно сжал ее пальцы, удивленный и обрадованный тем, что тонкая кисть принцессы почти полностью скрылась в его руке.
   - Со мной все в порядке, - пробормотала она наконец и села, натянув плащ на плечи, потом оглядела рощу, как будто дневной свет был какой-то дурацкой проделкой Саймона. - Который час?
   - Солнце еще не поднялось над вершинами деревьев - там, внизу, когда я ходил к реке.
   Она не ответила, но встала на ноги и неверной походкой вышла из рощи. Саймон пожал плечами и вернулся к седельным сумкам, надеясь найти что-нибудь подходящее для завтрака.
   Когда Мириамель вернулась, он достал кусок мягкого сыра и круглый каравай хлеба. Отломив кусочек, Саймон принялся жарить его на палочке над слабым огнем.
   - Доброе утро, - сказала она. Принцесса выглядела немного взъерошенной, но она умылась, и выражение ее лица было почти веселым. - Прости, что я была так невежлива. Мне приснился... ужасный сон.
   Он заинтересованно смотрел на нее, но она не стала продолжать.
   - Тут есть кое-какая еда, - сказал он. - И огонь тоже.
   Она подошла и села поближе, вытянув руки.
   - Надеюсь, что дыма не будет видно.
   - Не видно. Я немного отошел и посмотрел.
   Саймон протянул Мириамели половину хлеба и большой кусок сыра. Она жадно набросилась на еду и, набив полный рот, улыбнулась.
   - Я проголодалась, - сказала она, проглотив. - Я так беспокоилась прошлой ночью, что почти ничего не ела.
   - Есть еще, если хочешь.
   Она покачала головой:
   - Нам надо беречь еду. Я не знаю, сколько придется путешествовать, и может быть, будет трудно достать еще. - Мириамель подняла глаза. - Ты умеешь стрелять? Я взяла лук и колчан со стрелами, - она показала на лук с ослабленной тетивой, притороченный к ее седлу.
   Саймон пожал плечами:
   - Случалось и стрелять, но я не Мундвуд. Хотя в корову шагов с двенадцати, наверное, попаду.
   Мириамель хихикнула:
   - Я, собственно, думала скорее о кроликах, белках или птицах, Саймон. Знаешь, я не думаю, что нам встретится так уж много коров.