– Похоже, – сказал царь Алмаза, – Проклятый город мы взяли.
– Ага, – с довольным видом кивнул Северянин. – Выполнили волю богов. Теперь – все. Можно и по домам. Честно скажу – соскучился. Даже по теще соскучился.
Они словно не замечали Хитреца, хотя стояли вокруг него. Перебрасывались словами и фразами через его голову, словно в мяч играли. И Хитрец никак не мог понять, куда подевались его люди. Не хотел понимать.
– Больше нет союзного войска, – сказал царь Дельты. – Кому хочешь, можешь в рожу дать.
– Да ну что ты, – махнул на него рукой царь Алмаза. – Кому в рожу? Выпить всем вместе нужно, отметить. Семивратца, кстати, похоронить…
– Да, – кивнул Северянин, – урод был, конечно, но не дожить до победы всего один день…
Северянин поцокал языком.
– Этот Жеребец так некстати появился… – сказал Северянин.
Остальные покивали – в том смысле, что да, жаль. Хотя… Если кто от всего этого выиграл, то только Хитрец.
– Нет, ну правда, – сказал царь Дельты, – он вначале захворал, заключил договор с Семивратцем… А потом вдруг выздоровел, а бедняга Семивратец – помер. От руки любовника собственной жены. И что интересно – кто мешал Жеребцу другой яд налить в вино, долго действующий? А так – ничего он не выиграл, только Хитрец все получил. Да?
Да, согласились все.
Хитрец сообразил, к чему ведется разговор, но от него уже ничего не зависело.
– Слышь, – сказал Северянин, – ты вот так здорово в договорах и законах разбираешься… Скажи – уже все, уже мы от обета свободны?
Хитрец хотел что-то ответить, но его опередил царь Алмаза:
– Конечно. Все. Город взят. Никто никому больше ничего не должен.
– Разве что, – сказал Северянин, – вернуть то, что задолжали.
Хитрец попытался выскочить из круга, но толчком в спину его вернули в центр. Он схватился за меч, но оружие из руки выбили.
– Не нужно! – выкрикнул Хитрец, получил по зубам и упал.
– Предводитель? – осведомился царь Алмаза и ударил ногой.
Хитрец завыл, не столько от боли, сколько от ужаса и обиды. Он не учел этого. Он забыл, что взятие города делает его беззащитным. Слишком увлекся. А они дождались своего момента. Дождались, и вот теперь…
Это были не цари и вожди. Это были обычные мужики, которые слишком долго терпели выходки сопляка. И били они его вовсе не за то, что он собирался с ними со всеми сделать. Этого они не знали и не могли себе представить. Били царя Заскочья именно за то, что он позволил себе выделяться, был не таким, как они.
– Больно? – спросил Северянин.
Хитрец не мог говорить. В груди жгло, рот заполнился кровью.
– Уже все, – сказал Северянин. – Больше больно не будет.
Нож вошел под нижнюю челюсть Хитреца.
– Теперь что? – спросил царь Алмаза.
– Как договаривались. – Северянин вытер нож об одежду Хитреца. – Его и три десятка его жмуриков грузим на корабль. Охраны в лагере нет, все в городе. Мои отведут его подальше и пробьют дно.
– Красивую сказку придумают поэты, – сказал повелитель Синего острова. – Наш Хитрец собрал верных людей и отправился в долгое плавание. Лет на десять.
– А что? – кивнул Северянин. – Семьи у него нет, можно и попутешествовать.
– Или скажем, что он улетел в крылатом корабле?
Это предложение было с некоторым сожалением отвергнуто. Никто не поверит. Нет таких дураков, чтобы верить в светящиеся летающие корабли.
– Ну, вот и все, – сказал царь Алмаза, когда тела унесли к кораблям.
Лично он по возращении собирался наведаться в Заскочье, раз уж там отсутствовал царь, но вслух он об этом, естественно, не говорил. Человек семь из предводителей союзников помельче прикидывали то же самое, а остальные взвешивали, не заявиться ли в Семивратье. Лучше, конечно, было бы посвататься, но все были женаты.
Из города потянулись войска, нагруженные добычей.
– Все, – повторил царь Алмаза. – Теперь – все.
Глава 11
Бес молчал все время, пока они добирались до Острова. Мастер и Бродяга о чем-то тихо разговаривали – Бес не прислушивался. Еще недавно он был уверен, что удивить его трудно – почти невозможно. Он вместе с богом пил, ел и воевал. Он мог высказать богу прямо в глаза все, что думает. И то, что к этому богу он относился с уважением, вовсе не означало, что Бес будет подобострастно гнуться перед остальными. Да, говорил себе Бес, Бродяга заслужил мое уважение. Заслужил. А остальные…
Светящийся корабль был лишь первым ударом. Он напрочь выбивался из обыденной жизни, был порождением Силы, ее воплощением. Даже воздух вокруг него, казалось, был пропитан Силой. Или это так и было на самом деле.
Потом появился Мастер. Бог.
Бродягу первоначально Бес не воспринимал как бога, и это помогло потом свыкнуться с мыслью, что мужик, сидящий напротив, по другую сторону костра, – бог.
Мастер – это бог с самого начала.
Бог, храмы которого он видел по всему миру. Бог, которому поклоняются тысячи, без жертвы которому не обходится ни одно строительство, ни одна кузница или мастерская.
Бес, естественно, не выдал своих чувств. На лице его намертво было приклеено выражение уверенности и спокойствия. Но чего эти спокойствие и уверенность стоили Бесу!
Хорошо еще, что темнота скрывала землю внизу. Достаточно было и того, что свет корабля отражался от неба. Бес присмотрелся. Твердь. Вашу маму…
Звезда действительно была похожа на надраенную медяшку. Или на золото. Золотой гвоздь, вбитый в небесную твердь.
Момент преодоления тверди Бес не заметил. Просто вдруг небо стало другим. Тысячи звезд. Бес потрясенно замер, глядя на небо. Настоящее небо, то, о котором рассказывал Бродяга. Звезды притягивали к себе. Они были живыми.
Корабль летел над морем, и звезды отражались в воде.
Бесу захотелось, как в детстве, вскочить на ноги и закричать, размахивая над головой руками. Просто так закричать, от переполнившей грудь радости. От восторга. Оттого, что жизнь прекрасна! Удивительна! Великолепна!
– И человека с собой потащишь? – громко спросил Мастер.
– А что? – Бродяга оглянулся на Беса.
– Ты бы хоть переодел его во что-нибудь менее вонючее. – Мастер посмотрел на Беса с явным отвращением.
– Я и сам… – начал Бродяга, но Мастер нарисовал в воздухе какую-то простенькую фигуру, и Бродяга замолчал.
Одежда, снятая с убитого патрульного, превратилась на нем в нечто сияющее белизной и свежестью.
– Бес – со мной, – сказал Бродяга.
– Как хочешь, – усмехнулся Мастер. – Гадостью больше, гадостью меньше…
Корабль остановился. Бес осмотрелся и вздохнул. Красиво. Гадостью больше – гадостью меньше.
Корабль стоял на берегу, у самой кромки прибоя. Неба видно не было – какая-то зеленоватая дымка окружала весь Остров. Бесу показалось, что мельчай-шие иголочки тычутся в него со всех сторон.
– Ого, – сказал Бродяга. – Общая Сила наготове. Это радует.
– Теперь и ты не сможешь покинуть Остров до рассвета, – напомнил Мастер и вышел на гальку пляжа.
Камешки хрустнули под ногами у Беса, когда он тоже вышел на берег. Пахли цветы, сладко и волнующе. Играла арфа, и как играла!
– Гадостью больше, – пробормотал Бес.
Бродяга оглянулся и подмигнул.
– Может, я в лодке посижу, – предложил Бес.
– Ты мой гость, – сказал Бродяга, посмотрел на Мастера и добавил: – Мой друг.
Мастер снова усмехнулся и, прихрамывая, пошел к роще, которая начиналась сразу за пляжем.
– Какие боги! – воскликнул Ясик, когда Мастер и Бродяга подошли к столу. – Сколько лет, сколько зим!
– Две тысячи, – сказал Бродяга.
– А словно вчера расстались, – покачал головой Ясик. – Хорошо выглядишь! Если учесть, какой нездоровый образ жизни ты вел последнее время. И ты сменил цвет. Ты теперь не Алый? Называть тебя Белым?
– А что от этого изменится? – спросил Бродяга и взял со стола чашу.
Поднес ее к лицу, принюхался. Выпил. Постоял, прикрыв глаза.
– Ну и как? – спросил Ясноглазый. – За время твоего отсутствия амброзия не изменилась? Все такая же?
– Да, – кивнул Бродяга.
Мастер прошел на свое место, но ложиться не стал. Просто присел на край ложа, продолжая поглаживать колено.
– Да пребудет с вами Сила, – сказал Бес, останавливаясь возле Бродяги.
Ясноглазый молча посмотрел на человека. Еле заметно улыбнулся. Это становилось традицией – таскать сюда вонючих смертных.
– Ты что-то хотел нам сказать? – спросил, помолчав, Ясноглазый.
Бродяга оглянулся, заметил пустое ложе и подошел к нему, подталкивая в спину Беса:
– Присаживайся.
Бес посмотрел на своих соседей – Охотницу и Воина. Те отвернулись. Охотница даже поджала брезгливо ноги, будто возле нее разлилось нечто грязное и зловонное. Воин, потеряв аппетит, отбросил в сторону надкушенный персик.
– Вот и славненько, – сказал Бес, усаживаясь на ложе, – пожрать с дороги и попить.
Он потянулся, взял чашу, стоявшую перед Охотницей, валил в нее сомы и залпом выпил. Подтащил к себе блюдо с мясом, отправил в рот несколько кусков и смачно облизал пальцы.
Бродяга улыбнулся.
– Ты что-то хотел нам сказать, – напомнил Ясноглазый.
– Хотел, – кивнул Бродяга. – Тем более что все в сборе. И можно поговорить. О Проклятых городах, о жертвах, о царях и капусте. И почему Сила кипит, как похлебка в котле. О Разрушителе тоже можно побеседовать, но это уже не так злободневно.
Мастер потер колено.
– Но для начала я хотел бы выяснить… – Бродяга шел вдоль стола, вглядываясь в лица. – Собственно, меня интересуют два вопроса – кто организовал мне Кровавую жертву, тогда, две тысячи лет назад? Я ведь этим не баловался. Никогда даже и не тянуло. Знал, что вы иногда этим занимаетесь, но сам… И вдруг – полторы сотни человек в один момент были принесены мне в жертву.
– Подставили, суки, – сказал Бес, чавкая виноградом.
Руку, залитую соком, он вытирал о покрывало. По лицу Охотницы было видно, что она из последних сил сдерживается, чтобы не сорваться.
И только воспоминание о клятве, данной по просьбе Мастера, удержало Охотницу от того, чтобы стереть обнаглевшего смертного в порошок.
– Подставили, суки, – сказал Бродяга. – Кто эти герои? Ну?
Боги молчали. Они не то чтобы отводили виновато взгляды, но в тот момент, когда Бродяга смотрел на них, боги разглядывали посуду, цветы, деревья… Самка еще поглядывала на Беса, но что взять с Самки? Она боялась, что Бес прямо сейчас потребует выполнения одного из своих заработанных желаний «Позору не оберешься», – подумала Самка.
– Ладно, – сказал Бродяга. – Герой пожелал остаться неизвестным. Хорошо, тогда второй вопрос – кто меня вытащил из Бездны? Сам я, опять-таки, оттуда выбраться не смог бы. Кто-то меня тянул, а потом еще и послал целую деревню проклятых, чтобы они помогли справиться с Псами.
Боги продолжали молчать.
– И тут прокололся, – печально сказал Бродяга. – Как жаль… Вернемся к этому позже. Я думаю, всем интересно, что я делал в Проклятом городе?
Во взглядах богов появился интерес. А ты что, был в Проклятом городе? Зачем? Ты что-то там увидел?
– Проклятый город взят и разрушен, – сказал Бродяга со странным, болезненным выражением лица. – Я открыл ворота.
– Вот так – вырвалось у Воина.
– Что? – быстро обернулся к нему Бродяга.
– Я хотел сказать – все. Больше Проклятого города нет.
– А. Да, нет. – Бродяга посмотрел на Самку. – Ты им уже рассказывала?
– Что? – спросила Самка.
– О секте Разрушителя, – напомнил Бродяга. – О том, как твоя храмовая стража вырезала всех ее членов в Вечном городе. Не рассказывала?
– Я… – начала Самка и замолчала.
Она просто испугалась. Просто-напросто испугалась. Мало ли что взбредет в головы богам.
– А еще, как я понял, – Бродяга остановился возле ложа Ясика, – не так давно бог Солнца уничтожил такое же гнездо в Семивратье?
– Да, – сказал Ясноглазый. – Я уничтожил… А что?
– Нет, ничего, все правильно. – Бродяга улыбался самым доброжелательным образом.
Немного неестественно, но доброжелательно.
– Кстати, давайте поздравим богиню Вечного города с тем, что ее проблема решена – Вечному городу жить в веках. – Бродяга несколько раз ударил в ладони.
Его не поддержали. Но Бродяга не обратил на это внимания:
– И кстати, за это, как и за раскрытие заговора сторонников Разрушителя, мы должны благодарить нашего уважаемого гостя – Беса.
Бес помахал всем рукой.
– Почему вы так на него смотрите? – Бродяга вернулся к ложу Беса и положил руку на его плечо. – Если бы не он, на осеннем празднике плодородия Светлый повелитель Вечного города принес бы Кровавую жертву. И Проклятых городов стало бы два. Два! Два! – выкрикнул Бродяга. – Знаете, что это значило бы для всех вас? Это значило бы для вас, бессмертные, смерть. Смерть!
Словно гигантская глыба льда рухнула на Остров, разлетелась в пыль, осев на лицах и сердцах богов. Леденящее ощущение смерти.
– Вас интересует, что именно я делал в Проклятом городе, – сказал Бродяга. – Один из вас совершенно точно знает, что именно я должен был делать там, но он не знает, что должно было последовать за этим. Еще раз – кто меня вытащил из Бездны?
Молчание.
– Меня в Проклятом городе принесли в жертву, – сказал Бродяга. – Рассекли грудь, вырвали сердце… Было очень больно. Очень.
Дева отвернулась, зажимая рот.
– Меня пожертвовали Разрушителю. – Голос Бродяги стал немного хриплым, словно в горле пересохло. – Ну-ка, угадайте, что происходит во время Кровавой жертвы?
Бродяга все-таки взял со стола чашу, отпил два или три глотка. Поставил чашу на место:
– Наш мир очень гармоничен… Мог быть гармоничным. Мир пропитан Силой, она есть в каждом, в первую очередь в грязных, вонючих, смертных людях. Сила зарождается в них, но они не могут ее ни использовать, ни удержать в себе. Они ее жертвуют нам, бессмертным. А еще у них ее вместе с кровью выпивают упыри. А еще демоны питаются их Силой, перерожденной в страх. Принося в жертву что-то, даже просто вознося молитву, человек отдает частицу себя. Небольшую, которая быстро восстанавливается… Но отдает. И если принести в жертву его самого, то весь он, вся его сущность…
– Душа, – сказал Бес.
– Его душа, – сказал Бродяга, – отправляется к тому, кому он пожертвован. Душа, изуродованная ужасом и болью. Мы никогда не задумывались над тем, почему после Кровавой жертвы боги становятся Безумными? Вы же все пробовали этот запретный плод…
Громовержец вспомнил черную скалу на месте деревни. Дева – пропасть. Каждый из них вспомнил свое.
– Две души, – сказал Бродяга. – Вы почувствовали, как это много – две души в одном теле. А я… пятнадцать десятков – это немыслимо много. Сгусток смерти, для которого погиб весь мир. Который не знает уже ничего иного, кроме смерти… Умирать – это очень больно.
Бродяга прижал руку к груди, словно пытаясь усмирить старую боль.
– Мне, богу без Силы, просто нужно было попасть в Проклятый город и стать жертвой. И меня, мою душу… Я должен был попасть к Разрушителю, к тому, для кого предназначалась жертва. Я должен был стать его частью, а потом снова вернуться в мир… Я бессмертен, как и вы. И я вернулся.
Бродяга присел на край ложа Девы:
– Вернулся… Черный храм. Черная площадь. Черные, обгоревшие тела жертв. Черное небо…
Боги смотрели на Бродягу не отрываясь. Сейчас. Вот сейчас он все скажет.
Общая Сила легла на их плечи. Она еще пока не давила, она ждала.
– Когда-то очень давно, – тихо сказал Бродяга, – я услышал о Лимбе – центре мироздания. О Лимбе мне рассказал один человек… Он, естественно, там не был. Но он догадался. Это центр мироздания. Это место, которое нигде и никогда. Туда уходят души после смерти, сказал тот человек. Туда уходит непотраченная Сила… Мысли людей, их чувства… Я не столкнулся с Разрушителем, нет. Я попал в Лимб.
Боги продолжали молчать. О чем говорить? О Разрушителе? Так ведь Алый ничего не узнал. Не узнал?
– Это, – вдруг вскинул голову Поэт, – получается, что Сила Кровавой жертвы просто уходит в этот самый Лимб? Значит, нет никакого Разрушителя? Так получается?
– Так, – подтвердил Бродяга. – Именно так. Вся черная Сила устремляется в Лимб. В Лимб. Только туда. Та черная Сила, которая предназначается Разрушителю. И это значит, что нет Разрушителя.
– Как это нет? – растерянно спросила Охотница. Она могла представить себе бога, у которого нет Силы. Но чтобы жертвовали несуществующему богу…
– Но ведь люди жертвуют Тому, Кто Должен Был Вернуться, – сказала Дева. – Бога нет, а они жертвуют… И Сила уходит в Лимб?
Ясноглазый резко выдохнул, словно отбрасывая прочь наваждение.
– Все, – сказал Ясик. – Все. Нет никакого Разрушителя. Нет никого, кто научился незаметно принимать Кровавые жертвы. Все уходит в этот самый Лимб.
Ясноглазый засмеялся:
– Даже легче стало.
Он обвел взглядом богов и замер, натолкнувшись на взгляд Мастера. Холодный, словно выкованный из льда.
– Что? – спросил Ясноглазый.
– Да, что? – спросили боги. – Все ведь нормально, все решилось.
– И спасибо Бродяге, – сказал Громовержец. – Все нормально…
Бродяга молчал, рассматривая богов. Боги заметили это. Он молчал так, будто ждал тишины, чтобы продолжить. И боги стали замолкать. Только Громовержец еще продолжал говорить о том, что они должны быть благодарны Алому, извините, Бродяге, за то, что он взвалил на себя эту непосильную тяжесть, что он принес себя в жертву, рискуя столкнуться с Разрушителем…
Наконец сообразил, что все молчат, и Громовержец.
– Если все уходит в Лимб… – тихо-тихо, еле слышно произнес Бродяга, – то куда оно девается оттуда?
– Что? – не понял Воин.
– Сила Кровавой жертвы, – пояснил Бродяга. – Черная, тягучая и смрадная, похожая на жидкую грязь. Она скапливается, сливается в одну гигантскую каплю… Как ртуть. И она там, в Лимбе. Она никуда не уходит. И…
Бродяга замолчал. Но все поняли, что он хотел сказать. Такое количество Силы, черной Силы… Каждый из них представил себе, как новая капля, очередная Кровавая жертва, переполняет Лимб, черная Сила выплескивается в мир.
– Ты хочешь сказать… – Ясноглазый посмотрел на Бродягу, – что уже скоро?
– Не знаю, – сказал Бродяга. – Мне показалось, что скоро. Именно поэтому, поняв правду, я помог уничтожить Проклятый город. Этот поток Кровавых жертв нужно было остановить. И нужно не допустить его появления в будущем.
– Значит, – сказал Ясик, – все понятно.
Как только появляется такой город, нужно не уходить богам, а просто его разрушить. Сжечь. Огнем с небес. Или морской волной…
Ясноглазый посмотрел на Мастера. Злорадство? У того в глазах – злорадство?
– Как вообще появился этот Разрушитель? – спросила Охотница. – Кто придумал? Кто заставил людей…
– А вы и заставили, – сказал Бес.
Он перестал дурачиться и доставать богов. Он был серьезен и зол.
– Вы, чистые и бессмертные боги. Вы заставили людей захотеть разрушить этот мир. Зачем он нужен, мир, в котором людей считают грязью, где любой самый чаморошный бог или даже просто ипостась может сделать с людьми все, что ему заблагорассудится.
Бес почувствовал, что у него начинают трястись от злости руки. Он потер ладони, пытаясь успокоиться. Не получилось.
– Это кто еще подал голос? – спросил Ясик.
– Я. Бес. Человек. А что? – Бес взял со стола хрустальный кувшин с амброзией и швырнул его в ствол дерева.
Амброзия потекла по стволу. Как обычная вода.
– Вы спросили, кто нас заставил. Так слушайте. Представьте себе, что сейчас сюда ввалится грязный и вонючий человек…
– Уже ввалился, – сказала Охотница.
– Да? – Бес обернулся к ней и протянул руку, словно собираясь дотронуться до лица богини.
Охотница шарахнулась в сторону.
– А ведь правда, – засмеялся Бес, – очень удачно получилось. Отличный пример. Это я противный, когда ничего даже еще не сделал. А когда приходит мелкий божок и требует себе право первой ночи с невестой…
– Имеет право, – сказал Громовержец.
– Да кто ему это право дал? – вспылил Бес. – Кто вам, бессмертным козлам, позволил себя так вести по отношению к людям? Кто? Вы, что ли, создали этот мир? Да если бы даже и создавали, то даже в этом случае… Чем вы лучше людей? Лучше тех, благодаря которым имеете Силу? Не подумали? Не хотите думать? Нет на вас управы? И люди придумали эту управу. Разрушитель. Вот кто сможет все это прекратить, раз остальные боги не могут и не хотят. Разрушитель, великий и ужасный… Вначале у него не было этого страшного имени, готов поспорить. Не было. Просто кто-то не смог больше терпеть, кто-то доведенный до крайности. А потом кто-то заметил, что вы, мелкие бессмертные уроды и засранцы, тайно просите иногда, чтобы вам принесли Кровавую жертву. Тихонько, думая, что остальные не знают, что никто из смертных свидетелей не остается в живых. А люди… Они не бессмертны, потому болтливы. Узнав хоть что-то, они тут же начинают рассказывать это, боясь в глубине души, что новые знания погибнут вместе с ними. И кто-то в конце концов подумал, что Кровавая жертва – это то, что нужно. Это достойная плата за уничтожение этого мира. Для уничтожения вас, богов… Ведь это же совершенно понятно – пропавшие деревни, города и острова – это дело Разрушителя, раз никто из богов не берет на себя за это ответственность. Нужно просто жертвовать. Кровавые жертвы. Так?
Бес кричал, а боги не мешали ему. Они… испугались его, что ли… Человек перед богами. Человек, выкрикивающий в лица бессмертным правду.
– А вы еще и подливали масла в огонь. Проклятые города, и уход из них богов. Боги боятся Разрушителя. Боги не решатся сразиться с ним. А вы просто боялись друг друга. Тупо и пошло боялись, что кто-то из вас и есть Разрушитель… Вам и в голову не могло прийти обратить внимание на людей. И вы думаете, что все закончилось сейчас? Ты, Бродяга, тоже думаешь, что все закончилось? – Бес вскочил с ложа и подошел к Бродяге. – Что молчишь? Закончилось? – Бес засмеялся. – Ни хрена не закончилось. Каждый раз после разрушения Проклятого города возникал новый, только срок все уменьшался. Я никак не мог понять отчего… А теперь понимаю. Люди, которые пришли по воле богов уничтожить Проклятый город, годами жили без власти бессмертных. Они привыкали к тому, что только от них зависела их судьба. Они могли свободно говорить, свободно дышать, быть свободными… Это пьянило. Даже просто мысль о том, что они сражаются с тем, кого боятся остальные боги, – разве это не повод быть гордым? А потом так или иначе город погибал. И люди возвращались домой. Люди, которые привыкли за десять лет осады все решать оружием. Отвыкшие от мелочных придирок богов и от того, что по любому поводу богам нужно жертвовать что-то… А тут появляется аватара и требует. Сосед приносит богу жертву, и бог насылает болезнь на скот… Или даже на семью. А люди помнят, что есть такой бог, которого боятся Бессмертные… И все начинается снова. До тех пор, пока эта чаша смерти из Лимба не опрокинется в мир. И реки потекут кровью, и вода станет горькой… Или просто ничего не будет. Как это здорово – не будет мучений. А будет ли это Разрушитель или лопнувший Лимб – кого это волнует и беспокоит? Не так?
Бес замолчал. Оглянулся по сторонам. Вздохнул.
– Тебе повезло пока, – сказал Ясик. – Никто никого не может здесь сейчас тронуть. Но утром, после рассвета…
– До утра еще дожить нужно, – засмеялся Бес, с ужасом понимая, что совершенно не боится этого надменного бессмертного красавца.
Не боится.
– Что нам делать с Лимбом? – спросил Громовержец.
– А что делать? – сказал Воин. – Нужно находить всех, поклоняющихся Разрушителю, и не ждать, пока сами люди уничтожат эти города…
Бродяга вздохнул. Встал с ложа.
– Что скажешь, Алый? – спросила Дева. – Ты ведь единственный из нас был в Лимбе.
– Катастрофа может случиться в любой момент. Для этого даже не нужен новый Проклятый город. Любая мелкая Кровавая жертва. Не знаю… Каждый из людей может уничтожить сейчас мироздание. Любой. И я не знаю способа остановить их. Честно – не знаю.
– Уничтожить людей, – сказал Воин. – Всех. Боги замерли.
Всех? И тогда никто не сможет приносить Кровавые жертвы. Всех… Как?
– Потоп, – сказал Мастер, взяв в руки деревянный корабль. – Потоп. Это очень надежный способ. Дожди, растопить льды… И утонут все. Почти все.
– А это мысль, – оживился Громовержец. – И мир…
– А Сила? – спросил Бродяга. – Что вы все будете делать без Силы? Вы знаете, как оно – быть без Силы?
– Забытые боги… – сказала Самка и взглянула на Мастера. – Ты говорил о Забытых богах.
– Мастер? – сказал Ясик.
– Понятно, – сказал Бродяга.
Теперь понятно. Мастер. Никто не помнит, откуда берутся боги. Что такое Изначальный день. И никто не задумывался, откуда взялись Забытые боги. Как их забыли. Как? Мастер.
– Ты из них? – спросил Бродяга Мастера. – Из Старых богов?
Мастер теперь улыбался, не скрывая улыбки. И это была улыбка победителя.
– Это было смешно, – сказал Мастер. – Видеть, как вы идете по пути, который ведет в тупик. На Забытые острова. Смотреть на вас и знать, что один раз такие же гордые и самодовольные уже довели людей, привели мир на край гибели… Все было почти так же. Почти так же. Не изменились люди. Не изменились боги. Боги боятся потерять бессмертие. А люди… Они могут потерять только свою жизнь, которую и так потеряют. Неизбежно. И один из нас предложил потоп.
И остальные согласились, потому что не было времени. Почти как сейчас.
Хлынули дожди. Поднялась вода, и большинство людей напрасно пытались спастись на домах, деревьях и холмах. Все это продолжалось несколько десятков дней. И наступила тишина. Боги, естественно, выжили. И даже некоторые люди выжили. Кто-то уцелел на обычных кораблях. Кто-то – на специально построенных по подсказке богов ковчегах. Кто-то – на вершинах гор.