Страница:
Хелдан отступал по мостику от сияющего, хохочущего демонхоста. Инквизитор отбивался от Черубаэля всем, чем только мог, но демон лишь смеялся, скаля зубы, подсвеченные светом варпа, струящимся из его утробы.
Одежды Хелдана начинали тлеть.
– Элина! – закричал я.
Неприкасаемая подбежала ко мне. Ни один из охваченных ужасом гвардейцев даже не попытался остановить ее.
– У нас мало времени, чтобы сделать все как надо. Мне нужно, чтобы ты держалась рядом. Заблокируй часть его силы.
Перепуганная до смерти Элина кивнула и обеими руками вцепилась в мой плащ. Но она не колебалась.
Я выхватил Малус Кодициум и стал быстро листать его. Мне никак не удавалось найти нужные страницы. Будь все проклято, я не мог найти их!
Мраморные плиты мостика захрустели и начали ломаться прямо под ногами Хелдана, словно случилось землетрясение. Одна из ног инквизитора скользнула в трещину. Он покачнулся. Черубаэль ликующе взревел и хлопнул в ладоши. Пол заскрежетал, и обломки снова сошлись, точно тиски.
Хелдан испустил жуткий животный вой обреченного на адские муки существа. А потом повалился на палубу. Черубаэль подлетел к нему.
Хелдан в ужасе взмахнул мечом. Клинок расплавился. Одежда инквизитора загорелась. С головы до пят охваченный зеленым огнем, он закричал снова. Если бы он стоял, то был бы похож на сжигаемого за грехи еретика.
Черубаэлю умирающая жертва уже наскучила. Демонхост подплыл ко мне. При его приближении Элина захныкала.
– Не шевелись! – приказал я ей.
– Привет, Грегор, – произнес Черубаэль хриплым слабым голосом. Астропат, в которого вселился демонхост, не разговаривал много лет, и его голосовые связки частично атрофировались. – Разве нам не весело вместе, Грегор? – продолжил он, и его пустые глаза уставились на меня.
Он улыбался, но в провалах его глаз не было тепла. В них вообще ничего не отражалось, кроме злобы.
– Я всегда получаю огромное удовольствие от наших совместных игр. Но эта игра, должно быть, стала для тебя небольшим сюрпризом? Не ожидал увидеть меня? Ведь на сей раз не ты позвал меня.
Я почувствовал, что от него исходит не жар, а обжигающий холод. Я все еще продолжал лихорадочно перелистывать страницы книги.
– У меня есть для тебя еще один сюрприз, – добавил он, переходя на шепот. – Мы играем в последний раз. С меня хватит твоих причуд. Видишь, что я сделал с тем идиотом с лошадиной мордой? С тобой, старина, я поступлю иначе. Для тебя я постараюсь подобрать что-нибудь по-настоящему болезненное.
Он дернулся было вперед, но тотчас отпрянул, будто ужаленный. Он соприкоснулся с аурой ментальной пустоты, распространяемой Элиной. Впервые за все это время Черубаэль обратил на нее внимание.
– Привет. Ну разве не прелестная малютка? Какое симпатичное личико! Какая жалость, что придется его испортить.
– Мм… – хныкала Элина.
– А ты умный старикан, Грегор. Тебе всегда достает осторожности держать при себе неприкасаемую. Особенно при встречах со мной. Но эта не та, что обычно, верно? А что случилось с той?
Я раскрыл книгу.
– Эта девчонка тебе не поможет, умник, – произнес Черубаэль.
Я увидел, как из его пальцев вырастают толстые, уродливые когти.
Я поднял книгу так, чтобы нужные страницы оказалась прямо перед его мертвыми глазами, и крепко сжал переплет обеими руками. Четыре основные руны изгнания не могли прогнать Черубаэля, поскольку не были правильно активированы, но я был более чем уверен, что один только их вид причинит демонхосту ощутимую боль.
Черубаэль завизжал и подался назад. Я шагнул вперед, продолжая держать перед собой раскрытую книгу.
Корчась в агонии, демонхост пролетел через весь мостик и врезался в обзорный экран. Гололитические пластины брызнули ливнем осколков и искр. Черубаэль бился о купол потолка, словно раздраженный шершень, сражающийся с оконным стеклом. Ореол окружающего демонхоста пламени сделался желтым, а затем потемнел до оранжевого.
Черубаэль грянулся о пол и прожег его насквозь, оставив круглое дымящееся отверстие.
– Ох, Император милостивый… – прохрипела Элина.
– Уходим! – сказал я. – Пройдет не так много времени, и он попытается напасть снова. Шевелись!
Медея побежала вперед. Гвардейцы плащами сбивали огонь с Хелдана. Он все еще кричал.
– Уводи ее! – приказал я Медее, подталкивая к ней Элину. – К ангарам! Двигайтесь!
Они поспешили к выходу. От гулких раскатистых взрывов, происходивших где-то в недрах «Иссина», раскачивалась палуба. Выли тревожные сирены. С искореженного потолка над капитанским мостиком каскадом сыпались искры.
Я склонился над Максиллой. Его веки дрогнули, он посмотрел на меня.
– Я так не думаю… – слабым голосом проговорил капитан.
– Как?
– Я сказал этой скотине, что не собирался вам помогать, что мне плевать на вас… Это не так…
– Знаю.
– Спасибо, – сказал он.
И умер.
Я бежал по коридорам «Иссина». Из-под палубы сочился обильный едкий дым. Повсюду валялись плащи и оружие, брошенные убегающими в панике гвардейцами Осмы.
Я успел пробежать всего лишь несколько метров, когда громкий голос приказал мне остановиться.
За мной шел Фишиг. Годвин твердо держал болтерный пистолет в вытянутой руке. На его покрытом кровоподтеками и ссадинами лице застыла решимость. Я видел этот взгляд и прежде. Но мне никогда не приходилось оказываться по другую сторону баррикад.
– Стой где стоишь! – приказал Фишиг.
– Прекрати! Нам надо убираться. Корабль гибнет.
– Стой где стоишь, – повторил он.
– Пойдем со мной. Я все объясню, и ты поймешь, почему для нас так важно…
– Заткнись! – сказал он. – Все это ложь. Всегда только ложь. Знаешь, ты чуть не одурачил меня тогда. Я почти поверил, что совершил ужасную ошибку, отправившись к Осме. Но затем ты показал свое истинное лицо. Ты опять призвал демона. Теперь я знаю, что не ошибался, подозревая тебя в ереси.
– Сейчас не время и не место выяснять отношения, Годвин. Я ухожу. Если хочешь, пойдем со мной.
Я спокойно повернулся к нему спиной и отправился дальше.
– Грегор, прошу…
Я продолжал идти, уверенный, что он не станет стрелять. Нас связывало слишком многое. Вспомнив об этом, он не смог бы остановить меня.
Проревел болтер. Выстрел разорвал мне левое колено. Я вскрикнул и упал, чуть не выронив Ожесточающую. Пол заливала кровь. До сих пор не могу поверить, что Фишиг сделал это.
Застонав от боли, я поднялся, опираясь на меч. Годвин выстрелил снова, и правая нога вылетела из-под меня, неестественно вывернувшись в колене.
Теперь я лежал на спине, чувствуя предсмертную агонию «Иссина», грохот взрывов и дрожь палубы.
Надо мной стоял Фишиг.
– Остановись… – прохрипел я. – Помоги мне добраться до ангаров.
Он передернул затвор болтерного пистолета. Фишига трясло. Его душу разрывали печаль и обманутые надежды, он метался между долгом и верой.
– Пожалуйста, – с трудом выговорил Годвин. – Отрекись от всего. Покайся в своих грехах и прими Императора ради спасения своей души. Пока еще не слишком поздно.
– Ты все еще пытаешься спасти меня, – сумел выдавить я сквозь стиснутые зубы. – Император милостивый, Фишиг… Ты что, действительно выстрелил в меня, чтобы спасти мою душу?
– От-трекись от в-варпа! – заикаясь, произнес он.– Пожалуйста! Я могу спасти тебя! Ты мой друг, и я еще могу спасти тебя от самого себя!
– Я не нуждаюсь в спасении, – сказал я.
Он прицелился мне в голову. Его палец напрягся на спусковом крючке.
– Храни тебя Император, Грегор Эйзенхорн, – произнес он.
Годвин дернулся. Один раз. Второй. Закачался. Болтерный пистолет задрожал в его ослабшей руке и выстрелил. Заряд ушел в сторону. Фишиг упал на колени, а затем повалился лицом вперед.
Я с трудом подтянулся и привалился спиной к стене. Мои искалеченные, окровавленные ноги теперь были бесполезны.
Возле меня присела Медея. Слезы струились по ее щекам. Игольный пистолет выпал из ее руки и с грохотом ударился о пол.
Затем я увидел, как к нам бежит Кара с лазерным карабином наперевес. Следом за ней подошли Элина и Эмос. Они в ужасе смотрели то на меня, то на Фишига.
Эмос был смертельно бледен. Ссутулившись, он опирался на мой рунный посох, словно кающийся паломник.
– Помогите мне встать, – процедил я.
Кара и Медея подхватили меня с обеих сторон. Я взглянул на Эмоса.
– Ты вызвал Черубаэля? Это ведь ты, верно? Ты призвал его в тело одного из тех проклятых бедолаг – астропатов «Иссина»?
– Они сожгли бы нас как еретиков, – тихо произнес Эмос, – и тогда нам ни за что не удалось бы остановить Гло.
– Но как же ты смог провести ритуал, Убер? У тебя ведь не было книги.
– Эта книга,– вздохнул он.– Эта проклятая книга. Она теперь здесь. – Он ткнул костлявым сальцем в свой морщинистый лоб.
Он запомнил ее. За несколько недель исследований он запомнил Малус Кодициум. Благодаря мнемовирусу он стал информационным наркоманом. Именно это и делало его таким прекрасным ученым. И теперь это пристрастие дорого обошлось ему.
– Ты запомнил ее целиком?
– До… – Он сглотнул и закончил: – Дословно.
Последовал еще один раскатистый взрыв, и по коридору заструился поток нестерпимо горячего воздуха.
– Мы что, собираемся стоять здесь, точно нинкеры, весь день или, может, все-таки уберемся с этого корабля? – спросила Кара, покрепче обнимая меня.
– Думаю, это будет самым мудрым решением, – согласился я.
Но не тут-то было. Черубаэль вернулся за мной.
Его злобная, неистовая ярость калечила «Иссин». Демонхост все еще кипел от причиненной боли. Теперь он даже не пытался разговаривать со мной.
Он устремился вперед по коридору. Я с трудом сохранял равновесие и уже не мог достать из кармана Малус Кодициум. Элина закричала от страха. Я беспомощно и бессмысленно выругался.
Эмос прохромал вперед и встал между нами и разъяренным порождением варпа. Он поставил рунный посох на пол перед собой и нацелил его навершие на Черубаэля. Убер знал, что делать. Смилуйся над ним Бог-Император, он знал это куда лучше, чем я.
Он высвободил свою энергию. Вспыхнул нестерпимо яркий свет. Тело-носитель демона разлетелось, обрушивая на нас лохмотья обгорелой плоти, осколки обугленных костей и почерневшие остатки аугметики.
Эмос вцепился в дрожащий рунный посох. Вокруг вспыхивали потрескивающие снопы призрачного свечения. Наконец последние электрические дуги с шипением ушли в пол. Эмос замер на месте, все так же сжимая посох. От его головного убора поднимался тонкий плюмаж дыма.
– Эмос? Эмос!
– Я… прогнал его… на некоторое время… – не оборачиваясь, с невероятным трудом тихо произнес Убер. – Пока он слаб… и растерян… но все еще… не кончено… нам нужно… подходящее тело… чтобы поместить его… в нем…
Эмос повернулся. Взрыв тела астропата опалил одежду ученого, а его очки разбились.
– Что ты сделал с ним? – спросил я.
Он не ответил. Напряжение все еще было слишком большим. Эмос толком не мог сказать мне даже два слова.
– Эмос, что ты сделал с ним? – повторил я.
Он открыл глаза. Они были пусты. Абсолютно пусты.
Нам потребовалось десять минут на то, чтобы правильно подготовить демонхоста, – десять минут, которых у нас на самом деле не было. Я не мог передвигаться без посторонней помощи. Элине приходилось держать передо мной Малус Кодициум, пока я выполнял свою работу, нанося знаки, руны и охранительные символы кровью из собственных ран. Я вспоминал, как столь же поспешно выполнял те же ритуалы на берегу озера на Микволе.
– Давай же! – торопила Кара.
– Есть! Готово! Эмос, ты меня слышишь? Все готово!
Его морщинистые руки затряслись. Он опустил посох. Я видел, как его губы пытаются что-то произнести, но не могут справиться со словами.
Но я знал эту часть книги. Заклинание, литания, молитва против зла. Финальные, запечатывающие слова.
– In servitutem abduco, навеки заключаю тебя в носителе этом!
Медея чуть не спалила один из реактивных двигателей грузового пинаса Максиллы, выводя его из ангара. Все тряслось. Наш кораблик не шел ни в какое сравнение со старым боевым катером, но Бетанкор выжимала из него все до последнего.
Мы успели отойти от «Иссина» приблизительно на шестнадцать километров, когда межзвездный корабль содрогнулся от первого настоящего спазма. Величественное, быстроходное торговое судно класса «Изольда», гордость своего владельца, теперь выглядело просто черным остовом, озаряемым изнутри бушующим атомным пожаром. За кормой тянулся шлейф из обломков.
Последовала небольшая яркая вспышка, а следом, практически одновременно, еще две, словно кто-то подавал световые сигналы. Затем на месте «Иссина» возникло белое пятно, которое начало расти, растягиваться в линию, становясь все более и более ярким. Пятно продолжало удлиняться и приближаться, пока мы не увидели, что это пылающий край широкого диска атомного взрыва.
Когда огненный вал проходил мимо, пинас отчаянно задрожал, словно погремушка в руках капризного ребенка.
Затем снова наступила тишина.
«Иссина» больше не существовало.
Эмос скорчился в одном из антиперегрузочных кресел с высокими спинками в пассажирском отсеке. Его глаза были закрыты, а дыхание – слабым и неровным.
Кара помогла мне сесть рядом с ним. Она что-то быстро говорила о необходимости по новой наложить жгуты и поменять намотанные впопыхах бинты, но я почти не слушал ее.
– Убер?
Он открыл глаза с таким видом, будто я прервал его мирный сон. Глаза снова стали его глазами. Покрасневшими, старыми, слезящимися, растерянными без своих любимых очков.
Эмос дышал все тяжелее.
– Продержись еще немного, – сказал я. – В грузовом отсеке есть портативный медицинский модуль, и Элина уже пытается заставить его работать.
Он что-то пробормотал и сглотнул.
– Что? – спросил я.
Внезапно он схватил и сильно сжал мою измазанную кровью руку. А затем медленно повернул голову и бросил косой взгляд на созданного нами демонхоста. Тот сидел, склонив голову, привязанный к креслу с другой стороны прохода.
– Очень… – прошептал Убер. – Очень странно…
Я собирался ответить, но его пальцы ослабли, а дыхание остановилось. Старейший из моих друзей скончался.
Я откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Те чувства, которые я столько времени сдерживал, наконец нахлынули и затопили меня.
Мне казалось, что я стал таким слабым и хрупким, словно был сделан из бумаги. Кровопотеря, очевидно, была огромной.
Ноги горели огнем, но эта боль не шла ни в какое сравнение с болью в сердце.
Я слышал, как Кара зовет меня. Потом еще раз. Слышал, как Элина просит ответить хоть что-нибудь.
Но на меня обрушилась стена пустоты, и все они оказались слишком далеко, чтобы я мог их слышать.
Глава 19
Одежды Хелдана начинали тлеть.
– Элина! – закричал я.
Неприкасаемая подбежала ко мне. Ни один из охваченных ужасом гвардейцев даже не попытался остановить ее.
– У нас мало времени, чтобы сделать все как надо. Мне нужно, чтобы ты держалась рядом. Заблокируй часть его силы.
Перепуганная до смерти Элина кивнула и обеими руками вцепилась в мой плащ. Но она не колебалась.
Я выхватил Малус Кодициум и стал быстро листать его. Мне никак не удавалось найти нужные страницы. Будь все проклято, я не мог найти их!
Мраморные плиты мостика захрустели и начали ломаться прямо под ногами Хелдана, словно случилось землетрясение. Одна из ног инквизитора скользнула в трещину. Он покачнулся. Черубаэль ликующе взревел и хлопнул в ладоши. Пол заскрежетал, и обломки снова сошлись, точно тиски.
Хелдан испустил жуткий животный вой обреченного на адские муки существа. А потом повалился на палубу. Черубаэль подлетел к нему.
Хелдан в ужасе взмахнул мечом. Клинок расплавился. Одежда инквизитора загорелась. С головы до пят охваченный зеленым огнем, он закричал снова. Если бы он стоял, то был бы похож на сжигаемого за грехи еретика.
Черубаэлю умирающая жертва уже наскучила. Демонхост подплыл ко мне. При его приближении Элина захныкала.
– Не шевелись! – приказал я ей.
– Привет, Грегор, – произнес Черубаэль хриплым слабым голосом. Астропат, в которого вселился демонхост, не разговаривал много лет, и его голосовые связки частично атрофировались. – Разве нам не весело вместе, Грегор? – продолжил он, и его пустые глаза уставились на меня.
Он улыбался, но в провалах его глаз не было тепла. В них вообще ничего не отражалось, кроме злобы.
– Я всегда получаю огромное удовольствие от наших совместных игр. Но эта игра, должно быть, стала для тебя небольшим сюрпризом? Не ожидал увидеть меня? Ведь на сей раз не ты позвал меня.
Я почувствовал, что от него исходит не жар, а обжигающий холод. Я все еще продолжал лихорадочно перелистывать страницы книги.
– У меня есть для тебя еще один сюрприз, – добавил он, переходя на шепот. – Мы играем в последний раз. С меня хватит твоих причуд. Видишь, что я сделал с тем идиотом с лошадиной мордой? С тобой, старина, я поступлю иначе. Для тебя я постараюсь подобрать что-нибудь по-настоящему болезненное.
Он дернулся было вперед, но тотчас отпрянул, будто ужаленный. Он соприкоснулся с аурой ментальной пустоты, распространяемой Элиной. Впервые за все это время Черубаэль обратил на нее внимание.
– Привет. Ну разве не прелестная малютка? Какое симпатичное личико! Какая жалость, что придется его испортить.
– Мм… – хныкала Элина.
– А ты умный старикан, Грегор. Тебе всегда достает осторожности держать при себе неприкасаемую. Особенно при встречах со мной. Но эта не та, что обычно, верно? А что случилось с той?
Я раскрыл книгу.
– Эта девчонка тебе не поможет, умник, – произнес Черубаэль.
Я увидел, как из его пальцев вырастают толстые, уродливые когти.
Я поднял книгу так, чтобы нужные страницы оказалась прямо перед его мертвыми глазами, и крепко сжал переплет обеими руками. Четыре основные руны изгнания не могли прогнать Черубаэля, поскольку не были правильно активированы, но я был более чем уверен, что один только их вид причинит демонхосту ощутимую боль.
Черубаэль завизжал и подался назад. Я шагнул вперед, продолжая держать перед собой раскрытую книгу.
Корчась в агонии, демонхост пролетел через весь мостик и врезался в обзорный экран. Гололитические пластины брызнули ливнем осколков и искр. Черубаэль бился о купол потолка, словно раздраженный шершень, сражающийся с оконным стеклом. Ореол окружающего демонхоста пламени сделался желтым, а затем потемнел до оранжевого.
Черубаэль грянулся о пол и прожег его насквозь, оставив круглое дымящееся отверстие.
– Ох, Император милостивый… – прохрипела Элина.
– Уходим! – сказал я. – Пройдет не так много времени, и он попытается напасть снова. Шевелись!
Медея побежала вперед. Гвардейцы плащами сбивали огонь с Хелдана. Он все еще кричал.
– Уводи ее! – приказал я Медее, подталкивая к ней Элину. – К ангарам! Двигайтесь!
Они поспешили к выходу. От гулких раскатистых взрывов, происходивших где-то в недрах «Иссина», раскачивалась палуба. Выли тревожные сирены. С искореженного потолка над капитанским мостиком каскадом сыпались искры.
Я склонился над Максиллой. Его веки дрогнули, он посмотрел на меня.
– Я так не думаю… – слабым голосом проговорил капитан.
– Как?
– Я сказал этой скотине, что не собирался вам помогать, что мне плевать на вас… Это не так…
– Знаю.
– Спасибо, – сказал он.
И умер.
Я бежал по коридорам «Иссина». Из-под палубы сочился обильный едкий дым. Повсюду валялись плащи и оружие, брошенные убегающими в панике гвардейцами Осмы.
Я успел пробежать всего лишь несколько метров, когда громкий голос приказал мне остановиться.
За мной шел Фишиг. Годвин твердо держал болтерный пистолет в вытянутой руке. На его покрытом кровоподтеками и ссадинами лице застыла решимость. Я видел этот взгляд и прежде. Но мне никогда не приходилось оказываться по другую сторону баррикад.
– Стой где стоишь! – приказал Фишиг.
– Прекрати! Нам надо убираться. Корабль гибнет.
– Стой где стоишь, – повторил он.
– Пойдем со мной. Я все объясню, и ты поймешь, почему для нас так важно…
– Заткнись! – сказал он. – Все это ложь. Всегда только ложь. Знаешь, ты чуть не одурачил меня тогда. Я почти поверил, что совершил ужасную ошибку, отправившись к Осме. Но затем ты показал свое истинное лицо. Ты опять призвал демона. Теперь я знаю, что не ошибался, подозревая тебя в ереси.
– Сейчас не время и не место выяснять отношения, Годвин. Я ухожу. Если хочешь, пойдем со мной.
Я спокойно повернулся к нему спиной и отправился дальше.
– Грегор, прошу…
Я продолжал идти, уверенный, что он не станет стрелять. Нас связывало слишком многое. Вспомнив об этом, он не смог бы остановить меня.
Проревел болтер. Выстрел разорвал мне левое колено. Я вскрикнул и упал, чуть не выронив Ожесточающую. Пол заливала кровь. До сих пор не могу поверить, что Фишиг сделал это.
Застонав от боли, я поднялся, опираясь на меч. Годвин выстрелил снова, и правая нога вылетела из-под меня, неестественно вывернувшись в колене.
Теперь я лежал на спине, чувствуя предсмертную агонию «Иссина», грохот взрывов и дрожь палубы.
Надо мной стоял Фишиг.
– Остановись… – прохрипел я. – Помоги мне добраться до ангаров.
Он передернул затвор болтерного пистолета. Фишига трясло. Его душу разрывали печаль и обманутые надежды, он метался между долгом и верой.
– Пожалуйста, – с трудом выговорил Годвин. – Отрекись от всего. Покайся в своих грехах и прими Императора ради спасения своей души. Пока еще не слишком поздно.
– Ты все еще пытаешься спасти меня, – сумел выдавить я сквозь стиснутые зубы. – Император милостивый, Фишиг… Ты что, действительно выстрелил в меня, чтобы спасти мою душу?
– От-трекись от в-варпа! – заикаясь, произнес он.– Пожалуйста! Я могу спасти тебя! Ты мой друг, и я еще могу спасти тебя от самого себя!
– Я не нуждаюсь в спасении, – сказал я.
Он прицелился мне в голову. Его палец напрягся на спусковом крючке.
– Храни тебя Император, Грегор Эйзенхорн, – произнес он.
Годвин дернулся. Один раз. Второй. Закачался. Болтерный пистолет задрожал в его ослабшей руке и выстрелил. Заряд ушел в сторону. Фишиг упал на колени, а затем повалился лицом вперед.
Я с трудом подтянулся и привалился спиной к стене. Мои искалеченные, окровавленные ноги теперь были бесполезны.
Возле меня присела Медея. Слезы струились по ее щекам. Игольный пистолет выпал из ее руки и с грохотом ударился о пол.
Затем я увидел, как к нам бежит Кара с лазерным карабином наперевес. Следом за ней подошли Элина и Эмос. Они в ужасе смотрели то на меня, то на Фишига.
Эмос был смертельно бледен. Ссутулившись, он опирался на мой рунный посох, словно кающийся паломник.
– Помогите мне встать, – процедил я.
Кара и Медея подхватили меня с обеих сторон. Я взглянул на Эмоса.
– Ты вызвал Черубаэля? Это ведь ты, верно? Ты призвал его в тело одного из тех проклятых бедолаг – астропатов «Иссина»?
– Они сожгли бы нас как еретиков, – тихо произнес Эмос, – и тогда нам ни за что не удалось бы остановить Гло.
– Но как же ты смог провести ритуал, Убер? У тебя ведь не было книги.
– Эта книга,– вздохнул он.– Эта проклятая книга. Она теперь здесь. – Он ткнул костлявым сальцем в свой морщинистый лоб.
Он запомнил ее. За несколько недель исследований он запомнил Малус Кодициум. Благодаря мнемовирусу он стал информационным наркоманом. Именно это и делало его таким прекрасным ученым. И теперь это пристрастие дорого обошлось ему.
– Ты запомнил ее целиком?
– До… – Он сглотнул и закончил: – Дословно.
Последовал еще один раскатистый взрыв, и по коридору заструился поток нестерпимо горячего воздуха.
– Мы что, собираемся стоять здесь, точно нинкеры, весь день или, может, все-таки уберемся с этого корабля? – спросила Кара, покрепче обнимая меня.
– Думаю, это будет самым мудрым решением, – согласился я.
Но не тут-то было. Черубаэль вернулся за мной.
Его злобная, неистовая ярость калечила «Иссин». Демонхост все еще кипел от причиненной боли. Теперь он даже не пытался разговаривать со мной.
Он устремился вперед по коридору. Я с трудом сохранял равновесие и уже не мог достать из кармана Малус Кодициум. Элина закричала от страха. Я беспомощно и бессмысленно выругался.
Эмос прохромал вперед и встал между нами и разъяренным порождением варпа. Он поставил рунный посох на пол перед собой и нацелил его навершие на Черубаэля. Убер знал, что делать. Смилуйся над ним Бог-Император, он знал это куда лучше, чем я.
Он высвободил свою энергию. Вспыхнул нестерпимо яркий свет. Тело-носитель демона разлетелось, обрушивая на нас лохмотья обгорелой плоти, осколки обугленных костей и почерневшие остатки аугметики.
Эмос вцепился в дрожащий рунный посох. Вокруг вспыхивали потрескивающие снопы призрачного свечения. Наконец последние электрические дуги с шипением ушли в пол. Эмос замер на месте, все так же сжимая посох. От его головного убора поднимался тонкий плюмаж дыма.
– Эмос? Эмос!
– Я… прогнал его… на некоторое время… – не оборачиваясь, с невероятным трудом тихо произнес Убер. – Пока он слаб… и растерян… но все еще… не кончено… нам нужно… подходящее тело… чтобы поместить его… в нем…
Эмос повернулся. Взрыв тела астропата опалил одежду ученого, а его очки разбились.
– Что ты сделал с ним? – спросил я.
Он не ответил. Напряжение все еще было слишком большим. Эмос толком не мог сказать мне даже два слова.
– Эмос, что ты сделал с ним? – повторил я.
Он открыл глаза. Они были пусты. Абсолютно пусты.
Нам потребовалось десять минут на то, чтобы правильно подготовить демонхоста, – десять минут, которых у нас на самом деле не было. Я не мог передвигаться без посторонней помощи. Элине приходилось держать передо мной Малус Кодициум, пока я выполнял свою работу, нанося знаки, руны и охранительные символы кровью из собственных ран. Я вспоминал, как столь же поспешно выполнял те же ритуалы на берегу озера на Микволе.
– Давай же! – торопила Кара.
– Есть! Готово! Эмос, ты меня слышишь? Все готово!
Его морщинистые руки затряслись. Он опустил посох. Я видел, как его губы пытаются что-то произнести, но не могут справиться со словами.
Но я знал эту часть книги. Заклинание, литания, молитва против зла. Финальные, запечатывающие слова.
– In servitutem abduco, навеки заключаю тебя в носителе этом!
Медея чуть не спалила один из реактивных двигателей грузового пинаса Максиллы, выводя его из ангара. Все тряслось. Наш кораблик не шел ни в какое сравнение со старым боевым катером, но Бетанкор выжимала из него все до последнего.
Мы успели отойти от «Иссина» приблизительно на шестнадцать километров, когда межзвездный корабль содрогнулся от первого настоящего спазма. Величественное, быстроходное торговое судно класса «Изольда», гордость своего владельца, теперь выглядело просто черным остовом, озаряемым изнутри бушующим атомным пожаром. За кормой тянулся шлейф из обломков.
Последовала небольшая яркая вспышка, а следом, практически одновременно, еще две, словно кто-то подавал световые сигналы. Затем на месте «Иссина» возникло белое пятно, которое начало расти, растягиваться в линию, становясь все более и более ярким. Пятно продолжало удлиняться и приближаться, пока мы не увидели, что это пылающий край широкого диска атомного взрыва.
Когда огненный вал проходил мимо, пинас отчаянно задрожал, словно погремушка в руках капризного ребенка.
Затем снова наступила тишина.
«Иссина» больше не существовало.
Эмос скорчился в одном из антиперегрузочных кресел с высокими спинками в пассажирском отсеке. Его глаза были закрыты, а дыхание – слабым и неровным.
Кара помогла мне сесть рядом с ним. Она что-то быстро говорила о необходимости по новой наложить жгуты и поменять намотанные впопыхах бинты, но я почти не слушал ее.
– Убер?
Он открыл глаза с таким видом, будто я прервал его мирный сон. Глаза снова стали его глазами. Покрасневшими, старыми, слезящимися, растерянными без своих любимых очков.
Эмос дышал все тяжелее.
– Продержись еще немного, – сказал я. – В грузовом отсеке есть портативный медицинский модуль, и Элина уже пытается заставить его работать.
Он что-то пробормотал и сглотнул.
– Что? – спросил я.
Внезапно он схватил и сильно сжал мою измазанную кровью руку. А затем медленно повернул голову и бросил косой взгляд на созданного нами демонхоста. Тот сидел, склонив голову, привязанный к креслу с другой стороны прохода.
– Очень… – прошептал Убер. – Очень странно…
Я собирался ответить, но его пальцы ослабли, а дыхание остановилось. Старейший из моих друзей скончался.
Я откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Те чувства, которые я столько времени сдерживал, наконец нахлынули и затопили меня.
Мне казалось, что я стал таким слабым и хрупким, словно был сделан из бумаги. Кровопотеря, очевидно, была огромной.
Ноги горели огнем, но эта боль не шла ни в какое сравнение с болью в сердце.
Я слышал, как Кара зовет меня. Потом еще раз. Слышал, как Элина просит ответить хоть что-нибудь.
Но на меня обрушилась стена пустоты, и все они оказались слишком далеко, чтобы я мог их слышать.
Глава 19
В ЧЕРТОГАХ ЙИССАРИЛА
ЛИСТЬЯ ТЕМНОТЫ
ВО ИМЯ СВЯТЕЙШЕГО БОГА-ИМПЕРАТОРА
Где-то поблизости стреляла одна из этих проклятых шурикен-катапульт. Можно было слышать «джут! джут! джут!» их пусковых установок и тонкие, звонкие звуки попаданий.
Во рту чувствовался привкус крови. Но об этом я побеспокоюсь позже. Правда, Креция наверняка поднимет шум. «Ты не должен этого делать», – отчаянно убеждала она меня в лазарете «Потаенного света».
Что ж, вот в этом-то она и ошибалась. Это было работой на Императора. Это было моей работой.
– Двигаемся, – по внутренней связи передал Нейл. – Двадцать шагов.
– Принято, – ответил я.
Я двинулся вперед. Это все еще требовало значительных усилий, и пока было непривычно ощущать свое тело столь отвратительно медлительным. Грубые аугметические оковы на моих ногах и туловище тянули меня к земле и делали мою поступь тяжелой, как у огра из древних легенд.
«Или как у боевого титана»,– с прискорбием подумал я. Один шаг за другим. Я приближался к своей судьбе.
Доктора Бершильд и Антрибас сделали все возможное. Конечно, исходя из имевшихся ресурсов и ограниченного времени. Креция неистовствовала в своем желании подключить меня к системе жизнеобеспечения и переправить в высококлассное имперское медучреждение.
Но я настоял на своем.
– Даже если мы вместе займемся твоей починкой, – сказала она, – это все равно будет иметь плачевный результат в будущем. Если позволить тебе сейчас передвигаться самостоятельно, то впоследствии никакое, даже самое наилучшее лечение не сможет исправить твои повреждения.
– Просто сделайте то, о чем вас просят,– сказал я. Ради возможности добраться до Понтиуса Гло я с радостью готов был пожертвовать здоровьем и даже согласился на сложное, масштабное протезирование в дальнейшем. Единственное, чего я страстно желал сейчас, – продолжать передвигаться самостоятельно.
Ожесточающая задрожала в моей руке, ощутив чье-то присутствие. Но это оказалась только Кара Свол.
Она быстро бежала ко мне по расщелине. На ней были плотный облегающий зеленый бронекомбинезон и толстый стеганый пуленепробиваемый плащ. Лицо ее закрывала маска противопыльного визора, а через плечо был перекинут ремень тяжелого ручного пулемета.
– Все в порядке, босс? – спросила она.
– Все отлично.
– Ты кажешься…
– Каким?
– Такое ощущение, что ты задыхаешься от злости.
– Спасибо, Кара. Я просто раздражен тем, что вы с Нейлом все веселье забрали себе.
– В общем, как бы то ни было, Нейл считает, что нам необходимо собраться.
Я сообщил об этом по воксу остальным членам нашего отряда. Менее чем через две минуты к нам присоединились Элина и Медея. Вместе с ними появились Льеф Гюстин и Корл Крайн – оба из людей Гидеона, предоставленные нам в качестве подкрепления, – а также нанятый Рейвенором археолог Кензер.
– Двигаемся! – приказал я.
– Вы себя хорошо чувствуете, сэр? – спросила Элина.
– Со мной все в порядке. В порядке. Я только хочу, чтобы вы… – Я замолчал, стараясь справиться с раздражением. – Все хорошо, спасибо, Элина.
Они все по-прежнему беспокоились обо мне. Со времени событий у Иеганды прошло только три с половиной недели. Я начал ходить лишь пять дней назад. Все они молча соглашались с Крецией, что мне стоило лежать в лазарете и оставить всю работу Рейвенору.
Что ж, именно в этом и заключается право начальника. Я принимал решения. Однако на них не стоило сердиться. Они переживали искренне. Если бы не те отчаянные меры, которые Элина и Кара предприняли на борту пинаса, я был бы уже мертв. Мое сердце дважды останавливалось. Элина, единственная, чья группа крови соответствовала моей, была готова отдать ее всю, до последней капли.
Измотанная и поредевшая, моя команда сплотилась еще крепче, чем прежде.
– Давайте прибавим шагу, – сказал я. – Мы же не хотим, чтобы Нейл и Рейвенор прибрали себе всю славу.
– Только после тебя, железноногий, – сказала Медея.
Кара захихикала, но постаралась сделать так, чтобы всем казалось, будто у нее просто начались проблемы с дыхательной маской.
– А тебе не кажется, что за это прозвище придется расплачиваться? – ответил я.
Снова совсем близко прогудела шурикен-катапульта. Звук катился к нам по лабиринту ущелья.
– Кое-кто уже веселится, – сказал Гюстин.
Гюстин был бывшим гвардейцем, бывшим гладиатором, бывшим охотником за головами, а после всего этого обернулся солдатом Инквизиции. Он носил бороду, скорее всего для того, чтобы скрыть шрамы, похоже покрывающие все его лицо. Льеф рассказывал, что прибыл с Раас Бисора, расположенного в сегменте Темпестус, но я не знал, где это. Ну если не считать того, что это где-то в сегменте Темпестус. Гюстин носил тяжелую серую броню и был вооружен старой, много раз чиненной стандартной лазерной винтовкой Имперской Гвардии.
Он служил Рейвенору в течение очень многих лет, так что я мог доверять ему.
Снова прокатилось эхо свистящих звуков, перемежавшихся шипением лазерных выстрелов.
– Друзья Рейвенора, – сказала Медея.
Все мы весьма неуютно себя чувствовали, вспоминая об эльдарах. Еще шестеро этих созданий прибыли на корабле Гидеона в качестве телохранителей ясновидца. Высокие, даже слишком высокие, невероятно стройные и тихие, они никогда не покидали отведенной им части корабля. Воины аспекта, как называл их Гидеон, что бы это ни значило. Гребни плюмажа, украшавшие их прекрасные изогнутые шлемы, делали эльдаров еще выше, когда те надевали броню.
Они высадились на поверхность вместе с Рейвенором, лордом провидцем и еще тремя людьми Гидеона.
Третья ударная группа под командованием старшего лейтенанта Рава Скиннера, также сотрудника Рейвенора, находилась сейчас примерно в километре к западу от нас.
Гюль, или 5213Х, как она именовалась в Карто-Империалис, вовсе не соответствовала образу, сложившемуся в моей голове. Она ничем не напоминала бесплодный мир, увиденный в сознании Марлы Таррай,– мертвая скорлупа, где под слоем пепла лежали древние города. Скорее всего, тот мир существовал только в ее воображении. Она никогда не видела этой планеты. Прожила недостаточно долго, чтобы ей представился такой шанс.
Я раздумывал над тем, совпадал ли образ Гюль с пророчеством ясновидца. Скорее всего совпадал. Эльдары казались мне чрезвычайно точными предсказателями.
Мы подошли к Гюль по широкой орбите. «Потаенный свет» был оборудован маскировочными полями, принцип действия которых Рейвенор отказывался мне объяснять, но я чувствовал, что они поддерживаются его ужасающе могучей Волей. Высокочастотные сенсоры обнаружили корабль, повисший на низкой орбите, – каперское судно довольно внушительных размеров, судя по всему еще не обнаружившее, что мы уже рядом.
Сама Гюль была невидима. Или практически невидима. Я никогда не встречал мира, настолько стремящегося казаться несуществующим. Всего лишь тень на звездном небе, едва угадываемое скопление материи. Даже на фоне солнца планета казалась лишенной хоть сколько-нибудь четкого силуэта. Она словно впитывала свет, но не отражала его.
Когда Циния Приист, хозяйка корабля Рейвенора, принесла для изучения первые сканированные изображения поверхности, нам показалось, что это просто увеличенные фотографии детской головоломки.
– Это же лабиринт, – удивленно произнес тогда я.
– Головоломка… вроде «плетенок», – решил Рейвенор.
– Нет, резная фруктовая косточка, – уверенно кивнула Медея.
Мы все посмотрели на нее.
– Божий труд на каменном сердце. – Она уставилась на нас: – Вы чего?
– Может, объяснишь? – предложил я.
И она объяснила. Потребовалось некоторое время, чтобы мы смогли ухватить ее мысль. Отшельники Главии, судя по всему, не могли придумать лучшего способа выразить свою религиозную любовь к Императору, кроме как записать весь Имперский Молитвослов на косточках секерри. Эти самые секерри, как мы узнали, представляли собой мягкие сладкие летние плоды, напоминающие на вкус смесь айвы и нуги. Что-то вроде ширнапля, как нас достоверно проинформировала Медея. Косточки секерри были размером с жемчужину.
К счастью, никто не стал допускать ошибку и спрашивать, что же такое ширнапль.
– Я ж и не знаю, как они это делают, – продолжала Медея. – Они вырезают надписи на глазок, с помощью иглы. Сомневаюсь, что отшельники сами могут что-то разглядеть, но они демонстрировали нам гололитические изображения с увеличенными снимками вырезанных косточек в школуме. Там можно прочитать каждое слово! Все слова до последнего! Божий труд на каменном сердце. Они оплетали надписями косточку вокруг, плотно, компактно, используя все свободное пространство. Нас учили, что молельные косточки являются одним из Девятнадцати Чудес Главии, которыми мы должны гордиться.
– Девятнадцать Чудес? – переспросила Циния.
– Во имя Золотого Трона, женщина, не заставляй ее начинать! – вскрикнул я.
Впрочем, в сравнении, предложенном Медеей, что-то было. Поверхность Гюль и в самом деле казалась гравированной. Идеальная черная сфера, в которой были прорезаны глубокие пересекающиеся линии. В действительности каждая из этих линий была ущельем с гладкими стенами двести метров шириной и девятьсот метров глубиной.
Описание Медеи заставило меня задуматься. Я вспомнил диаграмму, которую мы засняли во время аутосеанса на Промоди, и то, как записи Эмоса принимали те же самые извилистые очертания, когда он изо всех сил старался расшифровать ее.
Гюль вполне могла оказаться покрытой «гравировкой», решил я. Вся культура «тех, что пришли из варпа», – а в особенности их язык, – строилась на использовании выразительности пространства. Я допускал, что покрытая письменами стена, которую мы видели во время аутосеанса на Промоди, могла быть просто копией такого же лабиринта, созданного в те времена, когда Промоди выглядела так же, как Гюль, их столичный мир.
Сенсоры Цинии Приист обнаружили на поверхности следы тепла и перемещений. Мы разбились на команды и приготовились к высадке на планету. Хозяйке «Потаенного света» приказали навести орудия на вражеское судно и в случае необходимости уничтожить его.
Три наших корабля – мой пинас и два шаттла из «конюшен» Рейвенора – погрузились в разреженную атмосферу и понеслись над идеальным геометрическим узором планеты. Наши тени мелькали над черными плато и глубокими разломами.
Мы приземлились в смежных ущельях.
Во рту чувствовался привкус крови. Но об этом я побеспокоюсь позже. Правда, Креция наверняка поднимет шум. «Ты не должен этого делать», – отчаянно убеждала она меня в лазарете «Потаенного света».
Что ж, вот в этом-то она и ошибалась. Это было работой на Императора. Это было моей работой.
– Двигаемся, – по внутренней связи передал Нейл. – Двадцать шагов.
– Принято, – ответил я.
Я двинулся вперед. Это все еще требовало значительных усилий, и пока было непривычно ощущать свое тело столь отвратительно медлительным. Грубые аугметические оковы на моих ногах и туловище тянули меня к земле и делали мою поступь тяжелой, как у огра из древних легенд.
«Или как у боевого титана»,– с прискорбием подумал я. Один шаг за другим. Я приближался к своей судьбе.
Доктора Бершильд и Антрибас сделали все возможное. Конечно, исходя из имевшихся ресурсов и ограниченного времени. Креция неистовствовала в своем желании подключить меня к системе жизнеобеспечения и переправить в высококлассное имперское медучреждение.
Но я настоял на своем.
– Даже если мы вместе займемся твоей починкой, – сказала она, – это все равно будет иметь плачевный результат в будущем. Если позволить тебе сейчас передвигаться самостоятельно, то впоследствии никакое, даже самое наилучшее лечение не сможет исправить твои повреждения.
– Просто сделайте то, о чем вас просят,– сказал я. Ради возможности добраться до Понтиуса Гло я с радостью готов был пожертвовать здоровьем и даже согласился на сложное, масштабное протезирование в дальнейшем. Единственное, чего я страстно желал сейчас, – продолжать передвигаться самостоятельно.
Ожесточающая задрожала в моей руке, ощутив чье-то присутствие. Но это оказалась только Кара Свол.
Она быстро бежала ко мне по расщелине. На ней были плотный облегающий зеленый бронекомбинезон и толстый стеганый пуленепробиваемый плащ. Лицо ее закрывала маска противопыльного визора, а через плечо был перекинут ремень тяжелого ручного пулемета.
– Все в порядке, босс? – спросила она.
– Все отлично.
– Ты кажешься…
– Каким?
– Такое ощущение, что ты задыхаешься от злости.
– Спасибо, Кара. Я просто раздражен тем, что вы с Нейлом все веселье забрали себе.
– В общем, как бы то ни было, Нейл считает, что нам необходимо собраться.
Я сообщил об этом по воксу остальным членам нашего отряда. Менее чем через две минуты к нам присоединились Элина и Медея. Вместе с ними появились Льеф Гюстин и Корл Крайн – оба из людей Гидеона, предоставленные нам в качестве подкрепления, – а также нанятый Рейвенором археолог Кензер.
– Двигаемся! – приказал я.
– Вы себя хорошо чувствуете, сэр? – спросила Элина.
– Со мной все в порядке. В порядке. Я только хочу, чтобы вы… – Я замолчал, стараясь справиться с раздражением. – Все хорошо, спасибо, Элина.
Они все по-прежнему беспокоились обо мне. Со времени событий у Иеганды прошло только три с половиной недели. Я начал ходить лишь пять дней назад. Все они молча соглашались с Крецией, что мне стоило лежать в лазарете и оставить всю работу Рейвенору.
Что ж, именно в этом и заключается право начальника. Я принимал решения. Однако на них не стоило сердиться. Они переживали искренне. Если бы не те отчаянные меры, которые Элина и Кара предприняли на борту пинаса, я был бы уже мертв. Мое сердце дважды останавливалось. Элина, единственная, чья группа крови соответствовала моей, была готова отдать ее всю, до последней капли.
Измотанная и поредевшая, моя команда сплотилась еще крепче, чем прежде.
– Давайте прибавим шагу, – сказал я. – Мы же не хотим, чтобы Нейл и Рейвенор прибрали себе всю славу.
– Только после тебя, железноногий, – сказала Медея.
Кара захихикала, но постаралась сделать так, чтобы всем казалось, будто у нее просто начались проблемы с дыхательной маской.
– А тебе не кажется, что за это прозвище придется расплачиваться? – ответил я.
Снова совсем близко прогудела шурикен-катапульта. Звук катился к нам по лабиринту ущелья.
– Кое-кто уже веселится, – сказал Гюстин.
Гюстин был бывшим гвардейцем, бывшим гладиатором, бывшим охотником за головами, а после всего этого обернулся солдатом Инквизиции. Он носил бороду, скорее всего для того, чтобы скрыть шрамы, похоже покрывающие все его лицо. Льеф рассказывал, что прибыл с Раас Бисора, расположенного в сегменте Темпестус, но я не знал, где это. Ну если не считать того, что это где-то в сегменте Темпестус. Гюстин носил тяжелую серую броню и был вооружен старой, много раз чиненной стандартной лазерной винтовкой Имперской Гвардии.
Он служил Рейвенору в течение очень многих лет, так что я мог доверять ему.
Снова прокатилось эхо свистящих звуков, перемежавшихся шипением лазерных выстрелов.
– Друзья Рейвенора, – сказала Медея.
Все мы весьма неуютно себя чувствовали, вспоминая об эльдарах. Еще шестеро этих созданий прибыли на корабле Гидеона в качестве телохранителей ясновидца. Высокие, даже слишком высокие, невероятно стройные и тихие, они никогда не покидали отведенной им части корабля. Воины аспекта, как называл их Гидеон, что бы это ни значило. Гребни плюмажа, украшавшие их прекрасные изогнутые шлемы, делали эльдаров еще выше, когда те надевали броню.
Они высадились на поверхность вместе с Рейвенором, лордом провидцем и еще тремя людьми Гидеона.
Третья ударная группа под командованием старшего лейтенанта Рава Скиннера, также сотрудника Рейвенора, находилась сейчас примерно в километре к западу от нас.
Гюль, или 5213Х, как она именовалась в Карто-Империалис, вовсе не соответствовала образу, сложившемуся в моей голове. Она ничем не напоминала бесплодный мир, увиденный в сознании Марлы Таррай,– мертвая скорлупа, где под слоем пепла лежали древние города. Скорее всего, тот мир существовал только в ее воображении. Она никогда не видела этой планеты. Прожила недостаточно долго, чтобы ей представился такой шанс.
Я раздумывал над тем, совпадал ли образ Гюль с пророчеством ясновидца. Скорее всего совпадал. Эльдары казались мне чрезвычайно точными предсказателями.
Мы подошли к Гюль по широкой орбите. «Потаенный свет» был оборудован маскировочными полями, принцип действия которых Рейвенор отказывался мне объяснять, но я чувствовал, что они поддерживаются его ужасающе могучей Волей. Высокочастотные сенсоры обнаружили корабль, повисший на низкой орбите, – каперское судно довольно внушительных размеров, судя по всему еще не обнаружившее, что мы уже рядом.
Сама Гюль была невидима. Или практически невидима. Я никогда не встречал мира, настолько стремящегося казаться несуществующим. Всего лишь тень на звездном небе, едва угадываемое скопление материи. Даже на фоне солнца планета казалась лишенной хоть сколько-нибудь четкого силуэта. Она словно впитывала свет, но не отражала его.
Когда Циния Приист, хозяйка корабля Рейвенора, принесла для изучения первые сканированные изображения поверхности, нам показалось, что это просто увеличенные фотографии детской головоломки.
– Это же лабиринт, – удивленно произнес тогда я.
– Головоломка… вроде «плетенок», – решил Рейвенор.
– Нет, резная фруктовая косточка, – уверенно кивнула Медея.
Мы все посмотрели на нее.
– Божий труд на каменном сердце. – Она уставилась на нас: – Вы чего?
– Может, объяснишь? – предложил я.
И она объяснила. Потребовалось некоторое время, чтобы мы смогли ухватить ее мысль. Отшельники Главии, судя по всему, не могли придумать лучшего способа выразить свою религиозную любовь к Императору, кроме как записать весь Имперский Молитвослов на косточках секерри. Эти самые секерри, как мы узнали, представляли собой мягкие сладкие летние плоды, напоминающие на вкус смесь айвы и нуги. Что-то вроде ширнапля, как нас достоверно проинформировала Медея. Косточки секерри были размером с жемчужину.
К счастью, никто не стал допускать ошибку и спрашивать, что же такое ширнапль.
– Я ж и не знаю, как они это делают, – продолжала Медея. – Они вырезают надписи на глазок, с помощью иглы. Сомневаюсь, что отшельники сами могут что-то разглядеть, но они демонстрировали нам гололитические изображения с увеличенными снимками вырезанных косточек в школуме. Там можно прочитать каждое слово! Все слова до последнего! Божий труд на каменном сердце. Они оплетали надписями косточку вокруг, плотно, компактно, используя все свободное пространство. Нас учили, что молельные косточки являются одним из Девятнадцати Чудес Главии, которыми мы должны гордиться.
– Девятнадцать Чудес? – переспросила Циния.
– Во имя Золотого Трона, женщина, не заставляй ее начинать! – вскрикнул я.
Впрочем, в сравнении, предложенном Медеей, что-то было. Поверхность Гюль и в самом деле казалась гравированной. Идеальная черная сфера, в которой были прорезаны глубокие пересекающиеся линии. В действительности каждая из этих линий была ущельем с гладкими стенами двести метров шириной и девятьсот метров глубиной.
Описание Медеи заставило меня задуматься. Я вспомнил диаграмму, которую мы засняли во время аутосеанса на Промоди, и то, как записи Эмоса принимали те же самые извилистые очертания, когда он изо всех сил старался расшифровать ее.
Гюль вполне могла оказаться покрытой «гравировкой», решил я. Вся культура «тех, что пришли из варпа», – а в особенности их язык, – строилась на использовании выразительности пространства. Я допускал, что покрытая письменами стена, которую мы видели во время аутосеанса на Промоди, могла быть просто копией такого же лабиринта, созданного в те времена, когда Промоди выглядела так же, как Гюль, их столичный мир.
Сенсоры Цинии Приист обнаружили на поверхности следы тепла и перемещений. Мы разбились на команды и приготовились к высадке на планету. Хозяйке «Потаенного света» приказали навести орудия на вражеское судно и в случае необходимости уничтожить его.
Три наших корабля – мой пинас и два шаттла из «конюшен» Рейвенора – погрузились в разреженную атмосферу и понеслись над идеальным геометрическим узором планеты. Наши тени мелькали над черными плато и глубокими разломами.
Мы приземлились в смежных ущельях.