Страница:
— Такая ли уж это трагедия? — сухо заметил Николас, не спуская с сына внимательного взгляда.
— Черт побери! — возмутился Эрик. — Я люблю ее. Я хочу ее. И она должна быть моей. — Его голос смягчился, и он опустил плечи. — Я уже не уверен, нужен ли я ей. — Он умоляюще посмотрел на отца. — Что мне делать?
Впервые в жизни сын обратился к Николасу за советом. У него сжалось сердце. Он не знал, как именно надо давать отцовские советы. Его собственный отец не стал бы затруднять себя. Николас собрался с духом. Он постарается оправдать доверие сына.
— Ну… — Собственный тон, легкая смесь зрелой мудрости и компетентности, удивил его. — Ну, — повторил он, наслаждаясь той легкостью, с которой слова, полные отеческого понимания, слетали с его языка, — мне кажется, чтобы завоевать любовь молодой девушки, надо затронуть романтическую сторону ее души. Засыпать цветами, сентиментальными подарками, это производит большое впечатление.
— Сомневаюсь, что это поможет в данной ситуации, — скептически заметил Эрик.
— Знаешь, — подумав, сказал Николас, — я замечал, что женщины, особенно молодые, испытывают склонность к героическим натурам. Женщины всех возрастов, даже самые чопорные, просто бросались на Веллингтона. Может быть, ты не упустишь возможности совершить что-то героическое, когда мы будем в Египте. В наши дни это опасное место.
— А тебе надо совершать героические подвиги, чтобы покорить женщину?
— Мне? — усмехнулся Николас. — Никогда. Мне редко приходилось добиваться женщины. Совсем наоборот. Обычно они бегают за мной.
— А как же моя мать? Разве ты не ухаживал за ней?
— Нет, к сожалению, не ухаживал. — Николас покачал головой, — Наш брак устроили родители. До свадьбы мы виделись только один раз. Твой дед был убежден в том, что скоро умрет, еще до того, как я выполню свой долг и оставлю наследника. Мое мнение мало что значило. Я был моложе, чем ты сейчас. Твоя мать была милой кроткой женщиной, но я был поглощен работой, выполнение которой считал своим долгом перед королем и страной, и не часто проводил время в ее обществе. Мне очень жаль, но я совсем не знал ее. Как видишь, здесь не было всепоглощающей страсти, того, чего ты ищешь с Белиндой,
— А у вас с леди Сабриной всепоглощающая страсть?
Николас задумался над вопросом сына. Была ли это всепоглощающая страсть? Меркнул ли ясный день, когда ее не было рядом? Сильно ли билось его сердце, когда он ее в своих объятиях? Испытывал ли он страстное желание и ревность, стремясь овладеть не только ее пре красным телом, но и душой?
Он снова усмехнулся и смущенно пожал плечами:
— Думаю, что да, мой мальчик. Думаю, что да.
Уинни стояла на носу корабля, и ветер развевал за спиной ее каштановые локоны. Она наклонилась навстречу ветру, словно жаждала его прикосновений. Мужская рубашка облегала ее пышную грудь, и Уинни напоминала морскую нимфу, купающуюся в солнечных лучах.
Как бы хороша она ни была, Мэтт встречал и получше. Морские порты были полны женщин экзотической опьяняющей красоты. Нет, не ее яркая внешность привлекала его. В этой женщине было что-то необычное. У него возникло ощущение, что она готова была броситься в водоворот жизни. Высокая, с горделивой осанкой, стоя лицом к ветру и морю, она могла бы послужить моделью для фигуры, украшавшей нос корабля лет сто назад. Мэтт улыбнулся, подумав об этом.
— Глазеть на человека — свойство американцев или грубая черта вашего характера?
Она говорила сдержанно и спокойно, и в ее голосе было больше любопытства, чем осуждения. Он и не заметил, что она видит, как он наблюдает за ней. Мэтт улыбнулся еще шире.
— Всего понемногу, полагаю, — сказал он и подошел к ней.
За стеклами очков ее черные, как у брата, глаза очаровывали, околдовывали Мэтта. Она была, вероятно, самым прекрасным созданием, какое ему доводилось видеть.
Мэтт оглядел ее фигуру дерзким взглядом, предназначенным взволновать или даже оскорбить ее. Он давно привык видеть Бри в мужской одежде. Но это видение цветущей английской женственности, облаченное в запретную одежду, почему-то особенно возбуждало его чувства. Мужская рубашка и бриджи плотно облегали ее тело. Уинни одержала его взгляд, не моргнув и глазом.
— Эта одежда вам идет.
Она широко раскинула руки и подняла их над головой как крылья редкой птицы, только что выпущенной из клетки и пробующей взлететь.
— Очень идет, правда? — Она опустила руки. — Мне надо найти шнуровку к бриджам. Сабрина куда-то подевала ее.
— Удивительно…
Уинни не обратила на него внимания.
— Мне нравится этот костюм. Он дает такое чудесное ощущение…
— Свободы?
— Именно так, свободы, — Уинни была радостно возбуждена. — Это божественно!
— Думаю, вам будет трудно отказаться от него, когда вы вернетесь в Лондон.
— О, я не вернусь домой.
— Что вы хотите этим сказать — «не вернусь домой»? — удивился он.
Она пристально посмотрела на него.
— Могу сказать, что королевская Англия существенно отличается от Америки. Это чувствуется, когда вы, американцы, говорите, но я никогда не подозревала, что это различие не позволяет вам понимать нас. Какое слово вы не поняли?
Смутившись от ее резкого тона, Мэтт недовольно нахмурился.
— Я понял, что вы сказали. Я только не понимаю, почему. И ваш брат тоже не понял бы.
— Моего брата это не касается.
Мэтт ухмыльнулся.
— Ваш брат может многое вам сказать, и я не хотел бы в этот момент оказаться на вашем месте.
— Капитан Мэдисон, — терпеливо начала она, — всю свою жизнь я прожила по правилам, соблюдать которые меня обязывало мое положение в обществе. Я была образцовой дочерью, сестрой и теткой. Мой главный недостаток заключался в том, что я не смогла найти подходящего мужа. Моим единственным развлечением были книги. Книги, капитан, были моей жизнью. Наступило время, о котором я только могла мечтать. Мой отец, несмотря на его недостатки, о которых охотно рассказал бы Николас, обеспечил меня средствами, дающими мне независимость. Он оставил мне их без всяких условий, обязательств, опекунов. Поэтому я хозяйка своей судьбы, капитан своего корабля. Я хочу плыть навстречу любому приключению, ожидающему меня впереди.
Мэтт ощутил беспокойство. Эта женщина была так наивна, совершенно не знала жизни. Ей необходимо немедленно помочь.
— Итак, вы ищете приключений. Так знайте: этот мир, мой мир, отличается от вашего напыщенного беспечного общества, как ночь и день, и тем более от того, что пишут в книгах. Здесь за приключение надо платить.
Он грубо схватил ее за руку.
— Приключение и опасность неразлучны. Что могут сделать с одинокой женщиной? Вы подумали об этом? О мужчинах, которые без колебаний воспользуются вашей беззащитностью?
Она ответила на его горящий взгляд сдержанной улыбкой:
— А вы воспользовались беззащитностью многих женщин, капитан?
— Что? — Он отдернул руку, словно обжегшись. — Черт возьми, о чем вы спрашиваете?
Она пожала плечами и вздохнула:
— Кажется, мы так и не преодолели языковой барьер. Я только хотела узнать, не служите ли вы примером таких мужчин, которыми пугаете меня. Были ли у вас любовные встречи, романтические связи, любовницы…
— Довольно! — Он дрожащей рукой пригладил волосы — я понимаю вопрос. Просто я не привык к тому, чтобы его задавали благовоспитанные леди.
— Хорошо. Тогда…
— Почему вы не спросите своего брата? Как я слышал, он пользуется большим успехом у прекрасного пола.
Уинни рассмеялась веселым мелодичным смехом:
— Капитан, я никогда не смогу спросить об этом брата. Он задохнется от такого вопроса и умрет от апоплексического удара у моих ног.
Мэтт усмехнулся, представив эту картину. Он покачал головой и сдался.
— А зачем вам надо это знать?
Ее черные глаза блеснули.
— Я подумала, что следует выяснить, чего мне ожидать.
Эта женщина все больше поражала его.
— Чего вам следует ожидать от мужчин?
— Ну да, от тех мужчин, которых я встречу в моих приключениях. Мужчин, желающих получить мое состояние и, конечно, мою… девственность. — Она подошла ближе, он ощутил ее аромат, свежий, цветочный, и тихим соблазняющим голосом спросила: — Скажите, капитан, чего мне ожидать?
Он смотрел в ее глаза, в которых блестели золотистые искорки, в глаза, которые манили и увлекали его в свою бесконечную глубину. Обольстительное создание! Сирена, выплывшая из морских волн? Волшебница, спустившаяся с небес? Или она… его судьба?
— Гром и молния, — сорвалось с его губ, и он заключил ее в свои объятия.
Ему следовало быть нежнее, она явно не привыкла к такому обращению, но ее страстный порыв лишал его самообладания и разжигал его страсть. Ее губы раскрылись и он ощутил их медовую сладость и соленый вкус моря, Он прильнул к шелковистой шее, и его рука скользнула на ее талию.
Она обвила его шею и всем телом прижалась к нему, Ее книги совершенно не подготовили ее к острым, неожиданным ощущениям, заглушившим все мысли, оставив лишь осязание и вкус. Это превосходило все ее надежды и мечты. Жар его губ проникал в самую глубину ее души, и в ней пробудились таившиеся всю жизнь желания. Она чувствовала прикосновение его бедер и инстинктивно повторяла ритм его движений, побуждаемая вспыхнувшей страстью.
Потрясенный, тяжело дыша, он отстранился от нее. Ее глаза затуманились, лицо раскраснелось. Ее груди вздымались под мужской рубашкой и обжигали своим прикосновением.
— Не понимаю, что вы делаете, Уинни, — хрипло произнес он. — Кажется, у вас никогда не было мужчины?
Она подняла голову.
— Если вы сомневаетесь в моей девственности, капитан, то я сохранила ее. — Ее голос дрожал от волнения.
Он постарался взять себя в руки. Лишение невинности девственниц, даже если они были не первой молодости и желали ее лишиться, не привлекало его. Несмотря на дурные наклонности, он считал себя благородным человеком. Уложить в свою постель золовку Бри выглядело весьма непорядочно. Но, Боже мой, она была такой милой и соблазнительной, ее страсть так откровенна. Ей нужен мужчина, подходящий мужчина.
— Уинни, я не думаю…
— Капитан, — она легким поцелуем коснулась ямочки на его шее, — давайте не будем думать, ладно? — Она губами отыскала чувственное местечко за его ухом и чуть прикусила его. Он вздрогнул.
— Мне бы не хотелось, чтобы ваш брат говорил, что я соблазнил вас.
Она тихо рассмеялась:
— А вы уверены, что соблазняете?
В последней попытке остановить ее, он решительно произнес:
— Уинни, это не совсем то, о чем вы читали в книгах. Это страсть, похоть и потребность. И ничего больше.
Не сводя с него глаз, она подняла его руку, медленно поднесла к своим губам и провела его пальцами по своей нижней губе, по-прежнему глядя ему в глаза. Ее жест завораживал и возбуждал его. Кровь вскипела в его жилах, из груди вырвался стон, все добрые намерения растаяли от ее ласки.
Он снова заключил ее в объятия и прижался к губам.
— Ты понимаешь, что я не женюсь на тебе.
— Нет, капитан, — чуть слышным шепотом ответила она, — это я не выйду за вас замуж.
На мгновение он застыл, затем отпустил ее и отступил на шаг.
— Ночью я буду в своей каюте.
Она ответила невозмутимой улыбкой, как будто между ними не произошло ничего, кроме веселого разговора. И только волнение, отразившееся в ее глазах, говорило о другом.
— Значит, мы с вами встретимся позже, капитан. Она вежливо кивнула ему. Мэтт слегка наклонил голову, повернулся и ушел. Неутоленное желание причиняло мучительную боль, а до вечера оставалось еще несколько долгих часов. В голове звучали ее слова: «Нет, капитан. Это я не выйду за вас замуж». Что она хотела этим сказать, почему он думал об этом и почему это его волновало?
— Николас… мы не можем… мы не должны… не здесь… — В приступе страсти пыталась протестовать Сабрина.
Николас целовал ее в шею.
— Сегодня на этой палубе никого нет, любовь моя. Никто, кроме луны и звезд, не увидит нас. — Он нетерпеливо спустил рубашку с ее плеча, и дрожь пробежала по ее спине.
— Господи, Николас, как я соскучилась по тебе! Она просунула руку в ворот его рубашки и пробежала пальцами по его покрытой волосами крепкой груди. От ее прикосновения мускулы на его груди напряглись, и он тихо вздохнул:
— Сабрина!
Он привлек ее к себе, зажав ее ладони между их телами. Охваченная страстью, она прижалась к нему. Их разделяла только одежда. Он распахнул ее рубашку и, освободив груди, жадно припал к ним губами. Она чуть не задохнулась от сладостного ощущения и еще теснее прижалась к нему, сгорая от желания и требуя все большей и большей близости.
— Николас… не могли бы мы… здесь… сейчас?
— Сабрина… как мы можем удержаться?
Он нащупал шнуровку на ее талии. К счастью, пояс развязался, и он, просунув руку под ее бриджи, добрался до влажной мягкой плоти между ее бедрами. Сабрина застонала, задыхаясь от сжигающей ее страсти.
— Черт, Билли, капитан у нас не таков.
Голоса раздались совсем рядом, на них словно вылили ведро воды, и это охладило их страсть. Нельзя, чтобы их застали здесь в таком виде, как спаривающихся животных!
Первым опомнился Николас и стал поправлять одежду Сабрины. Она, опустошенная от неутоленного желания, могла только опереться на него. Матросы, проходя мимо, едва взглянули на них, слишком поглощенные обсуждением капитана, недовольного каким-то мелким происшествием.
Сабрина слабо улыбнулась и поправила растрепанные волосы.
— Боюсь, я уже не та сдержанная леди, которую ты выбрал в жены.
Он раздраженно вздохнул:
— Черт побери, Сабрина, мне необходимо быть с тобой наедине.
— Кажется, последнее время на корабле стало довольно тесно.
— Эрик занял мою каюту, лежит почти без сознания, и к тому же слаб, как котенок. У тебя расположились дочь и моя сестра. Только у этого проклятого Мэдисона отдельная каюта.
— Так он же капитан…
Капитан, который, как подозревала Сабрина, не проводил ночи в одиночестве. Накануне поздно вечером она видела, как Уинни, думая, что все крепко спят, тайком выскользнула из каюты. Вернулась она только на рассвете. Весь день Уинни бродила по кораблю с таинственной улыбкой на лице и отрешенным взглядом. Что касается Мэтта, то всякий раз, когда она подходила к нему, вид у него был неприветливый и озабоченный; он явно был на самого себя не похож. Сабрина была уверена, что между ними что-то происходило и что даже намек на эти подозрения вызовет у Николаса бурю негодования.
— Ты хорошо его знаешь, не так ли?
Его неожиданный вопрос прервал ее размышления
— Что?
— Мэдисона, — раздраженно пояснил Николас. — насколько хорошо ты его знаешь?
— Мэтта? Ну… — Она осторожно подбирала слова. — Мы старые друзья. Хотя я не видела его несколько лет, я высоко ценю его. Он как…
— Знаю, знаю, как брат. Мы уже говорили об этом. — Его тон смягчился, и он посмотрел на звездное небо. — Он называет тебя Бри.
— Детское имя. Американцы очень любят называть членов семьи уменьшительными именами.
— Оно идет тебе. — Он помолчал. — Но ты была связана с ним какими-то деловыми отношениями, или я ошибаюсь?
Он задал свой вопрос равнодушным тоном, словно ответ не имел никакого значения. Холодок пробежал у нее по спине. Он хотел получить нечто большее, чем простой ответ на этот внешне невинный вопрос.
— Ах, Николас, — она поморщилась от неубедительности своих слов, — это все было так давно. Я почти ничего не помню. Этим предприятием в основном занимался мой поверенный, — солгала она, стараясь быть как можно убедительнее.
Казалось, Николаса удовлетворил ее ответ, и он задумчиво кивнул,
— В ваших делах ничто не указывало на то, что он занимается еще каким-либо делом? Он не упоминал, например, о контрабанде?
— Контрабанде? — У нее мгновенно пересохло в горле, но она сумела беспечно рассмеяться. — Почему ты об этом спрашиваешь?
Он пожал плечами и снова обнял ее.
— Кусочки головоломки, которую я пытаюсь сложить уже десять лет. Хочу исправить ошибку, которую, боюсь, сам допустил.
— Ошибку?
Она прижалась к его груди, пытаясь успокоить свое сердце.
— Тебе, конечно, неинтересно слушать о… — вздохнул он.
— О, нет, интересно.
Она должна узнать, что ему известно и о чем он подозревает, — ради благополучия Мэтта и своего собственного. Но это была не только необходимость сохранить свою тайну. С того момента, когда она узнала о своей встрече с Николасом в прошлом, ее мучило любопытство. Что он помнил о той роковой ночи? Думал ли он о ней все эти годы, как она думала о нем? Или он презирал ее как преступницу, а может быть, даже как изменницу?
— Ладно. — Он помолчал, как бы собираясь с мыслями. — Это произошло во время войны. Был период в жизни, когда мне поручили заняться группой отчаянных контрабандистов. — Он умолк. — Во главе банды стояла женщина.
— Женщина? — У нее перехватило дыхание. — Как странно.
— Она была необыкновенной. Умной и смелой. Я не мог не восхищаться ею.
— Восхищаться ею? — слабым голосом повторила она.
— Я никогда больше не встречал подобной женщины. Таинственной и необыкновенной. — Он еще крепче обнял ее. — Ее образ преследовал меня во сне. Пока я не встретил тебя.
— Меня? — Сабрина затаила дыхание.
— Ты тоже необыкновенная. — Он рассмеялся. — С довольно и одной необычной женщины.
Ее сердце затрепетало от радости, но тут же сжалось. Слова были приятны: Николас в совершенстве владел искусством обольщать женщин красивыми комплиментами Он познал похоть, но его не коснулась любовь, и вполне вероятно, он навсегда останется таким. Она уже смирилась, ей оставалось лишь не забывать об этом.
Было глупо возвращаться к его подозрениям в отношении Мэтта, но Сабрина спросила:
— И при чем здесь Мэтт?
— Я думаю, он был связан с ней.
— Представляю, с каким количеством женщин он был связан за эти годы, — сказала она самым беспечным тоном. — Почему ты думаешь, что он имел отношение к твоей таинственной леди?
Ответ Николаса был взвешенным и обдуманным:
— Это пришло мне в голову, когда я лежал, оправляясь после удара по голове. Название корабля, этого корабля, — ей стало страшно, — имя той женщины. Леди Би, Это не может быть простым совпадением.
Чуть слышно она прошептала:
— Корабль назван в честь его сестры, не так ли?
— Ха. У Мэдисона нет сестры. В этом я уверен.
— Нет… кроме меня. — Непрошеные слова сорвались с ее губ, и у нее упало сердце.
Николас усмехнулся и притянул ее к себе.
— Ты его сестра только благодаря его чувству к тебе. Нет, я уверен, корабль назван в честь той женщины. И если я уличу Мэдисона, я скоро найду ее.
Она с трудом скрыла охватившую ее панику:
— И тогда?
— И тогда… — Николас заколебался. — Судить ее? Заковать в кандалы? Швырнуть в Ньюгейт и выбросить ключи? Не знаю. Я знаю только одно — ее арест даст мне ответ на вопрос, мучивший меня всю жизнь. Закончит последнюю главу книги, которая оставалась ненаписанной десять лет. Я оправдаю себя. — Он хрипло усмехнулся. Хотя бы в собственных глазах. Если, конечно, смогу найти ее.
Ужас душил Сабрину. Что произойдет с ней, с ними, если Николас узнает, что уже нашел ее?
Глава 15
— Черт побери! — возмутился Эрик. — Я люблю ее. Я хочу ее. И она должна быть моей. — Его голос смягчился, и он опустил плечи. — Я уже не уверен, нужен ли я ей. — Он умоляюще посмотрел на отца. — Что мне делать?
Впервые в жизни сын обратился к Николасу за советом. У него сжалось сердце. Он не знал, как именно надо давать отцовские советы. Его собственный отец не стал бы затруднять себя. Николас собрался с духом. Он постарается оправдать доверие сына.
— Ну… — Собственный тон, легкая смесь зрелой мудрости и компетентности, удивил его. — Ну, — повторил он, наслаждаясь той легкостью, с которой слова, полные отеческого понимания, слетали с его языка, — мне кажется, чтобы завоевать любовь молодой девушки, надо затронуть романтическую сторону ее души. Засыпать цветами, сентиментальными подарками, это производит большое впечатление.
— Сомневаюсь, что это поможет в данной ситуации, — скептически заметил Эрик.
— Знаешь, — подумав, сказал Николас, — я замечал, что женщины, особенно молодые, испытывают склонность к героическим натурам. Женщины всех возрастов, даже самые чопорные, просто бросались на Веллингтона. Может быть, ты не упустишь возможности совершить что-то героическое, когда мы будем в Египте. В наши дни это опасное место.
— А тебе надо совершать героические подвиги, чтобы покорить женщину?
— Мне? — усмехнулся Николас. — Никогда. Мне редко приходилось добиваться женщины. Совсем наоборот. Обычно они бегают за мной.
— А как же моя мать? Разве ты не ухаживал за ней?
— Нет, к сожалению, не ухаживал. — Николас покачал головой, — Наш брак устроили родители. До свадьбы мы виделись только один раз. Твой дед был убежден в том, что скоро умрет, еще до того, как я выполню свой долг и оставлю наследника. Мое мнение мало что значило. Я был моложе, чем ты сейчас. Твоя мать была милой кроткой женщиной, но я был поглощен работой, выполнение которой считал своим долгом перед королем и страной, и не часто проводил время в ее обществе. Мне очень жаль, но я совсем не знал ее. Как видишь, здесь не было всепоглощающей страсти, того, чего ты ищешь с Белиндой,
— А у вас с леди Сабриной всепоглощающая страсть?
Николас задумался над вопросом сына. Была ли это всепоглощающая страсть? Меркнул ли ясный день, когда ее не было рядом? Сильно ли билось его сердце, когда он ее в своих объятиях? Испытывал ли он страстное желание и ревность, стремясь овладеть не только ее пре красным телом, но и душой?
Он снова усмехнулся и смущенно пожал плечами:
— Думаю, что да, мой мальчик. Думаю, что да.
Уинни стояла на носу корабля, и ветер развевал за спиной ее каштановые локоны. Она наклонилась навстречу ветру, словно жаждала его прикосновений. Мужская рубашка облегала ее пышную грудь, и Уинни напоминала морскую нимфу, купающуюся в солнечных лучах.
Как бы хороша она ни была, Мэтт встречал и получше. Морские порты были полны женщин экзотической опьяняющей красоты. Нет, не ее яркая внешность привлекала его. В этой женщине было что-то необычное. У него возникло ощущение, что она готова была броситься в водоворот жизни. Высокая, с горделивой осанкой, стоя лицом к ветру и морю, она могла бы послужить моделью для фигуры, украшавшей нос корабля лет сто назад. Мэтт улыбнулся, подумав об этом.
— Глазеть на человека — свойство американцев или грубая черта вашего характера?
Она говорила сдержанно и спокойно, и в ее голосе было больше любопытства, чем осуждения. Он и не заметил, что она видит, как он наблюдает за ней. Мэтт улыбнулся еще шире.
— Всего понемногу, полагаю, — сказал он и подошел к ней.
За стеклами очков ее черные, как у брата, глаза очаровывали, околдовывали Мэтта. Она была, вероятно, самым прекрасным созданием, какое ему доводилось видеть.
Мэтт оглядел ее фигуру дерзким взглядом, предназначенным взволновать или даже оскорбить ее. Он давно привык видеть Бри в мужской одежде. Но это видение цветущей английской женственности, облаченное в запретную одежду, почему-то особенно возбуждало его чувства. Мужская рубашка и бриджи плотно облегали ее тело. Уинни одержала его взгляд, не моргнув и глазом.
— Эта одежда вам идет.
Она широко раскинула руки и подняла их над головой как крылья редкой птицы, только что выпущенной из клетки и пробующей взлететь.
— Очень идет, правда? — Она опустила руки. — Мне надо найти шнуровку к бриджам. Сабрина куда-то подевала ее.
— Удивительно…
Уинни не обратила на него внимания.
— Мне нравится этот костюм. Он дает такое чудесное ощущение…
— Свободы?
— Именно так, свободы, — Уинни была радостно возбуждена. — Это божественно!
— Думаю, вам будет трудно отказаться от него, когда вы вернетесь в Лондон.
— О, я не вернусь домой.
— Что вы хотите этим сказать — «не вернусь домой»? — удивился он.
Она пристально посмотрела на него.
— Могу сказать, что королевская Англия существенно отличается от Америки. Это чувствуется, когда вы, американцы, говорите, но я никогда не подозревала, что это различие не позволяет вам понимать нас. Какое слово вы не поняли?
Смутившись от ее резкого тона, Мэтт недовольно нахмурился.
— Я понял, что вы сказали. Я только не понимаю, почему. И ваш брат тоже не понял бы.
— Моего брата это не касается.
Мэтт ухмыльнулся.
— Ваш брат может многое вам сказать, и я не хотел бы в этот момент оказаться на вашем месте.
— Капитан Мэдисон, — терпеливо начала она, — всю свою жизнь я прожила по правилам, соблюдать которые меня обязывало мое положение в обществе. Я была образцовой дочерью, сестрой и теткой. Мой главный недостаток заключался в том, что я не смогла найти подходящего мужа. Моим единственным развлечением были книги. Книги, капитан, были моей жизнью. Наступило время, о котором я только могла мечтать. Мой отец, несмотря на его недостатки, о которых охотно рассказал бы Николас, обеспечил меня средствами, дающими мне независимость. Он оставил мне их без всяких условий, обязательств, опекунов. Поэтому я хозяйка своей судьбы, капитан своего корабля. Я хочу плыть навстречу любому приключению, ожидающему меня впереди.
Мэтт ощутил беспокойство. Эта женщина была так наивна, совершенно не знала жизни. Ей необходимо немедленно помочь.
— Итак, вы ищете приключений. Так знайте: этот мир, мой мир, отличается от вашего напыщенного беспечного общества, как ночь и день, и тем более от того, что пишут в книгах. Здесь за приключение надо платить.
Он грубо схватил ее за руку.
— Приключение и опасность неразлучны. Что могут сделать с одинокой женщиной? Вы подумали об этом? О мужчинах, которые без колебаний воспользуются вашей беззащитностью?
Она ответила на его горящий взгляд сдержанной улыбкой:
— А вы воспользовались беззащитностью многих женщин, капитан?
— Что? — Он отдернул руку, словно обжегшись. — Черт возьми, о чем вы спрашиваете?
Она пожала плечами и вздохнула:
— Кажется, мы так и не преодолели языковой барьер. Я только хотела узнать, не служите ли вы примером таких мужчин, которыми пугаете меня. Были ли у вас любовные встречи, романтические связи, любовницы…
— Довольно! — Он дрожащей рукой пригладил волосы — я понимаю вопрос. Просто я не привык к тому, чтобы его задавали благовоспитанные леди.
— Хорошо. Тогда…
— Почему вы не спросите своего брата? Как я слышал, он пользуется большим успехом у прекрасного пола.
Уинни рассмеялась веселым мелодичным смехом:
— Капитан, я никогда не смогу спросить об этом брата. Он задохнется от такого вопроса и умрет от апоплексического удара у моих ног.
Мэтт усмехнулся, представив эту картину. Он покачал головой и сдался.
— А зачем вам надо это знать?
Ее черные глаза блеснули.
— Я подумала, что следует выяснить, чего мне ожидать.
Эта женщина все больше поражала его.
— Чего вам следует ожидать от мужчин?
— Ну да, от тех мужчин, которых я встречу в моих приключениях. Мужчин, желающих получить мое состояние и, конечно, мою… девственность. — Она подошла ближе, он ощутил ее аромат, свежий, цветочный, и тихим соблазняющим голосом спросила: — Скажите, капитан, чего мне ожидать?
Он смотрел в ее глаза, в которых блестели золотистые искорки, в глаза, которые манили и увлекали его в свою бесконечную глубину. Обольстительное создание! Сирена, выплывшая из морских волн? Волшебница, спустившаяся с небес? Или она… его судьба?
— Гром и молния, — сорвалось с его губ, и он заключил ее в свои объятия.
Ему следовало быть нежнее, она явно не привыкла к такому обращению, но ее страстный порыв лишал его самообладания и разжигал его страсть. Ее губы раскрылись и он ощутил их медовую сладость и соленый вкус моря, Он прильнул к шелковистой шее, и его рука скользнула на ее талию.
Она обвила его шею и всем телом прижалась к нему, Ее книги совершенно не подготовили ее к острым, неожиданным ощущениям, заглушившим все мысли, оставив лишь осязание и вкус. Это превосходило все ее надежды и мечты. Жар его губ проникал в самую глубину ее души, и в ней пробудились таившиеся всю жизнь желания. Она чувствовала прикосновение его бедер и инстинктивно повторяла ритм его движений, побуждаемая вспыхнувшей страстью.
Потрясенный, тяжело дыша, он отстранился от нее. Ее глаза затуманились, лицо раскраснелось. Ее груди вздымались под мужской рубашкой и обжигали своим прикосновением.
— Не понимаю, что вы делаете, Уинни, — хрипло произнес он. — Кажется, у вас никогда не было мужчины?
Она подняла голову.
— Если вы сомневаетесь в моей девственности, капитан, то я сохранила ее. — Ее голос дрожал от волнения.
Он постарался взять себя в руки. Лишение невинности девственниц, даже если они были не первой молодости и желали ее лишиться, не привлекало его. Несмотря на дурные наклонности, он считал себя благородным человеком. Уложить в свою постель золовку Бри выглядело весьма непорядочно. Но, Боже мой, она была такой милой и соблазнительной, ее страсть так откровенна. Ей нужен мужчина, подходящий мужчина.
— Уинни, я не думаю…
— Капитан, — она легким поцелуем коснулась ямочки на его шее, — давайте не будем думать, ладно? — Она губами отыскала чувственное местечко за его ухом и чуть прикусила его. Он вздрогнул.
— Мне бы не хотелось, чтобы ваш брат говорил, что я соблазнил вас.
Она тихо рассмеялась:
— А вы уверены, что соблазняете?
В последней попытке остановить ее, он решительно произнес:
— Уинни, это не совсем то, о чем вы читали в книгах. Это страсть, похоть и потребность. И ничего больше.
Не сводя с него глаз, она подняла его руку, медленно поднесла к своим губам и провела его пальцами по своей нижней губе, по-прежнему глядя ему в глаза. Ее жест завораживал и возбуждал его. Кровь вскипела в его жилах, из груди вырвался стон, все добрые намерения растаяли от ее ласки.
Он снова заключил ее в объятия и прижался к губам.
— Ты понимаешь, что я не женюсь на тебе.
— Нет, капитан, — чуть слышным шепотом ответила она, — это я не выйду за вас замуж.
На мгновение он застыл, затем отпустил ее и отступил на шаг.
— Ночью я буду в своей каюте.
Она ответила невозмутимой улыбкой, как будто между ними не произошло ничего, кроме веселого разговора. И только волнение, отразившееся в ее глазах, говорило о другом.
— Значит, мы с вами встретимся позже, капитан. Она вежливо кивнула ему. Мэтт слегка наклонил голову, повернулся и ушел. Неутоленное желание причиняло мучительную боль, а до вечера оставалось еще несколько долгих часов. В голове звучали ее слова: «Нет, капитан. Это я не выйду за вас замуж». Что она хотела этим сказать, почему он думал об этом и почему это его волновало?
— Николас… мы не можем… мы не должны… не здесь… — В приступе страсти пыталась протестовать Сабрина.
Николас целовал ее в шею.
— Сегодня на этой палубе никого нет, любовь моя. Никто, кроме луны и звезд, не увидит нас. — Он нетерпеливо спустил рубашку с ее плеча, и дрожь пробежала по ее спине.
— Господи, Николас, как я соскучилась по тебе! Она просунула руку в ворот его рубашки и пробежала пальцами по его покрытой волосами крепкой груди. От ее прикосновения мускулы на его груди напряглись, и он тихо вздохнул:
— Сабрина!
Он привлек ее к себе, зажав ее ладони между их телами. Охваченная страстью, она прижалась к нему. Их разделяла только одежда. Он распахнул ее рубашку и, освободив груди, жадно припал к ним губами. Она чуть не задохнулась от сладостного ощущения и еще теснее прижалась к нему, сгорая от желания и требуя все большей и большей близости.
— Николас… не могли бы мы… здесь… сейчас?
— Сабрина… как мы можем удержаться?
Он нащупал шнуровку на ее талии. К счастью, пояс развязался, и он, просунув руку под ее бриджи, добрался до влажной мягкой плоти между ее бедрами. Сабрина застонала, задыхаясь от сжигающей ее страсти.
— Черт, Билли, капитан у нас не таков.
Голоса раздались совсем рядом, на них словно вылили ведро воды, и это охладило их страсть. Нельзя, чтобы их застали здесь в таком виде, как спаривающихся животных!
Первым опомнился Николас и стал поправлять одежду Сабрины. Она, опустошенная от неутоленного желания, могла только опереться на него. Матросы, проходя мимо, едва взглянули на них, слишком поглощенные обсуждением капитана, недовольного каким-то мелким происшествием.
Сабрина слабо улыбнулась и поправила растрепанные волосы.
— Боюсь, я уже не та сдержанная леди, которую ты выбрал в жены.
Он раздраженно вздохнул:
— Черт побери, Сабрина, мне необходимо быть с тобой наедине.
— Кажется, последнее время на корабле стало довольно тесно.
— Эрик занял мою каюту, лежит почти без сознания, и к тому же слаб, как котенок. У тебя расположились дочь и моя сестра. Только у этого проклятого Мэдисона отдельная каюта.
— Так он же капитан…
Капитан, который, как подозревала Сабрина, не проводил ночи в одиночестве. Накануне поздно вечером она видела, как Уинни, думая, что все крепко спят, тайком выскользнула из каюты. Вернулась она только на рассвете. Весь день Уинни бродила по кораблю с таинственной улыбкой на лице и отрешенным взглядом. Что касается Мэтта, то всякий раз, когда она подходила к нему, вид у него был неприветливый и озабоченный; он явно был на самого себя не похож. Сабрина была уверена, что между ними что-то происходило и что даже намек на эти подозрения вызовет у Николаса бурю негодования.
— Ты хорошо его знаешь, не так ли?
Его неожиданный вопрос прервал ее размышления
— Что?
— Мэдисона, — раздраженно пояснил Николас. — насколько хорошо ты его знаешь?
— Мэтта? Ну… — Она осторожно подбирала слова. — Мы старые друзья. Хотя я не видела его несколько лет, я высоко ценю его. Он как…
— Знаю, знаю, как брат. Мы уже говорили об этом. — Его тон смягчился, и он посмотрел на звездное небо. — Он называет тебя Бри.
— Детское имя. Американцы очень любят называть членов семьи уменьшительными именами.
— Оно идет тебе. — Он помолчал. — Но ты была связана с ним какими-то деловыми отношениями, или я ошибаюсь?
Он задал свой вопрос равнодушным тоном, словно ответ не имел никакого значения. Холодок пробежал у нее по спине. Он хотел получить нечто большее, чем простой ответ на этот внешне невинный вопрос.
— Ах, Николас, — она поморщилась от неубедительности своих слов, — это все было так давно. Я почти ничего не помню. Этим предприятием в основном занимался мой поверенный, — солгала она, стараясь быть как можно убедительнее.
Казалось, Николаса удовлетворил ее ответ, и он задумчиво кивнул,
— В ваших делах ничто не указывало на то, что он занимается еще каким-либо делом? Он не упоминал, например, о контрабанде?
— Контрабанде? — У нее мгновенно пересохло в горле, но она сумела беспечно рассмеяться. — Почему ты об этом спрашиваешь?
Он пожал плечами и снова обнял ее.
— Кусочки головоломки, которую я пытаюсь сложить уже десять лет. Хочу исправить ошибку, которую, боюсь, сам допустил.
— Ошибку?
Она прижалась к его груди, пытаясь успокоить свое сердце.
— Тебе, конечно, неинтересно слушать о… — вздохнул он.
— О, нет, интересно.
Она должна узнать, что ему известно и о чем он подозревает, — ради благополучия Мэтта и своего собственного. Но это была не только необходимость сохранить свою тайну. С того момента, когда она узнала о своей встрече с Николасом в прошлом, ее мучило любопытство. Что он помнил о той роковой ночи? Думал ли он о ней все эти годы, как она думала о нем? Или он презирал ее как преступницу, а может быть, даже как изменницу?
— Ладно. — Он помолчал, как бы собираясь с мыслями. — Это произошло во время войны. Был период в жизни, когда мне поручили заняться группой отчаянных контрабандистов. — Он умолк. — Во главе банды стояла женщина.
— Женщина? — У нее перехватило дыхание. — Как странно.
— Она была необыкновенной. Умной и смелой. Я не мог не восхищаться ею.
— Восхищаться ею? — слабым голосом повторила она.
— Я никогда больше не встречал подобной женщины. Таинственной и необыкновенной. — Он еще крепче обнял ее. — Ее образ преследовал меня во сне. Пока я не встретил тебя.
— Меня? — Сабрина затаила дыхание.
— Ты тоже необыкновенная. — Он рассмеялся. — С довольно и одной необычной женщины.
Ее сердце затрепетало от радости, но тут же сжалось. Слова были приятны: Николас в совершенстве владел искусством обольщать женщин красивыми комплиментами Он познал похоть, но его не коснулась любовь, и вполне вероятно, он навсегда останется таким. Она уже смирилась, ей оставалось лишь не забывать об этом.
Было глупо возвращаться к его подозрениям в отношении Мэтта, но Сабрина спросила:
— И при чем здесь Мэтт?
— Я думаю, он был связан с ней.
— Представляю, с каким количеством женщин он был связан за эти годы, — сказала она самым беспечным тоном. — Почему ты думаешь, что он имел отношение к твоей таинственной леди?
Ответ Николаса был взвешенным и обдуманным:
— Это пришло мне в голову, когда я лежал, оправляясь после удара по голове. Название корабля, этого корабля, — ей стало страшно, — имя той женщины. Леди Би, Это не может быть простым совпадением.
Чуть слышно она прошептала:
— Корабль назван в честь его сестры, не так ли?
— Ха. У Мэдисона нет сестры. В этом я уверен.
— Нет… кроме меня. — Непрошеные слова сорвались с ее губ, и у нее упало сердце.
Николас усмехнулся и притянул ее к себе.
— Ты его сестра только благодаря его чувству к тебе. Нет, я уверен, корабль назван в честь той женщины. И если я уличу Мэдисона, я скоро найду ее.
Она с трудом скрыла охватившую ее панику:
— И тогда?
— И тогда… — Николас заколебался. — Судить ее? Заковать в кандалы? Швырнуть в Ньюгейт и выбросить ключи? Не знаю. Я знаю только одно — ее арест даст мне ответ на вопрос, мучивший меня всю жизнь. Закончит последнюю главу книги, которая оставалась ненаписанной десять лет. Я оправдаю себя. — Он хрипло усмехнулся. Хотя бы в собственных глазах. Если, конечно, смогу найти ее.
Ужас душил Сабрину. Что произойдет с ней, с ними, если Николас узнает, что уже нашел ее?
Глава 15
Египет оказался более или менее таким, каким его ожидала увидеть Уинни. Но для англичанки, не привыкшей к путешествиям и отсутствию современных удобств, Египет представлял много проблем. Они были вынуждены покинуть корабль в заливе Абукир у душной пыльной Александрии и пересесть на судно, больше похожее на баржу, чем на корабль, чтобы совершить почти пятидневное путешествие через цветущую дельту Нила вверх по реке до Каира.
Нил лениво катил свои воды, веками наблюдая за победами и поражениями человека. Он как будто понимал суетность человеческой жизни в бесконечности времени. Она оставалась такой же, как и сотни, даже тысячи лет назад. Уинни увидела собственными глазами то, о чем она только читала. И каждая интересная деталь должным образом заносилась в постоянно пополнявшийся записями дневник.
Каир превзошел все, что она могла представить в своем богатом воображении. Город величественно возвышался над плоской равниной дельты, как сказочное видение. Минареты устремлялись в небо, пробивая вечную дымку, окутывавшую город далеко не волшебным туманом, который боги посылают, чтобы напомнить жалким сметным о скоротечности жизни и величии ушедших фараонов, а чадом бесчисленных очагов, служивших для приготовления пищи.
Город был перекрестком, где сходились дороги со всего концов света. Караваны, направлявшиеся с товарами в Кашмир, Дамаск, Тимбукту, давали жизнь каирским базарам, заваленным кучами бесполезных или бесценных вещей. Николас вел их по улицам так быстро, что Уинни не успевала насладиться экзотическими видами и звуками Она решила, что до отъезда сама изучит все уголки таинственного города.
Они должны были остановиться в европейском квартале, где условия были значительно лучше, чем во многих местах по соседству. Квартал обладал особым преимуществом в виде огромных деревянных дверей, которые плотно закрывались во время чумы или бунта. Но помещения, на которые они рассчитывали, оказались заняты, и вся компания отправилась в Булак, главный порт Каира. Здесь богатые жители построили себе роскошные летние дворцы с садами-оазисами, дающими прохладное зеленое укрытие от солнца, жары и духоты.
Николасу удалось снять виллу на время их короткой остановки. Наутро все были готовы продолжить путешествие по Нилу, как только Николас с Эриком вернутся с разрешением, которое в Египте необходимо даже для того, чтобы воткнуть лопату в песок. Из сострадания к Эрику было решено отказаться от путешествия по воде, а отправиться по суше вдоль берега реки. Сабрина с дочерью чем-то занимались у себя в комнате. Уинни в одиночестве стояла в саду, наслаждаясь тропической растительностью и приятной тенью.
Мэтт сказал ей о просьбе Сабрины, и Уинни была в восторге от того, что ее первое настоящее приключение оправдывает все ее надежды и мечты. Мэтт тоже оправдал ее надежды. Американец был смелым, решительным, настоящим воплощением героя, каким она представляла его себе по книгам. Дерзкий и даже опасный капитан вызывал у нее неожиданные и неведомые ранее чувства. Днем они обменивались тайными страстными взглядами, а их ночи были наполнены запретными ласками и восторгами от пронзительно-острых ощущений.
Конечно, она была влюблена. Ничем иным нельзя было объяснить лихорадочное биение ее сердца или невольную дрожь, пробегавшую по телу, стоило ему лишь взглянуть в ее сторону. Но она никогда не признается ему в своих чувствах. Она столько прочитала и знала, как легко потерять такого героя, стоит лишь раскрыть ему свою душу. Уинни не надеялась, что время, проведенное вместе, будет долгим. Он уже заявил, что не станет сопровождать ее по пустыне. Ее практичная натура подсказывала, что она должна довольствоваться тем, что они вместе сейчас, и не строить планов на будущее. Она предполагала, что разлука будет тяжелой, но даже мучительная боль — недорогая цена за пронзительное чувство, которое, без сомнения, было любовью.
Его запах, жар его тела, его страсть она ощутила еще до того, как он обнял ее. С блаженным вздохом она прильнула к нему. Он прошептал ей на ухо:
— Знаешь, нам не обязательно идти с ними. Мы можем остаться здесь, в Каире. Это очень интересное место, Уинни. Как раз для твоих приключений.
Она засмеялась и посмотрела ему в лицо. Солнце сверкало в ее глазах, и он чувствовал близость ее тела.
— Но, капитан, даже ради столь великолепного города, как Каир, я не пожертвую таким приключением. Поиски сокровищ среди пирамид Египта? Такой возможности у меня, вероятно, больше не будет.
— Не могла бы ты отказаться, — он помедлил, стараясь поймать ее взгляд, — ради меня?
Ее сердце дрогнуло, но она усилием воли заставила себя остаться спокойной.
— Думаю, ты не пожелаешь слишком долго присматривать за уже немолодой старой девой. — В ее беспечных словах послышалась печаль. — Тебе, без сомнения, это скоро надоест, и нам придется расстаться. А я пропущу великолепное приключение, которое вот-вот начнется.
— Уинни, я…
— Уинни, Мэтт!
Голос Сабрины нарушил их уединение, и они отшатнулись друг от друга, как дети, пойманные в момент шалости. Уинни замечала, что последнее время ее невестка как-то странно на нее посматривает. Сабрина, очевидно, ничего не сказала Николасу. Брат неблагосклонно отнесся бы к их отношениям и, вполне возможно, вызвал бы Мэтта на дуэль. Уинни не представляла себе, кто победит, и не испытывала желания это узнать.
— Вот вы где. — Из-за поворота показалась Сабрина. — Уинни, не могла бы ты помочь Белинде? Она пытается уложить свои вещи, и у нее ничего не получается. Понять не могу, зачем ей столько одежды. Если бы нам удалось убедить ее отказаться от платьев и воспользоваться более практичной мужской одеждой, которую носим мы, жизнь стала бы намного проще для нас всех.
Нил лениво катил свои воды, веками наблюдая за победами и поражениями человека. Он как будто понимал суетность человеческой жизни в бесконечности времени. Она оставалась такой же, как и сотни, даже тысячи лет назад. Уинни увидела собственными глазами то, о чем она только читала. И каждая интересная деталь должным образом заносилась в постоянно пополнявшийся записями дневник.
Каир превзошел все, что она могла представить в своем богатом воображении. Город величественно возвышался над плоской равниной дельты, как сказочное видение. Минареты устремлялись в небо, пробивая вечную дымку, окутывавшую город далеко не волшебным туманом, который боги посылают, чтобы напомнить жалким сметным о скоротечности жизни и величии ушедших фараонов, а чадом бесчисленных очагов, служивших для приготовления пищи.
Город был перекрестком, где сходились дороги со всего концов света. Караваны, направлявшиеся с товарами в Кашмир, Дамаск, Тимбукту, давали жизнь каирским базарам, заваленным кучами бесполезных или бесценных вещей. Николас вел их по улицам так быстро, что Уинни не успевала насладиться экзотическими видами и звуками Она решила, что до отъезда сама изучит все уголки таинственного города.
Они должны были остановиться в европейском квартале, где условия были значительно лучше, чем во многих местах по соседству. Квартал обладал особым преимуществом в виде огромных деревянных дверей, которые плотно закрывались во время чумы или бунта. Но помещения, на которые они рассчитывали, оказались заняты, и вся компания отправилась в Булак, главный порт Каира. Здесь богатые жители построили себе роскошные летние дворцы с садами-оазисами, дающими прохладное зеленое укрытие от солнца, жары и духоты.
Николасу удалось снять виллу на время их короткой остановки. Наутро все были готовы продолжить путешествие по Нилу, как только Николас с Эриком вернутся с разрешением, которое в Египте необходимо даже для того, чтобы воткнуть лопату в песок. Из сострадания к Эрику было решено отказаться от путешествия по воде, а отправиться по суше вдоль берега реки. Сабрина с дочерью чем-то занимались у себя в комнате. Уинни в одиночестве стояла в саду, наслаждаясь тропической растительностью и приятной тенью.
Мэтт сказал ей о просьбе Сабрины, и Уинни была в восторге от того, что ее первое настоящее приключение оправдывает все ее надежды и мечты. Мэтт тоже оправдал ее надежды. Американец был смелым, решительным, настоящим воплощением героя, каким она представляла его себе по книгам. Дерзкий и даже опасный капитан вызывал у нее неожиданные и неведомые ранее чувства. Днем они обменивались тайными страстными взглядами, а их ночи были наполнены запретными ласками и восторгами от пронзительно-острых ощущений.
Конечно, она была влюблена. Ничем иным нельзя было объяснить лихорадочное биение ее сердца или невольную дрожь, пробегавшую по телу, стоило ему лишь взглянуть в ее сторону. Но она никогда не признается ему в своих чувствах. Она столько прочитала и знала, как легко потерять такого героя, стоит лишь раскрыть ему свою душу. Уинни не надеялась, что время, проведенное вместе, будет долгим. Он уже заявил, что не станет сопровождать ее по пустыне. Ее практичная натура подсказывала, что она должна довольствоваться тем, что они вместе сейчас, и не строить планов на будущее. Она предполагала, что разлука будет тяжелой, но даже мучительная боль — недорогая цена за пронзительное чувство, которое, без сомнения, было любовью.
Его запах, жар его тела, его страсть она ощутила еще до того, как он обнял ее. С блаженным вздохом она прильнула к нему. Он прошептал ей на ухо:
— Знаешь, нам не обязательно идти с ними. Мы можем остаться здесь, в Каире. Это очень интересное место, Уинни. Как раз для твоих приключений.
Она засмеялась и посмотрела ему в лицо. Солнце сверкало в ее глазах, и он чувствовал близость ее тела.
— Но, капитан, даже ради столь великолепного города, как Каир, я не пожертвую таким приключением. Поиски сокровищ среди пирамид Египта? Такой возможности у меня, вероятно, больше не будет.
— Не могла бы ты отказаться, — он помедлил, стараясь поймать ее взгляд, — ради меня?
Ее сердце дрогнуло, но она усилием воли заставила себя остаться спокойной.
— Думаю, ты не пожелаешь слишком долго присматривать за уже немолодой старой девой. — В ее беспечных словах послышалась печаль. — Тебе, без сомнения, это скоро надоест, и нам придется расстаться. А я пропущу великолепное приключение, которое вот-вот начнется.
— Уинни, я…
— Уинни, Мэтт!
Голос Сабрины нарушил их уединение, и они отшатнулись друг от друга, как дети, пойманные в момент шалости. Уинни замечала, что последнее время ее невестка как-то странно на нее посматривает. Сабрина, очевидно, ничего не сказала Николасу. Брат неблагосклонно отнесся бы к их отношениям и, вполне возможно, вызвал бы Мэтта на дуэль. Уинни не представляла себе, кто победит, и не испытывала желания это узнать.
— Вот вы где. — Из-за поворота показалась Сабрина. — Уинни, не могла бы ты помочь Белинде? Она пытается уложить свои вещи, и у нее ничего не получается. Понять не могу, зачем ей столько одежды. Если бы нам удалось убедить ее отказаться от платьев и воспользоваться более практичной мужской одеждой, которую носим мы, жизнь стала бы намного проще для нас всех.