Страница:
Действительно, между Гитлером и Реза-шахом было немало общего. Единство жизненного пути, который они прошли от солдата до главы государства, стремление к широкомасштабным акциям, неприятие ценностей западной демократии сближали диктаторов. Осенью 1938 г. в иранской прессе циркулировал слух о том, что Гитлер пригласил Реза-шаха посетить Германию и о том, что приглашение принято[166]. Однако Реза-шах в обстановке приближавшейся войны предпочел быть более осторожным и не решился совершить поездку в Берлин.
Активно проводимая немцами устная пропаганда дополнялась и конкретными делами, когда на улицах немцы раздавали деньги иранской бедноте, создавая тем самым образ процветающей Германии. В день рождения Гитлера рабочим на объектах совместного германо-иранского строительства выдавалось по десять риалов. В Бабольскую больницу немцами было отпущено лекарств на 4000 риалов. Все это облекалось в форму «помощи немцев народам Востока»[167]. Немалый пропагандистский эффект имела функционировавшая в Иране немецкая больница, где наряду с приемом больных не только велась агитация за Третий рейх, но и собирались ценные сведения для германской разведки. Демонстрируя таким образом искренность взаимоотношения с иранцами, нацисты создавали в отношении себя «климат завышенных ожиданий», что позволяло им формировать у общественности нужные политические мифы и образы. В результате в Иране о германских фашистах пошла слава как о самых щедрых друзьях[168].
Немецкие пропагандисты серьезное внимание уделяли насаждению нацистской идеологии среди иранской молодежи, наиболее восприимчивой для принятия ценностей фашизма. Этому способствовал сам Реза-шах, отличавшийся особой слабостью к военизированным молодежным бойскаутским организациям и культивировавший у себя в стране националистические чувства. В июне 1935 г., выполняя его указания, Министерство просвещения Ирана направило местным отделам циркулярное письмо, в котором ставилась задача сформировать бойскаутские организации по всей стране[169].
В декабре 1937 г. в Иран прибыл руководитель «Гитлерюгенда» Бальдур фон Ширах[170]. Это событие нашло отражение на страницах всех иранских газет, которые поместили хвалебные публикации о лидере германской фашистской молодежи. Газеты привели его подробные биографические данные, отметили, что Б. фон Ширах является выходцем из древнего аристократического рода, получил образование по части изящных искусств и литературе, известен своими патриотическими стихами. Для германского гостя в присутствии министра просвещения Ирана были устроены торжественные смотры иранских бойскаутов, школьников и студентов. Иранская молодежь даже прошла военным маршем с нацистским приветствием. Затем Б. фон Ширах направился в местность Манзарие, где осмотрел сборы иранских бойскаутов, после чего был приглашен на банкет. В ходе своего пребывания в Иране Б. фон Ширах не только успел повстречаться в неофициальной обстановке с членами иранского правительства, но и был принят самим шахом[171]. В день отъезда руководителя «Гитлерюгенда» из Ирана в местных газетах была опубликована статья под заголовком «Запад и Восток», автор которой утверждал, что «Запад нуждается в возрождении по образцу современного Ирана, а Восток нуждается в Западе и что олицетворением Запада является имперская Германия, а Иран – это колыбель арийской расы, соответственно Германии»[172].
С 1939 г. созданные по германскому образцу бойскаутские отряды стали обязательными организациями в школах, а верховным их руководителем был назначен наследный принц Мухаммед Реза[173].Бойскауты ежегодно проводили военную подготовку в летних лагерях, участвовали в парадах во время национальных праздников. К началу Второй мировой войны их отряды превратились в военизированные группы иранской молодежи, идеалом для которой служил Третий рейх.
Как известно, Реза-шах, сам имевший только начальное образование, пристальное внимание уделял созданию в Иране системы светского образования. В начале 1930-х гг. в стране были приняты законы об обязательном всеобщем и бесплатном начальном образовании, изъятии школ из-под контроля духовенства и передаче их в полное ведение государства. Поэтому Германия, принимавшая активное участие в открытии учебных заведений в Иране, не могла не вызвать симпатий у иранского монарха. Еще до Первой мировой войны в Тегеране был открыт немецкий колледж, а в Урмии и Хое – миссионерские школы[174]. Со дня основания Тегеранского университета в нем работали восемь преподавателей-немцев[175]. К концу же 1930-х гг. иранские учебные заведения перешли в полное распоряжение немецких инструкторов и педагогов, прибывших в страну по приглашению правительства. Только в 1939 г. в Иран приехало более десятка немецких учителей. Немцы возглавляли кафедры почти во всех учебных заведениях страны. Они руководили учебным процессом в профессионально-технических училищах Тебриза, Мешхеда, Исфахана, Шираза, читали лекции в сельскохозяйственном и ветеринарном институтах[176]. Особой активностью по насаждению образа процветающей Германии среди молодых иранцев выделялись профессор Тегеранского университета Кох, технические директора ремесленных училищ в Исфахане и Мешхеде – Гнай и Генель[177].
Активность германских преподавателей дала результаты. Под их влиянием в школах Ирана программы стали строиться по немецким образцам. Особое внимание обращалось на изучение немецкого языка, преподаванию которого уделялось, пять-шесть часов в неделю. На уроках немецкие педагоги внушали учащимся мысли о превосходстве арийской расы, о «вечной дружбе» Германии и Ирана.
Немцы пытались участвовать в общественно-политической жизни Ирана, учитывая специфику этой страны. А специфика была такова: шах стремился построить в Иране современное государство, но его диктаторские методы не оставили шансов для развития партийной деятельности. Правда, в начале своей карьеры Реза-хан использовал партии и их лидеров для усиления собственных позиций. Но, став шахом, он взял курс на полную ликвидацию партий, решив опираться на армию и верных ему людей.
Покончив с партиями, Реза-шах стал создавать разного рода общественные организации. Именно с последними немцы пытались наладить контакты. Во второй половине 1930-х гг. по инициативе иранского правительства была создана «Организация по ориентации общественного мнения», с которой германским пропагандистам удалось установить хорошие связи. В организацию входили влиятельные лица Министерства просвещения, общественные и культурные деятели, члены ученого совета Тегеранского университета, руководители бойскаутского движения. В ее составе действовали комиссии по устройству бесед и лекций, по радиовещанию, печати и т. д. С апреля 1939 г. общество стало издавать собственный журнал «Иран-е Эмруз», редактором которого был назначен председатель комиссии по делам печати при «Организации по ориентации общественного мнения» Хед Жази[178]. Учащиеся школ и студенты, а также служащие должны были в обязательном порядке посещать лекции, устраиваемые членами организации. На этих лекциях чаще всего проводились беседы об обязанностях современной молодежи по отношению к шаху и родине, об успехах «нового» Ирана, о «великом реформаторе» Реза-шахе.
Характерно, что с возникновением организации в Иране появились фигуры, претендовавшие на роль идеологов режима Пехлеви. Среди них выделялись министр юстиции М. Дафтари и министр финансов М. Бадер. Прогерманские настроения обоих были хорошо известны, и во многом благодаря этим личностям создавалась база для дальнейшего усиления влияния нацистов в Иране. С их помощью в стране распространялись хвалебные материалы о гитлеровской Германии. В иранских газетах было обилие снимков по присылаемым из Берлина клише, статьи о «возрождающейся германской нации»[179]. Нередко в иранских газетах можно было увидеть жизнеописания Гитлера и других видных нацистов.
Приведем названия некоторых подобных статей, опубликованных в одном только мае 1938 г.:
«Экономический результат присоединения Австрии к Германии», – «Эттелаат» от 1 мая.
«Важная речь Гитлера», – «Сетаре Джахан» от 3 мая.
«Король и Муссолини в ожидании Гитлера», – «Кушеш» от 5 мая.
«Пребывание канцлера Гитлера в Италии», – «Журналь де Тегеран» от 6 мая.
«В присутствии Гитлера», – «Иран» от 7 мая.
«Ответ Гитлера на речь Муссолини», – «Эттелаат» от 9 мая.
«Тройственный союз Берлин-Рим-Токио», – «Эттелаат» от 9 мая.
«Банкет в ирано-германской торговой палате», – «Эттелаат» от 11 мая.
«Начало конца в Испании», – «Иран» от 11 мая.
«Производство научных кинофильмов в Германии», – «Иран» от 16 мая.
«Новая германская армия», – «Эттелаат» от 24 мая.
«Успех судетских немцев на выборах», – «Эттелаат» от 25 мая.
«Новая финансовая политика Германии», – «Эттелаат» от 26 мая.
Встречая понимание со стороны Гитлера, иранское правительство стало посылать в Германию студентов. Большинство иранских врачей получило образование в Германии. Это было неудивительно, так как в то время она являлась основным поставщиком медицинского оборудования в Иран[180]. Более того, руководить мешхедской больницей, крупнейшей тогда в Азии, было поручено немецкому врачу[181]. Только в 1936 г. в Третий рейх для продолжения учебы иранским правительством за счет бюджета было командировано 39 студентов, а еще 27 человек направились в Германию за свой счет[182]. Иранцы, напичканные германской пропагандой с малых лет, становились при возвращении на родину своего рода «агентами влияния», готовыми сотрудничать с фашистскими спецслужбами на безвозмездной основе – из так называемых идейных побуждений.
Известным журналистам, деятелям искусства, техническому персоналу промышленных предприятий немцы сами делали предложение посетить Германию. Давшим согласие на столь заманчивое заграничное путешествие они оформляли служебные командировки, либо отправляли в Третий рейх частным образом. В результате тот или иной иранец выезжал в Германию, где его в нацистском духе пытались обработать фашистские спецслужбы.
В Германии учился доктор естественных наук Асадулла Хан Дариуш, который по прибытии на родину был назначен профессором технологического факультета Тегеранского университета[183]. В течение нескольких лет в Берлине обучался известный иранский музыкант Мустафа Эвтехар[184].
Немецкие университеты присваивали некоторым представителям иранской интеллигенции ученые степени и звания. Сын гилянского губернатора историк Абдул Фатеми защитил в Гейдельбергском университете докторскую диссертацию[185]. В Берлинском университете ученая степень доктора исторических наук была присвоена другому иранцу – Абдоллаху Малекпуру. Естественно, что оба автора в своих трудах рисовали радужные перспективы германо-иранского сотрудничества. В частности, в труде А. Малекпура красной нитью проводилась мысль о том, что поставки Ирану оборудования и отправка немецких специалистов откроют перед Германией новые возможности по получению доступа к иранскому сырью. Здесь же говорилось о том, что иранскому правительству пора отказаться от займов у СССР и Великобритании и использовать другие возможности, т. е. обращаться за кредитами к Третьему рейху[186]. По гуманитарным наукам также защитили докторские диссертации в нацистской Германии С. Парвизи, Х. Пирнахад, Х. Рамазани и другие иранцы[187].
Следуя политике привлечения на свою сторону видных представителей иранской интеллигенции, в августе 1935 г. на проходившем в Берлине международном конгрессе по уголовному праву Прусская академия наук избрала председателя иранской делегации Матина своим почетным членом[188].
Идеологическая экспансия Германии на Средний Восток развивалась и по другим каналам. 4 октября 1934 г. в Тегеране на празднованиях юбилея классика иранской литературы Фирдоуси германский посланник В. фон Блюхер торжественно вручил представителям правительства Ирана несколько книг, в частности, указатель имен и словарь к поэме «Шах-Наме» Фрица Вольфа[189]. Кроме того, в некоторых немецких городах в честь иранского поэта были организованы юбилейные вечера[190]. В августе 1939 г. немцы вручили иранцам щедрый подарок – пополнили фонды их Национальной библиотеки 7500 новыми книгами. В результате книги из Германии стали составлять практически четверть от всех имевшихся в ней изданий. По этому случаю руководитель внешнеполитического отдела НСДАП А. Розенберг устроил торжественное собрание, на которое были приглашены видные деятели науки и искусства, а также иранские студенты, обучавшиеся в Германии[191]. К этому времени вышел первый персидско-немецкий словарь, содержащий 25 000 слов[192].
Некоторое влияние немцы оказали на развитие архитектурного искусства в Иране. В годы правления Реза-шаха Пехлеви в стране шла мощная реконструкция облика многих городов, в первую очередь Тегерана. Насаждался тяжеловесный, одновременно помпезный стиль, своим монументализмом напоминавший архитектурные изыски в нацистской Германии. Большой пропагандистский эффект дали Олимпийские игры 1936 г. в Берлине. Надо признать, что ни одна предшествующая Олимпиада не была так великолепно организована, не сопровождалась такими впечатляющими зрелищами, как эта. Всего в Германию прибыло свыше 4 тыс. спортсменов из 49 стран. Г. Геринг, И. Риббентроп и Й. Геббельс устраивали в честь иностранных гостей пышные приемы. Иностранцы были поражены: вид счастливых, здоровых, приветливых людей, сплоченных вокруг Гитлера, далеко не соответствовал их представлениям о Берлине, почерпнутым из газет. Ни одно событие не принесло нацистскому режиму столь большой степени внутренней морально-политической стабилизации и международного признания. Игры 1936 г. и в спортивном отношении были необыкновенно удачны для немцев. К концу игр они собрали богатый урожай спортивных трофеев: 33 золотых, 26 серебряных, 30 бронзовых медалей. Это означало одно: общекомандное первое место спортсменов Третьего рейха. Впервые факел, зажженный от лучей солнца в греческой Олимпии, был доставлен эстафетой на Олимпийский стадион в Берлине. Незашоренные идеологически исследователи не могли пройти мимо этих очевидных фактов[193].
Несмотря на то, что Иран официально не принимал участия в Олимпийских играх, в Берлин была направлена специальная делегация из Тегерана. Вместе с другими спортсменами в олимпийской деревне близ Берлина в специальном лагере располагалась группа иранских физкультурников[194]. Вернувшись на родину, большинство из них стали проводниками германского влияния в стране. Проведенные в Германии Олимпийские игры произвели на наследника шахского престола Мухаммеда Реза такое впечатление, что летом 1939 г. им было принято решение каждые два года проводить в Иране национальные олимпиады[195].
Нацисты активно распространяли в Иране разного рода печатную продукцию: газеты, журналы, бюллетени, брошюры, книги и листовки, причем большинство литературы было на персидском языке. Только в Тегеране функционировали два немецких магазина, где любой желающий мог свободно приобрести нацистскую периодику[196]. Широкое распространение получила уличная торговля фашистскими изданиями. Прокламации прогерманского содержания вкладывались также в рекламные проспекты.
Большую активность развило немецкое телеграфное агентство ДНБ, направлявшее в Иран материалы не только о Германии, но и тенденциозно подбиравшее информацию о положении в Англии, Франции, Польше и других странах. Английский и польский посланники даже несколько раз делали представления в иранский МИД по поводу публикаций в местной прессе сообщений ДНБ в виде телеграмм из Лондона и Варшавы[197].
В начале 1938 г. в Иране вышла книга «Гитлер», в которой наряду с биографией вождя национал-социализма давалось описание политического положения в Германии, приводились подробные биографические сведения о Й. Геббельсе, Г. Геринге, Р. Гессе, И. Риббентропе, А. Розенберге, В. Фрике и других видных нацистах. Ее составитель – Вахид Мазендерани с первых слов этого сочинения обозначил свое восторженное отношение к «фюреру германской нации»: «Многочисленные авторы, составившие статьи и книги о Гитлере и его деятельности, считают его жемчужиной сотворения и образцом величественных и мировых деятелей»[198]. Примерно в это же время другой иранский деятель Джехенсув написал книгу «Мысли Гитлера», которая представляла собой неприкрытый панегирик фюреру нацистов.
Надо сказать, что немцы чувствовали себя на Среднем Востоке довольно свободно. Умело используя тягу местных чиновников к взяткам, они отчисляли определенный процент в пользу того или иного чиновника, подписавшего выгодную им сделку. Кроме того, за выполненные поручения нацисты щедро платили. Так, иранский инженер Емами, работавший в Сольтенатабадском арсенале, получал от германской разведки за проведение пропагандистской работы ежемесячно 400 туманов[199].
Центром фашистского движения в Иране стал журнал «Иран-е Бастан» («Древний Иран»), еженедельно издававшийся в 1933–1937 гг. Его страницы были заполнены статьями о политической и военной жизни Германии, материалами о достигнутых национал-социалистами успехах. Основное место отводилось рекламе продукции фирмы «Сименс», на средства которой официально издавался еженедельник. Со страниц этого издания звучали требования отдавать предпочтения иранцам в «национальных и торговых делах», говорилось о необходимости «очистить иранскую почву от марксистских идей и чужеродных элементов», всем жителям предлагалось приветствовать друг друга словами «Зенде бад шах» («Да здравствует шах»), что вполне соответствовало принятому в Германии «Хайль Гитлер»[200].
Редактором «Иран-е Бастан» являлся иранский националист Сейф Азад, смотревший на Германию как на «третью силу», способную видеть в Иране равноценного партнера. Сейф Азад еще в годы Первой мировой войны выполнял задания германской разведки в северо-западном Иране и за свои услуги был награжден орденом Железного креста. По окончании войны он стал журналистом, а с 1920 г. – издателем журнала «Азади-е Шарк». Вскоре после этого Сейф Азад завязал тесные отношения с немецкой фирмой «Сименс», начал рекламировать ее изделия, а затем попал в поле зрения нацистских пропагандистов.
Приход Гитлера к власти с энтузиазмом был встречен Сейфом Азадом. «Иран-е Бастан» сообщал в те дни: «Главная цель германской нации состоит в том, чтобы вернуть ее былую славу, возрождая ненависть к иностранцам и предотвращая хищения и измену со стороны евреев и иностранцев. В точности таковы и наши цели»[201]. Выступая на страницах журнала с призывами «освободиться от засилья иностранцев» и «ликвидировать отставание Ирана от Запада», Сейф Азад стал непрестанно заявлять, что немцы имеют одинаковое с иранцами расовое происхождение и в отличие от других европейцев готовы «бескорыстно» помогать Ирану.
Некоторые номера журнала «Иран-е Бастан» составлялись и печатались целиком в Берлине, что дало советским историкам основания утверждать, что фактически его редактором был директор коммерческо-политического отдела НСДАП майор фон Виббан, работавший на ведомство Розенберга[202]. На политическую направленность этого издания указывала и свастика, красовавшаяся на обложке журнала.
Особое внимание фашистскими идеологами уделялось радиопропаганде. В течение вего 1939 г. немецкая фирма «Телефункен» принимала активное участие в сооружении радиостанции в Тегеране, а другая немецкая фирма «АЭГ» поставляла радиоаппаратуру в Иран. Кроме того, Министерство почты и телеграфа Ирана закупило в Германии громкоговорители[203].
Правительство Ирана довольно терпимо относилось к нацистской пропаганде. Это объяснялось тем, что иранские власти возлагали надежды на Германию в индустриализации страны и модернизации армии. К тому же среди руководителей Ирана долгое время господствовало убеждение, что Третий рейх не преследует на Среднем Востоке политических целей.
Используя тезис об общем арийском происхождении, обращаясь к религиозным чувствам иранцев, германские идеологи добились серьезных успехов. Сдобренная щедрыми посулами, нацистская пропаганда нашла поддержку в слоях населения, настроенных традиционно антибритански. Наибольшее влияние она оказала на национальную буржуазию, национальную интеллигенцию и военные круги, так как Германия обещала избавить Иран от иностранного засилья. Именно эти круги стали социальной опорой фашизма в Иране.
Активно проводимая немцами устная пропаганда дополнялась и конкретными делами, когда на улицах немцы раздавали деньги иранской бедноте, создавая тем самым образ процветающей Германии. В день рождения Гитлера рабочим на объектах совместного германо-иранского строительства выдавалось по десять риалов. В Бабольскую больницу немцами было отпущено лекарств на 4000 риалов. Все это облекалось в форму «помощи немцев народам Востока»[167]. Немалый пропагандистский эффект имела функционировавшая в Иране немецкая больница, где наряду с приемом больных не только велась агитация за Третий рейх, но и собирались ценные сведения для германской разведки. Демонстрируя таким образом искренность взаимоотношения с иранцами, нацисты создавали в отношении себя «климат завышенных ожиданий», что позволяло им формировать у общественности нужные политические мифы и образы. В результате в Иране о германских фашистах пошла слава как о самых щедрых друзьях[168].
Немецкие пропагандисты серьезное внимание уделяли насаждению нацистской идеологии среди иранской молодежи, наиболее восприимчивой для принятия ценностей фашизма. Этому способствовал сам Реза-шах, отличавшийся особой слабостью к военизированным молодежным бойскаутским организациям и культивировавший у себя в стране националистические чувства. В июне 1935 г., выполняя его указания, Министерство просвещения Ирана направило местным отделам циркулярное письмо, в котором ставилась задача сформировать бойскаутские организации по всей стране[169].
В декабре 1937 г. в Иран прибыл руководитель «Гитлерюгенда» Бальдур фон Ширах[170]. Это событие нашло отражение на страницах всех иранских газет, которые поместили хвалебные публикации о лидере германской фашистской молодежи. Газеты привели его подробные биографические данные, отметили, что Б. фон Ширах является выходцем из древнего аристократического рода, получил образование по части изящных искусств и литературе, известен своими патриотическими стихами. Для германского гостя в присутствии министра просвещения Ирана были устроены торжественные смотры иранских бойскаутов, школьников и студентов. Иранская молодежь даже прошла военным маршем с нацистским приветствием. Затем Б. фон Ширах направился в местность Манзарие, где осмотрел сборы иранских бойскаутов, после чего был приглашен на банкет. В ходе своего пребывания в Иране Б. фон Ширах не только успел повстречаться в неофициальной обстановке с членами иранского правительства, но и был принят самим шахом[171]. В день отъезда руководителя «Гитлерюгенда» из Ирана в местных газетах была опубликована статья под заголовком «Запад и Восток», автор которой утверждал, что «Запад нуждается в возрождении по образцу современного Ирана, а Восток нуждается в Западе и что олицетворением Запада является имперская Германия, а Иран – это колыбель арийской расы, соответственно Германии»[172].
С 1939 г. созданные по германскому образцу бойскаутские отряды стали обязательными организациями в школах, а верховным их руководителем был назначен наследный принц Мухаммед Реза[173].Бойскауты ежегодно проводили военную подготовку в летних лагерях, участвовали в парадах во время национальных праздников. К началу Второй мировой войны их отряды превратились в военизированные группы иранской молодежи, идеалом для которой служил Третий рейх.
Как известно, Реза-шах, сам имевший только начальное образование, пристальное внимание уделял созданию в Иране системы светского образования. В начале 1930-х гг. в стране были приняты законы об обязательном всеобщем и бесплатном начальном образовании, изъятии школ из-под контроля духовенства и передаче их в полное ведение государства. Поэтому Германия, принимавшая активное участие в открытии учебных заведений в Иране, не могла не вызвать симпатий у иранского монарха. Еще до Первой мировой войны в Тегеране был открыт немецкий колледж, а в Урмии и Хое – миссионерские школы[174]. Со дня основания Тегеранского университета в нем работали восемь преподавателей-немцев[175]. К концу же 1930-х гг. иранские учебные заведения перешли в полное распоряжение немецких инструкторов и педагогов, прибывших в страну по приглашению правительства. Только в 1939 г. в Иран приехало более десятка немецких учителей. Немцы возглавляли кафедры почти во всех учебных заведениях страны. Они руководили учебным процессом в профессионально-технических училищах Тебриза, Мешхеда, Исфахана, Шираза, читали лекции в сельскохозяйственном и ветеринарном институтах[176]. Особой активностью по насаждению образа процветающей Германии среди молодых иранцев выделялись профессор Тегеранского университета Кох, технические директора ремесленных училищ в Исфахане и Мешхеде – Гнай и Генель[177].
Активность германских преподавателей дала результаты. Под их влиянием в школах Ирана программы стали строиться по немецким образцам. Особое внимание обращалось на изучение немецкого языка, преподаванию которого уделялось, пять-шесть часов в неделю. На уроках немецкие педагоги внушали учащимся мысли о превосходстве арийской расы, о «вечной дружбе» Германии и Ирана.
Немцы пытались участвовать в общественно-политической жизни Ирана, учитывая специфику этой страны. А специфика была такова: шах стремился построить в Иране современное государство, но его диктаторские методы не оставили шансов для развития партийной деятельности. Правда, в начале своей карьеры Реза-хан использовал партии и их лидеров для усиления собственных позиций. Но, став шахом, он взял курс на полную ликвидацию партий, решив опираться на армию и верных ему людей.
Покончив с партиями, Реза-шах стал создавать разного рода общественные организации. Именно с последними немцы пытались наладить контакты. Во второй половине 1930-х гг. по инициативе иранского правительства была создана «Организация по ориентации общественного мнения», с которой германским пропагандистам удалось установить хорошие связи. В организацию входили влиятельные лица Министерства просвещения, общественные и культурные деятели, члены ученого совета Тегеранского университета, руководители бойскаутского движения. В ее составе действовали комиссии по устройству бесед и лекций, по радиовещанию, печати и т. д. С апреля 1939 г. общество стало издавать собственный журнал «Иран-е Эмруз», редактором которого был назначен председатель комиссии по делам печати при «Организации по ориентации общественного мнения» Хед Жази[178]. Учащиеся школ и студенты, а также служащие должны были в обязательном порядке посещать лекции, устраиваемые членами организации. На этих лекциях чаще всего проводились беседы об обязанностях современной молодежи по отношению к шаху и родине, об успехах «нового» Ирана, о «великом реформаторе» Реза-шахе.
Характерно, что с возникновением организации в Иране появились фигуры, претендовавшие на роль идеологов режима Пехлеви. Среди них выделялись министр юстиции М. Дафтари и министр финансов М. Бадер. Прогерманские настроения обоих были хорошо известны, и во многом благодаря этим личностям создавалась база для дальнейшего усиления влияния нацистов в Иране. С их помощью в стране распространялись хвалебные материалы о гитлеровской Германии. В иранских газетах было обилие снимков по присылаемым из Берлина клише, статьи о «возрождающейся германской нации»[179]. Нередко в иранских газетах можно было увидеть жизнеописания Гитлера и других видных нацистов.
Приведем названия некоторых подобных статей, опубликованных в одном только мае 1938 г.:
«Экономический результат присоединения Австрии к Германии», – «Эттелаат» от 1 мая.
«Важная речь Гитлера», – «Сетаре Джахан» от 3 мая.
«Король и Муссолини в ожидании Гитлера», – «Кушеш» от 5 мая.
«Пребывание канцлера Гитлера в Италии», – «Журналь де Тегеран» от 6 мая.
«В присутствии Гитлера», – «Иран» от 7 мая.
«Ответ Гитлера на речь Муссолини», – «Эттелаат» от 9 мая.
«Тройственный союз Берлин-Рим-Токио», – «Эттелаат» от 9 мая.
«Банкет в ирано-германской торговой палате», – «Эттелаат» от 11 мая.
«Начало конца в Испании», – «Иран» от 11 мая.
«Производство научных кинофильмов в Германии», – «Иран» от 16 мая.
«Новая германская армия», – «Эттелаат» от 24 мая.
«Успех судетских немцев на выборах», – «Эттелаат» от 25 мая.
«Новая финансовая политика Германии», – «Эттелаат» от 26 мая.
Встречая понимание со стороны Гитлера, иранское правительство стало посылать в Германию студентов. Большинство иранских врачей получило образование в Германии. Это было неудивительно, так как в то время она являлась основным поставщиком медицинского оборудования в Иран[180]. Более того, руководить мешхедской больницей, крупнейшей тогда в Азии, было поручено немецкому врачу[181]. Только в 1936 г. в Третий рейх для продолжения учебы иранским правительством за счет бюджета было командировано 39 студентов, а еще 27 человек направились в Германию за свой счет[182]. Иранцы, напичканные германской пропагандой с малых лет, становились при возвращении на родину своего рода «агентами влияния», готовыми сотрудничать с фашистскими спецслужбами на безвозмездной основе – из так называемых идейных побуждений.
Известным журналистам, деятелям искусства, техническому персоналу промышленных предприятий немцы сами делали предложение посетить Германию. Давшим согласие на столь заманчивое заграничное путешествие они оформляли служебные командировки, либо отправляли в Третий рейх частным образом. В результате тот или иной иранец выезжал в Германию, где его в нацистском духе пытались обработать фашистские спецслужбы.
В Германии учился доктор естественных наук Асадулла Хан Дариуш, который по прибытии на родину был назначен профессором технологического факультета Тегеранского университета[183]. В течение нескольких лет в Берлине обучался известный иранский музыкант Мустафа Эвтехар[184].
Немецкие университеты присваивали некоторым представителям иранской интеллигенции ученые степени и звания. Сын гилянского губернатора историк Абдул Фатеми защитил в Гейдельбергском университете докторскую диссертацию[185]. В Берлинском университете ученая степень доктора исторических наук была присвоена другому иранцу – Абдоллаху Малекпуру. Естественно, что оба автора в своих трудах рисовали радужные перспективы германо-иранского сотрудничества. В частности, в труде А. Малекпура красной нитью проводилась мысль о том, что поставки Ирану оборудования и отправка немецких специалистов откроют перед Германией новые возможности по получению доступа к иранскому сырью. Здесь же говорилось о том, что иранскому правительству пора отказаться от займов у СССР и Великобритании и использовать другие возможности, т. е. обращаться за кредитами к Третьему рейху[186]. По гуманитарным наукам также защитили докторские диссертации в нацистской Германии С. Парвизи, Х. Пирнахад, Х. Рамазани и другие иранцы[187].
Следуя политике привлечения на свою сторону видных представителей иранской интеллигенции, в августе 1935 г. на проходившем в Берлине международном конгрессе по уголовному праву Прусская академия наук избрала председателя иранской делегации Матина своим почетным членом[188].
Идеологическая экспансия Германии на Средний Восток развивалась и по другим каналам. 4 октября 1934 г. в Тегеране на празднованиях юбилея классика иранской литературы Фирдоуси германский посланник В. фон Блюхер торжественно вручил представителям правительства Ирана несколько книг, в частности, указатель имен и словарь к поэме «Шах-Наме» Фрица Вольфа[189]. Кроме того, в некоторых немецких городах в честь иранского поэта были организованы юбилейные вечера[190]. В августе 1939 г. немцы вручили иранцам щедрый подарок – пополнили фонды их Национальной библиотеки 7500 новыми книгами. В результате книги из Германии стали составлять практически четверть от всех имевшихся в ней изданий. По этому случаю руководитель внешнеполитического отдела НСДАП А. Розенберг устроил торжественное собрание, на которое были приглашены видные деятели науки и искусства, а также иранские студенты, обучавшиеся в Германии[191]. К этому времени вышел первый персидско-немецкий словарь, содержащий 25 000 слов[192].
Некоторое влияние немцы оказали на развитие архитектурного искусства в Иране. В годы правления Реза-шаха Пехлеви в стране шла мощная реконструкция облика многих городов, в первую очередь Тегерана. Насаждался тяжеловесный, одновременно помпезный стиль, своим монументализмом напоминавший архитектурные изыски в нацистской Германии. Большой пропагандистский эффект дали Олимпийские игры 1936 г. в Берлине. Надо признать, что ни одна предшествующая Олимпиада не была так великолепно организована, не сопровождалась такими впечатляющими зрелищами, как эта. Всего в Германию прибыло свыше 4 тыс. спортсменов из 49 стран. Г. Геринг, И. Риббентроп и Й. Геббельс устраивали в честь иностранных гостей пышные приемы. Иностранцы были поражены: вид счастливых, здоровых, приветливых людей, сплоченных вокруг Гитлера, далеко не соответствовал их представлениям о Берлине, почерпнутым из газет. Ни одно событие не принесло нацистскому режиму столь большой степени внутренней морально-политической стабилизации и международного признания. Игры 1936 г. и в спортивном отношении были необыкновенно удачны для немцев. К концу игр они собрали богатый урожай спортивных трофеев: 33 золотых, 26 серебряных, 30 бронзовых медалей. Это означало одно: общекомандное первое место спортсменов Третьего рейха. Впервые факел, зажженный от лучей солнца в греческой Олимпии, был доставлен эстафетой на Олимпийский стадион в Берлине. Незашоренные идеологически исследователи не могли пройти мимо этих очевидных фактов[193].
Несмотря на то, что Иран официально не принимал участия в Олимпийских играх, в Берлин была направлена специальная делегация из Тегерана. Вместе с другими спортсменами в олимпийской деревне близ Берлина в специальном лагере располагалась группа иранских физкультурников[194]. Вернувшись на родину, большинство из них стали проводниками германского влияния в стране. Проведенные в Германии Олимпийские игры произвели на наследника шахского престола Мухаммеда Реза такое впечатление, что летом 1939 г. им было принято решение каждые два года проводить в Иране национальные олимпиады[195].
Нацисты активно распространяли в Иране разного рода печатную продукцию: газеты, журналы, бюллетени, брошюры, книги и листовки, причем большинство литературы было на персидском языке. Только в Тегеране функционировали два немецких магазина, где любой желающий мог свободно приобрести нацистскую периодику[196]. Широкое распространение получила уличная торговля фашистскими изданиями. Прокламации прогерманского содержания вкладывались также в рекламные проспекты.
Большую активность развило немецкое телеграфное агентство ДНБ, направлявшее в Иран материалы не только о Германии, но и тенденциозно подбиравшее информацию о положении в Англии, Франции, Польше и других странах. Английский и польский посланники даже несколько раз делали представления в иранский МИД по поводу публикаций в местной прессе сообщений ДНБ в виде телеграмм из Лондона и Варшавы[197].
В начале 1938 г. в Иране вышла книга «Гитлер», в которой наряду с биографией вождя национал-социализма давалось описание политического положения в Германии, приводились подробные биографические сведения о Й. Геббельсе, Г. Геринге, Р. Гессе, И. Риббентропе, А. Розенберге, В. Фрике и других видных нацистах. Ее составитель – Вахид Мазендерани с первых слов этого сочинения обозначил свое восторженное отношение к «фюреру германской нации»: «Многочисленные авторы, составившие статьи и книги о Гитлере и его деятельности, считают его жемчужиной сотворения и образцом величественных и мировых деятелей»[198]. Примерно в это же время другой иранский деятель Джехенсув написал книгу «Мысли Гитлера», которая представляла собой неприкрытый панегирик фюреру нацистов.
Надо сказать, что немцы чувствовали себя на Среднем Востоке довольно свободно. Умело используя тягу местных чиновников к взяткам, они отчисляли определенный процент в пользу того или иного чиновника, подписавшего выгодную им сделку. Кроме того, за выполненные поручения нацисты щедро платили. Так, иранский инженер Емами, работавший в Сольтенатабадском арсенале, получал от германской разведки за проведение пропагандистской работы ежемесячно 400 туманов[199].
Центром фашистского движения в Иране стал журнал «Иран-е Бастан» («Древний Иран»), еженедельно издававшийся в 1933–1937 гг. Его страницы были заполнены статьями о политической и военной жизни Германии, материалами о достигнутых национал-социалистами успехах. Основное место отводилось рекламе продукции фирмы «Сименс», на средства которой официально издавался еженедельник. Со страниц этого издания звучали требования отдавать предпочтения иранцам в «национальных и торговых делах», говорилось о необходимости «очистить иранскую почву от марксистских идей и чужеродных элементов», всем жителям предлагалось приветствовать друг друга словами «Зенде бад шах» («Да здравствует шах»), что вполне соответствовало принятому в Германии «Хайль Гитлер»[200].
Редактором «Иран-е Бастан» являлся иранский националист Сейф Азад, смотревший на Германию как на «третью силу», способную видеть в Иране равноценного партнера. Сейф Азад еще в годы Первой мировой войны выполнял задания германской разведки в северо-западном Иране и за свои услуги был награжден орденом Железного креста. По окончании войны он стал журналистом, а с 1920 г. – издателем журнала «Азади-е Шарк». Вскоре после этого Сейф Азад завязал тесные отношения с немецкой фирмой «Сименс», начал рекламировать ее изделия, а затем попал в поле зрения нацистских пропагандистов.
Приход Гитлера к власти с энтузиазмом был встречен Сейфом Азадом. «Иран-е Бастан» сообщал в те дни: «Главная цель германской нации состоит в том, чтобы вернуть ее былую славу, возрождая ненависть к иностранцам и предотвращая хищения и измену со стороны евреев и иностранцев. В точности таковы и наши цели»[201]. Выступая на страницах журнала с призывами «освободиться от засилья иностранцев» и «ликвидировать отставание Ирана от Запада», Сейф Азад стал непрестанно заявлять, что немцы имеют одинаковое с иранцами расовое происхождение и в отличие от других европейцев готовы «бескорыстно» помогать Ирану.
Некоторые номера журнала «Иран-е Бастан» составлялись и печатались целиком в Берлине, что дало советским историкам основания утверждать, что фактически его редактором был директор коммерческо-политического отдела НСДАП майор фон Виббан, работавший на ведомство Розенберга[202]. На политическую направленность этого издания указывала и свастика, красовавшаяся на обложке журнала.
Особое внимание фашистскими идеологами уделялось радиопропаганде. В течение вего 1939 г. немецкая фирма «Телефункен» принимала активное участие в сооружении радиостанции в Тегеране, а другая немецкая фирма «АЭГ» поставляла радиоаппаратуру в Иран. Кроме того, Министерство почты и телеграфа Ирана закупило в Германии громкоговорители[203].
Правительство Ирана довольно терпимо относилось к нацистской пропаганде. Это объяснялось тем, что иранские власти возлагали надежды на Германию в индустриализации страны и модернизации армии. К тому же среди руководителей Ирана долгое время господствовало убеждение, что Третий рейх не преследует на Среднем Востоке политических целей.
Используя тезис об общем арийском происхождении, обращаясь к религиозным чувствам иранцев, германские идеологи добились серьезных успехов. Сдобренная щедрыми посулами, нацистская пропаганда нашла поддержку в слоях населения, настроенных традиционно антибритански. Наибольшее влияние она оказала на национальную буржуазию, национальную интеллигенцию и военные круги, так как Германия обещала избавить Иран от иностранного засилья. Именно эти круги стали социальной опорой фашизма в Иране.