Страница:
Исследования показывают, что абсолютная стабильность социальной системы практически невозможна. Она предполагает не только полную неподвижность самой системы и составляющих ее элементов, но и их изоляцию от всяких внешних воздействий. Поэтому, обращаясь к реальным ситуациям, можно говорить лишь о системах с высокой степенью стабильности. Однако чрезмерно высокая степень стабильности предполагает жесткую сопротивляемость изменениям – как вне, так и внутри системы. Оборотная сторона этой качественной характеристики – ослабленная способность адаптироваться к меняющимся условиям существования, что в конечном итоге ведет к гибели.
Внушает оптимизм жизнеспособность динамических систем, в которых степень стабильности, обеспечивая самосохранение, не является непреодолимым препятствием для назревших изменений. Стабильность в динамических системах покоится на совокупности неустойчивых равновесий между системообразующими и системоизменяющими процессами. Неустойчивое равновесие существует также между элементами (подсистемами) самой системы, различающимися как по удельному весу, так и по выполняемой роли. При отсутствии сильных интегрирующих импульсов системы разрушаются, а при наличии – возникает новое равновесие, покоящееся на изменившемся соотношении элементов[43].
С точки зрения системного подхода к проблеме стабильности представляются весьма интересными идеи одного из основоположников структурного функционализма Т. Парсонса, который разработал формализованную модель системы действия, включающую культурную, социальную, личностную и органическую подсистемы. Подсистема культуры выполняет функцию поддержания образца; социальная подсистема – интеграции личности; подсистема личности – достижения цели; поведенческий организм – адаптации к органической среде. Размышления о стабильности общества при любом его структурировании приводят к исследованию динамических характеристик структур, их взаимодействия друг с другом, соответствия между собой для поддержания органической целостности общественного организма. В концепции Т. Парсонса важную роль играет исследование процесса адаптационных возможностей для лучшей реализации определенных функций, для приспособления к воздействию окружающей среды[44].
Во взаимосвязанном мире трудно выделить абсолютно замкнутые системы, или диаду «система – внешняя среда». В этом контексте можно рассуждать о системах – метасистемах, при этом, однако, вполне обоснованно выделяется система «общество – окружающая природная среда», или «человек – природа». Ее можно отнести к вышеперечисленным типам: система – внешняя среда, система – метасистема.
В структуре социального пространства как системы можно выделить экономическую, социальную, политическую и духовно-идеологическую подсистемы. Так, французский социолог П. Бурдье определяет аналогичные структуры экономическим, социальным, политическим, символическим пространствами. По его мнению, объективные структуры воздействуют на формирование символических представлений, а, в свою очередь, модели восприятия структурируют социальную реальность. Социальное пространство П. Бурдье состоит из подпространств или полей (экономическое, интеллектуальное и т. п.), детерминированных «неравномерным распределением отдельных видов капитала»[45]. Социальное пространство отражает условные границы, в пределах которых развертывается жизнедеятельность территориального сообщества. Каждый человек по-разному включается в это пространство, прилагает различные усилия по его упорядочению и использованию с целью достижения желаемого результата деятельности.
Изучение проблемы стабильности социального пространства порождает интерес к категории «социальное время» как координате стабильности социального пространства, которая фиксирует устойчивость социальных форм как их воспроизводимость. Социальное пространство, по мысли К. Леви-Строса, представляет движение человеческого бытия в виде определенной координации действий людей и предметных условий, средств и результатов их жизненного процесса. Оно объединяет социальные явления, социальные структуры, взаимодействия, коммуникации в различных временных и пространственных условиях: «Пространство и время являются теми двумя системами отсчета, которые позволяют рассматривать социальные отношения – в их совокупности или в отдельности. Эти измерения в пространстве и во времени не смешиваются с измерениями, используемыми другими науками. Они заключаются в «социальном» пространстве и «социальном» времени; это значит, что они обладают лишь свойствами заполняющих их социальных явлений»[46].
Определяя границы социального пространства, К. Леви-Строс также отмечал: «Общество состоит из общающихся друг с другом индивидов и групп. При этом коммуникация не ограничивается пределами общества, речь идет не о строгих пределах, а о порогах, отмеченных ослаблением или искажением коммуникации, где она, не исчезая полностью, достигает минимального уровня»[47]. Эффективность коммуникации в социальном пространстве во многом зависит от координации действий говорящего и слушающего. С точки зрения Ю. Хабермаса, коммуникативные роли участников коммуникации обретают эффективность в плане координации действий. «По-видимому, комплементарные социальные отношения, управляемые авторитетом – с одной стороны, и симметричные социальные отношения, с другой, определяют два различных типа интеракции, которые могут воплощать в себе ту самую перспективную структуру, а именно… взаимонаправленность перспектив действия…»[48].
Изучение проблем ситуационности стабильности в социальном пространстве во многом опирается на психологические трактовки социального пространства, которые выступают как развитие и обобщение идей отечественных психологов об особенностях межличностных взаимодействий и отношений (Б. Г. Ананьев, В. М. Бехтерев, А. Н. Леонтьев, Б. Ф. Ломов, В. Н. Мясищев и др.) и ряда психологических концепций о строении и напряженности персональных пространств (Адлер, Юнг, Шибутани и др.).
Определение координат стабильности психологи связывают с особенностями социального пространства, среди которых можно выделить следующие:
а) относительная независимость от физического пространства социального бытия и движения субъекта – как результат особого свойства межсубъектных взаимодействий: даже будучи неподвижными в физическом смысле, и субъекты, и объекты могут иметь потенциал движения или реально перемещаться в пространстве социально-экономическом (изменения экономического статуса, приобретение собственности и т. д.). Без изменения физических и пространственных координат социальный субъект продолжает формироваться как личность, участвует в процессах категоризации, идентификации и т. д.;
б) закономерности субъект-субъектных взаимодействий, действующие в социальном пространстве, исследование которых открывает собственно психологические основания социальной стабильности. В этом аспекте приобретает стратегическую важность идея о «необходимости принятия во внимание субъективной природы социального влияния». Иначе говоря, необходимо учитывать, что индивиды создают свою собственную интерпретацию ситуации стабильности (или стабильности ситуации) в обществе, свою трактовку параметров стабильности. Эти субъективные интерпретации играют роль контекстуального обусловливания их предметно-практической деятельности по конструированию стабильности. В таком направлении специфику социального пространства помогает прояснить исходное положение концепции К. Левина: «Поведение представляет собой функцию личности и ситуации (или, выражаясь его же языком, функцию «жизненного пространства», включающего в себя как самого индивида, так и существующее в его психике представление об окружающей среде»)[49]. Эффективным стимулом для достижения или изменения ситуации стабильности является социальное влияние информационной референтной группы. Важную роль играют «канальные факторы», которые раскрывают основания и механизмы влияния тех или иных ситуационных факторов. Результативность деятельности по укреплению социальной стабильности предусматривает учет детерминант социального поведения, «эффективных каналов в форме ситуационного давления «на входе» или в форме ясно выраженных намерений и планов «на выходе»[50];
в) социальное пространство, по определению, образуется как (реальное и виртуальное) множество составляющих его элементов: субъектов, их объединений (разного рода и уровня общностей – сообществ и групп, социальных институтов и организаций) и движений, которые существуют как допустимые (разрешенные) в данное социальное время (эпоху, период). В этом множестве вместе с системой межличностных взаимодействий и мер на этих элементах (определяющих области их существования, движения, развития, их структуру и состав) возникает та или иная метрика данного социального пространства[51].
Социальное пространство выступает одной из самых фундаментальных основ общества и в рамках ситуационного анализа может характеризоваться следующими параметрами: размеры (размещение в пределах некоторых границ); устойчивость (способность сохранять свою идентичность под воздействием различных факторов); плотность (наличие различных социальных форм на единице величины); цивилизованность (соответствие социальных форм пространства достижениям цивилизации); потенциал (возможности и ресурсы для реализации целей жизнедеятельности людей); структура (формы взаимосвязи жизненных форм); функции (воздействия социального пространства на людей, общество, природу)[52].
Современные подходы к изучению стабильности в социальном пространстве включают в себя потенциал ситуационного подхода, который позволяет раскрыть иные грани исследуемого явления. Его сущность заключается в определении понятия ситуации, под которой подразумевается конкретный набор обстоятельств, оказывающих влияние на организацию в определенное время.
Ситуации в социальной системе возникают благодаря усложнению человеческой деятельности. Это приводит к тому, что каждое отдельное действие не может существовать и проявлять себя как отдельная сущность и реализуется во взаимодействии и конфликте с другими действиями. Известно, что ситуации возникают в таких социальных системах, где нет жесткой детерминации поведения, действует совокупность противоречивых сил, идет конкуренция и борьба между ними[53]. В связи с этим важная роль в сохранении стабильности принадлежит характеру восприятия ситуации субъектами социального пространства.
Р. Мертон в своей книге «Социальная теория и социальная структура» привел пример ситуационного фактора и его влияния на стабильность социального пространства, рассматривая эпизод, связанный с крахом Нового национального банка в 1932 году. Стабильная финансовая структура банка зависит от ряда определений ситуации: люди живут благодаря уверенности в надежности взаимосвязанной системы экономических обязательств. Но когда вкладчики определяют ситуацию иначе, когда они сомневаются в возможности исполнения данных им обязательств, последствия этих воображаемых определений оказываются вполне реальными. Поднимая проблему самоосуществления пророчества, Р. Мертон указывает, что публичные определения социальной ситуации (пророчества и предсказания) становятся неотъемлемой частью ситуации и, таким образом, влияют на последующее развитие ситуации, влияющей на стабильность в социальном пространстве[54].
Основной единицей ситуационности стабильности социального пространства является действие: «В любой ситуации есть тройное различение, а именно: 1) присоединяющееся действие в рамках имеющихся структур ожиданий; 2) присоединяющееся действие на основе отклоняющихся структур ожиданий; 3) прекращение». Дифференциация этих различий определяет параметры изменчивости структур. «Различение, использованное при конституировании действий, есть различение, как и обозначение, осуществляется как операция самой системы (а не только внешнего наблюдателя), либо, по крайней мере, предполагается возможной у нее. Тем самым можно связать такие весьма разнородные по своему происхождению теории и исследования, как логику форм операций образования, теорию действия, системную теорию и исследования атрибуции»[55].
В аспекте значимости действий субъектов социального пространства существенный научно-теоретический потенциал содержит трактовка социального пространства, предложенная А. Щюцем, согласно которой социальное пространство – это некоторое смысловое пространство, которое формируется социальными действиями индивидов. Ученый напоминает, что в этом мире существует не только сам индивид, но и другие люди, с которыми соотносятся его социальные действия, поэтому социальное пространство централизованно, это его пространство, которое он конструирует, а не универсальное пространство, в которое он помещен.
Основной инструмент ситуационного подхода к исследованию – это практика ситуационного анализа, которая позволяет, исходя из более глубокого понимания ситуации и динамики ее развития, вырабатывать и принимать более обоснованные управленческие решения, а также предвидеть возможное возникновение кризисных ситуаций и принимать своевременные меры по их предотвращению. При этом подходе будем учитывать, что ситуация – это сочетание внутренних и внешних факторов, обстоятельств, условий, активных и пассивных действующих сил, требующее принятия соответствующих стратегических и важных тактических решений, определяющих функционирование социального пространства, а также обеспечивающих предупреждение кризисных явлений и сохранение стабильности социального пространства.
Сегодня ситуационный анализ можно рассматривать в качестве важнейшего инструмента управления стабильностью социального пространства. Современные технологии ситуационного анализа позволяют, основываясь на глубоком анализе ситуаций, установлении тенденций, закономерностей и факторов, определяющих их развитие, выявить новые возможности и угрозы стабильности в социальном пространстве.
Стабильность социального пространства в целом обусловлена сохранением стабильности существования на уровне индивида, а также на уровне общества и государства. В связи с этим необходимо сделать акцент на существовании тесной взаимосвязи между стабильностью индивидуальной и стабильностью на уровне общества, которая обусловливает эффективность социализации личности, что в формате вариативности убедительно показал Р. Мертон. Сочетание стабильности общественного развития с индивидуальным развитием и гармоничным совершенствованием личности дает в большинстве случаев, как показывают социально-психологические исследования (опросы, наблюдения и т. д.), следующие образцы социального поведения человека: социально-активная, взвешенная позиция; профессиональный рост; достижение высоких показателей; сохранение существующих социальных отношений и контактов; групповой уровень идентичности; взаимопонимания в общении, попытки решать проблемы путем обсуждения, анализа, изучения, диалога; рефлексивное поведение; активность личности в поиске нужной информации и др. Сочетание стабильности развития общества с индивидуальным кризисом может дать такие образцы социального поведения личности: «мягкое» прохождение кризисного периода развития человека за счет социальной защиты человека; социальная стабильность предотвращает роковые проявления индивидуальных неурядиц и др.[56].
Ситуационность стабильности в социальном пространстве на уровне индивида основывается на таких механизмах социального взаимодействия, как конформность, инновация, ритуализм, бегство, мятеж, причем конформность как тип приспособления наиболее типична для общества, отличающегося высокой степенью стабильности. Анализ того, каким образом социальная структура оказывает давление на индивидов, побуждающее их к принятию того или иного альтернативного способа адаптивного поведения, показал, что люди могут переходить от одной альтернативы к другой по мере вовлечения в разные сферы деятельности[57].
На примере закономерностей функционирования бюрократической системы Мертон показывает ряд принципов сверхконформизма, которые обеспечивают стабильность социального пространства. Например, у бюрократических функционеров есть представление об общности их судьбы: «Они разделяют одни и те же интересы, конкуренция относительно невелика, поскольку продвижение по службе зависит от старшинства. Таким образом, внутри группы агрессивность минимизирована, и, следовательно, эта согласованность является позитивно функциональной для бюрократии»[58]. Р. Мертон далее указывает, что «в отдельных родах деятельности и в особого типа организациях может происходить процесс сакрализации (рассматриваемый как противоположный процессу секуляризации). Это свидетельствует о том, что благодаря формированию чувств (эмоциональной зависимости от бюрократических символов и статусов, аффективного вовлечения в сферу компетенции и власти) складывается определенное отношение к моральной легитимности, которая становится абсолютной ценностью»[59]. Таким образом, сакрализация бюрократических символов и статусов является значимым фактором сохранения элементов стабильности социального пространства на уровне личности.
Согласно исследованиям Э. Тоффлера, механизмы стабильности в социальном пространстве на уровне общества в эпоху формирования индустриальной цивилизации включали необходимость четкой синхронизации пространственных и временных координат. На практике это выразилось в выработке точных единиц мер, весов и времени, привело к линеаризации времени и линейной организации пространства[60]. Развитие стандартизации, специализации, синхронизации и централизации как элементов организации социального пространства в процессе отделения производителя от потребителя на этапе перехода к цивилизации Второй волны способствовало развитию рынка. «Чем значительней оказывалось расхождение между производителем и потребителем во времени, пространстве, в социальной и психологической отдаленности, тем больше рынок во всей его удивительной сложности, при всем сочетании оценок, невысказанных метафор и не обнаруживающих себя представлений становился доминирующей социальной реальностью»[61]. Основной предпосылкой последующего перехода к цивилизации Третьей волны стал энергетический и экологический кризис. В этих условиях, по мнению Э. Тоффлера, получили развитие такие направления стабилизации социального пространства, как: 1) развитие техносферы за счет наукоемких технологий; 2) начало создания космической производственной базы; 3) освоение ресурсного потенциала Мирового океана; 4) развитие генной индустрии и биотехнологий; 5) переход к экономии ресурсов; 6) интеграционные тенденции в науке и интеллектуальной жизни, переход от узкой специализации и изучения одних вещей в отрыве от других к пониманию важности взаимосвязей и контекстов, приоритетности общего (развитие теории систем), выработка междисциплинарного мышления[62].
Одним из основных направлений стабилизации социального пространства на базе контроля и эффективного управления ситуационными факторами является достижение стабильного мира как стратегическая задача современного государства, которое выступает одним из ведущих субъектов стабильности в современном мире. По мнению современных зарубежных и российских исследователей, концепция стабильного мира тесно связана с концепцией сообщества безопасности. По словам американского ученого К. Дойча, сообщество безопасности – это группа государств, внутри которой существует реальная гарантия того, что члены этого сообщества не будут вступать друг с другом в физическое противоборство, а будут разрешать свои споры каким-либо другим образом. Фактически «сообщество безопасности» должно стать начальной формой «стабильного мира»[63]. Таким образом, достижение стабильности в социальном пространстве предполагает удержание социальных конфликтов на контролируемом и регулируемом уровне во избежание деструктивных процессов, представляющих угрозу как для социального, так и для экономического развития отдельных стран и мирового сообщества в целом.
Стабильность социального пространства обеспечивается проведением эффективной социальной политики государства как субъекта социальной стабильности. Ее эффективность исследователи связывают со следующими принципами: 1) признание необходимости динамичного развития социальной сферы как одного из важнейших условий устойчивого развития общества; 2) четкое определение приоритетов в области социальной политики, поддерживаемых на государственном уровне; 3) согласование стратегических и оперативных задач социальной политики; 4) обеспечение управляемости социальными процессами на основе сохранения единства социального пространства и обеспечения федеральных минимальных гарантий в области социальной защиты населения; 5) обеспечение единства социальной политики на различных уровнях управления; 6) распределение сфер ответственности между различными уровнями управления социальными процессами.
Социальная политика во многом основана на ситуационном подходе к социальной стабильности. «На протяжении последних трех десятилетий либеральные призывы к десегрегации среднего образования, а также требования введения талонов на питание для малоимущих, бесплатной медицинской помощи, системы пренатального здравоохранения, профессиональной переподготовки, пропаганды против наркотиков и компенсаторного образования были определенно ситуационистскими как по лежащим в их основе посылкам, так и по предлагаемым вариантам решения. Было бы, однако, упрощением ставить между этими двумя понятиями знак равенства. Консервативные предложения о более суровых наказаниях для преступников, усилении контроля со стороны полиции, повышении дисциплины в школах и даже о налоговом стимулировании найма на работу наиболее закоренелых безработных также являются ситуационистскими в своей основе (хотя большинство сторонников подобных мер скорее всего отвергло бы ситуационистские объяснения соответствующих проблем)»[64]. Ряд несовершенств в развитии социально-политических программ имеет в своей основе недооценку ситуационных факторов, недостаточный учет ситуационного анализа.
Внушает оптимизм жизнеспособность динамических систем, в которых степень стабильности, обеспечивая самосохранение, не является непреодолимым препятствием для назревших изменений. Стабильность в динамических системах покоится на совокупности неустойчивых равновесий между системообразующими и системоизменяющими процессами. Неустойчивое равновесие существует также между элементами (подсистемами) самой системы, различающимися как по удельному весу, так и по выполняемой роли. При отсутствии сильных интегрирующих импульсов системы разрушаются, а при наличии – возникает новое равновесие, покоящееся на изменившемся соотношении элементов[43].
С точки зрения системного подхода к проблеме стабильности представляются весьма интересными идеи одного из основоположников структурного функционализма Т. Парсонса, который разработал формализованную модель системы действия, включающую культурную, социальную, личностную и органическую подсистемы. Подсистема культуры выполняет функцию поддержания образца; социальная подсистема – интеграции личности; подсистема личности – достижения цели; поведенческий организм – адаптации к органической среде. Размышления о стабильности общества при любом его структурировании приводят к исследованию динамических характеристик структур, их взаимодействия друг с другом, соответствия между собой для поддержания органической целостности общественного организма. В концепции Т. Парсонса важную роль играет исследование процесса адаптационных возможностей для лучшей реализации определенных функций, для приспособления к воздействию окружающей среды[44].
Во взаимосвязанном мире трудно выделить абсолютно замкнутые системы, или диаду «система – внешняя среда». В этом контексте можно рассуждать о системах – метасистемах, при этом, однако, вполне обоснованно выделяется система «общество – окружающая природная среда», или «человек – природа». Ее можно отнести к вышеперечисленным типам: система – внешняя среда, система – метасистема.
В структуре социального пространства как системы можно выделить экономическую, социальную, политическую и духовно-идеологическую подсистемы. Так, французский социолог П. Бурдье определяет аналогичные структуры экономическим, социальным, политическим, символическим пространствами. По его мнению, объективные структуры воздействуют на формирование символических представлений, а, в свою очередь, модели восприятия структурируют социальную реальность. Социальное пространство П. Бурдье состоит из подпространств или полей (экономическое, интеллектуальное и т. п.), детерминированных «неравномерным распределением отдельных видов капитала»[45]. Социальное пространство отражает условные границы, в пределах которых развертывается жизнедеятельность территориального сообщества. Каждый человек по-разному включается в это пространство, прилагает различные усилия по его упорядочению и использованию с целью достижения желаемого результата деятельности.
Изучение проблемы стабильности социального пространства порождает интерес к категории «социальное время» как координате стабильности социального пространства, которая фиксирует устойчивость социальных форм как их воспроизводимость. Социальное пространство, по мысли К. Леви-Строса, представляет движение человеческого бытия в виде определенной координации действий людей и предметных условий, средств и результатов их жизненного процесса. Оно объединяет социальные явления, социальные структуры, взаимодействия, коммуникации в различных временных и пространственных условиях: «Пространство и время являются теми двумя системами отсчета, которые позволяют рассматривать социальные отношения – в их совокупности или в отдельности. Эти измерения в пространстве и во времени не смешиваются с измерениями, используемыми другими науками. Они заключаются в «социальном» пространстве и «социальном» времени; это значит, что они обладают лишь свойствами заполняющих их социальных явлений»[46].
Определяя границы социального пространства, К. Леви-Строс также отмечал: «Общество состоит из общающихся друг с другом индивидов и групп. При этом коммуникация не ограничивается пределами общества, речь идет не о строгих пределах, а о порогах, отмеченных ослаблением или искажением коммуникации, где она, не исчезая полностью, достигает минимального уровня»[47]. Эффективность коммуникации в социальном пространстве во многом зависит от координации действий говорящего и слушающего. С точки зрения Ю. Хабермаса, коммуникативные роли участников коммуникации обретают эффективность в плане координации действий. «По-видимому, комплементарные социальные отношения, управляемые авторитетом – с одной стороны, и симметричные социальные отношения, с другой, определяют два различных типа интеракции, которые могут воплощать в себе ту самую перспективную структуру, а именно… взаимонаправленность перспектив действия…»[48].
Изучение проблем ситуационности стабильности в социальном пространстве во многом опирается на психологические трактовки социального пространства, которые выступают как развитие и обобщение идей отечественных психологов об особенностях межличностных взаимодействий и отношений (Б. Г. Ананьев, В. М. Бехтерев, А. Н. Леонтьев, Б. Ф. Ломов, В. Н. Мясищев и др.) и ряда психологических концепций о строении и напряженности персональных пространств (Адлер, Юнг, Шибутани и др.).
Определение координат стабильности психологи связывают с особенностями социального пространства, среди которых можно выделить следующие:
а) относительная независимость от физического пространства социального бытия и движения субъекта – как результат особого свойства межсубъектных взаимодействий: даже будучи неподвижными в физическом смысле, и субъекты, и объекты могут иметь потенциал движения или реально перемещаться в пространстве социально-экономическом (изменения экономического статуса, приобретение собственности и т. д.). Без изменения физических и пространственных координат социальный субъект продолжает формироваться как личность, участвует в процессах категоризации, идентификации и т. д.;
б) закономерности субъект-субъектных взаимодействий, действующие в социальном пространстве, исследование которых открывает собственно психологические основания социальной стабильности. В этом аспекте приобретает стратегическую важность идея о «необходимости принятия во внимание субъективной природы социального влияния». Иначе говоря, необходимо учитывать, что индивиды создают свою собственную интерпретацию ситуации стабильности (или стабильности ситуации) в обществе, свою трактовку параметров стабильности. Эти субъективные интерпретации играют роль контекстуального обусловливания их предметно-практической деятельности по конструированию стабильности. В таком направлении специфику социального пространства помогает прояснить исходное положение концепции К. Левина: «Поведение представляет собой функцию личности и ситуации (или, выражаясь его же языком, функцию «жизненного пространства», включающего в себя как самого индивида, так и существующее в его психике представление об окружающей среде»)[49]. Эффективным стимулом для достижения или изменения ситуации стабильности является социальное влияние информационной референтной группы. Важную роль играют «канальные факторы», которые раскрывают основания и механизмы влияния тех или иных ситуационных факторов. Результативность деятельности по укреплению социальной стабильности предусматривает учет детерминант социального поведения, «эффективных каналов в форме ситуационного давления «на входе» или в форме ясно выраженных намерений и планов «на выходе»[50];
в) социальное пространство, по определению, образуется как (реальное и виртуальное) множество составляющих его элементов: субъектов, их объединений (разного рода и уровня общностей – сообществ и групп, социальных институтов и организаций) и движений, которые существуют как допустимые (разрешенные) в данное социальное время (эпоху, период). В этом множестве вместе с системой межличностных взаимодействий и мер на этих элементах (определяющих области их существования, движения, развития, их структуру и состав) возникает та или иная метрика данного социального пространства[51].
Социальное пространство выступает одной из самых фундаментальных основ общества и в рамках ситуационного анализа может характеризоваться следующими параметрами: размеры (размещение в пределах некоторых границ); устойчивость (способность сохранять свою идентичность под воздействием различных факторов); плотность (наличие различных социальных форм на единице величины); цивилизованность (соответствие социальных форм пространства достижениям цивилизации); потенциал (возможности и ресурсы для реализации целей жизнедеятельности людей); структура (формы взаимосвязи жизненных форм); функции (воздействия социального пространства на людей, общество, природу)[52].
Современные подходы к изучению стабильности в социальном пространстве включают в себя потенциал ситуационного подхода, который позволяет раскрыть иные грани исследуемого явления. Его сущность заключается в определении понятия ситуации, под которой подразумевается конкретный набор обстоятельств, оказывающих влияние на организацию в определенное время.
Ситуации в социальной системе возникают благодаря усложнению человеческой деятельности. Это приводит к тому, что каждое отдельное действие не может существовать и проявлять себя как отдельная сущность и реализуется во взаимодействии и конфликте с другими действиями. Известно, что ситуации возникают в таких социальных системах, где нет жесткой детерминации поведения, действует совокупность противоречивых сил, идет конкуренция и борьба между ними[53]. В связи с этим важная роль в сохранении стабильности принадлежит характеру восприятия ситуации субъектами социального пространства.
Р. Мертон в своей книге «Социальная теория и социальная структура» привел пример ситуационного фактора и его влияния на стабильность социального пространства, рассматривая эпизод, связанный с крахом Нового национального банка в 1932 году. Стабильная финансовая структура банка зависит от ряда определений ситуации: люди живут благодаря уверенности в надежности взаимосвязанной системы экономических обязательств. Но когда вкладчики определяют ситуацию иначе, когда они сомневаются в возможности исполнения данных им обязательств, последствия этих воображаемых определений оказываются вполне реальными. Поднимая проблему самоосуществления пророчества, Р. Мертон указывает, что публичные определения социальной ситуации (пророчества и предсказания) становятся неотъемлемой частью ситуации и, таким образом, влияют на последующее развитие ситуации, влияющей на стабильность в социальном пространстве[54].
Основной единицей ситуационности стабильности социального пространства является действие: «В любой ситуации есть тройное различение, а именно: 1) присоединяющееся действие в рамках имеющихся структур ожиданий; 2) присоединяющееся действие на основе отклоняющихся структур ожиданий; 3) прекращение». Дифференциация этих различий определяет параметры изменчивости структур. «Различение, использованное при конституировании действий, есть различение, как и обозначение, осуществляется как операция самой системы (а не только внешнего наблюдателя), либо, по крайней мере, предполагается возможной у нее. Тем самым можно связать такие весьма разнородные по своему происхождению теории и исследования, как логику форм операций образования, теорию действия, системную теорию и исследования атрибуции»[55].
В аспекте значимости действий субъектов социального пространства существенный научно-теоретический потенциал содержит трактовка социального пространства, предложенная А. Щюцем, согласно которой социальное пространство – это некоторое смысловое пространство, которое формируется социальными действиями индивидов. Ученый напоминает, что в этом мире существует не только сам индивид, но и другие люди, с которыми соотносятся его социальные действия, поэтому социальное пространство централизованно, это его пространство, которое он конструирует, а не универсальное пространство, в которое он помещен.
Основной инструмент ситуационного подхода к исследованию – это практика ситуационного анализа, которая позволяет, исходя из более глубокого понимания ситуации и динамики ее развития, вырабатывать и принимать более обоснованные управленческие решения, а также предвидеть возможное возникновение кризисных ситуаций и принимать своевременные меры по их предотвращению. При этом подходе будем учитывать, что ситуация – это сочетание внутренних и внешних факторов, обстоятельств, условий, активных и пассивных действующих сил, требующее принятия соответствующих стратегических и важных тактических решений, определяющих функционирование социального пространства, а также обеспечивающих предупреждение кризисных явлений и сохранение стабильности социального пространства.
Сегодня ситуационный анализ можно рассматривать в качестве важнейшего инструмента управления стабильностью социального пространства. Современные технологии ситуационного анализа позволяют, основываясь на глубоком анализе ситуаций, установлении тенденций, закономерностей и факторов, определяющих их развитие, выявить новые возможности и угрозы стабильности в социальном пространстве.
Стабильность социального пространства в целом обусловлена сохранением стабильности существования на уровне индивида, а также на уровне общества и государства. В связи с этим необходимо сделать акцент на существовании тесной взаимосвязи между стабильностью индивидуальной и стабильностью на уровне общества, которая обусловливает эффективность социализации личности, что в формате вариативности убедительно показал Р. Мертон. Сочетание стабильности общественного развития с индивидуальным развитием и гармоничным совершенствованием личности дает в большинстве случаев, как показывают социально-психологические исследования (опросы, наблюдения и т. д.), следующие образцы социального поведения человека: социально-активная, взвешенная позиция; профессиональный рост; достижение высоких показателей; сохранение существующих социальных отношений и контактов; групповой уровень идентичности; взаимопонимания в общении, попытки решать проблемы путем обсуждения, анализа, изучения, диалога; рефлексивное поведение; активность личности в поиске нужной информации и др. Сочетание стабильности развития общества с индивидуальным кризисом может дать такие образцы социального поведения личности: «мягкое» прохождение кризисного периода развития человека за счет социальной защиты человека; социальная стабильность предотвращает роковые проявления индивидуальных неурядиц и др.[56].
Ситуационность стабильности в социальном пространстве на уровне индивида основывается на таких механизмах социального взаимодействия, как конформность, инновация, ритуализм, бегство, мятеж, причем конформность как тип приспособления наиболее типична для общества, отличающегося высокой степенью стабильности. Анализ того, каким образом социальная структура оказывает давление на индивидов, побуждающее их к принятию того или иного альтернативного способа адаптивного поведения, показал, что люди могут переходить от одной альтернативы к другой по мере вовлечения в разные сферы деятельности[57].
На примере закономерностей функционирования бюрократической системы Мертон показывает ряд принципов сверхконформизма, которые обеспечивают стабильность социального пространства. Например, у бюрократических функционеров есть представление об общности их судьбы: «Они разделяют одни и те же интересы, конкуренция относительно невелика, поскольку продвижение по службе зависит от старшинства. Таким образом, внутри группы агрессивность минимизирована, и, следовательно, эта согласованность является позитивно функциональной для бюрократии»[58]. Р. Мертон далее указывает, что «в отдельных родах деятельности и в особого типа организациях может происходить процесс сакрализации (рассматриваемый как противоположный процессу секуляризации). Это свидетельствует о том, что благодаря формированию чувств (эмоциональной зависимости от бюрократических символов и статусов, аффективного вовлечения в сферу компетенции и власти) складывается определенное отношение к моральной легитимности, которая становится абсолютной ценностью»[59]. Таким образом, сакрализация бюрократических символов и статусов является значимым фактором сохранения элементов стабильности социального пространства на уровне личности.
Согласно исследованиям Э. Тоффлера, механизмы стабильности в социальном пространстве на уровне общества в эпоху формирования индустриальной цивилизации включали необходимость четкой синхронизации пространственных и временных координат. На практике это выразилось в выработке точных единиц мер, весов и времени, привело к линеаризации времени и линейной организации пространства[60]. Развитие стандартизации, специализации, синхронизации и централизации как элементов организации социального пространства в процессе отделения производителя от потребителя на этапе перехода к цивилизации Второй волны способствовало развитию рынка. «Чем значительней оказывалось расхождение между производителем и потребителем во времени, пространстве, в социальной и психологической отдаленности, тем больше рынок во всей его удивительной сложности, при всем сочетании оценок, невысказанных метафор и не обнаруживающих себя представлений становился доминирующей социальной реальностью»[61]. Основной предпосылкой последующего перехода к цивилизации Третьей волны стал энергетический и экологический кризис. В этих условиях, по мнению Э. Тоффлера, получили развитие такие направления стабилизации социального пространства, как: 1) развитие техносферы за счет наукоемких технологий; 2) начало создания космической производственной базы; 3) освоение ресурсного потенциала Мирового океана; 4) развитие генной индустрии и биотехнологий; 5) переход к экономии ресурсов; 6) интеграционные тенденции в науке и интеллектуальной жизни, переход от узкой специализации и изучения одних вещей в отрыве от других к пониманию важности взаимосвязей и контекстов, приоритетности общего (развитие теории систем), выработка междисциплинарного мышления[62].
Одним из основных направлений стабилизации социального пространства на базе контроля и эффективного управления ситуационными факторами является достижение стабильного мира как стратегическая задача современного государства, которое выступает одним из ведущих субъектов стабильности в современном мире. По мнению современных зарубежных и российских исследователей, концепция стабильного мира тесно связана с концепцией сообщества безопасности. По словам американского ученого К. Дойча, сообщество безопасности – это группа государств, внутри которой существует реальная гарантия того, что члены этого сообщества не будут вступать друг с другом в физическое противоборство, а будут разрешать свои споры каким-либо другим образом. Фактически «сообщество безопасности» должно стать начальной формой «стабильного мира»[63]. Таким образом, достижение стабильности в социальном пространстве предполагает удержание социальных конфликтов на контролируемом и регулируемом уровне во избежание деструктивных процессов, представляющих угрозу как для социального, так и для экономического развития отдельных стран и мирового сообщества в целом.
Стабильность социального пространства обеспечивается проведением эффективной социальной политики государства как субъекта социальной стабильности. Ее эффективность исследователи связывают со следующими принципами: 1) признание необходимости динамичного развития социальной сферы как одного из важнейших условий устойчивого развития общества; 2) четкое определение приоритетов в области социальной политики, поддерживаемых на государственном уровне; 3) согласование стратегических и оперативных задач социальной политики; 4) обеспечение управляемости социальными процессами на основе сохранения единства социального пространства и обеспечения федеральных минимальных гарантий в области социальной защиты населения; 5) обеспечение единства социальной политики на различных уровнях управления; 6) распределение сфер ответственности между различными уровнями управления социальными процессами.
Социальная политика во многом основана на ситуационном подходе к социальной стабильности. «На протяжении последних трех десятилетий либеральные призывы к десегрегации среднего образования, а также требования введения талонов на питание для малоимущих, бесплатной медицинской помощи, системы пренатального здравоохранения, профессиональной переподготовки, пропаганды против наркотиков и компенсаторного образования были определенно ситуационистскими как по лежащим в их основе посылкам, так и по предлагаемым вариантам решения. Было бы, однако, упрощением ставить между этими двумя понятиями знак равенства. Консервативные предложения о более суровых наказаниях для преступников, усилении контроля со стороны полиции, повышении дисциплины в школах и даже о налоговом стимулировании найма на работу наиболее закоренелых безработных также являются ситуационистскими в своей основе (хотя большинство сторонников подобных мер скорее всего отвергло бы ситуационистские объяснения соответствующих проблем)»[64]. Ряд несовершенств в развитии социально-политических программ имеет в своей основе недооценку ситуационных факторов, недостаточный учет ситуационного анализа.