Алексей Пехов. Ветер и искры (сборник)

   Вначале на веревке спустили меня с фонарем, затем Лаэн, потом вора. Напоследок в дыре показалась косматая голова Пня:
   – Идите все время прямо. Никуда не сворачивайте. Это главный коридор, он приведет вас к логову Йоха. Передайте от меня привет Трехпалому.
   – А где, по-твоему, «прямо»? – с иронией спросил Гаррет. – Там? – Он ткнул в одном направлении, затем развернулся и ткнул в другом. – Или там?
   – Туда. – Пень указал налево. – Не ошибетесь. Давайте проваливайте, а то у меня башка уже болеть начинает оттого, что я на вас смотрю.
   Впереди, с фонарем, пошел я. За мной, не расставаясь с арбалетом, Лаэн. Вор замыкал шествие, насвистывая под нос незнакомую песенку. Его поведение порядком раздражало, но я стоически терпел.
   Надеюсь, мы не зря взяли его с собой.
 
   Когда свет фонаря угас в отдалении, Пень встал с колен, отряхнул штаны, вздохнул и пошел к выходу. На половине дороги к лестнице он остановился, бросил взгляд на стойки, где покоились запыленные бутылки. Подошел, вытянул одну наугад, взглянул на пробку. Вино было не таким, чтобы с ним церемониться, поэтому Олна вытащил из ножен любимый кинжал и одним ударом отбил верхнюю часть горлышка. Быстрее и проще, чем пытаться вытащить крепкую пробку без штопора. Отхлебнув, он поднялся по лестнице наверх, вышел из каморки и кивнул одному из подчиненных. Тот, словно только этого и ждал, – тут же сорвался с места и выскочил на улицу.
   Пень присел на жалобно скрипнувший табурет и занялся вином, с каждой минкой все больше мрачнея. Олне не нравилось, что затеяла Катрин, но он понимал, что та права. Если они не сделают то, что им сказали, быть беде. Их просто раздавят.
   Распахнулась дверь, и в винную лавку вошла Молс с шестью подручными. Вопросительно посмотрела на Пня.
   – Ушли, – коротко сказал он.
   – Будем ждать, – сказала Молс.
   – Ты думаешь, они справятся?
   – Йох не переживет эту ночь.
   Пень мрачно кивнул и вновь приложился к бутылке. Следовало хоть как-то скоротать время.
 
   Коридор оказался сухим. Воду в последний раз здесь видели многие столетия назад – на гладких, словно отполированных стенах были следы, оставленные рекой прошлого. Судя по всему, ее уровень никогда не добирался до потолка. Пахло холодным камнем и вековой пылью. Ни крыс, ни еще какой-нибудь мелкой живности я не заметил. Эха тоже не было.
   Рана в боку, оставленная Конопатым, противно ныла, но я постарался хотя бы на время выбросить ее из головы.
   – Сейчас мы где-то возле казарм, – произнесла Лаэн, когда мы прошли двести ярдов. – Если верить Пню, скоро поворот.
   Действительно, коридор резко поворачивал и начинал идти в горку, поднимаясь на холм, почти под скалу, на которой стоял Высокий город. Мы прошли мимо четырех ответвлений. Вор не удержался, сунул голову в один из туннелей, но, как и следовало ожидать, ничего интересного не увидел.
   – Подумать только! Раньше с помощью магии могли творить вот такое, – сказала Лаэн, нагнав меня. Ее лицо в свете фонаря было задумчиво и очень красиво.
   – Какое? – мягко поинтересовался я.
   Она вздохнула:
   – Ни одна из живущих сейчас Ходящих не способна вырыть под городом подземную дорогу для реки, довести ее до моря, а по пути еще и в дома воду провести. В Высоком и Втором городе она просто била из-под земли.
   – Сказки… – Я не очень-то верил в подобные истории.
   – Судя по тому, что я слышала, – нет.
   – Она права, – подал голос вор. – В одном из богатеньких домов, совсем недалеко отсюда, я видел ванну. Старую. Она как раз из таких, что наполнялась водой из подземной реки. Хотя могу сказать, я этим подземельем не впечатлен.
   – Можно подумать, что ты успел побывать во многих и видел куда лучше, – пробормотала Лаэн.
   Гаррет ухмыльнулся и ничего не ответил.
   – Представляю все разочарование богатеев, когда источник пересох, – хмыкнул я и поднял фонарь повыше.
   – Река стала мешать, и ее убрали, а потом обрушили часть сводов.
   – Ломать – не строить, – философски заключил Гаррет.
   – Ну не скажи, – не согласился я. – Тут к делу подошли с душой. Иначе часть домов провалилась бы под землю.
   – Мне кажется, или потолок понижается? – задумчиво произнес вор.
   Действительно, чем дальше мы шли, тем ниже становился потолок. Спустя какое-то время я вполне мог дотронуться до него, если бы только пожелал. Наконец, кирпичная стена преградила нам дорогу.
   – Добрались, – сказал я и поставил фонарь на пол.
   – Кладке лет шесть, не больше, – оценил Гаррет. – По сравнению со всем этим, – он обвел рукой коридор, – совсем свежая.
   – Старина Йох позаботился о том, чтобы к нему в гости не пробрались крысы, – хмыкнул я и, орудуя кинжалом, поддел один из нижних кирпичей.
   Предавший Трехпалого каменщик постарался на славу. Без раствора, скреплявшего кирпичи, вынимать их было легко, но незнающему человеку со стороны могло показаться, что перед ним – сплошной монолит. Кирпичи оказались тяжелыми, и помощь Гаррета пришлась очень кстати. Наконец, мы освободили проход – в лаз стало можно протиснуться, если лечь на спину.
   – Притуши фитилек. Лишний свет пока не нужен, – сказал вор и полез первым. Через несколько ун он объявил:
   – Чисто.
   Мы последовали за ним и вновь оказались в коридоре. Потолок здесь был еще ниже, стоять удавалось только пригнувшись.
   – Садитесь, – пригласил вор. – Это займет какое-то время.
   Прямо над нами находилась закрытая решеткой дыра.
   Вход в логово Йоха.
   За толстыми прутьями царила тьма-тьмущая. Помещение, в которое мы должны были войти, судя по словам Пня, какой-то амбар. Я надеялся, что слуги не имеют обыкновения здесь спать – Йох вряд ли допустит, чтобы все знали о решетке, закрывающей вход под землю.
   – А вот теперь хорошо бы посветить, – попросил меня Гаррет.
   Я поднял фонарь и тихонько присвистнул. Замок – небольшой, черный, сделанный в виде оскаленной собачьей пасти, в глотке которой находилась замочная скважина. Работа морасских мастеров. Любому знающему человеку подобная игрушка говорила: «Пшел прочь! Укушу!»
   И ведь кусала! Всех, кто не мог с нею справиться. Хитрые морассцы запихали в эту штуку такое количество секретов и ловушек, что совладать с нею мог только настоящий мастер. Да и то не всегда.
   Пень даже словом не обмолвился, что нас ждет. А ведь наверняка знал, паскуда!
   – Очаровательная штучка, – хмыкнул вор.
   – Йох не пожалел денег на безделушку, – поддержал я его.
   – Безделушку?! – возмутилась Лаэн. – Все мужчины такие тупицы или только вы? Да она опасней разъяренной кобры! Дай ей волю, допусти хотя бы малейшую оплошность, и она вас прикончит. Думаете, умельцы из Морассии просто так просят за нее столь умопомрачительные деньги?!
   – Я справлюсь, – просто сказал Гаррет.
   – А если нет?
   – Тогда для начала пасть захлопнется, и эти очаровательные, острые как бритва зубки откусят мне пальцы. Или же замок плюнет ядовитой иглой, но в данном случае мне это не страшно. Я буду не перед, а за ним. Но хуже всего, если я ошибусь с последней пружиной. Чаще всего ее делают очень жесткой, и если она остановится на полпути или соскочит, замок выплюнет некоторое количество яда, который за несколько ун превращает легкие в дырявые лохмотья. На нас троих его вполне хватит.
   – Ты великолепно умеешь объяснять, – кашлянул я. – Солнце мое. Не могла бы ты вернуться обратно и подождать нас за стеной?
   Она тут же насторожилась:
   – Зачем это?
   – Затем, что, если он ошибется, ни к чему умирать всем троим.
   – Тогда почему я?
   – Потому что мне придется держать ему фонарь. А ты все равно сидишь без дела. Так что брысь!
   Она поворчала для вида, но согласилась с моими доводами:
   – Если вздумаешь умирать, предупреди заранее, дорогой.
   – Я тоже тебя люблю.
   Она громко фыркнула и уползла за стену.
   – Отойди шагов на двадцать, – сказал я ей вслед, опустившись на четвереньки и просунув в дыру голову. – Как сделаем, позову.
   Она чмокнула меня в губы, и все еще раздраженно фыркая, в полной темноте направилась прочь.
   Вор изучал замок, мурлыкая под нос все тот же, незнакомый мне, мотивчик.
   – О чем поешь?
   – О, не бери в голову, – улыбнулся Гаррет, не отводя взгляда от «морасского пса». – Старая глупая песня. Ее пела одна моя хорошая знакомая. Можно сказать, что в другой жизни.
   Ну, не хочет говорить и не надо.
   – Имел дело с такими штуками? – спросил я, кивая на собачью пасть.
   – Пару раз, – скучающим тоном произнес он и надел на руки перчатки с обрезанными пальцами. – Не волнуйся, это не так сложно, как многие считают. При должном количестве опыта зубастые игрушки можно щелкать, как орехи.
   – Надеюсь, что у тебя этот опыт есть.
   – Я тоже буду на это надеяться. – На его губах появилась тень улыбки. – В основном на них попадаются торопыги.
   Не знаю, не знаю. «Морасские псы» погубили немало хороших воров. Слишком капризны и опасны эти штучки, и слишком умелы изготавливающие их мастера. Многие, увидев на дверях или сундуках черную собачью пасть, предпочитали убраться от греха подальше и найти себе более легкую поживу.
   – Тебе придется работать вслепую. Замок с той стороны.
   – А то я не видел, – пробормотал он. – Кстати, свет мне совершенно не нужен. Я все сделаю на ощупь. Так что, пока не поздно, иди к подружке. Как справлюсь, крикну.
   – Мне интересно посмотреть.
   И вправду было интересно.
   – Ну, как знаешь, – пожал плечами Гаррет.
   Он достал из сумки связку отмычек изумительной работы.
   – Морассцы постарались?
   – Нет. Куда лучшие мастера, – улыбнулся вор и просунул руки между прутьями решетки. – Ну, давай…
   – Чего давать? – не понял я.
   – Молись Мелоту, – заржал шутник и с первого раза попал отмычкой в замочную скважину. – Надеюсь, бог сегодня на нашей стороне.
   Какое-то время он сосредоточенно молчал, и слышалось лишь тихое звяканье металла о металл. Его лицо было напряжено, губы крепко сжаты, но руки ни разу не дрогнули. Гаррету не нужно было на них глядеть, чтобы знать, что он делает, поэтому вор с интересом изучал носки своих сапог. Я с напряжением смотрел на собачью пасть, готовую в любой момент превратиться в капкан и захлопнуться. Или того хуже – выплюнуть ядовитое облако.
   – Вот и первая пружина, – сказал он.
   Лично я ничего не услышал, щелчок, должно быть, был очень тихим, но чуткое воровское ухо сложно обмануть.
   – Сколько еще?
   – Пока не откроется.
   – То есть ты не знаешь?
   – Не знаю, – не стал отрицать он. – Одна. Две. Десять. Это штучная работа. Каждый морасский мастер создает разное количество пружин, секретов и ловушек. Одинаковых «псов» не бывает. В этом-то и вся беда.
   Во время разговора он не переставал работать, и в следующие несколько минок преодолел еще три пружины. Я начинал уважать этого странного человека. За всеми шуточками, смешками и бесшабашностью скрывался настоящий мастер. Спокойный, опытный, знающий себе цену.
   – Почему ты остался со мной? – неожиданно спросил он.
   – Я же сказал, мне интересно посмотреть. Ты против?
   – Да нет. Смотри на здоровье. Польстило, что ты оказал мне доверие.
   – Доверие?
   – Ну да. Если я сейчас ошибусь, ты не очень долго протянешь. – Он криво усмехнулся. – Никак не могу зацепить «собачку». Значит, тобой двигало только любопытство: посмотреть, на что я способен?
   Я задумался над его вопросом, затем честно ответил:
   – Не знаю. Просто не люблю сидеть на месте. А здесь хоть какое-то дело.
   – Многие из нынешнего поколения не любят сидеть на месте. Все куда-то спешат, торопятся, стремятся чего-то достичь, стараются изменить, хотя в большинстве своем сами не знают, чего хотят.
   – Мы просто идем, – улыбнулся я.
   – Таких людей, как вы, я называю «искатели ветра». Вы слепо гонитесь за ним, но что станете делать, когда отыщете? Никто из вас не думает, куда заведет этот поиск. Ты можешь найти совсем не то, что ищешь, и, вместо того чтобы поймать ветер Хаоса, – попадешь в бурю. Готов ли ты встретиться с ней лицом к лицу?
   – Да ты философ. – Я тихо рассмеялся.
   – Я стараюсь думать, – хмыкнул он. – Это не дает мне превратиться в идиота. А над тем, что я сказал, поразмышляй на досуге. Если ты, как и многие другие, идешь за ветром, сам не зная зачем, еще есть время остановиться. Избежать бури.
   – Я не боюсь.
   – Не бояться – это глупость. Не бояться за судьбу близких – глупость вдвойне. Если повезет, ты можешь уцелеть, но буря сожрет кого-нибудь другого. Дорогого тебе человека. Ты этого хочешь?
   – Нет.
   – Тогда не беги. Остановись и подумай о последствиях. Реши – нужно ли тебе это?
   – Зачем ты все это говоришь? – нахмурился я.
   – Мне так проще работать. – Он пожал плечами. – Если не нравится, могу замолчать. Впрочем, больше в беседах нет надобности.
   Он резко повернул запястье левой руки, и в замке что-то щелкнуло.
   – Оп-па! – торжествующе произнес Гаррет.
   – Вышло?! – вскинулся я.
   – Ты еще спрашиваешь! – Вор сделал вид, что обиделся, и, толкнув решетку вверх, показал, что она легко открывается. – Быть может, этот мир вышел несколько несовершенным, но в замках я разбираюсь. Гаррет «морасским псам» не по зубам. Зови жену, дорога свободна.
   Пока Лаэн возвращалась, он подтянулся на руках, залез наверх, а затем помог нам. Я немного приоткрыл шторку фонаря, добавляя света, чтобы осмотреться. Большой, но совершенно пустой амбар. Йох не спешил здесь что-то хранить. Большая часть пола оказалась земляной, а стены сложены из толстых бревен. Никакого намека на окна. Поперечные балки под крышей. На одной из них висела толстая цепь, заканчивающаяся страшным мясницким крюком. На такой очень хорошо вешать неугодных людей. Под ребро. Как я слышал, Трехпалый порой так развлекался с теми, кто не возвращал ему долги.
   Вор первым делом метнулся к двери. Затем вернулся к нам, счастливо улыбаясь:
   – Я недооценил хозяина этого дома. Он не просто осторожен, а очень осторожен. Готов снять перед ним капюшон. Идите, посмотрите сами.
   – Про-кля-тье, – процедила Лаэн сквозь стиснутые зубы, когда мы оказались у двери. Затем обернулась ко мне:
   – Как хочешь, но обратно я не полезу. Останусь с вами.
   Я неохотно кивнул. Не думал, что Йоху хватит ума повесить на амбар два замка работы морасских мастеров. Но он это сделал! Собачья пасть с острыми зубами и замочной скважиной в глотке предупреждающе скалилась на нас.
   – Придется поработать еще какое-то время. – Гаррет нисколько не унывал от увиденного. – Вы все еще ищете ветер?
   – Да.
   – Ну, как знаете. Жизни ваши, – безразлично сказал он и вновь достал из сумки отмычки.
   – Вы о чем? – полушепотом спросила меня Лаэн. – Какой ветер?
   – Позже, хорошо? – Сейчас не было ни времени, ни нужды объяснять ей что-либо. Все мои мысли были заняты замком. – Гаррет, а что, если с той стороны двери – засов?
   – Этот твой Йох – идиот или трус?
   – Нет, – ответил я, не понимая, куда он клонит.
   – Тогда никакого засова не будет. Только полный дурак будет ставить на дверь с «морасским псом» еще что-то. Собачья пасть сама по себе надежна. А здесь она двойная – с внутренней стороны и наружной. Я таких еще никогда не видел.
   Сердце у меня нехорошо кольнуло.
   – Откуда ты знаешь, что она двойная? – удивилась Лаэн. – Ты видишь сквозь доски?
   – Нет. Я всего лишь чувствую, – тонко улыбнулся он. – К тому же обычно нормальные люди замочную скважину располагают снаружи подобных помещений, а не внутри.
   – Нормальные люди обычно не ставят на амбары морасские игрушки, – не согласилась с ним мое солнце.
   – Нам теперь без разницы, нормален ваш друг или безумен. Просто придется открыть одну половину и, стараясь не сбить пружины, вторую, а затем, скорее всего, еще и общую. Это займет какое-то время.
   – Надеюсь, ты управишься до рассвета.
   – Угу, – сказал вор и занялся делом.
   Он справился меньше чем за двадцать минок. Когда замок щелкнул, на лбу Гаррета не было ни капельки пота.
   – Я поражена.
   – Похвала и кошке приятна, – улыбнулся Гаррет. – Теперь настала ваша очередь показать, на что вы способны.
   – Ты остаешься?
   Он задумался. Затем хохотнул, и в его руках оказался миниатюрный арбалет:
   – Подергаем бурю за усы? Пожалуй, составлю вам компанию. Слишком гостеприимный дом, чтобы так быстро его покидать.
   – Ладно. – Я и Лаэн надели черные полумаски. – Идешь за нами и в драки не ввязываешься. Есть чем закрыть лицо?
   – Нет. Мне это без надобности. Только смотрите собачек. Собачки сейчас самое опасное.
   Ну не хочет прятать морду – его право. Мне все равно.
   Я приоткрыл дверь и оглядел окрестности. Никого. Мы выскочили и, прижимаясь к стене, юркнули с освещенного луной пространства в густую тень. Теперь можно было нормально осмотреться.
   Амбар, из которого мы так удачно выбрались, находился по соседству с двумя точно такими же постройками. Тут были еще разномастные сараи, курятник, свинарник, хлев и еще несколько сооружений, о предназначении которых я не догадывался. Ярдах в двадцати стояло низкое приземистое здание конюшни. За ней начиналась узкая полоса сада. Темные высокие яблони, абрикосовые деревья и тутовник.
   Мы обогнули конюшню по большой дуге и углубились в сад. Гаррет сорвал с ближайшего дерева яблоко, вытер об куртку и вонзил в него зубы. Тут же сморщился и отбросил не понравившийся плод в сторону. Мы подошли к дому с тыльной стороны.
   В этом четырехэтажном дворце вполне мог жить сам Наместник. Большие стрельчатые окна были темны, и лишь в дальнем крыле первого и четвертого этажа горел тусклый свет.
   – Это кухня. – Лаэн указала на освещенные окна первого этажа. – Идти через нее быстрее, но и опаснее. Там постоянно кто-то вертится. А это спальня Йоха. – Она показала на четвертый этаж.
   – Не спится в такое время. Явно совесть нечиста, – пробормотал Гаррет. – Предлагаю войти вон через ту дверь.
   – Она освещена фонарями, – возразил я.
   – И что? Тебя пугает свет? Не бери в голову, – беззаботно отмахнулся вор.