Страница:
Несколько недель назад его вызывали в НКВД и расспрашивали о его работе в Испании. Молоденький лейтенант явно смаковал свои вопросы, показывая свою власть и наблюдая за реакцией полковника. Следователь расспрашивал о его отношениях с бывшими сослуживцами, репрессированными в недалёком прошлом. Павел Васильевич не стал скрывать, что многих он знал лично и сказал следователю, что возможно с ними произошла ошибка и они не являются врагами народа, на что следователь Кочетков, такова была его фамилия, только нехорошо усмехнулся, заметив, что сотрудники органов не ошибаются в определении врагов советской власти. Павел Васильевич вспылил, видя наглое лицо следователя, и в сердцах сказал, что он знает, как работают органы.
— Так Вы считаете, что НКВД наказывает невиновных? — уцепился следователь.
— Ничего я не считаю, — остыв, ответил полковник, — просто советую не принимать скоропалительных решений, а во всем полностью разобраться.
— Мы не нуждаемся в Ваших советах, — отрезал следователь. — А вот Ваши бывшие сослуживцы, которых Вы так выгораживаете, уже признались, что являются агентами вражеских разведок и плели сеть заговора против товарища Сталина, — заметил Кочетков. — Многие из них собственоручно написали признание и раскаиваются в содеянном.
Павел Васильевич не стал более спорить со следователем, понимая, что это бесполезно.
Вчера его вызвали снова. Вместе с Кочетковым его допрос, именно не беседу, а форменный допрос, вёл средних лет майор, расспрашивая его об арестованном трое суток назад майоре Ремезове, его помощнике. И снова Смычков сказал обоим следователям, что он не верит в виновность Игоря Александровича Ремезова. Он не мог соврать и оболгать честных людей. Полковник Смычков понял, что у него осталось совсем мало времени. Майор нехорошо улыбнулся, предупредив полковника о новом вызове в НКВД.
Он принял решение, решив добровольно расстаться с жизнью, думая прежде всего о своей жене и сыне. Если его возьмут и объявят врагом народа, то что их ждёт. Смерти он не страшился, не раз заглядывая ей в глаза, его более страшила мысль о том, что оболгут его честное имя, репрессируют семью.
После обеда он заехал к себе домой.
— Что то ты сегодня рано, Паша, — увидев мужа сказала Елизавета Андреевна. Она была молодая интересная женщина, работающая учительницей в школе. Елизавета Андреевна была на пятнадцать лет моложе мужа, заменив сыну Павла Васильевича, Константину мать, умершую от тяжёлой болезни. Она искренно любила своего мужа. Константин учился в военном училище и собирался стать офицером, как его отец. С мачехой, которая была старше его всего на восемь лет, у него были прекрасные отношения и он не укорял отца второй женитьбой.
— Паша, что случилось? — с тревогой в голосе спросила жена.
У них дома, по праздникам, часто собирались весёлые компании, состящие из сослуживцев мужа и их жён. Она так же как и муж переживала аресты и репрессии знакомых людей, считая это несправедливым.
— С чего ты взяла, что что-то случилось, — раздеваясь и проходя в комнату сказал муж. — Ничего не случилось, успокойся.
Павел зашёл в кабинет на несколько минут, а затем вышел и сел в кресло, приняв задумчивый вид.
— Паша, кушать хочешь? — пытаясь отвлечь Павла Васильевича от грустных мыслей.
— Нет, спасибо, Лиза. Сядь в кресло, пожайлуста, мне надо с тобой поговорить, — полковник закрыл ладонями лицо, собираясь с мыслями. Жена подошла к столику и села в кресло напротив мужа. На столе лежал какой-то предмет, завёрнутый в ткань.
— Лиза, я никогда не расказывал тебе об этом. Старший в семье несёт знания о тайне.
— Паша, не говори загадками, какая ещё тайна, — пытаясь засмеяться сказала Лиза, но увидев каменное лицо мужа, смолкла.
— Это все очень серъезно, не надо шутить, — предупредил Павел Васильевич. — Разверни, пожайлуста, ткань.
Елизавета развернула ткань и увидела стальную пластину с какими-то значками на ней. Она вопросительно посмотрела на мужа, ожидая дальнейших разъяснений.
— Тайна в этой пластине. Корни этой тайны, уходят в глубину веков, я лишь знаю, что эта пластина досталась мне от отца, а ему от деда. В наш род она попала от французского офицера Анри де Понтарлье, который был влюблён в мою пра-прабабушку. Это было в 1812 году, во время Отечественной войны. Он попал в плен, где они и познакомились. Француз вернулся во Францию и через год погиб.
Он был знатного происхождения, граф. От него у моей пра-прабабки родилась дочь. Моя пра-прабабка вышла замуж за помещика Смычкова, который и усыновил дочку. История этой пластины связана с историей Франции. По преданию, это карта местности, где зарыт клад с сокровищами. Я попытался было выяснить, что это за местность, но безрезультатно. Я слишком мало знаю. Со временем ты перескажешь историю этой пластины моему сыну.
— Паша, ты сам ему все расскажешь, — возмутилась Лиза.
— Хорошо, я сам расскажу. Ты только запомни, то что я тебе рассказал, — стал спорить с женой Павел. — Черт, забыл самое главное. Год — 1457. Запомни эту цифру, а лучше запиши. Я наводил исторические справки касательно Франции, этого года. В этот год Франция ещё не была полность объединена, как единое государство, которое создал Людовик XI. Я не знаю, что значат эти цифры, может дата схоронения клада, может ещё что-нибудь. Ну вот в принципе и все. Обязательно запомни и запиши год в свой блокнот.
— Хорошо, хорошо, Пашенька ты не волнуйся.
— Мне пора на службу.
— Ты когда будешь, как обычно.
— Сегодня поздно, много работы.
Она прождала мужа весь вечер, затем всю ночь и лишь утром узнала страшную весть — её муж, полковник Павел Васильевич Смычков, застрелился в своём рабочем кабинете, получив повестку от следователя НКВД…
33. 1940 год. Франция. Майор Генрих фон Ротгер.
34. 1940 год. Франция. Архивные данные.
Часть третья.
35. Наши дни. Новое сотрудничество.
— Так Вы считаете, что НКВД наказывает невиновных? — уцепился следователь.
— Ничего я не считаю, — остыв, ответил полковник, — просто советую не принимать скоропалительных решений, а во всем полностью разобраться.
— Мы не нуждаемся в Ваших советах, — отрезал следователь. — А вот Ваши бывшие сослуживцы, которых Вы так выгораживаете, уже признались, что являются агентами вражеских разведок и плели сеть заговора против товарища Сталина, — заметил Кочетков. — Многие из них собственоручно написали признание и раскаиваются в содеянном.
Павел Васильевич не стал более спорить со следователем, понимая, что это бесполезно.
Вчера его вызвали снова. Вместе с Кочетковым его допрос, именно не беседу, а форменный допрос, вёл средних лет майор, расспрашивая его об арестованном трое суток назад майоре Ремезове, его помощнике. И снова Смычков сказал обоим следователям, что он не верит в виновность Игоря Александровича Ремезова. Он не мог соврать и оболгать честных людей. Полковник Смычков понял, что у него осталось совсем мало времени. Майор нехорошо улыбнулся, предупредив полковника о новом вызове в НКВД.
Он принял решение, решив добровольно расстаться с жизнью, думая прежде всего о своей жене и сыне. Если его возьмут и объявят врагом народа, то что их ждёт. Смерти он не страшился, не раз заглядывая ей в глаза, его более страшила мысль о том, что оболгут его честное имя, репрессируют семью.
После обеда он заехал к себе домой.
— Что то ты сегодня рано, Паша, — увидев мужа сказала Елизавета Андреевна. Она была молодая интересная женщина, работающая учительницей в школе. Елизавета Андреевна была на пятнадцать лет моложе мужа, заменив сыну Павла Васильевича, Константину мать, умершую от тяжёлой болезни. Она искренно любила своего мужа. Константин учился в военном училище и собирался стать офицером, как его отец. С мачехой, которая была старше его всего на восемь лет, у него были прекрасные отношения и он не укорял отца второй женитьбой.
— Паша, что случилось? — с тревогой в голосе спросила жена.
У них дома, по праздникам, часто собирались весёлые компании, состящие из сослуживцев мужа и их жён. Она так же как и муж переживала аресты и репрессии знакомых людей, считая это несправедливым.
— С чего ты взяла, что что-то случилось, — раздеваясь и проходя в комнату сказал муж. — Ничего не случилось, успокойся.
Павел зашёл в кабинет на несколько минут, а затем вышел и сел в кресло, приняв задумчивый вид.
— Паша, кушать хочешь? — пытаясь отвлечь Павла Васильевича от грустных мыслей.
— Нет, спасибо, Лиза. Сядь в кресло, пожайлуста, мне надо с тобой поговорить, — полковник закрыл ладонями лицо, собираясь с мыслями. Жена подошла к столику и села в кресло напротив мужа. На столе лежал какой-то предмет, завёрнутый в ткань.
— Лиза, я никогда не расказывал тебе об этом. Старший в семье несёт знания о тайне.
— Паша, не говори загадками, какая ещё тайна, — пытаясь засмеяться сказала Лиза, но увидев каменное лицо мужа, смолкла.
— Это все очень серъезно, не надо шутить, — предупредил Павел Васильевич. — Разверни, пожайлуста, ткань.
Елизавета развернула ткань и увидела стальную пластину с какими-то значками на ней. Она вопросительно посмотрела на мужа, ожидая дальнейших разъяснений.
— Тайна в этой пластине. Корни этой тайны, уходят в глубину веков, я лишь знаю, что эта пластина досталась мне от отца, а ему от деда. В наш род она попала от французского офицера Анри де Понтарлье, который был влюблён в мою пра-прабабушку. Это было в 1812 году, во время Отечественной войны. Он попал в плен, где они и познакомились. Француз вернулся во Францию и через год погиб.
Он был знатного происхождения, граф. От него у моей пра-прабабки родилась дочь. Моя пра-прабабка вышла замуж за помещика Смычкова, который и усыновил дочку. История этой пластины связана с историей Франции. По преданию, это карта местности, где зарыт клад с сокровищами. Я попытался было выяснить, что это за местность, но безрезультатно. Я слишком мало знаю. Со временем ты перескажешь историю этой пластины моему сыну.
— Паша, ты сам ему все расскажешь, — возмутилась Лиза.
— Хорошо, я сам расскажу. Ты только запомни, то что я тебе рассказал, — стал спорить с женой Павел. — Черт, забыл самое главное. Год — 1457. Запомни эту цифру, а лучше запиши. Я наводил исторические справки касательно Франции, этого года. В этот год Франция ещё не была полность объединена, как единое государство, которое создал Людовик XI. Я не знаю, что значат эти цифры, может дата схоронения клада, может ещё что-нибудь. Ну вот в принципе и все. Обязательно запомни и запиши год в свой блокнот.
— Хорошо, хорошо, Пашенька ты не волнуйся.
— Мне пора на службу.
— Ты когда будешь, как обычно.
— Сегодня поздно, много работы.
Она прождала мужа весь вечер, затем всю ночь и лишь утром узнала страшную весть — её муж, полковник Павел Васильевич Смычков, застрелился в своём рабочем кабинете, получив повестку от следователя НКВД…
33. 1940 год. Франция. Майор Генрих фон Ротгер.
Франция лежала у ног Адольфа Гитлера, разбитая и униженная. Чтобы ещё пуще унизить страну и французов, Гитлер заставил правительство Франции подписать акт о капитуляции в том самом вагоне, в Компьене, где в 1919 году Германия сдалась на милость Антанты и приказал разрушить памятник, воздвигнутый в честь победы войск Антаны над кайзеровской Германией.
Гитлер оставил небольшую территорию Франции, на юге страны, для самоуправления, со столицев в городе Виши, посадив во главе престарелого маршала Петена — предателя своего народа.
Майор фон Ротгер бродил по улицам Парижа, рассматривая красоту соборов и величие дворцов. Но его мысли были далеко от красоты Парижа, он приехал, чтобы отыскать след графов де Понтарлье.
Кадровый офицер абвера, он был специалистом в области военной разведки и прибыв в Париж, был откомандирован к оберсту Вернеру фон Дитцу, который координировал действия Абвера в окупированной Франции.
Управление Абвера занимало двухэтажный особняк на Елисейских Полях. Ранее этот дом принадлежал французскому аристократу маркизу де ла Режи, бежавшему из страны в Англию. Особняк был укрыт в тиши прекрасного сада, в глубине от улицы, что и остановило выбор абверовцев для своего штаба, по роду своей службы, предпочитающих оставаться в тени, не афишируя свою деятельность. Внешне казалось, что особняк не охраняется, но это было совсем не так. Под видом сторожа и садовника скрывались сотрудники охраны, в небольшом домике для прислуги, распологалась основная охрана помещения. Посторонний человек сюда зайти не мог, увидев на воротах табличку «Управление военных перевозок».
Доложив дежурному офицеру о своём прибытии, майор фон Ротгер стал ожидать в приёмной вызова к полковнику. Дежурный лейтенант распахнул перед майором дверь, ведущую в кабинет фон Дитца:
— Герр оберст ожидает Вас, господин майор.
Майор прошёл в кабинет и увидел, вставшего из-за стола и идущего ему навстречу оберста.
— Хайль Гитлер! — приветствовал он фон Дитца.
— Хайль! Проходите, майор, присаживайтесь. Сигару, кофе? — полковник на правах хозяина был любезен. — Как добрались?
— Благодарю, господин полковник, нормально. От кофе и сигары не откажусь.
Старик фон Дитц источал собой благодушие, и любой не знающий полковника — старого друга главы Абвера, самого адмирала Вильгельма Канариса, легко попадался на эту удочку. Старый лис помнил ещё полковника Вальтера фон Николаи, главу германской разведки в годы Первой Мировой войны, талантливейшего руководителя, под чьим началом началась его карьера. Сейчас фон Дитцу было уже под шестьдесят. Он по-прежнему обожал французский коньяк и кубинские сигары, чёрный кофе и не собирался изменять своим привычкам. После развала Германской Империи, он был выброшен из рядов армии в звании майора, горько сетуя, что его опыт разведчика никому не нужен. В 1925 году с приходом к власти фельдмаршала Гинденбурга, фон Дитц поступил на службу в военное министерство. До прихода Канариса на пост начальника военной разведки и контрразведки в 1935 году, фон Дитц служил в военном министерстве по связям с контрразведкой, но не выполнял каких-либо ответственных поручений, хотя и получил чин подполковника. Он был вновь востребован с приходом Канариса, который очень чтил фон Дитца за его талант и виртуозность исполнения заданий, сталкиваясь с ним по работе ещё во время Первой Мировой войны. Фон Дитц получил повышение и продолжил свою работу с удвоенной энергией. В свои пятьдесят семь лет полковник сохранил прекрасную форму, ежедневно занимаясь гимнастикой и плаванием. Сейчас он ожидал к Новому году присвоения очередного звания — генерала-майора, которое было обещано ему адмиралом Канарисом.
— Не хотите ли рюмочку коньяка, барон? — поинтересовался фон Дитц у майора. — «Наполеон».
— Охотно, буду весьма признателен.
Оберст разлил коньяк в пузатые бокалы, вошедшая секретарь принесла кофе, лимон и бисквиты. Подав майору боуал, полковник предложил выпить за успех Вермахта.
— Прозит.
Выпив по глотку превосходного коньяка, закурив по сигаре, офицеры приступили к беседе.
— Какие новости из Берлина? — поинтересовался полковник. «Скрипач» по-прежнему строит козни против нашего адмирала?
«Скрипач» — так звали посвящённые в высшие тайны, офицеры Абвера, главу Управления Имперской Безопасности обер-группенфюрера Рейнгардта Гейдриха, чья контора соперничала с их службой и не упускала возможности навредить и опорочить в глазах фюрера их шефа. Дед шефа службы безопасности был евреем и играл в Венской оперетте на скрипке.
— Адмирал, прежде всего, просил передать от него привет, — сообщил фон Ротгер, — а также, что он помнит о своём обещании. Фон Дитц зарделся, он давно мечтал об эполетах генерала.
— Скрипач по-прежнему трепет нервы адмиралу, но адмирал сейчас в особенном почёте у Гитлера. Так что не страшно. Между нашими службами всегда было противостояние, но пока незаметно, чтобы оно переросло в конфликт, но с Гейдрихом надо быть всегда начеку, он не упустит возможности подложить Абверу свинью.
— Вы правы, майор, — улыбнулся фон Дитц, — Поэтому осторожность и ещё раз осторожность.
Оберст фон Дитц мог себе позволить по-откровенничать с бароном фон Ротгером, который был воспитанником адмирала и одним из его любимцев.
— Знаете, барон, в недалёком будущем нас ждут новые подвиги. Как я осведомлён, Гитлер устремляет свой взор на Восток — на Россию.
— Да, меня несколько удивило, что фюрер отказался от плана «Zeeleve», консервативная Англия треснула бы по швам как старая ночная рубашка. Но просторы России огромны.
Но нам, немцам, следует помнить о завещании великого Бисмарка — не будить русскогомедведя, пусть спокойно спит в своей берлоге. — Да, Генрих, фюрер полностью игнорирует Бисмарка, но именно сейчас мы сильны как никогда. Вся Европа работает на военную мощь Германии. Конечно наши союзники, кроме Японии не представляют реальной силы, и могут служить лишь на вспомогательных направлениях.
— Итальянский дуче Муссолини мнит себя великим полководцем, несмотря даже на то, что в Африке, прошу извинить за выражение, попросту обгадился, как нашкодивший кот. Его попытки вторжения в Египет из Ливии провалились, англичане его остановили. Дуче хоть и захватил Британское Сомали, часть Кении и Судана, но дальше, без нас, немцев, ему не продвинуться. Муссолини вынужден будет просить помощи у фюрера, когда англичане дадут ему коленкой под зад.
— Вы правы, барон, итальянцы — это будет ещё одна наша проблема,которую нам придётся решать за свой счёт.Теперь о делах. Вы должны были проводить операцию по снабжению англичан дезинформацией, используя французских «патриотов».
— Совершенно верно, адмирал сказал мне, что Вы предоставите в моё распоряжение несколько перевербованных агентов и представителей французской знати, имеющей широкие связи с аристократией в Англии, чтобы одна и та же информация шла из разных источников. Так будет надёжнее и вызовет меньше подозоений, что мы пытаемся всучить англичанам дезинформацию.
— В этом пока отпала острая необходимость, мы по-прежнему будем снабжать англичан дезой, но не в таких крупных масштабах, как предполагалось. Сейчас главное направление — Восток. Я дал запрос адмиралу, касательно Вас, и жду инструкций. А пока, отдохните пару деньков, развлекитесь, поверьте старику, пока у Вас есть такая возможность. Я отряжаю в полное Ваше распоряжение, барон, лейтенанта Гельмута Кутцена, если возникнут какие-либо проблемы, прошу обращаться непосредственно ко мне, без стеснений…
Генрих фон Ротгер решил посвятить два свободных дня не для окунания в пучину разврата, как советовал старый лис фон Дитц,а поискам следов фамилии де Понтарлье.
Как и обещал полковник, в его распоряжение бал выделен лейтенант Кутцен вместе с машиной и шофёром.
Он сделает то, что не удалось его деду — офицеру прусской кавалерии. Это был 1870 год, во время Франко-Прусской войны. Если бы не рана, полученная в самом конце войны и заставившая его проваляться в госпитале, вплоть до вывода прусских войск из Франции, возможно он и напал бы на след этих Понтарлье, но судьба распорядилась иначе. И вот теперь ему, наследнику пластины Кампобассо, предстоит выяснить судьбу второй пластины — ключа.
Его деду удалось выяснить, что в войсках Тевтонского Ордена служил граф Анри де Понтарлье, который перейдя на службу к магистру Ливонского Ордена, погиб в приграничной стычке с поляками. Его сын, похоронив в Риге отца, уехал на родину — во Францию. Дальнейшие поиски привели к служившему в войсках Наполеона капитану гвардии Шарлю де Понтарлье, о судьбе которого известия терялись с момента нашествия на Россию.
Чёрный «Мерседес» ждал его за оградой.
— Лейтенант Людвиг Кутцен, — представился невысокий офицер, отдавая честь. — Поступил в Ваше распоряжение, герр майор.
— Майор фон Ротгер.
— Куда Вас отвезти, герр майор, — услужливо распахнул дверцу машины Кутцен.
Он приказал лейтенанту отвезти его в главный архив истории Франции, который несмотря на своё удивление, немедленно выполнил приказ майора. Отпустив лейтенанта у здания архива, он распорядился предоставить машину через три часа…
Зайдя в здание и поздоровавшись с привратником на превосходном французском языке, майор попросил проводить его к архивариусу.
— Он в подвале, мсье.
— Будьте добры, проводить меня.
Старый хромой привратник посмотрел внимательно на офицерский мундир немца и ничего не сказав повёл барона в подвал.
— Мсье Жан, к Вам вот немецкий офицер, — подвёл к архивариусу майора привратник.
— Здравствуйте, мсье Жан, — поэдоровался майор и представился, — майор Генрих фон Ротгер.
— Чем могу служить, герр майор.
Старый архивариус мсье Жан был типичным представителем своей профессии.
Линзы очков дополняли неряшливый облик архивариуса, который был отрешён от мира сего и находил увлечение только в книгах.
— Меня интересуют некоторые данные из истории. Я занимаюсь поисками некоторых лиц, — и увидев испуг на лице архивариуса, поспешил добавить, — мой баронский род имел родственные отношения с древним французским графским родом несколько веков назад. Я хотел бы отыскать представителей этого рода и если им необходима моя помощь, то оказать её.
— Это благородно, сударь, — успокоившись и вздохнув, произнёс мсье Жан. — Постараюсь Вам помочь. — Кого Вы хотите найти?
— Меня интересует фамилия де Понтарлье. Это древний бургундский род.
— Ну что ж, сударь, или как Вы предпочитаете, чтобы я Вас называл: герр майор или герр барон? — поинтересовался архивариус.
— Называйте так, как Вам нравиться, это не имеет для меня особого значения.
— Хорошо, мсье барон, пойдёмте посмотрим французскую хронику. Простите, я забыл поинтересоваться какой период Вас интересует.
— С1800 года, мсье архивариус, примерно с этого периода мои родственники потеряли их след…
Перерыв несколько пыльных томов, архивариус радостно воскликнул:
— Вот, есть упоминание об офицере армии Наполеона — капитане Шарле де Понтарлье. Он служил в кавалерии маршала Мюрата и участвовал в походе на Россию. Бедный старый добрый архивариус мсье Жан, он не знал истинных целей майора фон Ротгера, и хотел ему искренне помочь, веря в благородство немца и убаюканный его сладкими речами. Фон Ротгер кинулся к архивариусу и взял раскрытый том документов. На пожелтевшей странице он увидел столь знакомое, как и столь ненавистное ему имя. Прочитав упоминание о Понтарлье, он попросил мсье Жана поискать дальнейшее упоминание о Шарле де Понтарлье и его родственниках.
— Сударь, понадобиться несколько дней, чтобы проверить французскую хронику того времени.
— Хорошо, мсье Жан, я зайду в четверг, подготовьте все данные, которые найдёте. Я буду Вам очень признателен.
— А Вы не пробовали обратиться в центральное справочное бюро Парижской мэрии?
— Пробовал, но увы, безрезультатно, — с огорчением в голосе сказал фон Ротгер. — Так я зайду в четверг. Очень на Вас надеюсь, мсье Жан…
Гитлер оставил небольшую территорию Франции, на юге страны, для самоуправления, со столицев в городе Виши, посадив во главе престарелого маршала Петена — предателя своего народа.
Майор фон Ротгер бродил по улицам Парижа, рассматривая красоту соборов и величие дворцов. Но его мысли были далеко от красоты Парижа, он приехал, чтобы отыскать след графов де Понтарлье.
Кадровый офицер абвера, он был специалистом в области военной разведки и прибыв в Париж, был откомандирован к оберсту Вернеру фон Дитцу, который координировал действия Абвера в окупированной Франции.
Управление Абвера занимало двухэтажный особняк на Елисейских Полях. Ранее этот дом принадлежал французскому аристократу маркизу де ла Режи, бежавшему из страны в Англию. Особняк был укрыт в тиши прекрасного сада, в глубине от улицы, что и остановило выбор абверовцев для своего штаба, по роду своей службы, предпочитающих оставаться в тени, не афишируя свою деятельность. Внешне казалось, что особняк не охраняется, но это было совсем не так. Под видом сторожа и садовника скрывались сотрудники охраны, в небольшом домике для прислуги, распологалась основная охрана помещения. Посторонний человек сюда зайти не мог, увидев на воротах табличку «Управление военных перевозок».
Доложив дежурному офицеру о своём прибытии, майор фон Ротгер стал ожидать в приёмной вызова к полковнику. Дежурный лейтенант распахнул перед майором дверь, ведущую в кабинет фон Дитца:
— Герр оберст ожидает Вас, господин майор.
Майор прошёл в кабинет и увидел, вставшего из-за стола и идущего ему навстречу оберста.
— Хайль Гитлер! — приветствовал он фон Дитца.
— Хайль! Проходите, майор, присаживайтесь. Сигару, кофе? — полковник на правах хозяина был любезен. — Как добрались?
— Благодарю, господин полковник, нормально. От кофе и сигары не откажусь.
Старик фон Дитц источал собой благодушие, и любой не знающий полковника — старого друга главы Абвера, самого адмирала Вильгельма Канариса, легко попадался на эту удочку. Старый лис помнил ещё полковника Вальтера фон Николаи, главу германской разведки в годы Первой Мировой войны, талантливейшего руководителя, под чьим началом началась его карьера. Сейчас фон Дитцу было уже под шестьдесят. Он по-прежнему обожал французский коньяк и кубинские сигары, чёрный кофе и не собирался изменять своим привычкам. После развала Германской Империи, он был выброшен из рядов армии в звании майора, горько сетуя, что его опыт разведчика никому не нужен. В 1925 году с приходом к власти фельдмаршала Гинденбурга, фон Дитц поступил на службу в военное министерство. До прихода Канариса на пост начальника военной разведки и контрразведки в 1935 году, фон Дитц служил в военном министерстве по связям с контрразведкой, но не выполнял каких-либо ответственных поручений, хотя и получил чин подполковника. Он был вновь востребован с приходом Канариса, который очень чтил фон Дитца за его талант и виртуозность исполнения заданий, сталкиваясь с ним по работе ещё во время Первой Мировой войны. Фон Дитц получил повышение и продолжил свою работу с удвоенной энергией. В свои пятьдесят семь лет полковник сохранил прекрасную форму, ежедневно занимаясь гимнастикой и плаванием. Сейчас он ожидал к Новому году присвоения очередного звания — генерала-майора, которое было обещано ему адмиралом Канарисом.
— Не хотите ли рюмочку коньяка, барон? — поинтересовался фон Дитц у майора. — «Наполеон».
— Охотно, буду весьма признателен.
Оберст разлил коньяк в пузатые бокалы, вошедшая секретарь принесла кофе, лимон и бисквиты. Подав майору боуал, полковник предложил выпить за успех Вермахта.
— Прозит.
Выпив по глотку превосходного коньяка, закурив по сигаре, офицеры приступили к беседе.
— Какие новости из Берлина? — поинтересовался полковник. «Скрипач» по-прежнему строит козни против нашего адмирала?
«Скрипач» — так звали посвящённые в высшие тайны, офицеры Абвера, главу Управления Имперской Безопасности обер-группенфюрера Рейнгардта Гейдриха, чья контора соперничала с их службой и не упускала возможности навредить и опорочить в глазах фюрера их шефа. Дед шефа службы безопасности был евреем и играл в Венской оперетте на скрипке.
— Адмирал, прежде всего, просил передать от него привет, — сообщил фон Ротгер, — а также, что он помнит о своём обещании. Фон Дитц зарделся, он давно мечтал об эполетах генерала.
— Скрипач по-прежнему трепет нервы адмиралу, но адмирал сейчас в особенном почёте у Гитлера. Так что не страшно. Между нашими службами всегда было противостояние, но пока незаметно, чтобы оно переросло в конфликт, но с Гейдрихом надо быть всегда начеку, он не упустит возможности подложить Абверу свинью.
— Вы правы, майор, — улыбнулся фон Дитц, — Поэтому осторожность и ещё раз осторожность.
Оберст фон Дитц мог себе позволить по-откровенничать с бароном фон Ротгером, который был воспитанником адмирала и одним из его любимцев.
— Знаете, барон, в недалёком будущем нас ждут новые подвиги. Как я осведомлён, Гитлер устремляет свой взор на Восток — на Россию.
— Да, меня несколько удивило, что фюрер отказался от плана «Zeeleve», консервативная Англия треснула бы по швам как старая ночная рубашка. Но просторы России огромны.
Но нам, немцам, следует помнить о завещании великого Бисмарка — не будить русскогомедведя, пусть спокойно спит в своей берлоге. — Да, Генрих, фюрер полностью игнорирует Бисмарка, но именно сейчас мы сильны как никогда. Вся Европа работает на военную мощь Германии. Конечно наши союзники, кроме Японии не представляют реальной силы, и могут служить лишь на вспомогательных направлениях.
— Итальянский дуче Муссолини мнит себя великим полководцем, несмотря даже на то, что в Африке, прошу извинить за выражение, попросту обгадился, как нашкодивший кот. Его попытки вторжения в Египет из Ливии провалились, англичане его остановили. Дуче хоть и захватил Британское Сомали, часть Кении и Судана, но дальше, без нас, немцев, ему не продвинуться. Муссолини вынужден будет просить помощи у фюрера, когда англичане дадут ему коленкой под зад.
— Вы правы, барон, итальянцы — это будет ещё одна наша проблема,которую нам придётся решать за свой счёт.Теперь о делах. Вы должны были проводить операцию по снабжению англичан дезинформацией, используя французских «патриотов».
— Совершенно верно, адмирал сказал мне, что Вы предоставите в моё распоряжение несколько перевербованных агентов и представителей французской знати, имеющей широкие связи с аристократией в Англии, чтобы одна и та же информация шла из разных источников. Так будет надёжнее и вызовет меньше подозоений, что мы пытаемся всучить англичанам дезинформацию.
— В этом пока отпала острая необходимость, мы по-прежнему будем снабжать англичан дезой, но не в таких крупных масштабах, как предполагалось. Сейчас главное направление — Восток. Я дал запрос адмиралу, касательно Вас, и жду инструкций. А пока, отдохните пару деньков, развлекитесь, поверьте старику, пока у Вас есть такая возможность. Я отряжаю в полное Ваше распоряжение, барон, лейтенанта Гельмута Кутцена, если возникнут какие-либо проблемы, прошу обращаться непосредственно ко мне, без стеснений…
Генрих фон Ротгер решил посвятить два свободных дня не для окунания в пучину разврата, как советовал старый лис фон Дитц,а поискам следов фамилии де Понтарлье.
Как и обещал полковник, в его распоряжение бал выделен лейтенант Кутцен вместе с машиной и шофёром.
Он сделает то, что не удалось его деду — офицеру прусской кавалерии. Это был 1870 год, во время Франко-Прусской войны. Если бы не рана, полученная в самом конце войны и заставившая его проваляться в госпитале, вплоть до вывода прусских войск из Франции, возможно он и напал бы на след этих Понтарлье, но судьба распорядилась иначе. И вот теперь ему, наследнику пластины Кампобассо, предстоит выяснить судьбу второй пластины — ключа.
Его деду удалось выяснить, что в войсках Тевтонского Ордена служил граф Анри де Понтарлье, который перейдя на службу к магистру Ливонского Ордена, погиб в приграничной стычке с поляками. Его сын, похоронив в Риге отца, уехал на родину — во Францию. Дальнейшие поиски привели к служившему в войсках Наполеона капитану гвардии Шарлю де Понтарлье, о судьбе которого известия терялись с момента нашествия на Россию.
Чёрный «Мерседес» ждал его за оградой.
— Лейтенант Людвиг Кутцен, — представился невысокий офицер, отдавая честь. — Поступил в Ваше распоряжение, герр майор.
— Майор фон Ротгер.
— Куда Вас отвезти, герр майор, — услужливо распахнул дверцу машины Кутцен.
Он приказал лейтенанту отвезти его в главный архив истории Франции, который несмотря на своё удивление, немедленно выполнил приказ майора. Отпустив лейтенанта у здания архива, он распорядился предоставить машину через три часа…
Зайдя в здание и поздоровавшись с привратником на превосходном французском языке, майор попросил проводить его к архивариусу.
— Он в подвале, мсье.
— Будьте добры, проводить меня.
Старый хромой привратник посмотрел внимательно на офицерский мундир немца и ничего не сказав повёл барона в подвал.
— Мсье Жан, к Вам вот немецкий офицер, — подвёл к архивариусу майора привратник.
— Здравствуйте, мсье Жан, — поэдоровался майор и представился, — майор Генрих фон Ротгер.
— Чем могу служить, герр майор.
Старый архивариус мсье Жан был типичным представителем своей профессии.
Линзы очков дополняли неряшливый облик архивариуса, который был отрешён от мира сего и находил увлечение только в книгах.
— Меня интересуют некоторые данные из истории. Я занимаюсь поисками некоторых лиц, — и увидев испуг на лице архивариуса, поспешил добавить, — мой баронский род имел родственные отношения с древним французским графским родом несколько веков назад. Я хотел бы отыскать представителей этого рода и если им необходима моя помощь, то оказать её.
— Это благородно, сударь, — успокоившись и вздохнув, произнёс мсье Жан. — Постараюсь Вам помочь. — Кого Вы хотите найти?
— Меня интересует фамилия де Понтарлье. Это древний бургундский род.
— Ну что ж, сударь, или как Вы предпочитаете, чтобы я Вас называл: герр майор или герр барон? — поинтересовался архивариус.
— Называйте так, как Вам нравиться, это не имеет для меня особого значения.
— Хорошо, мсье барон, пойдёмте посмотрим французскую хронику. Простите, я забыл поинтересоваться какой период Вас интересует.
— С1800 года, мсье архивариус, примерно с этого периода мои родственники потеряли их след…
Перерыв несколько пыльных томов, архивариус радостно воскликнул:
— Вот, есть упоминание об офицере армии Наполеона — капитане Шарле де Понтарлье. Он служил в кавалерии маршала Мюрата и участвовал в походе на Россию. Бедный старый добрый архивариус мсье Жан, он не знал истинных целей майора фон Ротгера, и хотел ему искренне помочь, веря в благородство немца и убаюканный его сладкими речами. Фон Ротгер кинулся к архивариусу и взял раскрытый том документов. На пожелтевшей странице он увидел столь знакомое, как и столь ненавистное ему имя. Прочитав упоминание о Понтарлье, он попросил мсье Жана поискать дальнейшее упоминание о Шарле де Понтарлье и его родственниках.
— Сударь, понадобиться несколько дней, чтобы проверить французскую хронику того времени.
— Хорошо, мсье Жан, я зайду в четверг, подготовьте все данные, которые найдёте. Я буду Вам очень признателен.
— А Вы не пробовали обратиться в центральное справочное бюро Парижской мэрии?
— Пробовал, но увы, безрезультатно, — с огорчением в голосе сказал фон Ротгер. — Так я зайду в четверг. Очень на Вас надеюсь, мсье Жан…
34. 1940 год. Франция. Архивные данные.
Как он и договаривался со старым архивариусом мсье Жаном, майор фон Ротгер приехал в архив в четверг. Сегодня, в отличие от прошлого визита, на майоре вместо мундира с наградами, ладно сидел темносиний в серую полоску костюм. В костюме майор был скорее похож на преуспевающего коммерсанта, чем на опытного разведчика. Искусством перевоплощения фон Ротгер владел в совершенстве, недаром его учителем был сам адмирал Вильгельм Канарис — глава Абвера. Генрих мог в совершенстве изъясняться на трех языках — французском, английском, испанском, кроме того он обладал значительными познаниями в русском языке. Фон Ротгер считался в Абвере интеллигентом и интелектуалом, и отчасти философом. Кроме того барон был знатен и достаточно обеспечен, служа в разведке не только из-за денег и славы, а ради престижа и самоудовлетворения.
Кроме всех его заслуг он был одним из любимых учеников Канариса и недавно был им награждён серебряной зажигалкой с личной монограммой адмирала, свидетельствующей о его заслугах.
Сейчас получив краткосрочный отпуск перед новым заданием, барон употреблял его на поиски следов де Понтарлье, явившись в архив и с нетерпением ожидая новостей от старика-архивариуса.
Мсье Жана он нашёл опять в подвале здания, как и в прошлый раз. Старик сидел на стуле, наклонившись над каким-то фолиантом, соредоточенно читая и морща лоб.
— Здравстсвуйте, мсье Жан, — приветствовал старика Генрих.
— А, господин барон, добрый день, — ответил архивариус. Вас сегодня не узнать.
— Я не очень люблю носить форму, я — ведь не боевой офицер, — соврал фон Ротгер. Был коммерсантом, призвали на службу, и вот служу по интендантской части. Вы подготовили информацию по моей просьбе?
— Да сударь, мне удалось кое-что найти. В хронике 1812 года есть упоминание о Шарле де Понтарлье, служившего в кавалерийских частях маршала Мюрата. Он участвовал в сражении под Бородино, был награждён знаком Почётного Легиона. При отступлении французов из Москвы, он попал в плен. Пробыв некоторое время в плену, он был отпущен во Францию. Он вступил снова в войска Наполеона, получил чин майора, участвовал в сражении под Дрезденом и в итоге пал смертью героя в Лейпцигском сражении в чине подполковника.
— Никаких данных о его семье, потомках? — спросил Генрих.
— Он не был женат. Не имел детей. У него не было ни сестёр, ни братьев.
— Неужели больше ничего не известно.
— Нет, мне удалось ещё кое-что найти, — торжествующим голосом сказал архиавриус.
— Что? — нетерпеливо спросил фон Ротгер, — говорите, прошу Вас.
— Майор Шарль де Понтарлье подал рапорт на предоставление ему отпуска для поездки, куда Вы бы думали, господин барон?
— Полагаю во Францию, к родным.
— В том то и дело, что нет. Он просил ему дать отпуск для поездки в России. Небывалый случай. Франция находилась в состоянии войны с Россией, а старший офицер просит дать ему отпуск для поездки в Россию. Ему было отказано.
— А чем он мотивировал свою необычную просьбу? — поинтересовался барон.
— В своём рапорте он писал, что оставил семейную реликвию в России, при отступлении, когда был взят в плен.Оставил на хранение одной девушке, клятвенно пообещав вернуться.
— Мсье Жан, — обратился к архивариусу фон Ротгер, — покажите мне рапорт.
— Сейчас, мсье барон, принесу.
Фон Ротгер жадно схватил пожелтевшие от времени листы бумаги, принесённые стариком, стал жадно вчитываться в каждую строчку. Прочтя рапорт де Понтарлье, он хотел было забрать бумаги, но передумал и протянул их обратно архивариусу. Не даром он обладал феноменальной памятью, запомнив все, что ему было необходимо для дальнейших поисков пластины.
— Значит он оставил пластину девушке, когда вернулся во Францию. Надо искать след в России, благо уже не долго ждать…
Поблагодарив старика-архивариуса за оказанную помощь, он отправился к фон Дитцу, в управление Абвера.
Дитц встретил Генриха радушно, угостив гаванской сигарой и предложив коньяк.
— Дорогой барон, я сегодня связывался по телефону с шефом, он Вас ждёт в Берлине, — сообшил новость оберст фон Ротгеру. У него есть для Вас новое задание.
— Полагаю, речь идёт о Восточном направлении.
— Вы как всегда проницательны, Генрих. Сейчас наши усилия обращены на Россию. Наш фюрер нуждается в большем жизненном пространстве. Приготовления идут полным ходом.
— Герр оберст, ведь ещё великий Бисмарк и начальник штаба фельдмаршал Мольтке предостерегали от попыток завоевать Россию. История нас многому научила.
— Все это так. Но сейчас Германия сильна как никогда. На нас работает вся Европа. СССР лопнет как мыльный пузырь. Это колосс на глиняных ногах. Фон Ротгер предпочёл промолчать, не отвечая на восторженные тирады фон Дитца.
Этим же вечером он вылетел в Берлин на транспортном самолёте…
Конец второй части
Кроме всех его заслуг он был одним из любимых учеников Канариса и недавно был им награждён серебряной зажигалкой с личной монограммой адмирала, свидетельствующей о его заслугах.
Сейчас получив краткосрочный отпуск перед новым заданием, барон употреблял его на поиски следов де Понтарлье, явившись в архив и с нетерпением ожидая новостей от старика-архивариуса.
Мсье Жана он нашёл опять в подвале здания, как и в прошлый раз. Старик сидел на стуле, наклонившись над каким-то фолиантом, соредоточенно читая и морща лоб.
— Здравстсвуйте, мсье Жан, — приветствовал старика Генрих.
— А, господин барон, добрый день, — ответил архивариус. Вас сегодня не узнать.
— Я не очень люблю носить форму, я — ведь не боевой офицер, — соврал фон Ротгер. Был коммерсантом, призвали на службу, и вот служу по интендантской части. Вы подготовили информацию по моей просьбе?
— Да сударь, мне удалось кое-что найти. В хронике 1812 года есть упоминание о Шарле де Понтарлье, служившего в кавалерийских частях маршала Мюрата. Он участвовал в сражении под Бородино, был награждён знаком Почётного Легиона. При отступлении французов из Москвы, он попал в плен. Пробыв некоторое время в плену, он был отпущен во Францию. Он вступил снова в войска Наполеона, получил чин майора, участвовал в сражении под Дрезденом и в итоге пал смертью героя в Лейпцигском сражении в чине подполковника.
— Никаких данных о его семье, потомках? — спросил Генрих.
— Он не был женат. Не имел детей. У него не было ни сестёр, ни братьев.
— Неужели больше ничего не известно.
— Нет, мне удалось ещё кое-что найти, — торжествующим голосом сказал архиавриус.
— Что? — нетерпеливо спросил фон Ротгер, — говорите, прошу Вас.
— Майор Шарль де Понтарлье подал рапорт на предоставление ему отпуска для поездки, куда Вы бы думали, господин барон?
— Полагаю во Францию, к родным.
— В том то и дело, что нет. Он просил ему дать отпуск для поездки в России. Небывалый случай. Франция находилась в состоянии войны с Россией, а старший офицер просит дать ему отпуск для поездки в Россию. Ему было отказано.
— А чем он мотивировал свою необычную просьбу? — поинтересовался барон.
— В своём рапорте он писал, что оставил семейную реликвию в России, при отступлении, когда был взят в плен.Оставил на хранение одной девушке, клятвенно пообещав вернуться.
— Мсье Жан, — обратился к архивариусу фон Ротгер, — покажите мне рапорт.
— Сейчас, мсье барон, принесу.
Фон Ротгер жадно схватил пожелтевшие от времени листы бумаги, принесённые стариком, стал жадно вчитываться в каждую строчку. Прочтя рапорт де Понтарлье, он хотел было забрать бумаги, но передумал и протянул их обратно архивариусу. Не даром он обладал феноменальной памятью, запомнив все, что ему было необходимо для дальнейших поисков пластины.
— Значит он оставил пластину девушке, когда вернулся во Францию. Надо искать след в России, благо уже не долго ждать…
Поблагодарив старика-архивариуса за оказанную помощь, он отправился к фон Дитцу, в управление Абвера.
Дитц встретил Генриха радушно, угостив гаванской сигарой и предложив коньяк.
— Дорогой барон, я сегодня связывался по телефону с шефом, он Вас ждёт в Берлине, — сообшил новость оберст фон Ротгеру. У него есть для Вас новое задание.
— Полагаю, речь идёт о Восточном направлении.
— Вы как всегда проницательны, Генрих. Сейчас наши усилия обращены на Россию. Наш фюрер нуждается в большем жизненном пространстве. Приготовления идут полным ходом.
— Герр оберст, ведь ещё великий Бисмарк и начальник штаба фельдмаршал Мольтке предостерегали от попыток завоевать Россию. История нас многому научила.
— Все это так. Но сейчас Германия сильна как никогда. На нас работает вся Европа. СССР лопнет как мыльный пузырь. Это колосс на глиняных ногах. Фон Ротгер предпочёл промолчать, не отвечая на восторженные тирады фон Дитца.
Этим же вечером он вылетел в Берлин на транспортном самолёте…
Конец второй части
Часть третья.
Поиск истины.
35. Наши дни. Новое сотрудничество.
Прийдя утром на работу и зайдя в свой кабинет, Николай ощутил какой-то оттенок нервозности, его подчинённые суетились, переглядывались, усмехались.
— Что происходит? — спросил Карпенко, — к чему вся эта суета. И чего ты улыбаешься, — спросил он Бурцева.
— А Вы не знаете? — удивился Званцев.
— Что я не знаю, хватит темнить, — начал злиться майор.
— Так сегодня же гости приезжают, — удивился Василий, — из Франции, по обмену опытом. И начальник отдела просил Вас к нему зайти, как появитесь.
— Появляются привидения, — буркнул Карпенко, соображая, зачем он понадобился полковнику Васильеву.
Тут до Карпенко дошло. Он замотался за последние дни и совсем забыл о приезде гостей, о котором ему говорил начальник отдела полковник Васильев, предупреждая чтобы весь состав отдела был в форме. Оглядев сотрудников своей группы в мундирах и белых рубашках, Николай грустно посмотрел на свои потёртые джинсы и джемпер, вздохнув, он отправился к начальнику отдела, понимая, что его ждёт разнос за несоблюдение формы одежды. В Москву, по обмену опытом, должна была приехать делегация французской полиции в количестве двадцати человек, о чем сотрудники были предупреждены неделю назад.
— Это что за вид? — грозно спросил полковник Васильев, осмотрев внешний вид майора.
— Вас что, майор, мои распоряжения не касаются? — продолжал наращивать обороты начальник отдела. — Или Вы хотите своим разгильдяйством опозорить весь отдел?
— Виноват, товарищ полковник, замотался, — попытался оправдаться Карпенко.
— Что происходит? — спросил Карпенко, — к чему вся эта суета. И чего ты улыбаешься, — спросил он Бурцева.
— А Вы не знаете? — удивился Званцев.
— Что я не знаю, хватит темнить, — начал злиться майор.
— Так сегодня же гости приезжают, — удивился Василий, — из Франции, по обмену опытом. И начальник отдела просил Вас к нему зайти, как появитесь.
— Появляются привидения, — буркнул Карпенко, соображая, зачем он понадобился полковнику Васильеву.
Тут до Карпенко дошло. Он замотался за последние дни и совсем забыл о приезде гостей, о котором ему говорил начальник отдела полковник Васильев, предупреждая чтобы весь состав отдела был в форме. Оглядев сотрудников своей группы в мундирах и белых рубашках, Николай грустно посмотрел на свои потёртые джинсы и джемпер, вздохнув, он отправился к начальнику отдела, понимая, что его ждёт разнос за несоблюдение формы одежды. В Москву, по обмену опытом, должна была приехать делегация французской полиции в количестве двадцати человек, о чем сотрудники были предупреждены неделю назад.
— Это что за вид? — грозно спросил полковник Васильев, осмотрев внешний вид майора.
— Вас что, майор, мои распоряжения не касаются? — продолжал наращивать обороты начальник отдела. — Или Вы хотите своим разгильдяйством опозорить весь отдел?
— Виноват, товарищ полковник, замотался, — попытался оправдаться Карпенко.