Алферова Марианна Владимировна. Хрустальный лабиринт

   Имма застыла неподвижно. Перед экраном мелькали призраки… Экипаж вернулся к своему кораблю.
   – Что делать? – вновь услышали они голос Дерпфельда из рубки.
   – Прикажи им уйти… –предложил Платон.
   Сержант предложил, но «призраки» не пожелали подчиниться. Они метались, как отбившиеся от косяка рыбины, тыкались в корпус «Елены», обшаривали входные люки – все напрасно. Имма смотрела на них, и ее била дрожь. Крто попытался обнять ее, но она оттолкнула его руки.
   – Если я включу защитное поле и начну подъем, они погибнут, – сообщил Дерпфельд. – Но сейчас нет военных действий. Мне не хочется получить тридцать лет на планете Алькатрас.
   – Не надо… Это же экипаж… – взмолилась Имма, не в силах оторвать взгляд от обзорного экрана. Сразу два капитана Эклскона прижимались лицом к экрану. А из-за их плеча выглядывала почти настоящая Валентина.
   Платон вспомнил сеанс сканирования. Нет, не ради веселья эгейцы уничтожили экипаж. Совсем не ради…
   – Пока они там, мы не можем взять на борт Стато, – напомнил Крто. – Я знаю, что делать. Запишите мой крик ужаса и через усилители подайте сигнал наружу. Ни один эгеец не выдержит, услышав такой сигнал в воде… все удерут…
   Крто взял в руки капсулу переговорника. От его пронзительного крика у людей заложило уши.
   И они удрали, как предсказывал Крто… Исчезли, будто растворились в синей воде. Призраки наконец оставили «Елену Прекрасную».
   Имма несколько минут смотрела на опустевший экран. Не было больше ни Эклскона, ни Валентины, ни Эрпа… И она тоже взвизгнула по-эгейски и кинулась в рубку – готовить корабль к взлету.
   – Вил! Имма! – связался Платон с рубкой по внутренней связи. – Как у вас дела?
   – Готовимся к взлету.
   – Вы обещали спасти Стато! – напомнил Крто. Его голограмма слегка рябила – множественная биокоррекция давала помехи при передаче изображения.
   – На Стато никто не обратит внимания, – вмешался Дерпфельд.
   – Сначала не обратит, – возразил Крто. – Но ему придется вернуться на острова Блаженства или хотя бы на Дальний… Неважно – куда. И тогда его тут же схватят.
   – Он все равно обречен…
   – Как легко вам говорить! – возмутилась Имма. – Стато наш друг. Крто, мы его спасем! Я не отдам команду на взлет!
   – Никто не виноват, что в глайдере было лишь четыре места, – хмыкнул Дерпфельд. Он, казалось, не обратил внимания на протест Иммы. – Надо готовить корабль. А Стато, если у него достаточно высокий IQ, сообразит, что надо затаиться на Дальнем и не высовываться, пока здесь не появятся представители Лиги Миров – расследовать захоронения. Тогда в нужный момент он выскочит из кустов и сообщит о своем участии в деле спасения корабля. Простой план. И лучше всего для Стато додуматься до него.
   – Что вы намерены делать? – спросил Крто.
   – Взлетать.
   – Стато погибнет!
   – Как и другие эгейцы.
   – У нас есть система оповещения, – напомнила Имма. – Мы можем выбросить в воздух предупреждающее устройство, и оно объявит на космолингве приказ всем убраться с места старта. Симпьютер тут же переведет все на эгейский.
   – Тогда добавь такую фразу: «Безопасная зона – остров Дальний». Если Стато услышит, он поймет, – предложил Платон.
   – Неужели на этом идиотском корабле нет средства спасти одного-единственного эгейца! – возмутился Крто. – На что он тогда годен, эта куча старого хлама!
   – Прошу не оскорблять меня! – отозвался искин корабля. – Неужели во время инструктажа вас не предупредили, что ругать корабль недопустимо?
   – Я…
   – Что касается спасения гуманоидов и негуманоидов, находящихся снаружи, то на корабле существуют индивидуальные спасательные шлюпки. Радиус действия в космосе – 0,5 парсека. Радиус действия на планете класса «терра» – 180 километров. Как вы могли забыть о спасательных шлюпках, пилот-практикант Кира Коровина? – упрекнула «Елена» с чисто женской язвительностью.
   – За десять лет многое можно забыть. Особенно то, что зубрил в академии. Сейчас… – Имма засуетилась, вставила пластину сервисного браслета в отверстие панели управления. – «Елена»! – крикнула она срывающимся голосом. – Выпустить индивидуальную спасательную шлюпку. Крто, дай код сервисного браслета Стато.
   Все, затаив дыхание, наблюдали за голограммой полета спасательной шлюпки. Едва вылетев из воды и набрав высоту, она стала снижаться. Стато был где-то близко. И вдруг шлюпка повернула назад.
   – В чем дело?
   – Шлюпка не может связаться с сервисным браслетом.
   – Стато! Жмот! – Имма чуть не плакала. – Я же говорила, что ему нужна новая сервисюга. Крто… почему он не купил новую сервисюгу? Почему?
   – Над нами воздушный линкор класса «Икар», – сообщила «Елена». – Советую свернуть спасательную операцию и подготовиться к взлету.
   – Двадцатиминутная готовность к взлету! – приказал Дерпфельд и толкнул Имму в бок.
   – Имма, сделай что-нибудь! – закричал Крто.
   – Двадцатиминутная готовность к взлету, – повторила Имма неживым голосом.
   – Двадцатиминутная готовность к взлету, – отозвалась рубка корабля.
   – Дать предупреждение об опасности на поверхность. Сообщить: «Все живым существам покинуть зону взлета. Зона безопасности – остров Дальний», – не скрывая торжества в голосе, произнес сержант Дерпфельд.

***

   Платон тем временем опустился в пассажирское кресло, и компенсаторы включились сами собой. Интересно, на что способен корабль? И что если жахнуть сейчас по Столице и… Он знал, что ему не осуществить свои кровожадные планы, но было приятно представить, как этот веселист Слокс медленно поджаривается в потоках красного и синего огня. И Брегена поджарить вместе с ним. Но нет. Не получится. Слокса, может быть, и сцапают агенты Службы Безопасности и притащат в герметичной камере пред очи Галактического трибунала, чтобы веселист отчитался за все свое веселье сполна. А вот Бреген будет день за днем пожирать планету. И остановится лишь тогда, когда окончательно выжрет все сколько-нибудь ценное. Тогда, может быть, на тихой бедной Эгеиде настанет мир… или ничего не настанет.
   Есть высшая справедливость, и иной нет: рано или поздно Бреген умрет, несмотря на все ухищрения современной медицины. И в этом шанс для планеты – она, наконец, избавится от присосавшегося к ее телу монстра. Пока явится новый, пока будет озираться, входить в курс дела и во вкус, произойдут крошечные подвижки…
   Платон вздохнул. Нет, планетарный политик из него дерьмовый. И самое лучшее – не думать вовсе о таких планетах, как Эгеида.
   Океан стал непроницаемо черен. Потом где-то в глубине завертелся светящийся шар и медленно начал всплывать. Цвет воды менялся каждый миг, сначала стал синим, потом изумрудно-зеленым, и, наконец, вода закипела белой пеной. Корабль взлетел. Он рванулся в бурлящем столбе воды к небу. И Стато, засевший меж камней, запыхавшийся, исцарапанный, наблюдал, как покидает планету его господин. Ему почему-то представлялось, что именно Крто управляет этим чудо-кораблем, состоящим – так почудилось Стато – лишь из сетки слепящего золотого огня. Будто огромная горящая птица рвалась в небо в ореоле синего и белого света. И два глайдера веселистов, неосторожно зависшие слишком близко, вспыхнули, как комья сухих водорослей, и исчезли. А в светлом послеполуденном небе на мгновение образовался черный туннель, сверкнули звезды, золотая птица превратилась в золотую стрелу, полыхнуло белым так, что Стато невольно зажмурился, а когда осмелился распахнуть глаза, и туннель, и корабль исчезли, лишь золотые искорки медленно кружились в воздухе и гасли, не достигнув поверхности виноцветного моря.

***

   Когда взлет закончился, включилась искусственная гравитация, и можно было покинуть свои кресла, Имма прошла в пассажирский салон.
   Крто сидел в кресле и что-то жевал. По подбородку текла красная слюна.
   – Что с тобой?
   Крто выплюнул перемолотые в песок окровавленные камни себе на колени. Взял кусочек кровавой кашицы, размял меж пальцев. Имма брезгливо передернула плечами. Крто поднял голову и посмотрел на нее. Лицо у него было совершенно человеческое, мимика – почти человеческая. Но когда он бледнел, то бледнел лишь нос. Вот и сейчас – белый нос, будто изо льда. А губы в крови. Это сочетание человеческого и нечеловеческого было нелепо.
   – Я предал Стато, – сказал Крто. – И потому должен вернуть ему клятву верности.
   – Где ты взял камни?
   – На дне. Рядом с кораблем. Я знал, что вы не будете ждать эгейца. С той минуты, как вы велели мне спускаться вниз. Как своему рабу. Моя жизнь для вас ничего не значила. И жизнь Стато тоже. Но ты теперь вернешься… как хотела…
   – Ты тоже хотел удрать с этой планеты.
   – Я? Зачем? Что мне делать в иных мирах?
   Имма смутилась, но лишь на мгновение.
   – Это полетный страх. Мы проходили в Космической академии. Такое бывает. Но скоро пройдет.
   – Подожди! – Он взял ее за руку, запрокинул голову и положил ее ладошку себе на лоб.
   – Что ты делаешь?
   – Запоминаю тебя… – отвечал Крто, продолжая сжимать ее руку. – Для эгейцев жизнь – одна из эмоций. Они чувствуют каждый миг, осознают ежечасно: жизнь! И небо над головой, и море – бесценный дар. Постоянно вертится над головой составленный из бесконечных восьмерок цветок. Его сохранить. Его и другие чувства. А все остальное – прах. Остальное не стоит помнить. В самом деле, о чем еще рассказать потомкам? Кто построил самый большой дворец? Все равно он давным-давно под водой. Наша способность переживать каждый миг – удивительный дар – куда более ценный, чем добытые Корма-ном десять миллиардов. – Он отпустил ее руку. – Теперь, даже если ты уйдешь, я буду помнить тебя каждую секунду.

***

   – Привет! – сказал Андрей Королев. – Рад, что вы вернулись целым и невредимым, господин Бреген.
   Начальник отдела по внешним контактам сидел в кабинете Брегена за столом начальника с таким видом, будто это его кабинет и его стол. По бокам от Андрея стояли двое здоровяков в хамелеоновой форме космических рейнджеров.
   – Почему вы не выслали мне помощь, как я просил? – сухо осведомился глава филиала, делая вид, что ничего не произошло. И странное поведение начальника отдела внешних сношений – всего лишь досадное недоразумение. – Я ждал глайдеры…
   – Вы пытались захватить корабль, – скучным голосом сообщил Андрей. – Что приравнивается к заговору против Лиги Миров.
   – Вы не оказали мне помощь – а это гораздо хуже. Вы уволены из фирмы «Гибрид». И поверьте – фирма вас «отблагодарит».
   – Кажется, вы мне угрожаете? – Королев наигранно изобразил изумление.
   – Нет. Я всего лишь объясняю, что с вами будет.
   – Я – агент Службы Безопасности. А это ребята из отряда «2». Могучие ребята.-Андрей откинулся в кресле.
   Агент службы безопасности? Бреген ушам не поверил. А как же… зачем…
   – На вас и ваших хозяев у Службы Безопасности 142 файла компромата, – с милой улыбкой сообщил Андрей.
   – Так вас… вас… – Бреген упал в кресло. И вдруг вся его уверенность пропала. – Вас послали, чтобы…
   – Я только исполняю свой долг. Я спас корабль от ваших цепких пальцев. Я разоблачил заговор в фирме «Гибрид».

ГЛАВА 13
ОСВОБОЖДЕНИЕ

   Документ 13.
   Островитянин 7 – центру» (Совершенно секретно)
   «Елена» покинула планету. Я не нашел нужным мешать сержанту Дерпфельду и пилоту-практиканту Кире Коробиной проводить активизацию и взлет корабля. Операция по нейтрализации объекта проведена успешно. Господину Брегену и всему руководству фирмы «Гибрид» может быть предъявлено обвинение по 14 пунктам обвинения. Среди них – попытка захватить корабль класса «Вечный бой», что приравнивается к измене уставу Лиги. Так же стоит упомянуть использование запрещенных веществ под названием «крот» во время разработки старого шельфа и нанесение невосполнимого ущерба планете класса «Терра», что карается законом Лиги Миров. Обратите внимание на архонта и К. К. – они очень важные свидетели.
   – Пересадочная база! С вами говорит «Елена Прекрасная». Класс корабля «Вечный бой».
   – Да ну! А если я Гектор, то…
   – Мои позывные «Стены Илиона». Прошу связать меня с представителем командования Лиги Миров.
   – «Елена Прекрасная», с вами говорит Сергей Спайс. Служба Безопасности. Кто управляет кораблем?
   – Пилот второго класса Вил Дерпфельд. Мне необходим канал секретной связи. Передаю зашифрованное сообщение. Учтите, что шифру уже десять лет. Так что ищите в архиве.
   – Кто с вами из членов экипажа? Кто спасся?
   – Читайте сообщение. Срочно.
   – Кто знает, – рассуждал Дерпфельд, – может, после этого удачного старта меня вернут в военный флот? За этот подвиг мне могут простить неудачу в Тухлом Яйце. Все-таки я вырвал корабль из лап эгейцев.
   – Ты? – изумилась Имма. Или, вернее, Кира. Ибо она требовала, чтобы ее именовали Кирой. Крто прежде, чем сказать «Кира», издавал короткий писклявый звук – и произносил «Кира» как приговор.
   – Мы… – уточнил Дерпфельд. – Но все же я тоже сделал немало.
   – Зато наше дело не слишком продвинулось, – съязвил Платон, чтобы опустить сержанта на твердь. – Ведь мы так и не нашли убийцу Кормана.
   – Почему? – Дерпфельд загадочно улыбнулся. – Дело Кормана очень даже продвинулось. И у меня есть версия… Достаточно убедительная и… – он замолчал.
   – И кто же убийца?
   – Как только мы вернемся на Райский уголок, и я уточню кое-какие факты, вы узнаете имя. А пока придется немного потерпеть.
   Платон отключил связь с рубкой и покосился на Крто. Эгеец не принимал участия в разговоре. Он дремал, закрыв глаза. Казалось, его совершенно не интересует, что происходит на корабле. Он почти не разговаривал, лишь односложно отвечал на вопросы, когда к нему обращались.
   Иногда Крто что-то напевал.
   К своему изумлению, профессор узнал мотив знакомой песенки «Греки сбондили Елену по волнам»…
   Интересно, где ее слышал эгеец?

***

   Майор Спайс выслушал рассказ профессора Рассольникова и сержанта Дерпфельда очень внимательно, не перебивая. Он умело изобразил изумление: как будто только что узнал об убийстве экипажа и проделках веселистов и Брегена.
   – Жители Эгеиды убили экипаж? Невероятно.
   – Именно. С нами свидетели – член экипажа пилот-практикант Кира Коровина и эгеец Крто. Судя по всему, экипаж погиб во время принудительного сканирования. Эта процедура запрещена уже более тридцати лет. Судя по всему, Император и его люди наблюдали, как гибнут астронавты во время сеанса прямого сканирования.
   – Что за жестокость!
   – Это не жестокость. Это теория. Они считают, что, убивая, становятся равными людям.
   Майор Спайс казался почти юношей. Впрочем, юность его была фальшивой. После тяжелого ранения медики провели вынужденное омоложение организма. Так что майор в свои пятьдесят выглядел девятнадцатилетним. Только глаза юноши были слишком черные и какие-то неживые. Настолько неживые, что Платон заглянул под кресло, на котором сидел майор: вдруг наружу вывесился рыбий хвост или… Нет, хвоста профессор не обнаружил. И даже кресло было самым обычным – без антигравитационного диска.
   – Я бы хотел попросить вас не сообщать прессе и вообще никому не сообщать известные вам факты, – очень вежливо попросил майор Спайс, глядя в упор на археолога.
   – Ну, разумеется. – У профессора не было желания общаться с интернетчиками. – Вот только… Ответьте на такой вопрос. Почему вы бросили «Елену Прекрасную» на произвол судьбы?
   – Бросили? Отнюдь. Мы разрабатывали план спасения корабля. И не только корабля, но и всей планеты. Планомерно и шаг за шагом. Вы же со своими дилетантскими фокусами все чуть не погубили. И то, что вам удалось поднять корабль – всего лишь счастливая случайность и непродуманные действия господина Брегена и этого… как его… веселиста.
   – А экипаж? Вы оставили людей на растерзание.
   – Мы ничего не могли сделать. Никто бы не смог.
   – А Кира?
   – Что – Кира? – майор вдруг покраснел. Но то была краска не стыда, а гнева. – Что Кира? Мы не знали, что она жива. В конце концов, она выкрутилась.
   – Но вы ее не искали.
   – Послушайте, вам всего лишь повезло. А мы работали много лет. Вели наблюдения, вербовали агентов. Так что не приписывайте себе наши заслуги.
   – Вы и нас завербовали? – поинтересовался Платон Рассольников.
   – Зачем же? Вы все и так сделали без всякой платы. И закончим этот разговор.

ГЛАВА 14

   Документ 14.
   Островитянин 7 – центру.
   (Совершенно секретно)
   Возможна деструктуризация фирмы «Гибрид» и передача отдельных ее филиалов в руки внешнего управления.
   – Доктор Ежевикин, вы арестованы! – сообщил Дерпфельд старику.
   Пожилой доктор сидел за столом в своем номере и собирался куснуть бутерброд с зеленой икрой, да так и застыл.
   – Неуместная шутка, сержант! – голос Ежевики-на был строг. Врачи всех времен и всех планет разговаривают такими голосами. Наверное, еще со времен Гиппократа научились. Да и как же иначе – они распорядители жизни. Властители на час… На месяц… А кому – на годы. Властитель должен говорить весомо и строго.
   – Это не шутка. – Сержант уселся напротив старика.
   Номер был неплох, и даже очень неплох. Конечно, не столь шикарен, как номер Альфреда Кормана, но Платон даже не пытался прикинуть, сколько кредитов надо выложить за одни сутки пребывания в таком номере.
   – Знаете, я ведь не подозревал вас сначала, хотя должен был. Ваши годы и ваша профессия меня сбили со следа, – продолжал свои рассуждения полицейский.
   – Подозревать меня… О чем вы? – Ежевикин передернул плечами. И, наконец, откусил свой бутерброд. Жевал медленно. Очень медленно. Смакуя.
   – О том, что ваше появление здесь – нонсенс. Кто вы такой, чтобы Корман оплачивал ваши счета? Сами вы не слишком были богаты. Вам отдыхать где-нибудь на Гее-Квадриус… И к тому же вы не были членом Клуба. И все же оказались здесь.
   – Я друг и врач…
   – Да, конечно. Рассмотрим вопрос в обратном порядке: вы – врач. Но разве Корман был тяжело болен? Разве он нуждался в постоянном присутствии врача? Я узнал: он был здоров, как бык. Тем более что на Райском уголке великолепная система медицинского обслуживания. Нет. Ваше присутствие как врача – совершенно ни к чему.
   – Что вы знаете… – попытался возразить Ежевикин и отложил надкушенный бутерброд.
   – Да уж знаю! Много чего! – повысил голос Дерпфельд. – И второе: на Райский уголок приглашают за свой счет друзей на пару дней – не дольше. Дольше живут здесь только любовники и любовницы. В любовники вы вряд ли годились… К тому же у Кормана была Елена. И потом, как я выяснил, вы не особенно были дружны, долго не встречались. И случайно сошлись на пересадочной базе. Корман похвастался и рассказал о деньгах. Вы сумели уговорить взять вас с собой. На несколько дней. Ну, как же, старик… тоже хочет немного отдохнуть.
   Ежевикин брезгливо скривил губы.
   – Ну и что?
   – А потом Елена Прекрасная, Райский уголок, бешеные деньги… Кто не позавидует?.. И к тому же у вашего друга слабость: загадывать всем загадки, воображая, что никто не сможет их решить. Он и вам загадывает загадку. Шифрограмму его счета. А вы умный человек, доктор. Вы отгадали. Соблазн велик… Имея десять миллиардов, можно сделать биокоррекцию и стать молоденьким парнишкой, жениться на Елене… Вы стали нагонять на Кормана страх, чтобы он поверил, что за ним следят жители Эгеиды. Вы знали, что он как истинный кладоискатель непременно оставит записки-намеки. И этот ложный след уведет нас на Эгеиду. Так и вышло. Мы пошли не туда. Но мы вернулись, дорогой доктор. Я вас почти извиняю. Ведь во всем виновата Елена… Ну, конечно, Елена! Пред ее чарами ни один мужчина не может устоять. Или деньги? Может быть, деньги сильнее?
   – Не говорите чушь! – заорал Ежевикин, внезапно потеряв все свое великолепное самообладание и разом сделавшись очень старым и жалким…
   – Отчего же… Елена так прекрасна. Но дело за небольшим. Надо завладеть десятью миллиардами. Ведь, имея десять миллиардов, в нашем мире можно получить все.
   – Мне надоело слушать вашу ерунду. – Ежевикин в ярости брызгал слюной.
   – Когда Елена ненароком обмолвилась, что вы обожаете разгадывать шарады и все время торчите за компом, я получил разрешение немного перетряхнуть ваш комп… И ничего не нашел. Вы уничтожили всю память. Так, чтобы уже ничего нельзя было восстановить. Это меня насторожило. И потом… – Дерпфельд ухмыльнулся. – Только вы могли выпотрошить труп и извлечь внутренности. Только вы могли проникнуть в морг и провести все нужные операции.
   – Да кто угодно! В любом номере!
   – Нет, не в любом, уважаемый доктор Ежевикин. Такой номер на всем Райском уголке один-единственный. Никто из местных врачей не посещал Кормана – наша служба автоматически фиксирует вызовы медиков. Вы имели доступ в номер Кормана и доступ к инструментам морга.
   – Его выпотрошили эгейцы!
   – Ха-ха… – торжествующе рассмеялся сержант. – Тут вы и погорели. Это вы хотели, чтобы я так думал. Эгейцы потрошат только своих соплеменников. А людей – нет. Тут вы прокололись, уважаемый доктор.
   – Все это вам придется доказать! – заявил Ежевикин. У него тряслась голова. Тряслись руки. В маленьких старческих глазах блеснули слезы.
   – Разумеется. Кто бы спорил. У меня есть доказательства. – Дерпфельд выложил перед ним на стол карточку. Ту самую, которую нашел Платон. Со строками из «Одиссеи». – Перед смертью Корман нацарапал на этой карточке несколько строк. Вы знаете, что у черных археологов принято оставлять послания друг другу. Иногда иносказательные, иногда зашифрованные. Так вот, Корман оставил эту писульку профессору Рассольникову. Слишком заумную, но мы поднапряглись и смогли ее расшифровать.
   Платон решил, что Дерпфельд блефует. Надо предупредить, что с Ежевикиным блеф не пройдет. Он не поверит на слово и…
   – И что же такое написал мой друг Корман? – спросил Ежевикин, он достал платок и вытирал нос и глаза, и тяжело сопел, но сумел взять себя в руки.
   Дерпфельд процитировал:
   «Им для того ниспослали и смерть, и погибельный жребий Боги, чтоб славною песнею были они для потомков».
   – Бред! Это ничего не значит! – Ежевикин ненатурально рассмеялся.
   – Напротив! – Дерпфельд подался вперед. Это значит очень много. Во-первых, это объясняет гибель экипажа корабля «Елена Прекрасная» – ту версию, которую втюхала Корману Кира Коробина. Якобы людей прирезали ради зрелища. Ради того, чтобы была сложена песня, как говорит Гомер.
   Платон подивился, как Дерпфельд произносит имя Гомера. Как будто он был знаком с ним.
   – А во-вторых… – Дерпфельд сделал эффектную лаузу. – Эта фраза из восьмой песни.
   – Ну и что?
   – А то, что у вас номер «8» временного пропуска.
   – Простое совпадение.
   – Э, нет… Как вы помните, на Райском уголке пропуск высокопарно именуется песней… И последнее: именно эти строки служили кодом счета господина Кормана.
   Что стало с Ежевикиным! Лицо его вдруг перекосилось. Губы задрожали… Но лишь миг, миг…
   – Все это лишь косвенные улики. Меня никто не осудит и…
   – Зато мне выдадут разрешение проверить ваши счета. И десять – или восемь… уж не знаю, сколько осталось миллиардов, невесть откуда явившиеся на ваших счетах, будут очень весомой уликой.
   Ежевикин был задержан. Попав в «собачью будку», он сник. Доктор не был членом Клуба, никто не ходатайствовал, не поручался, не просил принять во внимание… С ним, обладателем миллиардов, обращались, как с нищим. Деньги еще далеко не все решают в нашем мире. У Ежевикина вдруг открылась масса болезней, и его перевели в госпиталь, но оставили под охраной. Если его осудят, это будет пожизненное заключение. И профессор Рассольников посочувствовал старику.
   Деньги на счетах Ежевикина удалось обнаружить, но куда меньше, чем планировалось. Дерпфельд заявил, что найдено всего три миллиарда. Сказать к слову, кабинет сержанта был бедноват. Серые стены, дешевенькое кресло без антиграва, огромная пальма в пластиковой кадке и старый комп – может быть, чуть помоложе, чем ископаемый монстр архонта Крто на Эгеиде. Для состоятельной планеты – преступная бедность.
   «Сержанту пора брать взятки», – решил Платон.
   – Ну что ж, поделим тридцать миллионов на двоих, – предложил профессор Рассольников, – по-моему, это не так уж и мало.
   – Тридцать миллионов? Откуда ты взял такую цифру? – вполне искренне удивился сержант.
   – Посчитал. Ведь нашли три миллиарда…
   – Неправильно.
   – Один процент… – начал было Платон Атлантида и замолчал, понимая, что сейчас его бессовестно надуют.
   – Именно. Но из этой суммы оплачены расходы на операцию по обнаружению пропавших сумм. В том числе перелет на планету Эгейское море, транспортировку оборудования и дачу взяток на Эгеиде.