Сувестр Пьер. Фантомас

   И, поскольку разгоряченная девушка собиралась продолжить спор, который, впрочем, целиком вела она сама, парень прошептал ей на ухо:
   – Прошу вас, пойдемте, отсюда. У этого типа премерзкая физиономия. Ей-богу, не внушает он доверия.
   Берта пригляделась к незнакомцу поближе, и у нее пропало желание спорить. Отойдя, она тихо сказала:
   – Да уж, лицо не из приятных!
   Потом взяла Жюло под руку и добавила с наблюдательностью профессиональной медсестры:
   – А вы обратили внимание на цвет его лица? Прямо зеленый! Этот человек, наверное, болен…

Глава 17

В ТРАКТИРЕ «СВИНЬЯ СВЯТОГО АНТУАНА»

   Жофруа-Бочке пришлось смириться с тем, что результаты экзамена будут известны только на следующий день. Он махнул рукой трактирщику и обратился к сестре:
   – Что ж, я сегодня достаточно потрудился. Теперь тебе следует угостить меня чем-нибудь. Заплати за выпивку и рассказывай, что там у тебя.
   Берта нерешительно огляделась по сторонам, желая убедиться, что никто их не подслушивает. Но никому из толпы посетителей не было до них дела. В противоположном углу девушка заметила какую-то знакомую фигуру и сразу вспомнила, что перед входом в трактир стоял трехколесный велосипед, впряженный в потрясающе нелепую повозку, точнее, в целых три повозки, привязанные одна за другой. Это, конечно же, был знаменитый «поезд» Бузотера.

 

 
   После того как прошлой зимой наш бродяга, возможно, первый раз в жизни выполнил свой гражданский долг и сдал свою находку полиции, он решил осуществить давнюю мечту – повидать столицу. И, как мы видим, он добрался-таки до Парижа. Причем все его расчеты оказались абсолютно верны. Он прибыл в город всего на восемь дней позже намеченного срока, да и то не по своей вине – это время его продержали в Орлеанской тюрьме «за сущую безделицу», как он утверждал, не уточняя, впрочем, за какую именно.
   Когда Бузотер въезжал на своем экипаже в города, он не занимал себе голову такими пустяками, как правила уличного движения. С гордым видом он ехал посреди проспектов, сопровождаемый визгом тормозов и проклятиями водителей, пока не оказывался в центре им же произведенного затора.
   Естественно, первый же полицейский, увидевший подобное безобразие, препроводил бродягу в полицейский участок. Там его вначале хотели лишить экипажа, но Бузотер так старательно изображал темную деревенщину, что на него махнули рукой и выпустили, продержав для острастки несколько дней – чтоб страх не забывал.
   Так, с незначительными приключениями, бродяга добрался наконец до Парижа.
   В один из дней, когда он с самодовольным видом катил на своей колымаге вокруг Эйфелевой башни, любуясь этим сооружением, его живописное средство передвижения привлекло внимание редактора газеты «Авто». За бутылку дешевого вина, купленного в ближайшем трактире, Бузотер простодушно рассказал редактору обо всем проделанном им маршруте.
   Крупнейшая газета для автомобилистов тотчас же опубликовала сенсационный материал о бродяге-путешественнике, и на следующее утро Бузотер проснулся знаменитым.
   Удача, как и беда, одна не приходит. Вскоре Бузотеру опять повезло. Папаша Франсуа Бонбон, владелец трактира «Свинья святого Антуана», смекнул, что этот живописный тип в сочетании со своим клоунским «поездом» может служить прекрасной приманкой для посетителей.
   Трактирщик предложил бродяге кров и харчи из расчета пять франков в день при условии, что тот каждый вечер будет восседать на своем драндулете у дверей его заведения. Стоит ли говорить, что Бузотер, которому было все равно, в каком именно месте бездельничать, с восторгом согласился. С тех пор доходы трактира повысились.
   В тот день сиденье велосипеда изрядно намяло бродяге зад, и он решил отлучиться на полчасика со своего поста, чтобы перекусить. Войдя в затянутый дымом трактир, он достал пять франков, полученные им от папаши Бонбона, заказал выпивку и заплатил с видом наследного принца, путешествующего инкогнито. В жизни своей он ни за что не платил деньги, и теперь этот процесс доставлял ему истинное удовольствие.
   В подвальчике «Свиньи святого Антуана» было не продохнуть. Со всех сторон неслись пьяные выкрики и смех. Время подходило к двум часам ночи. Приличные клиенты уже разошлись. Папаша Бонбон только что проводил по узкой винтовой лестнице последних состоятельных посетителей. Затем толстяк вновь спустился в зал, заслонил спиной единственный выход и раскатисто крикнул:
   – А ну, шантрапа, признавайтесь, кто еще не заплатил за кувшин горячего вина?!
   Все повернулись к нему. Поднялся гам. Берта решила, что настал подходящий момент, и принялась торопливо рассказывать брату о своих делах.
   – Понимаешь… – втолковывала она. – Мне нужен человек… Такой, как ты – сильный, крепкий.
   – Ага! – понимающе кивнул Жофруа. – Надо катать бочки. Тут лучше меня тебе не найти!
   – Да нет! – досадливо махнула рукой девушка.
   Она машинально оглядела зал. Взгляд ее упал на хрупкого, бледного молодого человека с едва пробивающейся бородкой, который подошел к стойке напротив них и застенчиво попросил порцию тушеной капусты.
   Берта наклонилась к брату и прошептала:
   – Вовсе нет! Речь идет о том, чтобы сбить решетки с окон. Да даже и не сбить… Дом старый, и они должны были давно проржаветь. Такому здоровяку, как ты, достаточно только потянуть хорошенько…
   – И это все? – разочарованно спросил Жофруа, разглядывая свои кулачищи.
   – Все.
   – Ну, это я берусь сделать за пару пятифранковых монет! – громыхнул Бочка. – Подумаешь, дело…
   Он осекся, заметив, что сосед по столику, опустив голову, внимательно прислушивается к их разговору. Берта проследила за взглядом брата и улыбнулась:
   – Не волнуйся, это хороший парень. Я его знаю. Мы вместе были на состязании.
   Она протянула руку через стол:
   – Добрый вечер, мсье Жюло! Хорошо провели время? Представьте, я умудрилась до сих пор вас не заметить! Наверное, это из-за проклятого дыма.
   Жюло пожал протянутую руку, дружески кивнул и снова повернулся к своему спутнику, гладко выбритому мужчине примерно его лет:
   – Ну так что, Билли Том? – тихо спросил он. – Что еще стряслось в твоем заведении?
   Его собеседник вздохнул:
   – Да понимаешь… Неприятности в Руайяль-Паласе. Опять обнесли кого-то из аристократишек. С тех пор уже прошло недели три, все вроде успокоилось, как вдруг прихватили старика Мюллера.
   – Мюллера? – задумчиво переспросил Жюло. – А это еще кто такой?
   – Да ночной дежурный.
   – Ах, дежурный… И кто же его прихватил?
   – Полиция, конечно!
   – Ты ж говорил, они успокоились?
   – Мы все так думали. А на самом деле один из них был среди нас. Вроде как перевелся из филиала в Каире. Как его… Жюв, вроде.
   – Жюв… – пробормотал Жюло себе под нос. – Интересно, интересно…
   У входа в подвальчик послышался шум. По винтовой лестнице спускались два новых посетителя, судя по всему, хорошо здесь известные. Это были Большая Эрнестина, знаменитая на всю округу каменщица с бульвара Севастополь, и Бенуа-Лабазник, который издавал пьяные выкрики, пошатывался и опирался на свою спутницу. Оторвавшись от нее, он, не разбирая дороги, пошел по залу, шаря руками по столам и наваливаясь на пьянчуг, пока не нащупал под собой свободное место. Он плюхнулся на скамейку, но промахнулся и едва не придавил того самого тщедушного молодого человека с миской капусты, которого давеча приметила Берта. Видимо, внушительные размеры пьяного произвели на юношу столь сильное впечатление, что он не только не решился возмущаться, но весь сжался и отодвинулся подальше в угол.
   Эрнестина потрепала его по щеке.
   – Не трусь, малыш! – просипела она. – Лабазник – пьяная свинья, где ему тебя раздавить. А если он и захочет над тобой покуражиться, не волнуйся – Большая Эрнестина здесь, и она не даст тебя в обиду!
   Она победно оглядела зал в уверенности, что уж с ней-то никто не захочет связываться. Потом погладила молодого человека по макушке, причем казалось, что вся голова его скрылась в могучей длани, и возгласила:
   – Ох, как он мне нравится, этот куренок! Как тебя зовут, малыш?
   Юноша осторожно отвел голову. Губы его дрожали.
   – Поль, – еле слышно ответил он и покраснел.
   Тем временем папаша Бонбон уже поставил перед Бенуа-Лабазником огромный кувшин с горячим вином. Сидевший за его спиной Бузотер причмокнул от удовольствия. Он не без оснований надеялся поживиться.
   Лабазник налил себе полную кружку и окликнул Жофруа, приглашая того чокнуться. Но Бочка, чувствуя себя и без того уже набравшимся, отрицательно помотал головой. Бенуа посчитал себя оскорбленным. И быть бы драке, если бы не Бузотер. Вскочив, он вдруг завопил:
   – Лопни мои глаза! Вот так встреча!
   В голосе его было столько радостного изумления, что все присутствующие заинтересованно обернулись. Берта подтолкнула Жюло и проговорила:
   – Смотрите-ка! Это тот самый, зеленый, с рынка!
   – Да, действительно он, – удивленно ответил тот, присмотревшись.
   Бузотер тем временем продолжал радостно размахивать руками:
   – Ну конечно, мы же виделись! Черт, где же…
   Он хлопнул себя по лбу и заорал пуще прежнего:
   – Ну конечно! Нас же сцапали в одну ночь! Ну там, в Болье, в ночь, когда прирезали старушку маркизу! Неужели не помнишь?!
   Бузотер подскочил и подергал человека с зеленым лицом за рукав:
   – Ну вспоминай, вспоминай! Маркиза де Лангрюн! Ей еще располосовали горло от уха до уха.
   Не поворачиваясь, его собеседник недовольно проворчал:
   – Ну и что дальше? Отвяжись от меня, балбес!
   Бузотер обиженно засопел и вернулся на свое место. Тут Жофруа-Бочка и Бенуа-Лабазник на беду опять встретились мутными взглядами. Снова назревала драка.
   Перепуганная Берта беспомощно толкала брата в могучий бок и шептала:
   – Пойдем отсюда! Ну пойдем же!
   Жофруа только отрицательно урчал.
   Тем временем человек с больным зеленоватым лицом, отделавшись от навязчивого бродяги, вернулся к прерванному разговору с местным гитаристом.
   – Что меня поражает, – говорил музыкант, – так это то, что он говорит без малейшего акцента.
   – Нашел невидаль! – тихо отвечал ему собеседник. – Многие иностранцы говорят по-французски, как французы, а уж такому парню, как Гарн, это и вовсе пустяк. Так что…
   Он вздрогнул и замолчал. Ему показалось, что Большая Эрнестина, бесцельно бродившая от столика к столику, очутилась подозрительно близко и пытается подслушать их разговор. Человек нахмурился.
   Тут хриплый рев перекрыл шум зала.
   – Дьявол меня побери! Если кое-кто хочет помериться силой, я готов!
   Бочка-Жофруа бросил вызов. Зал настороженно притих. Настала очередь Лабазника-Бенуа.
   Как раз в этот момент Бенуа осушил стакан вина. Видимо, этот стакан притупил его память. Он вытер рот рукавом и непонимающе икнул.
   – А м-может, п-повторим, мсье? – спросил он.

 

 
   Тем временем Большая Эрнестина незаметно приблизилась к Жюло. Не поворачивая головы, тот бросил:
   – Ну что?
   Делая вид, что заинтересованно оглядывает зал, женщина ответила:
   – Этот господинчик… Ну, с зеленоватой рожей, говорил сейчас гитаристу: «Это он. Точно! Я видел ожог у него на ладони».
   Жюло тихо выругался. Рука его сжалась так, что костяшки побелели. Большая Эрнестина вышла на середину зала и раскатистым голосом окликнула молодого человека, которого давеча едва не раздавил Лабазник:
   – Эй, малыш! Ты, кажется, совсем задрых! Хочешь, я присяду тебе на колени?
   Некоторое время Жюло мрачно смотрел перед собой, потом ухватил за подол пробегавшую мимо служанку:
   – Постой, Мари! Скажи-ка, куда выходит это окошко? – и он указал рукой на узкое окно, которое находилось как раз за его спиной.
   – Как куда? – удивилась служанка, – в соседний подвал, конечно! Мы ведь под землей, мсье.
   – В подвал… – задумчиво проговорил Жюло. – А оттуда можно выбраться?
   Мари задумалась:
   – Пожалуй, что никак…

 

 
   В этот момент захмелевший Жофруа-Бочка швырнул в Бенуа-Лабазника тарелкой, но промахнулся. Тарелка со звоном разбилась о противоположную стену.
   Присутствующие сильно перепугались, чувствуя, что при драке двух гигантов и им может не поздоровиться. У входа создалась давка. Полузадушенно пищали женщины, мужчины изрыгали проклятия.
   Пьяные кандидаты в грузчики оказались один против другого. Жофруа-Бочка поднял над головой стул. Бенуа-Лабазник пытался отодрать мраморную столешницу, чтобы защититься. В подвале царила полная неразбериха. Звенели столовые приборы, слышался шум бьющихся тарелок. Внезапно револьверный выстрел заставил всех застыть.
   Всех, кроме человека с зеленоватым лицом и его собеседника-гитариста. Нисколько не потеряв самообладания, они давно уже следили за Жюло.
   Тот, безусловно, был превосходным стрелком. Подвал освещался лишь одним слабым фонарем, который помещался в глубокой нише в стене. Единственным выстрелом Жюло умудрился перебить электрический провод, скрытый под слоем штукатурки. Помещение погрузилось во мрак, в котором прозвучал крик боли, а затем призыв:
   – Шеф, ко мне!
   В этот момент Берта, совершенно растерявшаяся в темноте, услышала рядом возглас:
   – Проклятие!
   Девушка почувствовала, как чьи-то руки ощупывают ее тело, словно пытаясь определить, она ли это. Дело было несложным – из всех присутствующих женщин Бобинетта единственная была в шляпке. Вскоре перепуганную женщину сильные руки приподняли и поставили на скамейку. В лицо ей пахнуло вином, и чей-то голос прошептал:
   – Тебе не удастся помочь бежать больной номер двадцать семь! Пациентка Ромбер останется в сумасшедшем доме!
   Охваченная ужасом, Берта пролепетала:
   – Какая пациентка?
   На этот раз голос прозвучал еще тише:
   – Фантомас тебе не позволит…
   Девушка отчаянно задергалась, пытаясь вырваться из объятий таинственного незнакомца. Руки его разжались, и он снова прошелестел:
   – Не вздумай ослушаться! В противном случае тебя ждет смерть…
   Чужие руки мягко опустили Берту на скамейку. В голове у нее все спуталось от ужаса.
   Тем временем в темноте раздавались звучные удары. Тот самый зеленолицый человек боролся сразу с двумя противниками. Силы он оказался незаурядной – впечатление было такое, словно ответные удары не достигают цели. Наконец он разделался с одним из нападающих и заломил второму руку за спину. Прижав его коленом к грязному полу, незнакомец разжал ему руку и провел пальцем по ладони.
   – Ага! – торжествующе воскликнул он.
   Зеленолицый человек продолжал ощупывать руку соперника и на минуту ослабил хватку. Изловчившись, противник бросился на него и поймал на болевой прием. Зеленолицый застонал, чувствуя, что ему вот-вот сломают руку. Но тут на помощь ему пришел некто третий. Разбросав соперников, он принялся наносить удары.
   Придя в себя, зеленолицый кинулся вперед. Проведя ладонью по лицу своего неожиданного помощника, он с изумлением убедился, что это тот самый молодой человек с редкой бородкой, которого почтила своим вниманием Большая Эрнестина…

 

 
   Резкий толчок отшвырнул дерущихся к лестнице. Обезумевшая толпа рвалась к выходу. Горе тому, кто не удержался на ногах! В панике посетители дробили тяжелыми каблуками руки и ноги несчастных.
   Положение спас Франсуа Бонбон. Недаром он столько лет проработал барменом в самых зловещих районах Парижа. Расшвыривая всех на своем пути, он первым оказался у выхода. Впрочем, почтальон уже успел предупредить жандармов из полицейского участка напротив, и они встретили трактирщика на улице.
   Тяжело дыша, папаша Бонбон указал им на пожарный шланг. Полицейские поняли его без слов. Недолго думая, они развернули рукав и, спустив его в подвал, открыли воду.
   Душ продолжался минут пять. Посетителям «Свиньи святого Антуана» стало не до драки. Вымокшие, жалкие, они едва шевелились на дне подвала. Решив, что с них достаточно, сержант металлическим голосом скомандовал:
   – Выходить по одному!
   Притихшие посетители покорно полезли наверх, поняв, что сопротивление бесполезно. Наверху их останавливали полицейские и сковывали наручниками попарно. Когда все оказались на улице, рослый сержант повел их в комиссариат.
   Бригадир спустился в подвал, дабы убедиться, что там никого не осталось. Он зажег фонарь и увидел на полу окровавленное тело. Это был гитарист.
   В числе отконвоированных к полицейскому участку наблюдалась весьма странная пара. Это был молодой человек, у которого едва начала пробиваться бородка, и зеленолицый незнакомец, который, даже несмотря на связывающие их наручники, продолжал пристально следить за своим спутником.
   В участке дежурный офицер записывал фамилии задержанных. Когда очередь дошла до зеленолицего, тот сунул полицейскому визитную карточку и что-то быстро прошептал. Дежурный ошарашенно помотал головой и приказал:
   – Немедленно освободите этого мсье! А второго отведите в камеру и…
   Освобожденный перебил его:
   – Со второго тоже снимите наручники. Я заберу его с собой.
   Офицер послушно кивнул. Обоих задержанных расконвоировали. Молодой человек непонимающе посмотрел на своего неожиданного избавителя и открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но собеседник решительным движением взял его за локоть и увлек к выходу.
   На улице они столкнулись с бригадиром жандармов, который с помощью подчиненного нес тело несчастного гитариста. Тот уже едва дышал. Жандармы узнали его – утром он заходил в участок, где предъявил документы помощника инспектора Службы безопасности.
   Не выпуская локоть молодого человека, зеленолицый господин наклонился к бригадиру и обменялся с ним быстрыми репликами. Жандарм с уважением посмотрел на незнакомца и почтительно произнес:
   – Так точно, господин инспектор, это все. Больше там никого не было.
   Зеленолицый ударил кулаком по ладони. Лицо его исказила гримаса.
   – Черт побери! Этот проклятый Гарн опять ускользнул!

 

 
   Господин с зеленоватым лицом широким шагом двигался в направлении Монмартра. Он по-прежнему крепко держал за локоть молодого человека с едва пробивающейся бородкой. Тот машинально следовал за своим спутником, не очень понимая, что происходит, и опасаясь даже гадать, что произойдет дальше. Так они дошли до ступеней церкви Сен-Эсташ. Тут мужчина остановился и повернулся к юноше. Луч фонаря упал на его зеленоватое лицо. Впечатление было довольно жуткое.
   – Наверное, пора представиться, – произнес он. – Меня зовут Жюв. Инспектор Службы безопасности.
   Молодой человек смотрел на своего спутника, ничего не отвечая. Тот поглядел ему в глаза и медленно продолжил, выделяя каждое слово:
   – А ты, мадемуазель Жанна… Ты не кто иной, как погибший Шарль Ромбер!

Глава 18

ЗАКЛЮЧЕННЫЙ И СВИДЕТЕЛЬ

   На фоне светлеющего неба луч фонаря казался грязно-желтым. Молодой человек, словно пытаясь скрыться от этого пятна света, сделал несколько шагов в сторону. Но Жюв держал его крепко:
   – Ну нет, дружок. Теперь тебе придется отвечать! Ведь это ты угостил меня оплеухой?
   – О чем вы, мсье? Я вас не понимаю! – нерешительно запротестовал молодой человек.
   – Говори правду! – яростно приказал инспектор.
   В это время показался фиакр. Жюв жестом остановил его и сказал:
   – Давай, садись.
   Потом он сказал кучеру адрес и влез сам. Несколько минут они ехали молча. Потом полицейский повернулся к юноше и насмешливо произнес:
   – Ну конечно, теперь мы будем все отрицать. Только поверь мне на слово, малыш, меня пытались обвести вокруг пальца куда более серьезные люди, чем ты! Да я с первого взгляда, как только увидел мадемуазель Жанну, понял, что под этим платьем и париком скрывается Шарль Ромбер!
   Юноша замотал головой.
   – Вы ошибаетесь, уверяю вас, – прошептал он. – Шарль Ромбер умер!
   – Вот как? И откуда же тебе это известно? Откуда ты знаешь, о ком я говорю?
   Кровь бросилась молодому человеку в лицо. Он растерянно замолчал. Жюв посмотрел в окно, потом задернул занавески и сказал добродушно:
   – Малыш, я же говорил тебе, что меня на мякине не проведешь. Глупо отрицать очевидные факты! Конечно, мне известно не все, но достаточно, чтобы опровергнуть ложь. Так что не пытайся водить меня за нос.
   Юноша вздохнул.
   – Ну ладно, – признал он. – Вы приперли меня к стенке. Я действительно Шарль Ромбер. И я действительно притворялся мадемуазель Жанной… Но вот как вы об этом узнали? Как вы оказались в «Свинье святого Антуана»? Неужели специально, чтобы арестовать меня?
   – Все может быть… – протянул Жюв, рассеянно глядя в окно.
   Шарль потупился:
   – И куда вы меня теперь везете? В камеру предварительного заключения?
   – Ты чересчур любопытен, мой мальчик. А впрочем, ты ведь неплохо знаешь Париж! Так что давно сам бы мог догадаться, куда мы едем.
   – Конечно, так я и думал! – горестно усмехнулся юноша. – Мы ведь уже на набережной…
   – Угу. Совсем рядом с префектурой. Только, Бога ради, давай обойдемся без истерик. Сейчас я бы тебе советовал взять себя в руки.
   Через пару минут фиакр свернул на набережную Орлож и остановился возле островерхой башни, которая пользуется столь дурной славой в преступном мире. Именно в ней находятся камеры предварительного заключения, а также вход в тюрьму Консъержери.
   Жюв расплатился с кучером и повел своего пленника на второй этаж. Пройдя по длинному коридору, он отпер дверь и коротко сказал:
   – Входи!
   Шарль Ромбер покорно вошел. Обстановка комнаты красноречиво указывала на ее предназначение. Они находились в центре антропометрических измерений – царстве доктора Бертильона. Полицейский позвал:
   – Гектор! Можно вас на минутку?
   Из соседнего помещения появился высокий худой мужчина. Он близоруко сощурился:
   – Кто меня зовет?
   – Это я.
   – Ах, мсье Жюв! Как вы рано сегодня! И уже с добычей… Что, этот парень – рецидивист?
   – Нет, – сухо ответил инспектор, отметая дальнейшие фамильярности. – Я не прошу вас найти его учетную карточку – это бесполезно. Но будьте любезны произвести самые тщательные измерения этого человека.
   Служащий недовольно поморщился – он не привык, чтобы его утренний отдых прерывали столь бесцеремонно. Поманив Шарля пальцем, он приказал:
   – Давай, не тяни. Сначала ростомер.
   Молодой человек шагнул вперед, но служащий остановил его:
   – Не валяй дурака. Ты в медицинской лаборатории. Изволь снять башмаки.
   Шарль Ромбер подчинился и встал к ростомеру. Потом он покорно позволил вымазать себе пальцы краской, чтобы снять отпечатки. После этого его сфотографировали в фас и профиль, а также измерили величину черепа с помощью специального прибора.
   Гектора удивило тупое оцепенение, с которым юноша подчинялся всем процедурам.
   – Однако, господин инспектор! – произнес он. – Похоже, этот парень не из строптивых! Что же он такого натворил, что вы притащили его сюда?
   Жюв молча пожал плечами.
   Шарля Ромбера начала бить дрожь – юноша наконец понял, что он арестован. Инспектор подошел к нему и дружелюбно сказал:
   – Ну-ну, не пугайся так. Пойдем. Есть еще кое-какие измерения, которые необходимо провести…
   Выйдя из антропометрического кабинета, они прошли по полутемному коридору и открыли новую дверь.
   – Заходи, – промолвил Жюв. – Здесь мы проведем динамометрические измерения.
   Новое помещение больше всего напоминало столярную мастерскую. Повсюду виднелись доски самой разной формы и толщины. В стеклянных шкафчиках поблескивали металлические пластины размером примерно пять на шесть сантиметров. Инспектор запер дверь и взглянул на юношу:
   – Догадываешься, зачем я тебя сюда привел?
   Он подошел к высокому столику и снял полотняный чехол. Открылся странный на вид прибор. Он представлял собой металлическую конструкцию, укрепленную на мощной станине. В нижней части находилась подвижная пластина, а верхняя выглядела, как две железные арки, соединенные перемычкой. Все это было скреплено винтами. По бокам было расположено два динамометра.
   Жюв пояснил:
   – Эта штука определяет мускульную силу. Ее изобрел доктор Бертильон, глава антропометрической службы. Вот сейчас мы и определим, заслуживаешь ли ты моего внимания…
   Инспектор наклонился и выбрал из кучи лежащих у стены приспособлений тоненькую дощечку. Затем аккуратно вставил ее в специальный желобок и вытащил из сумки предмет, в котором каждый, соприкасавшийся когда-либо с преступным миром, узнал бы отмычку.
   – Возьми это! – приказал он.
   Ничего не понимая, Шарль взял в руки отмычку и вопросительно посмотрел на Жюва.
   – Вставь вот сюда, – продолжал тот. – А теперь жми изо всех сил! Видишь этот указатель? Если тебе удастся сделать так, чтобы стрелка дошла вот до этой отметки, мне, возможно, придется освободить тебя…
   На лице юноши появилась надежда. Он что было силы надавил на рычаг. Однако, сколько он ни напрягался, стрелка не двигалась. Жюв махнул рукой:
   – Ладно, не тужься зря!
   Он вынул из прибора дощечку и вставил туда пластинку из железа. Затем достал из сумки отмычку посолидней и протянул Шарлю:
   – А ну, попробуй еще раз!
   Юноша всем телом налег на отмычку.
   – Ну-ну, хватит! – остановил его инспектор. – Еще сломаешь хорошую вещь!
   Он вооружился лупой и тщательно сравнил кусочек дерева с железной пластинкой.