Страница:
– Да нет, я знаю… И бабушка так говорит… Но всякий раз, когда я пытаюсь расспросить о деталях смерти мамы, она переводит разговор на другое. Иногда мне кажется, что от меня что-то скрывают, и, может быть, мама вовсе не умерла…
Впереди показалось несколько домов, окружавших Верьерский вокзал. Кое-где уже открывались ставни и двери.
Тереза указала рукой на вокзальные часы.
– Мы слишком рано пришли, – проговорила она. – Поезд вашего отца придет в шесть пятьдесят, а сейчас только половина седьмого. Придется нам подождать двадцать минут, если, конечно, он придет вовремя.
Они вошли в небольшое вокзальное здание. Там не было ни души.
Шарль Ромбер, которого прохватило утренним холодом, затопал ногами, пытаясь согреться. Пустой зал отозвался гулким эхом.
На звук появился вокзальный служащий.
– Кто это, черт побери, шумит тут спозаранку? – недовольно осведомился он.
Однако, заметив Терезу, суровый страж порядка тут же смягчился:
– Ах это вы, мадемуазель Тереза? Что подняло вас с постели в столь ранний час? Кого-нибудь встречаете? Или сами уезжаете?
Задавая вопросы, служащий с любопытством поглядывал на Шарля Ромбера, чье прибытие два дня назад в этот маленький городок не прошло незамеченным.
– Нет, – ответила девочка. – Я никуда не уезжаю. Я пришла с господином Ромбером. Его отец должен приехать поездом в шесть пятьдесят.
– Ах вот как, вы встречаете вашего батюшку, мсье? – обратился служащий к Шарлю. – И что же, он к нам издалека?
Ромбер улыбнулся:
– Из Парижа. Скажите, любезнейший, поезд не опаздывает? Еще не объявляли о прибытии?
Служащий вытащил массивные серебряные часы, посмотрел время и сказал:
– У вас есть еще добрых двадцать минут, мсье. Он идет с небольшим опозданием. Что поделать, работы по строительству тоннеля затрудняют движение, и поезда теперь всегда опаздывают.
Закончив объяснения, служащий извинился:
– Мне, пожалуй, пора идти работать, мадемуазель Тереза. Извините.
Тереза повернулась к Шарлю.
– Должно быть, время для вас тянется сейчас невыносимо медленно, – промолвила она.
– Да, пожалуй.
– Может быть, пойдем на перрон, чтобы встретить вашего отца прямо у вагона?
– Что ж, пойдемте.
Они вышли из зала ожидания и принялись нетерпеливо расхаживать по перрону. Тереза взглянула на вокзальные часы и улыбнулась:
– Еще каких-нибудь пять минут, и ваш батюшка будет здесь… Уже четыре минуты! Посмотрите-ка, мне кажется, приближается поезд!
Вытянув руку, она указала на белую струйку дыма, выделявшуюся на синем фоне неба, уже очистившегося от облаков:
– Видите, вон там! Это пар от локомотива. Он только что вышел из тоннеля.
Не успела она договорить, как в тишине пустынной станции прозвучал резкий паровозный гудок.
– Наконец-то! – воскликнул Шарль.
Мимо пробежал вокзальный служащий, бросив Терезе на ходу:
– Пройдите в центр платформы, мадемуазель. Именно там останавливаются вагоны первого класса.
Молодые люди последовали его совету и вскоре увидели поезд.
С шумом выпуская клубы пара, локомотив затормозил, и тяжелый состав медленно остановился у станции. Вагон первого класса оказался прямо перед Шарлем и Терезой.
На подножке уже стоял высокий старик величественного вида, с гордой осанкой и благородным лицом.
Издали заметив встречающих, он подхватил свой небольшой багаж и спрыгнул на платформу. Затем поставил чемодан, бросил на скамейку пакет и обнял юношу за плечи.
– Мой мальчик! – воскликнул он. – Мой дорогой мальчик!
Отец молодого человека с трудом пытался сдержать волнение. Шарль, в свою очередь, тоже не мог оставаться безучастным. Необычайно побледнев, он восклицал дрожащим голосом:
– Отец, дорогой отец! Как я рад видеть вас снова!
Тереза из деликатности отошла в сторону. Господин Ромбер, по-прежнему обнимая сына за плечи, отступил на шаг и заявил:
– Мальчик мой, как ты изменился! Ты стал настоящим мужчиной! Именно таким я и хотел тебя видеть – высоким, сильным… В тебе чувствуется моя кровь! Отлично выглядишь, малыш, только, кажется, устал немного.
Шарль развел руками:
– Я плохо спал этой ночью, отец. Очень боялся проспать.
Тут господин Ромбер наконец заметил Терезу и протянул ей руку.
– Здравствуй, моя маленькая Тереза, – произнес он. – Ты тоже очень переменилась с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Я помню неуклюжего, угловатого подростка, а теперь передо мной хорошенькая молодая девушка!
Тереза, зардевшись, сердечно пожала руку господину Ромберу и поблагодарила его:
– Бабушка просила меня передать вам ее извинения, мсье, за то, что она не смогла вас встретить. С ней все в порядке, но врач запретил ей рано вставать.
– Господь с тобой, дорогая, какие могут быть оправдания! Конечно, я ее прощаю, более того, хочу от всей души поблагодарить за то гостеприимство, которое она так любезно предоставила Шарлю.
Тем временем поезд снова тронулся с места. К господину Ромберу подошел носильщик и спросил:
– Мсье желает, чтобы я отнес его багаж?
Оторвавшись от сына, Этьен Ромбер увидел, что вокруг его вещей уже переминаются с ноги на ногу несколько носильщиков.
– Боже мой… – начал он, но Тереза не дала ему закончить.
– Бабушка сказала, что если багажа будет много, то она пошлет за ним после завтрака, а пока вы поедете с нами и возьмете свой чемодан.
– Как, твоя бабушка даже позаботилась прислать за мной машину?!
– Конечно. Ведь замок довольно далеко от вокзала, вы же знаете.
Взяв вещи, все трое вышли из здания вокзала. Тереза в удивлении остановилась.
– Что же это такое! – воскликнула она. – Машина до сих пор не приехала! Странно… Ведь Жан уже выводил ее, когда мы выходили из замка!
Этьен Ромбер, по-прежнему одной рукой обнимавший сына и нежно на него поглядывавший, улыбнулся:
– Может, она просто запаздывает? Знаете, как мы поступим? Раз твоя бабушка все равно собиралась после завтрака послать машину за багажом, мы не будем брать с собой чемодан. Оставим его в камере хранения, а сами пойдем в замок пешком. Если я правильно помню… А я, кажется, хорошо помню… Здесь всего одна дорога. Так что, если встретим по пути Жана, сядем в машину.
Через несколько минут они налегке шагали по дороге, ведущей в замок Болье.
С волнением и нежностью Этьен Ромбер узнавал знакомый пейзаж. Оказалось, что он прекрасно помнит каждый поворот дороги.
– Подумать только! – говорил он с улыбкой. – Я снова возвращаюсь сюда… Только теперь мне уже шестьдесят лет, и рядом со мной идет взрослый восемнадцатилетний сын! А ведь кажется, только вчера были те чудесные деньки, которые я провел в замке Болье, когда Шарля еще и на свете не было!
Послушай-ка, Тереза, ведь сразу за этим леском уже должны появиться стены замка, не правда ли? Конечно, я не мог ошибиться!
– Совершенно верно, – смеясь, отвечала девочка. – Вы хорошо знаете, эти места, мсье!
Господин Ромбер тоже рассмеялся.
– Да, – подтвердил он. – В моем возрасте, дорогая, помнишь абсолютно все, что связано с временами счастливой юности!
Некоторое время он шел молча, словно вспомнив что-то грустное. Но вскоре ему удалось отогнать от себя воспоминания, и он вернулся к действительности.
– Смотри-ка, – заметил он. – Ограда парка теперь другая… Так и есть. Этой стены тут раньше не было. Только изгородь.
Тереза пожала плечами.
– А я никогда не видела изгороди. Наверное, была еще слишком маленькой.
Господин Ромбер посмотрел на дорогу.
– Нам придется идти до самых ворот, или твоя бабушка проделала какую-нибудь калитку в этой стене? – спросил он.
– Мы пройдем через боковой вход, – ответила девочка. – Заодно узнаем, почему Жан нас не встретил.
Она подошла к стене. Теперь стала видна небольшая калитка, наполовину скрытая мхом и плющом. Тереза открыла ее и пропустила спутников вперед. Затем вошла сама, оглянулась и удивленно промолвила:
– Но Жан уже уехал! Машины нигде нет! Как же мы могли с ним разминуться!
Отсутствие слуги не разозлило ее, а скорее развеселило.
– Бедняга Жан! – сказала она. – Ну надо же быть таким растяпой! Могу поспорить, что он ждет нас в Сен-Жори, как он это делает каждое утро, когда отвозит меня в церковь и обратно.
Они пошли дальше и вскоре достигли стен замка.
Проходя под окнами спальни маркизы де Лангрюн, Тереза весело крикнула:
– Бабушка! Вот и мы!
Но никто не ответил.
В эту секунду в окне соседней комнаты показался управляющий Доллон. Он подавал руками непонятные знаки, словно умоляя Терезу замолчать.
Почувствовав смутную тревогу, Тереза бросилась вперед и в дверях столкнулась с управляющим Маркизы де Лангрюн, изо всех сил бегущим навстречу господину Ромберу.
Лицо старого Доллона было перекошено. Он, обычно такой невозмутимый, спокойный и почтительный, повелительно схватил Ромбера за руку и, оттолкнув Шарля и Терезу в сторону, отвел его подальше.
– Это ужасно, господин Ромбер, – прошептал он. – Это чудовищно… Произошло огромное несчастье… Сегодня утром госпожа маркиза была найдена в своей спальне мертвой… Ее убили!
Впереди показалось несколько домов, окружавших Верьерский вокзал. Кое-где уже открывались ставни и двери.
Тереза указала рукой на вокзальные часы.
– Мы слишком рано пришли, – проговорила она. – Поезд вашего отца придет в шесть пятьдесят, а сейчас только половина седьмого. Придется нам подождать двадцать минут, если, конечно, он придет вовремя.
Они вошли в небольшое вокзальное здание. Там не было ни души.
Шарль Ромбер, которого прохватило утренним холодом, затопал ногами, пытаясь согреться. Пустой зал отозвался гулким эхом.
На звук появился вокзальный служащий.
– Кто это, черт побери, шумит тут спозаранку? – недовольно осведомился он.
Однако, заметив Терезу, суровый страж порядка тут же смягчился:
– Ах это вы, мадемуазель Тереза? Что подняло вас с постели в столь ранний час? Кого-нибудь встречаете? Или сами уезжаете?
Задавая вопросы, служащий с любопытством поглядывал на Шарля Ромбера, чье прибытие два дня назад в этот маленький городок не прошло незамеченным.
– Нет, – ответила девочка. – Я никуда не уезжаю. Я пришла с господином Ромбером. Его отец должен приехать поездом в шесть пятьдесят.
– Ах вот как, вы встречаете вашего батюшку, мсье? – обратился служащий к Шарлю. – И что же, он к нам издалека?
Ромбер улыбнулся:
– Из Парижа. Скажите, любезнейший, поезд не опаздывает? Еще не объявляли о прибытии?
Служащий вытащил массивные серебряные часы, посмотрел время и сказал:
– У вас есть еще добрых двадцать минут, мсье. Он идет с небольшим опозданием. Что поделать, работы по строительству тоннеля затрудняют движение, и поезда теперь всегда опаздывают.
Закончив объяснения, служащий извинился:
– Мне, пожалуй, пора идти работать, мадемуазель Тереза. Извините.
Тереза повернулась к Шарлю.
– Должно быть, время для вас тянется сейчас невыносимо медленно, – промолвила она.
– Да, пожалуй.
– Может быть, пойдем на перрон, чтобы встретить вашего отца прямо у вагона?
– Что ж, пойдемте.
Они вышли из зала ожидания и принялись нетерпеливо расхаживать по перрону. Тереза взглянула на вокзальные часы и улыбнулась:
– Еще каких-нибудь пять минут, и ваш батюшка будет здесь… Уже четыре минуты! Посмотрите-ка, мне кажется, приближается поезд!
Вытянув руку, она указала на белую струйку дыма, выделявшуюся на синем фоне неба, уже очистившегося от облаков:
– Видите, вон там! Это пар от локомотива. Он только что вышел из тоннеля.
Не успела она договорить, как в тишине пустынной станции прозвучал резкий паровозный гудок.
– Наконец-то! – воскликнул Шарль.
Мимо пробежал вокзальный служащий, бросив Терезе на ходу:
– Пройдите в центр платформы, мадемуазель. Именно там останавливаются вагоны первого класса.
Молодые люди последовали его совету и вскоре увидели поезд.
С шумом выпуская клубы пара, локомотив затормозил, и тяжелый состав медленно остановился у станции. Вагон первого класса оказался прямо перед Шарлем и Терезой.
На подножке уже стоял высокий старик величественного вида, с гордой осанкой и благородным лицом.
Издали заметив встречающих, он подхватил свой небольшой багаж и спрыгнул на платформу. Затем поставил чемодан, бросил на скамейку пакет и обнял юношу за плечи.
– Мой мальчик! – воскликнул он. – Мой дорогой мальчик!
Отец молодого человека с трудом пытался сдержать волнение. Шарль, в свою очередь, тоже не мог оставаться безучастным. Необычайно побледнев, он восклицал дрожащим голосом:
– Отец, дорогой отец! Как я рад видеть вас снова!
Тереза из деликатности отошла в сторону. Господин Ромбер, по-прежнему обнимая сына за плечи, отступил на шаг и заявил:
– Мальчик мой, как ты изменился! Ты стал настоящим мужчиной! Именно таким я и хотел тебя видеть – высоким, сильным… В тебе чувствуется моя кровь! Отлично выглядишь, малыш, только, кажется, устал немного.
Шарль развел руками:
– Я плохо спал этой ночью, отец. Очень боялся проспать.
Тут господин Ромбер наконец заметил Терезу и протянул ей руку.
– Здравствуй, моя маленькая Тереза, – произнес он. – Ты тоже очень переменилась с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Я помню неуклюжего, угловатого подростка, а теперь передо мной хорошенькая молодая девушка!
Тереза, зардевшись, сердечно пожала руку господину Ромберу и поблагодарила его:
– Бабушка просила меня передать вам ее извинения, мсье, за то, что она не смогла вас встретить. С ней все в порядке, но врач запретил ей рано вставать.
– Господь с тобой, дорогая, какие могут быть оправдания! Конечно, я ее прощаю, более того, хочу от всей души поблагодарить за то гостеприимство, которое она так любезно предоставила Шарлю.
Тем временем поезд снова тронулся с места. К господину Ромберу подошел носильщик и спросил:
– Мсье желает, чтобы я отнес его багаж?
Оторвавшись от сына, Этьен Ромбер увидел, что вокруг его вещей уже переминаются с ноги на ногу несколько носильщиков.
– Боже мой… – начал он, но Тереза не дала ему закончить.
– Бабушка сказала, что если багажа будет много, то она пошлет за ним после завтрака, а пока вы поедете с нами и возьмете свой чемодан.
– Как, твоя бабушка даже позаботилась прислать за мной машину?!
– Конечно. Ведь замок довольно далеко от вокзала, вы же знаете.
Взяв вещи, все трое вышли из здания вокзала. Тереза в удивлении остановилась.
– Что же это такое! – воскликнула она. – Машина до сих пор не приехала! Странно… Ведь Жан уже выводил ее, когда мы выходили из замка!
Этьен Ромбер, по-прежнему одной рукой обнимавший сына и нежно на него поглядывавший, улыбнулся:
– Может, она просто запаздывает? Знаете, как мы поступим? Раз твоя бабушка все равно собиралась после завтрака послать машину за багажом, мы не будем брать с собой чемодан. Оставим его в камере хранения, а сами пойдем в замок пешком. Если я правильно помню… А я, кажется, хорошо помню… Здесь всего одна дорога. Так что, если встретим по пути Жана, сядем в машину.
Через несколько минут они налегке шагали по дороге, ведущей в замок Болье.
С волнением и нежностью Этьен Ромбер узнавал знакомый пейзаж. Оказалось, что он прекрасно помнит каждый поворот дороги.
– Подумать только! – говорил он с улыбкой. – Я снова возвращаюсь сюда… Только теперь мне уже шестьдесят лет, и рядом со мной идет взрослый восемнадцатилетний сын! А ведь кажется, только вчера были те чудесные деньки, которые я провел в замке Болье, когда Шарля еще и на свете не было!
Послушай-ка, Тереза, ведь сразу за этим леском уже должны появиться стены замка, не правда ли? Конечно, я не мог ошибиться!
– Совершенно верно, – смеясь, отвечала девочка. – Вы хорошо знаете, эти места, мсье!
Господин Ромбер тоже рассмеялся.
– Да, – подтвердил он. – В моем возрасте, дорогая, помнишь абсолютно все, что связано с временами счастливой юности!
Некоторое время он шел молча, словно вспомнив что-то грустное. Но вскоре ему удалось отогнать от себя воспоминания, и он вернулся к действительности.
– Смотри-ка, – заметил он. – Ограда парка теперь другая… Так и есть. Этой стены тут раньше не было. Только изгородь.
Тереза пожала плечами.
– А я никогда не видела изгороди. Наверное, была еще слишком маленькой.
Господин Ромбер посмотрел на дорогу.
– Нам придется идти до самых ворот, или твоя бабушка проделала какую-нибудь калитку в этой стене? – спросил он.
– Мы пройдем через боковой вход, – ответила девочка. – Заодно узнаем, почему Жан нас не встретил.
Она подошла к стене. Теперь стала видна небольшая калитка, наполовину скрытая мхом и плющом. Тереза открыла ее и пропустила спутников вперед. Затем вошла сама, оглянулась и удивленно промолвила:
– Но Жан уже уехал! Машины нигде нет! Как же мы могли с ним разминуться!
Отсутствие слуги не разозлило ее, а скорее развеселило.
– Бедняга Жан! – сказала она. – Ну надо же быть таким растяпой! Могу поспорить, что он ждет нас в Сен-Жори, как он это делает каждое утро, когда отвозит меня в церковь и обратно.
Они пошли дальше и вскоре достигли стен замка.
Проходя под окнами спальни маркизы де Лангрюн, Тереза весело крикнула:
– Бабушка! Вот и мы!
Но никто не ответил.
В эту секунду в окне соседней комнаты показался управляющий Доллон. Он подавал руками непонятные знаки, словно умоляя Терезу замолчать.
Почувствовав смутную тревогу, Тереза бросилась вперед и в дверях столкнулась с управляющим Маркизы де Лангрюн, изо всех сил бегущим навстречу господину Ромберу.
Лицо старого Доллона было перекошено. Он, обычно такой невозмутимый, спокойный и почтительный, повелительно схватил Ромбера за руку и, оттолкнув Шарля и Терезу в сторону, отвел его подальше.
– Это ужасно, господин Ромбер, – прошептал он. – Это чудовищно… Произошло огромное несчастье… Сегодня утром госпожа маркиза была найдена в своей спальне мертвой… Ее убили!
Глава 3
ОХОТА НА ЧЕЛОВЕКА
Господин де Пресль, судья, назначенный Бривской прокуратурой, только что прибыл в замок Болье.
Первым делом он обратился к управляющему:
– Прошу вас, господин Доллон, рассказать мне подробнейшим образом, при каких обстоятельствах вы обнаружили убитую.
Старик горестно вздохнул.
– Господин следователь, – промолвил он после паузы, – сегодня утром я, как всегда, пришел поздороваться с маркизой и получить указания на день. Постучал в дверь – я всегда стучу, прежде чем войти, но госпожа не ответила. Я постучал сильнее, но опять не получил ответа. Тогда я толкнул дверь – сам удивляюсь, как у меня хватило духу это сделать, ведь я никогда не смел беспокоить госпожу, если она этого не хотела. Должно быть, я уже тогда почувствовал неладное.
Великий Боже… Я никогда, клянусь, никогда в жизни не забуду ужаса, который испытал, увидев мою дорогую, несчастную хозяйку, лежащую возле кровати в луже крови! Горло ее было перерезано так страшно, что мне показалось, будто ей отрезали голову…
В разговор вступил командир отделения местной жандармерии:
– Управляющий говорит правду, мсье. Это убийство чрезвычайно жестокое. Раны просто чудовищные, а уж я повидал их…
– Чем нанесены раны? Ножом? – спросил де Пресль.
Жандарм неуверенно пожал плечами:
– Не могу сказать точно. Пусть господин следователь сам посмотрит.
Судья поднялся.
Управляющий провел его в комнату покойной и, пока де Пресль осматривал место происшествия, ревностно следил, чтобы все оставалось на месте.
Комната была большой, со вкусом обставленной старинной мебелью. Большую ее часть занимала кровать – очень широкая, стоявшая на своеобразном пьедестале, покрытом неярким ковром.
В центре комнаты выделялся небольшой изящный столик красного дерева, в углу – распятие. И, наконец, в глубине – маленький секретер. Ящики его были выдвинуты, крышка поднята, бумаги в беспорядке валялись на полу.
Судья огляделся. Вход в комнату был всего один – тот, через который он только что вошел. Дверь вела в центральный коридор второго этажа замка. Другая связывала спальню маркизы с туалетной комнатой.
Труп хозяйки замка был виден от самой входной двери. Она лежала на спине, широко раскинув руки. Голова ее была обращена к кровати.
Покойная была полуодета. Глубокая рана, рассекшая ее горло от уха до уха, обнажала кости.
Господин де Пресль, инстинктивно сняв шляпу при виде смерти, наклонился над телом.
– Невероятно… – прошептал он. – Какая ужасная рана!
Он еще раз оглядел труп, потом повернулся к старику Доллону:
– Здесь ничего не трогали? Все вещи находятся на своих местах?
– Да, господин судья.
Де Пресль указал рукой на секретер с выдвинутыми ящиками и уточнил:
– К этому предмету никто не прикасался?
– Нет, господин судья.
– Не здесь ли госпожа маркиза де Лангрюн хранила свои ценности?
На лице управляющего отразилось сомнение:
– Вряд ли у госпожи были в замке крупные суммы денег. Самое большее, несколько тысяч франков на повседневные расходы…
– Значит, вы считаете, что кража не могла стать движущим мотивом преступления?
Доллон пожал плечами:
– Возможно, господин судья, убийца думал, что маркиза держит деньги здесь… В таком случае, его наверняка спугнули. Ведь он даже не взял кольца, которые госпожа перед сном положила на туалетный столик!
Судья, казалось, пропустил замечание управляющего мимо ушей. Он медленно обходил комнату, приглядываясь к каждой мелочи.
Наконец он спросил:
– Это окно было открыто?
– Госпожа маркиза никогда его не закрывала. Она опасалась кровоизлияния и старалась побольше дышать свежим воздухом.
Судья задумался.
– Может быть, убийца влез через него?.. – медленно произнес он.
Управляющий отрицательно покачал головой.
– Маловероятно, мсье, – возразил он. – Взгляните сами. С внешней стороны окна забраны решеткой, и острия ее торчат под углом. Оттуда просто невозможно забраться в дом!
Де Пресль выглянул в окно и убедился в справедливости слов Доллона.
Продолжая осмотр, он удостоверился, что мебель не сдвигалась. Оставалось загадкой, каким образом убийца проник в комнату.
Наконец судья подошел к двери, ведущей в коридор. Брови его поднялись:
– Ага! Вот интересная деталь!
Он указал пальцем на внутренний замок спальни. Болты его были наполовину выдернуты, будто замок пытались выломать.
– Госпожа де Лангрюн всегда закрывала дверь на замок перед тем, как лечь спать?
Доллон удивился:
– Да, мсье. Конечно!
Де Пресль помолчал. Затем он позвал начальника жандармерии, который стоял в коридоре в ожидании указаний. Вместе с ним он еще раз тщательно обследовал комнату и зафиксировал положение всех предметов. Наконец де Пресль выпрямился.
– Мой друг, – сказал он. – Будьте любезны, сходите за судейским секретарем. Я оставил его в машине. Попросите его немедленно подняться сюда.
Затем обратился к управляющему:
– Господин Доллон! Не могли бы вы предоставить мне укромное место, где есть стол, чернильница… Ну, одним словом, все, что нужно для письма.
Пока управляющий подыскивал подходящее место для судьи – в конце концов он устроил его в соседней комнате – жандарм отправился на поиски судейского секретаря, но вскоре вернулся.
– Господин судья! – почтительно обратился он к де Преслю. – Ваш секретарь ждет вас внизу, в библиотеке. Он уже все подготовил для допроса.
Судья с трудом удержался от раздраженного возгласа.
«Прекрасно! – подумал он. – Кажется, теперь Жигу будет вести следствие вместо меня!»
Взяв себя в руки, де Пресль обернулся к управляющему и произнес:
– Ну что ж, если нас больше ничего не задерживает, мы можем спуститься в библиотеку.
Господин де Пресль, назначенный Бривской прокуратурой для ведения следствия, представлял разительный контраст с судейским секретарем.
Следователь был молод, элегантен, изыскан – одним словом, настоящий светский человек.
Секретарь Жигу, напротив, был маленьким толстячком с простым лицом, по природе веселым и общительным. Он походил скорее на крестьянина, чем на слугу Фемиды. В нем воплощался традиционный дух провинциальных судов – пристрастие к нескончаемо длинным формулировкам, нудному бумагомаранию и соблюдению всех мыслимых формальностей.
И, тем не менее, несмотря на все свои различия, оба прибыли в замок Болье, охваченные весьма сходными чувствами.
Рано утром их поднял приказ генерального прокурора Бривского суда.
Секретарь и судья тут же подумали о выгодах, которые оба они могли бы извлечь из этого дела об убийстве, подвернувшегося так кстати.
В Жигу заговорил настоящий судейский крючкотвор и истинный провинциал – он предвкушал небольшое путешествие за казенный счет, приятную процедуру расследования и, главное, упоительное составление бесчисленных протоколов и прочих бумажек.
В свою очередь господин де Пресль первым делом подумал, что судьба наконец послала ему то самое дело, которое позволит ему проявить свои способности и продвинуться по служебной лестнице.
Однако обоих ждало разочарование.
Господин судейский секретарь, взявший в дорогу лучшие перья и солидный запас бумаги и настроившийся не торопясь восстанавливать картину преступления, был неприятно поражен той стремительностью, с которой мсье де Пресль начал проводить расследование.
Судья же, со своей стороны, вскоре убедился, что рано стал примерять лавровый венок победителя. И хотя внешне он сохранял вид проницательного и уверенного в себе сыщика, в душе его царило смятение. Дело об убийстве маркизы де Лангрюн представляло собой сплошную головоломку и не только не предвещало близкой славы и почестей господину де Преслю, но, напротив, сулило ему крупные неприятности. Он уже представлял себе, какие слова ему придется выслушать от генерального прокурора, если преступление останется нераскрытым.
Сможет ли он успешно провести допросы? Де Пресль с тоской думал об этом, идя вслед за Доллоном в библиотеку первого этажа, где предприимчивый секретарь уже устроил импровизированный кабинет.
Наконец следователь расположился за широким столом, принял внушительный и всезнающий вид и вызвал жандармского офицера:
– Скажите, бригадир, вы отправили по почте депешу, которую я отдал по прибытии сюда?
– Депешу в парижскую префектуру полиции, мсье? Ту, в которой вы просили прислать сюда инспектора из Службы безопасности?
– Да-да, эту. Какую же еще!
– Я лично отнес ее на телеграф, господин судья. Она должна быть уже в Париже.
Судья кивнул, с трудом скрывая облегчение. Затем обратился к управляющему:
– Присаживайтесь, мсье!
Доллон опустился на краешек стула.
Не обращая внимания на умоляющий взгляд педанта-секретаря, де Пресль опустил формальные вопросы о возрасте, месте рождения, семейном положении и прочем, с чего обычно начинаются полицейские протоколы. Он сразу приступил к делу.
– Опишите план замка, – приказал он.
– Но господин следователь теперь знает его не хуже меня! – удивился старик.
– И все-таки, не сочтите за труд повторить.
– Извольте. От входной двери начинается галерея первого этажа, ведущая к большой лестнице, по которой мы с вами только что спустились из спальни маркизы. На втором этаже – коридор, в который выходят спальни всех обитателей замка. Справа – спальня мадемуазель Терезы, а дальше комнаты для гостей. Обычно они пустуют. Слева – спальня самой маркизы и ее туалетная комната. Вы там были… Дальше, тоже по левой стороне, еще одна туалетная комната и спальня господина Шарля Ромбера, молодого человека, который недавно приехал.
– Так, понятно. А что на следующем этаже?
Управляющий монотонно продолжал:
– Третий этаж, господин судья, в точности повторяет второй. Только вместо спален для хозяев там располагаются спальни слуг.
– А кто из слуг живет в замке?
– В обычное время две служанки: горничная Мария, Луиза – кухарка… Еще дворецкий Эрве. Но он прошлой ночью не ночевал в замке – накануне отпросился у госпожи маркизы в деревню. Хозяйка согласилась при условии, что ночью Эрве в замок не вернется.
Судья удивился:
– Что вы хотите этим сказать?
– Дело вот в чем, господин следователь. Госпожа маркиза была очень боязлива и не хотела, чтобы дверь замка открывали по ночам. Поэтому каждый вечер она сама запирала замки на два оборота. И кухню тоже. Потом она проходила по всем комнатам и проверяла, хорошо ли затворены железные ставни на окнах. Как видите, ночью никто не мог проникнуть в дом снаружи.
Когда Эрве по вечерам уходил в деревню, он оставался там ночевать и возвращался лишь на следующее утро. Так и на этот раз.
Правда, иногда Эрве просил конюха оставить дверь черного хода открытой и спал в небольшой комнатке над конюшнями. Она обычно пустует.
– Она, видимо, для приходящих слуг?
– Да, господин судья.
Де Пресль замолчал на несколько минут, погрузившись в размышления. Тишину комнаты нарушал только неприятный скрип гусиного пера секретаря.
Наконец следователь поднял голову.
– Значит, в ночь преступления в замке ночевали только маркиза де Лангрюн, ее внучка Тереза, Шарль Ромбер, две служанки и вы? – уточнил он. – Больше никого не было?
– Именно так, господин судья.
– Но в этом случае, – продолжал де Пресль, – мне представляется совершенно невероятным, чтобы убийство мог совершить кто-нибудь из обитателей замка. Ведь убийце нужно алиби!
– Да, господин судья. Но все же…
Управляющий Доллон осекся, словно испугавшись собственных слов.
– И все же что? – переспросил судья.
– И все же, – с трудом продолжал старик, – ключ от входной двери был только у двух людей – у госпожи маркизы и… и у меня, мсье.
– Другими словами, – уточнил де Пресль, – учитывая принятые меры предосторожности, вы не допускаете, чтобы кто-либо посторонний мог проникнуть в дом?
– Совершенно верно, мсье. Никак не мог. Я в этом абсолютно уверен.
Следователь выглядел озадаченным.
– Но, может быть, кто-то проник в замок днем? – предположил он. – Спрятался где-нибудь, а ночью совершил это убийство… Вспомните, мсье Доллон. Ведь замок на двери спальни госпожи де Лангрюн был почти выломан. Не говорит ли это о том, что преступник пытался войти именно этим путем, причем войти силой!
Управляющий отрицательно покачал головой.
– Нет, господин судья, – уверенно сказал он. – Невозможно спрятаться в замке днем. В кухне всегда кто-нибудь есть. А оттуда видна галерея и часть лестницы. И еще – вчера весь день перед входом работали садовники, подстригали газон. Если бы появился кто-то чужой, его бы сразу заметили.
К тому же госпожа де Лангрюн приказала – а я всегда тщательно исполнял ее приказы – держать дверь, ведущую в подвалы, закрытой. Убийца не мог попасть туда днем и уж тем более не мог бы выбраться оттуда ночью. Где же он тогда мог спрятаться?
И потом, как объяснить, что ему удалось проскользнуть мимо огромной сторожевой собаки, которая всегда сидит возле входа! Такое могло случиться, только если она хорошо знала преступника или ему удалось заранее прикормить ее. Но я не представляю, как это можно сделать. Да и если бы он дал ей мяса, на полу остались бы следы. Нет, я ничего не понимаю!
Однако следователь продолжал настаивать:
– Если судить по вашим словам, господин Доллон, это преступление просто необъяснимо! Ведь глупо искать убийцу среди обитателей Болье.
Вы ведь сами говорили, что ночью в замке никого не было, кроме самой маркизы де Лангрюн, двух детей – Терезы и Шарля, и служанок. Ведь очевидно, что не они перерезали горло бедной хозяйке!
Значит, приходится все-таки допустить мысль, что в доме побывал кто-то чужой. Подумайте хорошенько. Может, вспомните…
Старик в отчаянии воздел руки к небу.
– Поймите, господин судья! – воскликнул он. – Мне некого подозревать!
Поставьте себя на мое место, мсье. Я совершенно убежден, что ни один из живущих в замке не может быть убийцей. Но я также уверен, что никто этой ночью не мог проникнуть сюда снаружи! Все двери и ставни были наглухо закрыты. И утром они были закрыты!
Такое заключение окончательно поставило де Пресля в тупик.
– Я еще раз повторяю, – раздраженно заявил он. – Произошло убийство, и совершил его не бестелесный призрак. Если убийца не прятался в замке днем, значит, он нашел способ пробраться туда ночью.
Доллон еще раз задумался, потом вздохнул и обреченно развел руками:
– Я не могу объяснить эту загадку, мсье. Голову даю на отсечение, что забраться в замок Болье ночью совершенно невозможно. И могу поклясться чем угодно, что убийцей не были ни господин Шарль, ни мадемуазель Тереза, ни горничные.
Де Пресль подпер подбородок кулаком и снова погрузился в задумчивость.
Задача казалась ему неразрешимой. Даже если предположить, что таинственный убийца обладал способностью летать, это все равно ничего бы не объяснило. Ни с земли, ни с воздуха попасть в замок незаметно было невозможно.
Судья пытался вспомнить все учебники по криминалистике, проштудированные им в свое время. Но ни в ученых фолиантах, ни в собственной практике он не мог отыскать ни одного случая, хотя бы отдаленно напоминавшего тот, с которым ему пришлось столкнуться…
Наконец де Пресль сбросил оцепенение и обратился к управляющему:
– Ну хорошо, господин Доллон. Будьте так любезны привести сюда слуг.
Старик поднялся и зашаркал к двери. Он уже взялся за ручку, когда судья окликнул его:
– Мсье Доллон! Не забудьте вернуться сюда вместе со слугами. Возможно, возникнут еще вопросы, в которых понадобится ваша помощь.
Первым делом он обратился к управляющему:
– Прошу вас, господин Доллон, рассказать мне подробнейшим образом, при каких обстоятельствах вы обнаружили убитую.
Старик горестно вздохнул.
– Господин следователь, – промолвил он после паузы, – сегодня утром я, как всегда, пришел поздороваться с маркизой и получить указания на день. Постучал в дверь – я всегда стучу, прежде чем войти, но госпожа не ответила. Я постучал сильнее, но опять не получил ответа. Тогда я толкнул дверь – сам удивляюсь, как у меня хватило духу это сделать, ведь я никогда не смел беспокоить госпожу, если она этого не хотела. Должно быть, я уже тогда почувствовал неладное.
Великий Боже… Я никогда, клянусь, никогда в жизни не забуду ужаса, который испытал, увидев мою дорогую, несчастную хозяйку, лежащую возле кровати в луже крови! Горло ее было перерезано так страшно, что мне показалось, будто ей отрезали голову…
В разговор вступил командир отделения местной жандармерии:
– Управляющий говорит правду, мсье. Это убийство чрезвычайно жестокое. Раны просто чудовищные, а уж я повидал их…
– Чем нанесены раны? Ножом? – спросил де Пресль.
Жандарм неуверенно пожал плечами:
– Не могу сказать точно. Пусть господин следователь сам посмотрит.
Судья поднялся.
Управляющий провел его в комнату покойной и, пока де Пресль осматривал место происшествия, ревностно следил, чтобы все оставалось на месте.
Комната была большой, со вкусом обставленной старинной мебелью. Большую ее часть занимала кровать – очень широкая, стоявшая на своеобразном пьедестале, покрытом неярким ковром.
В центре комнаты выделялся небольшой изящный столик красного дерева, в углу – распятие. И, наконец, в глубине – маленький секретер. Ящики его были выдвинуты, крышка поднята, бумаги в беспорядке валялись на полу.
Судья огляделся. Вход в комнату был всего один – тот, через который он только что вошел. Дверь вела в центральный коридор второго этажа замка. Другая связывала спальню маркизы с туалетной комнатой.
Труп хозяйки замка был виден от самой входной двери. Она лежала на спине, широко раскинув руки. Голова ее была обращена к кровати.
Покойная была полуодета. Глубокая рана, рассекшая ее горло от уха до уха, обнажала кости.
Господин де Пресль, инстинктивно сняв шляпу при виде смерти, наклонился над телом.
– Невероятно… – прошептал он. – Какая ужасная рана!
Он еще раз оглядел труп, потом повернулся к старику Доллону:
– Здесь ничего не трогали? Все вещи находятся на своих местах?
– Да, господин судья.
Де Пресль указал рукой на секретер с выдвинутыми ящиками и уточнил:
– К этому предмету никто не прикасался?
– Нет, господин судья.
– Не здесь ли госпожа маркиза де Лангрюн хранила свои ценности?
На лице управляющего отразилось сомнение:
– Вряд ли у госпожи были в замке крупные суммы денег. Самое большее, несколько тысяч франков на повседневные расходы…
– Значит, вы считаете, что кража не могла стать движущим мотивом преступления?
Доллон пожал плечами:
– Возможно, господин судья, убийца думал, что маркиза держит деньги здесь… В таком случае, его наверняка спугнули. Ведь он даже не взял кольца, которые госпожа перед сном положила на туалетный столик!
Судья, казалось, пропустил замечание управляющего мимо ушей. Он медленно обходил комнату, приглядываясь к каждой мелочи.
Наконец он спросил:
– Это окно было открыто?
– Госпожа маркиза никогда его не закрывала. Она опасалась кровоизлияния и старалась побольше дышать свежим воздухом.
Судья задумался.
– Может быть, убийца влез через него?.. – медленно произнес он.
Управляющий отрицательно покачал головой.
– Маловероятно, мсье, – возразил он. – Взгляните сами. С внешней стороны окна забраны решеткой, и острия ее торчат под углом. Оттуда просто невозможно забраться в дом!
Де Пресль выглянул в окно и убедился в справедливости слов Доллона.
Продолжая осмотр, он удостоверился, что мебель не сдвигалась. Оставалось загадкой, каким образом убийца проник в комнату.
Наконец судья подошел к двери, ведущей в коридор. Брови его поднялись:
– Ага! Вот интересная деталь!
Он указал пальцем на внутренний замок спальни. Болты его были наполовину выдернуты, будто замок пытались выломать.
– Госпожа де Лангрюн всегда закрывала дверь на замок перед тем, как лечь спать?
Доллон удивился:
– Да, мсье. Конечно!
Де Пресль помолчал. Затем он позвал начальника жандармерии, который стоял в коридоре в ожидании указаний. Вместе с ним он еще раз тщательно обследовал комнату и зафиксировал положение всех предметов. Наконец де Пресль выпрямился.
– Мой друг, – сказал он. – Будьте любезны, сходите за судейским секретарем. Я оставил его в машине. Попросите его немедленно подняться сюда.
Затем обратился к управляющему:
– Господин Доллон! Не могли бы вы предоставить мне укромное место, где есть стол, чернильница… Ну, одним словом, все, что нужно для письма.
Пока управляющий подыскивал подходящее место для судьи – в конце концов он устроил его в соседней комнате – жандарм отправился на поиски судейского секретаря, но вскоре вернулся.
– Господин судья! – почтительно обратился он к де Преслю. – Ваш секретарь ждет вас внизу, в библиотеке. Он уже все подготовил для допроса.
Судья с трудом удержался от раздраженного возгласа.
«Прекрасно! – подумал он. – Кажется, теперь Жигу будет вести следствие вместо меня!»
Взяв себя в руки, де Пресль обернулся к управляющему и произнес:
– Ну что ж, если нас больше ничего не задерживает, мы можем спуститься в библиотеку.
Господин де Пресль, назначенный Бривской прокуратурой для ведения следствия, представлял разительный контраст с судейским секретарем.
Следователь был молод, элегантен, изыскан – одним словом, настоящий светский человек.
Секретарь Жигу, напротив, был маленьким толстячком с простым лицом, по природе веселым и общительным. Он походил скорее на крестьянина, чем на слугу Фемиды. В нем воплощался традиционный дух провинциальных судов – пристрастие к нескончаемо длинным формулировкам, нудному бумагомаранию и соблюдению всех мыслимых формальностей.
И, тем не менее, несмотря на все свои различия, оба прибыли в замок Болье, охваченные весьма сходными чувствами.
Рано утром их поднял приказ генерального прокурора Бривского суда.
Секретарь и судья тут же подумали о выгодах, которые оба они могли бы извлечь из этого дела об убийстве, подвернувшегося так кстати.
В Жигу заговорил настоящий судейский крючкотвор и истинный провинциал – он предвкушал небольшое путешествие за казенный счет, приятную процедуру расследования и, главное, упоительное составление бесчисленных протоколов и прочих бумажек.
В свою очередь господин де Пресль первым делом подумал, что судьба наконец послала ему то самое дело, которое позволит ему проявить свои способности и продвинуться по служебной лестнице.
Однако обоих ждало разочарование.
Господин судейский секретарь, взявший в дорогу лучшие перья и солидный запас бумаги и настроившийся не торопясь восстанавливать картину преступления, был неприятно поражен той стремительностью, с которой мсье де Пресль начал проводить расследование.
Судья же, со своей стороны, вскоре убедился, что рано стал примерять лавровый венок победителя. И хотя внешне он сохранял вид проницательного и уверенного в себе сыщика, в душе его царило смятение. Дело об убийстве маркизы де Лангрюн представляло собой сплошную головоломку и не только не предвещало близкой славы и почестей господину де Преслю, но, напротив, сулило ему крупные неприятности. Он уже представлял себе, какие слова ему придется выслушать от генерального прокурора, если преступление останется нераскрытым.
Сможет ли он успешно провести допросы? Де Пресль с тоской думал об этом, идя вслед за Доллоном в библиотеку первого этажа, где предприимчивый секретарь уже устроил импровизированный кабинет.
Наконец следователь расположился за широким столом, принял внушительный и всезнающий вид и вызвал жандармского офицера:
– Скажите, бригадир, вы отправили по почте депешу, которую я отдал по прибытии сюда?
– Депешу в парижскую префектуру полиции, мсье? Ту, в которой вы просили прислать сюда инспектора из Службы безопасности?
– Да-да, эту. Какую же еще!
– Я лично отнес ее на телеграф, господин судья. Она должна быть уже в Париже.
Судья кивнул, с трудом скрывая облегчение. Затем обратился к управляющему:
– Присаживайтесь, мсье!
Доллон опустился на краешек стула.
Не обращая внимания на умоляющий взгляд педанта-секретаря, де Пресль опустил формальные вопросы о возрасте, месте рождения, семейном положении и прочем, с чего обычно начинаются полицейские протоколы. Он сразу приступил к делу.
– Опишите план замка, – приказал он.
– Но господин следователь теперь знает его не хуже меня! – удивился старик.
– И все-таки, не сочтите за труд повторить.
– Извольте. От входной двери начинается галерея первого этажа, ведущая к большой лестнице, по которой мы с вами только что спустились из спальни маркизы. На втором этаже – коридор, в который выходят спальни всех обитателей замка. Справа – спальня мадемуазель Терезы, а дальше комнаты для гостей. Обычно они пустуют. Слева – спальня самой маркизы и ее туалетная комната. Вы там были… Дальше, тоже по левой стороне, еще одна туалетная комната и спальня господина Шарля Ромбера, молодого человека, который недавно приехал.
– Так, понятно. А что на следующем этаже?
Управляющий монотонно продолжал:
– Третий этаж, господин судья, в точности повторяет второй. Только вместо спален для хозяев там располагаются спальни слуг.
– А кто из слуг живет в замке?
– В обычное время две служанки: горничная Мария, Луиза – кухарка… Еще дворецкий Эрве. Но он прошлой ночью не ночевал в замке – накануне отпросился у госпожи маркизы в деревню. Хозяйка согласилась при условии, что ночью Эрве в замок не вернется.
Судья удивился:
– Что вы хотите этим сказать?
– Дело вот в чем, господин следователь. Госпожа маркиза была очень боязлива и не хотела, чтобы дверь замка открывали по ночам. Поэтому каждый вечер она сама запирала замки на два оборота. И кухню тоже. Потом она проходила по всем комнатам и проверяла, хорошо ли затворены железные ставни на окнах. Как видите, ночью никто не мог проникнуть в дом снаружи.
Когда Эрве по вечерам уходил в деревню, он оставался там ночевать и возвращался лишь на следующее утро. Так и на этот раз.
Правда, иногда Эрве просил конюха оставить дверь черного хода открытой и спал в небольшой комнатке над конюшнями. Она обычно пустует.
– Она, видимо, для приходящих слуг?
– Да, господин судья.
Де Пресль замолчал на несколько минут, погрузившись в размышления. Тишину комнаты нарушал только неприятный скрип гусиного пера секретаря.
Наконец следователь поднял голову.
– Значит, в ночь преступления в замке ночевали только маркиза де Лангрюн, ее внучка Тереза, Шарль Ромбер, две служанки и вы? – уточнил он. – Больше никого не было?
– Именно так, господин судья.
– Но в этом случае, – продолжал де Пресль, – мне представляется совершенно невероятным, чтобы убийство мог совершить кто-нибудь из обитателей замка. Ведь убийце нужно алиби!
– Да, господин судья. Но все же…
Управляющий Доллон осекся, словно испугавшись собственных слов.
– И все же что? – переспросил судья.
– И все же, – с трудом продолжал старик, – ключ от входной двери был только у двух людей – у госпожи маркизы и… и у меня, мсье.
– Другими словами, – уточнил де Пресль, – учитывая принятые меры предосторожности, вы не допускаете, чтобы кто-либо посторонний мог проникнуть в дом?
– Совершенно верно, мсье. Никак не мог. Я в этом абсолютно уверен.
Следователь выглядел озадаченным.
– Но, может быть, кто-то проник в замок днем? – предположил он. – Спрятался где-нибудь, а ночью совершил это убийство… Вспомните, мсье Доллон. Ведь замок на двери спальни госпожи де Лангрюн был почти выломан. Не говорит ли это о том, что преступник пытался войти именно этим путем, причем войти силой!
Управляющий отрицательно покачал головой.
– Нет, господин судья, – уверенно сказал он. – Невозможно спрятаться в замке днем. В кухне всегда кто-нибудь есть. А оттуда видна галерея и часть лестницы. И еще – вчера весь день перед входом работали садовники, подстригали газон. Если бы появился кто-то чужой, его бы сразу заметили.
К тому же госпожа де Лангрюн приказала – а я всегда тщательно исполнял ее приказы – держать дверь, ведущую в подвалы, закрытой. Убийца не мог попасть туда днем и уж тем более не мог бы выбраться оттуда ночью. Где же он тогда мог спрятаться?
И потом, как объяснить, что ему удалось проскользнуть мимо огромной сторожевой собаки, которая всегда сидит возле входа! Такое могло случиться, только если она хорошо знала преступника или ему удалось заранее прикормить ее. Но я не представляю, как это можно сделать. Да и если бы он дал ей мяса, на полу остались бы следы. Нет, я ничего не понимаю!
Однако следователь продолжал настаивать:
– Если судить по вашим словам, господин Доллон, это преступление просто необъяснимо! Ведь глупо искать убийцу среди обитателей Болье.
Вы ведь сами говорили, что ночью в замке никого не было, кроме самой маркизы де Лангрюн, двух детей – Терезы и Шарля, и служанок. Ведь очевидно, что не они перерезали горло бедной хозяйке!
Значит, приходится все-таки допустить мысль, что в доме побывал кто-то чужой. Подумайте хорошенько. Может, вспомните…
Старик в отчаянии воздел руки к небу.
– Поймите, господин судья! – воскликнул он. – Мне некого подозревать!
Поставьте себя на мое место, мсье. Я совершенно убежден, что ни один из живущих в замке не может быть убийцей. Но я также уверен, что никто этой ночью не мог проникнуть сюда снаружи! Все двери и ставни были наглухо закрыты. И утром они были закрыты!
Такое заключение окончательно поставило де Пресля в тупик.
– Я еще раз повторяю, – раздраженно заявил он. – Произошло убийство, и совершил его не бестелесный призрак. Если убийца не прятался в замке днем, значит, он нашел способ пробраться туда ночью.
Доллон еще раз задумался, потом вздохнул и обреченно развел руками:
– Я не могу объяснить эту загадку, мсье. Голову даю на отсечение, что забраться в замок Болье ночью совершенно невозможно. И могу поклясться чем угодно, что убийцей не были ни господин Шарль, ни мадемуазель Тереза, ни горничные.
Де Пресль подпер подбородок кулаком и снова погрузился в задумчивость.
Задача казалась ему неразрешимой. Даже если предположить, что таинственный убийца обладал способностью летать, это все равно ничего бы не объяснило. Ни с земли, ни с воздуха попасть в замок незаметно было невозможно.
Судья пытался вспомнить все учебники по криминалистике, проштудированные им в свое время. Но ни в ученых фолиантах, ни в собственной практике он не мог отыскать ни одного случая, хотя бы отдаленно напоминавшего тот, с которым ему пришлось столкнуться…
Наконец де Пресль сбросил оцепенение и обратился к управляющему:
– Ну хорошо, господин Доллон. Будьте так любезны привести сюда слуг.
Старик поднялся и зашаркал к двери. Он уже взялся за ручку, когда судья окликнул его:
– Мсье Доллон! Не забудьте вернуться сюда вместе со слугами. Возможно, возникнут еще вопросы, в которых понадобится ваша помощь.
Глава 4
НЕТ! Я НЕ СУМАСШЕДШИЙ!
В пятницу, на следующее утро после убийства, кухарка Луиза, до сих пор не оправившаяся после кровавой драмы в Болье, спустилась к своей плите.
Рассвет едва брезжил. В кухне царила кромешная тьма, и женщине пришлось зажечь керосиновую лампу. Мысли ее витали далеко, но движения от долгой привычки оставались ловкими и проворными. Она машинально готовила завтрак для всех обитателей замка.
Рассвет едва брезжил. В кухне царила кромешная тьма, и женщине пришлось зажечь керосиновую лампу. Мысли ее витали далеко, но движения от долгой привычки оставались ловкими и проворными. Она машинально готовила завтрак для всех обитателей замка.