Сувестр Пьер. Фантомас

   – Кстати, тут есть еще и постскриптум. «Сохраните все в тайне и сожгите письмо сразу после прочтения». Конспирация, как в подполье!
   – Ну, это-то неудивительно, – улыбнулся Шарло. – Что, если дама замужем?
   – И все-таки мы ослушаемся ее, – произнес Вальгран, складывая письмо и кладя его в портмоне. – А что ты об этом думаешь?
   – Думать о ваших сердечных делах не входит в круг моих обязанностей, мсье.
   – Ты на редкость приятный собеседник, старина, – сказал артист со смехом. – А теперь подай мне обратно пиджак и темный галстук.
   – А что такое? – забеспокоился слуга. – Надеюсь, вы не собираетесь туда идти?
   – Конечно, собираюсь! Обязательно! Из всех моих любовных приключений ни одно не начиналось так неожиданно и таинственно. Возможно, это тот самый счастливый случай, который больше не повторится. К тому же, я знаю, что это за дама. Я видел ее на процессе Гарна. С ума сойдешь, какая женщина!
   Костюмер хмыкнул. Не обращая внимания, Вальгран продолжал с воодушевлением:
   – Говорю тебе, такой женщины не найдешь и среди миллиона! Такая странная, загадочная красота, такая утонченность во всем облике, такая грация, изысканность! От нее просто исходит очарование!
   Шарло снова хмыкнул:
   – Может, и так, мсье. Но, судя по письму, эта особа ненормальная!
   – Влюбленная! – поправил его хозяин. – Влюбленные способны на безумства!
   Он потер лоб:
   – Надо же, чувствую себя, как безусый школяр! Не думал, что когда-нибудь еще придется испытать подобное. Что ж, тем лучше. Взгляни, старина, я валился с ног от усталости, а теперь снова полон сил. Так что поторапливайся, давай шляпу. У меня мало времени. Кстати, где это?
   Слуга уставился на него с недоумением:
   – Что – это?
   – Ну эта улица… Месье? Нарисуй-ка мне, как туда добраться. И дай одеколон.
   Все более возбуждаясь, артист расхаживал взад-вперед по комнате. Шарло тем временем, напряженно шевеля губами, торопливо перелистывал справочник. Наконец он нашел то, что нужно, и обернулся:
   – Вот, мсье!
   Внезапно в голосе костюмера прозвучали нотки удивления.
   – Что такое? – спросил артист.
   – Понимаете, мсье Вальгран, – пробормотал Шарло, – это та улица, на которой находится тюрьма…
   – Боже мой! Да хоть крематорий! Какое мне до этого дело?
   Однако слуга не унимался:
   – Это та тюрьма, в которой содержатся приговоренные к смерти, в том числе и Гарн. Странно, что ваша дама живет в таком месте.
   Вальгран лихо заломил шляпу и с беспечным видом спросил:
   – Ты хочешь сказать, что меня приглашают на свидание в тюрьму?
   – Ну не в тюрьму, конечно, но недалеко. Как раз напротив.
   – Прямо напротив тюрьмы?! Ха-ха!
   Чрезвычайно довольный и заинтригованный, Вальгран потер руки:
   – Шарло, дружище, у меня предчувствие, что ночь будет незабываемой!
   – Сомневаюсь, – пробурчал слуга.
   – Нет-нет, это прелестно!
   Уловив недовольный взгляд, брошенный на него костюмером, артист пояснил:
   – Нет, ты подумай! Пригласить меня ночью в такое место, да еще загримированного под Гарна – это свидетельствует о невероятной экстравагантности, может, даже с элементами мазохизма. Ночь, мы с нею вдвоем – она и я в костюме преступника, а настоящий убийца сидит в своей темнице в двух шагах от нас… Что-то в этом есть! Ну, давай шляпу.
   Шарло помялся:
   – Но, господин Вальгран, это абсурд! Чтобы такой человек, как вы…
   – Именно такой, как я! – с энтузиазмом перебил его хозяин. – Такой человек, как я, пройдет сквозь стены, если его сильно заинтересовать.
   Сокрушенно качая головой, старик попытался удержать артиста, толкуя о непозволительной беспечности, но тот лишь отмахнулся:
   – Я же говорил тебе, старина, что никогда не стану серьезным! До свидания.

 

 
   Оставшись один, Шарло, хоть и привыкший к похождениям своего хозяина – тот действительно был великим сердцеедом – тем не менее ворчал:
   – Ну что тут прикажете делать! Такой великий артист, а все как дите малое. Не хочется каркать, но женщины не доведут его до добра… Надо же, из-за пустячной записки так потерять голову! Даже забыл перчатки и шейный платок.
   Его бормотание прервал стук в дверь. Костюмер машинально сказал:
   – Войдите!
   На пороге появился швейцар.
   – А, это вы, господин Жан!
   – Не пора гасить свет? – спросил вошедший. – Насколько я понимаю, мсье Вальгран уже уехал?
   – Да, уехал, – рассеянно проговорил Шарло. – Пора и нам закругляться.
   Швейцар привалился к стене.
   – Хороший вечерок был сегодня, – проговорил он. – Как удалась премьера!
   – Да-да, отличная премьера, – откликнулся костюмер, погруженный в свои мысли.
   Однако от мсье Жана было не так просто отвязаться. Он продолжал разговор:
   – А вы читали последний номер «Столицы»? Одиннадцатичасовой? Там только и разговоров, что о спектакле и о господине Вальгране.
   – Как, уже?
   – Конечно! Наши газеты научились не терять времени, просто, как в Америке.
   – Значит, хвалят?
   – Еще как! Сам главный редактор написал статью. Полный успех!
   Шарло довольно улыбнулся.
   – Покажите-ка мне газету, господин Жан, – попросил он. – Хочется самому взглянуть.
   Швейцар протянул ему вечерний выпуск. Пробежав статью глазами, костюмер подтвердил:
   – Да, так и есть. «Последняя роль господина Вальграна стала его настоящим триумфом».
   Он подошел к мсье Жану и с большой гордостью за хозяина сообщил:
   – Представляете, сегодня господина Вальграна поздравил сам министр образования! Лично!
   – Мне ли этого не знать! – обиделся собеседник. – Слыханное ли дело, чтобы театральный швейцар не знал, что происходит в его владениях!
   Шарло снова уткнулся в газету.
   – Вот здесь абсолютно верно подмечено, – сказал он. – Послушайте-ка:
   «Господин Вальгран с таким блеском исполнил свою роль, что заставил зал симпатизировать убийце…»
   Шарло вдруг осекся.
   – Боже великий, – воскликнул он. – Но этого не может быть!
   – А что такое? – заинтересовался швейцар. – Неужели критикуют?
   Костюмер дрожащей рукой протянул ему газету.
   – Прочтите вот здесь.
   Швейцар быстро пробежал глазами абзац.
   – Ну и что? – разочарованно произнес он. – Тут опять про этого Гарна. Столько времени мусолят это дело, оно всем уже оскомину набило.
   – Тут написано, что казнь состоится восемнадцатого на рассвете. Ведь это совсем скоро, нынче утром, буквально через несколько часов!
   – Полно, дружище, вам-то что за дело! – равнодушно ответил господин Жан. – Негодяй получит наконец по заслугам, вот и все…
   Шарло смертельно побледнел. Швейцар испуганно обнял его:
   – Что с вами, мсье? Вам плохо?
   С трудом взяв себя в руки, старик ответил:
   – Нет, ничего. Просто устал. Идите, гасите свет. Через пять минут меня здесь не будет.
   Господин Жан, убедившись, что все в порядке, удалился, бросив на прощание:
   – Заприте за собой дверь.
   – Обязательно.

 

 
   Оставшись один, старый костюмер присел на ручку кресла:
   – Боюсь, как бы мой беспечный хозяин не влип в какую-нибудь некрасивую историю. Не нравится мне это письмо, не нравится это предложение. Только такой человек, как господин Вальгран, с его необузданным темпераментом, мог сорваться по первому зову и ночью помчаться невесть куда. Какого черта его понесло? Что от него надо этой женщине? Может, я старый болван, но, видит Бог, если тут что-то связано с Гарном, то лучше держаться подальше от греха!
   Он помолчал, потом процедил сквозь зубы:
   – Надо бы сходить за ним туда… Конечно, он будет взбешен. Но вдруг ему приготовили ловушку? Может, письмо – это фальшивка, чтобы заманить господина Вальграна в западню?
   Старый костюмер стал мерить комнату шагами. Наконец он остановился:
   – Ладно, старик, успокойся. Может и не стоит так волноваться.
   Шарло вздохнул:
   – И все-таки, это свидание… Именно сегодня, на той самой улице… Да еще в обличье Гарна, которого вот-вот отправят на гильотину…
   Казалось, на этот раз костюмер принял какое-то решение. Он быстро надел пальто, натянул на голову шляпу и погасил электрические светильники, освещавшие костюмерную его хозяина.
   – Будь, что будет, – говорил он. – Пойду туда. Я не стану врываться непрошеным. Просто послежу за домом. И если замечу что-нибудь подозрительное или хозяин будет слишком задерживаться, тогда начну действовать. В любом случае нельзя оставлять его одного.
   И, заперев дверь, Шарло повторил:
   – Будь, что будет. Все равно ведь я места себе не найду. А если, не дай Бог, что-то случится, то всю жизнь буду казниться…

Глава 32

ЧУДОВИЩНОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО

   Чрезвычайно взвинченная, леди Белтхем мерила шагами комнату, не в силах усидеть на месте. Иногда она останавливалась, к чему-то прислушиваясь, потом продолжала ходить. Ее била нервная дрожь. Женщина была еще бледнее, чем обычно, в глазах появился какой-то лихорадочный блеск. Она часто прикладывала руку к груди, словно боялась, что сильно бьющееся сердце вот-вот выпрыгнет.
   – Он не придет… – шептала леди Белтхем, в отчаянии заламывая руки. – Он не придет…
   Внезапно она застыла:
   – Я слышу какой-то шум! Ах, Господи, сделай так, чтобы это был он!
   Женщина на цыпочках подошла к двери, открыла ее и несколько секунд прислушивалась. Затем произнесла с видом полной безнадежности:
   – Нет, показалось…
   Она находилась в невзрачном одноэтажном домишке номер двадцать два по улице Месье, который последние несколько недель пустовал. Его хозяин, деревенский винодел, наезжавший в Париж лишь от случая к случаю, с удовольствием сдавал дом внаем, если находились желающие поселиться в этом жалком строении, сыром, запущенном, продуваемом ветром. Но таких безумцев, к грусти хозяина, становилось все меньше и меньше.
   Поэтому нетрудно представить себе удивление почтенного винодела, когда он получил письмо, подписанное именем Дюран. Там заключалась просьба о сдаче дома. Но самое поразительное то, что предлагался аванс, и какой! Три банковских билета по сто франков обнаружил в конверте пораженный домовладелец. Это была плата за целый год вперед, даже больше!
   Чрезвычайно довольный, виноторговец немедленно послал квитанцию на дом по адресу, указанному Дюраном. Больше всего его обрадовало то, что теперь не придется тратить деньги на перестройку ветхой халупы, поскольку если уж нашелся человек, собирающийся жить там так долго, то наверняка он сделает ремонт. Что и говорить, такой съемщик – редкая удача! Избавившись от ключей, хозяин поблагодарил провидение и на ближайший год выкинул дом из головы.
   И вот теперь по гостиной, украшенной потертым и облезлым старым креслом, диваном примерно в таком же состоянии и немудреным столиком светлого дерева, нервно ходила леди Белтхем, прислушиваясь к каждому звуку. Была ночь на восемнадцатое октября.
   На столе стояли чайник с кипятком, пара чашек и несколько пирожных. Неяркая лампа слабо освещала убогое жилище.
   Постояв посреди комнаты, леди Белтхем вдруг быстро подошла к маленькой, почти незаметной дверце, ведущей в небольшой кабинет. Открыв ее, женщина приложила палец к губам и прошептала в темноту, как если бы в кабинете кто-то прятался:
   – Тише!
   Затем, осторожно прикрыв дверь, она подошла к дивану и обессиленно села. Обхватив голову, леди массировала пальцами виски. Казалось, она делала усилия, чтобы сосредоточиться на какой-то мысли. Потом снова встала и принялась ходить, с отчаянием шепча:
   – Никого! По-прежнему никого! Боже мой, неужели сегодня мне суждено все потерять? Какая безумная ночь!
   Посмотрев вокруг себя, вдова лорда Белтхема содрогнулась и пробормотала:
   – И это зловещее место…
   Лампа, стоящая на столе, уже не светила, а чуть мерцала. Леди Белтхем подошла к ней, чтобы подкрутить фитиль. Но так и застыла с протянутой рукой.
   – Тс-с… – прошептала она. – Какой-то шум. На этот раз я ясно слышала.
   Женщина подбежала к двери, стараясь унять дрожь. Нервы ее были на пределе. Невдалеке теперь уже отчетливо слышались неуверенные шаги.
   – Мужские… – прошептала леди Белтхем. – Неужели он пришел?
   Кто-то медленно поднимался по лестнице. Звук шагов раздавался все ближе и ближе. Женщина отбежала от входа и легла на диван спиной к двери. Спрятав лицо в ладонях, она выдавила:
   – Вальгран!

 

 
   Покинув театр, артист, которого таинственное письмо повлекло на ночное свидание, вначале доехал до Люксембургского сада, затем отпустил автомобиль и отправился дальше пешком.
   Вальгран обожал всяческие приключения. Он был знаменит и удачлив в любви, что иногда приносило ему неприятное чувство пресыщенности. И поэтому, когда артист сталкивался с чем-то новым и необычным, вроде сегодняшнего приглашения, он пускался в авантюры с поистине мальчишеской беспечностью. Все непредсказуемое влекло его, как магнит.
   Без всякого сомнения, женщина, пригласившая его этой темной холодной ночью в Богом забытый квартал на окраине города, в дом напротив тюрьмы, да еще в костюме и гриме знаменитого убийцы – конечно, эта женщина была существом необыкновенным!
   Да, конечно, это она. Если здесь, как предполагал Вальгран, присутствует элемент мазохизма, то существует только одна женщина, которой Гарн должен внушать невыразимый, патологический ужас, граничащий с наслаждением. Это, несомненно, вдова его несчастной жертвы, лорда Белтхема!
   – Некоторые женщины, – рассуждал по пути артист, – любят, чтобы их ласкали и восхищались ими, как цветком. Другие любят, чтобы их побеждали и ставили на колени. А есть и такие, которым необходимо, чтобы на них наводили ужас…
   Он довольно улыбнулся:
   – Ну что ж, поживем – увидим!
   Наконец Вальгран добрался до улицы Месье, нашел дом номер двадцать два и поднялся по лестнице.
   Артист вошел в комнату так, как будто выходил на сцену. Театральным жестом он бросил в кресло пальто и шляпу и приблизился к женщине, неподвижно лежащей на диване.
   – Вы звали меня, мадам… – проговорил Вальгран голосом героя-любовника.
   Леди Белтхем, словно внезапно разбуженная, глухо вскрикнула и сделала такое движение, будто хотела куда-то спрятаться.
   «Черт побери! – подумал актер. – Похоже, она и впрямь меня боится. Так, с чего же мне начать? Ладно, там увидим».
   Тем временем женщина сделала над собой усилие и выпрямилась.
   – Спасибо, мсье, – тихо проговорила она. – Спасибо, что вы пришли.
   Вальгран светски поклонился:
   – Что вы, мадам! Напротив, это я должен благодарить вас за оказанную честь. Вы не представляете, какую радость мне доставило ваше приглашение. Поверьте, я пришел бы гораздо раньше, если бы не многочисленные поклонники, от которых отбою нет после премьеры. Впрочем, что я болтаю! Вам ведь, кажется, холодно?
   Леди Белтхем действительно вся дрожала.
   – Да, немножко холодно, – выдохнула она. – Здесь так дует…
   Вальгран решительно встал и окинул взглядом убогую гостиную.
   «Ну и дыра, – пронеслось у него в голове, пока он старался поплотнее прикрыть рассохшуюся оконную раму. – Как ее угораздило здесь оказаться? Необходимо выяснить эту тайну…»
   Пока артист возился с окном, леди Белтхем села на диван.
   – За неимением лучшего, мсье Вальгран, – сказала она, – осмелюсь предложить вам чаю. Может быть, он меня немного согреет.
   Женщина протянула гостю напиток, причем рука ее так дрожала, как будто чашка была невероятно тяжелой. Вальгран поспешил принять чай и пригубил его.
   – Не уверен, мадам, что эта жидкость меня согреет! – проговорил он с лукавой улыбкой.
   Артист взял стоящую на столе сахарницу. Предупреждая его заботы, леди сказала:
   – Обо мне не беспокойтесь. Я всегда пью чай без сахара.
   – Вы очень выдержанная женщина, – с улыбкой ответил актер. – Тут я на вас не похож. Не могу заставить себя отказаться от сладкого.
   С этими словами он бесцеремонно высыпал себе в чашку добрую треть содержимого сахарницы. Не обратив на это внимания, леди Белтхем смотрела на своего гостя застывшим взглядом. В гнетущем молчании они прихлебывали чай. Вальгран, не зная, как себя вести, взял стул и подвинулся поближе к собеседнице.
   «Э, да ты никак растерялся, дружище? – говорил он себе с досадой. – Не ты ли так гордился своим умением оживлять разговор? Ты добьешься того, что эта светская дама примет тебя за гимназиста!»
   Артист поднял глаза на женщину. Дама, пригласившая его на столь необычное свидание, сидела молча, с отсутствующим взглядом.
   «Черт побери, а может, она немного тронулась после процесса? – размышлял Вальгран. – Может, ей нужен не я, а психиатр? Хорошо, пусть я сам по себе этой женщине неинтересен, и увидеть она хотела подобие Гарна. Значит, увы, я вовсе не так убедителен в шкуре этого парня, как утверждают поклонники, раз она почти не реагирует. Надо постараться… Но, дьявол, как мне себя вести?! Напустить сентиментальный вид? Или, наоборот, симулировать грубость? А может, сыграть на ее знаменитом милосердии и изобразить раскаявшегося грешника? Откуда мне знать, каков этот Гарн на самом деле? Придется рискнуть!»
   Вальгран встал. Тщательно, как на сцене, контролируя жесты и тембр голоса, он начал:
   – Услышав ваш зов, мадам, заключенный Гарн освободился от своих оков! Он открыл двери темницы, снес стены тюрьмы и, преодолев все невероятные препятствия, явился к вам!
   Артист картинно поклонился и сделал шаг по направлению к женщине.
   – Нет, нет! Замолчите, – прошептала та трясущимися губами.
   «Так, этот номер не проходит, – подумал Вальгран. – Попробуем что-нибудь другое».
   Он склонился и заученно продекламировал:
   – Слух о вашем необычайном милосердии достиг преступника, совершившего тяжкий грех. Ваша доброта, ваша набожность известны повсюду…
   – Только не это! – взмолилась женщина. Она была дивно хороша в эту минуту – волосы разметались по плечам, из глаз, казалось, струился огонь.
   «Похоже, – сказал себе артист, – пора ускорить развитие событий».
   Грубо сжав плечо леди Белтхем, он прорычал низким голосом:
   – Ты что, не узнаешь меня? Я же Гарн, знаменитый убийца! Я хочу сжать тебя в своих объятиях! Я хочу обладать тобой!
   И Вальгран опустился на диван, намереваясь подкрепить свои слова действием. Напуганная женщина отчаянно вырывалась.
   – Нет! – задыхалась она. – Эхо безумие!
   Но Вальгран, возбужденный ее близостью, продолжал, дрожа от страсти:
   – Я хочу прижать тебя к своей груди! Хочу увидеть твое нежное тело!
   Артист сжимал вдову лорда Белтхема все сильнее и сильнее. С силой, которую придало ей отчаяние, она рванулась и оттолкнула мужчину:
   – Убери руки, животное!
   Обиженный и ничего не понимающий Вальгран отступил в середину комнаты.
   «Решительно, – подумал он, – за эту роль я бы не получил аплодисментов…»
   Поправив одежду, артист учтиво поклонился и сказал как можно мягче:
   – Умоляю, мадам, выслушайте меня. Видит Бог, я не хотел вас обидеть!
   Леди Белтхем наконец справилась с волнением и подошла к гостю.
   – Простите меня, мсье, – пробормотала она.
   – Это вы меня простите, – нежно сказал Вальгран, – я ведь артист… А вы не объяснили, чего вы от меня хотите. Вы меня просто позвали.
   – Ах да, – сказала женщина, как будто только сейчас об этом вспомнив.
   – Да, мадам. Вы предупредили, что вам угодно видеть меня в этом обличье, но вы ничего не сказали о том, как мне себя вести. Да и внешнее сходство, как я догадываюсь, не такое уж сильное…
   Артист замолчал, глядя на свою странную собеседницу.
   «Дурацкая история, – думал он. – Пожалуй, сейчас мне куда больше хочется пойти домой и лечь в постель, чем ухаживать за этой женщиной».
   Однако, верный выбранной роли, он продолжал, не в силах остановиться:
   – С того раза, как я увидел вас впервые, я не могу вас забыть. Такого со мной еще не случалось. Это похоже на любовь с первого взгляда!
   Яростные огоньки в глазах леди Белтхем давно погасли. Она смотрела довольно спокойно, и Вальгран расценил это как очко в свою пользу.
   «Что ж, дело, похоже, идет на лад. Наконец-то!» – подумал он.
   Опытный сердцеед, он действовал по раз и навсегда разработанной схеме. Нежные слова, произносимые не в первый раз, слетали с его языка безо всяких усилий. Куда труднее было бороться с навалившейся вдруг дремотой. Изо всех сил стараясь не зевнуть, артист вел свою речь по наезженной колее:
   – И когда наконец я узнал, что великодушное небо посылает мне исполнение моего самого заветного желания, я прилетел сюда на крыльях любви, чтобы, сгорая от страсти, упасть перед вами на колени!
   Вальгран действительно опустился на колени и поцеловал подол платья леди Белтхем. Та смотрела на него, не говоря ни слова.
   Часы на башне пробили четыре.
   Женщина схватилась за голову:
   – Четыре часа! Нет, нет… Я больше не могу! Это слишком для меня!
   И на глазах изумленного артиста она принялась метаться по комнате, словно загнанное животное. Наконец она остановилась напротив Вальграна, долго смотрела на него с непонятным состраданием и прошептала:
   – Уходите, мсье. Во имя Господа, если вы в него верите, немедленно уходите отсюда!
   Артист с трудом поднялся с колен и пошатнулся. Голова казалась тяжелой, словно мельничный жернов. Больше всего на свете ему хотелось лечь. Тем не менее тщеславие не позволило ему не довести роль до конца, и он ответил чуть заплетающимся языком:
   – Я верю в одного бога, мадам… В бога любви. И он приказывает мне остаться.
   Женщина некоторое время тщетно пыталась прогнать своего гостя, восклицая:
   – Ну уходите же, несчастный! Уходите! Это будет слишком чудовищно…
   С трудом удерживая отяжелевшие веки, артист упрямо выдавил:
   – Я остаюсь…
   Он сделал несколько грузных шагов, пошатнулся и рухнул на диван рядом с леди Белтхем. Скорее машинально, чем сознательно, он попытался обнять ее за талию.
   – Послушайте! – взмолилась женщина. – Ради всего святого, вам нужно… О, если бы я могла все объяснить! Какой ужас!
   – Я ос…таюсь… – пробормотал Вальгран, слыша все, как сквозь вату. Его необоримо тянуло в сон. Наконец, не в силах больше противиться, он упал на бок и закрыл глаза.
   Леди Белтхем молча смотрела на него. Со стороны лестницы послышался тихий шорох. Женщина упала на колени.
   – Вот! – воскликнула она.

 

 
   Внезапно Вальгран, совсем было уснувший, пришел в себя и затряс головой. Ему показалось, что на плечи ему опустились две тяжелые руки. Через секунду он почувствовал, что это не сон. Кто-то безжалостно заломил ему руки за спину и скрутил запястья.
   – Боже великий! – воскликнул артист и попытался обернуться.
   Когда это ему наконец удалось, он увидел перед собой двух дюжих мужчин с лицами бывших военных. Одеты они были в форму с тускло блестящими металлическими пуговицами. Вальгран открыл было рот, чтобы закричать, но грубая ладонь сжала ему лицо.
   – Тихо ты!
   – Что это все значит? – пробубнил артист, пытаясь не поддаваться панике.
   Один из мужчин легко поставил его на ноги и подтолкнул к выходу.
   – Пошли, – сказал он. – Нам пора.
   – По какому праву?! – возмутился Вальгран. – Немедленно развяжите меня!
   – Не пыли, малыш, – толкнул его второй незнакомец. – Иди вперед.
   – Бесполезно сопротивляться, Гарн, – добавил его напарник. – Как ни крутись, ничто на свете тебе уже не поможет.
   Артист ошалело хлопал глазами.
   – Что вы такое говорите? – лепетал он. – Я ничего не понимаю.
   Наконец один из мужчин вышел из себя:
   – Перестань строить из себя дурачка! Мы и так рисковали всем, позволив тебе провести здесь эту ночь. Начальство-то думает, что ты сейчас беседуешь со священником, замаливая свои грехи!
   – Скажи спасибо своей даме, – продолжал второй. – Уж и не знаю, где она достала столько денег, чтобы вызволить тебя на часок. Но прошло уже целых два, а мы все-таки дорожим своими местами, приятель. Так что свидание окончено, топай вперед.
   Стряхнув с себя остатки сна, Вальгран начинал что-то понимать. До него наконец дошло, что мужчины одеты в форму тюремных охранников. Все это было настолько неожиданным, что он снова стал вырываться.
   – Да что ты дергаешься, – злились тюремщики. – Ты ведь поклялся вернуться сразу, как только мы тебе прикажем! А слово надо держать.
   Охранники поволокли артиста к выходу. Только теперь осознав весь ужас своего положения, Вальгран шептал непослушными губами:
   – Во имя неба! Эти болваны принимают меня за убийцу! Но я не Гарн!
   Он оглянулся и разглядел в почти не освещенном углу леди Белтхем, которая во время всей этой дикой сцены оставалась на коленях, с судорожно сплетенными руками. Артист слабо крикнул:
   – Мадам! Но объясните же им наконец!
   Женщина продолжала хранить молчание. Сломив последнее сопротивление Вальграна, охранники увели его. Однако уже за дверью артист нечеловеческим усилием вырвался и вбежал обратно в комнату.
   – Но я же не Гарн! – завопил он. – Я Вальгран! Актер Вальгран! Меня знает весь Париж! И вы, мадам! Помогите же мне!
   Он повернулся к охранникам:
   – Вот здесь, в левом кармане пиджака. Там мой бумажник, в нем визитные карточки! И письмо этой женщины, в котором она просит меня прийти сюда. Она заманила меня в ловушку!
   Один из стражников сильно ударил актера в бок и прошипел:
   – Немедленно заткнись! Ты что, хочешь, чтобы нас здесь застукали?!
   Актер замолчал, тяжело дыша. Охранник повернулся к напарнику: