Страница:
Молясь про себя, чтобы ей хватило сил, Джоанна налегла на засов. Створки распахнулись наружу, и она оказалась во внутреннем дворике. Оглядевшись, Джоанна увидела арку, которая, судя по всему, выходила на улицу. Но в арке были ворота — и наверняка охрана.
Джоанна побежала к воротам и, бросив единственный взгляд назад, поразилась тому, что Казабон еще даже не вышел во дворик. Уж не вообразил ли он, что она пойдет обратно?
Или на самом деле его здесь и нет? Может быть, она его себе только вообразила? Вдруг это просто иллюзия, продукт ее мозга, как и его предок Адам Виатт?
Но почему на нем плащ Сэма? Может быть, в ее подсознании он и Сэм Таун слились в один образ? Но почему? Что происходит? Джоанна уже давно не сомневалась, что события развиваются по определенной логике, пусть даже на первый взгляд этого не заметно.
Охранник у ворот поверил ее объяснениям, будто она заблудилась в здании; во всяком случае, когда она сказала, что пришла к Уорду Райли, он стал глядеть на нее менее подозрительно. Он открыл ей ворота и объяснил, как дойти до главного входа, чтобы снова подняться в квартиру мистера Райли.
Джоанна быстро пошла по тротуару, держась ближе к зданию. Уличный шум слегка успокоил ее. На углу она повернула направо... и остановилась.
Между ней и главным входом, засунув руки в карманы светлого плаща, стоял Ральф Казабон и спокойно ждал.
— Вы принесете одеяла или нет? — рявкнул Сэм, выходя из спальни Уорда.
— Уже, сэр. Уже принес, — китаец торопливо вышел из темного коридора. — И врачи уже едут.
— Хорошо. Пульс у него стал полнее — похоже, мы успели вовремя.
Сэм взял у слуги одеяла и побежал через спальню обратно в комнату для медитации. Китаец засеменил за ним, и на пороге они оба остановились как вкопанные.
Комната была пуста и одна створка окна открыта.
— О, нет... Боже!
Сэм уронил одеяла на пол и кинулся к подоконнику. Еще до того как он выглянул наружу, его опасение подтвердил визг тормозов и скрежет столкнувшихся автомобилей. Послышались крики. Сэм перегнулся через подоконник.
Уорд Райли, раскинув руки, лежал на асфальте Централ Парк Вест.
Джоанна перебежала улицу, уворачиваясь от машин, и поспешила в направлении Коламбус Авеню. На углу она остановилась и посмотрела назад. Ральфа не было видно. Она подумала, не вернуться ли в Дакота-билдинг, но какое-то шестое чувство подсказало ей, что этого делать нельзя. Словно в подтверждение справедливости ее предчувствий на другой стороне улицы вдруг мелькнул светлый плащ. Ральф шел тем же прогулочным шагом, но не спускал с нее глаз. Джоанна повернула налево и со всей возможной быстротой пошла по направлению к югу.
Сэм будет тревожиться, подумала она. Надо поговорить с ним, рассказать, как ее провели, и спросить, что делать дальше. Глупо, что они так неудачно разминулись. Или, может быть, в этом и была цель того, что с ней случилось? И может быть, сейчас она тоже не бежит от чего-то, а движется в заданном направлении?
Она остановилась и сунула руку в карман пальто. К счастью, телефон был на месте. Джоанна не помнила номер Уорда, но по кнопке «повтор» автоматически вызывается последний набранный номер. А как раз Уорду Сэм и звонил. Джоанна зашла под козырек подъезда какого-то дома и нажала кнопку.
Ничего. Она нажала еще раз и поднесла телефон к уху. Слышны были только легкие потрескивания, и все. Тогда Джоанна взглянула на дисплей и прочла там: КОД НЕ ОПОЗНАН.
Что это еще за дела? Она сделала третью попытку, но результат был тот же — КОД НЕ ОПОЗНАН. Джоанна испытала приступ бессильной ярости, как случалось с ней каждый раз, когда какое-нибудь тупое устройство отказывалось нормально функционировать. Сопротивляясь желанию потрясти трубку или стукнуть ею о стену, Джоанна снова попыталась вызвать телефон к жизни.
КОД НЕ ОПОЗНАН.
Раз эта сволочь не работает, придется искать автомат. Только тут Джоанна поняла, что ее сумочка, а вместе с ней кредитки и деньги, осталась в квартире Уорда. У нее нет при себе ни цента. Значит, придется возвращаться, выбора нет.
А может и есть! Джоанна вдруг сообразила, что стоит напротив банка — того самого, в котором у нее счет. Правда, это другое отделение, но они могут уточнить ее имя и номер счета по телефону и выдать ей деньги.
Через минуту она уже сидела за столом напротив приятной молодой женщины, которая охотно вызвалась ей помочь. Джоанна назвала имена двух сотрудников в своем отделении банка, которые могли бы подтвердить ее личность, и женщина позвонила туда.
Одного из тех, кого назвала Джоанна, не оказалось на месте; зато второй подошел и, пока женщина объясняла ему в чем дело, Джоанна терпеливо ждала. Внезапно она увидела, что женщина озадаченно хмурится.
— Извините, — сказала она Джоанне, — он говорит, что ваше имя ему незнакомо.
— Этого не может быть. Разрешите, я с ним поговорю? — Джоанна взяла трубку. — Алло? Это Рой? Рой, это Джоанна Кросс.
Голос его прозвучал неуверенно:
— Джоанна... Кросс?
— Это Рой Майерсон?
— Да, это я.
— Рой, ради всего святого, это же я! Мне нужно немного наличных.
— Вы не могли бы назвать номер своего счета, мисс Кросс?
Джоанна решила, что он говорит с ней так официально, потому что этого требует процедура установления личности. К счастью, она помнила номер счета и назвала его без колебаний. Наступила пауза.
— Извините мисс Кросс, но у меня в компьютере такого счета нет. Вы уверены, что он в нашем банке?
— Ну, конечно, уверена! Послушай, Рой, не знаю, что тут у вас происходит, но мне нужна твоя помощь.
Он попросил передать трубку женщине, которая ему звонила. Джоанна отдала ей телефон и с возрастающей тревогой смотрела, как та кивает и говорит «да», «гм», старательно избегая встречаться с ней взглядом.
Ей стало не по себе, словно ее поймали на жульничестве. В то же время она злилась на Роя, который из такого пустяка умудрился раздуть настоящую проблему.
Наконец женщина повесила трубку и повернулась к Джоанне со смешанным выражением сочувствия и подозрения на лице.
— Извините, мисс Кросс. Видимо, произошла ошибка. На ваше имя в банке нет никакого счета, и тот, что вы назвали, тоже нигде не значится.
— Этого не может быть!
Женщина нервно пожала плечами, словно опасаясь, что Джоанна окажется вдруг опасной шизофреничкой вопреки своей респектабельной внешности и кажущейся вменяемости.
Как бы там ни было, Джоанна понимала, что ничего не поделаешь.
— Неважно, — сказала она. — Забудьте об этом. Спасибо за помощь. Не могли бы вы оказать мне еще одну услугу? Мне нужно позвонить. Я забыла у друзей сумочку, и мне нужно с ними связаться.
— Пожалуйста.
— Мне придется узнать номер по 411.
Джоанна набрала номер справочной, молясь о том, чтобы Уорд числился в списке жильцов Дакота-билдинг. Ее молитвы были услышаны. Через мгновение она уже звонила Уорду Райли, но никто не отвечал.
Джоанна повесила трубку:
— Наверное, они уже ушли. Но все равно, большое вам спасибо.
Она встала и двинулась к выходу, в душе боясь, что ее схватят и обвинят в мошенничестве. Она чувствовала, что женщина смотрит ей в спину. Но никто Джоанну не остановил.
На улице она первым делом осмотрелась, но Ральфа нигде не было. Джоанна опять подумала, не вернуться ли в Дакота-билдинг, но потом решила, что раз никто не взял трубку, значит, Сэм и китаец поехали с Уордом в больницу, и она не сможет даже попасть в квартиру. А главное — она боялась опять нарваться на Казабона.
Джоанна решила пойти в редакцию. Пешком дорога отняла бы у нее полчаса, но вдруг она нащупала в кармане пальто какие-то монетки и вытащила пару жетончиков на метро.
В первый раз за долгое время ей повезло.
Глава 47
Глава 48
Глава 49
Глава 50
Джоанна побежала к воротам и, бросив единственный взгляд назад, поразилась тому, что Казабон еще даже не вышел во дворик. Уж не вообразил ли он, что она пойдет обратно?
Или на самом деле его здесь и нет? Может быть, она его себе только вообразила? Вдруг это просто иллюзия, продукт ее мозга, как и его предок Адам Виатт?
Но почему на нем плащ Сэма? Может быть, в ее подсознании он и Сэм Таун слились в один образ? Но почему? Что происходит? Джоанна уже давно не сомневалась, что события развиваются по определенной логике, пусть даже на первый взгляд этого не заметно.
Охранник у ворот поверил ее объяснениям, будто она заблудилась в здании; во всяком случае, когда она сказала, что пришла к Уорду Райли, он стал глядеть на нее менее подозрительно. Он открыл ей ворота и объяснил, как дойти до главного входа, чтобы снова подняться в квартиру мистера Райли.
Джоанна быстро пошла по тротуару, держась ближе к зданию. Уличный шум слегка успокоил ее. На углу она повернула направо... и остановилась.
Между ней и главным входом, засунув руки в карманы светлого плаща, стоял Ральф Казабон и спокойно ждал.
— Вы принесете одеяла или нет? — рявкнул Сэм, выходя из спальни Уорда.
— Уже, сэр. Уже принес, — китаец торопливо вышел из темного коридора. — И врачи уже едут.
— Хорошо. Пульс у него стал полнее — похоже, мы успели вовремя.
Сэм взял у слуги одеяла и побежал через спальню обратно в комнату для медитации. Китаец засеменил за ним, и на пороге они оба остановились как вкопанные.
Комната была пуста и одна створка окна открыта.
— О, нет... Боже!
Сэм уронил одеяла на пол и кинулся к подоконнику. Еще до того как он выглянул наружу, его опасение подтвердил визг тормозов и скрежет столкнувшихся автомобилей. Послышались крики. Сэм перегнулся через подоконник.
Уорд Райли, раскинув руки, лежал на асфальте Централ Парк Вест.
Джоанна перебежала улицу, уворачиваясь от машин, и поспешила в направлении Коламбус Авеню. На углу она остановилась и посмотрела назад. Ральфа не было видно. Она подумала, не вернуться ли в Дакота-билдинг, но какое-то шестое чувство подсказало ей, что этого делать нельзя. Словно в подтверждение справедливости ее предчувствий на другой стороне улицы вдруг мелькнул светлый плащ. Ральф шел тем же прогулочным шагом, но не спускал с нее глаз. Джоанна повернула налево и со всей возможной быстротой пошла по направлению к югу.
Сэм будет тревожиться, подумала она. Надо поговорить с ним, рассказать, как ее провели, и спросить, что делать дальше. Глупо, что они так неудачно разминулись. Или, может быть, в этом и была цель того, что с ней случилось? И может быть, сейчас она тоже не бежит от чего-то, а движется в заданном направлении?
Она остановилась и сунула руку в карман пальто. К счастью, телефон был на месте. Джоанна не помнила номер Уорда, но по кнопке «повтор» автоматически вызывается последний набранный номер. А как раз Уорду Сэм и звонил. Джоанна зашла под козырек подъезда какого-то дома и нажала кнопку.
Ничего. Она нажала еще раз и поднесла телефон к уху. Слышны были только легкие потрескивания, и все. Тогда Джоанна взглянула на дисплей и прочла там: КОД НЕ ОПОЗНАН.
Что это еще за дела? Она сделала третью попытку, но результат был тот же — КОД НЕ ОПОЗНАН. Джоанна испытала приступ бессильной ярости, как случалось с ней каждый раз, когда какое-нибудь тупое устройство отказывалось нормально функционировать. Сопротивляясь желанию потрясти трубку или стукнуть ею о стену, Джоанна снова попыталась вызвать телефон к жизни.
КОД НЕ ОПОЗНАН.
Раз эта сволочь не работает, придется искать автомат. Только тут Джоанна поняла, что ее сумочка, а вместе с ней кредитки и деньги, осталась в квартире Уорда. У нее нет при себе ни цента. Значит, придется возвращаться, выбора нет.
А может и есть! Джоанна вдруг сообразила, что стоит напротив банка — того самого, в котором у нее счет. Правда, это другое отделение, но они могут уточнить ее имя и номер счета по телефону и выдать ей деньги.
Через минуту она уже сидела за столом напротив приятной молодой женщины, которая охотно вызвалась ей помочь. Джоанна назвала имена двух сотрудников в своем отделении банка, которые могли бы подтвердить ее личность, и женщина позвонила туда.
Одного из тех, кого назвала Джоанна, не оказалось на месте; зато второй подошел и, пока женщина объясняла ему в чем дело, Джоанна терпеливо ждала. Внезапно она увидела, что женщина озадаченно хмурится.
— Извините, — сказала она Джоанне, — он говорит, что ваше имя ему незнакомо.
— Этого не может быть. Разрешите, я с ним поговорю? — Джоанна взяла трубку. — Алло? Это Рой? Рой, это Джоанна Кросс.
Голос его прозвучал неуверенно:
— Джоанна... Кросс?
— Это Рой Майерсон?
— Да, это я.
— Рой, ради всего святого, это же я! Мне нужно немного наличных.
— Вы не могли бы назвать номер своего счета, мисс Кросс?
Джоанна решила, что он говорит с ней так официально, потому что этого требует процедура установления личности. К счастью, она помнила номер счета и назвала его без колебаний. Наступила пауза.
— Извините мисс Кросс, но у меня в компьютере такого счета нет. Вы уверены, что он в нашем банке?
— Ну, конечно, уверена! Послушай, Рой, не знаю, что тут у вас происходит, но мне нужна твоя помощь.
Он попросил передать трубку женщине, которая ему звонила. Джоанна отдала ей телефон и с возрастающей тревогой смотрела, как та кивает и говорит «да», «гм», старательно избегая встречаться с ней взглядом.
Ей стало не по себе, словно ее поймали на жульничестве. В то же время она злилась на Роя, который из такого пустяка умудрился раздуть настоящую проблему.
Наконец женщина повесила трубку и повернулась к Джоанне со смешанным выражением сочувствия и подозрения на лице.
— Извините, мисс Кросс. Видимо, произошла ошибка. На ваше имя в банке нет никакого счета, и тот, что вы назвали, тоже нигде не значится.
— Этого не может быть!
Женщина нервно пожала плечами, словно опасаясь, что Джоанна окажется вдруг опасной шизофреничкой вопреки своей респектабельной внешности и кажущейся вменяемости.
Как бы там ни было, Джоанна понимала, что ничего не поделаешь.
— Неважно, — сказала она. — Забудьте об этом. Спасибо за помощь. Не могли бы вы оказать мне еще одну услугу? Мне нужно позвонить. Я забыла у друзей сумочку, и мне нужно с ними связаться.
— Пожалуйста.
— Мне придется узнать номер по 411.
Джоанна набрала номер справочной, молясь о том, чтобы Уорд числился в списке жильцов Дакота-билдинг. Ее молитвы были услышаны. Через мгновение она уже звонила Уорду Райли, но никто не отвечал.
Джоанна повесила трубку:
— Наверное, они уже ушли. Но все равно, большое вам спасибо.
Она встала и двинулась к выходу, в душе боясь, что ее схватят и обвинят в мошенничестве. Она чувствовала, что женщина смотрит ей в спину. Но никто Джоанну не остановил.
На улице она первым делом осмотрелась, но Ральфа нигде не было. Джоанна опять подумала, не вернуться ли в Дакота-билдинг, но потом решила, что раз никто не взял трубку, значит, Сэм и китаец поехали с Уордом в больницу, и она не сможет даже попасть в квартиру. А главное — она боялась опять нарваться на Казабона.
Джоанна решила пойти в редакцию. Пешком дорога отняла бы у нее полчаса, но вдруг она нащупала в кармане пальто какие-то монетки и вытащила пару жетончиков на метро.
В первый раз за долгое время ей повезло.
Глава 47
Выйдя из лифта, Джоанна повернула направо к стеклянным дверям с надписью «Наш город», сделанной тем же шрифтом, что и на обложке журнала. За стеклянной перегородкой сидели Бобби и Джейн, и, проходя мимо, Джоанна поздоровалась с ними привычным рассеянным кивком. Она уже собиралась войти в другую дверь, ведущую в ту части коридора, где находился ее кабинет, когда услышала:
— Простите, я могу вам чем-то помочь?
Эти слова были сказаны официальным и слегка возмущенным тоном человека, которого умышленно и оскорбительно проигнорировали. Джоанна обернулась и увидела Бобби, стройную, расторопную женщину лет сорока, которую она знала очень давно.
— Я иду в свой кабинет.
Продолжая смотреть на Джоанну, Бобби поднялась с места.
— Куда-куда? — прищурившись переспросила она.
— Бобби, в чем дело? Почему ты на меня так смотришь?
— Не представляю, откуда вы знаете мое имя, но боюсь, что ваше мне не известно. Для посетителей существуют определенные правила. К кому вы пришли?
Джоанна выпустила ручку двери, которую собиралась открыть, и, пристально глядя на Бобби и Джейн, подошла к конторке.
— Бобби... Джейн... — она переводила взгляд с одной женщины на другую, — в чем дело?
Они переглянулись. В глазах Джейн мелькнула тревога, в глазах Бобби — недоумение и недоверие.
— Простите, у нас есть какая-то причина знать, кто вы? — спросила Бобби.
Джоанна беззвучно открыла и закрыла рот, потом медленно покачала головой, словно надеялась этим движением покончить с дурацким розыгрышем.
— Пожалуйста, не надо со мной шутить. У меня сейчас не то настроение — хорошо?
Но ничего хорошего в этом не было; по лицам женщин Джоанна видела, что они шутить и не думали.
— О Боже, — пробормотала Джоанна, — О Боже... О Боже... нет... нет, этого не может быть...
Она повернулась, распахнула дверь, в которую собиралась войти, и побежала по коридору, не обращая внимания на сердитый окрик «Эй!» Люди, которые попадались ей на пути, смотрели на нее с любопытством, но Джоанна не обращала на них внимания и влетела к себе в кабинет.
За ее столом сидел совершенно незнакомый мужчина. Он оторвался от компьютера и, посмотрев на Джоанну, вопросительно нахмурился.
Она заговорила первая:
— Кто вы?
— То же самое я хотел спросить у вас.
— Вы сидите в моем кабинете. Могу я узнать, что вы здесь делаете?
— Погодите... — он откинулся назад и посмотрел на нее уже более пристально. — Не знаю, какое у вас ко мне дело, но все-таки это мой кабинет, это вы пришли ко мне, а не я к вам. Если я могу вам чем-то помочь...
Он умолк. Джоанна сжала пальцы и поднесла кулаки к вискам, словно боялась, что голова ее сейчас лопнет.
— Это безумие... Не могу поверить, что это происходит на самом деле... Я схожу с ума.
Мужчина забеспокоился и встал со стула.
— Послушайте... Пожалуй, вам лучше присесть. Может быть, позвонить кому-то, чтобы за вами приехали?..
Голос его был очень ласков, но когда он протянул руки, чтобы усадить ее в кресло, Джоанна закричала:
— Не трогайте меня! Уберите руки!
Она снова выскочила в коридор и побежала; люди шарахались от нее. Из дверей выглядывали испуганные сотрудники. Вдруг впереди она увидела Тэйлора, который шел к себе в кабинет. Он что-то читал и не замечал Джоанну, пока она не оказалась у него перед носом.
— Тэйлор!.. — Она задыхалась, волосы у нее растрепались. Расставив руки, она преградила ему дорогу. — Ради всего святого, Тэйлор скажи, что ты меня знаешь! Скажи им, кто я такая!
Он побелел. Глаза его нервно блуждали по лицам собирающихся в коридоре людей.
— Что все это значит? — спросил он. — Что тут происходит? В чем дело?
— Я Джоанна Кросс! Я здесь работаю! — выкрикнула она, как будто если заорать громче, люди признают, что она говорит правду.
— Вы что?.. — недоверчиво переспросил Тэйлор.
Джоанна делала над собой невероятные усилия, чтобы не поддаться панике.
— Джоанна... Джоанна Кросс... Почему ты меня не узнаешь, Тэйлор? Зачем ты со мной так?
Она безотчетно шагнула к нему и схватила его за лацкан. Глаза его испуганно расширились; он вырвался, чуть не потеряв при этом равновесия.
— Кто-нибудь, позовите охрану!..
— Уже позвали, — ответил мужской голос.
— Слушайте, мисс, — заикаясь, проговорил Тэйлор, — не знаю, кто вы и что вам нужно...
— Я не «кто»! Я Джоанна Кросс! Я у тебя работаю! Я пишу для твоего журнала!
— Я никогда в жизни вас...
— Храм Новой Звезды. Моя статья о Храме Новой Звезды увеличила число подписчиков на два процента!
— Храм чего?..
— Ты говорил, что статья про Адама Виатта, которую я пишу, достойна Пулитцера!
Глаза Фристоуна раскрылись еще шире:
— Я понятия не имею, о чем вы...
— Сэм Таун! Ты перечислил деньги на счет их отделения из-за моей статьи про эксперимент с Адамом Виаттом! — она заметила, что у нее за спиной встали два охранника, которые обычно сидят внизу в вестибюле.
— Пожалуйста, пойдемте с нами, — спокойно и тихо сказал один из них.
Они ухватили Джоанну под руки; она попыталась вырваться, но они только крепче в нее вцепились.
— Подождите минутку, давайте хотя бы попытаемся выяснить, что здесь происходит.
Это сказал тот мужчина, который занимал кабинет Джоанны. Теперь он вышел вперед и явно приготовился ее защищать.
— Предоставьте это дело нам, сэр, — сказал один из охранников.
— Я вам все предоставлю — как только мы все удостоверимся, что знаем, что делаем, — он заглянул Джоанне в лицо. — Скажите, кто вы? Чего вы хотите?
Она поняла, что нужно взять себя в руки, чтобы все увидели — она не психопатка, не чокнутая, а человек, достойный уважения, их уважения.
— Я пытаюсь это вам объяснить, — сказала она. — Я Джоанна Кросс... Я журналист...
— И поэтому вы сюда пришли? — спросил он. В голосе его звучала странная доброта. Джоанна поняла, что несмотря на свою любезность, он ее просто успокаивает, а не пытается доискаться до истины.
— Я пришла сюда, — сказала она с дрожью в голосе, — потому что я здесь работаю... И потому что мне были нужны деньги...
— Журнал должен вам деньги?
— Нет... Я оказалась на улице совсем без денег... Мне было нужно...
Мужчина достал из заднего кармана бумажник.
— Не давай ей ничего! — резко сказал Тэйлор. — Мы тут ни при чем. Никакой ответственности за нее мы не несем.
— Несколько баксов ей вреда не принесут, — сказал тот, кто разговаривал с Джоанной.
Он достал несколько купюр. Сколько, Джоанна не знала, потому что не смотрела на него. На мгновение она подумала, что сейчас упадет без чувств. Невозможность всего происходящего захлестнула ее, и обморок, после которого была надежда снова очнуться в нормальном мире, казался единственным спасением.
Но какая-то маленькая часть ее сознания велела Джоанне держаться. Только не сейчас. Это не сон, и глупо говорить о невозможности, поскольку это происходит у нее на глазах. От этого не убежишь и не спрячешься. Она должна взглянуть правде в глаза и выдержать ее взгляд.
— Возьмите, — сказал мужчина, протягивая деньги. — Сожалею, что мы не можем помочь вам, но если вам нужны деньги...
— Не давай! — снова вмешался Фристоун.
— Черт побери, это мои деньги! — рявкнул на него тот и, снова повернувшись к Джоанне, еще более мягким тоном сказал: — Пожалуйста, возьмите их и идите, хорошо?
Очень медленно, понимая, что ничего не поделаешь, зная, что в любом случае деньги ей понадобятся, Джоанна протянула руку и взяла у него купюры.
— Спасибо, — еле слышно проговорила она и почувствовала, что ее согласие принять дар незнакомца несколько разрядило обстановку.
— Уберите ее отсюда, — велел Фристоун охранникам. — И проследите, чтобы она больше не возвращалась.
На этот раз Джоанна не стала сопротивляться. Она прошла под конвоем по знакомому коридору, через приемную мимо Бобби и Джейн, потом за стеклянные двери, в лифт и, наконец, на улицу. Там охранники ее отпустили и смотрели ей вслед, пока она не исчезла в толпе.
— Простите, я могу вам чем-то помочь?
Эти слова были сказаны официальным и слегка возмущенным тоном человека, которого умышленно и оскорбительно проигнорировали. Джоанна обернулась и увидела Бобби, стройную, расторопную женщину лет сорока, которую она знала очень давно.
— Я иду в свой кабинет.
Продолжая смотреть на Джоанну, Бобби поднялась с места.
— Куда-куда? — прищурившись переспросила она.
— Бобби, в чем дело? Почему ты на меня так смотришь?
— Не представляю, откуда вы знаете мое имя, но боюсь, что ваше мне не известно. Для посетителей существуют определенные правила. К кому вы пришли?
Джоанна выпустила ручку двери, которую собиралась открыть, и, пристально глядя на Бобби и Джейн, подошла к конторке.
— Бобби... Джейн... — она переводила взгляд с одной женщины на другую, — в чем дело?
Они переглянулись. В глазах Джейн мелькнула тревога, в глазах Бобби — недоумение и недоверие.
— Простите, у нас есть какая-то причина знать, кто вы? — спросила Бобби.
Джоанна беззвучно открыла и закрыла рот, потом медленно покачала головой, словно надеялась этим движением покончить с дурацким розыгрышем.
— Пожалуйста, не надо со мной шутить. У меня сейчас не то настроение — хорошо?
Но ничего хорошего в этом не было; по лицам женщин Джоанна видела, что они шутить и не думали.
— О Боже, — пробормотала Джоанна, — О Боже... О Боже... нет... нет, этого не может быть...
Она повернулась, распахнула дверь, в которую собиралась войти, и побежала по коридору, не обращая внимания на сердитый окрик «Эй!» Люди, которые попадались ей на пути, смотрели на нее с любопытством, но Джоанна не обращала на них внимания и влетела к себе в кабинет.
За ее столом сидел совершенно незнакомый мужчина. Он оторвался от компьютера и, посмотрев на Джоанну, вопросительно нахмурился.
Она заговорила первая:
— Кто вы?
— То же самое я хотел спросить у вас.
— Вы сидите в моем кабинете. Могу я узнать, что вы здесь делаете?
— Погодите... — он откинулся назад и посмотрел на нее уже более пристально. — Не знаю, какое у вас ко мне дело, но все-таки это мой кабинет, это вы пришли ко мне, а не я к вам. Если я могу вам чем-то помочь...
Он умолк. Джоанна сжала пальцы и поднесла кулаки к вискам, словно боялась, что голова ее сейчас лопнет.
— Это безумие... Не могу поверить, что это происходит на самом деле... Я схожу с ума.
Мужчина забеспокоился и встал со стула.
— Послушайте... Пожалуй, вам лучше присесть. Может быть, позвонить кому-то, чтобы за вами приехали?..
Голос его был очень ласков, но когда он протянул руки, чтобы усадить ее в кресло, Джоанна закричала:
— Не трогайте меня! Уберите руки!
Она снова выскочила в коридор и побежала; люди шарахались от нее. Из дверей выглядывали испуганные сотрудники. Вдруг впереди она увидела Тэйлора, который шел к себе в кабинет. Он что-то читал и не замечал Джоанну, пока она не оказалась у него перед носом.
— Тэйлор!.. — Она задыхалась, волосы у нее растрепались. Расставив руки, она преградила ему дорогу. — Ради всего святого, Тэйлор скажи, что ты меня знаешь! Скажи им, кто я такая!
Он побелел. Глаза его нервно блуждали по лицам собирающихся в коридоре людей.
— Что все это значит? — спросил он. — Что тут происходит? В чем дело?
— Я Джоанна Кросс! Я здесь работаю! — выкрикнула она, как будто если заорать громче, люди признают, что она говорит правду.
— Вы что?.. — недоверчиво переспросил Тэйлор.
Джоанна делала над собой невероятные усилия, чтобы не поддаться панике.
— Джоанна... Джоанна Кросс... Почему ты меня не узнаешь, Тэйлор? Зачем ты со мной так?
Она безотчетно шагнула к нему и схватила его за лацкан. Глаза его испуганно расширились; он вырвался, чуть не потеряв при этом равновесия.
— Кто-нибудь, позовите охрану!..
— Уже позвали, — ответил мужской голос.
— Слушайте, мисс, — заикаясь, проговорил Тэйлор, — не знаю, кто вы и что вам нужно...
— Я не «кто»! Я Джоанна Кросс! Я у тебя работаю! Я пишу для твоего журнала!
— Я никогда в жизни вас...
— Храм Новой Звезды. Моя статья о Храме Новой Звезды увеличила число подписчиков на два процента!
— Храм чего?..
— Ты говорил, что статья про Адама Виатта, которую я пишу, достойна Пулитцера!
Глаза Фристоуна раскрылись еще шире:
— Я понятия не имею, о чем вы...
— Сэм Таун! Ты перечислил деньги на счет их отделения из-за моей статьи про эксперимент с Адамом Виаттом! — она заметила, что у нее за спиной встали два охранника, которые обычно сидят внизу в вестибюле.
— Пожалуйста, пойдемте с нами, — спокойно и тихо сказал один из них.
Они ухватили Джоанну под руки; она попыталась вырваться, но они только крепче в нее вцепились.
— Подождите минутку, давайте хотя бы попытаемся выяснить, что здесь происходит.
Это сказал тот мужчина, который занимал кабинет Джоанны. Теперь он вышел вперед и явно приготовился ее защищать.
— Предоставьте это дело нам, сэр, — сказал один из охранников.
— Я вам все предоставлю — как только мы все удостоверимся, что знаем, что делаем, — он заглянул Джоанне в лицо. — Скажите, кто вы? Чего вы хотите?
Она поняла, что нужно взять себя в руки, чтобы все увидели — она не психопатка, не чокнутая, а человек, достойный уважения, их уважения.
— Я пытаюсь это вам объяснить, — сказала она. — Я Джоанна Кросс... Я журналист...
— И поэтому вы сюда пришли? — спросил он. В голосе его звучала странная доброта. Джоанна поняла, что несмотря на свою любезность, он ее просто успокаивает, а не пытается доискаться до истины.
— Я пришла сюда, — сказала она с дрожью в голосе, — потому что я здесь работаю... И потому что мне были нужны деньги...
— Журнал должен вам деньги?
— Нет... Я оказалась на улице совсем без денег... Мне было нужно...
Мужчина достал из заднего кармана бумажник.
— Не давай ей ничего! — резко сказал Тэйлор. — Мы тут ни при чем. Никакой ответственности за нее мы не несем.
— Несколько баксов ей вреда не принесут, — сказал тот, кто разговаривал с Джоанной.
Он достал несколько купюр. Сколько, Джоанна не знала, потому что не смотрела на него. На мгновение она подумала, что сейчас упадет без чувств. Невозможность всего происходящего захлестнула ее, и обморок, после которого была надежда снова очнуться в нормальном мире, казался единственным спасением.
Но какая-то маленькая часть ее сознания велела Джоанне держаться. Только не сейчас. Это не сон, и глупо говорить о невозможности, поскольку это происходит у нее на глазах. От этого не убежишь и не спрячешься. Она должна взглянуть правде в глаза и выдержать ее взгляд.
— Возьмите, — сказал мужчина, протягивая деньги. — Сожалею, что мы не можем помочь вам, но если вам нужны деньги...
— Не давай! — снова вмешался Фристоун.
— Черт побери, это мои деньги! — рявкнул на него тот и, снова повернувшись к Джоанне, еще более мягким тоном сказал: — Пожалуйста, возьмите их и идите, хорошо?
Очень медленно, понимая, что ничего не поделаешь, зная, что в любом случае деньги ей понадобятся, Джоанна протянула руку и взяла у него купюры.
— Спасибо, — еле слышно проговорила она и почувствовала, что ее согласие принять дар незнакомца несколько разрядило обстановку.
— Уберите ее отсюда, — велел Фристоун охранникам. — И проследите, чтобы она больше не возвращалась.
На этот раз Джоанна не стала сопротивляться. Она прошла под конвоем по знакомому коридору, через приемную мимо Бобби и Джейн, потом за стеклянные двери, в лифт и, наконец, на улицу. Там охранники ее отпустили и смотрели ей вслед, пока она не исчезла в толпе.
Глава 48
Только когда Джоанна попросила разменять деньги в журнальном киоске, она увидела, что незнакомец дал ей целых пятьдесят долларов — поразительная щедрость. Она хотела бы поблагодарить его за это более внятно — но лучше бы ей не за что было его благодарить.
Она нашла таксофон и снова набрала номер Уорда. По-прежнему никого. Тогда она позвонила в лабораторию. Ответила Пэгги.
— Пэгги, это я, Джоанна.
— Джоанна?
— Я хотела спросить — может, вы знаете, где сейчас Сэм?
— Сэма сейчас нет. Собственно говоря, не могу даже предположить, где он может быть. Что ему передать?
— Ничего. Я... Скажите, что я ему перезвоню.
— Хорошо, Джоанна, я запишу.
Пэгги назвала ее по имени, но это не было похоже на обращение к знакомому человеку. Чувствовалось, что сделано это было просто из вежливости. «Джоанна» — это была всего лишь женщина, с которой она говорит по телефону и у которой может быть любое другое имя.
Джоанна сглотнула и заставила себя признать правду.
— Вы меня не знаете, Пэгги?
— Извините, но я что-то не могу вспомнить. Может быть, вы мне подскажете, где мы встречались?
— Это не имеет значения, — с трудом выговорила Джоанна и повесила трубку.
Телефон был в метро на Коламбус Серкл. Никто не обращал внимания на женщину, которая, закрыв лицо руками, прислонилась спиной к будке, словно у нее подкашивались ноги. Один или два человека, проходя мимо, взглянули в ее сторону и подумали, что ей, вероятно, сообщили по телефону какую-то страшную новость — о смерти возлюбленного, вероятно, или что она больна неизлечимой болезнью. Никто не остановился и не предложил ей свою помощь. Никто не хотел вмешиваться.
Джоанна достала из кармана еще несколько монеток и набрала номер, звонить по которому ей было страшнее всего. После третьего гудка она услышала голос матери:
— Алло.
— Мамочка?
Пауза, потом нерешительное:
— Джоанна, это ты?
Джоанна не сознавала, что задерживает дыхание, пока воздух не вырвался у нее из груди судорожным всхлипом:
— Мама... Помоги мне, мама... Я не знаю, что происходит... Ты единственная, кто знает, кто я такая... Мне нужно тебя видеть... Я сейчас же выезжаю...
— Кто это?
Эти слова вонзились в сердце Джоанны словно острый нож.
— Мама, ты же только что сказала... Я сказала «мамочка», а ты сказала «Джоанна»...
— Я сказала: «Джоанна, это ты?» А вы не Джоанна. Я не знаю, кто вы такая, но это не очень смешная шутка. Не звоните мне больше.
Джоанна повесила трубку.
Она нашла таксофон и снова набрала номер Уорда. По-прежнему никого. Тогда она позвонила в лабораторию. Ответила Пэгги.
— Пэгги, это я, Джоанна.
— Джоанна?
— Я хотела спросить — может, вы знаете, где сейчас Сэм?
— Сэма сейчас нет. Собственно говоря, не могу даже предположить, где он может быть. Что ему передать?
— Ничего. Я... Скажите, что я ему перезвоню.
— Хорошо, Джоанна, я запишу.
Пэгги назвала ее по имени, но это не было похоже на обращение к знакомому человеку. Чувствовалось, что сделано это было просто из вежливости. «Джоанна» — это была всего лишь женщина, с которой она говорит по телефону и у которой может быть любое другое имя.
Джоанна сглотнула и заставила себя признать правду.
— Вы меня не знаете, Пэгги?
— Извините, но я что-то не могу вспомнить. Может быть, вы мне подскажете, где мы встречались?
— Это не имеет значения, — с трудом выговорила Джоанна и повесила трубку.
Телефон был в метро на Коламбус Серкл. Никто не обращал внимания на женщину, которая, закрыв лицо руками, прислонилась спиной к будке, словно у нее подкашивались ноги. Один или два человека, проходя мимо, взглянули в ее сторону и подумали, что ей, вероятно, сообщили по телефону какую-то страшную новость — о смерти возлюбленного, вероятно, или что она больна неизлечимой болезнью. Никто не остановился и не предложил ей свою помощь. Никто не хотел вмешиваться.
Джоанна достала из кармана еще несколько монеток и набрала номер, звонить по которому ей было страшнее всего. После третьего гудка она услышала голос матери:
— Алло.
— Мамочка?
Пауза, потом нерешительное:
— Джоанна, это ты?
Джоанна не сознавала, что задерживает дыхание, пока воздух не вырвался у нее из груди судорожным всхлипом:
— Мама... Помоги мне, мама... Я не знаю, что происходит... Ты единственная, кто знает, кто я такая... Мне нужно тебя видеть... Я сейчас же выезжаю...
— Кто это?
Эти слова вонзились в сердце Джоанны словно острый нож.
— Мама, ты же только что сказала... Я сказала «мамочка», а ты сказала «Джоанна»...
— Я сказала: «Джоанна, это ты?» А вы не Джоанна. Я не знаю, кто вы такая, но это не очень смешная шутка. Не звоните мне больше.
Джоанна повесила трубку.
Глава 49
На объяснения с полицией у Сэма ушло три часа. Ему задавали множество вопросов и явно пытались выставить виновным его, что, учитывая обстоятельства, было неудивительно. Но в конце концов им это не удалось, и было решено, что смерть Уорда Райли произошла в результате самоубийства или несчастного случая.
Сэм посчитал, что лучше не распространяться в полиции об Адаме Виатте и вообще об эксперименте. Он просто сказал, что мистер Райли проявлял интерес к его исследованиям и принимал участие в ряде опытов, целью которых было получение статистических данных. После упоминания о статистике интерес следователя к его работе резко увял. Сэм сообщил о себе все, что могло заинтересовать полицию, и на прощание заверил, что в любое время с радостью готов ответить на дополнительные вопросы.
Перед уходом из квартиры Райли Сэм с разрешения обезумевшего от горя китайца сделал несколько звонков. Первым делом он позвонил Джоанне на мобильный телефон. Он трижды набирал номер, но каждый раз механический голос сообщал ему, что этот номер не числится ни за одним абонентом и при наборе допущена ошибка. Сэм знал, что никакой ошибки нет, но упорствовать не стал. Он позвонил ей домой на Бикман Плэйс, и там ему ответил мужской голос с акцентом жителя Бронкса:
— Гастроном Фидлера.
Сэм сверил с мужчиной номер. Да, он набрал номер правильно, но это не Бикман Плэйс, Джоанны Кросс тут нет, а тут есть сандвичи и салаты, которые можно заказать на дом и за доставку с вас лишнего не возьмут. Сэм извинился за беспокойство и положил трубку.
Потом он позвонил в редакцию «Нашего города» и попросил Джоанну Кросс. Его просьба вызвала бурю эмоций; он услышал, как ведутся какие-то приглушенные переговоры, у кого-то спрашивают совета, и наконец его соединили с Тэйлором Фристоуном.
— Кто это?
— Меня зовут Сэм Таун.
— Сэм Таун! Я уже второй раз за сегодняшний день слышу это имя. В первый раз его произнесла та женщина, которую вы спрашиваете, Джоанна Кросс.
— Я пытаюсь ее найти.
— Ну, здесь вы ее не найдете. Я не знаю, кто она такая, но охране велено ее сюда не впускать. Кстати, кто она?
Сэм замялся:
— Пожалуй, вам этого я сказать не могу. Извините что побеспокоил вас, мистер Фристоун. До свидания.
Положив трубку, он не сразу стал набирать следующий номер. Он слишком боялся услышать то, что ему там скажут. И все-таки он должен это сделать. Хотя бы потому, что он ученый и должен подвергать свои теории испытанию практикой.
Трубку взяла Пэгги.
— Мне кто-нибудь звонил, Пэгги?
— Тебе звонил Янович по вопросам финансирования, ты знаешь. Звонил Боб Гулливер. Да, и еще некая Джоанна Кросс. Кажется, она решила, что мы знакомы. Она что, работала с нами?
— Да, Пэгги, именно так.
— Что-то я не могу вспомнить. В общем, она сказала, что перезвонит.
Сэм поблагодарил ее и дал отбой. Ему непросто было решить, звонить ли родителям Джоанны. Их номера он не знал, но выяснить его не составило бы труда. Только что он им скажет? Что он может сказать?
Есть много других дел, которые нужно сделать срочно, и они никому не доставят ненужных тревог. Прежде всего, он должен крепко взять себя в руки, помня, что настоящий ученый справляется с возникшими сложностями спокойно и разумно, задает вопросы и не прячется от ответов, куда бы они ни вели.
Прежде чем уйти из квартиры Уорда, он подошел к окну и выглянул наружу. Он вспомнил, как герой Джека Финнея стоял у окна этого же здания и смотрел на Нью-Йорк прошлого.
То, на что смотрел сейчас Сэм, было гораздо более чуждым и странным, чем прошлое.
Сэм посчитал, что лучше не распространяться в полиции об Адаме Виатте и вообще об эксперименте. Он просто сказал, что мистер Райли проявлял интерес к его исследованиям и принимал участие в ряде опытов, целью которых было получение статистических данных. После упоминания о статистике интерес следователя к его работе резко увял. Сэм сообщил о себе все, что могло заинтересовать полицию, и на прощание заверил, что в любое время с радостью готов ответить на дополнительные вопросы.
Перед уходом из квартиры Райли Сэм с разрешения обезумевшего от горя китайца сделал несколько звонков. Первым делом он позвонил Джоанне на мобильный телефон. Он трижды набирал номер, но каждый раз механический голос сообщал ему, что этот номер не числится ни за одним абонентом и при наборе допущена ошибка. Сэм знал, что никакой ошибки нет, но упорствовать не стал. Он позвонил ей домой на Бикман Плэйс, и там ему ответил мужской голос с акцентом жителя Бронкса:
— Гастроном Фидлера.
Сэм сверил с мужчиной номер. Да, он набрал номер правильно, но это не Бикман Плэйс, Джоанны Кросс тут нет, а тут есть сандвичи и салаты, которые можно заказать на дом и за доставку с вас лишнего не возьмут. Сэм извинился за беспокойство и положил трубку.
Потом он позвонил в редакцию «Нашего города» и попросил Джоанну Кросс. Его просьба вызвала бурю эмоций; он услышал, как ведутся какие-то приглушенные переговоры, у кого-то спрашивают совета, и наконец его соединили с Тэйлором Фристоуном.
— Кто это?
— Меня зовут Сэм Таун.
— Сэм Таун! Я уже второй раз за сегодняшний день слышу это имя. В первый раз его произнесла та женщина, которую вы спрашиваете, Джоанна Кросс.
— Я пытаюсь ее найти.
— Ну, здесь вы ее не найдете. Я не знаю, кто она такая, но охране велено ее сюда не впускать. Кстати, кто она?
Сэм замялся:
— Пожалуй, вам этого я сказать не могу. Извините что побеспокоил вас, мистер Фристоун. До свидания.
Положив трубку, он не сразу стал набирать следующий номер. Он слишком боялся услышать то, что ему там скажут. И все-таки он должен это сделать. Хотя бы потому, что он ученый и должен подвергать свои теории испытанию практикой.
Трубку взяла Пэгги.
— Мне кто-нибудь звонил, Пэгги?
— Тебе звонил Янович по вопросам финансирования, ты знаешь. Звонил Боб Гулливер. Да, и еще некая Джоанна Кросс. Кажется, она решила, что мы знакомы. Она что, работала с нами?
— Да, Пэгги, именно так.
— Что-то я не могу вспомнить. В общем, она сказала, что перезвонит.
Сэм поблагодарил ее и дал отбой. Ему непросто было решить, звонить ли родителям Джоанны. Их номера он не знал, но выяснить его не составило бы труда. Только что он им скажет? Что он может сказать?
Есть много других дел, которые нужно сделать срочно, и они никому не доставят ненужных тревог. Прежде всего, он должен крепко взять себя в руки, помня, что настоящий ученый справляется с возникшими сложностями спокойно и разумно, задает вопросы и не прячется от ответов, куда бы они ни вели.
Прежде чем уйти из квартиры Уорда, он подошел к окну и выглянул наружу. Он вспомнил, как герой Джека Финнея стоял у окна этого же здания и смотрел на Нью-Йорк прошлого.
То, на что смотрел сейчас Сэм, было гораздо более чуждым и странным, чем прошлое.
Глава 50
Пока Джоанна ехала в поезде, начался дождь, а когда она вышла на станции, он уже лил вовсю. Джоанна спряталась под козырьком здания вокзала и принялась высматривать такси. В голове у нее роились мысли и образы, но все они были неуловимы; она никак не могла понять, что же на самом деле думает. Ощущение было как после местной анестезии — все вроде бы на месте, но ничего ни чувствуешь.
Это защитный механизм, сказала она себе. Он делает все, чтобы она добралась до конечного пункта в рабочем состоянии. Что будет, когда она его достигнет, это другой вопрос — один из тех, которые она сейчас неспособна даже себе задать.
У вокзала остановилось такси; из него вышла молодая пара. Джоанна села в машину и сказала шоферу адрес своих родителей, втайне надеясь, что он не будет болтать по дороге. Он молчал.
Въездные ворота были закрыты. Расплатившись с таксистом, Джоанна пошла к дому пешком. Было уже темно. Поднялся ветер, и косые капли дождя хлестали ее по лицу. Джоанна подняла воротник и ускорила шаг.
У двери она на секунду замешкалась, поправила волосы и отряхнулась. Тут ей в первый раз пришло в голову, что родителей может не оказаться дома. В окнах горел свет, но они всегда оставляли его включенным. Потом она поняла, откуда взялись эти мысли, — просто втайне она желала бы оттянуть неизбежное столкновение, которое будет самым болезненным в ее жизни. Джоанна позвонила.
Она услышала, как в недрах дома раздался звонок. Скип залаял и подбежал к двери — Джоанна ясно представила себе, как он сорвался со своей подстилки на кухне. Она позвала его через дверь, но лай не сменился радостным визгом, каким Скип обычно приветствовал тех, кого узнавал по голосу. Джоанна позвала еще раз. Лай только усилился.
Над головой у Джоанны зажегся фонарь и из динамика над дверью послышался голос матери:
— Кто там?
— Мамочка, это я.
Последовала долгая пауза. Скип продолжал лаять и скрести дверь когтями, словно хотел броситься на Джоанну. Она услышала, как мать зовет его, а потом оттаскивает за ошейник. Джоанна несколько раз постучала в дверь и крикнула:
— Мама! Мама, ты где?
После этого мать заговорила с ней, но снова через динамик:
— Это вы мне звонили?
— Мама, ради всего святого! Это я! Впусти меня, пожалуйста.
В динамике был слышен лай Скипа, но приглушенно и издалека, словно пса где-то заперли.
— Зачем вы это делаете? — спросила Элизабет. — Если вы не уйдете, я вызову полицию. Вы понимаете?
— Мама! Я заклинаю тебя, открой дверь, посмотри на меня, скажи мне, что я Джоанна — пожалуйста!
— Я смотрю на вас. И вы мне совершенно незнакомы.
Джоанна резко обернулась. Она забыла о видеокамере, которую ее родители установили год назад после того, как по соседству произошло несколько ограблений. Джоанна смотрела прямо в ее равнодушный зрачок.
— Мама, клянусь Богом, это я! Не говори, что ты меня не знаешь! Пожалуйста, просто открой дверь и загляни мне в лицо — больше я ни о чем не прошу. Открой дверь и посмотри на меня!
Наступила тишина. Джоанна ждала звука шагов в передней и скрипа отодвигаемого засова.
Она ждала, но она ждала напрасно. Тогда она заставила себя подождать еще немного, закусив губу, чтобы удержать крик, рвущийся из горла, и сердито утирая слезы, застилающие глаза. Она ждала до тех пор, пока ждать уже не стало сил, и снова позвонила.
Ответа не было. Она пару раз стукнула в дверь кулаком и позвала мать. Потом стукнула сильнее. Физическое усилие уничтожило последние остатки самоконтроля и выпустило на волю панику. Джоанна царапала, пинала и колотила дверь, словно сумасшедшая, рвущаяся на свободу из камеры, или человек, погребенный заживо.
Это защитный механизм, сказала она себе. Он делает все, чтобы она добралась до конечного пункта в рабочем состоянии. Что будет, когда она его достигнет, это другой вопрос — один из тех, которые она сейчас неспособна даже себе задать.
У вокзала остановилось такси; из него вышла молодая пара. Джоанна села в машину и сказала шоферу адрес своих родителей, втайне надеясь, что он не будет болтать по дороге. Он молчал.
Въездные ворота были закрыты. Расплатившись с таксистом, Джоанна пошла к дому пешком. Было уже темно. Поднялся ветер, и косые капли дождя хлестали ее по лицу. Джоанна подняла воротник и ускорила шаг.
У двери она на секунду замешкалась, поправила волосы и отряхнулась. Тут ей в первый раз пришло в голову, что родителей может не оказаться дома. В окнах горел свет, но они всегда оставляли его включенным. Потом она поняла, откуда взялись эти мысли, — просто втайне она желала бы оттянуть неизбежное столкновение, которое будет самым болезненным в ее жизни. Джоанна позвонила.
Она услышала, как в недрах дома раздался звонок. Скип залаял и подбежал к двери — Джоанна ясно представила себе, как он сорвался со своей подстилки на кухне. Она позвала его через дверь, но лай не сменился радостным визгом, каким Скип обычно приветствовал тех, кого узнавал по голосу. Джоанна позвала еще раз. Лай только усилился.
Над головой у Джоанны зажегся фонарь и из динамика над дверью послышался голос матери:
— Кто там?
— Мамочка, это я.
Последовала долгая пауза. Скип продолжал лаять и скрести дверь когтями, словно хотел броситься на Джоанну. Она услышала, как мать зовет его, а потом оттаскивает за ошейник. Джоанна несколько раз постучала в дверь и крикнула:
— Мама! Мама, ты где?
После этого мать заговорила с ней, но снова через динамик:
— Это вы мне звонили?
— Мама, ради всего святого! Это я! Впусти меня, пожалуйста.
В динамике был слышен лай Скипа, но приглушенно и издалека, словно пса где-то заперли.
— Зачем вы это делаете? — спросила Элизабет. — Если вы не уйдете, я вызову полицию. Вы понимаете?
— Мама! Я заклинаю тебя, открой дверь, посмотри на меня, скажи мне, что я Джоанна — пожалуйста!
— Я смотрю на вас. И вы мне совершенно незнакомы.
Джоанна резко обернулась. Она забыла о видеокамере, которую ее родители установили год назад после того, как по соседству произошло несколько ограблений. Джоанна смотрела прямо в ее равнодушный зрачок.
— Мама, клянусь Богом, это я! Не говори, что ты меня не знаешь! Пожалуйста, просто открой дверь и загляни мне в лицо — больше я ни о чем не прошу. Открой дверь и посмотри на меня!
Наступила тишина. Джоанна ждала звука шагов в передней и скрипа отодвигаемого засова.
Она ждала, но она ждала напрасно. Тогда она заставила себя подождать еще немного, закусив губу, чтобы удержать крик, рвущийся из горла, и сердито утирая слезы, застилающие глаза. Она ждала до тех пор, пока ждать уже не стало сил, и снова позвонила.
Ответа не было. Она пару раз стукнула в дверь кулаком и позвала мать. Потом стукнула сильнее. Физическое усилие уничтожило последние остатки самоконтроля и выпустило на волю панику. Джоанна царапала, пинала и колотила дверь, словно сумасшедшая, рвущаяся на свободу из камеры, или человек, погребенный заживо.