Анатолий Алексеевич Горелов. Основы социологии и политологии

   Проблему социального порядка можно проиллюстрировать на примере занятий в аудитории. Здесь имеет место индивидуальное и коллективное поведение и образуется устойчивая структура, основанная на том, что учащиеся и преподаватели обладают общим пониманием того, как следует себя вести. Оно не предполагает одинаковых действий и интересов. Интересы преподавателя и учащегося отличаются (преподавателю надо изложить материал, а учащемуся подготовиться к экзамену), но частично совпадают (преподаватель учит тому, что учащиеся должны знать). Общие интересы и понимание обеспечивают социальный порядок, в данном случае порядок в аудитории.
   Р. Миллс полагает, что теория равновесия выполняет важную идеологическую функцию, способствуя повышению устойчивости социальной системы в интересах высших слоев общества. Все социологические теории можно разделить на критические и апологетические по отношению к существующей системе власти, что соответствует, по Смелзеру, различию между функционализмом и теорией конфликта.

Теория открытого общества

   По концепции английского философа и методолога науки К. Поппера (1902–1994), общества делятся на закрытые (все существовавшие в истории ранее) и открытые (сюда относятся современные западные государства).
   Поппер называет открытым общество, в котором нет расовых, национальных и племенных различий. Но финансовые различия не менее важны, чем расовые. Здесь проходит водораздел, который сводит на нет хорошие рассуждения о демократии и гуманности. Поппер против каких-либо политических ограничений на основе расовых, интеллектуальных или образовательных различий, но в таком случае мощнейшим фактором различия между людьми становятся деньги.
   Легко прослеживается аналогия между теорией открытого общества и понятием открытой системы, используемым в современной физике. Правда, в синергетике рассматривается открытость по параметру энергии, а в теории открытого общества скорее по параметру информации.

Теория здорового общества

   В первой главе своего трактата «Здоровое общество» Э. Фромм (1900–1980) задает вопрос: нормально ли современное общество? Дюркгейм обосновал ранее положение, что любое часто повторяющееся социальное явление нормально, будь то работа или преступление. Фромм решает его иначе: он говорит о патологии нормальности, особенно в современном западном обществе. Отсюда критерием здорового общества будет состояние большинства, но большинства людей, достигших свободы, подлинного саморазвития и зрелости в соответствии со свойствами и законами человеческой природы. Понятие здорового общества Фромма отличается от понимания Дюркгейма. Для последнего здоровым будет то общество, институты которого функционируют нормально. Фромм выводит здоровье общества из здоровья его членов. Больные люди формируют больное общество. Дюркгейм рассматривал возможность наличия в обществе аномии, т. е. отрицания его членами основных социальных ценностей и норм, ведущее к социальному беспорядку и последующей девиации поведения. Но он относил данное утверждение только к индивиду, но не обществу в целом. Если предположить, что девиантное (отклоняющееся) поведение может быть свойственно большинству членов общества и привести к господству деструктивного поведения, то мы получаем больное общество.
   В противоположность этому Фромм называет здоровым общество, «члены которого развили бы свой разум до такой степени объективности, которая позволяет им видеть самих себя, других людей и природу в их истинной реальности, а не искажении инфантильным всеведением или параноидальной ненавистью… такой степени независимости, что они знают разницу между добром и злом, могут сделать свой собственный выбор, обладают скорее убеждениями, нежели мнениями, скорее верой, нежели суевериями и смутными надеждами. Это означало бы общество, члены которого развили в себе способность любить своих детей* соседей, всех людей, самих себя и всю природу, чувствовать свое единство с ней и в то же время сохранить чувство индивидуальности и целостности и превосходить природу в творчестве, а не в разрушении» (там же, с. 560). Такое понимание делает концепцию «здорового общества» современной социальной утопией.

Классическая теория демократии

   Французского ученого А. Токвиля (1805–1859) называют «отцом» политологии не только потому, что он говорил о необходимости создания «новой политической науки для нового мира», но и потому, что, подобно М. Веберу и Э. Дюркгейму в социологии, он был ученым, который занимался политическими проблемами и на эмпирическом уровне, а не был, как его предшественники Т. Гоббс, Ж.Ж. Руссо и Ш. Монтескье, прежде всего философом, изучающим и социально-политическую сферу.
   Токвиль полагал, что цель демократии как власти большинства – благосостояние населения. Мир идет к обеспечению равенства условий существования для всех. Его политическая форма – демократия, которая основывается на равенстве условий. Результатом является свобода, составляющие которой:
   1) отсутствие произвола (законность);
   2) федеративность (учет интересов отдельных частей государства);
   3) наличие общественных объединений (гражданского общества);
   4) независимость прессы;
   5) свобода совести.
   Причинами становления демократии в Америке Токвиль считал осуществление принципа разделения властей, широкое местное самоуправление и децентрализацию, суд присяжных и контроль за чиновниками со стороны суда, свободу совести и препятствующее вырождению демократии религиозное чувство, обеспечивающую порядок в государстве и предотвращение ущемления гражданских прав конституцию, а также характер колонистов – людей предприимчивых, средних по своим способностям, с авантюрной жилкой и жаждой свободы, склонных к религиозной независимости и чистоте (пуританство), и трудность условий жизни, что способствовало равенству и взаимопомощи.
   В большом государстве не может быть прямого участия населения в принятии государственных решений, но возможна так называемая представительная демократия, при которой граждане путем голосования выбирают своих представителей, осуществляющих общую волю народа.
   Токвиль пытается разобраться в том, что может быть источником общей воли граждан. «В мире не существует ничего иного, кроме патриотизма или религии, что могло бы заставить самых различных граждан в течение долгого времени сообща стремиться к общей цели» (там же, с. 88). Отсюда вывод: чтобы разрушить государство, надо, прежде всего, лишить его граждан патриотических и религиозных чувств.
   В то же время Токвиль предвидел опасные тенденции централизации власти в демократических странах, что и осуществилось в XX в. «Любая власть естественным образом стремится к расширению сферы своего влияния. И в конечном итоге она этого добивается, неустанно и целенаправленно воздействуя на людей, чьи мысли, желания и общественное положение каждодневно меняются» (там же, с. 484). Токвиль делает вывод, который мог бы претендовать на закон: «чем старше демократическое общество, тем более централизовано в нем управление» (там же). Современные американские политологи склонны согласиться, что данный закон действует в США.

Новая теория демократии

   Критика в адрес классической теории демократии и сама направленность развития мира потребовали внесения корректив в представления XIX в. То равноправие в начале XIX в., о котором писал Токвиль, с наступлением промышленного капитала было ликвидировано. Стало ясно, что в капиталистическом обществе равенство может быть только формальным, что послужило стимулом для развития альтернативных концепций. Последнее было сделано в XX в., и наибольшую известность приобрела так называемая другая, или новая, теория демократии Й. Шумпетера (1883–1950).
   Концепцию Шумпетера можно назвать рыночной демократией аналогично понятию рыночной экономики. Политика, по Шумпетеру, продолжение и отражение экономики. Шумпетер – экономист по профессии, уподобляет политику рыночному хозяйству. Как на рынке покупатель приобретает нужные товары, так он выбирает и наиболее устраивающего его политика, отдавая ему свой голос. Выбирается не представитель, а лучший из имеющихся в наличии. Соперничают в борьбе за голоса избирателей различные элиты. Политическая инициатива принадлежит активному меньшинству, объединенному в партии. Демократическая политика осуществляется благодаря выбору одной из соперничающих группировок.
   Рыночная концепция демократии отказывается от принципа представительства, а стало быть, от представления о народном суверенитете и общей воле. Принцип представительства в XIX–XX вв., подвергся сильной критике. В условиях, когда общая воля, если она есть, в принципе не может быть представлена, теоретически не решен вопрос, должен ли депутат представлять интересы своих избирателей или нации в целом. Тем не менее теоретический отказ от данного принципа рождает сомнение в возможности говорить о демократичности политических систем. Отказ от принципа представительства порождает поиск новых принципов.
   Шумпетер отмечает, что демократический метод исключает возможность контроля со стороны избирателей за действиями властей. Требование контроля, которое подчеркивалось противниками западной демократии, Шумпетер признает противоречащим духу демократического метода. То же он делает и с общей волей. Отрицая в принципе возможность выражения воли народа, Шумпетер пишет, что внедрение принципа пропорционального представительства, выражающего волю отдельных слоев населения, «может помешать формированию эффективного правительства и, таким образом, оказаться опасным в периоды напряжения» (Антология мировой политической мысли. Т. И. М., 1997, с. 226). Но принцип демократии, по Шумпетеру, не предполагает пропорционального представительства. «Принцип демократии в таком случае означает просто, что бразды правления должны быть переданы тем, кто имеет поддержку большую, чем другие конкурирующие индивиды или группы» (там же), а конкуренция является сутью демократии.
   В заключение Шумпетер делает вывод, что выбор избирателей, идеологически возведенный в волю народа, «не вытекает из их инициативы, но формируется, и его формирование – важнейшая часть демократического процесса» (там же, с. 231). Этим занимаются партии, принципы и программы которых напоминают виды товаров, продающихся в универмагах.
   К этому пришла новая теория демократии. Сформулируем ее основные принципы.
   1. Политическая соревновательность – главный критерий, отличающий демократию от других политических форм.
   2. Политическая инициатива в любом сообществе принадлежит активному меньшинству. Действие коллектива сводится к выбору элиты.
   3. Политическое влияние группа может оказать через лидеров, выражающих ее интересы.
   4. Демократия не выдвигает препятствий к осуществлению индивидуальной свободы. В ней самая высокая степень свободы информации.
   5. Контроль граждан за правительством связан с их правом лишить руководство возможности направлять политический процесс.
   6. Воля народа – мозаика индивидуальных и групповых интересов, и нельзя руководствоваться его единой волей.

Плюралистическая теория демократии

   Критика классической теории демократии со стороны теории элиты и новой теории демократии потребовала поисков новых принципов, которые обеспечили бы предпочтение демократического строя. Одним из таковых стал плюрализм, т. е. свободное хождение в обществе различных политических взглядов. Само по себе наличие плюрализма, считает Р. Даль (род. в 1915 г.), не дает оснований говорить о демократическом устройстве. Последнее может рассматриваться в качестве идеала, а для обозначения действительности лучше использовать термин полиархия (управление многих – в противоположность монархии).
   Данный термин должен отличить демократию идеальную от демократии реальной. Полиархия есть одна из реализаций демократии, потому эту концепцию можно назвать также теорией полиархической демократии.
   Р. Даль включает в данное понятие две характеристики: относительно высокая терпимость к оппозиции и широкие возможности влияния на поведение правительства. В полиархии функционируют семь институтов: всеобщее «избирательное право; право участвовать в общественных делах; справедливо организованные выборы, в которых исключено всякое насилие или принуждение; надежная защита свободы выражать свое мнение, включая критику правительства, режима, общества, господствующей идеологии и т. д.; существование альтернативных и часто конкурирующих между собой источников информации и убеждений, выведенных из-под правительственного контроля; высокая степень свободы в создании относительно автономных самых разнообразных организаций, включая, что особенно важно, оппозиционные политические партии; и относительно высокая зависимость правительства от избирателей и результатов выборов» (там же, с. 615). Р. Даль считает, что данные институты сложились в процессе адаптации демократических идей, которые существовали в античных городах-государствах, к масштабам современных наций-государств. Данный исторически сложившийся комплекс политических институтов по традиции, пишет Р. Даль, именуют демократическим, хотя «афинский демократ был бы шокирован политическими институтами полиархии и скорее всего отверг бы всякую возможность называть их демократическими» (там же, с. 616), хотя бы из-за наличия политических партий и заинтересованных групп, которых не было в Афинах, где каждый член народного собрания был представителем верховной власти.
   Полиархические институты необходимы, но не достаточны для осуществления демократического процесса на огромных территориях. Столь же необходим плюрализм, идейный и организационный, т. е. наличие ассоциаций и заинтересованных групп. Р. Даль подчеркивает в связи с этим важность контроля, но проблема эта, как мы знаем из новой теории демократии, остается нерешенной в современном государстве.
   Некоторые исследователи (например, норвежский политолог С. Роккан) считают, что точнее говорить не о плюралистической демократии, а о корпоративном плюрализме. Первое, конечно, не исключает второго, но именно второе реально существует в современном мире. В числе таких четырех «корпораций» С. Роккан называет правительство, профсоюзы, деловые и фермерские организации. Корпоративизм склонен к попранию демократических принципов («подсчитываются голоса избирателей, но все решают часто организационные ресурсы»). На примере США говорят также о «железном треугольнике», включающем в себя комитеты Конгресса, его бюрократию и заинтересованные группы.

Партисипаторная теория демократии

   В партисипаторной теории демократии в качестве отличительной черты демократии рассматривается то, что считается второй характеристикой полиархии – широкая возможность участвовать во влиянии на поведение правительства (в соответствии с олимпийским принципом: «главное не победа, а участие»). Можно ли предоставлять кому-либо право принимать решение за себя? Отрицательный ответ на данный вопрос предполагает, что демократия невозможна без принятия самими людьми политических решений. Термин «представительная демократия» употреблял еще в XVIII в. французский мыслитель Детю де Трасси. К древнему стволу демократии привили средневековую представительную систему и получилась новая «порода» демократии. Р. Даль соглашается, что представительная система изначально не была демократической. Какую роль играет представительная система сейчас? Даль убедительно доказывает, что в большом государстве не только прямая, но и представительная демократия практически невозможна. Члены Конгресса избираются от округов, в которых в среднем проживают более 400 тыс. совершеннолетних граждан. Если конгрессмен будет тратить на встречи с каждым по 10 мин в течение 8 час рабочего дня, то ему понадобится 20 лет. Соглашаясь по существу с выводами Михельса, Р. Даль формулирует закон соотношения времени и численности: «чем большее количество граждан входит в состав политической единицы, тем меньше степень непосредственного участия этих групп в принятии решений, касающихся управления государством, и тем больше прав они должны делегировать своим представителям» (Даль Р. О демократии. М., 2000, с. 108).
   Партисипаторная теория демократии создана усилиями американского политолога Дж. Барбера и др. Политическое участие Барбер определяет, как взаимодействие или коммуникацию с правительственными и неправительственными политическими лидерами в самых различных формах (от написания писем до забастовок и пикетов), даже если это не оказывает непосредственного влияния на ход государственного и местного управления.
   Данная теория подверглась основательной критике. Действительно, чтобы элиты были ответственны перед населением, граждане должны действовать в соответствии с рационально-активистской моделью поведения. «Однако для достижения другой составляющей демократии – власти элит необходимо, чтобы обычный гражданин имел совершенно иные позиции и вел себя соответственно им. Чтобы элиты были сильными и принимали властные решения, следует ограничивать участие, активность и влияние обычного гражданина… Потребность во власти элит предполагает, что обычный гражданин будет относительно пассивен, выключен из политики… таким образом, от гражданина в демократии требуются противоречащие одна другой вещи: он должен быть активным, но в то же время пассивным» (Антология мировой политической мысли. Т. II, М., 1997, с. 604). Это и реализуется, когда гражданин считает, что от него что-то зависит. Элита действует, и гражданин не испытывает чувства бессилия. Важна, стало быть, по Г. Алмонду, потенциальная демократия, в то время как реальная демократия приведет к дестабилизации политической системы, т. е. действующая система, называясь демократической, на самом деле не может быть таковой. Должно быть сочетание активности и пассивности граждан, и среди граждан должны быть активные и пассивные, что и имеет место фактически.
   Участие граждан необходимо в демократическом обществе, но само по себе участие, даже очень активное, не делает общественное устройство демократическим. Множество участвующих в состязании бегунов никогда не станут победителями – лицами, принимающими решения. Высказывалось мнение, что расширять масштабы участия за пределы голосования опасно для самой демократической системы. Лозунгу «Больше участия в интересах демократического развития» противопоставляется принцип «Не будите спящую собаку».

Теория элит

   Теория элит (от франц. «элитэ» – выборный), созданная итальянскими учеными В. Парето (1848–1923) и Г. Моска (1858–1941), была реакцией на классическую теорию демократии и базировалась на анализе централизации власти, об опасности которой предупреждал Токвиль. В основе данной теории лежит представление о том, что политика – сфера борьбы элит между собой и с народом. В циркуляции элит Парето видел основную движущую силу общественного развития. Элита делится на две части: «тех, кто прямо или косвенно играет заметную роль в управлении обществом и составляет правящую элиту; остальные образуют неуправляющую элиту» (Антология мировой политической мысли. Т. II. М., 1997, с. 61). Для обозначения двух соперничающих элит Парето использовал макиавеллевские образы «львов» и «лисиц», поскольку правящий класс имеет два рычага удержания власти – силу и хитрость.
   Парсто считал народное представительство фикцией и полагал, что «повсеместно имеется малочисленный правящий класс, удерживающий власть отчасти силой, отчасти с согласия класса управляемых, значительно более многочисленного» (там же, с. 68). Существующий в «демократических» (это слово Паре-то ставит в кавычки) странах режим Парето определяет как плутократию.
   Продолжил данное направление Г. Моска. Он различал правящий и политический класс. В первый входит не только политическая, но экономическая и военная элита; второй включает не только властвующую группу, но и оппозицию. С точки зрения Моска, то, что древние греки назвали демократией, на самом деле было аристократией для большого числа членов общества. Принципы демократии, монархии и аристократии действуют одновременно во всяком политическом организме. Правящий класс организуется и приобретает власть после неолитической революции, когда население делится на постепенно становящихся знатью воинов и закрепощаемых земледельцев. Такой процесс, по Моска, происходил и на Запале и в России.
   Анализ эволюции правящего класса, проведенный Моска, позволяет вспомнить классификацию Платона, в соответствии с которой демократия превращается в олигархию: богатство, по Моска, в процессе эволюции общества становится более доминирующей чертой, чем воинская доблесть. Соответственно «тип политической организации, который можно назвать феодальным государством, трансформируется в принципиально другой тип, который можно назвать бюрократическим государством… Как только осуществляется такая трансформация, богатство создает политическую власть, точно так же, как политическая власть создает богатство» (там же, с. 125).

Теория олигархизации

   Немецкий политолог и социолог Р. Михельс (1876–1936), как Парето и Моска, считается одним из основоположников литологии, а также социологии политических партий. Михельс пришел к выводу, что олигархизация – неизбежная форма жизни крупных социальных структур. Отсюда следует «железный закон олигархизации» Михельса, в соответствии с которым демократия, если бы она была возможна, неизбежно выродилась бы в олигархию. По Михельсу, демократия как государственный строй в принципе невозможна. Цивилизованное человечество не может существовать без господствующего политического класса. «Большинство человечества, обреченное жестоким фатализмом истории на вечное «несовершеннолетие» будет вынуждено признать господство вышедшего из собственной среды ничтожного меньшинства и смириться с ролью пьедестала для величия олигархии» (Антология мировой политической мысли. Т. II. М., 1997, с. 189–190).
   Закон олигархизации предполагает смену одного господствующего слоя другим как предустановленную форму человеческого общежития в больших союзах. «Могут победить социалисты, но не социализм, гибнущий в момент победы своих приверженцев… Массы удовлетворяются тем, что, не щадя своих сил, меняют своих господ» (там же, с. 190).
   Классовая борьба имеет место в обществе в целом и в отдельных партиях, даже рабочих, представляющих собой классовую смесь. В каждой партии есть свой руководящий слой, который также неизбежно подвержен процессу олигархизации. Михельс приводит поговорку французских рабочих: «Если выбрали, значит, пропал». Чем больше и разнородней становится партия, тем сильнее в ней процесс олигархизации.
   То же самое относится и к профсоюзам. «Сколь незначительны различия между тенденциями развития государственных олигархий (правительство, двор и т. д.) и олигархий пролетарских» (там же, с. 193). «Представитель», ощущающий полную свою независимость, превращается из слуги народа в господина над ним» (там же), как государственный «слуга», так и партийный.
   Общий вывод Михельса: «Демократия очень хорошо уживается с определенной степенью тирании и по другим психологическим и историческим причинам: масса легче переносит господство, когда каждый ее индивид имеет возможность приблизиться к нему или даже включиться в него» (там же, с. 196). Здесь опять возвращаемся к Платону, считавшему, что демократия переходит в тиранию, и можем подтвердить на материале XX в., что это действительно так. Заслуга Михельса в том, что теорию элиты он распространил на все крупные социальные группы и, обобщив, провозгласил один из немногих в социологии и политологии законов.

Концепция бюрократизации

   Подойдя к решению политологических вопросов с социологических позиций, немецкий ученый М. Вебер (1864–1920), по существу, подтвердил закон олигархизации Михельса. Рассмотрев особенности функционирования государственной бюрократии, М. Вебер пришел к выводу, что численный состав и влияние этого социального слоя будет неизбежно расти по мере усложнения функций государства. Борьбу между политическими партиями и чиновничьим аппаратом Вебер назвал основным конфликтом политической жизни. Будущее общество станет, по Веберу, диктатурой чиновничества. Это предвидение оправдывается.
   М. Вебер призывал бороться против растущей бюрократизации общества и эффективный способ борьбы видел в проведении политических референдумов или плебисцитов по различным вопросам, которые давали бы возможность населению напрямую высказывать свою точку зрения. Этот способ используется время от времени в разных странах (в том числе и в нашей), но еще не достиг такого масштаба, чтобы можно было говорить о нахождении противовеса тенденции бюрократизации. То значение, которое Вебер придавал проведению референдумов, дало основание назвать его концепцию плебисцитарной теорией демократии. В лице Вебера две во многом противоположные концепции – демократическая и элитарная – соединились в виде одной синтетической теории.