Андерсон Пол Уильям. Галльские ведьмы (Короли Иса - 2)

   - Свежий воздух очищает, - сказал она. Руфиний улыбнулся.
   - Умоляю простить меня, если моя квартира показалась вам душной. За пределами Иса я надышался воздухом больше, чем следовало.
   За окном полукругом открывался вид - от морского портала до Верхних ворот и дальше. Перед ней открылись крепостной вал, орудийные башни, триумфальная арка, улицы, рыночная площадь, окутанные таинственными парами. Над ними сияющие в солнечных лучах устремились к небесам башни. Вдали она увидела Сады духов и безукоризненный храм Белисамы, похожий на остров, поднимающийся из туманного озера. Раздавался шум ветра, хлопанье крыльев, крики птиц, город жил своей жизнью.
   - Да, - задумчиво проговорила Виндилис после долгого молчания, возможно, у тебя были причины взгромоздиться сюда. Этот вид так и манит.
   Руфиний прищурился.
   - Что? - Он кашлянул. - Хм, может, моя госпожа хочет утолить голод? Если вы позволите, я вас ненадолго оставлю.
   Виндилис вернулась в комнату, закрыла дверь и подошла к нему.
   - Я не за этим пришла, - сказала она.
   - Но в вашей записке было написано, что... Она сардонически улыбнулась.
   - Я написала ее, чтобы предотвратить слухи. Мне не дано читать будущее по облакам и ветру. Если бы я могла, то жила бы на маяке. Нет, я хотела просто поговорить с тобой наедине.
   Его охватила тревога.
   - Да? Это для меня неожиданность. Ведь я - никто.
   - Ты тот, кому король поручил беречь богов. Одно это делает тебя значимым. Ты стал его тайным поверенным. Наверняка ты также являешься его советчиком. Сядь, Руфиний.
   - Как прикажете, моя госпожа. Но сначала позвольте налить вам вина...
   Виндилис указала на стул.
   - Я тебе сказала: сядь. Он сел и посмотрел на нее.
   - Моя госпожа говорит от имени девяти королев?
   - Не совсем. У нас был о тебе разговор, но решение посетить тебя я приняла сама. То, что я расскажу об этом другим, зависит от того, что здесь произойдет.
   Он облизал губы.
   - Я не выдаю секретов своего повелителя. Виндилис сложила руки и посмотрела поверх его головы на сгущавшиеся тени.
   - Мне они не нужны. Я догадываюсь о том, что происходит. В королевских лесах собираются бывшие багауды. Они подчиняются его приказам. С ними заодно рабы, некоторые горожане, ветераны-переселенцы. Он собирает арморикское войско, чтобы защитить страну лучше, чем Рим. Императору вряд ли понравится, кто ими руководит и почему это делается так тихо. Но я им ничего не скажу.
   Руфиний снова обрел уверенность.
   - Королева очень умна. Но, умоляю вас, ничего больше не говорите.
   Она потеплевшими глазами посмотрела на него.
   - Мне кажется, время от времени ты можешь давать Грациллонию советы о ходе подготовки и предложения, о которых он сам не догадался бы.
   Забыв о ее приказании, он вскочил. На его побледневшем лице шрам казался огненно-красным.
   - Нет! - крикнул он. - Граллон мой господин!
   - Успокойся, - прервала она. - Неужели ты думаешь, что его жены желают ему зла? Я прошу об этом ради него. И ради тебя, Руфиний.
   - Ради меня? Моя госпожа, простите меня, но мне не нужны ни взятки, ни вознаграждения.
   Ее улыбка стала жестче.
   - А молчание?
   Он непонимающе посмотрел на нее.
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Ты поступил очень глупо, открыто предаваясь в Исе удовольствиям.
   Он выпрямился.
   - Разве я не могу повеселиться?
   - Когда речь идет о вине, песнях, представлениях, игре, то - да. Но тебя никогда не видели на Кошачьей аллее или в тавернах на берегу, где девушки так доступны. Отдавая должное твоему положению и личному обаянию, я уверена, что многие утонченные женщины будут рады с тобой развлечься.
   Он поднял руки, словно желая от нее загородиться.
   - Я нормальный мужчина...
   - Не верю.
   - У меня были женщины...
   - Сомневаюсь. В конце концов, ведь ты явился сюда, намереваясь стать королем.
   - Если я сейчас храню целомудрие...
   - Будь я проклята, если это так, - резко сказала она, - но не оскорбляй мой рассудок. Я и раньше подозревала, кто ты. У Девяти есть свои способы узнать то, что они хотят. Назвать имена чужеземных моряков? Некоторых, молодых и красивых, ты привез сюда. Это очень глупо. Тебе повезло, что обитатели дома не очень наблюдательны... Пока. Если ты не будешь осторожен, это скоро станет известно.
   Из груди Руфиния вырвался хрип.
   - Какое им до этого дело? Какое вам дело? - Суровое выражение лица исчезло, голос ее смягчился.
   - Это никого не касается. Я слышала, что в Древней Греции это было естественным, и в Риме - долгое время - тоже. Но не в Исе. От строгих моряков с юга, беспощадных возничих с востока и остальных предков нам досталось другое наследие, помимо развращенности. - Она прикрыла ладонью его руку. - Возможно, я ошиблась. Но я должна точно знать, потому что, если тайна откроется, ты вряд ли будешь угоден королю. Это бросит на него подозрения, которые ранят его душу и подорвут его могущество. Ведь ты не желаешь зла Граллону, Руфиний?
   Он вздрогнул и с трудом выдавил:
   - Клянусь всеми богами, нет.
   - Тогда будь более осмотрителен, - сказала она. - За пределами наших границ можешь делать все что угодно, но лучше, если ты будешь использовать другое имя. В Исе развлекайся, как хочешь, за исключением этого. - Ее голос стал тише. - Если тебе будет недостаточно твоих пальцев, пойди к проституткам.
   Он покраснел.
   - Я могу. Я ходил. Мне кажется, виновата моя природа. Я присоединился к багаудам еще мальчиком. Они редко видели женщин и... Нет, я клянусь, что в Исе буду осторожен. Ради Граллона.
   Она ласково сказала:
   - Тогда я отведаю твоего вина. Зажги фитиль, здесь стало темно. Принимайся за еду, я ем мало. Давай посидим и получше познакомимся. Я не испытываю к тебе отвращения. И понимаю тебя лучше, чем тебе кажется.
   Он ободрился и сказал:
   - Я с радостью изложу вам план, как мы можем послужить Граллону, моя госпожа. Но запомните: он мой повелитель, которому я обязан своей верой.
   - И которого ты любишь, - мягко сказала она.
   Руфиний вздрогнул.
   - Он этого не знает.
   - И не узнает, - пообещала Виндилис, - если ты сдержишь свое слово, а я надеюсь, что ты его сдержишь.
   V
   Все королевы были очень добры к Дахут, каждая по-своему, но она больше всех любила Тамбилис и с нетерпением ждала, когда подойдет очередь младшей королевы присматривать за ней, потому что отец, который любил играть с ней в шумные игры, рассказывать истории и распевать громкие песни, часто сюда не приходил, так же как и к другим мамам (хотя он никогда не проводил ночи с Фенналис или Бодилис). Дахут пыталась узнать, почему, но ни от одной из них не получила вразумительный ответ. Они только улыбались.
   Хотя Тамбилис была на восемь лет старше Дахут, они делились секретами, вместе играли, гуляли, жаловались на учебу, хохотали над чем-нибудь забавным. Тамбилис, конечно, была более образованная, но если она что-то не могла объяснить Дахут, то говорила: "Подожди, пока подрастешь". Однако она знала, что Дахут окружает какая-то тайна, которую нельзя было облечь в слова.
   - Я тебя не боюсь, - сказала она. - Ты моя единственная дорогая сестра.
   Совет суффетов совещался четыре дня. Тамбилис призналась Дахут, что почти их не слушала; иногда было интересно, иногда страшно, иногда ее клонило в сон. По истечении четырех дней Совет пришлось отложить из-за различных церемоний. Для Тамбилис весеннее равноденствие явилось избавлением.
   После служб в храме Белисамы она разыскала Дахут, которая играла с девочками. Сегодня она была верховной жрицей.
   - Хочешь поехать со мной? - спросила она, покраснев от гордости. - Я отправляюсь к храму Иштар. Он открыт только два дня в году - весной и осенью.
   Дахут с радостью согласилась и побежала спросить разрешения. Она слышала, что Иштар - это древняя богиня и что, когда Ис стал новой финикийской колонией, ее основатели построили в честь нее храм. Теперь ее первый, простейшей постройки, дом не использовался, за исключением тех дней, когда о нем напоминало колесо времени.
   Взявшись за руки, они добрались до Нижнего города сквозь толпу, которая почтительно перед ними расступилась. В голубом платье с высоким белым поясом Тамбилис казалась такой же юной, как и Дахут, которая была одета в свободное шелковое платье и позолоченные сандалии, ее светлые волосы украшал букетик примул. День был теплый и солнечный. Вокруг залитых солнцем башен порхали птицы.
   Усыпальница была небольшой, утрамбованная земля и покрытая сланцем крыша едва выступали за границы, отмеченные четырьмя камнями.
   Когда Тамбилис отперла дверь, Дахут увидела, что внутреннее убранство храма было очень простым: глиняный пол и грубый алтарь, но зеркало было хорошо отполировано, а фрески с изображением звезд и луны недавно чистили.
   После молитвы Тамбилис села на скамейку рядом с Дахут и принялась ждать. В последующие часы через открытый вход вошло и вышло много людей поодиночке или парами. Большинство из них были смиренными местными жителями. Некоторые просто хотели помолиться. Другие подходили к королеве, чтобы испросить у нее благословения или совета, - женщина с ребенком; мужчина, который потерял единственного сына; еще одна женщина, которая умоляла мужа простить ее за измену; мужчина, которому скоро предстояло отправиться в дальние земли; девочка, пораженная физическим недугом и потому одинокая; мальчик, вынашивавший высокие мечты... Тамбилис всех благословила. Советы она давала редко, хотя знала, где их можно найти. Дахут поняла, какой властью обладают богини.
   На закате, после последней молитвы, Тамбилис, завершив церемонию, закрыла усыпальницу.
   - Теперь мы свободны, - весело сказала она. - Пойдем к Форуму. Там сейчас праздник, с представлениями и музыкой. И наверняка много еды, напитков и сладостей. Иннилис говорила, что я могу привести тебя домой, когда ты хочешь.
   - Ночью! - воскликнула Дахут.
   Они танцевали до упаду. Тамбилис забыла, что на людях королеве подобает вести себя строго.
   Между домами в римском стиле, стоявшими вокруг центральной площади, кружилась толпа. Люди отплясывали на мозаичных дельфинах и морских коньках. Спустились сумерки, но было еще достаточно светло, поскольку площадь освещал Огненный фонтан; его горящие масляные струи - красные, желтые, зеленые, голубые - стекали в три водоема. Гудели голоса, звенел смех, лилась, клокотала, гремела музыка... Мелькала всеми цветами радуги одежда, венки...
   Несмотря на приметный наряд Тамбилис, девочки не узнанными подошли к римскому храму Марса, в котором теперь располагалась христианская церковь. Среди веселья прогремели слова: "О, народ Иса, слушайте предостережение. Над вами нависла ужасная опасность".
   Тамбилис не обратила на них внимания, но Дахут остановилась и посмотрела в сторону говорившего. На верхней ступени храма стоял высокий худой мужчина. У него была черная с проседью борода, зачесанные назад волосы, передняя часть головы была выбрита от уха до уха. Платье было из дешевой и грубой ткани. За его спиной толпились несколько мужчин и женщин.
   - Аминь, - пропели они, когда он замолчал. Он заговорил спокойно, но веско:
   - ...обуревающий вас огонь веселья в действительности обманчив и ведет вас к геенне огненной, которая ждет вас в преисподней...
   Жители Иса, не обращая на него внимания, продолжали разговаривать, пить вино, шутить, целоваться.
   - Заклинаю вас, выслушайте. Я знаю, сегодня моя проповедь никого не образумит. Но если вы послушаете и задумаетесь...
   Дахут побледнела.
   - Пойдем, - сказала Тамбилис, - не обращай внимания на этого старого гриба. Идем же.
   Но Дахут, казалось, слышала только проповедника.
   - Я не насмехаюсь над вашей верой. Ваши боги дали вам много прекрасного. Но их время кончилось. Как у тех несчастных, которые в старости сошли с ума. Они вводят вас в заблуждение, и дорога, по которой они вас направляют, ведет в бездну. Я вас слишком люблю, Господь вас слишком любит, чтобы желать вам этого. Отрекитесь от демонов, которых вы называете богами. Ваш ждет Христос, и он жаждет вас спасти.
   - Нет! - закричала Дахут. Она вырвалась от Тамбилис и взлетела по ступенькам.
   В веселящей толпе прокатился вздох. Многие узнали худенькую фигурку и прекрасное личико девочки, остановившейся перед Корентином. Ее имя волной прокатилось по толпе. К ней устремились тысячи глаз.
   - Дитя, - дрожащим от волнения голосом обратился к ней хорепископ, возлюбленная принцесса Дахут, ты видишь правду?
   Она топнула ножкой, сжала кулачки и крикнула:
   - Ты обманщик, старик. Ты обманщик! Богиня хорошая, а боги - сильные!
   - О, бедное дитя, - сказал Корентин.
   - Ты страшный! - прокричала она. Обернувшись к Форуму, она подняла руки. Свет, льющийся от фонтана, озарил ее одежду и волосы. - Не слушайте его! Богиня хорошая, а боги - сильные!
   - Дитя, - простонал Корентин, - ты живешь на этом свете всего семь лет. Откуда ты можешь это знать?
   - Знаю! - насмешливо сказал она. - Мне море рассказывало, ко мне приплывал тюлень, а сегодня... все... - Она снова повернулась к толпе. Слушайте меня. Мы принадлежим богам. Если мы отречемся от них, Ис погибнет. Пожалуйста, не предавайте богов!
   Плача и спотыкаясь, она спустилась по ступенькам. Тамбилис поспешно ее обняла. Вокруг них сгрудилась беснующаяся толпа. Корентин с христианами стояли одни под языческим фризом своей церкви.
   Глава тринадцатая
   I
   Во время Лугназада король Ниалл устраивал огромную ярмарку под Талтеном, с ритуалами и жертвоприношениями, с играми и торговыми сделками. Старшие сыновья отправились в путь, чтобы сообщить об этом в других землях. Неразумно отказываться от заведенного обычая, ведь в этом году их не призвала война. К тому же слава об их династии могла помочь им узнать новости и заключить выгодные сделки. Мечтая продвинуться на север, властители Миды не хотели оставлять позади себя врагов. Враждебности лагинцев они не могли воспрепятствовать, однако карательные походы Ниалла и возвращенное им благополучие на время примирили с ним Пятое королевство.
   Теперь он был хозяином Маг Слехта, где стоял Кромб Кройх, который властвовал над землей и кровью. Если кому-то нужна была помощь или совет этого бога, надлежало оказать ему почести и принести жертву. С такими мыслями он отправил от своего имени сына Домнуальда, дав ему хорошо обученных воинов и слуг; жрецов, которые помогли бы ему советом и колдовством; поэта - для придания ему большей значимости и силы; несколько певцов, которые его развлекали бы, когда они вечерней порой станут лагерем. Несмотря на свою молодость, Домнуальд хорошо показал себя в сражениях с лагини и уладами. Люди говорили, что его усердие и здравый ум предвещают ему большое будущее.
   Подъезжая к месту назначения, он свернул с главной дороги и отправился окружным путем, собирая для отца дань. Плату он брал коровами. Землевладельцам, в чьих домах он останавливался на ночлег, свое намерение брать дань животными он объяснил тем, что предстоит крупное жертвоприношение, чтобы на Ниалла и его сыновей не напали враги.
   Некоторые смотрели на него искоса. После отъезда гостя они разражались бранью. Обязанности пастуха затрудняли путь Домнуальда. Тем не менее он возвращался даже раньше времени.
   Последние несколько дней стояла жаркая погода. Горячий воздух обжигал ноздри, одежда прилипала к телу, дышать было трудно. На небе, ворча, собирались гигантские тучи, иссиня-черные, и изредка вспыхивала бледная молния, но благословенный дождь не шел и не шел. Животные стали пугливыми, трудно управляемыми. Терпение людей истощилось, и ссоры часто перерастали в драки.
   Маг Слехт лежал на холмистой равнине. Здесь было огромное количество менгиров, дольменов и кромлехов. Местные жители, посетив святые места, по возвращении устраивали празднества. Бедные и смирные, они считали, что над ними довлеет какая-то сверхъестественная сила. Домнуальд проехал их селения, не останавливаясь, поспешно, но без высокомерия. Наконец вдали показался Кромб Кройх. Он припустил коня галопом, выехал на тропинку, проходившую среди леса, которым порос холм, и остановился.
   Его охватил благоговейный страх. Он увидел огромный стеклянный круг, окружавший лес. Было безветренно, листва безмолвствовала, словно она была вырезана из зеленого камня, под ветвями деревьев раскинулись тени. В центре, слепя глаза, сиял гигантский камень, покрытый золотом и серебром, похожий на горбуна. Вокруг него кольцом стояли двенадцать менгиров, чуть меньше его, покрытые сверкающей медью, начищенной умелыми руками.
   Отряд Домнуальда остался внизу, чтобы разбить лагерь, за исключением пары воинов, которые медленно последовали за ним. Они скрылись за деревьями. Мычание животных, скрип повозок едва достигал их слуха, под ногами в неподвижной тишине хрустели ветки. Он остался один под грозовыми облаками.
   Тропинка неожиданно кончилась. К кресту вели еще три дорожки. По восточной к нему направлялись вооруженные мужчины. Их заостренные шлемы ослепительно сверкали на солнце. Домнуальд опустил руку на рукоятку меча. К нему шел их лидер. Он был крупным, Домнуальд - худым, он был темноволосым, Домнуальд - светловолосым.
   - Кто ты такой? - просил принц Миды.
   - Я Фланд Даб Мак-Ниннедо, - прорычал незнакомец, - король туатов по линии Бенов, которые исстари владеют этой землей. А ты держишь путь из Темира?
   - Я сын короля Миды, ваша светлость, - ответил Домнуальд как можно увереннее. - Что вы хотите? Обряды начнутся только послезавтра.
   - Слушай, - сказал Фланд. - Вы принесете в жертву наших животных, наших по праву, еще с тех времен, когда здесь начали править дети Дану. Излишки вы возьмете себе как подношения от нас...
   - Священное мясо мы разделим со всеми, кто к нам придет, - воскликнул Домнуальд. - Или вы считаете, что сыновья Ниалла скупы?
   - Ты хочешь перекупить у нас благосклонность наших землевладельцев? резко спросил Фланд. - Этого не будет. Это говорим тебе мы, хозяева трех племен туатов. - Он поборол свой гнев. Тяжело дыша, он сказал: - Вот что, мальчик. Будь благоразумен. Мы с моими друзьями пришли сюда, чтобы застать тебя здесь и поговорить. Наверняка мы можем честно поделиться.
   Домнуальд покраснел.
   - Как я могу делиться тем, что принадлежит моему отцу? Если бы вы привели свой собственный скот и предложили бы мне его в качестве подношения, я бы не стоял у вас на пути.
   - Ты и так уже взял в избытке. Молодое горячее сердце забилось, как вспышка молнии.
   - И так будет всегда, Фири Болг! - Словно сама по себе пика Фланда вонзилась в Домнуальда. Прибывший эскорт, увидел, как их вождь повалился с коня и из его горла хлынула кровь.
   Фланд ошарашено посмотрел на него.
   - Я не хотел... - пробормотал он. Он пришел в себя. Когда народ Миды узнает об этом, они на них нападут. И войско у них более многочисленное. Если бы он сдался, Ниалл, скорее всего, не удовлетворился взять ирикк за жизнь своего юного сына, честную цену, которую присовокупил бы Фланд. Лучше сбежать на север. Королю Эмайн-Махи нужны воины.
   Фланд махнул рукой и свистнул. Его товарищи размашистыми шагами направились за ним в леса, зная, что мидяне не осмелятся за ними пойти. А на землю все медленнее и медленнее текла кровь Домнуальда Мак-Нейлла, как кровь животного, принесенного в жертву перед Кромб Кройхом.
   II
   Высадившись в Клон Таруи, Конуалл Коркк оставил на корабле стражников, жену и остальных. Его соратники - вооруженный до зубов отряд - направились через Миду в Талтен. Они надеялись успеть на ярмарку, но на лугнассат их задержал шторм. Поэтому они прибыли в последний день ярмарки, когда она уже закрывалась.
   Несмотря на это, увиденное потрясло их. Много веков назад Луг Длинная Рука похоронил здесь свою мать Талтию и учредил в ее честь священные игры. Здесь были погребены короли Темира, их могильные холмы окружали ее могилу, как воины, охраняющие королевский дворец. Здесь проводились состязания, различные скачки, борьба, игры на ловкость. Здесь играли музыканты, поэты читали стихи, танцоры танцевали - торжественно и одухотворенно. Здесь находился рынок, на который торговцы съезжались со всей Эриу и из многих стран с той стороны моря. Здесь также велась меновая торговля, эта ярмарка была признана лучшим местом для заключения браков, поэтому сюда собирались семьи, чтобы обсудить свадебные приготовления и соединить пары в Долине свадеб. Над рекой раздавался смех, звучали песни. Под навесами и сотнями ног было не видно травы, потом она, втоптанная в грязь, снова вырастет. Люди приезжали и уезжали, на много миль протянулись следы колесниц, не говоря уж о человеческих следах.
   Помимо всего, эта ярмарка считалась священной. Король самолично принес великие, в также мелкие жертвы. Перед собравшимися вождями и олламами громко зачитывали законы. Разбирали серьезные дела; данные здесь клятвы и заключенные соглашения накладывали двойные обязательства. Для совершенного на ярмарке преступления не было оправдания. Вокруг Талтена хмурились земляные стены крепости, на них обычно располагались королевские дозорные, но сейчас стены были пусты; никто не осмеливался нарушить мир, вражда была забыта, любой человек мог приехать откуда угодно, и его не тронули бы.
   Конуалл Коркк направился через толпу к королевскому замку. Он стоял на возвышении посреди других зданий, длинный и высокий, на белоснежных стенах замка слабо светились на солнце. Вокруг кипела жизнь: воины, гости, ремесленники, мужчины, женщины, дети, лошади, гончие; была приготовлена дивная трапеза - но не свинина, хотя ее тоже ели; здесь был призовой скот с лоснящимися красно-бело-черно-коричневыми шкурами, с гордо поднятыми рогами. Пестрели одежды, блестело оружие, сияла медь щитов, золотые украшения. Разговор лился, как волна, шумели дети, кричали животные, стучали кузнецы, дребезжали извозчики, раздавался топот ног, цокот лошадей. Запах, струящийся из кухни, говорил о том, что жарится бык.
   Утро было солнечное. Конуалл возвышался над толпой. Местные жители, глядя на него во все глаза, расступались перед ним и его отрядом, но не решались обратиться к незнакомому господину, пока резкий голос не выкрикнул его имя. Он остановился, оглянулся и узнал Нимайна Мак-Эйдо.
   С того времени, как они виделись последний раз, до отъезда Конуалла за границу, жрец постарел. Он ссутулился и исхудал, тяжело опирался на палку и ходил осторожно, как все, кто не очень хорошо видит. Он поспешил навстречу Конуаллу, и они обнялись.
   - С приездом тебя, сердечный, - запричитал он. - Как давно я ждал сего радостного дня!
   Конуалл отступил назад. Его сердце сжалось от суеверного страха.
   - Значит, ты знал, что я приеду? - просил он.
   - Мне были знамения, правда, не очень хорошие, но я видел тебя во сне... когда я проснулся, то заглянул в колодец Дагдая. - Нимайн потянул Конуалла за рукав. - Отойдем в сторону и поговорим.
   - Прости меня, но я спешу поприветствовать короля. Если я этого не сделаю, он будет смертельно обижен.
   - Если я пойду с тобой, он не обидится. Он сейчас прощается со знатными гостями, которые приезжали на ярмарку. Это займет много времени.
   Беспокойство Конуалла Коркка возросло. Он взял под руку жреца и напомнил своим людям, чтобы они держались на расстоянии. Они спустились к рябиновой роще, в которой стояли скамейки для жаждущих отдохнуть в тени священных деревьев и вдохнуть их волшебный аромат. Если бы не шум, здесь было бы райское место. Они сели.
   - Ты приехал как раз в то время, когда Ниалл Мак-Эохайд охвачен печалью, - начал Нимайн. - Он получил известие, что его сын пал в Маг Слехте от рук туатов, собирая с них дань. Ниалл с трудом сдержался, но продолжил выполнять свои обязанности. Когда закроется ярмарка, он свободно сможет отомстить. Он уже приказал взять заложников из тех туатских племен. Завтра утром их повесят. Но на этом он не остановится.
   - Мне очень жаль это слышать, - сказал Конуалл. - Который из сыновей погиб?
   - Домнуальд... Домнуальд Светлый, как мы его называли. Сын королевы Афбе.
   Конуалл вздохнул.
   - Домнуальд? Охон! Я хорошо его помню. В ту пору он был еще мал, но очень жизнерадостный и веселый. Возможно, он окажется в Маг Мелле и будет пребывать в радости.
   - Это желание слишком сильное, чтобы оно сразу сбылось, - предостерег Нимайн. - Скорбь Ниалла тяжелее оттого, что Домнуальд больше остальных его сыновей напоминал ему Бреккана, его первородного сына, который погиб в Исе. Ты слышал об этом?
   - Кое-что слышал. Я был очень занят, ты же знаешь, странствия, войны и... дела... в Британии.
   - Ты вернулся, чтобы объявить о взлелеянных тобою мечтах?
   - Да. Но Ниаллу ничто не угрожает. Иначе зачем я стал бы его искать? Скорее, он мне поможет во славу нашего общего дела, а я воздвигну за его спиной надежный щит. - Конуалл нахмурился. - На него свалилась несказанная беда. А я... - Он вздохнул. - Дорогой Нимайн, могу я повидать этих заложников?
   - Я знал, что ты об этом попросишь, - сказал жрец. - Идем.
   Пленников держали в отгороженном сарае. Стражники не осмелились отказать Нимайну в посещении. С ним прошел и Конуалл. Трое мужчин гордо выдержали его взгляд и отвечали на вопросы кратко.
   - Вы готовы принять смерть? - спросил Конуалл.
   - Готовы, - ответил один. - Мы думаем о том, чем потом обернется для Ниалла наша смерть.
   - Что ж, - сказал Конуалл, - туаты вряд ли устоят против его могущества, но они могут обратиться за помощью к уладам. Не лучше ли, если он покарает убийц, а не разорит вашу землю?
   Разговор продолжался недолго. Потом они с Нимайном вышли.
   Когда последний гость уехал, день был уже в разгаре. Ниалл опустился на высокий стул. Он пил эль чашу за чашей. В замке стояла тревожная тишина. Шаги и тихие голоса, казалось, только усугубляли это состояние. Его нарушил громкий голос начальника охраны, который объявил о прибытии Конуалла Мак-Лугтахи. Он вошел, в сверкающих одеждах, в сопровождении своих воинов, по правую руку от него держался жрец Нимайн Мак-Эйдо.