Анисимов Валерий. Космический 'колпак'

   - Вы так думаете? - саркастически переспросил профессор. - Тогда, говоря о победе над противником, не забывайте о потерянной для вас его территории. Кроме того, есть еще весьма серьезные детали. Первая: земные ресурсы не беспредельны, да и питьевой воды уже сейчас не хватает. И на все после применения "эффекта Садлера" будет наложено строжайшее табу.
   Профессор на мгновение замолчал, затем продолжил:
   - Второе: наша планета невелика. И нам - я имею в виду все человечество ее вполне хватило бы, если бы на ней было побольше суши. Но ведь огромная площадь покрыта водой. И если мы отнимем у себя еще миллионы скрытых под "пост-радиацией" акров земли, то где мы будем тогда размножаться? Размножаться - это понятно, господин генерал?
   - Понятно.
   - Вот и получается, что "эффект Садлера" - оружие для самоубийц!
   - Ничего, мистер Фергюсон, - успокоил генерал. - На крайний случай нам пригодится и такой вариант оружия. А проблему народонаселения постараемся решить каким-нибудь иным способом.
   - Да поможет вам господь!
   - Надеюсь. Однако рассчитываю и на ваше участие. Вы видите какой-нибудь выход в решении проблемы "пост-радиации"?
   - Мы работаем над ней в лаборатории. Но, скажу вам откровенно, точно не знаем, в каком направлении вести поиски. Все делается вслепую. Профессор Садлер никогда не был с нами до конца искренен. И трудно угадать, знает ли он сам, каким образом выбраться из этого лабиринта. Как, кстати говоря, его здоровье? Нам сообщили, что врачи предложили ему сделать небольшой перерыв в работе...
   - От имени профессора благодарю вас за беспокойство о его здоровье, уклонился от прямого ответа генерал. Он решил побыстрее свернуть беседу с Фергюсоном и добавил: - Не смею вас задерживать. Желаю удачи. Мы очень рассчитываем на вас.
   - Я польщен, что с моим именем связываются какие-то надежды, - насмешливо произнес Фергюсон. - И, конечно же, постараюсь их оправдать.
   Когда дверь за профессором закрылась, генерал мысленно чертыхнулся. Он надеялся, что Фергюсон даст ему какую-нибудь зацепку. Но этого не случилось. А ведь разгадка где-то рядом. Но где - вот в чем вопрос! Нельзя было поверить в то, что Садлер не предвидел возможности появления "пост-радиации". А раз так, значит, в сложном научном комплексе есть звено, которое так или иначе связано с решением проблемы.
   Генерал положил перед собой чистый лист бумаги, взял в руки карандаш и принялся вычерчивать замысловатую схему. Вначале нарисовал круг, в центре которого поместил букву "С" - Садлер. От нее разошлись в разные стороны несколько прямых, каждая из которых обозначила направление работы той или иной группы ученых: физиков, химиков, биологов. Прямые на схеме причудливым образом пересеклись, а когда появились еще и вспомогательные службы, разлинованный лист стал напоминать картину абстракциониста. Завершив свой труд, генерал подумал вдруг о Макклоски. Вспомнил, как однажды Садлер, скупой на похвалу, с одобрением упомянул имя молодого ученого. И решил более внимательно заняться маленьким кружочком с буквой "М" в центре.
   Сектор, в котором работал Макклоски, относился к второстепенным службам и создан был всего несколько лет назад, когда эксперимент вступил в решающую стадию. И хотя организовать его предложил именно Садлер, особого значения деятельности сотрудников сектора не придавали. Более того, сам генерал ни разу еще не имел личного контакта с Макклоски, назначенным руководителем, как было оговорено, медицинских исследований. И сейчас он решил устранить эту недоработку.
   Генерал нажал кнопку селекторной связи и приказал:
   - Макклоски - ко мне!
   Через некоторое время приоткрылась дверь кабинета.
   - Входите! - пригласил генерал.
   Вошел молодой человек. Сел в предложенное кресло и посмотрел на генерала. А тот не спешил начинать беседу. Он внимательно разглядывал сотрудника. Высок, худощав, лицо немного удлиненное, волосы вьющиеся, рыжеватые. Держится свободно, спокойно, уверенно. Взгляд голубых глаз тверд и внимателен. "Наверное, он нравится женщинам, - подумал генерал. - И пользуется у них успехом."
   После такого вывода улыбнулся и спросил Макклоски:
   - Сколько вам лет?
   - Тридцать шесть, - ответил тот, - а через два дня будет тридцать семь.
   - Вот как! Заранее примите мои поздравления.
   - Благодарю вас.
   - Как вы обычно отмечаете этот день?
   - Не устраиваю застолий, не приглашаю друзей. Предпочитаю находиться в одиночестве. Мне всегда бывает немного грустно в день рождения.
   - Отчего так?
   - Давняя история... Не знаю, смогу ли толком рассказать о ней.
   - Я не настаиваю на этом. Но как лицо официальное все-таки спрошу: не бывает ли связано ваше подавленное настроение со службой у нас?
   - У меня нет оснований на что-либо жаловаться. С коллегами сложились нормальные отношения. И исследования ведутся по плану.
   - Приятно слышать. А то я подумал, что с того момента, как профессор Садлер покинул нас, у вас появились осложнения.
   - Позвольте в таком случае задать вопрос, раз уж речь зашла о профессоре.
   - Да, конечно.
   - А что с ним случилось?
   - Ничего особенного. Возникла необходимость в отдыхе.
   - А в лаборатории ходят другие слухи.
   - Какие? - насторожился генерал. И подумал: "Неужели весть о похищении Садлера перестала быть тайной?" Он никогда не сомневался в знаменитой истине: то, что знают двое, не секрет.
   - Говорят, что профессор тронулся.
   - Тронулся? - не понял генерал.
   - Ну да. Или, если будет угодно, сошел с ума.
   Генерал на секунду задумался, потом, решив, что не так уж плохо, если рядовые сотрудники лаборатории и дальше будут находиться в плену собственных заблуждений, спросил:
   - А почему вдруг возникло такое мнение?
   - Во-первых, больного никто не навещает. А во-вторых, этого вообще следовало ожидать.
   - Что значит "следовало ожидать"?
   - Когда долго ломаешь голову над тем, как побыстрее уничтожить себе подобных, недолго и свихнуться, - спокойно ответил Макклоски.
   Слова молодого человека не удивили генерала. Он знал, что подобные настроения в ходу у некоторых ученых, но обычно они их тщательно маскируют. Когда платят большие деньги, не стоит отталкивать "руку дающую".
   И он поинтересовался:
   - Вам известно, что вести подобные разговоры у нас не принято? И что на ваше место могут претендовать еще десятка два молодых, талантливых ученых?
   - Я знаю. Просто я подумал, что и вы в курсе разговоров, которые ведутся в лаборатории. Ну, а коль скоро мы оба знаем одно и то же, почему об этом нельзя поговорить вслух?
   Генерал неожиданно признался:
   - Вы мне нравитесь.
   - Спасибо, господин генерал. Мне тоже понравилось, что вы не отдали сразу же приказ о моем увольнении.
   И оба рассмеялись.
   - Похоже, что такой приказ не очень испугал бы вас, - заметил генерал.
   - Да. Я однажды собирался вас покинуть. Но профессор Садлер убедил меня остаться. Кроме того, мне нигде не найти такой прекрасной базы для исследований. Это, пожалуй, сыграло решающую роль.
   - Ну, а по какой причине вы решили нас оставить?
   - Мне надоело работать на войну!
   - Вот как? А скажите, работает на войну фермер?
   - Конечно же, нет.
   - Ошибаетесь! Если принять во внимание то обстоятельство, что он помогает создавать стратегический запас продовольствия, то можно с уверенностью заявить, что и фермер работает на военное ведомство. Так же, как на него трудятся врач, геолог, финансист, строитель и представители многих других профессий.
   Макклоски попытался возразить, но генерал не дал ему высказаться.
   - Я могу выразиться яснее, - сказал он. - Мы все работаем для того, чтобы страна наша оставалась сильной. Еще древними было замечено: "Голос слабых не слышен". А мнение древних следует уважать. Мы должны быть очень сильными. Иначе нам не устоять перед лицом прогрессирующих противников. История полна примеров, когда могучие государства, достигшие приоритета в культуре, гибли потому, что не уделяли внимания развитию своих вооруженных сил. В мире постоянно идет противоборство. И не только - и не столько - военных сил. Идет война идей. В конечном счете все сводится к тому, что правда остается на стороне сильного!
   Генерал на мгновение остановился. Затем вдохновенно продолжил:
   - Только сильный человек может позволить себе быть добрым. Только сильный может помогать слабым. И только сильный в состоянии защитить свой очаг, своих близких. Нам необходимо укреплять военные силы. Ни у кого в мире не должно оставаться сомнений в нашем могуществе. Обыватели, к сожалению, этого не понимают. Словоблудят на демонстрациях, не сознавая, что прокладывают дорогу войне. Да, войне! Потому что выступают против ассигнований на вооружение, а значит - против нашей мощи. А слабых бьют!
   Генерал забарабанил пальцами по столу, что делал всегда, когда волновался. Он и сам не ожидал, что замечание Макклоски сможет так его завести.
   - Я не думал, что вы примете все так близко к сердцу, сэр, - заметил молодой человек. - Прошу простить меня.
   - Просить прощения не за что. Просто меня всегда раздражало, что военных принимают за маньяков, у которых одна цель в жизни - погубить человечество. А я, например, стрелял только по мишеням... Но в то же время считаю, что преступно принижать роль армии в нашей жизни.
   - Сэр... - начал Макклоски.
   Но генерал перебил его:
   - Оставим теорию. Расскажите лучше, как вы познакомились с Садлером.
   - Это длинная история. Произошло все несколько лет назад: я опубликовал результаты своих исследований в научном журнале, и вскоре в нашем университете появился профессор. Он предложил мне работу в лаборатории. Условия оказались весьма соблазнительными, и я согласился. Кроме того, сознаюсь, мне польстило, что моей скромной персоной заинтересовались на таком высоком уровне.
   - Как ученый вы довольны тем, что служите у нас? - спросил генерал.
   - Да, - прямо ответил Макклоски. - Особенно стало интересно, когда Садлер предложил мне отработать "версию белых мышей". Так мы назвали исследования, направленные на проверку их способности жить в условиях радиации.
   - Что?! - поразился генерал. - Вы сказали - "в условиях радиации"? Как это понимать?
   - В теории выглядит достаточно просто... Радиация, подобно яду, действует на живое существо смертельно. Но в организме может вырабатываться и противоядие - все дело в том, чтобы привести в действие скрытые защитные силы организма. Известны случаи, когда древние правители, боясь покушений, постоянно приучали себя к ядам и достигали таких успехов, что могли принимать дозу, смертельную для обыкновенных людей, без каких-либо последствий для своего организма. Так же, на мой взгляд, можно бороться и против радиации. Я занимался проблемами мутации и пришел к выводу, что постепенное облучение живого существа вырабатывает в организме иммунитет против действия радиации. Понятно, что никому в голову не придет заведомо облучать себя, но при необходимости такой способ "приручения" радиации не исключен. Иными словами, мы сможем в конечном итоге просто делать своего рода прививки от радиации.
   - Прививки? Вы хотите сказать, что нашли необходимую вакцину?
   - Утвердительно на этот вопрос пока ответить не могу. Есть еще серьезные проблемы.
   - Какие именно? - спросил генерал.
   - Главная заключается в том, что создаваемая мной, как вы сказали, вакцина в состоянии будет оказывать действие только в условиях радиации. Иначе говоря, облученные белые мыши получат пропуск в одну сторону. Обратного хода для них не будет.
   - Но, пройдя в ту сторону, - поинтересовался генерал, - они как-либо изменятся?
   - Нет, - ответил ученый, - абсолютно никак. Радиация включится в круговорот жизнедеятельности их организма. Раз и навсегда. Понимаю, звучит все это странно. Но лишь потому, что мы привыкли пугаться самого слова "радиация". А между тем в природе многие вещества смертельны для живых организмов. Воздух, например, губителен для рыб. Но ведь можно сделать так, чтобы они обходились без воды. Более того, чтобы вода стала для рыб смертельной средой.
   - Да-а, - протянул в раздумье генерал. - И кто-нибудь еще знает о ваших опытах?
   Макклоски внимательно посмотрел на генерала. Сказал:
   - Странно, что вы меня об этом спрашиваете.
   - Почему? - удивился тот в свою очередь.
   - Хотя бы потому, что профессор Садлер предпочитал, чтобы о них не знал никто. Он уверял, что готовит для кого-то сюрприз. Хотя я не понимаю, каким образом результаты моих опытов могут стать сюрпризом. Если бы существовала возможность жить после "прививки", я бы всерьез задумался о Нобелевской премии. Она мне не помешала бы.
   Генерал перебил Макклоски:
   - Премию вы получите значительно большую, если докажете, что ваши опыты... не безнадежны.
   Макклоски с удивлением посмотрел на генерала. И вдруг словно тень прошла по его лицу. Он посерьезнел. А его собеседник продолжил:
   - Послушайте, Макклоски, мы все тут, в этой лаборатории, принадлежим к научным кругам. И что бы ни делали, работаем, в сущности, ради могущества нашего государства. Как ученый вы должны понимать, что остановить прогресс невозможно. Да и не следует сдерживать его. Кто не движется вперед, тот пятится назад. И того непременно обгонят. Так что давайте, не заглядывая в очень уж отдаленное будущее, возьмем на заметку ваше открытие. Не стесняйтесь, называйте вещи своими именами. Открытие! И договоримся: как только вам станет ясен финал ваших исследований, вы сразу же явитесь ко мне с докладом. Только ко мне!
   - Есть, господин генерал, - произнес Макклоски.
   Генерал улыбнулся. Дружески заметил:
   - Будьте попроще. Я бы не хотел поддерживать с вами только официальные отношения. Если возникнут какие-либо трудности, обращайтесь за помощью. Рад буду ее оказать.
   - Благодарю, сэр, - в легкой задумчивости произнес молодой человек. И, поняв, что разговор окончен, поднялся из кресла.
   Генерал едва дождался, когда захлопнется дверь за ученым. Улыбка мгновенно исчезла с его лица. Он надолго застыл за рабочим столом. Затем встал и направился к выходу.
   Выйдя на улицу, он бесцельно побродил по широким проспектам, узеньким переулкам. Пройдя несколько кварталов, остановился у телефона-автомата, вошел в будку, набрал номер. Дождавшись, когда в трубке раздалось - "Слушаю вас!", сказал:
   - Соедините меня с шефом!
   Через несколько секунд услышал:
   - Это вы, генерал? Чем можете меня порадовать?
   - Вы оказались правы. Профессор морочил нам голову. Но проблема решаема. Ключ к разгадке тайны в руках некоего Макклоски. Он служит у меня в фирме. Наш бывший друг так обставил дело, что никому и в голову не пришло, что это именно тот человек, который знает пути решения проблемы.
   - Насколько близок он к финалу?
   - Парень в двух шагах от успеха.
   - Он понимает - какого?
   - Конечно, нет!
   - Я бы хотел на это надеяться, мне что-то не нравится, как идут дела. Сколько еще времени потребуется, чтобы окончательно решить задачу?
   - Думаю, что вопрос нескольких дней.
   - Как только результаты исследований окажутся в ваших руках, сообщите мне немедленно. Вы должны быть первым... и последним человеком, которому Макклоски скажет о своем открытии. Вы понимаете, о чем я говорю?
   - Да.
   - Тогда позаботьтесь о том, чтобы Макклоски не исчез после вашего разговора. Он молод?
   - Да. Ему меньше сорока.
   - Понятно. Жду ваших сообщений.
   - Всего хорошего, сэр!
   Генерал положил трубку на рычажок и вышел из будки. Он был возбужден и невнимателен. Иначе, возможно, заметил бы, как на почтительном расстоянии от него, но ни на секунду не теряя из виду, движется по улице мужчина невысокого роста, к которому как нельзя лучше подошло бы банальное определение - "человек из толпы". Впрочем, именно поэтому генерал, даже если бы сосредоточил свое внимание на прохожих, все равно не заметил бы этого человека.
   ГЛАВА VI
   Рон, убаюканный медленными движениями кресла-качалки, дремал, погрузившись в легкие, прерывистые сновидения. То ему виделось, как он в полном облачении игрока бейсбольной команды, разбежавшись по горячему песку модного пляжа, делает кувырок через рога отца многочисленного семейства, лежащего рядом с хорошенькой женой. То эта же жена, пристроившись у грот-мачты суперсовременной яхты, наставляет рога уже ему самому с молоденьким капитаном. А то - кадры быстро менялись - он мчался за человеком с широкими плечами по улицам города, раздавался выстрел, преследуемый падал, пораженный в голову револьверной пулей, в последний момент успевая нажать на кнопку звонка своего дома. Судя по шраму на щеке, Джексону снился полковник Шеффилд. В очередной забег опять раздался звонок. Рон очнулся. На этот раз звонил телефон.
   Инспектор поднял трубку.
   - Алло! - раздался голос Смита.
   - Да, - сонно ответил Рон.
   - Ты поднимался из подземелья? - набросился на него Смит. - Я звоню тебе пять минут. Грех испытывать терпение молоденьких красавиц.
   - У тебя тяжелый приступ сенной лихорадки. Принимаешь себя за "Мисс Вселенную"? Предупреждаю, это грозит тебе в конечном счете другим званием. "Мистер Псих" - вот как назовут тебя завтра утренние газеты.
   - Ты прав, дружище. Я немного нервничаю. Но чему удивляться - рядом со мной Дженни Пикен.
   - Я ее не знаю.
   - Зато она знает много такого, от чего у тебя побегут по телу мурашки, если ты еще не разгадал ребус полковника Шеффилда. Короче, мы сейчас едем к тебе.
   - Кто - мы?
   - Я и Дженни. Молоденькая, хорошенькая танцовщица из ночного бара "Рокен", где я прекрасно провел сегодня время и был удостоен чести познакомиться с ней.
   - Так ты, - вскипел Рон, - покинул квартиру своего приятеля!? Решил стать самоубийцей.
   - Не сердись, - попросил Смит. - Каюсь, я поступил опрометчиво. Захотелось выпить пива. А тут... В общем, ты еще похвалишь меня за риск, на который я пошел.
   В трубке раздались частые гудки. Это означало, что Смит уже схватился за руль и минут через пятнадцать Рону предстоит принимать гостей.
   В его квартире редко кто бывал из коллег или немногих друзей. Хотя в дни торжественных дат они все же находили время навестить холостяка. А в основном Рон коротал время один. И почти никогда в его, как говорил Бартон, "фешенебельной дыре" не было женщин. Поэтому появление незнакомки инспектор решил отметить особенно торжественно.
   Он сгреб многочисленные жестяные банки из-под пива в один угол, набросил на них потертую звериную шкуру, по некоторым признакам, мамонта, убитого еще до нашей эры. Сделав отличный, чуть больше обычных размеров футбольный мяч из постельного белья, ударом снайпера загнал его в угол платяного шкафа. И, засунув туда же пару любимых гирь, захлопнул дверцу, решив, что, пожалуй, чище на земле было только в тот период, когда еще не появилась первая растительность.
   После этого Рон отправился на кухню, чтобы по содержимому холодильника определить, удачной ли была его охота на прошлой неделе. Через несколько секунд выяснилось, что массовое таянье ледников еще не началось. Но если взять в руки хороший колун, то можно вырубить из плотно слежавшегося снега кусок бекона и два-три яйца той самой птицы, что унесла в свое время к себе в гнездо Синдбада-морехода. Инспектор был образованным человеком и неплохо физически подготовленным мужчиной. Поэтому, когда раздался звонок в его квартиру, он уже прорубил ход к бекону и, выкорчевав его вместе с банкой консервированных сосисок, пошел встречать гостей.
   Смит с порога перехватил инициативу.
   - Знакомьтесь, этот неандерталец - знаменитый инспектор Джексон.
   - Рон, - произнес инспектор.
   - Дженни, - ответила пришедшая со Смитом девушка.
   И оба они на какое-то мгновение замерли, удивленно разглядывая друг друга. Так, наверное, может удивиться локомотив, встретив на скорости двести миль в час хорошенькую игрушечную коровку, катящуюся на колесиках ему навстречу. Если даже Смит смотрелся рядом с Роном далеко не могучим, то Дженни и вовсе казалась миниатюрной статуэткой. И трудно было избавиться от искушения взять ее на руки, а потом... посадить себе в карман. Большой карман большого, как ковер-самолет, папиного пальто. Впрочем, и по возрасту она была раза в два моложе Рона.
   - Хэлло, - разрядил первые мгновения взаимной неловкости Смит, - тихий час уже закончился. Пора проснуться.
   Рон, не отрывая глаз от золотистых волос Дженни, распустившихся по плечам, мягкого нежного овала ее лица, синих глаз, пробормотал:
   - Прошу вас, - и сделал при этом неопределенный жест рукой то ли в сторону кухни, то ли комнаты.
   Девушка улыбнулась, глядя снизу вверх на Рона.
   - Давайте, инспектор, бекон. Он мало напоминает букет цветов. И лучше я зажарю его, так он станет ароматней. Заодно проверю, действительно ли на костре, как рассказывал по дороге ваш приятель, вы жарите подстреленную дичь.
   - Благодарю, - ответил Рон. - Все необходимое вы найдете на кухне.
   - Но не пугайтесь, - добавил Смит, - если вместо обеденных сервизов обнаружите ожерелья из скальпированных черепов вождей прерий.
   - Вы выдумщик.
   - Нет, Дженни, он просто журналист, - закончил Рон, входя вслед за другом в комнату.
   Устроившись в любимом кресле-качалке и предложив Смиту пуфик, инспектор произнес:
   - Сначала ты выслушаешь меня. Мне необходимо на слух проверить свои рассуждения. А потом расскажешь историю, которая привела тебя сюда.
   - Речь о Шеффилде?
   - Да... Должен сказать тебе, странная история. Не так часто грабят на улицах нашего города полковников разведслужбы. И логика подсказывает, что если уж это произошло, то наверняка ограблению предшествовала серьезная подготовка. На удачу такого профессионала не возьмешь. Но просто ли это ограбление? Что меня в первую очередь озадачивает? Полковник был убит в затылок выстрелом из револьвера. Но соседи утверждают, что выстрелов не слышали. Значит, стреляли с глушителем. А обычно при ограблениях не церемонятся, если их совершают не в доме. И второе: в карманах у Шеффилда не осталось ни цента. Не побрезговали даже часами и дешевым браслетом. Но золотой, массивный перстень, легко снимаемый с пальца, не тронут. Его не взяли! Потрясающая небрежность для профессионалов. А ведь часы снимали с той же руки. Значит, перстень оставлен специально! Это предупреждение. Тому, кто будет вести следствие. Ни шагу дальше! Убийство носит персонифицированный характер!.. Шеффилда просто убрали. Причем не из любви к искусству. Его ликвидировали, как ликвидируют ненужных свидетелей. Чтобы замкнуть цепочку. Да... Тут явно попахивает не только уголовщиной.
   - И ты поэтому заперся в квартире, никуда не выходишь и не читаешь газет?
   - Не совсем так, Смит. За прессой я слежу. Встречаю в газетах и фотографии нашего героя.
   - Я не слишком заставила вас ждать? - раздался в этот момент голос Дженни. Она стояла в комнате, держа на подносе три тарелки поджаренного с яйцами бекона. Рядом стояли банки пива.
   - Простите, господин инспектор, - обратилась к хозяину квартиры девушка, я немного похозяйничала у вас на кухне. Вы не будете на меня сердиться?
   - Сердиться?! - не дал вставить слово другу Смит. - Да Рон взбешен. Вы уничтожили его годовые запасы. Он собирался удариться в спячку до второго пришествия. И теперь ему нечего будет сосать зимними вечерами - где медвежья лапа? - и, главное, пить!
   - Вы любите выпить, инспектор?
   - Не больше, чем все, Дженни. Вообще-то не обращайте на Смита внимания. Он злостный завистник.
   Рон принял из рук Дженни поднос, предложил расположиться в кресле и, обойдя с угощением гостей, занял место на подоконнике. Затем обратился к девушке:
   - Дженни, я надеялся услышать какие-нибудь подробности о вашем деле от Смита, но он болтает о чем угодно, только не о том, что привело вас сюда. Если это удобно, расскажите сами. Я достаточно взрослый человек, чтобы понять: так просто девушки не приезжают к незнакомым мужчинам.
   - Вы не так уж мне незнакомы, - отпарировала Дженни.
   - Вот как? - инспектор заинтересованно посмотрел на нее. - Мы с вами уже встречались?
   - Вы бывали вместе с другом в нашем баре. Два раза. И я обратила на вас внимание. Во второй ваш приход я слышала, как, подойдя к бармену, вы сказали ему: "Закажите телефонный разговор. На мое имя - инспектора Джексона". А потом назвали номер телефона в каком-то городе и показали столик, за которым сидели.
   - Вы наблюдательны, Дженни, - девушка все больше нравилась Рону. - А я слепец!
   - Это ты правильно заметил, - подтвердил Смит. - Кстати, я тоже хочу немного выговориться... Сегодня, когда я приканчивал шестую кружку, ко мне подходит эта милая малютка и спрашивает: "Можно с вами посоветоваться, мистер...?" "Бартон, - отвечаю я. - А почему бы нет? Я разве когда-нибудь отказывал красавицам?" Тут она садится за столик и рассказывает мне удивительную историю. Сейчас ты все услышишь от самой Дженни, но одной фразой я предварю ее монолог. Она говорит: "Несколько дней назад похитили мою подругу Клару Вернон. Не мог бы ваш приятель - инспектор Джексон - помочь ее разыскать?" Неплохой сюжетик для одного рассказа и недели бессонных ночей.
   - Так вот какая беда привела вас ко мне, Дженни! - заметил Рон.
   - Да, инспектор.
   - Что ж, дело сложное. Девушек похищают не каждый день. Не могли бы вы для начала рассказать, как все это произошло?
   - Конечно... В тот вечер вышли с Кларой из бара после выступлений: мы обе - танцовщицы. Когда остановились, чтобы подозвать такси, из-за угла соседнего дома показался небольшой грузовой фургон и резко затормозил около нас. Из него выскочили двое мужчин, схватили Клару и, затолкнув ее в кузов, захлопнули дверцы и умчались. Все это произошло так быстро, что, по-моему, никто из прохожих не обратил внимания на происшествие. Никто ничего не заметил.