Страница:
Он, наверное, думал, что я заставлю его говорить. А может быть, этот чертов хитрец знал меня слишком хорошо. В общем, я отпустил вопрошаемого, стараясь заглушить в душе тоненький голосок беспокойства: «Деталь, ты упустил о-очень важную деталь».
Отпустил и пошел собираться в путь.
Записка лежала на столе, прижатая сверху гладким камешком с морского берега. Сначала я не заметил ее, погруженный в свои мысли, и мог вообще уйти, так и не обратив на нее внимание, но внезапно окно рядом со столом тонко дзенькнуло, просыпая прямо в комнату разноцветную стеклянную крошку, — я обернулся.
Столовая комната, в которой все это происходило, была моей любимой — отчасти потому, что в окнах здесь сверкали сочными, солнечными красками витражи, отчасти же благодаря небольшому балкончику, позволявшему лицезреть море. Именно на балкончике я предпочитал вызывать демонов, подтверждением чему и была сегодняшняя беседа с Хризаургом. Когда же в вашей любимой комнате рассыпается в крошево лучший витраж, сколь сильно бы вы ни были погружены в тяжкие мысли о судьбах мира, обернуться придется.
Я обернулся.
Ровный листок, чуть загнутые края, плотная ворсистая бумага и ряд косых букв. Ах да, еще небольшой окатыш, придерживающий послание.
Под окатышем обнаружилось влажное пятно, расползшееся по краю листа, — видимо, камень подобрали на берегу совсем недавно. Может, именно это и вызвало улыбку у Хризаурга? Пока я беседовал с ним, кто-то сумел прокрасться в башню, оставить послание и исчезнуть.
Неизвестно почему, но я знал: искать гонца не стоит. Просто не имеет смысла, потому что всякие поиски окажутся безрезультатными.
Ладно. Так что же нам пишут?
А писали следующее: «Твое поведение начинает меня раздражать. Сиди и не рыпайся, а то ведь всякое может случиться. Горные цветки имеют обыкновение вянуть». И подпись — «Недоброжелатель».
Нет, то, что он хам, я понял еще по разбитому витражу. Вот то, что он дурак, — это было приятным открытием. Хотя… Кто знает, возможно, именно такой реакции мой «недоброжелатель» и добивается?..
Все равно. Решение принято, и записка, по сути, ничего не меняет.
Почти ничего. Потому что с этого момента я пообещал себе быть более осторожным.
Это только в глупых сказках герой, услыхав о необходимости отправляться в дорогу, кричит: «Коня!» — и прыгает в седло, позабыв даже запереть за собою дверь. Мне же, во-первых, некому было кричать что-либо подобное; во-вторых, кони в Нисе не водятся. И наконец, в-третьих, в отличие от сказочного героя, которого в конце пути ждала должность придворного принца и соответствующие апартаменты, мне хотелось вернуться обратно в башню и найти ее целой и невредимой. В общем, собирался я долго.
Мое пристанище находилось на южной оконечности горной цепи Сиаут-Фиа, нависая прямо над морем, что разделяет Ивл и Срединный материк. Когда-то давно приплывшие сюда эльфы-первооткрыватели долго присматривались, где же лучше устроить свой форпост, да и выбрали эту скалу, превратив ее с помощью гномов в высеченную из камня башню. Потом настали смутные времена Великой Тоски, поселенцы немного поспорили, да и подались — кто обратно на Срединный, а кто и на запад Ивла, к Валлего — одному из двух крупнейших южных портов Ивла. А потом пришел я и решил, что лучшего места для дома мне не найти.
Привести башню в порядок оказалось непросто, но в конце концов я с этим справился. Потом еще некоторое время ушло на то, чтобы обзавестись необходимой мебелью, посудой и всем прочим. Вечный Странник обретал дом. Правда, прожил я здесь недолго. Дела, как всегда, подхватили меня за шкирку, выволокли из угла, в котором я чувствовал себя полностью отгородившимся от всех забот, и швырнули в самый центр водоворота по имени Жизнь. Хочешь не хочешь, а поплывешь… И вот теперь снова приходилось все бросать и возвращаться.
В конце концов я убедился, что в мое отсутствие проникнуть в башню постороннему будет несколько проблематично, еще раз пересмотрел дорожный мешок, проверяя, все ли необходимое взял, — и вышел на старую узкую тропку, ведущую вниз, к берегу моря. Путь предстоял долгий, и проделать его иначе как пешком не представлялось возможным. Уже стоя внизу и глядя на закрывавшую полгоризонта башню, я — в который раз — подумал о том, что демоны почти никогда и никого не боялись.
Оборвал мысль и пошел вниз, задумчиво глядя на плещущиеся у ног волны прибоя.
Мы рано или поздно все умрем.
И в землю ляжем или пеплом по ветру развеемся. Но, друг, пока живем, мы пьем до дна всех бедствий чашу полную.
Хоть лжет мудрец, и выбор есть всегда:
коль хочешь — то сгоришь, а хочешь — будешь вечно тлеть.
И если в жилах кровь, а не вода, умей, раскрывши дверь, достойно встретить смерть!
8
Ренкр сжимал рукоять меча обеими руками, внутренне приготовившись к смерти. Поэтому, когда его резко толкнули в спину, отшвырнув в сторону, долинщик просто-таки опешил от подобного обращения. Тем более что сзади никого не должно было быть.
Он облегченно вздохнул, когда понял, что при падении не изрезал себя на кусочки своим же клинком, — поднялся и, развернувшись, посмотрел вокруг.
В мрачном полутемном коридоре, который освещали несколько крупных фосфоресцирующих пауков размером с кулачок младенца, стоял альв, одетый во все черное. Подобный наряд делал пришельца почти незаметным в нагромождении ломаных теней тоннеля. Шагах в трех-четырех перед незнакомцем яростно шипела льдистая змея, та самая, которой удалось протиснуться в коридор. Обнажив меч, обладатель черных одежд шагнул навстречу рептилии; змея сделала выпад, пришелец уклонился и, в свою очередь, рубанул тварь мечом. Затем — повторил то же еще раз. Змея отчаянно зашипела, отпрянула, разбрызгивая по стенам голубую кровь, после чего рухнула на пол и замерла.
Ренкр решил, что его собственная смерть откладывается. Потом внимательнее присмотрелся к незнакомцу… Да, все одно к одному.
Пришелец /Темный бог/ вытер черный клинок замшевой тряпицей, извлеченной из мешочка на поясе, вложил меч в ножны и повернулся к Ренкру. Внимательно осмотрел парня с головы до ног, улыбнулся — не то чтобы очень уж приветливо, но по крайней мере и не особенно угрожающе — и заметил:
— Симпатичная тварь. Здесь поблизости должен быть целый котлован, битком набитый такими. Случайно не знаешь, где он?
Ренкр покосился на дохлую змею и вдруг увидел, что тело ее начало изменяться. Потемневшие чешуи кусками отваливались от туловища и плыли в тягучей вязкой жидкости, в которую превратилась туша. Эта жидкость начала пузыриться и медленно наплывать на альва в черном.
В общем, ответить на вопрос парень так и не смог. Его собеседник догадался, что у него за спиной творится что-то неладное, обернулся, молниеносно выхватывая меч, чтобы посмотреть на это неладное, а потом громко и непонятно выругался. И отошел подальше, так и не вкладывая клинка в ножны, хотя было непонятно, чем тот сможет помочь в случае проявления агрессии со стороны… лужи.
— Слушай-ка, дружище, — сказал незнакомец, — не знаю, как ты, а я, пожалуй, пойду отсюда — и как можно дальше. Боюсь, в котлован сегодня мне уже не попасть.
С этими словами он зашагал по коридору прочь.
Ренкр спрятал меч, еще раз опасливо взглянул на лужу (та не подавала признаков жизни, только тихонько булькала и пускала пузыри), мысленно соглашаясь с тем, что идея убраться отсюда подальше достаточно разумна. Кроме того, долинщика страшно заинтриговал незнакомец. Теперь он не казался парню Темным богом, по крайней мере, мощи, о которой упоминал Монн, в пришельце не чувствовалось. Да и речь незнакомца мало соответствовала Ренкровым представлениям о богах. Предмет его нынешних размышлений, как оказалось, ушел недалеко. Он стоял, прислонившись к покрытой капельками влаги стене коридора, и ожидал Ренкра.
Дождавшись, незнакомец повернул к нему свое загорелое лицо:
— А теперь рассказывай, кто ты такой?
Это прозвучало как приказ, вернее, это и был приказ. А за последнее время Ренкр слишком устал от приказов, в особенности от собственных, — от чужих же он просто отвык. И привыкать не собирался.
Парень стоял перед пришельцем и нахально, в упор рассматривал его.
Он был загорелым и широкоплечим, этот дерзкий незнакомец. Его черные волнистые волосы опускались на плечи, а густые брови почти срослись над острым, с горбинкой, носом. Тонкогубый рот сжимался в усталой снисходительной улыбке, а глаза… Они оказались самыми странными в незнакомце. Глаза были темно-карие, глубокие, их взгляд оставался цепким, скучающим и усталым одновременно. Все остальное: черные невысокие сапоги, черные штаны и куртка, черный плащ и черный пояс с черными ножнами, — все казалось малозначительным по сравнению с этими глазами. Словно в них застыла сама вечность.
Незнакомец пошевелился, рукав куртки чуть съехал, и Ренкр увидел, что вся кожа альва на запястье и ладони покрыта шрамами. Это жуткое зрелище отвлекло парня от мягкой туманной мысли: «Где-то я его уже видел».
— Ты неблагодарен и невежлив, — заметил незнакомец.
— Я не просил помогать мне, — отрезал Ренкр.
— Не просил, — согласился пришелец. — Но помощи моей был рад, тем более что пришлась она как нельзя кстати.
— С чего ты взял? — огрызнулся парень, понемногу выходя из себя от слишком самоуверенного тона собеседника.
— Облегчение. Облегчение в твоих глазах, когда ты понял, что со змеей покончено. А теперь расскажи мне, кто ты такой и что ты здесь делаешь.
— С какой стати я должен тебе что-либо рассказывать? И зачем тебе это нужно?
— Мне скучно, а это, возможно, поможет мне развеять скуку.
— Но кто ты такой? Сперва расскажи о себе.
Незнакомец медленно, словно забавляясь, покачал головой.
— Только после тебя. Может быть, расскажу.
— Я не стану выполнять чьих-либо приказов. Я ухожу. — Ренкр шагнул вперед, но черный альв легко и быстро пошевелился, загораживая собой коридор и все так же невозмутимо рассматривая своего собеседника.
— Ты не уйдешь, — спокойно сказал пришелец.
— Уйду. Если понадобится, я убью тебя, но уйду своей дорогой.
— Нет.
В Ренкре тугой пружиной развернулось упрямство. Он сжал губы.
— Ну что же… — Долинщик обнажил клинок и сделал шаг вперед. — Защищайся.
Незнакомец покачал головой и не двинулся с места.
— Змея тебя съешь! — взорвался Ренкр. — Ты что, оглох?
Ответа не последовало. Взбешенный, парень поднял клинок, намереваясь приставить его к горлу незнакомца, но тот неожиданно пошатнулся и нарочно (нарочно?!) рухнул на меч. Лезвие легко вошло в горло пришельца, и оттуда сумасшедшим фонтаном брызнула кровь.
Ренкр выругался и потянул оружие на себя. Меч выскользнул из мертвого тела, и оно рухнуло на парня, потом содрогнулось — и свалилось на пол. Долинщик растерянно посмотрел на свою нечаянную жертву и увидел, как она внезапно окуталась расплывчатым колебанием воздуха, похожим на то, которое возникает вблизи от костра. И там, за этой зыбкой пеленой, что-то шевелилось.
Разумеется, процесс регенерации проходит болезненно, и, в общем-то, никаких особых причин лишний раз бросаться грудью на клинок у меня не было. Просто этот вариант казался самым эффективным, чтобы убедить парня. А мне требовалось с ним поговорить, — похоже, он что-то знал о котловане.
Когда все закончилось, я привстал, с сожалением глядя на испорченную куртку и с интересом — на своего «убийцу». «Убийца» держался неплохо: он немного отошел от меня и выставил перед собой клинок — грамотно выставил, из этой позиции меня при определенном умении можно было бы раскрошить на мелкие кусочки. Ну, не меня, так кого-нибудь другого…
Я потер свежий шрам и огромный синячище под глазом — это же надо было так неудачно упасть! — и развел руками:
— Говорил же, что ты меня не убьешь.
Он непонимающе, но настороженно ожидал продолжения. Я не собирался «заводить» парня еще больше, отлично зная этот тип молодых людей (то есть альвов). Для того чтобы показать, что он независим в своих действиях и решениях, такой парень способен сигануть с обрыва — лишь бы вы его от этого обрыва оттаскивали, да желательно поактивнее. Второй закон Ньютона: сила равна противосиле. Знаю, сам был таким же «самостоятельным».
Так что я просто уселся на холодный каменный пол коридора и стал объяснять, что «бессмертный я, бессмертный», и все в таком же духе. Вьюноша вроде поверил и даже согласился рассказать мне свою историю, хотя я и ожидал какого-нибудь подвоха с его стороны. Такие легко не сдаются — достаточно было вспомнить, как он стоял тогда в коридоре, ожидая смертельного для себя броска змеи.
В общем, так оно и вышло. Когда парень (которого, как выяснилось, звали Ренкром) начал мне рассказывать свою историю, в его глазах зажглись огоньки, и огоньки эти ясно давали понять: хитрость уже придумана. Но потом я внимательно вслушался в то, что он рассказывал, и ахнул. Потому как девятнадцать с половиной лет, то бишь ткарнов, назад я уже видел его — правда, тогда молодой альв был немного поменьше размерами, нравом же гордым отличался уже в том возрасте и разорался примерно-показательно, когда его мне представляли. Младенцем.
Я решил пока не посвящать парня в эти подробности, предпочитая дослушать его рассказ до конца. Ренкр же имел другое мнение по данному поводу; на самом интересном месте он прервался и сообщил, что окончание истории я услышу только после того, как поделюсь своей.
…Нет, а что мне еще оставалось делать?
Когда Ренкр добрался до того места в своем повествовании, где Ахнн-Дер-Хамп ссадил его на уступ Горы (история с Трандом была полностью опущена парнем по непонятным ему самому причинам), он сделал паузу и улыбнулся. Потом снял заплечный мешок и начал его развязывать.
— Итак… — поторопил он незнакомца. — Теперь твоя очередь.
Тот искренне расхохотался, признавая свое поражение:
— Хорошо, парень, сдаюсь и приступаю к рассказу. Но не забудь, что за тобой — вторая часть истории.
— Договорились, — довольно кивнул Ренкр.
Он достал несколько полосок вяленого мяса и протянул их собеседнику:
— Есть не хочешь, бессмертный?
— Спасибо, пока не хочу. Итак, начинаю.
В общем, он оказался достаточно умен, чтобы разглядеть во мне угрозу своему безбедному существованию, и достаточно могуществен, чтобы от меня избавиться. Но, опять же, человек он был необычный, этот мой противник, потому и действовал… соответственно. Там, где заурядный сильный мира сего (вернее, того) просто убил бы, колдун, само собой, зачаровал. Короче, он сделал меня бессмертным и вышвырнул в этот мир. Правда, предварительно не отказал себе в удовольствии поиздеваться надо мной и рассказал, что именно сотворил. (Всей пользы-то: колдун признался, что существует один-единственный способ, благодаря которому я смогу обрести смерть, но, разумеется, раскрывать его мне не стал; так что пока живу — надеюсь.) В Нисе я уже торчу черт знает сколько лет. Сначала было интересно и я много странствовал. Облазил весь Срединный, навестил Аврию, но там не понравилось, перебрался в Ивл. Вот, последнее время (весьма продолжительное) живу здесь. А бессмертие… Когда меня впервые убили — и я ожил, — мне стало страшно. Спустя некоторое время я понял, что не старею. Внешне остаюсь таким же, каким был в тот момент, когда колдун зачаровал меня. Только, пожалуй, количество шрамов увеличивается — прямо коллекция, ни у кого такой нет.
Это — плюс. Что же касается минусов… Я жил не изменяясь, в то время как существа, к которым я успевал привязаться, старели и умирали. Я… разгневался. Я искал смерти, изобретая различные способы самоубийства, но все было бессмысленно. Теперь я давно уже отказался от этого. Все, чего хочу: вернуться в свой мир и отыскать того колдуна. Говорят, когда наложивший чары гибнет, то и само заклятие теряет силу. Именно поэтому я оказался здесь. Мне стало известно, что в здешних краях появились твари, которых в Нисе раньше не было. Может статься, мне удастся уйти из мира тем же путем, которым они попали сюда. Ты ничего об этом не знаешь?
— Кое-что знаю, — ответил Ренкр, помолчав.
В нем шла борьба двух мнений: стоит ли этому, по сути, абсолютно незнакомому человеку (именно человеку, как ни удивительно!) рассказывать то, о чем поведал Ворнхольд. Вряд ли, ведь он может оказаться кем угодно, сей бессмертный незнакомец: скажем, если не Темным богом, то его слугой, посланцем, задание которого есть проверка, как много знают о происках его хозяина в Нисе. С другой стороны… А с другой стороны, не было ничего, кроме необъяснимого, все крепнущего чувства доверия, которое Ренкр начал испытывать к своему собеседнику. Помнится, точно так же было с Монном и в тот раз интуиция не подвела.
В принципе, это воспоминание и завершило борьбу: парень решил, что незнакомцу можно довериться. А мелочи, вроде имен и названий, он ненавязчиво опустит — знать их собеседнику совсем ни к чему.
— Кое-что знаю, — повторил он. И стал рассказывать.
Когда долинщик закончил, бессмертный хмыкнул, покачал головой — а потом резко вскочил, всматриваясь в коридор за спиной Ренкра. Тот оглянулся и увидел, что полужидкая масса, в которую превратилось тело убитой льдистой змеи, пузырясь, течет к ним. И течет слишком быстро, чтобы можно было медлить и раздумывать над тем, почему все это происходит.
Ренкру пришлось срочно прервать свою трапезу, сложить и завязать мешок, после чего он вскочил и поспешил вслед за бессмертным подальше от странной лужи. В отличие от уже знакомых ему ходов к котловану, этот был на удивление ровным, почти без поворотов, но в данном случае сие только помогало жидкости быстрее течь. Она, пузырясь, накатывалась сзади подобно неотвратимой тугой волне, готовой захлестнуть и уничтожить все, что попадется у нее на пути. И это были не досужие фантазии, Ренкр сам видел, как случайно упавшие в лужу светящиеся пауки начинали судорожно дрыгать лапами, а потом попросту растворялись в странной жидкости. Не было никаких оснований думать, что с альвом лужа поступит по-другому.
В конце концов они перешли на бег. Мешок больно ударял в спину, в нем громыхало и звенело, на висках выступил пот, дыхание стало прерывистым… Черный несколько раз оборачивался, взглядом подбодряя парня бежать дальше. Впрочем, для увеличения энтузиазма долинщику хватало собственных взглядов, бросаемых назад. Жидкость не отставала, даже начало казаться, что она приближается. Ренкр выжимал из себя все, что мог, он бежал, как не бегал еще никогда, даже в тот раз, спасаясь от льдистых змей. Но все равно проклятая субстанция была быстрее, и, если б не отверстие выхода, так вовремя появившееся над их головами… кто знает, что могло бы случиться.
— Взбирайся мне на плечи, — выдохнул иномирянин, приваливаясь к стене.
— А ты?
— Я же бессмертный! Быстрее!
Ренкр вскарабкался наверх. Затем он лег животом в холодящий облачно-белый снег и протянул руку бессмертному, помогая тому выбраться из колодца. Успел вовремя, только каблук правого сапога иномирянина задымился, прикоснувшись к тому, что когда-то было льдистой змеей.
Они повалились в снег и лежали навзничь, глядя в прозрачное небо. Отдышавшись, Ренкр заглянул в колодец и заметил, что уровень пузырящегося неизвестно чего заметно снизился. Бессмертный тоже поднялся, отряхивая снег.
— Ну и куда ты теперь? — спросил он.
Ренкр, не оглядываясь, пожал плечами:
— Попробую вернуться в селение.
— А потом?
— Буду готовиться к походу в Эхрр-Ноом-Дил-Вубэк.
— Всем воинством? — удивился иномирянин. — Только альвов загубишь, вас ведь заметят задолго до того, как до границ страны доберетесь.
— Ну и что же, по-твоему, я должен делать? — раздраженно поинтересовался Ренкр.
Все то, о чем сейчас говорил бессмертный, уже ему самому приходило в голову, но другого выхода он не видел.
Новый знакомый пожал плечами:
— Взять меня с собой. И отправляться в путь прямо сейчас. Отсюда значительно ближе, да и возвращаться тебе, по сути, незачем.
Ренкр задумался. Разумеется, все это звучало заманчиво, но…
— Но что тебе нужно в Эхрр-Ноом-Дил-Вубэке?
— Приключения, — кратко ответил тот.
Разумеется, Ренкр не поверил этому объяснению. И разумеется, он попросил времени, чтобы подумать.
В общем, мы спустились вниз, к моей палатке, разожгли костер и приготовили еду. Перекусили, устроились у костра, молчали. …Я ждал этого вопроса, и в конце концов Ренкр задал его:
— Почему ты носишь все черное?
— Да так… Это долгая и тяжелая история. Может статься, когда-нибудь расскажу, но не сейчас.
Он рассеянно кивнул:
— Кстати, ты ведь так до сих пор и не представился.
— Меня зовут по-разному. В этих местах я наиболее известен как Черный Искатель Смерти. Если хочешь, зови меня просто Черным.
Почему я не назвался Дреем? Наверное, на то имелись какие-то причины, но тогда я мог лишь догадываться об их существовании. Ренкр вышел из палатки наружу, чтобы подумать, а я остался внутри с той же самой целью. Видит Создатель, мне было о чем поразмыслить.
Темнело. В горах всегда очень красивый закат, особенно если у тебя есть время обращать внимание на подобные мелочи. Сегодня, похоже, у Ренкра оно появилось. Долинщик сидел, повернувшись спиной к костру и палатке, глядя на заснеженные вершины соседних пиков и наблюдая, как алое око солнца медленно опускается за горизонт.
Ренкр думал о том, что ему делать дальше, и чем больше думал, тем меньше ему хотелось принимать какое бы то ни было решение. С одной стороны
— селение с его проблемами, часть из которых с некоторых пор он взял на себя. Конечно, отправившись в путешествие в страну драконов, он тоже попытается помочь горянам, но… Одмассэн будет волноваться, да и Монн с Мнмэрдом — в общем, там найдется, кому распереживаться. И ведь не пошлешь весточку — вот что больше всего тяготит! Они там Создатель знает что подумают о нем, и, пока не вернешься, этого никак не исправить.
Но идти нужно. Здесь у него не было ни малейшего сомнения. Тысячу раз прав бессмертный, когда говорит, что направиться со всем войском в Эндоллон-Дотт-Вэндр равнозначно массовому убийству, и Ренкр это очень хорошо понимал. Слишком хорошо понимал, чтобы у него оставалось хоть какое-нибудь право на выбор или сомнения. Чуть позже он пойдет к Черному, чтобы согласиться на этот поход, который принесет… Что принесет? Новые смерти, новые страдания, новые испытания? Избавление горян от льдистых змей? Погибель драконов?
Все зависит сейчас от него, Ренкра, от его слов, но он-то знает, что на самом деле все давным-давно предрешено обстоятельствами, он знает, и все равно — это будет зависеть только от его слов.
Но все разговоры, все свершения — позже. Сейчас он смотрел на то, как заходит солнце.
На спуск с Горы ушло несколько недель, заполненных непрестанным движением вниз по наклонной. Благо в этих краях оказалось достаточно тепло для того, чтобы путники могли снять часть одежды и двигаться налегке. Поскольку Ренкр не умел охотиться в горах, Черному пришлось взять на себя заботу о дичи, парень же рубил горюн-камень да изредка — чахлые деревца, уже начинавшие попадаться на пути. Постоянно встречалось на удивление много зверей, разных, крупных и мелких, — большинство долинщик видел впервые. Позже бессмертный объяснил: сейчас Теплынь, и поэтому животные, уверенные в своей безопасности, стремятся к продолжению рода, пока змеи снова не вернулись.
— Откуда ты так много знаешь о змеях? — спросил Ренкр.
— Перед тем как подняться к котловану, я некоторое время жил на южном склоне Горы, пытаясь разузнать об этих тварях как можно больше.
Отпустил и пошел собираться в путь.
Записка лежала на столе, прижатая сверху гладким камешком с морского берега. Сначала я не заметил ее, погруженный в свои мысли, и мог вообще уйти, так и не обратив на нее внимание, но внезапно окно рядом со столом тонко дзенькнуло, просыпая прямо в комнату разноцветную стеклянную крошку, — я обернулся.
Столовая комната, в которой все это происходило, была моей любимой — отчасти потому, что в окнах здесь сверкали сочными, солнечными красками витражи, отчасти же благодаря небольшому балкончику, позволявшему лицезреть море. Именно на балкончике я предпочитал вызывать демонов, подтверждением чему и была сегодняшняя беседа с Хризаургом. Когда же в вашей любимой комнате рассыпается в крошево лучший витраж, сколь сильно бы вы ни были погружены в тяжкие мысли о судьбах мира, обернуться придется.
Я обернулся.
Ровный листок, чуть загнутые края, плотная ворсистая бумага и ряд косых букв. Ах да, еще небольшой окатыш, придерживающий послание.
Под окатышем обнаружилось влажное пятно, расползшееся по краю листа, — видимо, камень подобрали на берегу совсем недавно. Может, именно это и вызвало улыбку у Хризаурга? Пока я беседовал с ним, кто-то сумел прокрасться в башню, оставить послание и исчезнуть.
Неизвестно почему, но я знал: искать гонца не стоит. Просто не имеет смысла, потому что всякие поиски окажутся безрезультатными.
Ладно. Так что же нам пишут?
А писали следующее: «Твое поведение начинает меня раздражать. Сиди и не рыпайся, а то ведь всякое может случиться. Горные цветки имеют обыкновение вянуть». И подпись — «Недоброжелатель».
Нет, то, что он хам, я понял еще по разбитому витражу. Вот то, что он дурак, — это было приятным открытием. Хотя… Кто знает, возможно, именно такой реакции мой «недоброжелатель» и добивается?..
Все равно. Решение принято, и записка, по сути, ничего не меняет.
Почти ничего. Потому что с этого момента я пообещал себе быть более осторожным.
Это только в глупых сказках герой, услыхав о необходимости отправляться в дорогу, кричит: «Коня!» — и прыгает в седло, позабыв даже запереть за собою дверь. Мне же, во-первых, некому было кричать что-либо подобное; во-вторых, кони в Нисе не водятся. И наконец, в-третьих, в отличие от сказочного героя, которого в конце пути ждала должность придворного принца и соответствующие апартаменты, мне хотелось вернуться обратно в башню и найти ее целой и невредимой. В общем, собирался я долго.
Мое пристанище находилось на южной оконечности горной цепи Сиаут-Фиа, нависая прямо над морем, что разделяет Ивл и Срединный материк. Когда-то давно приплывшие сюда эльфы-первооткрыватели долго присматривались, где же лучше устроить свой форпост, да и выбрали эту скалу, превратив ее с помощью гномов в высеченную из камня башню. Потом настали смутные времена Великой Тоски, поселенцы немного поспорили, да и подались — кто обратно на Срединный, а кто и на запад Ивла, к Валлего — одному из двух крупнейших южных портов Ивла. А потом пришел я и решил, что лучшего места для дома мне не найти.
Привести башню в порядок оказалось непросто, но в конце концов я с этим справился. Потом еще некоторое время ушло на то, чтобы обзавестись необходимой мебелью, посудой и всем прочим. Вечный Странник обретал дом. Правда, прожил я здесь недолго. Дела, как всегда, подхватили меня за шкирку, выволокли из угла, в котором я чувствовал себя полностью отгородившимся от всех забот, и швырнули в самый центр водоворота по имени Жизнь. Хочешь не хочешь, а поплывешь… И вот теперь снова приходилось все бросать и возвращаться.
В конце концов я убедился, что в мое отсутствие проникнуть в башню постороннему будет несколько проблематично, еще раз пересмотрел дорожный мешок, проверяя, все ли необходимое взял, — и вышел на старую узкую тропку, ведущую вниз, к берегу моря. Путь предстоял долгий, и проделать его иначе как пешком не представлялось возможным. Уже стоя внизу и глядя на закрывавшую полгоризонта башню, я — в который раз — подумал о том, что демоны почти никогда и никого не боялись.
Оборвал мысль и пошел вниз, задумчиво глядя на плещущиеся у ног волны прибоя.
Мы рано или поздно все умрем.
И в землю ляжем или пеплом по ветру развеемся. Но, друг, пока живем, мы пьем до дна всех бедствий чашу полную.
Хоть лжет мудрец, и выбор есть всегда:
коль хочешь — то сгоришь, а хочешь — будешь вечно тлеть.
И если в жилах кровь, а не вода, умей, раскрывши дверь, достойно встретить смерть!
8
…Состав биографии наряду со встречающимися в ней действующими лицами требует еще и участия тайной неведомой силы, лица почти символического, являющегося на помощь без зова…
Борис Пастернак
Ренкр сжимал рукоять меча обеими руками, внутренне приготовившись к смерти. Поэтому, когда его резко толкнули в спину, отшвырнув в сторону, долинщик просто-таки опешил от подобного обращения. Тем более что сзади никого не должно было быть.
Он облегченно вздохнул, когда понял, что при падении не изрезал себя на кусочки своим же клинком, — поднялся и, развернувшись, посмотрел вокруг.
В мрачном полутемном коридоре, который освещали несколько крупных фосфоресцирующих пауков размером с кулачок младенца, стоял альв, одетый во все черное. Подобный наряд делал пришельца почти незаметным в нагромождении ломаных теней тоннеля. Шагах в трех-четырех перед незнакомцем яростно шипела льдистая змея, та самая, которой удалось протиснуться в коридор. Обнажив меч, обладатель черных одежд шагнул навстречу рептилии; змея сделала выпад, пришелец уклонился и, в свою очередь, рубанул тварь мечом. Затем — повторил то же еще раз. Змея отчаянно зашипела, отпрянула, разбрызгивая по стенам голубую кровь, после чего рухнула на пол и замерла.
Ренкр решил, что его собственная смерть откладывается. Потом внимательнее присмотрелся к незнакомцу… Да, все одно к одному.
Пришелец /Темный бог/ вытер черный клинок замшевой тряпицей, извлеченной из мешочка на поясе, вложил меч в ножны и повернулся к Ренкру. Внимательно осмотрел парня с головы до ног, улыбнулся — не то чтобы очень уж приветливо, но по крайней мере и не особенно угрожающе — и заметил:
— Симпатичная тварь. Здесь поблизости должен быть целый котлован, битком набитый такими. Случайно не знаешь, где он?
Ренкр покосился на дохлую змею и вдруг увидел, что тело ее начало изменяться. Потемневшие чешуи кусками отваливались от туловища и плыли в тягучей вязкой жидкости, в которую превратилась туша. Эта жидкость начала пузыриться и медленно наплывать на альва в черном.
В общем, ответить на вопрос парень так и не смог. Его собеседник догадался, что у него за спиной творится что-то неладное, обернулся, молниеносно выхватывая меч, чтобы посмотреть на это неладное, а потом громко и непонятно выругался. И отошел подальше, так и не вкладывая клинка в ножны, хотя было непонятно, чем тот сможет помочь в случае проявления агрессии со стороны… лужи.
— Слушай-ка, дружище, — сказал незнакомец, — не знаю, как ты, а я, пожалуй, пойду отсюда — и как можно дальше. Боюсь, в котлован сегодня мне уже не попасть.
С этими словами он зашагал по коридору прочь.
Ренкр спрятал меч, еще раз опасливо взглянул на лужу (та не подавала признаков жизни, только тихонько булькала и пускала пузыри), мысленно соглашаясь с тем, что идея убраться отсюда подальше достаточно разумна. Кроме того, долинщика страшно заинтриговал незнакомец. Теперь он не казался парню Темным богом, по крайней мере, мощи, о которой упоминал Монн, в пришельце не чувствовалось. Да и речь незнакомца мало соответствовала Ренкровым представлениям о богах. Предмет его нынешних размышлений, как оказалось, ушел недалеко. Он стоял, прислонившись к покрытой капельками влаги стене коридора, и ожидал Ренкра.
Дождавшись, незнакомец повернул к нему свое загорелое лицо:
— А теперь рассказывай, кто ты такой?
Это прозвучало как приказ, вернее, это и был приказ. А за последнее время Ренкр слишком устал от приказов, в особенности от собственных, — от чужих же он просто отвык. И привыкать не собирался.
Парень стоял перед пришельцем и нахально, в упор рассматривал его.
Он был загорелым и широкоплечим, этот дерзкий незнакомец. Его черные волнистые волосы опускались на плечи, а густые брови почти срослись над острым, с горбинкой, носом. Тонкогубый рот сжимался в усталой снисходительной улыбке, а глаза… Они оказались самыми странными в незнакомце. Глаза были темно-карие, глубокие, их взгляд оставался цепким, скучающим и усталым одновременно. Все остальное: черные невысокие сапоги, черные штаны и куртка, черный плащ и черный пояс с черными ножнами, — все казалось малозначительным по сравнению с этими глазами. Словно в них застыла сама вечность.
Незнакомец пошевелился, рукав куртки чуть съехал, и Ренкр увидел, что вся кожа альва на запястье и ладони покрыта шрамами. Это жуткое зрелище отвлекло парня от мягкой туманной мысли: «Где-то я его уже видел».
— Ты неблагодарен и невежлив, — заметил незнакомец.
— Я не просил помогать мне, — отрезал Ренкр.
— Не просил, — согласился пришелец. — Но помощи моей был рад, тем более что пришлась она как нельзя кстати.
— С чего ты взял? — огрызнулся парень, понемногу выходя из себя от слишком самоуверенного тона собеседника.
— Облегчение. Облегчение в твоих глазах, когда ты понял, что со змеей покончено. А теперь расскажи мне, кто ты такой и что ты здесь делаешь.
— С какой стати я должен тебе что-либо рассказывать? И зачем тебе это нужно?
— Мне скучно, а это, возможно, поможет мне развеять скуку.
— Но кто ты такой? Сперва расскажи о себе.
Незнакомец медленно, словно забавляясь, покачал головой.
— Только после тебя. Может быть, расскажу.
— Я не стану выполнять чьих-либо приказов. Я ухожу. — Ренкр шагнул вперед, но черный альв легко и быстро пошевелился, загораживая собой коридор и все так же невозмутимо рассматривая своего собеседника.
— Ты не уйдешь, — спокойно сказал пришелец.
— Уйду. Если понадобится, я убью тебя, но уйду своей дорогой.
— Нет.
В Ренкре тугой пружиной развернулось упрямство. Он сжал губы.
— Ну что же… — Долинщик обнажил клинок и сделал шаг вперед. — Защищайся.
Незнакомец покачал головой и не двинулся с места.
— Змея тебя съешь! — взорвался Ренкр. — Ты что, оглох?
Ответа не последовало. Взбешенный, парень поднял клинок, намереваясь приставить его к горлу незнакомца, но тот неожиданно пошатнулся и нарочно (нарочно?!) рухнул на меч. Лезвие легко вошло в горло пришельца, и оттуда сумасшедшим фонтаном брызнула кровь.
Ренкр выругался и потянул оружие на себя. Меч выскользнул из мертвого тела, и оно рухнуло на парня, потом содрогнулось — и свалилось на пол. Долинщик растерянно посмотрел на свою нечаянную жертву и увидел, как она внезапно окуталась расплывчатым колебанием воздуха, похожим на то, которое возникает вблизи от костра. И там, за этой зыбкой пеленой, что-то шевелилось.
СТРАННИК
Совершенно случайно в голове всплыла фраза, звучавшая в каком-то сказочном фильме на Земле: «Бессмертный я, бессмертный. Только кафтан порвал!..» Впрочем, паренек скорее уж не порвал, а беспощадно выпачкал свою — да и мою — одежду в крови.Разумеется, процесс регенерации проходит болезненно, и, в общем-то, никаких особых причин лишний раз бросаться грудью на клинок у меня не было. Просто этот вариант казался самым эффективным, чтобы убедить парня. А мне требовалось с ним поговорить, — похоже, он что-то знал о котловане.
Когда все закончилось, я привстал, с сожалением глядя на испорченную куртку и с интересом — на своего «убийцу». «Убийца» держался неплохо: он немного отошел от меня и выставил перед собой клинок — грамотно выставил, из этой позиции меня при определенном умении можно было бы раскрошить на мелкие кусочки. Ну, не меня, так кого-нибудь другого…
Я потер свежий шрам и огромный синячище под глазом — это же надо было так неудачно упасть! — и развел руками:
— Говорил же, что ты меня не убьешь.
Он непонимающе, но настороженно ожидал продолжения. Я не собирался «заводить» парня еще больше, отлично зная этот тип молодых людей (то есть альвов). Для того чтобы показать, что он независим в своих действиях и решениях, такой парень способен сигануть с обрыва — лишь бы вы его от этого обрыва оттаскивали, да желательно поактивнее. Второй закон Ньютона: сила равна противосиле. Знаю, сам был таким же «самостоятельным».
Так что я просто уселся на холодный каменный пол коридора и стал объяснять, что «бессмертный я, бессмертный», и все в таком же духе. Вьюноша вроде поверил и даже согласился рассказать мне свою историю, хотя я и ожидал какого-нибудь подвоха с его стороны. Такие легко не сдаются — достаточно было вспомнить, как он стоял тогда в коридоре, ожидая смертельного для себя броска змеи.
В общем, так оно и вышло. Когда парень (которого, как выяснилось, звали Ренкром) начал мне рассказывать свою историю, в его глазах зажглись огоньки, и огоньки эти ясно давали понять: хитрость уже придумана. Но потом я внимательно вслушался в то, что он рассказывал, и ахнул. Потому как девятнадцать с половиной лет, то бишь ткарнов, назад я уже видел его — правда, тогда молодой альв был немного поменьше размерами, нравом же гордым отличался уже в том возрасте и разорался примерно-показательно, когда его мне представляли. Младенцем.
Я решил пока не посвящать парня в эти подробности, предпочитая дослушать его рассказ до конца. Ренкр же имел другое мнение по данному поводу; на самом интересном месте он прервался и сообщил, что окончание истории я услышу только после того, как поделюсь своей.
…Нет, а что мне еще оставалось делать?
Когда Ренкр добрался до того места в своем повествовании, где Ахнн-Дер-Хамп ссадил его на уступ Горы (история с Трандом была полностью опущена парнем по непонятным ему самому причинам), он сделал паузу и улыбнулся. Потом снял заплечный мешок и начал его развязывать.
— Итак… — поторопил он незнакомца. — Теперь твоя очередь.
Тот искренне расхохотался, признавая свое поражение:
— Хорошо, парень, сдаюсь и приступаю к рассказу. Но не забудь, что за тобой — вторая часть истории.
— Договорились, — довольно кивнул Ренкр.
Он достал несколько полосок вяленого мяса и протянул их собеседнику:
— Есть не хочешь, бессмертный?
— Спасибо, пока не хочу. Итак, начинаю.
СТРАННИК
Бессмертным я, само собой, был не всегда. Родился я в другом мире, мире смертных, или людей, жил там, и нельзя сказать, чтобы очень уж бедствовал. Так, понемногу беды, понемногу радости. А потом поцапался с одним колдуном, крепко поцапался, да при этом еще и не догадывался, что мой противник обладает магическими знаниями. У нас вообще мало кто верит в колдовство, многие считают, что оно невозможно. Я тоже считал…В общем, он оказался достаточно умен, чтобы разглядеть во мне угрозу своему безбедному существованию, и достаточно могуществен, чтобы от меня избавиться. Но, опять же, человек он был необычный, этот мой противник, потому и действовал… соответственно. Там, где заурядный сильный мира сего (вернее, того) просто убил бы, колдун, само собой, зачаровал. Короче, он сделал меня бессмертным и вышвырнул в этот мир. Правда, предварительно не отказал себе в удовольствии поиздеваться надо мной и рассказал, что именно сотворил. (Всей пользы-то: колдун признался, что существует один-единственный способ, благодаря которому я смогу обрести смерть, но, разумеется, раскрывать его мне не стал; так что пока живу — надеюсь.) В Нисе я уже торчу черт знает сколько лет. Сначала было интересно и я много странствовал. Облазил весь Срединный, навестил Аврию, но там не понравилось, перебрался в Ивл. Вот, последнее время (весьма продолжительное) живу здесь. А бессмертие… Когда меня впервые убили — и я ожил, — мне стало страшно. Спустя некоторое время я понял, что не старею. Внешне остаюсь таким же, каким был в тот момент, когда колдун зачаровал меня. Только, пожалуй, количество шрамов увеличивается — прямо коллекция, ни у кого такой нет.
Это — плюс. Что же касается минусов… Я жил не изменяясь, в то время как существа, к которым я успевал привязаться, старели и умирали. Я… разгневался. Я искал смерти, изобретая различные способы самоубийства, но все было бессмысленно. Теперь я давно уже отказался от этого. Все, чего хочу: вернуться в свой мир и отыскать того колдуна. Говорят, когда наложивший чары гибнет, то и само заклятие теряет силу. Именно поэтому я оказался здесь. Мне стало известно, что в здешних краях появились твари, которых в Нисе раньше не было. Может статься, мне удастся уйти из мира тем же путем, которым они попали сюда. Ты ничего об этом не знаешь?
— Кое-что знаю, — ответил Ренкр, помолчав.
В нем шла борьба двух мнений: стоит ли этому, по сути, абсолютно незнакомому человеку (именно человеку, как ни удивительно!) рассказывать то, о чем поведал Ворнхольд. Вряд ли, ведь он может оказаться кем угодно, сей бессмертный незнакомец: скажем, если не Темным богом, то его слугой, посланцем, задание которого есть проверка, как много знают о происках его хозяина в Нисе. С другой стороны… А с другой стороны, не было ничего, кроме необъяснимого, все крепнущего чувства доверия, которое Ренкр начал испытывать к своему собеседнику. Помнится, точно так же было с Монном и в тот раз интуиция не подвела.
В принципе, это воспоминание и завершило борьбу: парень решил, что незнакомцу можно довериться. А мелочи, вроде имен и названий, он ненавязчиво опустит — знать их собеседнику совсем ни к чему.
— Кое-что знаю, — повторил он. И стал рассказывать.
Когда долинщик закончил, бессмертный хмыкнул, покачал головой — а потом резко вскочил, всматриваясь в коридор за спиной Ренкра. Тот оглянулся и увидел, что полужидкая масса, в которую превратилось тело убитой льдистой змеи, пузырясь, течет к ним. И течет слишком быстро, чтобы можно было медлить и раздумывать над тем, почему все это происходит.
Ренкру пришлось срочно прервать свою трапезу, сложить и завязать мешок, после чего он вскочил и поспешил вслед за бессмертным подальше от странной лужи. В отличие от уже знакомых ему ходов к котловану, этот был на удивление ровным, почти без поворотов, но в данном случае сие только помогало жидкости быстрее течь. Она, пузырясь, накатывалась сзади подобно неотвратимой тугой волне, готовой захлестнуть и уничтожить все, что попадется у нее на пути. И это были не досужие фантазии, Ренкр сам видел, как случайно упавшие в лужу светящиеся пауки начинали судорожно дрыгать лапами, а потом попросту растворялись в странной жидкости. Не было никаких оснований думать, что с альвом лужа поступит по-другому.
В конце концов они перешли на бег. Мешок больно ударял в спину, в нем громыхало и звенело, на висках выступил пот, дыхание стало прерывистым… Черный несколько раз оборачивался, взглядом подбодряя парня бежать дальше. Впрочем, для увеличения энтузиазма долинщику хватало собственных взглядов, бросаемых назад. Жидкость не отставала, даже начало казаться, что она приближается. Ренкр выжимал из себя все, что мог, он бежал, как не бегал еще никогда, даже в тот раз, спасаясь от льдистых змей. Но все равно проклятая субстанция была быстрее, и, если б не отверстие выхода, так вовремя появившееся над их головами… кто знает, что могло бы случиться.
— Взбирайся мне на плечи, — выдохнул иномирянин, приваливаясь к стене.
— А ты?
— Я же бессмертный! Быстрее!
Ренкр вскарабкался наверх. Затем он лег животом в холодящий облачно-белый снег и протянул руку бессмертному, помогая тому выбраться из колодца. Успел вовремя, только каблук правого сапога иномирянина задымился, прикоснувшись к тому, что когда-то было льдистой змеей.
Они повалились в снег и лежали навзничь, глядя в прозрачное небо. Отдышавшись, Ренкр заглянул в колодец и заметил, что уровень пузырящегося неизвестно чего заметно снизился. Бессмертный тоже поднялся, отряхивая снег.
— Ну и куда ты теперь? — спросил он.
Ренкр, не оглядываясь, пожал плечами:
— Попробую вернуться в селение.
— А потом?
— Буду готовиться к походу в Эхрр-Ноом-Дил-Вубэк.
— Всем воинством? — удивился иномирянин. — Только альвов загубишь, вас ведь заметят задолго до того, как до границ страны доберетесь.
— Ну и что же, по-твоему, я должен делать? — раздраженно поинтересовался Ренкр.
Все то, о чем сейчас говорил бессмертный, уже ему самому приходило в голову, но другого выхода он не видел.
Новый знакомый пожал плечами:
— Взять меня с собой. И отправляться в путь прямо сейчас. Отсюда значительно ближе, да и возвращаться тебе, по сути, незачем.
Ренкр задумался. Разумеется, все это звучало заманчиво, но…
— Но что тебе нужно в Эхрр-Ноом-Дил-Вубэке?
— Приключения, — кратко ответил тот.
Разумеется, Ренкр не поверил этому объяснению. И разумеется, он попросил времени, чтобы подумать.
СТРАННИК
Снова дыхание судьбы коснулось меня. На сей раз, кажется, основательнее, чем когда-либо прежде. Но не мог я поступить иначе, просто не мог, так что оставалось только задавить в корне все предчувствия и воспоминания, задавить, уничтожить и идти туда, куда собрался. Потому что, когда Ренкр дорассказал мне свою историю, я понял, что другого пути у меня на ближайшее время не предвидится. Все шло к этому — тот сон в далеком Хэннале, маленький уютный домик Апплта и орущий благим матом сверток в руках его жены, рассказ Хризаурга и… да, и та записка, придавленная влажным окатышем. Все это складывалось в одну сумасшедшую стрелку гигантского компаса судьбы, и она, стрелка, совершенно однозначно указывала на северо-запад. Кроме того, у меня возникло желание разузнать, что же на самом деле происходит в этом странном месте, называемом Эхрр-Ноом-Дил-Вубэк. И еще…В общем, мы спустились вниз, к моей палатке, разожгли костер и приготовили еду. Перекусили, устроились у костра, молчали. …Я ждал этого вопроса, и в конце концов Ренкр задал его:
— Почему ты носишь все черное?
— Да так… Это долгая и тяжелая история. Может статься, когда-нибудь расскажу, но не сейчас.
Он рассеянно кивнул:
— Кстати, ты ведь так до сих пор и не представился.
— Меня зовут по-разному. В этих местах я наиболее известен как Черный Искатель Смерти. Если хочешь, зови меня просто Черным.
Почему я не назвался Дреем? Наверное, на то имелись какие-то причины, но тогда я мог лишь догадываться об их существовании. Ренкр вышел из палатки наружу, чтобы подумать, а я остался внутри с той же самой целью. Видит Создатель, мне было о чем поразмыслить.
Темнело. В горах всегда очень красивый закат, особенно если у тебя есть время обращать внимание на подобные мелочи. Сегодня, похоже, у Ренкра оно появилось. Долинщик сидел, повернувшись спиной к костру и палатке, глядя на заснеженные вершины соседних пиков и наблюдая, как алое око солнца медленно опускается за горизонт.
Ренкр думал о том, что ему делать дальше, и чем больше думал, тем меньше ему хотелось принимать какое бы то ни было решение. С одной стороны
— селение с его проблемами, часть из которых с некоторых пор он взял на себя. Конечно, отправившись в путешествие в страну драконов, он тоже попытается помочь горянам, но… Одмассэн будет волноваться, да и Монн с Мнмэрдом — в общем, там найдется, кому распереживаться. И ведь не пошлешь весточку — вот что больше всего тяготит! Они там Создатель знает что подумают о нем, и, пока не вернешься, этого никак не исправить.
Но идти нужно. Здесь у него не было ни малейшего сомнения. Тысячу раз прав бессмертный, когда говорит, что направиться со всем войском в Эндоллон-Дотт-Вэндр равнозначно массовому убийству, и Ренкр это очень хорошо понимал. Слишком хорошо понимал, чтобы у него оставалось хоть какое-нибудь право на выбор или сомнения. Чуть позже он пойдет к Черному, чтобы согласиться на этот поход, который принесет… Что принесет? Новые смерти, новые страдания, новые испытания? Избавление горян от льдистых змей? Погибель драконов?
Все зависит сейчас от него, Ренкра, от его слов, но он-то знает, что на самом деле все давным-давно предрешено обстоятельствами, он знает, и все равно — это будет зависеть только от его слов.
Но все разговоры, все свершения — позже. Сейчас он смотрел на то, как заходит солнце.
На спуск с Горы ушло несколько недель, заполненных непрестанным движением вниз по наклонной. Благо в этих краях оказалось достаточно тепло для того, чтобы путники могли снять часть одежды и двигаться налегке. Поскольку Ренкр не умел охотиться в горах, Черному пришлось взять на себя заботу о дичи, парень же рубил горюн-камень да изредка — чахлые деревца, уже начинавшие попадаться на пути. Постоянно встречалось на удивление много зверей, разных, крупных и мелких, — большинство долинщик видел впервые. Позже бессмертный объяснил: сейчас Теплынь, и поэтому животные, уверенные в своей безопасности, стремятся к продолжению рода, пока змеи снова не вернулись.
— Откуда ты так много знаешь о змеях? — спросил Ренкр.
— Перед тем как подняться к котловану, я некоторое время жил на южном склоне Горы, пытаясь разузнать об этих тварях как можно больше.