— Что-то маловато для такого ценного сотрудника.
— Я выигрывал не от смерти мистера Ричмонда, а при его жизни. Он позволял мне участвовать в прибыли от всех его сделок, так что я неплохо обеспечен. Мое жалование — не более чем компромисс, который с точки зрения налогового законодательства устраивал нас обоих.
— И кто, по-вашему, убил мистера Ричмонда?
— Понятия не имею. Он был страшным деспотом, которого интеллигентный человек мог выносить только из-за общих интересов, его окружали невежественная прислуга, с которой он обращался, как с рабами. Смертельная ненависть с их стороны вполне оправдана.
— Очень благородно, мистер Корф, перевести подозрение на недоумка-слугу, но вам не кажется, что только один человек имеет непосредственное отношение к убийству — ваша дочь?
— Но…
— Подождите! Вы сами признали, что она молода, красива, честолюбива и неожиданно стала сказочно богатой. Поэтому вполне естественно, что ей захочется воспользоваться всеми радостями жизни, которых она была лишена.
— Но самая элементарная логика неопровержимо свидетельствует, что Хильда не убивала мужа. Я говорил вам, что она умна. Хильда только вышла замуж и сразу оказалась в центре внимания. Это был бы крайне неразумный поступок.
— То, что вы её защищаете, вполне нормально.
— Кажется, я говорил вам, что мои отцовские чувства весьма умеренны. Но ваши выводы слишком абсурдны.
— Скажите, почему вы столь поспешно покинули Нью-Йорк и полетели во Флориду?
— Я был правой рукой мистера Ричмонда, а его сентиментальное приключение задержало наше возвращение. Мне нужно было от его имени закончить несколько важных дел, а в Нью-Йорке меня ничто не задерживало.
— Странно, что вы даже не зашли домой.
— Моя квартира — просто дань условностям. Я обставил её в ожидании того дня, когда смогу отойти от дел. Приятно сознавать, что она у меня есть, но работа не давала уйти на отдых.
— Как полагаете, зачем ваша дочь перевезла труп с корабля домой?
— Я знаю это только по слухам.
— Здесь медэксперт, он может это подтвердить.
— Я не стану отвечать на этот вопрос, пока не увижусь с дочерью.
— Но у вас есть на этот счет свое мнение?
— Это просто какое-то недоразумение. Я отказываюсь его комментировать.
— Излишне вам напоминать, мистер Корф, что вы должны оставаться в нашем распоряжении.
— Это понятно, но когда я смогу увидеть Хильду?
— Я устрою вам встречу завтра.
— Могу я пригласить ей адвоката?
— Да, если она согласится.
— Я должен ей помочь хоть чем-нибудь.
— Больше всего она нуждается в удаче, мистер Корф. Вы знаете, где её найти?
Стерлинг Кейн сдержал слово, и Хильде разрешили свидание с Антоном Корфом. Он нашел её ужасно подавленной и удивился происшедшим переменам. Она сидела сгорбившись, сложив руки на коленях, и затравленно озиралась. Волосы были уложены наспех, на плечи спадали длинные пряди. Казалось, она мерзнет — временами её била дрожь.
— Нужно взять себя в руки, — сказал он, — ничего страшного пока не случилось. Я найму лучших адвокатов, и мы быстро добьемся освобождения под залог.
— Они убеждены, что я его убила, — сказала Хильда, заламывая в отчаянии руки. — Кто же мог его убить, и зачем?
— Понятия не имею; точнее, я почти уверен, что это месть одного из негров. Это должно было случиться, ведь он так измывался… Но это надо ещё доказать. Возьмите себя в руки. Встряхнитесь и не сдавайтесь.
— Почему вы не пришли, как обещали? Все пошло бы иначе.
— Мне казалось, вы лучше владеете собой. Я же категорически советовал вам никого не принимать, не встретившись со мной. Почему вы меня не послушали?
— Но вы же не вернулись.
— Я регистрировал завещание. Или, по-вашему, это не сложнее, чем написать письмо?
— Когда Барни доложил, что меня хочет видеть какой-то джентльмен, я подумала, что это вы.
— Такое серьезное дело, а вы даже не попытались выяснить его имя? Нужно было что-нибудь придумать, любой предлог. Это гораздо проще, чем перевезти тело с яхты.
— Именно на этом они и хотят меня поймать. Все постоянно спрашивают, зачем я это сделала, если знала, что он мертв? Что я могу ответить, и что мне нужно отвечать?
— Не надо себя взвинчивать. Дайте подумать. Это самый опасный момент, но мы найдем выход. Помните, я на вашей стороне и наши интересы взаимны. Малейшее подозрение в законности завещания — и я ничего не получу. Это лучшая гарантия моей помощи. Говорю вам, делом займутся лучшие адвокаты страны.
— Но что мне им ответить? Меня постоянно спрашивают одно и то же. Как мне им объяснить?
Антон Корф задумался, прикусив нижнюю губу. Потом вдруг вскинул голову и взял Хильду за плечи.
— Есть только одно решение: нужно сказать им правду.
— Не понимаю.
— Рано или поздно это все равно обнаружится. Если вы сделаете первый шаг, то получите преимущество.
— Правду? Какую правду?
— Скажите, что знали про новое завещание мужа в вашу пользу, и боялись, что если сообщить о его смерти до официальной регистрации завещания, оно будет аннулировано. Вы рискуете получить небольшое наказание за сокрытие трупа, но это гораздо меньшее преступление, чем убийство. Если вы не признаетесь и в этом, вас будут считать виновной.
— Но вас не арестуют?
— Нет, если вы меня не выдадите. Я могу действовать в ваших интересах, только оставаясь на свободе. Именно поэтому я не смог показаться, когда подъехал к дому. Увидев вас в сопровождении полицейских и в окружении толпы, я понял, что дело приняло непредвиденный оборот, и потому уехал. Нужна была свобода действий, и для этого я сел в самолет на Флориду. Зато я выиграл время и успел получить крупную сумму наличными. Они пойдут не только на адвокатов, но и на свидетелей — я уже заручился поддержкой некоторых. Не теряйте голову. Вы его не убивали — это самое главное. Повторяю, ваш проступок совсем незначительный. Вы сойдете за расчетливую натуру, но об этом говорит сам факт замужества с немощным стариком. Вы будете слишком богаты, чтобы чувствовать себя обиженной.
— Я не знаю, что мне делать.
— Газеты полны материалов о вашем деле. Юристы сочтут своим долгом рассказать полиции о завещании. Карл Ричмонд был одним из богатейших людей Америки. Нанесите упреждающий удар, заговорите раньше, чем это сделают они.
— Скорее всего, вы тоже окажетесь замешанным.
— Почему?
— Меня же спросят, зачем я впустила лейтенанта Лоумера, и придется сознаться, что на самом деле я ждала вас.
— В любом случае это была недопустимая ошибка, но и из этого положения можно выйти, рассказав правду. Вы скрыли его смерть, чтобы быть уверенной в получении наследства. Я оформлял завещание у юристов и должен был навестить вас сразу после этого. Тогда вы поставили бы меня перед свершившимся фактом. Будучи вашим отцом, я не смог бы вас выдать, это вполне логично. Там, где нет предварительного сговора, нет и преступления. Это может быть чем угодно: ошибкой, заблуждением или глупостью. А незначительные преступления защищать в суде гораздо проще.
— Я не знаю, что мне делать.
— Ну хоть немного возьмите себя в руки. Вы казались мне куда решительнее. Вас ждут миллионы долларов, не говоря уже о свободе и самых блестящих молодых людях Америки. Предстоит трудная игра. До сих пор вы легко с этим справлялись. И не забывайте: самое главное не в том, что вы переправили труп Карла Ричмонда с яхты на берег, а в том, что его убили.
— Все убеждены, что это сделала я.
— Так будут считать до тех пор, пока не получат обоснованного объяснения ваших действий. Полиция — это громадный отлаженный механизм. Виновных найдут, арестуют и накажут. Это отвлечет от вас внимание и превратит в жертву.
— Но если я признаю историю с завещанием, наследства мне не получить.
— А зачем, по-вашему, я нанимаю лучших адвокатов? Если завещание опротестуют, в силе останется предыдущее. Все вопросы можно решить, моя дорогая, подмазав нужных людей в нужную минуту, и тогда неразрешимых проблем просто не бывает.
— Я сделаю все, как вы сказали.
— Хорошо. Но не нужно говорить лишнее. Будем придерживаться версии о нашем родстве. Тут ничего ни доказать, ни оспорить. Не дайте возможности какому-нибудь особо ретивому полисмену проявить свое рвение. Тогда мы окажемся в куда худшем положении, и смерть Карла Ричмонда снова ляжет на ваши плечи из-за того, что у них пропадет желание усложнять и без того запутанное дело розысками нового преступника.
— Когда меня выпустят?
— Сейчас вы арестованы по обвинению в убийстве, которого не признаете. Объясните им все, как я сейчас сказал, и ваше задержание будет казаться произволом. Вот тогда я и попрошу выпустить вас под залог.
— Спасибо за заботу.
— Я с самого начала говорил, что мое благосостояние целиком зависит от вас.
— Не старайтесь выглядеть хуже, чем на самом деле.
— Отцовство влечет за собой известные обязанности, — улыбнулся Антон Корф.
Глава седьмая
Часть третья
Глава первая
— Я выигрывал не от смерти мистера Ричмонда, а при его жизни. Он позволял мне участвовать в прибыли от всех его сделок, так что я неплохо обеспечен. Мое жалование — не более чем компромисс, который с точки зрения налогового законодательства устраивал нас обоих.
— И кто, по-вашему, убил мистера Ричмонда?
— Понятия не имею. Он был страшным деспотом, которого интеллигентный человек мог выносить только из-за общих интересов, его окружали невежественная прислуга, с которой он обращался, как с рабами. Смертельная ненависть с их стороны вполне оправдана.
— Очень благородно, мистер Корф, перевести подозрение на недоумка-слугу, но вам не кажется, что только один человек имеет непосредственное отношение к убийству — ваша дочь?
— Но…
— Подождите! Вы сами признали, что она молода, красива, честолюбива и неожиданно стала сказочно богатой. Поэтому вполне естественно, что ей захочется воспользоваться всеми радостями жизни, которых она была лишена.
— Но самая элементарная логика неопровержимо свидетельствует, что Хильда не убивала мужа. Я говорил вам, что она умна. Хильда только вышла замуж и сразу оказалась в центре внимания. Это был бы крайне неразумный поступок.
— То, что вы её защищаете, вполне нормально.
— Кажется, я говорил вам, что мои отцовские чувства весьма умеренны. Но ваши выводы слишком абсурдны.
— Скажите, почему вы столь поспешно покинули Нью-Йорк и полетели во Флориду?
— Я был правой рукой мистера Ричмонда, а его сентиментальное приключение задержало наше возвращение. Мне нужно было от его имени закончить несколько важных дел, а в Нью-Йорке меня ничто не задерживало.
— Странно, что вы даже не зашли домой.
— Моя квартира — просто дань условностям. Я обставил её в ожидании того дня, когда смогу отойти от дел. Приятно сознавать, что она у меня есть, но работа не давала уйти на отдых.
— Как полагаете, зачем ваша дочь перевезла труп с корабля домой?
— Я знаю это только по слухам.
— Здесь медэксперт, он может это подтвердить.
— Я не стану отвечать на этот вопрос, пока не увижусь с дочерью.
— Но у вас есть на этот счет свое мнение?
— Это просто какое-то недоразумение. Я отказываюсь его комментировать.
— Излишне вам напоминать, мистер Корф, что вы должны оставаться в нашем распоряжении.
— Это понятно, но когда я смогу увидеть Хильду?
— Я устрою вам встречу завтра.
— Могу я пригласить ей адвоката?
— Да, если она согласится.
— Я должен ей помочь хоть чем-нибудь.
— Больше всего она нуждается в удаче, мистер Корф. Вы знаете, где её найти?
Стерлинг Кейн сдержал слово, и Хильде разрешили свидание с Антоном Корфом. Он нашел её ужасно подавленной и удивился происшедшим переменам. Она сидела сгорбившись, сложив руки на коленях, и затравленно озиралась. Волосы были уложены наспех, на плечи спадали длинные пряди. Казалось, она мерзнет — временами её била дрожь.
— Нужно взять себя в руки, — сказал он, — ничего страшного пока не случилось. Я найму лучших адвокатов, и мы быстро добьемся освобождения под залог.
— Они убеждены, что я его убила, — сказала Хильда, заламывая в отчаянии руки. — Кто же мог его убить, и зачем?
— Понятия не имею; точнее, я почти уверен, что это месть одного из негров. Это должно было случиться, ведь он так измывался… Но это надо ещё доказать. Возьмите себя в руки. Встряхнитесь и не сдавайтесь.
— Почему вы не пришли, как обещали? Все пошло бы иначе.
— Мне казалось, вы лучше владеете собой. Я же категорически советовал вам никого не принимать, не встретившись со мной. Почему вы меня не послушали?
— Но вы же не вернулись.
— Я регистрировал завещание. Или, по-вашему, это не сложнее, чем написать письмо?
— Когда Барни доложил, что меня хочет видеть какой-то джентльмен, я подумала, что это вы.
— Такое серьезное дело, а вы даже не попытались выяснить его имя? Нужно было что-нибудь придумать, любой предлог. Это гораздо проще, чем перевезти тело с яхты.
— Именно на этом они и хотят меня поймать. Все постоянно спрашивают, зачем я это сделала, если знала, что он мертв? Что я могу ответить, и что мне нужно отвечать?
— Не надо себя взвинчивать. Дайте подумать. Это самый опасный момент, но мы найдем выход. Помните, я на вашей стороне и наши интересы взаимны. Малейшее подозрение в законности завещания — и я ничего не получу. Это лучшая гарантия моей помощи. Говорю вам, делом займутся лучшие адвокаты страны.
— Но что мне им ответить? Меня постоянно спрашивают одно и то же. Как мне им объяснить?
Антон Корф задумался, прикусив нижнюю губу. Потом вдруг вскинул голову и взял Хильду за плечи.
— Есть только одно решение: нужно сказать им правду.
— Не понимаю.
— Рано или поздно это все равно обнаружится. Если вы сделаете первый шаг, то получите преимущество.
— Правду? Какую правду?
— Скажите, что знали про новое завещание мужа в вашу пользу, и боялись, что если сообщить о его смерти до официальной регистрации завещания, оно будет аннулировано. Вы рискуете получить небольшое наказание за сокрытие трупа, но это гораздо меньшее преступление, чем убийство. Если вы не признаетесь и в этом, вас будут считать виновной.
— Но вас не арестуют?
— Нет, если вы меня не выдадите. Я могу действовать в ваших интересах, только оставаясь на свободе. Именно поэтому я не смог показаться, когда подъехал к дому. Увидев вас в сопровождении полицейских и в окружении толпы, я понял, что дело приняло непредвиденный оборот, и потому уехал. Нужна была свобода действий, и для этого я сел в самолет на Флориду. Зато я выиграл время и успел получить крупную сумму наличными. Они пойдут не только на адвокатов, но и на свидетелей — я уже заручился поддержкой некоторых. Не теряйте голову. Вы его не убивали — это самое главное. Повторяю, ваш проступок совсем незначительный. Вы сойдете за расчетливую натуру, но об этом говорит сам факт замужества с немощным стариком. Вы будете слишком богаты, чтобы чувствовать себя обиженной.
— Я не знаю, что мне делать.
— Газеты полны материалов о вашем деле. Юристы сочтут своим долгом рассказать полиции о завещании. Карл Ричмонд был одним из богатейших людей Америки. Нанесите упреждающий удар, заговорите раньше, чем это сделают они.
— Скорее всего, вы тоже окажетесь замешанным.
— Почему?
— Меня же спросят, зачем я впустила лейтенанта Лоумера, и придется сознаться, что на самом деле я ждала вас.
— В любом случае это была недопустимая ошибка, но и из этого положения можно выйти, рассказав правду. Вы скрыли его смерть, чтобы быть уверенной в получении наследства. Я оформлял завещание у юристов и должен был навестить вас сразу после этого. Тогда вы поставили бы меня перед свершившимся фактом. Будучи вашим отцом, я не смог бы вас выдать, это вполне логично. Там, где нет предварительного сговора, нет и преступления. Это может быть чем угодно: ошибкой, заблуждением или глупостью. А незначительные преступления защищать в суде гораздо проще.
— Я не знаю, что мне делать.
— Ну хоть немного возьмите себя в руки. Вы казались мне куда решительнее. Вас ждут миллионы долларов, не говоря уже о свободе и самых блестящих молодых людях Америки. Предстоит трудная игра. До сих пор вы легко с этим справлялись. И не забывайте: самое главное не в том, что вы переправили труп Карла Ричмонда с яхты на берег, а в том, что его убили.
— Все убеждены, что это сделала я.
— Так будут считать до тех пор, пока не получат обоснованного объяснения ваших действий. Полиция — это громадный отлаженный механизм. Виновных найдут, арестуют и накажут. Это отвлечет от вас внимание и превратит в жертву.
— Но если я признаю историю с завещанием, наследства мне не получить.
— А зачем, по-вашему, я нанимаю лучших адвокатов? Если завещание опротестуют, в силе останется предыдущее. Все вопросы можно решить, моя дорогая, подмазав нужных людей в нужную минуту, и тогда неразрешимых проблем просто не бывает.
— Я сделаю все, как вы сказали.
— Хорошо. Но не нужно говорить лишнее. Будем придерживаться версии о нашем родстве. Тут ничего ни доказать, ни оспорить. Не дайте возможности какому-нибудь особо ретивому полисмену проявить свое рвение. Тогда мы окажемся в куда худшем положении, и смерть Карла Ричмонда снова ляжет на ваши плечи из-за того, что у них пропадет желание усложнять и без того запутанное дело розысками нового преступника.
— Когда меня выпустят?
— Сейчас вы арестованы по обвинению в убийстве, которого не признаете. Объясните им все, как я сейчас сказал, и ваше задержание будет казаться произволом. Вот тогда я и попрошу выпустить вас под залог.
— Спасибо за заботу.
— Я с самого начала говорил, что мое благосостояние целиком зависит от вас.
— Не старайтесь выглядеть хуже, чем на самом деле.
— Отцовство влечет за собой известные обязанности, — улыбнулся Антон Корф.
Глава седьмая
Встреча пошла Хильде на пользу. Ее прежние страхи рассеялись, стало ясно, что раз уж Карл Ричмонд убит, то скандала не избежать. И приемный отец прав. Само преступление её не касается. За него должен отвечать настоящий убийца, а раз она к нему не имеет отношения, ей нечего бояться. После серии разбирательств наследство перейдет к ней, а сейчас в её интересах раскрыть свои карты. Общественное мнение основывается на трех столбцах в ежедневных газетах, которые потворствуют дурным вкусам толпы, изображая её кровожадным вампиром из немецких довоенных фильмов, а Карла Ричмонда — выжившим из ума стариком, попавшим в лапы кровожадной хищницы. То, что она перевезла труп домой, вызвал обвинение в садизме.
Хильда все это знала, но про убийство так ничего и не поняла. Не будь она уверена, что муж умер от сердечного приступа, можно было бы спокойно дать событиям идти своим чередом. Убийцу наверняка найдут, она спокойно сможет играть роль уважаемой вдовы, и её судьбе можно будет только позавидовать.
Антон Корф действовал в их общих интересах, и ничего бы не случилось, не впусти она в спальню Мартина Лоумера, поддавшись глупой минутной депрессии. К счастью, Корфу удалось не потерять головы и найти самое рациональное решение.
Ей было нечего терять, и она решилась все рассказать, но в этот день Стерлинг Кейн её не вызывал.
До самого вечера Хильда читала в камере газеты и проливала слезы умиления над решительными заявлениями своего любящего приемного отца.
Допрос начался ранним утром. Хильда немного воспряла духом, теперь она знала, что говорить. Раз им нужны факты, они их получат, и безразлично, какое о ней сложится мнение.
Она вошла в кабинет твердой уверенной походкой. Обстановка и лица собравшихся были ей знакомы. Ужасная тяжесть, довлевшая над ней все это время, исчезла. Теперь ей казалось, что борьба пойдет на равных. Заметил это Стерлинг Кейн? Во всяком случае, он ничем этого не выдал, когда предложил сигарету из своей помятой пачки.
Эта деталь вызвала у Хильды улыбку. К ней вернулась былая уверенность в своих силах. В конце концов он был таким же человеком как тысячи других, со своими странностями и заботами, оставшимися за порогом кабинета.
— Как вы себя чувствуете, миссис Ричмонд?
— Гораздо лучше, спасибо.
— Я специально дал вам немного отдохнуть, прийти в себя и понять, что в ваших интересах говорить только правду.
— Мудрое предостережение, которым я намерена воспользоваться.
— С другой стороны, следствие по такому важному делу требует уйму времени и сил. Должен напомнить, ваше содержание под арестом зависит только от вашей же доброй воли. Именно потому я позволил вашему отцу встретиться с вами без свидетелей.
— Спасибо.
— Это маленькое вступление должно вам напомнить, что факты говорят против вас.
— Я как раз хочу их объяснить.
Обычно угрюмое выражение на его лице на миг сменилось искренним удивлением.
— Если хотите, я расскажу вам о событиях последних дней так, как все было на самом деле.
— Затем мы и собрались.
— Знали бы вы, как это трудно…
— Не торопитесь. Если вы все расскажете нам с самого начала, многое прояснится само собой.
Хильда откашлялась и прежде чем начать рассказ, вспомнила наставления Антона Корфа.
— Я появилась на борту «Удачи», когда понадобилась сиделка.
— Это ваша профессия?
— Конечно нет. Я работала переводчицей в крупном гамбургском издательстве.
— Прошу простить, что прерываю, но к нам нужен не просто рассказ, а ваши показания. Здесь нет места ни одной непонятной детали. Так что вы делали на Лазурном берегу?
— Я некоторое время там жила.
— Вы сменили работу?
— Нет, просто взяла отпуск.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Довольно трудно продолжать, чтобы не выглядеть в довольно неприглядном свете.
— Это часто случается с людьми, которые садятся перед моим столом, но мы собрались здесь не для того, чтобы судить, а чтобы узнать правду.
— Еще в детстве мать говорила о моем отце как об удачливом бизнесмене. Единственную новость о нем она узнала из газет, где его имя упоминалось вместе с Карлом Ричмондом. Потом началась война, я осталась одна среди руин, без денег и без будущего. И вот тогда я решила найти его, чтобы он обо мне позаботился. Я искала удобный предлог, и мне удалось выяснить, что моему будущему мужу понадобилась сиделка. Я предложила свои услуги.
— Значит, заранее вы ничего не планировали?
— Нет, мне нужна была работа, но раз уж я туда попала, мне захотелось остаться. Видите, я ничего не скрываю и не стараюсь разыгрывать благородную даму.
— Продолжайте.
— Хотелось несколько дней понаблюдать за Антоном Корфом, чтобы составить о нем представление, ведь я действительно не знала, что от него можно ожидать. Именно тогда я поняла, что мое счастье не в нем, а в его хозяине. Этот деспотичный старик был, в сущности, очень несчастен, ему не хватало дружеского участия. Я могла бы предложить ему свою дружбу — нужно было только быть самой собой. Объясняться в любви и мне, и ему было бы, на мой взгляд, нелегко. Для него все осталось в прошлом, да и у меня не было никакого желания. Но он был внимателен ко мне и избавил меня от унижений, обрушивавшихся на головы его подчиненных. Короче говоря, в один прекрасный день Карл предложил мне выйти за него замуж. Этот союз был бы фиктивным в физическом смысле и вполне замечательным в финансовом отношении. Именно потому его предложение я приняла. У меня никогда не было денег, потому они представляются мне самой важной вещью на свете, а значит я не могла его убить.
— Об этом мы поговорим позднее, а сейчас давайте про Антона Корфа.
— Наши отношения вполне укладывались в рамки обычной вежливости. Когда Карл Ричмонд решил на мне жениться, Антону понадобились мои документы из Гамбурга. Пришлось рассказать ему правду. Все прошло очень просто, без лишних слов. Я подробно рассказала ему о своей жизни и созналась, что оказалась на яхте не случайно. Он стал моим союзником, стараясь в как-то компенсировать трудную юность.
Он сдержал свое слово. Брак был заключен на борту яхты в открытом море. Учитывая состояние моего мужа, его известность и разницу в возрасте, по обоюдному согласию мы решили избежать всяких церемоний.
— Мне все это известно, миссис Ричмонд. Что меня действительно интересует, — это последние события, связанные со смертью вашего мужа.
— Клянусь, я ничего не знаю. Если бы я заподозрила убийство, я никогда бы так не поступила.
— Что вы имеете в виду?
— Все произошло так внезапно, что я просто потеряла голову.
— Нельзя ли поточнее?
— К моменту нашего брака Карл уже оформил завещание. В связи с его громадным состоянием изменение завещания, по которому я становилась единственной наследницей, оказалось довольно длинной процедурой. Отец не упускал случая напомнить ему об этом, и накануне прибытия в Нью-Йорк муж составил новое завещание в мою пользу, аннулировавшее предыдущее. Оно было составлено официально, при свидетелях, но не было зарегистрировано. Это собирались сделать сразу по прибытии в Нью-Йорк.
— Продолжайте, миссис Ричмонд.
— Когда муж умер, я потеряла голову.
— Ну, я думаю, это не совсем так, поскольку о смерти вашего мужа никто ничего не знал.
— Я говорю правду. Если вы отказываетесь в это поверить, разговаривать дальше бессмысленно.
— Мы обсудим это позже, а пока продолжайте.
— Я была убеждена, что муж умер естественной смертью. Новое завещание ещё не зарегистрировано и не могло считаться законным. Я уже говорила, что вышла замуж не по любви, ставка шла на миллионы долларов. И я решила, что смогу получить наследство, скрыв на время его смерть.
— На мой взгляд, очень опрометчивое решение. Что вы собирались делать с телом мужа?
— Поскольку мы были в Нью-Йорке, задача облегчалась. Нужно только было отвезти его домой и продержать там день.
— А потом?
— Потом врач подписал бы свидетельство о смерти.
— Но это просто безумие. Думаете, врач не заметит, что он умер по крайней мере два дня назад?
— Все зависит от врача.
— Понятно. А где бы вы нашли такого сговорчивого врача?
— Мог бы помочь отец.
— Он знал, что случилось?
— Конечно нет.
— Тогда с чего вы взяли, что он мог помочь?
— Не знаю. Только на том, что он — мой отец. И разорять меня было не в его интересах. Он хорошо ко мне относился и помог бы выбраться.
— Так вы его ждали, когда приняли Мартина Лоумера?
— Разумеется. У меня в Нью-Йорке нет знакомых.
Стук машинки стих, пауза надолго затянулась. Стерлинг Кейн угрюмо уткнулся в стол. Что-то было не так, но Хильда не могла понять, в чем дело.
Другой полицейский, который все время молчал, достал тонкую итальянскую сигару, но умудрился сломать её между пальцев, и старательно избегал смотреть в сторону Хильды.
В комнате затаилась бомба; все это знали и ждали взрыва.
Наконец Стерлинг Кейн поднял голову и устало спросил:
— Вы настаиваете на истории с завещанием?
— Конечно. А что?
— По вашим словам, этот документ мог быть зарегистрирован, пока вы скрывали от закона смерть мужа.
— Что случилось? Почему вы со мной так разговариваете? Я уже говорила, мне и в голову не приходила мысль об убийстве мужа.
— Это верно, я просто забыл. Можете мне сказать, где хранится завещание?
— Откуда мне знать? Я никогда не вмешивалась в его дела.
— Успокойтесь, миссис Ричмонд. Вы себе противоречите. Всего минуту назад вы утверждали, что знали о новом завещании.
— Но это не одно и тоже.
— Итак, вы с трупом пересекли весь Нью-Йорк только для того, чтобы неизвестные вам юристы в неизвестной конторе спокойно занимались завещанием.
— Я сказала правду.
— Нет, миссис Ричмонд. Вы напрасно тратите время, вот и все. Но раз вы не сказали нам правду, это придется сделать мне: никакого завещания не существует.
— Это что ещё за новости?
— Нет никакого завещания, а значит не было причины таскаться с трупом мужа. Мы вернулись к исходной точке.
— Нет завещания? Что вы имеете в виду?
— Не следует нас недооценивать. Понимаете, когда погибнет такой видный человек, как ваш муж, один выслушивает мнение вдовы, а другой проводит расследование. Ваш брак, в котором, по-вашему утверждению, не было места любви, отдает неким душком, который нам интересен по нескольким причинам. Мы первым делом обратились к адвокатам мистера Ричмонда, и те не подтвердили вашей фантастической истории.
Хильда схватилась за горло и сделала отчаянную попытку прийти в себя. Она была потрясена жестокостью обрушившейся на неё правды.
— Но это невозможно! Вы совершаете ужасную ошибку. Я знаю точно, завещание было.
— Тогда в какой адвокатской конторе оно хранится?
— Не знаю!
— Не надо кричать, миссис Ричмонд.
— Должны быть другие юристы.
— Но они не занимаются делами вашего мужа.
— Но именно из-за этого я перевезла его на берег. Иначе зачем мне было это делать?
— Как раз об этом мы и хотели узнать, так же как и о причине его смерти, поскольку, следует признать, вы не слишком потрясены его убийством.
— С меня хватит! Перестаньте ходить вокруг да около. Вы уже решили, что я виновна, и не выпустите меня отсюда.
— Пока вы продолжаете рассказывать невероятные истории, доверять вам слишком трудно.
— Завещание существует. Мы часто с отцом его обсуждали. Как личный секретарь мужа, он был в курсе всех его дел. Именно он и должен был его зарегистрировать.
— Когда?
— В понедельник. Именно потому я и скрывала смерть Карла Ричмонда.
— Подождите, миссис Ричмонд. Вы проявили завидное хладнокровие и сумели провести весь экипаж яхты, но в то же время придерживаетесь детской версии о мистическом завещании, которое можно было зарегистрировать за несколько минут, словно наклеить на конверт марки. Неужели вам не понятно, что официальный документ ценой в миллионы долларов сопровождается ворохом различных документов, многочисленными согласованиями и бесконечными затратами времени. А по вашим словам, он вступает в силу, едва пересечет порог адвокатской конторы, после чего вы предъявите труп своего мужа. Именно так вам представляется это дело?
— Нет, совсем не так. Вы извращаете факты. По-вашему все это невозможно, но я говорю правду.
— Но в чем тут правда, если завещания просто не существует? Не стоит плакать, лучше расскажите, как все происходило на самом деле. Возможно, вы придаете слишком большое значение некоторым деталям. Может быть, кто-то воспользовался вашей доверчивостью и пытался вас одурачить?
— Завещание существует. Мне больше нечего сказать. Спросите у отца, он подтвердит. Именно он рассказал мне о нем.
— Мы спросим. Но перед этим все-таки объясните мне, зачем нужно было перевозить тело вашего мужа.
— Ради Бога, оставьте меня в покое…
— Успокойтесь, миссис Ричмонд, не надо нервничать. Чем раньше мы узнаем правду, тем скорее оставим вас в покое.
— Я хочу увидеться с отцом.
— Мы предоставим вам такую возможность, обещаю. А теперь отдохните и обдумайте все хорошенько. А мой долг обдумать другие вопросы, особенно один: зачем вы убили своего мужа?
— Замолчите!
Капитану пришлось схватить её за руку, иначе все вещи с его стола оказались бы на полу. Она вцепилась в лацканы его пиджака и, содрогаясь от рыданий, зарыдала.
— Мы сейчас расстанемся, миссис Ричмонд. Но не забывайте, что расследование продолжается, а для присяжных факты куда красноречивее любых слов.
Хильду отвели в её камеру и дали снотворное, чтобы успокоить расшалившиеся нервы. Она забылась тревожным сном, полным кошмаров.
Тираж ежедневных газет повысился; публика спешила узнать свежие подробности скандала и забросила чтение журналов и еженедельников.
Хильда все это знала, но про убийство так ничего и не поняла. Не будь она уверена, что муж умер от сердечного приступа, можно было бы спокойно дать событиям идти своим чередом. Убийцу наверняка найдут, она спокойно сможет играть роль уважаемой вдовы, и её судьбе можно будет только позавидовать.
Антон Корф действовал в их общих интересах, и ничего бы не случилось, не впусти она в спальню Мартина Лоумера, поддавшись глупой минутной депрессии. К счастью, Корфу удалось не потерять головы и найти самое рациональное решение.
Ей было нечего терять, и она решилась все рассказать, но в этот день Стерлинг Кейн её не вызывал.
До самого вечера Хильда читала в камере газеты и проливала слезы умиления над решительными заявлениями своего любящего приемного отца.
Допрос начался ранним утром. Хильда немного воспряла духом, теперь она знала, что говорить. Раз им нужны факты, они их получат, и безразлично, какое о ней сложится мнение.
Она вошла в кабинет твердой уверенной походкой. Обстановка и лица собравшихся были ей знакомы. Ужасная тяжесть, довлевшая над ней все это время, исчезла. Теперь ей казалось, что борьба пойдет на равных. Заметил это Стерлинг Кейн? Во всяком случае, он ничем этого не выдал, когда предложил сигарету из своей помятой пачки.
Эта деталь вызвала у Хильды улыбку. К ней вернулась былая уверенность в своих силах. В конце концов он был таким же человеком как тысячи других, со своими странностями и заботами, оставшимися за порогом кабинета.
— Как вы себя чувствуете, миссис Ричмонд?
— Гораздо лучше, спасибо.
— Я специально дал вам немного отдохнуть, прийти в себя и понять, что в ваших интересах говорить только правду.
— Мудрое предостережение, которым я намерена воспользоваться.
— С другой стороны, следствие по такому важному делу требует уйму времени и сил. Должен напомнить, ваше содержание под арестом зависит только от вашей же доброй воли. Именно потому я позволил вашему отцу встретиться с вами без свидетелей.
— Спасибо.
— Это маленькое вступление должно вам напомнить, что факты говорят против вас.
— Я как раз хочу их объяснить.
Обычно угрюмое выражение на его лице на миг сменилось искренним удивлением.
— Если хотите, я расскажу вам о событиях последних дней так, как все было на самом деле.
— Затем мы и собрались.
— Знали бы вы, как это трудно…
— Не торопитесь. Если вы все расскажете нам с самого начала, многое прояснится само собой.
Хильда откашлялась и прежде чем начать рассказ, вспомнила наставления Антона Корфа.
— Я появилась на борту «Удачи», когда понадобилась сиделка.
— Это ваша профессия?
— Конечно нет. Я работала переводчицей в крупном гамбургском издательстве.
— Прошу простить, что прерываю, но к нам нужен не просто рассказ, а ваши показания. Здесь нет места ни одной непонятной детали. Так что вы делали на Лазурном берегу?
— Я некоторое время там жила.
— Вы сменили работу?
— Нет, просто взяла отпуск.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Довольно трудно продолжать, чтобы не выглядеть в довольно неприглядном свете.
— Это часто случается с людьми, которые садятся перед моим столом, но мы собрались здесь не для того, чтобы судить, а чтобы узнать правду.
— Еще в детстве мать говорила о моем отце как об удачливом бизнесмене. Единственную новость о нем она узнала из газет, где его имя упоминалось вместе с Карлом Ричмондом. Потом началась война, я осталась одна среди руин, без денег и без будущего. И вот тогда я решила найти его, чтобы он обо мне позаботился. Я искала удобный предлог, и мне удалось выяснить, что моему будущему мужу понадобилась сиделка. Я предложила свои услуги.
— Значит, заранее вы ничего не планировали?
— Нет, мне нужна была работа, но раз уж я туда попала, мне захотелось остаться. Видите, я ничего не скрываю и не стараюсь разыгрывать благородную даму.
— Продолжайте.
— Хотелось несколько дней понаблюдать за Антоном Корфом, чтобы составить о нем представление, ведь я действительно не знала, что от него можно ожидать. Именно тогда я поняла, что мое счастье не в нем, а в его хозяине. Этот деспотичный старик был, в сущности, очень несчастен, ему не хватало дружеского участия. Я могла бы предложить ему свою дружбу — нужно было только быть самой собой. Объясняться в любви и мне, и ему было бы, на мой взгляд, нелегко. Для него все осталось в прошлом, да и у меня не было никакого желания. Но он был внимателен ко мне и избавил меня от унижений, обрушивавшихся на головы его подчиненных. Короче говоря, в один прекрасный день Карл предложил мне выйти за него замуж. Этот союз был бы фиктивным в физическом смысле и вполне замечательным в финансовом отношении. Именно потому его предложение я приняла. У меня никогда не было денег, потому они представляются мне самой важной вещью на свете, а значит я не могла его убить.
— Об этом мы поговорим позднее, а сейчас давайте про Антона Корфа.
— Наши отношения вполне укладывались в рамки обычной вежливости. Когда Карл Ричмонд решил на мне жениться, Антону понадобились мои документы из Гамбурга. Пришлось рассказать ему правду. Все прошло очень просто, без лишних слов. Я подробно рассказала ему о своей жизни и созналась, что оказалась на яхте не случайно. Он стал моим союзником, стараясь в как-то компенсировать трудную юность.
Он сдержал свое слово. Брак был заключен на борту яхты в открытом море. Учитывая состояние моего мужа, его известность и разницу в возрасте, по обоюдному согласию мы решили избежать всяких церемоний.
— Мне все это известно, миссис Ричмонд. Что меня действительно интересует, — это последние события, связанные со смертью вашего мужа.
— Клянусь, я ничего не знаю. Если бы я заподозрила убийство, я никогда бы так не поступила.
— Что вы имеете в виду?
— Все произошло так внезапно, что я просто потеряла голову.
— Нельзя ли поточнее?
— К моменту нашего брака Карл уже оформил завещание. В связи с его громадным состоянием изменение завещания, по которому я становилась единственной наследницей, оказалось довольно длинной процедурой. Отец не упускал случая напомнить ему об этом, и накануне прибытия в Нью-Йорк муж составил новое завещание в мою пользу, аннулировавшее предыдущее. Оно было составлено официально, при свидетелях, но не было зарегистрировано. Это собирались сделать сразу по прибытии в Нью-Йорк.
— Продолжайте, миссис Ричмонд.
— Когда муж умер, я потеряла голову.
— Ну, я думаю, это не совсем так, поскольку о смерти вашего мужа никто ничего не знал.
— Я говорю правду. Если вы отказываетесь в это поверить, разговаривать дальше бессмысленно.
— Мы обсудим это позже, а пока продолжайте.
— Я была убеждена, что муж умер естественной смертью. Новое завещание ещё не зарегистрировано и не могло считаться законным. Я уже говорила, что вышла замуж не по любви, ставка шла на миллионы долларов. И я решила, что смогу получить наследство, скрыв на время его смерть.
— На мой взгляд, очень опрометчивое решение. Что вы собирались делать с телом мужа?
— Поскольку мы были в Нью-Йорке, задача облегчалась. Нужно только было отвезти его домой и продержать там день.
— А потом?
— Потом врач подписал бы свидетельство о смерти.
— Но это просто безумие. Думаете, врач не заметит, что он умер по крайней мере два дня назад?
— Все зависит от врача.
— Понятно. А где бы вы нашли такого сговорчивого врача?
— Мог бы помочь отец.
— Он знал, что случилось?
— Конечно нет.
— Тогда с чего вы взяли, что он мог помочь?
— Не знаю. Только на том, что он — мой отец. И разорять меня было не в его интересах. Он хорошо ко мне относился и помог бы выбраться.
— Так вы его ждали, когда приняли Мартина Лоумера?
— Разумеется. У меня в Нью-Йорке нет знакомых.
Стук машинки стих, пауза надолго затянулась. Стерлинг Кейн угрюмо уткнулся в стол. Что-то было не так, но Хильда не могла понять, в чем дело.
Другой полицейский, который все время молчал, достал тонкую итальянскую сигару, но умудрился сломать её между пальцев, и старательно избегал смотреть в сторону Хильды.
В комнате затаилась бомба; все это знали и ждали взрыва.
Наконец Стерлинг Кейн поднял голову и устало спросил:
— Вы настаиваете на истории с завещанием?
— Конечно. А что?
— По вашим словам, этот документ мог быть зарегистрирован, пока вы скрывали от закона смерть мужа.
— Что случилось? Почему вы со мной так разговариваете? Я уже говорила, мне и в голову не приходила мысль об убийстве мужа.
— Это верно, я просто забыл. Можете мне сказать, где хранится завещание?
— Откуда мне знать? Я никогда не вмешивалась в его дела.
— Успокойтесь, миссис Ричмонд. Вы себе противоречите. Всего минуту назад вы утверждали, что знали о новом завещании.
— Но это не одно и тоже.
— Итак, вы с трупом пересекли весь Нью-Йорк только для того, чтобы неизвестные вам юристы в неизвестной конторе спокойно занимались завещанием.
— Я сказала правду.
— Нет, миссис Ричмонд. Вы напрасно тратите время, вот и все. Но раз вы не сказали нам правду, это придется сделать мне: никакого завещания не существует.
— Это что ещё за новости?
— Нет никакого завещания, а значит не было причины таскаться с трупом мужа. Мы вернулись к исходной точке.
— Нет завещания? Что вы имеете в виду?
— Не следует нас недооценивать. Понимаете, когда погибнет такой видный человек, как ваш муж, один выслушивает мнение вдовы, а другой проводит расследование. Ваш брак, в котором, по-вашему утверждению, не было места любви, отдает неким душком, который нам интересен по нескольким причинам. Мы первым делом обратились к адвокатам мистера Ричмонда, и те не подтвердили вашей фантастической истории.
Хильда схватилась за горло и сделала отчаянную попытку прийти в себя. Она была потрясена жестокостью обрушившейся на неё правды.
— Но это невозможно! Вы совершаете ужасную ошибку. Я знаю точно, завещание было.
— Тогда в какой адвокатской конторе оно хранится?
— Не знаю!
— Не надо кричать, миссис Ричмонд.
— Должны быть другие юристы.
— Но они не занимаются делами вашего мужа.
— Но именно из-за этого я перевезла его на берег. Иначе зачем мне было это делать?
— Как раз об этом мы и хотели узнать, так же как и о причине его смерти, поскольку, следует признать, вы не слишком потрясены его убийством.
— С меня хватит! Перестаньте ходить вокруг да около. Вы уже решили, что я виновна, и не выпустите меня отсюда.
— Пока вы продолжаете рассказывать невероятные истории, доверять вам слишком трудно.
— Завещание существует. Мы часто с отцом его обсуждали. Как личный секретарь мужа, он был в курсе всех его дел. Именно он и должен был его зарегистрировать.
— Когда?
— В понедельник. Именно потому я и скрывала смерть Карла Ричмонда.
— Подождите, миссис Ричмонд. Вы проявили завидное хладнокровие и сумели провести весь экипаж яхты, но в то же время придерживаетесь детской версии о мистическом завещании, которое можно было зарегистрировать за несколько минут, словно наклеить на конверт марки. Неужели вам не понятно, что официальный документ ценой в миллионы долларов сопровождается ворохом различных документов, многочисленными согласованиями и бесконечными затратами времени. А по вашим словам, он вступает в силу, едва пересечет порог адвокатской конторы, после чего вы предъявите труп своего мужа. Именно так вам представляется это дело?
— Нет, совсем не так. Вы извращаете факты. По-вашему все это невозможно, но я говорю правду.
— Но в чем тут правда, если завещания просто не существует? Не стоит плакать, лучше расскажите, как все происходило на самом деле. Возможно, вы придаете слишком большое значение некоторым деталям. Может быть, кто-то воспользовался вашей доверчивостью и пытался вас одурачить?
— Завещание существует. Мне больше нечего сказать. Спросите у отца, он подтвердит. Именно он рассказал мне о нем.
— Мы спросим. Но перед этим все-таки объясните мне, зачем нужно было перевозить тело вашего мужа.
— Ради Бога, оставьте меня в покое…
— Успокойтесь, миссис Ричмонд, не надо нервничать. Чем раньше мы узнаем правду, тем скорее оставим вас в покое.
— Я хочу увидеться с отцом.
— Мы предоставим вам такую возможность, обещаю. А теперь отдохните и обдумайте все хорошенько. А мой долг обдумать другие вопросы, особенно один: зачем вы убили своего мужа?
— Замолчите!
Капитану пришлось схватить её за руку, иначе все вещи с его стола оказались бы на полу. Она вцепилась в лацканы его пиджака и, содрогаясь от рыданий, зарыдала.
— Мы сейчас расстанемся, миссис Ричмонд. Но не забывайте, что расследование продолжается, а для присяжных факты куда красноречивее любых слов.
Хильду отвели в её камеру и дали снотворное, чтобы успокоить расшалившиеся нервы. Она забылась тревожным сном, полным кошмаров.
Тираж ежедневных газет повысился; публика спешила узнать свежие подробности скандала и забросила чтение журналов и еженедельников.
Часть третья
Глава первая
Немного успокоившись после сна, Хильда отказалась отвечать на любые вопросы до обещанного свидания с отцом.
Только Антон Корф может объяснить, что происходит. Если бы он лгал ей, она сразу бы это узнала. Но зачем ему это? Такие мысли нескончаемым потоком кружились в голове.
Ночной кошмар заставил её чувствовать себя подавленной. Зато события последних дней расположились в строго хронологическом порядке. Почему же тогда все остальное осталось скрытым в густом тумане?
Действительно она жила на свете, или все это только сон? Когда она задумывалась о прошлом, даже очень отдаленном, в голову приходили только обрывки каких-то бесед и мимолетные воспоминания.
Что было раньше, что потом, память её утратила навсегда; возможно, ничего и не было, ведь не осталось ни одной живой души, которая могла бы ей поверить.
Говорят, умирают дважды. Один раз — когда душа покидает тело, и второй — когда тебя забудут.
Вероятно, в этом что-то было.
Все прошлые события, теперь преданные забвению, не имели никакого значения, да и, похоже, никогда не происходили. Так что она и не жила наяву, а просто досматривала сон без всякой логики.
Вот она возьмет и проснется в другом измерении…
В то раннее утро, как и обещал Стерлинг Кейн, её привели в комнату для посетителей.
Как и в прошлый раз, она увидела его сидящим за столом. Поскольку Хильда все ещё была под следствием, свидание проходило без свидетелей и разделяющей решетки. На взгляд оба были полностью свободны.
Хильде нужно было время, чтобы успокоиться и овладеть собой, и она дала ему возможность начать разговор.
— У меня для вас хорошие новости. Сегодня ваш адвокат начнет хлопотать об освобождении под залог. Если ему откажут, он опротестует в суде законности вашего ареста. Пока им нечего вам предъявить. Как прошел вчерашний допрос, вы последовали моему совету?
— Да.
— Но у вас такой угрюмый вид. В чем дело?
— Вы ещё спрашиваете! Никакого завещания просто не было.
— Это ещё что за шутки?
— Они провели расследование и убедились, что юристы ничего о нем не знают. Именно потому я настояла на нашей встрече перед очередным допросом.
— И правильно сделали.
— Хорошо, я жду объяснений.
— Как вы серьезны, дорогая Хильда! Полагаю, нервы расшалились? Вы совсем потеряли голову и начинаете задавать глупые вопросы.
— Я жду, чтобы вы на них ответили.
Только Антон Корф может объяснить, что происходит. Если бы он лгал ей, она сразу бы это узнала. Но зачем ему это? Такие мысли нескончаемым потоком кружились в голове.
Ночной кошмар заставил её чувствовать себя подавленной. Зато события последних дней расположились в строго хронологическом порядке. Почему же тогда все остальное осталось скрытым в густом тумане?
Действительно она жила на свете, или все это только сон? Когда она задумывалась о прошлом, даже очень отдаленном, в голову приходили только обрывки каких-то бесед и мимолетные воспоминания.
Что было раньше, что потом, память её утратила навсегда; возможно, ничего и не было, ведь не осталось ни одной живой души, которая могла бы ей поверить.
Говорят, умирают дважды. Один раз — когда душа покидает тело, и второй — когда тебя забудут.
Вероятно, в этом что-то было.
Все прошлые события, теперь преданные забвению, не имели никакого значения, да и, похоже, никогда не происходили. Так что она и не жила наяву, а просто досматривала сон без всякой логики.
Вот она возьмет и проснется в другом измерении…
В то раннее утро, как и обещал Стерлинг Кейн, её привели в комнату для посетителей.
Как и в прошлый раз, она увидела его сидящим за столом. Поскольку Хильда все ещё была под следствием, свидание проходило без свидетелей и разделяющей решетки. На взгляд оба были полностью свободны.
Хильде нужно было время, чтобы успокоиться и овладеть собой, и она дала ему возможность начать разговор.
— У меня для вас хорошие новости. Сегодня ваш адвокат начнет хлопотать об освобождении под залог. Если ему откажут, он опротестует в суде законности вашего ареста. Пока им нечего вам предъявить. Как прошел вчерашний допрос, вы последовали моему совету?
— Да.
— Но у вас такой угрюмый вид. В чем дело?
— Вы ещё спрашиваете! Никакого завещания просто не было.
— Это ещё что за шутки?
— Они провели расследование и убедились, что юристы ничего о нем не знают. Именно потому я настояла на нашей встрече перед очередным допросом.
— И правильно сделали.
— Хорошо, я жду объяснений.
— Как вы серьезны, дорогая Хильда! Полагаю, нервы расшалились? Вы совсем потеряли голову и начинаете задавать глупые вопросы.
— Я жду, чтобы вы на них ответили.