Асс Павел Николаевич. Литераторы Дамкин и Стрекозов

   – Да! - отозвался киргиз, появляясь перед Стрекозовым и отдавая честь.
   – Как ты думаешь, этот ресторан построен на народные деньги или на деньги этих иностранцев?
   – Не знаю, - сознался милиционер. - Когда этот ресторан строили, я еще не работал в милиции.
   – Вот как, - Стрекозов тоже погляделся в зеркало. - А как же ты стал милиционером?
   – После армии. Служил во внутренних войсках, - охотно ответил скучающий на посту милиционер, быстро найдя общую тему для разговора - он стал рассказывать о себе. - После службы вызывают к начальству, а там майор милиции мне и говорит: "Хибабулин! Хочешь быть милиционером в столице Советского Союза городе Москве? Мы тебе дадим комнату в благоустроенном общежитии, года через три станешь старшиной. Согласен?". Я подумал, все равно ничего делать не умею, так что работа в милиции как раз для меня. И согласился.
   – Ну, и как, стал старшиной?
   – Пока нет, - серьезно ответил Хибабулин. - Еще год остался.
   – Дамкин, может нам тоже в милиционеры пойти?
   – Пошел бы ты лучше, Стрекозов, в задницу! - учтиво предложил Дамкин.
   – Я готова, - наконец-то сказала Зина.
   – Хороша! - оценил Стрекозов. - Прям королева Англии.
   – О, да! - очнулся Джек. - Русский женщина - это...
   Фондброкер пощелкал пальцами и перешел на английский. Судя по его интонациям, американец был без ума от русских женщин в лице Зинаиды. Но необразованные литераторы этого не поняли.
   Они прошли в зал, залитый светом хрустальных люстр. Подскочил услужливый официант, провел их к столику. На белоснежной скатерти стояла ваза с яблоками и маленькое ведерко со льдом, в котором нежилась бутылка золотого советского шампанского. В глубине зала находилась небольшая сцена, на которой две полуобнаженные красотки сладострастно извивались под медленную музыку, исполняемую тремя молодыми парнями в красных рубашках.
   – Что будете заказывать? - спросил Фондброкер.
   – Я бы пельменей съел, - сознался Стрекозов.
   – Что есть "пельмени"?
   – Шутит он, - сказала Зинаида и, обращаясь к официанту, стала цитировать меню. - Нам рагу из баранины, почки говяжьи в соусе с луком, рыбки красной, блины с икрой, да закусить салатиков каких по вашему усмотрению.
   – Что-нибудь выпить?
   – Вино какое-нибудь легкое, лучше грузинское, марочное.
   – И коньячку, - добавил вальяжно развалившийся Дамкин. - Лучше "Камю", но если такого нет, сойдет и "Наполеон".
   Послушный официант ушел.
   – Дамкин, не борзей, - предупредила Зина.
   – А чего такого? - сказал Дамкин. - У меня сегодня день рождения или нет?
   – О, день рождения! - восхитился мистер Фондброкер. - Я уже делал подарок?
   – Делал, делал, - сказала Зина.
   – Но только очень маленький, - вставил Стрекозов и показал пальцами, насколько мал был американский подарок.
   – О! Я есть хотеть подарить вам... Что вы хотите?
   – Ну, - задумался Дамкин, не обращая внимания на Зинаиду, толкающую его ногой под столом. - Стрекозов, чего у нас нет?
   – У нас много чего нет. Машины нет, телевизора нет, магнитофона нет...
   – Стрекозов, кончай... - не выдержала Зина.
   – Анжелика, - строго сказал Дамкин. - Не шути так пошло!
   – Портсигар у вас есть? - Джек достал из кармана красивый портсигар, выглядевший, как золотой.
   – Портсигара у нас тоже нет, - заявил обнаглевший Стрекозов. - Но мы бы лучше взяли деньгами.
   – Мужики, ну хватит! - шепотом взмолилась Зинаида. - Он еще мне не заплатил!
   – А он у тебя уже что-то купил?
   – Остряк-самоучка! - обиделась девушка. - Сейчас как дам по башке!
   – Ладно, ладно, - кивнул Дамкин. - Мы больше не будем.
   – Да, - согласился Стрекозов. - Спасибо, Джек, но не надо ничего дарить. У Дамкина все есть: и машина, и дача в Крыму, и даже портсигар.
   Официант прикатил столик с едой, с громким выстрелом откупорил бутылку шампанского, оно вспенилось в высоких фужерах.
   – За мое знакомство с известными литераторами! - провозгласил мистер Фондброкер.
   Стрекозов наклонился к Дамкину и шепнул на ухо:
   – Дамкин, ты как хочешь, а я украду отсюда вилку, нож и вот этот красивый бокал с нарисованной рыбкой.
   Дамкин придвинулся к уху Стрекозова:
   – Нашел, чем удивить! Я уже украл три вилки, три ножа и два бокала!
   Литераторы просидели в ресторане до поздней ночи. Дамкин весело хлопал танцующим на сцене девочкам, Стрекозов пил заказанный Дамкиным "Камю", Джек пытался танцевать с Анжеликой, но у него, пьяного, это плохо получалось. Стрекозов сходил в туалет и вернулся оттуда с вытаращенными глазами.
   – Там все мрамором отделано, сортирная бумага висит, зеркала кругом! Там жить можно!
   Дамкин сбегал и пришел назад тихий, пораженный до глубины души. Кто же эти счастливцы, которые ходят по нужде там, где другие могли бы жить?
   В зале сидели немногочисленные иностранцы и личности с грузинской внешностью. Грузины периодически заказывали музыкантам лезгинку, танцевали, бросая на сцену червонцы, чем произвели на литераторов отталкивающее впечатление.
   – Очень нескромно, - говорил Дамкин. - Валютный ресторан, а эти тут советскими червонцами сорят. Кому тут нужны их червонцы?
   – Ты прав, - поддерживал соавтора Стрекозов. - Надо будет описать это в нашем новом романе.
   – Стрекозов, помнишь, у тебя была умная мысль написать роман про двух литераторов? Давай напишем такой роман, где расскажем про нашу с тобой жизнь. Ну, приврем, конечно, маленько...
   – На фиг! - сказал Стрекозов. - Это была не очень умная мысль. Про литераторов кто только не писал! Плагиат! Вот посмотри на наших знакомых литераторов Пашу Асса и Нестора Бегемотова. Они уже восемь книг о себе написали! И что в этом хорошего?
   – Жаль, - протянул Дамкин. - У меня столько клевых сюжетов. Я бы своих героев в конце романа сделал бы богатыми, пили бы "Наполеон" или "Камю" каждый день, блины с икрой ели бы...
   – И фамилии мы им дали бы Асс и Бегемотов! - съязвил Стрекозов.
   – Да ну тебя! - обиделся Дамкин. - Любую идею испоганишь! А блины с икрой - это, как говорит наш друг Джек, весьма круто!
   – Слушай, Джек, а в чем заключается твой бизнес?
   К этому времени американец уже полностью перешел на английский, не в состоянии удержать в голове такое обилие могучего русского языка. Зинаида стала переводить.
   – Я поставляю в вашу страну станки с программным управлением. У нас уже был договор с заводом "Заветы Ильича", я приехал проверить, как налажено наше оборудование, и что я увидел! Все станки свалены во дворе, стоят под дождем...
   – Обычное дело. У нас часто идут дожди...
   – Но самое удивительное, что на этом же заводе я подписал новый контракт на новое оборудование. Я ничего не понимаю в русском бизнесе, признался Фондброкер.
   – Русский бизнес очень прост. Все, что можно украсть, воруется, остальное за ненадобностью выбрасывается. Вот пример, как здесь делают бизнес. Допустим, покупается тонна урюка по рублю за килограмм. Потом эта тонна продается за ту же цену, но при этом каждого покупателя обвешивают. Вот тебе и деньги.
   Переводя, Зинаида попыталась объяснить Джеку все тонкости того, как можно обвесить покупателя.
   – А почему за эту же цену?
   – А какая разница, за какую? За сколько бы ты ни продал, в карман эти деньги не положишь, все идет государству.
   Фондброкер изумленно откинулся на стуле.
   – Всему их учить надо, - сказал Стрекозов Зинаиде.
   – Ладно, умник, научишь!
   – Куда нам, - признал Дамкин. - Мы в бизнесе не сильно соображаем. Есть акулы и позубастее нас со Стрекозовым. В следующий раз, как вы зайдете в гости, надо будет его познакомить со спекулянтом Хачиком. Он такой здесь бизнес делает, а то - станки! Кому они нужны? Украсть их нельзя, а использовать их все равно никто не будет, потому что умный человек на завод "Заветы Ильича" не пойдет, а дурак на этих станках работать не сможет.
   Настало время расставаться. Гостеприимный Фондброкер стал приглашать литераторов к себе в номер на чашечку кофе, но Зинаида делала такие страшные глаза, что Дамкин и Стрекозов нашли в себе силы отказаться и, проводив американца с девушкой до лифта, покинули ресторан.
   На улице курил невозмутимый милиционер Хибабулин, аккуратно стряхивая пепел в мраморную урну, доверху заваленную мусором.
   – Ну что, Хибабулин, - сказал Дамкин. - Хорошая погода сегодня?
   – Сойдет, - беспечно махнул рукой милиционер.
   – А скажи, ты тут стоишь, порядок охраняешь, а тебя хоть раз покормили в этом ресторане? Выпить дали?
   – Нет, - сказал Хибабулин. - Не положено. Да и стою я тут всего второй раз. Заменяю заболевшего старшину. А вообще мой пост на улицах.
   – А старшине выпить дают?
   – Нет. Не положено.
   – И зачем тогда становиться старшиной? - резонно заметил Дамкин.
   – Ну ты спросил! На улицах холодно, дождь идет, а там - тепло!
   – Понял. Ну, прощай, Хибабулин.
   – До свидания, - милиционер взял под козырек.
   У друзей не было денег на такси, поэтому они пошли домой пешком. Но это не было потерянным временем: по дороге друзья обговаривали темы рассказов и строили планы. А строить планы, как знает читатель, еще увлекательнее, чем сочинять рассказы.

Глава следующая
Рассказ художника Бронштейна о том, как прошел день рождения Дамкина

   Пуля - дура, а штык - молодец. Однако сколько молодцов со штыками полегло от дурацких пуль.

Дамкин, Стрекозов "Толстая книга"

   Домой друзья пришли только под утро. Половина гостей разошлась, вторая половина спала вповалку, кто где устроился. Лишь Сократов и Дюша сидели в прокуренной комнате с красными от бессонной ночи глазами и азартно резались в дурака на щелбаны. Натруженные лбы игроков блестели. На кухне мыл посуду Бронштейн, стараясь не греметь тарелками.
   – Привет, - сказал он усталым литераторам.
   – Как тут дела? - спросил Дамкин.
   – Нормально, - улыбнулся Бронштейн. - Знатно, в общем-то, повеселились!
   – Расскажи, что тут было интересного, - попросил Стрекозов, усаживаясь на табуретку. - А то, может, мы зря ушли? Только покороче рассказывай, нам в одиннадцать к Однодневному. Хорошо бы поспать часика два!
   Добрый Бронштейн сварил друзьям кофе и приступил к рассказу.
   – Как только вы ушли, - начал Бронштейн, - заявился почтальон с тремя телеграммами от "Левого рейса": из Алушты, из Гурзуфа и из Ялты.
   – Такое впечатление, - бросил Стрекозов, - что этим придуркам больше делать нечего, как телеграммы посылать из каждого города, где они останавливаются!
   – Ну, почему же, - Дамкин сделал глоток кофе и, решив что не сладко, добавил еще две ложки сахара. - Это весьма круто! Всем друзьям - по телеграмме! Буду в Крыму, тоже пошлю кому-нибудь телеграмму. А о чем телеграмма-то?
   Бронштейн нашел на подоконнике помятые телеграммы. Соавторы, передавая друг другу листки, внимательно ознакомились с их содержанием.
   Из Алушты была поздравительная:

"ДАМКИН ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ЖДИ ПРИШЛЕМ ГУРЗУФА АПЕЛЬСИНОВ ЛЕВЫЙ РЕЙС ТЧК"

   Вторая телеграмма скорбно сообщала:

"ГУРЗУФЕ АПЕЛЬСИНОВ НЕТ ЕДЕМ ЯЛТУ ЛЕВЫЙ РЕЙС ТЧК"

   Наконец, третья гласила:

"МАЖОРНЫЙ ГОРОД ЯЛТА НО ТОЖЕ НЕТ АПЕЛЬСИНОВ ЛЕВЫЙ РЕЛЬС ВЧК"

   – Много, наверно, они пива там выпили, - предположил Стрекозов, сонно жмурясь. - Нашли, где апельсины искать - в Крыму!
   – А где же, по-твоему, их еще искать? - поинтересовался Дамкин.
   – Там, где они растут, - сказал Стрекозов. - На Крайнем Севере, конечно!
   – С чего ты взял, что апельсины на Крайнем Севере растут?
   – Да ведь они у нас только зимой продаются!
   – Логично, - согласился Дамкин. - Только вот апельсины почему-то все египетские, кубинские, реже марокканские! Это, конечно, вполне северные страны. Ну, ты рассказывай, Бронштейн.
   – Все порадовались телеграммам. Почтальона усадили за стол, налили водки, он в результате так назюзюкался, что и сейчас спит где-то под столом.
   Шлезинский долго и упорно пел романсы, сильно всех замучил. Все время пытался обнимать и целовать девушек. Потом на его гитаре порвалась третья струна, Шлезинский огорчился, пытался играть на пяти струнах, порвал еще одну, а после того, как девушки, несмотря на его уговоры и обещания крепкой любви, ушли, напился и теперь спит рядом с почтальоном.
   Ваш редактор Однодневный тоже был весьма пьян, но чувство долга его не покинуло. Он заявил, что ему завтра на работу, и ушел вслед за своими приятельницами. Он, кстати, просил напомнить вам, что ждет вас в редакции к одиннадцати.
   – Нашел, когда нас в редакцию вызывать! - с неудовольствием проворчал Дамкин. - Вся квартира загажена, гора немытой посуды, спать хочется - жуть! Не мог назначить встречу дней через пять! Когда, спрашивается, мы в квартире будем разбирать?
   – Да вы так сильно не волнуйтесь, - добродушно молвил Бронштейн. - В квартире я разберусь. И посуду я уже почти всю помыл.
   – Спасибо, - сказал Стрекозов. - Мы всегда говорили, что ты настоящий друг!
   – Если б ты еще и поспать за нас мог, - добавил Дамкин. - Или, что лучше, сходить вместо нас к редактору...
   – Да ладно вам! - Бронштейн махнул на Дамкина мокрой тряпкой. - Вы лучше дальше слушайте! Я вам еще о Карамелькине не рассказал! Сначала Карамелькин долго пересказывал фильм с Арнольдом Шварценеггером, который он недавно посмотрел. Фильм - полная дребедень, я ничего не понял! Потом, вдохновившись подвигами Шварценеггера, Карамелькин похвалился, что может включить и выключить свет ногой. Заключив пари с Сократовым, Карамелькин ногой вдребезги разбил вам выключатель в комнате.
   – Что! - вскричал Дамкин. - Этот урод сломал нам выключатель?
   – Он пообещал, что сегодня же починит!
   – Ага! От него дождешься! Он, наверняка, уже об этом забыл. Ну, надо же так нажраться!
   – Нет, Карамелькин больше не пьет, - Бронштейн горестно покачал головой. - Ему китаец-сэнсей не разрешает, это может помешать его занятиям каратэ, а Карамелькину надо быть в форме, чтобы стать, как Шварценеггер.
   – Арнольд хренов! - в сердцах выругался Дамкин. - Стрекозов, теперь свет в комнате надо в резиновых перчатках выключать! А то стуком токнет, то бишь, током стукнет! И помрешь на фиг...
   – Ничего, - беспечно сказал сонный Стрекозов. - Зато этот Арнольд новоявленный на твоих поминках погуляет! А у нас в доме появятся новые табуретки.
   – Какие еще табуретки? - удивился Дамкин.
   – А помнишь, он обещал нам на новоселье подарить две табуретки, да так и зажал? Может быть, подарит на твои похороны! Народу-то тьма должна будет собраться, негде и усадить будет.
   – Жди! - насупился Дамкин. - Такого повода для веселья я ему не дам!
   – Потом было еще одно приключение, - как ни в чем не бывало продолжал Бронштейн. - Ваш сосед, который дворником работает...
   – Сидор? - подсказал Стрекозов.
   – Ну! Вызвал милицию. Оказывается, у нас здесь было шумно.
   – И они приехали? Не может быть! Никогда не приезжали! - удивился Дамкин. - Уж сколько этот гад на нас анонимок написал, книгу можно составить!
   – Приехали! Целых три сержанта и один старшина, - ответил, улыбаясь, Бронштейн, которому из-за своей неординарной внешности приходилось частенько общаться с бдительными милиционерами. - Когда Шлезинский открыл дверь, они ему сразу руки вывернули. Тут бы всех и забрали, если бы не Остап. Он вышел к ментам, показал свою комитетскую книжечку и сказал, что все под его контролем. А если они еще раз припрутся, он лично займется каждым из них в отдельности. Милиция сразу же и свалила.
   – Ништяк! Полезная книжечка, однако! - порадовался Дамкин. Стрекозов! Надо будет Остапу для нас заказать две таких же.
   – Ясный пень!
   – Да вы что! - строго сказал Бронштейн. - У них в КГБ эти книжечки все под учетом.
   – Ну, тогда ты нам нарисуешь, - предложил Стрекозов.
   – Это можно... - задумался художник.
   – Будем на трамваях ездить бесплатно, - размечтался Стрекозов. - По ресторанам на халяву ходить...
   – Да, это, конечно, круто! - согласился Дамкин. - Но этому Сидору давно уже пора вломить, достал уже!
   – Слушай, Бронштейн, а куда наша Светланка делась? - встрепенулся Стрекозов. - Если ее увела какая-нибудь сволочь, я ей все ноги пообрываю!
   – Моей секретарше? - возмутился Дамкин.
   – Нет, той сволочи.
   – Никто ее не увел, - Бронштейн выключил воду и начал вытирать помытые тарелки махровым полотенцем. - Она вас искала, искала, а потом, узнав, что вы без нее удрали в ресторан, очень сильно обиделась и ушла домой. Она просила передать, что больше вас знать не желает.
   – С чего она взяла, что мы в ресторан ушли? Мы же никому не говорили.
   – Сократов сказал.
   – Вот козел! Сократов, ты козел! - крикнул Дамкин в комнату.
   – От козла слышу! - немедленно отозвался Сократов. - А вы что там, кофе пьете?
   – Налить? - спросил Бронштейн.
   – Спрашиваешь!
   Сократов с Дюшей притащились на кухню. Дюша тасовал потрепанную колоду карт.
   – Кто выиграл? - спросил Дамкин.
   – Победила дружба, - дипломатично ответил Сократов, потирая покрасневший лоб и усаживаясь на табуретку.
   – Так, значит, и прошел наш день рождения? - обратился Дамкин к Бронштейну. - И больше ничего не было?
   – В общем-то, все. Да, еще, доктор Сачков напился и, решив, что у вас маловато мебели, ушел на поиски скамейки из какого-нибудь парка культуры и отдыха, чтобы еще раз сделать Дамкину подарок. Так что, если он принесет лавку, вы не удивляйтесь!
   – Он слишком добр, - заметил Сократов. - Но судя по тому, что Сачков назад не вернулся, он либо заснул где-то под этой самой скамейкой в парке, либо его забрали в милицию!
   – И слава Богу! - выдохнул Дамкин. - Только скамейки нам и не хватало!
   – Ладно, мужики! - очнулся Стрекозов. - Я пошел спать. Спокойной ночи!
   – Как-то скучновато прошел мой день рождения. Никого не побили, с балкона никто не упал, пожара не было, трубу в ванной не прорвало! Даже не наблевал никто! Грустно. Я думал, что будет веселее, - задумчиво произнес Дамкин.
   – Так и было веселее!
   – Нет, не говори. Иначе почему бы мне было сейчас грустно?
   – Потому что спать хочется. Пора бы и по домам, - сказал Сократов.
   Не успели Сократов и Дюша уйти, как в дверь позвонили.
   – Здравствуйте, - сказал Дамкину интеллигентный полный мужчина в очках. - Извините, что так рано разбудил...
   – Да мы еще не ложились! - успокоил визитера Дамкин.
   – Я просто подумал, что тут произошла какая-то ошибка, - и мужчина вытащил из-за спины американский утюг. - Мой оболтус вчера вместо нашего утюга притащил назад вот этот!
   – Так вы - отец Максима?
   – Да, - кивнул Иванов-старший, поправляя очки. - Максим Максимович Иванов.
   – Очень приятно, - церемонно наклонил голову Дамкин. - Я - Дамкин, а этот сонный молодой человек - Стрекозов.
   – А что, вам этот утюг не нравится? - поинтересовался Стрекозов, выглядывая из-за спины Дамкина. - По-моему, он не хуже...
   – Да разве я спорю! Жена вообще была в полном восторге! Никогда таких утюгов и не видела! Он чуть ли не сам гладит! Утюг у вас просто замечательный!
   – Вот и славно! Оставьте его себе!
   – Что вы! - испуганно воскликнул Иванов-старший. - Наш утюг стоил каких-то семь рублей. А этот наверно очень дорогой!
   – Да бросьте вы! Не в деньгах счастье! Берите, гладьте! Ваш сын нас выручил, когда мы сидели без утюга. Так что, ничего страшного. Можете и ваш забрать, будет у вас два утюга.
   – Нет! Не могу! Мы почти не знакомы, я не могу принять такой подарок!
   – С вами мы не знакомы, - упорствовал Дамкин, - зато Максима знаем хорошо. Он - настоящий пионер. Вы можете им гордиться. Если бы я в детстве был таким пионером, мой отец мною бы очень гордился!
   – Я не могу... Такие подарки...
   – Послушайте, - сообразил Стрекозов. - Если не хотите подарок, то заплатите нам разницу между этим утюгом и вашим... Давайте рублей десять, и Бог с ним! Будем добрыми соседями!
   – Купить, это другое дело! - Максим Максимович тут же успокоился и достал кошелек. - Это можно!
   – Это нужно! Так что можете обрадовать жену! - сказал Дамкин, который любил чем-нибудь радовать чужих жен. - Кстати, вам еще утюги не нужны?
   – Нет, нет! - замахал руками Иванов и убежал по лестнице наверх.
   – Надо же! - Дамкин повертел в руках полученные деньги и передал их соавтору. - Какой у пионера Иванова оказался представительный папа!
   – А ведь тоже был в детстве пионером, - молвил Стрекозов, после чего литераторы завалились спать и увидели кучу интересных снов.

Глава следующая,
в которой Дамкин и Стрекозов решают съездить на Сахалин

   Солнце еще не взошло, а в Стране Дураков уже вовсю кипела работа...

А. Толстой "Последние похождения Буратино"

   У парадного подъезда здания редакции газеты "Путь к социализму" кто-то хозяйственный забыл вывезти контейнеры с мусором. Помойные ящики были свалены в кучу и почти уже не видны за отбросами. Все это напоминало разлагающиеся останки вымершего нынче Змея Горыныча или какого-нибудь другого монстра.
   Возле огромной мусорной кучи стоял задумчивый милиционер Хибабулин. Он еще не стал старшиной. Но за свое будущее, кусок хлеба и крышу над головой он был спокоен. Уверенность, что первая в мире страна социализма стоит на правильном пути, придавала ему сил. Милиционер Хибабулин курил.
   С одного из верхних этажей на голову невозмутимого Хибабулина свалился горшок с кактусом, но не попал и, с треском ударившись о край мусорного ящика, разлетелся на мелкие куски.
   Одновременно с этим из-за угла вывернули только что опохмелившиеся Дамкин и Стрекозов.
   – Привет, Хибабулин! - обрадовался Дамкин.
   – Привет, - хмуро сказал Хибабулин, разглядывая верхние этажи. - Это не вы тут горшками кидаетесь?
   – Мы горшками не пользуемся! - Дамкин отворил тяжелую дверь, и литераторы проникли в красивый холл старинного, еще дореволюционного здания, где размещалась редакция еженедельной газеты "Путь к социализму". Надо сказать, редакция занимала только четвертый этаж, а на остальных хозяйничали организации с такими мудреными названиями, что умер бы от зависти лучший шифровальщик фашистской контрразведки.
   Помахав перед носом спящего вахтера единым проездным за ноябрь прошлого года, Дамкин, указывая на Стрекозова, обронил:
   – Это со мной.
   И друзья начали подниматься по лестнице. До культурной революции по краям лестницы стояли Венеро- и Аполлоно-подобные статуи, после - пионеры с веслом и девушки с горном, а в настоящий момент ничего не стояло, лишь одинокая бутылка из-под пива валялась на тяжелом мраморном постаменте.
   На втором этаже четверо небритых мужиков в грязных спецовках ворочали тяжелый шкаф, намереваясь или спустить его на первый этаж, или поднять на третий. Командовала операцией полная блондинка, которую нахал Дамкин не замедлил ущипнуть за одно, туго обтянутое юбкой, место. Блондинка развернулась и, промахнувшись, попала по физиономии одному из грузчиков. Тот вскрикнул и уронил шкаф на ноги. И шкаф и грузчики загремели вниз по лестнице, сметая все на своем пути. Блондинка с визгом бросилась за ними.
   – Да, слющай! - сказал Дамкин, придавая своей речи грузинский акцент. - Такой маленький дэвушка, и такие большие неприятности!
   – А? - очнулся Стрекозов. - Где девушка?
   – Какая девушка? - удивился Дамкин, убирая грузинский акцент. - Идем, идем, нас редактор ждет! Вечно у тебя одни девушки в голове!
   Они дошли до четвертого этажа.
   Секретарша главного редактора Люся читала толстую книгу.
   – Привет! - громко поздоровался Дамкин, врываясь в приемную. - Все читаешь? Все секретарши, как секретарши - красятся, курят, по телефону трепятся, а ты... Чего вчера не пришла? Мы же приглашали...
   – Я не смогла...
   В дверь вежливо протиснулся Стрекозов.
   – Не смогла! - передразнил Дамкин, наполнив голос ядом, но тут же смягчился и радостно воскликнул: - Ну, не смогла, так не смогла! Тогда сегодня приходи. Мы будем любить тебя весь вечер! У нас еще куча пива осталась!
   – Оставь свои шутки! - возмутилась Люся. - И вообще, я готовлюсь в институт и выхожу замуж!
   – Молодец! - неожиданно похвалил Стрекозов.
   – Эх, - вздохнул Дамкин. - А ведь было время, я дарил тебе шоколадки!
   Стрекозов хмыкнул, вспомнив ту единственную шоколадку, вернее, кусок шоколадки, который Дамкин подарил секретарше главного редактора. Они нашли этот огрызок в кофейне под столом и побрезговали сожрать.
   – А что читаешь? - не унимался Дамкин. - О! Какая умная книжка! "Трахтенберг Иосиф Адольфович. Общий кризис капитализма". Это что, новая книжка по сексу? А картинки где?
   – У тебя только одно на уме! - рассерженная Люся отобрала книгу. - А еще, наверно, комсомолец!
   – Наверно, - подтвердил Дамкин. - А за кого уж замуж невтерпеж?
   – Не за тебя!
   – Тоже неплохо! Тогда с тебя бутылка!
   – Пошел ты... - отвернулась девушка.
   – Грубиянка, - заклеймил Дамкин. - Больше я к тебе не приду. И Стрекозов не придет. А мы, кстати, и не к тебе...
   Тут Дамкин вспомнил, зачем они пришли, и подергал соавтора за рукав.
   – Стрекозов, нам сюда...
   Друзья вошли в кабинет. Редактор, склонившись над столом, что-то размашисто писал. На столе стояла остывшая чашечка кофе.
   – Ба! - вскричал Дамкин. - Кого я вижу! Стрекозов, это же наш любимый редактор Однодневный!
   – А-а, - зловеще протянул Однодневный. - Явились... Я вас, кажется, к одиннадцати вызывал, а сейчас уже два!
   – Извини, - сказал Дамкин. - На девять часов раньше пришли.
   – У нас нет часов, - добавил Стрекозов и показал руки.