Павел Николаевич Асс, Нестор Онуфриевич Бегемотов
Литераторы Дамкин и Стрекозов
Но тем, кто сочиняет хорошие книги и ходит в рваных штанах, я бы посоветовал - если бы они пожелали меня выслушать - сначала обзавестись приличными штанами.
Монтень "Опыты"
Посвящения
Своей бывшей секретарше и по совместительству любимой девушке Светлане Николаевне посвящают Авторы первую часть романа "Поросята" за то, что она такая красивая и умница необыкновенная.
Всем нашим многочисленным друзьям посвящают Авторы роман "Поросята" за то, что они существуют. Хотелось бы указать их уважаемые фамилии на первых пяти листах этой книги, как на Доске Почета. Но всех не перечислишь. Книга не резиновая.
Действующие лица
Я стремился за ними мыслью, но как только устремлялся - сердце останавливалось в испуге.
В. Ерофеев "Москва-Петушки"
Дамкин- литератор. Пока еще малоизвестный, но в будущем потенциальный лауреат Шнобелевской премии. Любит женщин и пиво. Пишет в соавторстве с литератором Стрекозовым. Творят они как вместе, так и каждый в отдельности, но все написанное считают общим. У них в туалете висят два ящичка. В одном - произведения Дамкина, в другом - Стрекозова. И когда Дамкин идет по нужде, он читает то, что наваял соавтор. Произведения, которые ему не нравятся, Дамкин тут же использует по назначению, а другие с криком "Гениально!" выносит из сортира и кладет в специальную папку с надписью "Новые гениальные произведения". Точно так же поступает и Стрекозов. Соответственно, жанр, в котором работают соавторы, они в шутку называют "сортирной литературой".
Стрекозов- литератор. Также, как и Дамкин, малоизвестен, но потенциален. Любит пиво и женщин. Не только пишет в соавторстве с литератором Дамкиным, но и живет с ним в одной квартире. Официально, владельцем квартиры является Дамкин, но так как за квартиру не платит ни тот, ни другой, разделения на хозяина и гостя литераторы не производят. В отличие от Дамкина, который ленив и любит полежать на диване, Стрекозов периодически закупает продукты, готовит пожрать и разбирается в квартире.
Света- секретарша и по совместительству любимая девушка литераторов Дамкина и Стрекозова. Блондинка. Красивая. Нежная и неназойливая.
Карамелькин- программист. Всерьез считает себя крупным специалистом, профессионалом в области вычислительной техники, часто об этом разговаривает, но еще никому ни разу не доказал этого делами.
Бронштейн- художник. Непризнанный гений. Может нарисовать что угодно, чем угодно и на чем угодно. Не пьет, не курит, не ругается матом. Работает сторожем на кладбище.
Шлезинский- по национальности - поляк, по убеждениям - злобный антисемит, по призванию - музыкант, по профессии - вахтер.
Пахом- дед из деревни. Очень любит есть лапшу и пить самогон, по производству которого является большим мастером. Литераторы Дамкин и Стрекозов часто ездят в деревню к деду Пахому, где отдыхают, пьют парное молоко и пишут новые романы.
Максим Иванов- пионер. Скромный. Отличник. Юннат. Собирает значки с изображением Ленина. Мечтает стать пенсионером.
Иванов Максим Максимович- папа пионера Иванова. Директор крупного машиностроительного завода "Заветы Ильича".
Однодневный- редактор газеты "Путь к социализму", где одно время работали Дамкин и Стрекозов. Друг детства литераторов. Однодневный - это такая фамилия.
Равнодушный- редактор журнала "Колхозное раздолье". Жестокий цензор, не взирая на гласность и перестройку. Равнодушный - это тоже фамилия.
Дюша- человек без определенного рода занятий. Выглядит, как типичный хиппи. Любит общаться с девушками. Не любит пролетариат, коммунистов и советскую действительность. Опасается, что в СССР могут построить коммунизм.
Гиви Шевелидзе- профессиональный грузин. Лучше всех танцует лезгинку. Часто приезжает в Москву по своим торговым делам, зарабатывает кучу денег и щедро тратит их, пропивая с друзьями и знакомыми в ресторанах. Время от времени навещает своих друзей Дамкина и Стрекозова.
Зина (она же Анжелика)- школьная подруга Дамкина. Видная валютная проститутка. Умная, начитанная, преуспевающая. Работает только с иностранцами.
Евсиков- студент. Обожает ходить в лес в походы, что и делает каждую субботу и воскресенье. Не любит Леонтьева. Кобзона тоже не любит. И они его, наверно, не любят.
Сократов- начальник мастерской по ремонту телевизоров. В свободное от работы время увлекается философией. Материалист. Большой любитель еврейских анекдотов, которые сам и придумывает. Сноб по натуре. Любит всех критиковать, при этом считая себя значительно умнее других.
Бамбуков- упитанный, плодовитый поэт и, по совместительству, принципиальный, но талантливый журналист.
Остап- добродушный человек с лошадиным лицом из КГБ.
Торчков- начинающий литератор. Больше всего в жизни мечтает, чтобы его приняли в Союз писателей или, на худой конец, в Союз журналистов. Дамкин и Стрекозов стараются общаться с ним как можно реже, чтобы ненароком не свихнуться.
Сидор- дворник. Сосед Дамкина и Стрекозова по лестничной площадке. Ужасно неприятный тип. Потому как гад и стукач.
Старшина Хибабулин- милиционер. Добрый, отзывчивый, честный. Никогда не бьет пьяных по морде ногами.
Билл Штофф- литературный персонаж. Герой легендарного романа Дамкина и Стрекозова. Ковбой, бандит, красавец-любовник. Имеет почетное прозвище "Черный Билл". Любит выпивать в салуне, устраивать драки, скакать по прерии на диком мустанге.
Слон- животное из зоопарка. Млекопитающее. Самое большое в нашем зоопарке. И самое мудрое, потому что не выпендривается.
Поносов- диктатор в одной латиноамериканской стране. Неоднократно посещал нашу страну как турист. Потомок белоэмигрантов. Старинная фамилия Поносов - это не от слова "понос", а от выражения "по носу"!
Джек Фондброкер- американский бизнесмен. Любит русскую водку и русских женщин. Самый любимый валютный клиент проститутки Зины.
Доктор Сачков- загадочный приятель художника Бронштейна. Вечно пьяный, он обожает делать всем своим знакомым подарки, от которых потом очень трудно избавиться.
Хачик- спекулянт армянской национальности. Если его вовремя не посадят, то после перестройки станет официальным советским миллионером.
Витя, Олег, Паша и Игорь- легендарная джаз-рок-группа "Левый рейс". Талантливые музыканты, но отменные бездельники. Группа часто разъезжает по Крымскому побережью, играет на Арбате, периодически выступает в разных Домах Культуры и дает домашние концерты, после которых приемные пункты стеклопосуды перевыполняют план.
Машенька, Оленька- девушки.
Люся, Надя- секретарши.
Толстая книга- большая папка, в которую литераторы помещают свои рассказы, афоризмы, стихи. Так называемые "Главы из романа", которые читатель с удивлением обнаружит в романе "Поросята", являются частями этой толстой книги. Все герои этих произведений выдуманы Дамкиным и Стрекозовым, любое совпадение фамилий, имен и происшествий является однозначно случайным!
Гурзуф- городок в Крыму. Маленький, но очень красивый. Любимое место отдыха литераторов Дамкина и Стрекозова, а также литераторов Асса и Бегемотова. Если бы мы не адресовали уже наш роман перечисленным в посвящении лицам, мы обязательно посвятили бы его Гурзуфу!
Пришельцы- по свидетельствам очевидцев, они бывают разные: розовые, пухлые и задумчивые или зеленые, ушастые и с антеннами на голове. А Дюша вообще твердо убежден, что пришельцы похожи на нас, только лысые и зовут их Аликами. В любом случае, инопланетяне появляются в романе по той простой причине, что без них так тошно жить на нашей скучной Земле!
Все персонажи этого романа не являются положительными, а некоторые и вовсе отрицательны (в том числе и Дамкин со Стрекозовым). Конечно, читателю было бы гораздо интереснее мысленно постоять у токарного станка вместе с передовым рабочим Сидоровым, распахать поле на тракторе колхозника Петрова, выйти в открытый космос с космонавтом Морковкиным... Но не все в нашей жизни происходит так, как хотелось бы! Именно поэтому в романе ничто не приукрашено, вся изнанка жизни показана так, как она есть, и пора переходить непосредственно к первой главе.
Глава первая,
в которой Стрекозов разоблачает культ личности
Культ личности осужден КПСС как явление, чуждое марксизму-ленинизму.
Советский энциклопедический словарь
Известный литератор Дамкин проснулся в своей пятикомнатной благоустроенной квартире ранним весенним утром. Блаженно потягиваясь на кровати, он встретил новый день широкой улыбкой и порадовался тому, что его жизнь продолжается.
"Какой сегодня славный денек! - думал он, жмурясь от солнечного лучика, проникшего сквозь бархатные занавески. - Может быть, у меня совсем уже нет памяти, но сегодня мой день рождения, это я помню точно!"
Дамкин вскочил и бросился на кухню, где у него висел отрывной календарь. С листа календаря на него доброжелательно смотрел известный литератор Дамкин.
Дамкин, веселясь, пририсовал Дамкину гусарские усы, а на нос пластырь, отчего портрет Дамкина сразу же стал выглядеть весьма побитым. Похвалив себя за искусное мастерство, Дамкин сварил черный кофе и два яйца всмятку, а потом, насвистывая рок-н-ролльчик старичка Элвиса, включил радио.
– Дорогие товарищи! Сегодня нашему дорогому и всеми любимому литератору Дамкину, лауреату тридцати двух премий, - вещал по радио бодрый комсомольский голос, - исполнилось...
Не давая комсомольцу раскрыть рот еще раз, Дамкин быстро выключил приемник. Он и сам прекрасно знал, сколько лет ему исполнилось.
Скушав обильно наперченное яйцо, литератор прошел в гостиную и включил телевизор.
– Нет нужды говорить еще раз, - говорила, сияя лучезарной улыбкой, хорошо знакомая Дамкину рыжеволосая дикторша по имени Света, - что заслуги знаменитого литератора Дамкина широко известны не только всему советскому народу, не только в братских странах социалистического блока, но и среди...
– Тьфу! - отреагировал Дамкин, нажимая на телевизоре самую большую красную кнопку. - Прошло всего несколько лет с тех пор, как мы купили телевизор, а как телевидение успело испортиться! Абсолютно нечего смотреть: кругом Дамкин и Дамкин! Достали уже!
Почувствовав, что пора прогуляться, Дамкин допил кофе и выскочил в коридор. Здесь литератор навернул себе на шею известный всему миру светло-коричневый шарф, снял со своего бюста пыльный цилиндр и вышел на улицу имени Дамкина.
Весь город был разукрашен яркими плакатами и красными флагами. Повсюду бросались в глаза транспаранты с лозунгами: "Дамкин жил, Дамкин жив, Дамкин будет жить!", "Дамкин - ум, честь и совесть нашей эпохи!", а также другие, которые в глаза не бросались, но однозначно создавали праздничное настроение.
Пройдя сквозь строй знамен, Дамкин вышел к памятнику Дамкина, выполненного в черном граните и представляющего литератора человеком с профилем государственного деятеля и фигурой античного героя. Возле одиннадцатиметрового памятника копошилась экскурсия иностранцев, и полная, перекрашенная в блондинку дама со значком Дамкина на пышной груди, поведав по-французски запутанную биографию великого писателя, теперь доносила до слушателей его насыщенную романами библиографию.
Французского Дамкин никогда не знал и знать не хотел, но слова "месье Дамкин" уловил и на всякий случай надел черные очки.
– Шарман! Шарман! - чирикали иностранцы, близоруко разглядывая монумент в лорнеты и снимая отдельные части гранитного Дамкина фотоаппаратами и видеокамерами.
Дамкин решил уже было, что все обойдется, как вдруг позади него раздался радостный мальчишеский вопль:
– Мамочка! Смотри! Это же сам Дамкин!
К Дамкину рванулась толпа поклонниц и поклонников, постоянно ошивающаяся на улице Дамкина. Фанатики размахивали его же книгами, на которых они мечтали поиметь автограф писателя.
– Это не я!!! - фальшиво заорал Дамкин и бросился прочь.
Фаны не отставали. Обернувшись через плечо, литератор отметил, что среди поклонниц есть парочка симпатичных блондиночек, но несимпатичных было гораздо больше, и он припустил еще быстрее.
Дамкин выскочил на площадь имени сорокалетия Дамкина и побежал к ресторану "У Дамкина". Толстый швейцар услужливо пропустил знаменитого литератора в ресторан и закрыл двери перед самыми носами фанатов. Фаны бесновались и стучали в стекло, скандируя "Дамкин! Дамкин!", пока не подъехала конная милиция и не стала разгонять несанкционированный митинг каучуковыми дубинками.
– Достали? - сочувственно спросил седой швейцар с бакенбардами под прусского короля Фридриха.
– Ох! И не говори!
– Ваш столик уже накрыт.
– А Стрекозов еще не приходил?
– Еще нет.
– Жаль. Без него скучно.
– И не говорите, - участливо вздохнул швейцар. - А помните, товарищ Дамкин, как вы и господин Стрекозов лет пятнадцать назад, тоже, кстати, на ваш день рождения, знатную драку здесь отмочили?
– Да, было дело! - заржал Дамкин. - О, молодость, как ты обворожительна... Я помню, нас еще тогда в ментовку забрали. А кстати, ментов-то ты вызвал!
– Ну, - развел руками толстяк. - Кто старое помянет...
– Да ладно, я не обижаюсь, - Дамкин добродушно похлопал швейцара по плечу. - Просто молодость вспомнил.
– Спасибо, - растрогался швейцар и вытер обильную слезу. - А у меня для вас подарок. Вот, в той самой драке оторвали с вашего, с позволения сказать, пиджака...
Старик протянул литератору пластмассовую пуговицу.
– Точно! - воскликнул Дамкин. - Моя! Я потом два года ходил без пуговицы, пока не подарил пиджак Карамелькину.
– Пионеры недавно заходили, просили для музея Дамкина, а я не дал. Дай, думаю, подарю лучше нашему любимому литератору. Да не просто так, а на день рожденья!
– Спасибо, - Дамкин пожал швейцару руку и подумал, что не плохо бы кошелек еще найти, который у него вытащили в драке из кармана этого же пиджака.
– Да чего уж, - совсем уже заплакал растрогавшийся швейцар.
Дамкин прошел в зал. При его появлении все посетители, словно сговорившись, вскочили и прокричали:
– Слава великому литератору Дамкину, одному из авторов величайшего романа века "Похождения Билла Штоффа"! Ура! Ура!
Дамкин, как фюрер, сделал жест рукой, изобразил на лице улыбочку и прошел к своему столику с табличкой "Столик Дамкина и Стрекозова". Столик был заботливо накрыт белоснежной скатертью, в розовых тарелочках лежали икра красная, икра черная, ветчина, балычок, финская колбаска и салатики. Над этим столиком висела большая картина, для которой неизвестный художник не пожалел самых ярких красок. На картине Дамкин и Стрекозов, оба в зеленых вельветовых костюмах, с достойным видом получали Нобелевскую премию из рук самого Нобеля.
Официант принес бутылку "Камю", услужливо смахнул со стола хлебные крошки и поставил перед великим литератором граненый стакан.
Дамкин, которому последнее время "Камю" нравился в два раза больше, чем "Наполеон", ухватился за бутылку и вдруг услышал как напротив окон хлопнули дверцы подъехавшей машины.
– Похоже на "Мерседес" Стрекозова, - пробормотал Дамкин задумчиво. Он отодвинул тяжелую штору в сторону, приспустил забрало своих черных очков, осторожно выглянул в окно и присвистнул.
Стрекозов вылезал из машины, прижимая к себе двух неотразимых блондинок. Одна из них вырывалась и вызывающе кричала, что не желает идти в этот противный ресторан и пить этот гнусный "Наполеон". Добродушно усмехаясь, Стрекозов придерживал ее то за пышный зад, то за осиную талию, и говорил что-то ласковое. Очевидно, предлагал пить водку, а коньяк оставить на ночь.
– Эй, Дамкин! - крикнул он, увидев в окне соавтора.
Дамкин, выражая нетерпение, помахал ему рукой.
– Дамкин! Однако, за хлебом надо сходить!
Голос Стрекозова вернул Дамкина с мечтательных небес в его комнату на диван, который литераторы называли топчаном.
– Эх! - вздохнул Дамкин, еще никому не известный литератор. - Я так размечтался, а ты все испортил!
Дамкин, действительно, фантазировал, и день рождения у него был не сегодня, а только завтра.
– Кушать-то надо, - резонно сказал Стрекозов, тоже литератор и тоже, кроме узкого круга друзей и подруг, никому не известный. - Дело хоть и житейское, а нужное!
– Ах, - страдал Дамкин. - Какая была мечта! Не мечта, а прям культ моей личности!
– Культ личности - это очень плохо, - осудил Стрекозов. - У тебя завтра день рождения, а ты тут такое безобразие разводишь. Нехорошо! Быстрее за хлебом, а то магазин на обед закроется!
Дамкин, горестно сопя, навернул на шею теплый шерстяной шарф, но вовремя вспомнил, что на улице уже тепло. Литератор чертыхнулся, снял шарф, нашел синюю хозяйственную сумку и пошел за хлебом.
Кушать, действительно, очень хотелось.
Глава следующая,
в которой читатель вводится в курс дела и знакомится с главными героями этого романа
Поэтом можешь ты не быть,
Но и работать не обязан!
Дамкин и Стрекозов "Толстая книга"
Дамкин и Стрекозов работали в еженедельной газете "Путь к социализму". В своих талантливых статьях о передовиках производства, предприимчивых колхозниках и фантастических достижениях народного хозяйства литераторы поднялись до вершин подлинного мастерства, но редактор газеты Однодневный каждый раз оставался чем-то недоволен. То ему не нравился слишком живой стиль, то наплевательское отношение Дамкина и Стрекозова к описываемым событиям. Впрочем, литераторов не оставляла надежда когда-нибудь создать статью, которая привела бы редактора Однодневного в полный восторг.
Господь Бог любил Дамкина несравненно больше, чем Стрекозова, ибо у Дамкина была собственная однокомнатная квартира, подаренная ему добрыми родителями. Родители Дамкина занимались археологическими раскопками то в Нигерии, то в Перу и, как шутил Дамкин, намеревались прорыть сквозной туннель под Атлантическим океаном. Раньше у родителей Дамкина была трехкомнатная квартира, но ее по общему согласию пришлось разменять. В то время Дамкин уверял родителей, что собирается жениться на одинокой женщине. Она была старше Дамкина на пятнадцать лет, и ей одной было тяжело управляться с тремя малолетними детьми. Так что родителям, и без того страдающим от многочисленных приятелей Дамкина, которые частенько портили или уносили понравившиеся им редкие сувениры из экзотических стран Африки и Америки, ничего другого не оставалось, как разменять свою квартиру по договоренности на двухкомнатную и однокомнатную, после чего предоставить любимому сыну самостоятельную жизнь. Теперь литератор жил в большом кирпичном доме на Проспекте Мира, куда гости могли ходить, абсолютно не беспокоя родителей Дамкина.
Когда у изредка приезжавших родителей было хорошее настроение, они забывали, сколько огорчений им доставил в свое время их любимый сын, и давали ему денег. В эти дни Дамкин собирал друзей и устраивал так называемый "родительский день".
Стрекозов тоже был из хорошей, но многодетной семьи. Его уважаемый отец был кинорежиссером, он снимал научно-популярные фильмы из жизни мелких насекомых, поэтому такая крупная фигура, как его сын Стрекозов-младший, Стрекозова-старшего интересовала мало. У литератора Стрекозова были еще два брата и две сестры.
Напряженные отношения в семье, а также удаленность от Москвы и нежелание литератора ездить туда-сюда в переполненных электричках подвинули Стрекозова на то, что он постепенно перестал жить дома. Одно время они вместе с Дамкиным, обучаясь на вечернем отделении журналистики, снимали квартиру, а потом стали жить у Дамкина на Проспекте Мира.
Именно так литераторы рассказывали о себе своим друзьям и знакомым, изменяя иногда ту или иную деталь биографии. То у Дамкина родители вместо Африки начинали работать на Крайнем Севере и не археологами, а оленеводами. То у Стрекозова оказывалось не два брата и две сестры, а четыре брата-штангиста и старенькая бабушка из Тамбовской губернии, бывшая княгиня.
Вот уже несколько лет Дамкин и Стрекозов писали в соавторстве. Из-под их пера вышла уже не одна папка с рассказами и стихами, а также очень большой роман о разбойнике Билле Штоффе по прозвищу "Черный Билл", грозе Дикого Запада. Первые две части романа широко разошлись по столице в самиздатовских версиях.
Надо заметить, что к своему свободному творчеству друзья относились гораздо серьезнее, чем к официальной работе, поэтому громко называли себя литераторами и весьма этим гордились.
Обстановка в комнате располагала к творчеству - мебели и предметов было немного, поэтому ничто не отвлекало внимание литераторов. В четырех стенах стояли два шкафа, стеллаж с книгами, неработающий телевизор, четыре табуретки, потертое кресло, широкий диван, называемый соавторами топчаном, и небольшой письменный стол, на котором стояла старинная громоздкая пишущая машинка с западающей литерой "р". Больше в комнате почти ничего не было, даже утюга.
Кроме квартиры, в которой жили оба литератора, у них было несколько общих друзей и даже секретарша по имени Света, на которую с завистью поглядывали все приятели Дамкина и Стрекозова. Никто не знал, откуда она появилась и как литераторам удалось познакомиться с этой красивой, умной и длинноногой блондинкой. Соавторы никогда не рассказывали, где она живет, и никому не давали ее телефон.
Они очень гордились своей секретаршей и ласково называли ее "любимой девушкой".
Глава следующая,
в которой к литераторам заходят секретарша и программист Карамелькин
Три вещи может сделать женщина для русского писателя. Она может кормить его. Она может искренне поверить в его гениальность. И, наконец, женщина может оставить его в покое. Кстати, третье не исключает второго и первого.
Сергей Довлатов "Чемодан"
Возвращаясь из магазина, Дамкин перебежал через улицу перед носом у резко затормозившей "Волги". Под визг тормозов литератор показал шоферу язык и, размахивая сумкой, зашагал по тротуару, не обращая внимания на добрые напутствия водителя.
Вдруг метрах в десяти впереди Дамкин обнаружил знакомый силуэт невысокой стройной блондинки. Эту фигурку и эти ножки он не раз воспевал в своих стихах. Литератор в несколько шагов нагнал девушку и весело вскричал густым басом:
– Кого я вижу! Какой сюрприз! Это же моя обожаемая секретарша!
Хотя секретаршу он делил на двоих со Стрекозовым, тем не менее всегда отзывался о ней как о своей. Стрекозов, впрочем, ничем не отличался в этом от Дамкина.
– Моя самая любимая девушка шагает по улице и не замечает талантливого литератора Дамкина, который вынужден ее догонять вприпрыжку на своих стареньких подагрических ножках!
– Здравствуй, Дамкин, - обернувшись, отозвалась любимая девушка литераторов. - Я тебя давно увидела! Шофер этой машины так поливал тебя матом, что трудно было не заметить столь талантливого Дамкина.
Дамкин подбежал к девушке и горячо чмокнул ее в розовую щечку. Света была в шикарной шляпке и в легком весеннем платье, которое ничуть не скрывало ее стройные ножки.
– Сегодня ты выглядишь просто потрясающе! - одобрил Дамкин.
– Я и вчера выглядела не хуже, - сказала девушка.
– Нет, - сурово молвил Дамкин. - Вчера было гораздо хуже.
– Но ты же меня вчера не видел...
– Потому и хуже! Мы тебя целый день ждали, чтобы почитать новые стихи, а ты так и не появилась! Три гениальных рассказа остались неперепечатанными, в новой главе не исправились ошибки, которых понаставил безграмотный Стрекозов, и все это потому, что одна моя знакомая секретарша поленилась зайти к нам в гости! Надеюсь, ты хоть не забыла, что у меня завтра день рождения?
– Не забыла. А сколько тебе исполняется лет?
– Сколько есть, все мои, - пошутил Дамкин.
– Ты уже такой старый?
– Старею, старею, - согласился литератор. - Еще немного, и вообще помру... Похоронют меня... И никто не узнает, где могилка моя...
– Не нагоняй тоску! - попросила секретарша. - Ты выглядишь таким же молодым, как и год назад. Даже ничуть не повзрослел.
– Это намек, что и не поумнел? - поинтересовался Дамкин. - Сегодня, надеюсь, ты с нами посидишь? Все-таки надо перепечатать пять новых рассказов, две главы, поэму...
– Дамкин, ты врешь! Я уверена, что вы ни одного рассказа не написали, только болтаете много!
– Мы устно писали, - возразил неутомимый Дамкин. - Но тебя не было, некому было зафиксировать их на бумаге! Сегодня и зафиксируем.
– Сегодня не смогу. Я на минуточку, мне надо кое-чего забрать.
– Забери меня, - предложил щедрый Дамкин. - Я тебе пригожусь! А что ты хочешь забрать? Интересно, что у нас есть?
– Помнишь, пару дней назад ливень был? Я так неудачно под него попала, вымокла насквозь, вот и забежала к вам. Я у вас оставила некоторые вещички сушиться.
– Блин, а я-то думаю, чье это нижнее белье у нас в ванной на веревочке висит! Так ты, значит, зашла к нам, разделась, а меня при этом не было?