Страница:
Это право быть собой не означает для нации или общности (как и для индивида), что она должна свернуться в клубок, подобно ежу, замкнуться в своих догмах, предубеждениях, ограничениях, несовершенствах, в формах и шаблонах своих прошлых или современных достижений и отвергать ментальное или физическое общение и взаимодействие, как и духовное или физическое слияние с остальным миром. Ибо в этом случае нация не сможет развиваться и совершенствоваться. Как индивид живет в жизни других индивидов, так нация живет в жизни других наций, принимая от них материал для становления своей собственной ментальной, экономической и физической жизни; но для того, чтобы обеспечить себе безопасное существование и здоровое развитие, она должна усвоить этот материал, подчинить его закону собственной своей природы, преобразовать в субстанцию своего су-щества и обработать собственной своей свободной волей и сознани-ем. Принцип или закон чуждой природы, навязанный ей силой или принуждением, стирающим индивидуальные черты, — это угроза су-ществованию нации, ущерб для ее жизни, оковы, затрудняющие ее движение. Как свободное развитие индивида внутри самого себя является наилучшим условием роста и совершенствования общности, так и свободное развитие общности или нации внутри себя самой являет-ся наилучшим условием роста и совершенствования всего человечества.
Таким образом, для индивида закон заключается в том, чтобы совершенствовать свою индивидуальность изнутри, но уважать то же самое свободное развитие в других, содействовать ему и получать ответное содействие. Его закон заключается в том, чтобы привести свою жизнь в гармонию с жизнью общества и свободно выразить себя в человечестве как силу, ведущую к общему росту и совершенствованию. Точно так же для общности или нации закон заключается в том, чтобы совершенствовать свое коллективное существование свободно развиваясь изнутри, поощряя и наилучшим образом используя в своих интересах свободное развитие индивида, но уважать такое же свободное развитие других общностей и наций, содействовать ему и получать ответное содействие. Этот закон должен привести жизнь нации в гармонию с жизнью всего человечества и свободно выразить себя в человечестве как силу, необходимую для общего роста и совершенство-вания. Для человечества закон заключается в том, чтобы следовать путем восходящей эволюции к раскрытию и выражению Божествен-ного в человеческой расе, максимально используя в своих интересах свободное развитие и достижения всех индивидов, наций и общностей; упорным трудом приближать тот день, когда человечество сможет стать в действительности, а не только в мечтах, одной божественной семьей; но даже тогда, когда оно успешно объединится, уважать свободный рост и деятельность составляющих его индивидов и общностей, содействовать их становлению и получать от него ответное содействие.
Естественно, это — идеальный закон развития, который несовершенная человеческая раса в действительности никогда еще не осущест-влялаи, возможно, осуществит еще не скоро. Человеку, который не пос-тиг, но только стремился постичь свою суть, не обладал сознательным знанием, едва только начал подчиняться, подсознательно или полусознательно, велению закона собственной своей природы-оступаясь, со-мневаясь и отклоняясь от истинного пути, совершая насилие над собой и другими, — приходилось продвигаться вперед через хитросплетения истинного и ложного, верного и неверного, через принуждение, мятеж и грубые компромиссы; и до сих пор у него нет ни широты знания, ни гибкости ума, ни чистоты нрава, которые позволили бы ему следовать скорее закону свободы и гармонии, нежели закону дисгармонии, насильственной регламентации, принуждения, компромиссов и борьбы. И тем не менее истинная задача человека в субъективистском веке — веке, когда знание растет и распространяется с беспрецедентной скоростью, когда индивидуальные способности становятся достоянием всего человечества, когда люди и нации сближаются и частично объединяются (пусть в еще плохо организованные сообщества со сложными и запутанными связями), когда они вынуждены узнавать друг друга и более глубоко познавать себя самих, человечество, Бога и мир, когда идея самореализации для людей и наций становится сознательной силой, естественное стремление, работа и осмысленная надежда человека в таком веке должны состоять в том, чтобы по-настоящему познать себя, найти идеальный закон своего существования и развития и, если даже тогда эгоистическая природа воспрепятствует человеку неуклонно следовать найденному закону, постоянно ориентироваться на него и с течением времени найти способ постепенно превратить этот закон в принцип, формирующий его индивидуальную и общест-венную жизнь.
Таким образом, для индивида закон заключается в том, чтобы совершенствовать свою индивидуальность изнутри, но уважать то же самое свободное развитие в других, содействовать ему и получать ответное содействие. Его закон заключается в том, чтобы привести свою жизнь в гармонию с жизнью общества и свободно выразить себя в человечестве как силу, ведущую к общему росту и совершенствованию. Точно так же для общности или нации закон заключается в том, чтобы совершенствовать свое коллективное существование свободно развиваясь изнутри, поощряя и наилучшим образом используя в своих интересах свободное развитие индивида, но уважать такое же свободное развитие других общностей и наций, содействовать ему и получать ответное содействие. Этот закон должен привести жизнь нации в гармонию с жизнью всего человечества и свободно выразить себя в человечестве как силу, необходимую для общего роста и совершенство-вания. Для человечества закон заключается в том, чтобы следовать путем восходящей эволюции к раскрытию и выражению Божествен-ного в человеческой расе, максимально используя в своих интересах свободное развитие и достижения всех индивидов, наций и общностей; упорным трудом приближать тот день, когда человечество сможет стать в действительности, а не только в мечтах, одной божественной семьей; но даже тогда, когда оно успешно объединится, уважать свободный рост и деятельность составляющих его индивидов и общностей, содействовать их становлению и получать от него ответное содействие.
Естественно, это — идеальный закон развития, который несовершенная человеческая раса в действительности никогда еще не осущест-влялаи, возможно, осуществит еще не скоро. Человеку, который не пос-тиг, но только стремился постичь свою суть, не обладал сознательным знанием, едва только начал подчиняться, подсознательно или полусознательно, велению закона собственной своей природы-оступаясь, со-мневаясь и отклоняясь от истинного пути, совершая насилие над собой и другими, — приходилось продвигаться вперед через хитросплетения истинного и ложного, верного и неверного, через принуждение, мятеж и грубые компромиссы; и до сих пор у него нет ни широты знания, ни гибкости ума, ни чистоты нрава, которые позволили бы ему следовать скорее закону свободы и гармонии, нежели закону дисгармонии, насильственной регламентации, принуждения, компромиссов и борьбы. И тем не менее истинная задача человека в субъективистском веке — веке, когда знание растет и распространяется с беспрецедентной скоростью, когда индивидуальные способности становятся достоянием всего человечества, когда люди и нации сближаются и частично объединяются (пусть в еще плохо организованные сообщества со сложными и запутанными связями), когда они вынуждены узнавать друг друга и более глубоко познавать себя самих, человечество, Бога и мир, когда идея самореализации для людей и наций становится сознательной силой, естественное стремление, работа и осмысленная надежда человека в таком веке должны состоять в том, чтобы по-настоящему познать себя, найти идеальный закон своего существования и развития и, если даже тогда эгоистическая природа воспрепятствует человеку неуклонно следовать найденному закону, постоянно ориентироваться на него и с течением времени найти способ постепенно превратить этот закон в принцип, формирующий его индивидуальную и общест-венную жизнь.
Глава VIII. Цивилизация и варварство
Когда мы установили, что принцип совершенной индивидуально-сти и совершенной взаимозависимости — это идеальный закон для индивида, общности и расы и что целью этого закона является их совершенное объединение и даже единство в свободном разнообразии, нам следует попытаться понять более ясно, чтоv мы имеем в виду, когда говорим, что смысл — тайный или явный индивидуального и социального развития заключается в самореализации. До сих пор нам не приходилось иметь дело с расой, человечеством как единой общностью; самым крупным цельным и живым организмом для нас по-прежнему остается нация. И лучше всего нам будет начать с индивида — и потому, что его природу мы знаем лучше и ближе, чем природу общественной души и жизни, и потому, что общество или нация, даже при всей их сложности, являются просто более масштабным и многосоставным индивидом — коллективным Человеком. Следовательно, все законы, действительные для первого, скорее всего, в общем своем принципе, будут верны и для более крупного организма. Более того, развитие свободного индивида является, как мы говорили, главным условием развития совершенного общества. Поэтому нам следует начать с индивида: это наша исходная величина и отправная точка.
Человеческое «Я» есть нечто сокровенное и тайное; это не тело человека, это не его жизнь и даже — хотя в эволюционной иерархии он является ментальным существом, Ману, — не его ум. Поэтому совершенство его физической, витальной или ментальной природы не может быть ни последним условием, ни подлинным критерием его самореализации; все это лишь средства проявления, второстепенные признаки, основы процесса самопознания, некие эквиваленты, практические выражения ценности его «я» — все что угодно, но не само то существо, которым он является по сокровенной сути своей и которым пытается слепо и бессознательно или открыто и сознательно стать. Человек, как и человечество, не овладел этим истинным знанием своей сути и не владеет им и поныне — оно проявляется лишь в видении и личном опыте тех немногих, по чьим стопам не способен пойти род человеческий, хотя люди могут поклоняться им как аватарам, провидцам, святым или пророкам. Ибо Сверхдуша, направляющая нашу эволюцию, имеет свои собственные протяженные единицы Времени, свои собственные великие эпохи, периоды медленного и быстрого развития, которые преодолеть единым махом может сильный полубожественный индивид, но не человечество, все еще пребывающее в полуживотном состоянии. Процесс эволюции от растения к животному, от животного к человеку начинается в последнем с дочеловеческого уровня; человек должен вобрать в себя животное и даже минерал и растение; они составляют его физическую природу, они господствуют над его витальным существом, они контролируют его ум и интеллект. Его склонность к инертности во всех ее видах, предрасположенность к бездействию и, с одной стороны, привязанность к земле и цепляние за свои корни, за любые безопасные формы существования, а с другой — кочевничес-кие и хищнические инстинкты, слепая приверженность традиции и закону толпы, стадное чувство и восприимчивость к подсознательным внушениям коллективной души, его одержимость гневом и страхом, его потребность в наказании и вера в действенность наказания, его неумение думать и действовать самостоятельно, неспособность к подлинной свободе, недоверие к новому, медлительность в интеллектуальном постижении и усвоении знания, его низменные наклонности и поглощенность земным, зависимость его витального и физического существа от закона наследственности — все это, и не только это, человек получил в наследство от дочеловеческих элементов своей природы, в которых берут начало его жизнь, тело и физический ум. Именно это наследство заставляет человека полагать, что преодоление себя и выход за пределы своей природы является самым непосильным делом и самым неосуществимым предприятием. И все же, именно преодолевая свое низшее «я» и поднимаясь над ним, совершает Природа широкие шаги на пути эволюции. Понять все, чем он был и что он есть, но одновременно познавать все, чем он может стать, и восходить к этому — вот задача, стоящая перед человеком как ментальным существом.
Этот цикл развития цивилизации, когда для сознания всего человечества было возможным полное отождествление «я» с телом и физической жизнью, неотвратимо (будем надеяться) близится к концу. Подобное отождествление есть основная характеристика воплощенного варварства. Считать тело и физическую жизнь единственно важными, судить о зрелости человека по его физической силе, физическому развитию и отваге, пребывать во власти инстинктов, которые поднимаются из физического бессознательного, презирать знание как признак слабости и неполноценности или видеть в нем отклонение от нормы, а не неотъемлемую часть концепции зрелости, — все это свойственно менталитету варвара. Этот менталитет может возвращаться к человеку в атавистическом периоде отрочества — когда, заметим, наибольшее значение имеет развитие тела — но для зрелого представителя цивилизованного человечества это уже невозможно. Ибо, прежде всего под давлением современной жизни, меняется даже витальная направленность человеческой расы. Человек перестает быть до такой степени физическим и становится куда больше витальным и экономическим животным. Он не то чтобы исключает или собирается исключить тело, его развитие и правильное содержание, уважение к своей животной природе и ее совершенство из своей идеи жизни; совершенство тела, его здоровье, крепость, живое и гармоничное развитие необходимы для достижения полной зрелости и становятся предметом более осмысленной и разумной заботы, чем прежде. Но тело уже не может иметь первостепенного значения, а тем более того абсолютного превосходства над прочими частями человеческой природы, какое приписывал ему менталитет варвара.
Кроме того, хотя человек еще по-настоящему не услышал и не понял призыв мудрецов «Познай себя», он внял призыву мыслителя «Образуй себя» и вдобавок понял, что полученное образование налагает на него обязанность делиться своим знанием с другими. Мысль о необходимости всеобщего образования означает, что человечество признало: человек есть не жизнь и тело, но ум, и без развития ума он не достигнет подлинной зрелости. В этой идее образования первое место по-прежнему уделяется развитию интеллекта, умственных способностей и познания мира и вещей, но на втором месте уже стоит нравственное воспитание и, пусть еще очень несовершенное, развитие эстетических способностей. Разумное мыслящее существо, обладающее нравственностью, управляющее с помощью воли и разума своими инстинктами и эмоциями, посвященное во все необходимое знание о мире и своем прошлом, способное с помощью этого знания разумно организовать свою социальную и экономическую жизнь, правильно упорядочить свои телесные привычки и физическое существование — вот концепция, которой ныне руководствуется цивилизованное человечество. В сущности это означает возвращение к идеалу Древней Греции и дальнейшее его развитие, только ныне акцент перенесен на развитие умственных способностей и на практическую пользу, а значение красоты и утонченности сильно умаляется. Однако мы можем предположить, что это только переходная стадия: утраченные элементы обязательно обретут былое значение, как только завершится коммерческий период современного прогресса, и с их восстановлением, еще отдаленным, но неизбежным, мы получим все элементы, необходимые для развития человека как ментального существа.
Древняя эллинистическая или греко-римская цивилизация погибла среди прочего еще и потому, что лишь неглубоко внедрила культуру в собственное свое общество и была окружена огромными массами человечества, которое по-прежнему сохраняло варварский склад ума. Цивилизация всегда остается в опасности, пока, делая культурный менталитет достоянием лишь незначительного меньшинства, заключает в своих недрах колоссальную массу невежества, толпу, пролетариат. Знание либо должно распространиться сверху, либо будет постоянно находиться под угрозой погружения во мрак невежества, царящий внизу. Еще боvльшая опасность грозит цивилизации, если она позволяет существовать за своими пределами огромным массам людей, не просвещенных ее знанием и полных природной варварской энергии, которые могут в любой момент воспользоваться физическим оружием людей цивилизованных, не претерпев интеллектуального перерождения под влиянием их культуры. Греко-римская культура погибла по причинам внешним и внутренним: внешняя причина заключалась в нашествии тевтонского варварства, внутренняя — в утрате витальной силы. Эта цивилизация дала пролетариату известную долю жизненного комфорта и удовольствий, но не подняла его к свету. И свет пришел в массы извне — в форме христианской религии, которая выступала как враг старой культуры. Обращаясь к бедным, угнетенным и невежественным, она стремилась пленить душу и этическое существо человека, но мало заботилась или не заботилась вовсе о мыслящем уме, позволяя ему оставаться во мраке невежества, если при этом сердце могло исполниться чувством религиозной истины. Когда варвары захватили западный мир, эта культура довольствовалась обращением их в христианство, но не ставила перед собой задачи просветить их разум. Не доверяя даже свободной игре ума, христианские церковность и монашество стали врагами интеллекта, и возродить начала научного и философского знания в полуварварском христианском мире выпало на долю арабов, а окончательное возрождение свободной интеллектуальной культуры во вновь пробудившемся разуме Европы произошло благодаря полуязыческому духу Ренессанса и долгой борьбе между религией и наукой. Знание должно быть агрессивным, если оно хочет выжить и сохраниться в веках; позволить глубокому невежеству существовать под собой и вокруг себя — значит подвергать человечество постоянной опасности возвращения в варварское состояние.
В современном мире уже невозможно повторение этой угрозы в былой форме или былом масштабе. Этому воспрепятствует Наука. Она вооружила цивилизованное общество такими средствами самосохранения, агрессии и самозащиты, которыми не сможет успешно воспользоваться ни один варварский народ, пока сам не станет цивилизованным и не добудет знание, которое может дать одна лишь Наука. Она поняла также, что невежество — это враг, которого нельзя игнорировать, и начала уничтожать его везде, где только находила. Именно такому пониманию обязан идеал всеобщего образования (по крайней мере в смысле первичного просвещения ума и воспитания способностей) если не своим рождением, то все же многими своими практическими возможностями. Он распространился по миру с неудержимой силой и пробудил жажду знаний в менталитете трех континентов. Он сделал всеобщее образование неотъемлемым условием национальной силы и успехов и таким образом заставил стремиться к нему не только все свободные народы, но и каждую нацию, которая желает обрести свободу и выжить — так что повсеместное распространение знания и рост интеллектуальной активности являются теперь для человечества лишь вопросом Времени; им препятствуют только некоторые политические и экономические обстоятельства, преодолеть которые уже стараются и мысль, и тенденции века. И, если говорить в общем, Наука уже раз и навсегда расширила интеллектуальные горизонты человечества и повысила, развила и значительно усилила интеллектуальные способности человечества в целом.
Пусть первые тенденции Науки были материалистическими, а ее неоспоримые победы ограничивались знанием физической вселенной, тела и физической жизни. Но этот материализм очень сильно отличается от прежнего, отождествлявшего «я» и тело. Какими бы ни были его кажущиеся тенденции, на самом деле он провозглашал человека ментальным существом и утверждал верховную власть интеллекта. Наука по самой природе своей есть знание, интеллектуальность, и вся ее деятельность сводилась к деятельности Ума, который обращал взор на свою физическую и витальную структуры и окружающую среду, чтобы узнать, завоевать и подчинить своей власти Жизнь и Материю. Ученый есть Человек-мыслитель, который овладевает силами материальной Природы путем их познания. В конечном счете Жизнь и Материя — это наш фундамент, низший базис нашей природы, и знание их процессов, их собственных возможностей и возможностей, которые они дают человеку, является частью знания, необходимого для того, чтобы выйти за их пределы. Жизнь и тело необходимо превзойти, но также использовать и совершенствовать. Мы не сможем полностью познать законы и возможности физической Природы, пока не познаем также законы и возможности Природы надфизической; поэтому после того, как наше физическое знание достигнет совершенства, должно начаться развитие новой и возрождение старой ментальной и психической науки — и эта новая эра уже начинает открываться перед нами. Однако совершенное развитие физических наук было главным необходимым условием; именно в этой сфере происходило первичное становление человече-ского разума в его новой попытке познать Природу и овладеть миром.
Даже в ходе своей негативной деятельности материалистическая Наука выполняет задачу, результаты которой в конце концов пригодятся человеческому уму в его стремлении выйти за пределы материализма. Но Наука, переживающая расцвет победоносного Материализма, презрела и отвергла Философию; преобладание Науки позитивистского и прагматического характера подавило дух поэзии и искусства и вытеснило их с передовых позиций на фронте культуры; поэзия вступила в эпоху упадка и декаданса, приняла форму и размер ритмической прозы, утратила очарование и лишилась поддержки всех своих поклонников, за исключением крайне немногочисленной аудитории; живопись повернула в сторону абсурдного кубизма и отдалась уродливым образам и плодам воображения; идеал отступил, и вместо него на престол взошла реальная действительность и стала поощрять безобразный реализм и утилитаризм; в своей борьбе против религиозного мракобесия Наука почти преуспела в истреблении религии и религиозного духа. Но философия превратилась в слишком абстрактную дисциплину и занялась скорее поиском абстрактной истины в мире идей и слов, нежели тем, чем должна заниматься — постижением подлинной реальности вещей, позволяющей человеку понять закон, цель и принцип совершенствования своего существования. Поэзия и искусство стали слишком утонченными занятиями, чтобы относиться к украшениям и орнаментам жизни, ибо скорее упивались красотой слов, формы и плодов воображения, нежели стремились к конкретному пониманию и глубокому воплощению истины, красоты, живой идеи и божественной сути бытия, сокрытых за ощутимой поверхностью вселенной. Сама религия закоснела в догмах и обрядах, сектах и церквях и в основном утратила для всех, за исключением единиц, непосредственную связь с живыми источниками духовности. Появилась необходимость в эпохе отрицания. Искусство, философия и религия должны были вернуться к себе, обратиться к своей глубинной сути, к своим вечным началам. Теперь, когда период всемерного отрицании остался позади, мы видим, как они возрождаются к жизни и ищут свою собственную истину, вновь обретают силу благодаря возвращению к себе и новому открытию своей сути. На примере Науки они научились или учатся сознавать, что Истина есть тайный источник жизни и силы и что с открытием собственной своей истины они должны стать на службу человеческому существованию.
Но хотя Наука таким образом подготовила нас к веку более широкой и глубокой культуры и, несмотря на свой материализм и отчасти даже с его помощью, сделала невозможным возрождение истинного материализма, присущего варварскому менталитету, она в некотором смысле поддержала и первый, и второй как своим отношением к жизни, так и тем, что открыла (это нельзя назвать иначе) варварство другого рода, т. е. варварство индустриальной, коммерческой и экономиче-ской эпохи, которая ныне приближается к своему апогею и к своему завершению. Это экономическое варварство, по сути дела, присуще витальному человеку, который ошибочно принимает свое витальное существо за свое «я» и считает его удовлетворение главной целью жизни. Характерные черты Жизни — это желание и инстинкт собственно-сти. Как физический варвар делает совершенство тела и развитие физической силы, здоровья и отваги нормой и целью своей жизни, так витальный или экономический варвар нормой и целью своей жизни делает удовлетворение потребностей и желаний и накопление собственности. Идеальный человек в его представлении — не культурный, благородный, мыслящий, нравственный или религиозный, но преуспевающий человек. Достичь, преуспеть, произвести, накопить, обладать — вот смысл его существования. Постоянное накопление богатства, постоянное приумножение собственности, изобилие, показная пышность, удовольствия, громоздкая низкопробная роскошь, избыток удобств, лишенная красоты и благородства жизнь; опошленная или холодно формализованная религия; политика и государственное управление, превращенные в ремесло и профессию; самая радость, превращенная в бизнес, — вот что такое эпоха коммерции. Для обычного, непробудившегося экономического человека красота есть нечто бесполезное или неудобное, поэзия и искусство — нечто легкомысленное или показное, служащее целям рекламы. Его идея цивилизации это комфорт, его идея морали — выполнение светских условностей, его идея политики — поощрение индустриального развития, открытие новых рынков и следующая за этим эксплуатация и торговля; его идея религии в лучшем случае сводится к формальному благочестию или удовлетворению определенных витальных эмоций. Он ценит образование за его полезность в подготовке человека к успеху в проникнутом духом соперничества или, возможно, обобществленном индустриальном государстве, науку — за полезные изобретения и знание, комфорт, бытовые удобства, механизацию производства, которыми она его обеспечивает, за ее способность организовывать, регулировать, стимулировать производство. Крупный плутократ, преуспевающий капиталист и промышленник вот герои коммерческого века и подлинные, зачастую тайные, правители общества.
Сущность этого варварства заключается в погоне за витальным успехом и удовольствием, в стремлении к производительности, накоплению, обладанию, наслаждению, комфорту, удобству ради них самих. Витальная часть существа является таким же элементом целостного человеческого существования, как и часть физическая; у нее есть свое место, но она не должна претендовать на большее. Полнокровная и хорошо обустроенная жизнь желательна для человека, живущего в обществе, но при том условии, что это также жизнь истинная и прекрасная. Ни жизнь, ни тело не существуют ради себя самих, но являются проводником и орудием некоего блага, которое выше их собственного. Их следует подчинить более высоким потребностям ментального су-щества, очистить и обуздать высшим законом истины, блага и красоты, прежде чем они смогут занять должное место в целостном и совершенном человеческом бытии. Поэтому в коммерческом веке — с его вульгарным и варварским идеалом успеха, витального удовлетворения, производительности и собственности — человеческая душа может задержаться ненадолго для того, чтобы приобрести некоторые полезные знания и опыт, но не может оставаться постоянно. Если она останется там слишком долго, Жизнь засорится, запрудится и погибнет от собственного переизбытка или лопнет от перенапряжения в стремлении расширить свои пределы. Как слишком массивный Титан, она рухнет под тяжестью собственного веса, mole ruet sua.
Человеческое «Я» есть нечто сокровенное и тайное; это не тело человека, это не его жизнь и даже — хотя в эволюционной иерархии он является ментальным существом, Ману, — не его ум. Поэтому совершенство его физической, витальной или ментальной природы не может быть ни последним условием, ни подлинным критерием его самореализации; все это лишь средства проявления, второстепенные признаки, основы процесса самопознания, некие эквиваленты, практические выражения ценности его «я» — все что угодно, но не само то существо, которым он является по сокровенной сути своей и которым пытается слепо и бессознательно или открыто и сознательно стать. Человек, как и человечество, не овладел этим истинным знанием своей сути и не владеет им и поныне — оно проявляется лишь в видении и личном опыте тех немногих, по чьим стопам не способен пойти род человеческий, хотя люди могут поклоняться им как аватарам, провидцам, святым или пророкам. Ибо Сверхдуша, направляющая нашу эволюцию, имеет свои собственные протяженные единицы Времени, свои собственные великие эпохи, периоды медленного и быстрого развития, которые преодолеть единым махом может сильный полубожественный индивид, но не человечество, все еще пребывающее в полуживотном состоянии. Процесс эволюции от растения к животному, от животного к человеку начинается в последнем с дочеловеческого уровня; человек должен вобрать в себя животное и даже минерал и растение; они составляют его физическую природу, они господствуют над его витальным существом, они контролируют его ум и интеллект. Его склонность к инертности во всех ее видах, предрасположенность к бездействию и, с одной стороны, привязанность к земле и цепляние за свои корни, за любые безопасные формы существования, а с другой — кочевничес-кие и хищнические инстинкты, слепая приверженность традиции и закону толпы, стадное чувство и восприимчивость к подсознательным внушениям коллективной души, его одержимость гневом и страхом, его потребность в наказании и вера в действенность наказания, его неумение думать и действовать самостоятельно, неспособность к подлинной свободе, недоверие к новому, медлительность в интеллектуальном постижении и усвоении знания, его низменные наклонности и поглощенность земным, зависимость его витального и физического существа от закона наследственности — все это, и не только это, человек получил в наследство от дочеловеческих элементов своей природы, в которых берут начало его жизнь, тело и физический ум. Именно это наследство заставляет человека полагать, что преодоление себя и выход за пределы своей природы является самым непосильным делом и самым неосуществимым предприятием. И все же, именно преодолевая свое низшее «я» и поднимаясь над ним, совершает Природа широкие шаги на пути эволюции. Понять все, чем он был и что он есть, но одновременно познавать все, чем он может стать, и восходить к этому — вот задача, стоящая перед человеком как ментальным существом.
Этот цикл развития цивилизации, когда для сознания всего человечества было возможным полное отождествление «я» с телом и физической жизнью, неотвратимо (будем надеяться) близится к концу. Подобное отождествление есть основная характеристика воплощенного варварства. Считать тело и физическую жизнь единственно важными, судить о зрелости человека по его физической силе, физическому развитию и отваге, пребывать во власти инстинктов, которые поднимаются из физического бессознательного, презирать знание как признак слабости и неполноценности или видеть в нем отклонение от нормы, а не неотъемлемую часть концепции зрелости, — все это свойственно менталитету варвара. Этот менталитет может возвращаться к человеку в атавистическом периоде отрочества — когда, заметим, наибольшее значение имеет развитие тела — но для зрелого представителя цивилизованного человечества это уже невозможно. Ибо, прежде всего под давлением современной жизни, меняется даже витальная направленность человеческой расы. Человек перестает быть до такой степени физическим и становится куда больше витальным и экономическим животным. Он не то чтобы исключает или собирается исключить тело, его развитие и правильное содержание, уважение к своей животной природе и ее совершенство из своей идеи жизни; совершенство тела, его здоровье, крепость, живое и гармоничное развитие необходимы для достижения полной зрелости и становятся предметом более осмысленной и разумной заботы, чем прежде. Но тело уже не может иметь первостепенного значения, а тем более того абсолютного превосходства над прочими частями человеческой природы, какое приписывал ему менталитет варвара.
Кроме того, хотя человек еще по-настоящему не услышал и не понял призыв мудрецов «Познай себя», он внял призыву мыслителя «Образуй себя» и вдобавок понял, что полученное образование налагает на него обязанность делиться своим знанием с другими. Мысль о необходимости всеобщего образования означает, что человечество признало: человек есть не жизнь и тело, но ум, и без развития ума он не достигнет подлинной зрелости. В этой идее образования первое место по-прежнему уделяется развитию интеллекта, умственных способностей и познания мира и вещей, но на втором месте уже стоит нравственное воспитание и, пусть еще очень несовершенное, развитие эстетических способностей. Разумное мыслящее существо, обладающее нравственностью, управляющее с помощью воли и разума своими инстинктами и эмоциями, посвященное во все необходимое знание о мире и своем прошлом, способное с помощью этого знания разумно организовать свою социальную и экономическую жизнь, правильно упорядочить свои телесные привычки и физическое существование — вот концепция, которой ныне руководствуется цивилизованное человечество. В сущности это означает возвращение к идеалу Древней Греции и дальнейшее его развитие, только ныне акцент перенесен на развитие умственных способностей и на практическую пользу, а значение красоты и утонченности сильно умаляется. Однако мы можем предположить, что это только переходная стадия: утраченные элементы обязательно обретут былое значение, как только завершится коммерческий период современного прогресса, и с их восстановлением, еще отдаленным, но неизбежным, мы получим все элементы, необходимые для развития человека как ментального существа.
Древняя эллинистическая или греко-римская цивилизация погибла среди прочего еще и потому, что лишь неглубоко внедрила культуру в собственное свое общество и была окружена огромными массами человечества, которое по-прежнему сохраняло варварский склад ума. Цивилизация всегда остается в опасности, пока, делая культурный менталитет достоянием лишь незначительного меньшинства, заключает в своих недрах колоссальную массу невежества, толпу, пролетариат. Знание либо должно распространиться сверху, либо будет постоянно находиться под угрозой погружения во мрак невежества, царящий внизу. Еще боvльшая опасность грозит цивилизации, если она позволяет существовать за своими пределами огромным массам людей, не просвещенных ее знанием и полных природной варварской энергии, которые могут в любой момент воспользоваться физическим оружием людей цивилизованных, не претерпев интеллектуального перерождения под влиянием их культуры. Греко-римская культура погибла по причинам внешним и внутренним: внешняя причина заключалась в нашествии тевтонского варварства, внутренняя — в утрате витальной силы. Эта цивилизация дала пролетариату известную долю жизненного комфорта и удовольствий, но не подняла его к свету. И свет пришел в массы извне — в форме христианской религии, которая выступала как враг старой культуры. Обращаясь к бедным, угнетенным и невежественным, она стремилась пленить душу и этическое существо человека, но мало заботилась или не заботилась вовсе о мыслящем уме, позволяя ему оставаться во мраке невежества, если при этом сердце могло исполниться чувством религиозной истины. Когда варвары захватили западный мир, эта культура довольствовалась обращением их в христианство, но не ставила перед собой задачи просветить их разум. Не доверяя даже свободной игре ума, христианские церковность и монашество стали врагами интеллекта, и возродить начала научного и философского знания в полуварварском христианском мире выпало на долю арабов, а окончательное возрождение свободной интеллектуальной культуры во вновь пробудившемся разуме Европы произошло благодаря полуязыческому духу Ренессанса и долгой борьбе между религией и наукой. Знание должно быть агрессивным, если оно хочет выжить и сохраниться в веках; позволить глубокому невежеству существовать под собой и вокруг себя — значит подвергать человечество постоянной опасности возвращения в варварское состояние.
В современном мире уже невозможно повторение этой угрозы в былой форме или былом масштабе. Этому воспрепятствует Наука. Она вооружила цивилизованное общество такими средствами самосохранения, агрессии и самозащиты, которыми не сможет успешно воспользоваться ни один варварский народ, пока сам не станет цивилизованным и не добудет знание, которое может дать одна лишь Наука. Она поняла также, что невежество — это враг, которого нельзя игнорировать, и начала уничтожать его везде, где только находила. Именно такому пониманию обязан идеал всеобщего образования (по крайней мере в смысле первичного просвещения ума и воспитания способностей) если не своим рождением, то все же многими своими практическими возможностями. Он распространился по миру с неудержимой силой и пробудил жажду знаний в менталитете трех континентов. Он сделал всеобщее образование неотъемлемым условием национальной силы и успехов и таким образом заставил стремиться к нему не только все свободные народы, но и каждую нацию, которая желает обрести свободу и выжить — так что повсеместное распространение знания и рост интеллектуальной активности являются теперь для человечества лишь вопросом Времени; им препятствуют только некоторые политические и экономические обстоятельства, преодолеть которые уже стараются и мысль, и тенденции века. И, если говорить в общем, Наука уже раз и навсегда расширила интеллектуальные горизонты человечества и повысила, развила и значительно усилила интеллектуальные способности человечества в целом.
Пусть первые тенденции Науки были материалистическими, а ее неоспоримые победы ограничивались знанием физической вселенной, тела и физической жизни. Но этот материализм очень сильно отличается от прежнего, отождествлявшего «я» и тело. Какими бы ни были его кажущиеся тенденции, на самом деле он провозглашал человека ментальным существом и утверждал верховную власть интеллекта. Наука по самой природе своей есть знание, интеллектуальность, и вся ее деятельность сводилась к деятельности Ума, который обращал взор на свою физическую и витальную структуры и окружающую среду, чтобы узнать, завоевать и подчинить своей власти Жизнь и Материю. Ученый есть Человек-мыслитель, который овладевает силами материальной Природы путем их познания. В конечном счете Жизнь и Материя — это наш фундамент, низший базис нашей природы, и знание их процессов, их собственных возможностей и возможностей, которые они дают человеку, является частью знания, необходимого для того, чтобы выйти за их пределы. Жизнь и тело необходимо превзойти, но также использовать и совершенствовать. Мы не сможем полностью познать законы и возможности физической Природы, пока не познаем также законы и возможности Природы надфизической; поэтому после того, как наше физическое знание достигнет совершенства, должно начаться развитие новой и возрождение старой ментальной и психической науки — и эта новая эра уже начинает открываться перед нами. Однако совершенное развитие физических наук было главным необходимым условием; именно в этой сфере происходило первичное становление человече-ского разума в его новой попытке познать Природу и овладеть миром.
Даже в ходе своей негативной деятельности материалистическая Наука выполняет задачу, результаты которой в конце концов пригодятся человеческому уму в его стремлении выйти за пределы материализма. Но Наука, переживающая расцвет победоносного Материализма, презрела и отвергла Философию; преобладание Науки позитивистского и прагматического характера подавило дух поэзии и искусства и вытеснило их с передовых позиций на фронте культуры; поэзия вступила в эпоху упадка и декаданса, приняла форму и размер ритмической прозы, утратила очарование и лишилась поддержки всех своих поклонников, за исключением крайне немногочисленной аудитории; живопись повернула в сторону абсурдного кубизма и отдалась уродливым образам и плодам воображения; идеал отступил, и вместо него на престол взошла реальная действительность и стала поощрять безобразный реализм и утилитаризм; в своей борьбе против религиозного мракобесия Наука почти преуспела в истреблении религии и религиозного духа. Но философия превратилась в слишком абстрактную дисциплину и занялась скорее поиском абстрактной истины в мире идей и слов, нежели тем, чем должна заниматься — постижением подлинной реальности вещей, позволяющей человеку понять закон, цель и принцип совершенствования своего существования. Поэзия и искусство стали слишком утонченными занятиями, чтобы относиться к украшениям и орнаментам жизни, ибо скорее упивались красотой слов, формы и плодов воображения, нежели стремились к конкретному пониманию и глубокому воплощению истины, красоты, живой идеи и божественной сути бытия, сокрытых за ощутимой поверхностью вселенной. Сама религия закоснела в догмах и обрядах, сектах и церквях и в основном утратила для всех, за исключением единиц, непосредственную связь с живыми источниками духовности. Появилась необходимость в эпохе отрицания. Искусство, философия и религия должны были вернуться к себе, обратиться к своей глубинной сути, к своим вечным началам. Теперь, когда период всемерного отрицании остался позади, мы видим, как они возрождаются к жизни и ищут свою собственную истину, вновь обретают силу благодаря возвращению к себе и новому открытию своей сути. На примере Науки они научились или учатся сознавать, что Истина есть тайный источник жизни и силы и что с открытием собственной своей истины они должны стать на службу человеческому существованию.
Но хотя Наука таким образом подготовила нас к веку более широкой и глубокой культуры и, несмотря на свой материализм и отчасти даже с его помощью, сделала невозможным возрождение истинного материализма, присущего варварскому менталитету, она в некотором смысле поддержала и первый, и второй как своим отношением к жизни, так и тем, что открыла (это нельзя назвать иначе) варварство другого рода, т. е. варварство индустриальной, коммерческой и экономиче-ской эпохи, которая ныне приближается к своему апогею и к своему завершению. Это экономическое варварство, по сути дела, присуще витальному человеку, который ошибочно принимает свое витальное существо за свое «я» и считает его удовлетворение главной целью жизни. Характерные черты Жизни — это желание и инстинкт собственно-сти. Как физический варвар делает совершенство тела и развитие физической силы, здоровья и отваги нормой и целью своей жизни, так витальный или экономический варвар нормой и целью своей жизни делает удовлетворение потребностей и желаний и накопление собственности. Идеальный человек в его представлении — не культурный, благородный, мыслящий, нравственный или религиозный, но преуспевающий человек. Достичь, преуспеть, произвести, накопить, обладать — вот смысл его существования. Постоянное накопление богатства, постоянное приумножение собственности, изобилие, показная пышность, удовольствия, громоздкая низкопробная роскошь, избыток удобств, лишенная красоты и благородства жизнь; опошленная или холодно формализованная религия; политика и государственное управление, превращенные в ремесло и профессию; самая радость, превращенная в бизнес, — вот что такое эпоха коммерции. Для обычного, непробудившегося экономического человека красота есть нечто бесполезное или неудобное, поэзия и искусство — нечто легкомысленное или показное, служащее целям рекламы. Его идея цивилизации это комфорт, его идея морали — выполнение светских условностей, его идея политики — поощрение индустриального развития, открытие новых рынков и следующая за этим эксплуатация и торговля; его идея религии в лучшем случае сводится к формальному благочестию или удовлетворению определенных витальных эмоций. Он ценит образование за его полезность в подготовке человека к успеху в проникнутом духом соперничества или, возможно, обобществленном индустриальном государстве, науку — за полезные изобретения и знание, комфорт, бытовые удобства, механизацию производства, которыми она его обеспечивает, за ее способность организовывать, регулировать, стимулировать производство. Крупный плутократ, преуспевающий капиталист и промышленник вот герои коммерческого века и подлинные, зачастую тайные, правители общества.
Сущность этого варварства заключается в погоне за витальным успехом и удовольствием, в стремлении к производительности, накоплению, обладанию, наслаждению, комфорту, удобству ради них самих. Витальная часть существа является таким же элементом целостного человеческого существования, как и часть физическая; у нее есть свое место, но она не должна претендовать на большее. Полнокровная и хорошо обустроенная жизнь желательна для человека, живущего в обществе, но при том условии, что это также жизнь истинная и прекрасная. Ни жизнь, ни тело не существуют ради себя самих, но являются проводником и орудием некоего блага, которое выше их собственного. Их следует подчинить более высоким потребностям ментального су-щества, очистить и обуздать высшим законом истины, блага и красоты, прежде чем они смогут занять должное место в целостном и совершенном человеческом бытии. Поэтому в коммерческом веке — с его вульгарным и варварским идеалом успеха, витального удовлетворения, производительности и собственности — человеческая душа может задержаться ненадолго для того, чтобы приобрести некоторые полезные знания и опыт, но не может оставаться постоянно. Если она останется там слишком долго, Жизнь засорится, запрудится и погибнет от собственного переизбытка или лопнет от перенапряжения в стремлении расширить свои пределы. Как слишком массивный Титан, она рухнет под тяжестью собственного веса, mole ruet sua.
Глава IX. Цивилизация и культура
Природа начинает свою эволюцию из Материи, проявляет и развивает сокрытую в ней Жизнь, затем высвобождает из жизни погруженную в нее бесформенную субстанцию Разума и, когда оказывается готова, обращает Разум на него самого, Жизнь и Материю в великой попытке понять на ментальном уровне все три в их феноменальном бытии, постичь их зримое действие, их скрытые законы, их нормальные и сверхнормальные возможности и силы так, чтобы их можно было использовать с максимальной пользой, наилучшим и наиболее гармоничным образом, предельно развить, а также максимально раскрыть их предназначение при участии той силы, которой из всех земных существ безусловно обладает один человек, — т. е. разумной воли. И только на четвертой стадии своего восхождения Природа доходит до человека. Атомы и элементы организуют грубую Материю; растение развивается, подготавливая появление живого существа; животное подготавливает и доводит до определенного уровня структурную организацию бесформенной субстанции Разума, но решить самую последнюю задачу — познать все эти вещи и научиться управлять ими, а также познать себя и научиться управлять собой — было предназначено Человеку, ментальному существу Природы. Чтобы он смог лучше выполнить поставленную перед ним задачу, Природа заставляет его снова проходить на физическом и до некоторой степени на ментальном уровне через стадии своей животной эволюции, и, даже когда он овладевает своим ментальным существом, она постоянно побуждает его сосредоточиваться с интересом и даже своего рода одержимостью, на Материи, Жизни и на своем собственном теле и витальном сущес-тве. Это необходимо для максимально полного осуществления цели, поставленной Природой перед человеком. В его начальной естественной поглощенности телом и жизнью проявляются его ограниченность и неразумность; по мере роста разума и ментальной силы человек в какой-то степени высвобождается из этих пут и обретает способность подняться выше, но по-прежнему привязан потребностями и желаниями к своим витальным и материальным корням и вынужден вновь возвращаться к ним — уже с более глубоким интересом, распо-лагая новыми возможностями их использования, преследуя в своем возвращении к этим началам все более ментальную и в конечном счете все более духовную цель. Ибо циклы становления человека — это циклы растущих, но еще несовершенных гармонии и синтеза, и Природа насильно возвращает его назад к своим первоосновам, порой даже к чему-то вроде первобытного состояния, с тем, чтобы он мог начать новое движение на более широком витке восходящей линии прогресса и самоосуществления.