деревянными перилами по обе стороны.
Он медленно спустился. И очутился в комнате, заставленной зачехленной
мебелью и с картинками на стенах, подобных которым ему раньше никогда не
приходилось видеть, в широких и позолоченных рамах, покрытых затейливой
резьбой.
Он прошелся по комнате. Когда он опустил руку на спинку одного из
кресел, с нее поднялось большое облако пыли.
Потом он свернул направо под деревянную арку. Следующая комната была
маленькая, обитая деревянными панелями, с похожей мебелью и, когда он
вошел, что-то зашипело и затрещало.
Это вспыхнул огонь в небольшом камине. На низеньком круглом столике
возле очага обнаружилась бутылка вина, корзина с фруктами, клинообразный
кусок сыра и ломоть хлеба. Казалось, что стоявшее рядом кресло приглашает
присесть и расслабиться. Может быть, пища отравлена? А вдруг это очередная
уловка врага?
Приблизившись, он отломил кусочек сыра, понюхал его, пожевал. Потом
уселся и принялся за еду.
Во время трапезы он постоянно поглядывал по сторонам, но так и не
заметил ничего подозрительного. Однако в комнате ощущалось чье-то
благотворное присутствие, словно кто-то, охранявший его, желавший ему
добра, все время был рядом с ним. Это ощущение было таким сильным, что
проглотив очередной кусок сыра, он машинально пробормотал "Спасибо". И тут
же огонь в камине разгорелся еще ярче, и громко затрещали дрова. Волна
упоительного тепла окутала его.
Наконец он поднялся и, оглянувшись назад, с изумлением обнаружил, что
дверь, сквозь которую он прошел в эту комнату, исчезла. Всю стену
покрывали деревянные панели, а на том месте, где находилась дверь, висела
еще одна картина, написанная в необычной манере, на которой был изображен
залитый солнцем лес, но, приглядевшись, он заметил, что все ее детали
сливаются в одно большое пятно, созданное широкими и свободными мазками
кисти художника.
- Ладно, - сказал он, - кем бы ты ни был, мне кажется, что ты желаешь
мне добра. Ты накормил меня и, по всей видимости, хочешь направить меня
куда-то. В этих стенах я должен относиться ко всему с подозрением, но мне
все-таки кажется, что я могу положиться на тебя. Я выйду через
единственную дверь, которую вижу. Веди меня, и я пойду за тобой.
Он подошел к двери и вышел из комнаты. И оказался в длинном, тускло
освещенном зале с высоким потолком. Там было множество дверей, но лишь в
одной из них мерцал огонек. Дилвиш направился к ней, и огонек исчез.
Пройдя по короткому и узкому коридору, Дилвиш вошел в другой зал, очень
похожий на первый. На этот раз огонек появился в дверном проеме слева от
него. Дилвиш пересек зал по диагонали.
За той дверью был коридор, тянувшийся справа налево. Вдалеке, в левом
конце коридора, маячил огонек. Он пошел к нему.
Еще несколько поворотов - и он вступил под низкие своды широкой
галереи с узкими окнами в ближней к нему стене. Дилвиш остановился и
огляделся по сторонам.
Потом появился огонек и проплыл мимо него направо. Как только он
повернулся туда, огонек мигнул. Дилвиш пошел следом за ним. И тут огонек
пропал.
Из окон виднелись плывущие облака, на глазах терявшие свои очертания,
небо, окрашенное в зеленоватый цвет, узкая ярко-желтая полоса, дугой
перекинутая между линиями горизонта и похожая на раскаленную ручку ведра.
Дилвиш быстро шагал вперед, а за окнами то появлялся, то исчезал
мерцающий тусклый свет.
Это была длинная галерея, но, наконец, она вывела его под своды
другой, с широкими окнами справа, из которых открывался более полный вид
на странное небо и на ландшафт, над которым за считанные мгновения
проносились грозы, длившиеся, должно быть, целыми днями, где деревья
становились то желтыми, то зелеными, то теряли листву, а только что
почерневшая земля покрывалась вдруг белизной, но уже через несколько
секунд на ней появлялись зеленые прогалины. Это снова была Очарованная
земля, но теперь она изменялась совсем по-другому, не так, как прежде. А
то, что раньше казалось едва различимым потрескиванием и поскрипыванием,
теперь превратилось в равномерный и громкий гул.
В воздухе вдруг запахло конюшней, и он удивился грязным следам,
тянувшимся прямо посередине галереи. Впереди показалась большая комната с
высоким потолком и, приближаясь к ней, он, сам того не желая, замедлил
шаги. Дурное предчувствие охватило его. Казалось, что эта комната окутана
тяжелой, черной и зловещей аурой, словно там обитает некое злобное
существо, полное коварных замыслов и в то же время испытывающее отчего-то
глубочайшую тоску и нетерпеливо дожидающееся момента, когда можно будет
излить на мир свою затаенно и давно накопленную ненависть. Поежившись, он
прикоснулся к рукоятке меча и, приближаясь к ведущей туда арке, пошел еще
медленнее.
Непроизвольно отклоняясь все дальше влево, он оказался возле самой
стены и, прижимаясь к ней, добрался до темного угла у входа.
Вцепившись в рукоятку меча, он осторожно заглянул внутрь. Там было
сумеречно, и сначала он ничего не увидел, но потом его глаза привыкли к
темноте, и он разглядел в центре комнаты большой черный участок, от
которого словно исходили волны тоски и злобы. На самом краю этого участка
стоял какой-то небольшой предмет, но он никак не мог разобрать, что это
такое. Тот самый огонек, за которым он пришел сюда, на миг вспыхнул над
ним, но тут же погас, а он так и не понял, на что ему столь настойчиво
указывают, хотя указание было ясным и вполне определенным.
Но он все-таки колебался и тут, откуда-то из глубины протянулось
тонкое щупальце и стало хвататься за край этого участка, чем-то похожего
на колодец, рядом с замеченным им предметом. И тогда он, внезапно
покрывшись потом, заставил себя войти, и его зеленые сапоги неслышно
вступили на каменные плиты.
Барэн протряс головой, выплюнул кусок сломанного зуба, проглотил
слюну и почувствовал привкус крови. Потом он еще несколько раз сплюнул и
закашлялся. Его левый глаз почти на открывался. Он потер его, и на руке
остались какие-то темные и крошащиеся кусочки. Он посмотрел на руку.
Запекшаяся кровь, вот что это было. Кроме того, голова раскалывалась от
тупой и слегка пульсирующей боли...
Он поднес пальцы ко лбу, потер его. И тут его голова едва не
раскололась от боли. Он повертел ею в разные стороны. И заметил, что лежит
на боку у подножия лестницы. Да, ему здорово досталось...
Он попытался подняться на ноги и тут же опять повалился на пол,
пронзенный острой болью в левой руке и в левой ноге. "Проклятье! - подумал
он. Только бы они не были сломаны!" Он не знал никаких заклятий против
переломов...
Он снова попробовал приподняться и, помогая себе правой рукой,
перекатился в сидячее положение, вытянув вперед ноги. Уже лучше...
Осторожно пытаясь согнуть левую ногу в колене, он стал ощупывать ее.
Боль не унималась, но, кажется, ничего не было сломано. Окончательно
убедившись в этом, он рискнул прибегнуть к своему мастерству чародея. Боль
начала стихать, почти исчезла, и он несколько раз согнул и разогнул ногу.
Потом занялся своей головой и добился примерно таких же недурных
результатов.
Затем он тщательно ощупал всю левую руку и, стоило ему лишь слегка
взяться пальцами за левое предплечье, как в глазах у него потемнело от
боли.
Ладно.
И тогда он осторожно и медленно сунул свою левую руку между широким
ремнем и своим большим животом. Потом приступил к тем же самым целебным
заклинаниям, чтобы хотя бы заглушить боль в сломанной руке. Когда с этим
было покончено, он осторожно встал на ноги, упираясь в стену здоровой
рукой. Потом он простоял не меньше минуты, тяжело дыша и опустив голову.
Наконец он выпрямился, сделал несколько шагов, остановился и
огляделся. Что-то было не так. Слева должна была находиться стена, а не
мраморная балюстрада. Он окинул ее взглядом. Она тянулась примерно на
восемь или десять шагов, потом упиралась в широкую лестницу, спускавшуюся
вниз. За лестницей она начиналась снова.
Он заглянул за балюстраду. Там оказалась огромная длинная комната с
каменными стенами и темными углами, с изящными карнизами, резными
капителями и причудливыми пилястрами. Кое-где стояла мебель, а посередине
комнаты лежала черная, длинная и узкая ковровая дорожка.
Он подошел к балюстраде и навалился на нее. Не было никаких признаков
привычного ему головокружения. Возможно, он навсегда избавился от него,
свалившись с лестницы. Возможно, из-за него это и произошло...
Странно, как странно. Он закрыл глаза. Здесь раньше не было такой
комнаты. Он никогда не видел подобной комнаты, и не только в Бессмертном
замке, но и вообще нигде. Что же произошло?
Открыв глаза, он обвел комнату и оцепенел. В дальнем углу, слева от
него, за несколькими креслами с высокими спинками в густой тени неподвижно
стоял кто-то очень большой и очень черный, уставившийся прямо на него. Он
хорошо видел это, потому что немигающие глаза этого существа, мерцавшие во
мраке красноватыми огоньками, встретились с его собственным взглядом.
У него перехватило дыхание, и он подавил рвущийся из горла истошный
крик. Кем бы не была эта тварь, она имела дело с великим чародеем.
Он поднял руку и восстановил в себе спокойствие, необходимое для
того, чтобы вызвать бурю.
Тусклый свет заиграл на кончиках его пальцев, и он произнес
заклинание, проговорив только ключевые слова. Когда он сомкнул пальцы,
свет, льющийся от его руки, сделал ее похожей на тонкую коническую свечу.
Потом он раздвинул их, и струившийся между ними свет потек кверху, и над
кончиками пальцев вспыхнула яркая дуга. Она протянулась в обе стороны,
сомкнулась, и на его кисти завис ослепительный белый круг, и он, сказав
направляющее слово, метнул его в сторону притаившегося во тьме существа.
Искрясь и пылая, круг медленно полетел, почти поплыл к своей цели.
Но даже когда он был уже совсем близко, темная фигура не шелохнулась.
Круг не долетел, потому что огонь его сначала померк, потом погас.
Приятный голос, раздавшийся, казалось, почти рядом с Барэном, произнес:
"Недружелюбно, очень недружелюбно", и фигура, резко повернувшись, исчезла
в ближайшем к ней дверном проходе, издавая короткие лязгающие звуки.
Барэн медленно опустил руку, потом поднес ее ко рту, потому что его
снова разобрал кашель.
Проклятая тварь! Однако, кто же извлек ее из небытия? Неужели
Джелерак все же вернулся?
Отступив от балюстрады, Барэн направился к лестнице. Спустившись, он
осмотрел угол. В пыли на полу он заметил отпечаток раздвоенного копыта.
Холран выругался, перевернулся на живот и накрыл голову подушкой,
прижав ее рукой.
- Нет! - вскричал он. - Нет! Меня здесь нет! Убирайся!
Несколько секунд он пролежал неподвижно. Потом он постепенно
расслабился. Рука его свалилась с подушки. Дыхание сделалось ровным.
Вдруг он опять вздрогнул и напрягся всем телом.
- Нет! - почти завизжал он. - Я всего лишь бедный и несчастный
маленький чародей, пытающийся хоть немножко поспать! Оставьте меня в
покое, чтоб вас разорвало!
За этим последовало приглушенное рычание, сопровождавшееся скрежетом
зубов. Наконец, его левая рука метнулась вперед и выдвинула встроенный в
изголовье кровати ящичек из слоновой кости. Порывшись в нем, она
отдернулась, сжимая в пальцах небольшой кристалл.
Сбросив с головы подушку и перекатившись на спину, он, извиваясь всем
телом, переполз в полусидячее положение. Затем положил светящийся шар на
живот и уставился на него полузакрытыми воспаленными глазами. Прошло
немало времени, прежде чем в нем начал вырисовываться чей-то образ.
- Пусть тебе повезет, - пробормотал он. - Пусть это заслуживает риска
перевоплотиться в низшую форму жизни, страдающую от омерзительных
болезней, от зудящих геморроидальных шишек и пляски святого Витта. Пусть
из-за этого даже можно перенести встречу с безжалостными демонами,
нашествие саранчи и соль, насыпанную на раны. Пусть...
- Холран, - сказал Мелиаш, - дело очень серьезное.
- Надеюсь, что так. Я устал больше, чем куртизанка после целой недели
бурных ночей. Чего тебе надо?
- Он исчез.
- Хорошо. Кому он нужен, если подумать?
Холран поднял руку, явно собираясь прервать связь, потом остановился.
- Кто исчез? - поинтересовался он.
- Замок.
- Замок? Весь этот проклятый Замок?
- Да.
Он помолчал секунду. Потом уселся, протер глаза и пригладил волосы.
- Расскажи мне об этом, - попросил он, - но, желательно, самыми
простыми словами.
- Очарованная земля на некоторое время перестала изменяться. Потом
это началось снова, причем с такой бурной силой, что мне раньше не
приходилось наблюдать ничего подобного. Я занял очень удобную позицию, с
которой все хорошо просматривалось. Но Замок исчез. Сейчас все опять тихо
и спокойно, но на горе ничего нет. Я не знаю, что произошло. И не понимаю,
как это произошло. Вот и все.
- Ты думаешь, Джел... он способен его перенести? И если да, то зачем?
Или, может быть, это Старейший?
Мелиаш покачал головой.
- Я снова разговаривал с Роуком. Он предоставил мне новые сведения.
Существует старинное предание, которое гласит, что этот Замок бессмертен,
что он просто каким-то образом прикреплен ко времени, поставлен на якорь и
движется вместе с ним. И что, если этот якорь поднять, то Замок будет
унесен рекой вечности.
- Чертовски поэтично, но что же все это значит?
- Не знаю.
- Ты думаешь, что все это и произошло?
- Не знаю. Может быть.
- Проклятье!
Холран потер виски, вздохнул, взял кристалл и свесил ноги с края
кровати.
- Ладно, - сказал он. Хорошо. Придется разбираться в этом. Я уже
зашел слишком далеко. Впрочем, сначала мне нужно умыться и перекусить. Ты
говорил с остальными стражами?
- Да. Им нечего добавить к тому, что я тебе рассказал.
- Хорошо. Держи то место под постоянным наблюдением. И немедленно
свяжись со мной, если произойдет что-нибудь еще.
- Конечно. Ты собираешься известить Совет?
Холран скорчил гримасу и прервал связь, прикидывая в уме, нельзя ли
как-нибудь снять Совет с якоря и отправить его по реке вечности.
Вейн перестал всхлипывать и надолго погрузился в размышления, не
глядя больше на Гальта, но уставившись в небеса за окном, то освещавшиеся
ярким светом, то погружавшиеся в сумрак. Наконец он пошевелился.
Нежно опустив голову Гальта на пол, Вейн встал на ноги. Потом,
нагнувшись, взвалил обмякшее тело своего товарища себе на плечи. Выйдя из
ниши, он поглядел направо, поморгал глазами и повернул налево. Сгибаясь
под тяжестью своего груза, он медленно прошел по галерее и оказался возле
лестницы с низкими ступенями, ведущей наверх и влево. Разглядев над ней
короткий коридор, в который выходили несколько открытых дверей, он
поднялся туда.
Двигаясь медленно, почти крадучись, он заглянул во все комнаты. Нигде
никого не оказалось. Во второй и в третьей комнатах были спальни, в первой
размещалась гостиная.
Он вошел в третью комнату и, нагнувшись, сдернул одной рукой
покрывало с кровати. Потом положил Гальта и сложил ему руки на груди.
Поцеловал его в лоб и закрыл с головой покрывалом.
Не оглядываясь, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Повернув
направо, он добрался до конца коридора, где с правой от него стороны под
низенькой аркой была узкая лестница, ведущая вниз.
Спустившись, он оказался в столовой, где возле длинного стола, по
одну его сторону, выстроились четыре стула. На столе стояла корзина с
хлебом. Схватив кусок хлеба, он сунул его в рот. На подносе лежало
нарезанное мясо, накрытое салфеткой. Он стал жадно поедать его. В глиняном
кувшине, стоявшем чуть в стороне, нашлось немного красного вина, которое
он выпил прямо из горлышка. Насыщаясь, он постепенно обходил вокруг стола
и, наконец, повернулся лицом в ту сторону, откуда пришел.
Лестница исчезла. Там, где была дверь, в которую он вошел, теперь
возвышалась глухая стена. Продолжая энергично работать челюстями, он
пересек комнату и постучал в стену. По звуку ему показалось, что стена
сплошная. Поежившись, он отошел от нее. Ну и местечко...
Повернувшись, он вышел из комнаты через двойные двери в дальнем конце
комнаты, и очутился в широком коридоре с такой же широкой лестницей,
спускавшейся вниз. Коридор и лестница были устланы зеленым ковром, а по
обитым шелковой тканью стенам коридора было развешено холодное оружие. Он
протянул руку к показавшемуся ему наиболее подходящим мечу, короткому,
тяжелому, обоюдоострому, с простой рукояткой. Когда он повернулся, чтобы
взмахнуть им и почувствовать его в движении, он увидел, что двери, сквозь
которые он только что вышел из столовой, пропали, а на их месте находится
окно, и в него льется нежный жемчужный свет.
Он вернулся туда и выглянул в окно. Высокие горы возвышались там, где
раньше никаких гор не было и в помине. Небо, без солнца и без звезд, было
таким бледным, однообразно белым, словно его написал художник,
отказавшийся от всех сочетаний света и тени. Что-то серебристое быстро
понеслось издалека в его сторону, остановилось, снова пришло в движение.
До него не сразу дошло, что это была приближавшаяся вода. Заставив себя
отойти от окна, он направился к лестнице.
Справившись с нахлынувшим на него приступом панического страха, он
почувствовал дикую ненависть к Замку и ко всему тому, что в нем было.
Спустившись вниз, он пересек прихожую, изысканно декорированную в
незнакомом ему стиле, хотя он всегда гордился тем, что ему известны такие
вещи. Потом он остановился на пороге большого зала.
Здесь тоже никого не было. Он помнил этот зал, потому что рабы из
Замка, схватив его на склоне горы, волокли этим путем. Его и Гальта сперва
притащили сюда и бросили к ногам управляющего, Барэна, а потом подвергли
обычным издевательствам и заточили в подвал. Вспоминая тот день, он
непроизвольно стиснул рукоятку меча. Затем он прошел сквозь огромные
двойные двери и, широко шагая, направился в сторону небольшой гостиной, из
которой был выход во внешний мир.
Приблизившись к ней, он в изумлении замедлил шаги. Высокий деревянный
предмет с круглым прозрачным окном наверху, вокруг которого были
нарисованы цифры, издавал пронзительные и жалобные звуки. Приглядевшись,
он заметил, что сразу же под окошком находится что-то круглое и
подрагивающее. Он так и не понял, что это такое, хотя, впрочем, ему
показалось, что опасности это не представляет. Решив не связываться с
неизвестным ему волшебством, он пошел дальше и оказался в гостиной.
Быстро подойдя к двери, он поднес к ней руку и вдруг замешкался. Во
внешнем мире творились странные вещи. Впрочем, тоже самое могло быть
сказано и про Замок.
Отодвинув задвижку, Вейн распахнул дверь.
И тут же на его слух обрушился пронзительный вой, похожий на рев
могучего урагана. Повсюду была вода, простиравшаяся до самого горизонта, и
он, как ни напрягал зрение, не мог разглядеть ничего, кроме воды.
Поверхность казалась неподвижной, и на ней не было видно ни волн, ни ряби.
Возможно, в этом был повинен влажный туман, низко нависавший над всем
залитым водой пространством...
Он вытянул вперед меч и тот погрузился во влажную туманную дымку.
Через секунду он отдернул его.
Острие меча на глазах покрывалось ржавчиной. Он прикоснулся к
окислившемуся стальному краю, и под его пальцами это место превратилось в
посыпавшийся порошок. Снова раздался оглушительный вой. Небо окрасилось
ровным перламутровым цветом.
Он закрыл дверь, запер ее на засов и прислонился к ней спиной. Его
била дрожь.
Упаковав драгоценности и одежду и положив небольшой узел под кровать,
Семирама прохаживалась по комнате, прикидывая, что еще стоило бы захватить
с собой. Быть может, косметику?
В дверь постучали. Семирама была рядом и открыла ее сама.
Ей улыбнулся Джелерак.
- О!
Она покраснела.
- Я вынужден обратиться к твоим лингвистическим талантам, - заявил
он.
На его шее висели большие темные очки с розоватыми стеклами. За
поясом торчал длинный и узкий футляр, из которого высовывался алый жезл.
Поклонившись, он показал налево вниз по коридору.
- Прошу тебя, пойдем со мной.
- Да... конечно.
Она вышла из комнаты и последовала за ним. Поглядев в окно, она
увидела жемчужное небо и бесконечную водную гладь.
- Что-то произошло? - спросила она.
- Да. Постороннее вмешательство, - ответил он.
Впереди раздался неожиданный звук, похожий на цокот копыт.
- Огромный, темноволосый человек помешал мне в самый разгар моей
работы, - объяснил он.
- И из-за этого произошли все эти... эффекты?
Он покачал головой.
- Нет, кто-то разрушил чары, поддерживающие существование Замка, и мы
теперь выпали из обычного потока времени.
- Ты полагаешь, что это сделал Туалуа? Или тот незнакомец?
Он остановился и поглядел в окно. Воды отступили почти к самому
горизонту и теперь, прямо у него на глазах, вырастали горные хребты.
- Мне не верится, что Туалуа был в состоянии это сделать. И мне
кажется, что незнакомец был поражен этим не меньше, чем я. Но прежде, чем
я потерял сознание, мне удалось взглянуть на духовное начало этого
незнакомца. Это стихийная и в чем-то демоническая сущность, лишь на время
принявшая человеческий облик. Поэтому я, как только пришел в себя, сразу
же бросился наутек, чтобы добраться до некоторых принадлежностей,
припрятанных мной в надежном месте. - Он прикоснулся большим пальцем к
рукоятке жезла. - Это мое оружие, специально предназначенное для встреч с
подобными существами. Не сомневаюсь, что когда-то, давным-давно, ты уже
видела его...
У нее перехватило дыхание. Небо вдруг озарилось ярким,
темно-малиновым светом, а потом покрылось ослепительной белизной. Она
прикрыла глаза рукой и отвернулась, но небо уже потускнело.
- Что... что это было?
Джелерак, тоже прикрывший глаза, опустил руку.
- Вероятно, конец света, - сказал он.
Остановившись, они смотрели, как небо теряет свои ослепительно яркие
краски, становится дымчатым, желтоватым. Таким оно и осталось. Наконец,
Джелерак отвернулся.
- Во всяком случае, - продолжал он, - это, по всей видимости,
значительно усложнит мою задачу, связанную с умиротворением Туалуа.
Поэтому... - он прикоснулся к темным очкам, - мне понадобится этот
предмет. Было время, когда я мог воздействовать на него взглядом и
голосом, и больше мне ничего не требовалось, но теперь мне придется
прибегнуть к дополнительным средствам, усиливающим мой взгляд. Ты должна
позвать его, заставить его подняться, чтобы мы хотя бы секунду посмотрели
в глаза друг другу.
- Что же потом?
- Я должен восстановить чары.
- А что будет с тем, кто их разрушил?
- Как только я вновь обрету полную силу, я найду его и разберусь с
ним.
Он пошел дальше. Она старалась не отставать от него.
- Одним словом, мы оказались в западне, - сказала она. - Даже если у
тебя все это получится, что будет с нами?
Он хрипло рассмеялся.
- Даже у Знания есть свои пределы, - сказал он. - С другой стороны,
мне кажется, что можно выкрутиться из любой ситуации. Посмотрим.
Они поднялись по лестнице и свернули в коридор.
- Джелерак, - сказала она, - откуда взялся сам Замок?
- Возможно, мы узнаем и об этом тоже, - ответил он. - Я не совсем
уверен, но мне почему-то начинает казаться, что он... живой.
Она кивнула.
- У меня тоже появились какие-то странные ощущения. Но если это так,
то на чьей же он стороне?
- Полагаю, что на своей собственной.
- Это могучая сила, не правда ли?
- Погляди в любое окно. Там действует слишком много могучих сил и
здесь тоже. И мне это не нравится. Однажды моя воля покорилась более
мощной Силе...
- Знаю.
- И я не допущу, чтобы это случилось снова. Потому что тогда нам с
тобой настанет конец и не только нам.
- Я не понимаю...
- Если моя воля ослабнет, твоя плоть обратится в пыль, из которой я
ее поднял, и рухнет также все то, что от меня зависит.
Она взяла его за руку.
- Ты должен быть осторожным.
Он опять рассмеялся.
- Сражение только начинается.
Она сжала его руку.
- Но, возможно, что конец пути уже близок. Смотри!
Она показала на окно, и они посмотрели на появившуюся в сумеречном
небе тусклую радугу.
Она почувствовала, как рука его напряглась.
- Поспешим! - сказал он.
В конце коридора она оглянулась и увидела позади стену без окон.
Пока Дилвиш пробирался вдоль стен, северной и восточной, он разглядел
всю картину: перевернутый кубок, темный узор на полу, извивающееся в
воздухе щупальце, полуобнаженная девушка на тачке, тускло мерцающие
отпечатки раздвоенных копыт...
Почувствовав, что против обладателя такого щупальца меч будет
бессилен, он осторожно вложил его в ножны, постаравшись не издать ни
единого звука. Пусть лучше обе руки будут свободны, решил он и, бросившись
к тачке, схватился за ее ручки. В тот же самый миг щупальце наткнулось на
колесо. Дилвиш, пятясь, потащил тачку назад. Щупальце отдернулось. В
глубине ямы раздался громкий всплеск. Дилвиш продолжал пятиться.
И тут над ямой на высоту в два роста Дилвиша внезапно взметнулось
щупальце. Дилвиш, не останавливаясь, резко повернул влево. Щупальце громко
обрушилось на пол, на то самое место, на котором он оказался бы, если бы
отступал по прямой. Щупальце заметалось из стороны в сторону. Но он уже
был далеко, возле выхода в коридор. Развернув тачку, он покатил ее по
коридору, тянувшемуся на восток. Позади раздавались громкие всплески.
Лишь убегая по коридору, он сумел как следует посмотреть на лежавшую
Он медленно спустился. И очутился в комнате, заставленной зачехленной
мебелью и с картинками на стенах, подобных которым ему раньше никогда не
приходилось видеть, в широких и позолоченных рамах, покрытых затейливой
резьбой.
Он прошелся по комнате. Когда он опустил руку на спинку одного из
кресел, с нее поднялось большое облако пыли.
Потом он свернул направо под деревянную арку. Следующая комната была
маленькая, обитая деревянными панелями, с похожей мебелью и, когда он
вошел, что-то зашипело и затрещало.
Это вспыхнул огонь в небольшом камине. На низеньком круглом столике
возле очага обнаружилась бутылка вина, корзина с фруктами, клинообразный
кусок сыра и ломоть хлеба. Казалось, что стоявшее рядом кресло приглашает
присесть и расслабиться. Может быть, пища отравлена? А вдруг это очередная
уловка врага?
Приблизившись, он отломил кусочек сыра, понюхал его, пожевал. Потом
уселся и принялся за еду.
Во время трапезы он постоянно поглядывал по сторонам, но так и не
заметил ничего подозрительного. Однако в комнате ощущалось чье-то
благотворное присутствие, словно кто-то, охранявший его, желавший ему
добра, все время был рядом с ним. Это ощущение было таким сильным, что
проглотив очередной кусок сыра, он машинально пробормотал "Спасибо". И тут
же огонь в камине разгорелся еще ярче, и громко затрещали дрова. Волна
упоительного тепла окутала его.
Наконец он поднялся и, оглянувшись назад, с изумлением обнаружил, что
дверь, сквозь которую он прошел в эту комнату, исчезла. Всю стену
покрывали деревянные панели, а на том месте, где находилась дверь, висела
еще одна картина, написанная в необычной манере, на которой был изображен
залитый солнцем лес, но, приглядевшись, он заметил, что все ее детали
сливаются в одно большое пятно, созданное широкими и свободными мазками
кисти художника.
- Ладно, - сказал он, - кем бы ты ни был, мне кажется, что ты желаешь
мне добра. Ты накормил меня и, по всей видимости, хочешь направить меня
куда-то. В этих стенах я должен относиться ко всему с подозрением, но мне
все-таки кажется, что я могу положиться на тебя. Я выйду через
единственную дверь, которую вижу. Веди меня, и я пойду за тобой.
Он подошел к двери и вышел из комнаты. И оказался в длинном, тускло
освещенном зале с высоким потолком. Там было множество дверей, но лишь в
одной из них мерцал огонек. Дилвиш направился к ней, и огонек исчез.
Пройдя по короткому и узкому коридору, Дилвиш вошел в другой зал, очень
похожий на первый. На этот раз огонек появился в дверном проеме слева от
него. Дилвиш пересек зал по диагонали.
За той дверью был коридор, тянувшийся справа налево. Вдалеке, в левом
конце коридора, маячил огонек. Он пошел к нему.
Еще несколько поворотов - и он вступил под низкие своды широкой
галереи с узкими окнами в ближней к нему стене. Дилвиш остановился и
огляделся по сторонам.
Потом появился огонек и проплыл мимо него направо. Как только он
повернулся туда, огонек мигнул. Дилвиш пошел следом за ним. И тут огонек
пропал.
Из окон виднелись плывущие облака, на глазах терявшие свои очертания,
небо, окрашенное в зеленоватый цвет, узкая ярко-желтая полоса, дугой
перекинутая между линиями горизонта и похожая на раскаленную ручку ведра.
Дилвиш быстро шагал вперед, а за окнами то появлялся, то исчезал
мерцающий тусклый свет.
Это была длинная галерея, но, наконец, она вывела его под своды
другой, с широкими окнами справа, из которых открывался более полный вид
на странное небо и на ландшафт, над которым за считанные мгновения
проносились грозы, длившиеся, должно быть, целыми днями, где деревья
становились то желтыми, то зелеными, то теряли листву, а только что
почерневшая земля покрывалась вдруг белизной, но уже через несколько
секунд на ней появлялись зеленые прогалины. Это снова была Очарованная
земля, но теперь она изменялась совсем по-другому, не так, как прежде. А
то, что раньше казалось едва различимым потрескиванием и поскрипыванием,
теперь превратилось в равномерный и громкий гул.
В воздухе вдруг запахло конюшней, и он удивился грязным следам,
тянувшимся прямо посередине галереи. Впереди показалась большая комната с
высоким потолком и, приближаясь к ней, он, сам того не желая, замедлил
шаги. Дурное предчувствие охватило его. Казалось, что эта комната окутана
тяжелой, черной и зловещей аурой, словно там обитает некое злобное
существо, полное коварных замыслов и в то же время испытывающее отчего-то
глубочайшую тоску и нетерпеливо дожидающееся момента, когда можно будет
излить на мир свою затаенно и давно накопленную ненависть. Поежившись, он
прикоснулся к рукоятке меча и, приближаясь к ведущей туда арке, пошел еще
медленнее.
Непроизвольно отклоняясь все дальше влево, он оказался возле самой
стены и, прижимаясь к ней, добрался до темного угла у входа.
Вцепившись в рукоятку меча, он осторожно заглянул внутрь. Там было
сумеречно, и сначала он ничего не увидел, но потом его глаза привыкли к
темноте, и он разглядел в центре комнаты большой черный участок, от
которого словно исходили волны тоски и злобы. На самом краю этого участка
стоял какой-то небольшой предмет, но он никак не мог разобрать, что это
такое. Тот самый огонек, за которым он пришел сюда, на миг вспыхнул над
ним, но тут же погас, а он так и не понял, на что ему столь настойчиво
указывают, хотя указание было ясным и вполне определенным.
Но он все-таки колебался и тут, откуда-то из глубины протянулось
тонкое щупальце и стало хвататься за край этого участка, чем-то похожего
на колодец, рядом с замеченным им предметом. И тогда он, внезапно
покрывшись потом, заставил себя войти, и его зеленые сапоги неслышно
вступили на каменные плиты.
Барэн протряс головой, выплюнул кусок сломанного зуба, проглотил
слюну и почувствовал привкус крови. Потом он еще несколько раз сплюнул и
закашлялся. Его левый глаз почти на открывался. Он потер его, и на руке
остались какие-то темные и крошащиеся кусочки. Он посмотрел на руку.
Запекшаяся кровь, вот что это было. Кроме того, голова раскалывалась от
тупой и слегка пульсирующей боли...
Он поднес пальцы ко лбу, потер его. И тут его голова едва не
раскололась от боли. Он повертел ею в разные стороны. И заметил, что лежит
на боку у подножия лестницы. Да, ему здорово досталось...
Он попытался подняться на ноги и тут же опять повалился на пол,
пронзенный острой болью в левой руке и в левой ноге. "Проклятье! - подумал
он. Только бы они не были сломаны!" Он не знал никаких заклятий против
переломов...
Он снова попробовал приподняться и, помогая себе правой рукой,
перекатился в сидячее положение, вытянув вперед ноги. Уже лучше...
Осторожно пытаясь согнуть левую ногу в колене, он стал ощупывать ее.
Боль не унималась, но, кажется, ничего не было сломано. Окончательно
убедившись в этом, он рискнул прибегнуть к своему мастерству чародея. Боль
начала стихать, почти исчезла, и он несколько раз согнул и разогнул ногу.
Потом занялся своей головой и добился примерно таких же недурных
результатов.
Затем он тщательно ощупал всю левую руку и, стоило ему лишь слегка
взяться пальцами за левое предплечье, как в глазах у него потемнело от
боли.
Ладно.
И тогда он осторожно и медленно сунул свою левую руку между широким
ремнем и своим большим животом. Потом приступил к тем же самым целебным
заклинаниям, чтобы хотя бы заглушить боль в сломанной руке. Когда с этим
было покончено, он осторожно встал на ноги, упираясь в стену здоровой
рукой. Потом он простоял не меньше минуты, тяжело дыша и опустив голову.
Наконец он выпрямился, сделал несколько шагов, остановился и
огляделся. Что-то было не так. Слева должна была находиться стена, а не
мраморная балюстрада. Он окинул ее взглядом. Она тянулась примерно на
восемь или десять шагов, потом упиралась в широкую лестницу, спускавшуюся
вниз. За лестницей она начиналась снова.
Он заглянул за балюстраду. Там оказалась огромная длинная комната с
каменными стенами и темными углами, с изящными карнизами, резными
капителями и причудливыми пилястрами. Кое-где стояла мебель, а посередине
комнаты лежала черная, длинная и узкая ковровая дорожка.
Он подошел к балюстраде и навалился на нее. Не было никаких признаков
привычного ему головокружения. Возможно, он навсегда избавился от него,
свалившись с лестницы. Возможно, из-за него это и произошло...
Странно, как странно. Он закрыл глаза. Здесь раньше не было такой
комнаты. Он никогда не видел подобной комнаты, и не только в Бессмертном
замке, но и вообще нигде. Что же произошло?
Открыв глаза, он обвел комнату и оцепенел. В дальнем углу, слева от
него, за несколькими креслами с высокими спинками в густой тени неподвижно
стоял кто-то очень большой и очень черный, уставившийся прямо на него. Он
хорошо видел это, потому что немигающие глаза этого существа, мерцавшие во
мраке красноватыми огоньками, встретились с его собственным взглядом.
У него перехватило дыхание, и он подавил рвущийся из горла истошный
крик. Кем бы не была эта тварь, она имела дело с великим чародеем.
Он поднял руку и восстановил в себе спокойствие, необходимое для
того, чтобы вызвать бурю.
Тусклый свет заиграл на кончиках его пальцев, и он произнес
заклинание, проговорив только ключевые слова. Когда он сомкнул пальцы,
свет, льющийся от его руки, сделал ее похожей на тонкую коническую свечу.
Потом он раздвинул их, и струившийся между ними свет потек кверху, и над
кончиками пальцев вспыхнула яркая дуга. Она протянулась в обе стороны,
сомкнулась, и на его кисти завис ослепительный белый круг, и он, сказав
направляющее слово, метнул его в сторону притаившегося во тьме существа.
Искрясь и пылая, круг медленно полетел, почти поплыл к своей цели.
Но даже когда он был уже совсем близко, темная фигура не шелохнулась.
Круг не долетел, потому что огонь его сначала померк, потом погас.
Приятный голос, раздавшийся, казалось, почти рядом с Барэном, произнес:
"Недружелюбно, очень недружелюбно", и фигура, резко повернувшись, исчезла
в ближайшем к ней дверном проходе, издавая короткие лязгающие звуки.
Барэн медленно опустил руку, потом поднес ее ко рту, потому что его
снова разобрал кашель.
Проклятая тварь! Однако, кто же извлек ее из небытия? Неужели
Джелерак все же вернулся?
Отступив от балюстрады, Барэн направился к лестнице. Спустившись, он
осмотрел угол. В пыли на полу он заметил отпечаток раздвоенного копыта.
Холран выругался, перевернулся на живот и накрыл голову подушкой,
прижав ее рукой.
- Нет! - вскричал он. - Нет! Меня здесь нет! Убирайся!
Несколько секунд он пролежал неподвижно. Потом он постепенно
расслабился. Рука его свалилась с подушки. Дыхание сделалось ровным.
Вдруг он опять вздрогнул и напрягся всем телом.
- Нет! - почти завизжал он. - Я всего лишь бедный и несчастный
маленький чародей, пытающийся хоть немножко поспать! Оставьте меня в
покое, чтоб вас разорвало!
За этим последовало приглушенное рычание, сопровождавшееся скрежетом
зубов. Наконец, его левая рука метнулась вперед и выдвинула встроенный в
изголовье кровати ящичек из слоновой кости. Порывшись в нем, она
отдернулась, сжимая в пальцах небольшой кристалл.
Сбросив с головы подушку и перекатившись на спину, он, извиваясь всем
телом, переполз в полусидячее положение. Затем положил светящийся шар на
живот и уставился на него полузакрытыми воспаленными глазами. Прошло
немало времени, прежде чем в нем начал вырисовываться чей-то образ.
- Пусть тебе повезет, - пробормотал он. - Пусть это заслуживает риска
перевоплотиться в низшую форму жизни, страдающую от омерзительных
болезней, от зудящих геморроидальных шишек и пляски святого Витта. Пусть
из-за этого даже можно перенести встречу с безжалостными демонами,
нашествие саранчи и соль, насыпанную на раны. Пусть...
- Холран, - сказал Мелиаш, - дело очень серьезное.
- Надеюсь, что так. Я устал больше, чем куртизанка после целой недели
бурных ночей. Чего тебе надо?
- Он исчез.
- Хорошо. Кому он нужен, если подумать?
Холран поднял руку, явно собираясь прервать связь, потом остановился.
- Кто исчез? - поинтересовался он.
- Замок.
- Замок? Весь этот проклятый Замок?
- Да.
Он помолчал секунду. Потом уселся, протер глаза и пригладил волосы.
- Расскажи мне об этом, - попросил он, - но, желательно, самыми
простыми словами.
- Очарованная земля на некоторое время перестала изменяться. Потом
это началось снова, причем с такой бурной силой, что мне раньше не
приходилось наблюдать ничего подобного. Я занял очень удобную позицию, с
которой все хорошо просматривалось. Но Замок исчез. Сейчас все опять тихо
и спокойно, но на горе ничего нет. Я не знаю, что произошло. И не понимаю,
как это произошло. Вот и все.
- Ты думаешь, Джел... он способен его перенести? И если да, то зачем?
Или, может быть, это Старейший?
Мелиаш покачал головой.
- Я снова разговаривал с Роуком. Он предоставил мне новые сведения.
Существует старинное предание, которое гласит, что этот Замок бессмертен,
что он просто каким-то образом прикреплен ко времени, поставлен на якорь и
движется вместе с ним. И что, если этот якорь поднять, то Замок будет
унесен рекой вечности.
- Чертовски поэтично, но что же все это значит?
- Не знаю.
- Ты думаешь, что все это и произошло?
- Не знаю. Может быть.
- Проклятье!
Холран потер виски, вздохнул, взял кристалл и свесил ноги с края
кровати.
- Ладно, - сказал он. Хорошо. Придется разбираться в этом. Я уже
зашел слишком далеко. Впрочем, сначала мне нужно умыться и перекусить. Ты
говорил с остальными стражами?
- Да. Им нечего добавить к тому, что я тебе рассказал.
- Хорошо. Держи то место под постоянным наблюдением. И немедленно
свяжись со мной, если произойдет что-нибудь еще.
- Конечно. Ты собираешься известить Совет?
Холран скорчил гримасу и прервал связь, прикидывая в уме, нельзя ли
как-нибудь снять Совет с якоря и отправить его по реке вечности.
Вейн перестал всхлипывать и надолго погрузился в размышления, не
глядя больше на Гальта, но уставившись в небеса за окном, то освещавшиеся
ярким светом, то погружавшиеся в сумрак. Наконец он пошевелился.
Нежно опустив голову Гальта на пол, Вейн встал на ноги. Потом,
нагнувшись, взвалил обмякшее тело своего товарища себе на плечи. Выйдя из
ниши, он поглядел направо, поморгал глазами и повернул налево. Сгибаясь
под тяжестью своего груза, он медленно прошел по галерее и оказался возле
лестницы с низкими ступенями, ведущей наверх и влево. Разглядев над ней
короткий коридор, в который выходили несколько открытых дверей, он
поднялся туда.
Двигаясь медленно, почти крадучись, он заглянул во все комнаты. Нигде
никого не оказалось. Во второй и в третьей комнатах были спальни, в первой
размещалась гостиная.
Он вошел в третью комнату и, нагнувшись, сдернул одной рукой
покрывало с кровати. Потом положил Гальта и сложил ему руки на груди.
Поцеловал его в лоб и закрыл с головой покрывалом.
Не оглядываясь, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Повернув
направо, он добрался до конца коридора, где с правой от него стороны под
низенькой аркой была узкая лестница, ведущая вниз.
Спустившись, он оказался в столовой, где возле длинного стола, по
одну его сторону, выстроились четыре стула. На столе стояла корзина с
хлебом. Схватив кусок хлеба, он сунул его в рот. На подносе лежало
нарезанное мясо, накрытое салфеткой. Он стал жадно поедать его. В глиняном
кувшине, стоявшем чуть в стороне, нашлось немного красного вина, которое
он выпил прямо из горлышка. Насыщаясь, он постепенно обходил вокруг стола
и, наконец, повернулся лицом в ту сторону, откуда пришел.
Лестница исчезла. Там, где была дверь, в которую он вошел, теперь
возвышалась глухая стена. Продолжая энергично работать челюстями, он
пересек комнату и постучал в стену. По звуку ему показалось, что стена
сплошная. Поежившись, он отошел от нее. Ну и местечко...
Повернувшись, он вышел из комнаты через двойные двери в дальнем конце
комнаты, и очутился в широком коридоре с такой же широкой лестницей,
спускавшейся вниз. Коридор и лестница были устланы зеленым ковром, а по
обитым шелковой тканью стенам коридора было развешено холодное оружие. Он
протянул руку к показавшемуся ему наиболее подходящим мечу, короткому,
тяжелому, обоюдоострому, с простой рукояткой. Когда он повернулся, чтобы
взмахнуть им и почувствовать его в движении, он увидел, что двери, сквозь
которые он только что вышел из столовой, пропали, а на их месте находится
окно, и в него льется нежный жемчужный свет.
Он вернулся туда и выглянул в окно. Высокие горы возвышались там, где
раньше никаких гор не было и в помине. Небо, без солнца и без звезд, было
таким бледным, однообразно белым, словно его написал художник,
отказавшийся от всех сочетаний света и тени. Что-то серебристое быстро
понеслось издалека в его сторону, остановилось, снова пришло в движение.
До него не сразу дошло, что это была приближавшаяся вода. Заставив себя
отойти от окна, он направился к лестнице.
Справившись с нахлынувшим на него приступом панического страха, он
почувствовал дикую ненависть к Замку и ко всему тому, что в нем было.
Спустившись вниз, он пересек прихожую, изысканно декорированную в
незнакомом ему стиле, хотя он всегда гордился тем, что ему известны такие
вещи. Потом он остановился на пороге большого зала.
Здесь тоже никого не было. Он помнил этот зал, потому что рабы из
Замка, схватив его на склоне горы, волокли этим путем. Его и Гальта сперва
притащили сюда и бросили к ногам управляющего, Барэна, а потом подвергли
обычным издевательствам и заточили в подвал. Вспоминая тот день, он
непроизвольно стиснул рукоятку меча. Затем он прошел сквозь огромные
двойные двери и, широко шагая, направился в сторону небольшой гостиной, из
которой был выход во внешний мир.
Приблизившись к ней, он в изумлении замедлил шаги. Высокий деревянный
предмет с круглым прозрачным окном наверху, вокруг которого были
нарисованы цифры, издавал пронзительные и жалобные звуки. Приглядевшись,
он заметил, что сразу же под окошком находится что-то круглое и
подрагивающее. Он так и не понял, что это такое, хотя, впрочем, ему
показалось, что опасности это не представляет. Решив не связываться с
неизвестным ему волшебством, он пошел дальше и оказался в гостиной.
Быстро подойдя к двери, он поднес к ней руку и вдруг замешкался. Во
внешнем мире творились странные вещи. Впрочем, тоже самое могло быть
сказано и про Замок.
Отодвинув задвижку, Вейн распахнул дверь.
И тут же на его слух обрушился пронзительный вой, похожий на рев
могучего урагана. Повсюду была вода, простиравшаяся до самого горизонта, и
он, как ни напрягал зрение, не мог разглядеть ничего, кроме воды.
Поверхность казалась неподвижной, и на ней не было видно ни волн, ни ряби.
Возможно, в этом был повинен влажный туман, низко нависавший над всем
залитым водой пространством...
Он вытянул вперед меч и тот погрузился во влажную туманную дымку.
Через секунду он отдернул его.
Острие меча на глазах покрывалось ржавчиной. Он прикоснулся к
окислившемуся стальному краю, и под его пальцами это место превратилось в
посыпавшийся порошок. Снова раздался оглушительный вой. Небо окрасилось
ровным перламутровым цветом.
Он закрыл дверь, запер ее на засов и прислонился к ней спиной. Его
била дрожь.
Упаковав драгоценности и одежду и положив небольшой узел под кровать,
Семирама прохаживалась по комнате, прикидывая, что еще стоило бы захватить
с собой. Быть может, косметику?
В дверь постучали. Семирама была рядом и открыла ее сама.
Ей улыбнулся Джелерак.
- О!
Она покраснела.
- Я вынужден обратиться к твоим лингвистическим талантам, - заявил
он.
На его шее висели большие темные очки с розоватыми стеклами. За
поясом торчал длинный и узкий футляр, из которого высовывался алый жезл.
Поклонившись, он показал налево вниз по коридору.
- Прошу тебя, пойдем со мной.
- Да... конечно.
Она вышла из комнаты и последовала за ним. Поглядев в окно, она
увидела жемчужное небо и бесконечную водную гладь.
- Что-то произошло? - спросила она.
- Да. Постороннее вмешательство, - ответил он.
Впереди раздался неожиданный звук, похожий на цокот копыт.
- Огромный, темноволосый человек помешал мне в самый разгар моей
работы, - объяснил он.
- И из-за этого произошли все эти... эффекты?
Он покачал головой.
- Нет, кто-то разрушил чары, поддерживающие существование Замка, и мы
теперь выпали из обычного потока времени.
- Ты полагаешь, что это сделал Туалуа? Или тот незнакомец?
Он остановился и поглядел в окно. Воды отступили почти к самому
горизонту и теперь, прямо у него на глазах, вырастали горные хребты.
- Мне не верится, что Туалуа был в состоянии это сделать. И мне
кажется, что незнакомец был поражен этим не меньше, чем я. Но прежде, чем
я потерял сознание, мне удалось взглянуть на духовное начало этого
незнакомца. Это стихийная и в чем-то демоническая сущность, лишь на время
принявшая человеческий облик. Поэтому я, как только пришел в себя, сразу
же бросился наутек, чтобы добраться до некоторых принадлежностей,
припрятанных мной в надежном месте. - Он прикоснулся большим пальцем к
рукоятке жезла. - Это мое оружие, специально предназначенное для встреч с
подобными существами. Не сомневаюсь, что когда-то, давным-давно, ты уже
видела его...
У нее перехватило дыхание. Небо вдруг озарилось ярким,
темно-малиновым светом, а потом покрылось ослепительной белизной. Она
прикрыла глаза рукой и отвернулась, но небо уже потускнело.
- Что... что это было?
Джелерак, тоже прикрывший глаза, опустил руку.
- Вероятно, конец света, - сказал он.
Остановившись, они смотрели, как небо теряет свои ослепительно яркие
краски, становится дымчатым, желтоватым. Таким оно и осталось. Наконец,
Джелерак отвернулся.
- Во всяком случае, - продолжал он, - это, по всей видимости,
значительно усложнит мою задачу, связанную с умиротворением Туалуа.
Поэтому... - он прикоснулся к темным очкам, - мне понадобится этот
предмет. Было время, когда я мог воздействовать на него взглядом и
голосом, и больше мне ничего не требовалось, но теперь мне придется
прибегнуть к дополнительным средствам, усиливающим мой взгляд. Ты должна
позвать его, заставить его подняться, чтобы мы хотя бы секунду посмотрели
в глаза друг другу.
- Что же потом?
- Я должен восстановить чары.
- А что будет с тем, кто их разрушил?
- Как только я вновь обрету полную силу, я найду его и разберусь с
ним.
Он пошел дальше. Она старалась не отставать от него.
- Одним словом, мы оказались в западне, - сказала она. - Даже если у
тебя все это получится, что будет с нами?
Он хрипло рассмеялся.
- Даже у Знания есть свои пределы, - сказал он. - С другой стороны,
мне кажется, что можно выкрутиться из любой ситуации. Посмотрим.
Они поднялись по лестнице и свернули в коридор.
- Джелерак, - сказала она, - откуда взялся сам Замок?
- Возможно, мы узнаем и об этом тоже, - ответил он. - Я не совсем
уверен, но мне почему-то начинает казаться, что он... живой.
Она кивнула.
- У меня тоже появились какие-то странные ощущения. Но если это так,
то на чьей же он стороне?
- Полагаю, что на своей собственной.
- Это могучая сила, не правда ли?
- Погляди в любое окно. Там действует слишком много могучих сил и
здесь тоже. И мне это не нравится. Однажды моя воля покорилась более
мощной Силе...
- Знаю.
- И я не допущу, чтобы это случилось снова. Потому что тогда нам с
тобой настанет конец и не только нам.
- Я не понимаю...
- Если моя воля ослабнет, твоя плоть обратится в пыль, из которой я
ее поднял, и рухнет также все то, что от меня зависит.
Она взяла его за руку.
- Ты должен быть осторожным.
Он опять рассмеялся.
- Сражение только начинается.
Она сжала его руку.
- Но, возможно, что конец пути уже близок. Смотри!
Она показала на окно, и они посмотрели на появившуюся в сумеречном
небе тусклую радугу.
Она почувствовала, как рука его напряглась.
- Поспешим! - сказал он.
В конце коридора она оглянулась и увидела позади стену без окон.
Пока Дилвиш пробирался вдоль стен, северной и восточной, он разглядел
всю картину: перевернутый кубок, темный узор на полу, извивающееся в
воздухе щупальце, полуобнаженная девушка на тачке, тускло мерцающие
отпечатки раздвоенных копыт...
Почувствовав, что против обладателя такого щупальца меч будет
бессилен, он осторожно вложил его в ножны, постаравшись не издать ни
единого звука. Пусть лучше обе руки будут свободны, решил он и, бросившись
к тачке, схватился за ее ручки. В тот же самый миг щупальце наткнулось на
колесо. Дилвиш, пятясь, потащил тачку назад. Щупальце отдернулось. В
глубине ямы раздался громкий всплеск. Дилвиш продолжал пятиться.
И тут над ямой на высоту в два роста Дилвиша внезапно взметнулось
щупальце. Дилвиш, не останавливаясь, резко повернул влево. Щупальце громко
обрушилось на пол, на то самое место, на котором он оказался бы, если бы
отступал по прямой. Щупальце заметалось из стороны в сторону. Но он уже
был далеко, возле выхода в коридор. Развернув тачку, он покатил ее по
коридору, тянувшемуся на восток. Позади раздавались громкие всплески.
Лишь убегая по коридору, он сумел как следует посмотреть на лежавшую