Внезапно вся живая картина исчезла, и зеркало осталось таким же пустым как
зал.
Когда она спросила об этом у Туалуа, он либо не знал, что произошло,
либо ему было безразлично. Замок, сказал он ей с наслаждением барахтаясь в
своей вонючей луже, всегда существовал и всегда будет существовать. В нем
содержится много странного, и много необычайного прошло сквозь него. Все
это для него почти ничего не значило.
Когда они уже выходили из большого зала, предмет меблировки с
клавиатурой каким-то образом сыграл четыре музыкальные ноты, хотя
поблизости никого не было. Барэн остановился, оглянулся, посмотрел на
него, потом на нее, пожал плечами и пошел дальше.
Вслед за ними она подошла к выходу из зала. Находившийся без сознания
человек опять застонал, и она взяла его за запястье, убедившись, что пульс
бьется сильно.
- Причин для волнения нет, - сказал Барэн, заметивший ее жест.
Шедший позади них Мелбриниононсадсазерстелдрегандишфелтсемеор
завизжал и бросился к другому выходу. Он увидел в зеркале что-то,
напугавшее его до смерти.
Они вышли к лестнице, спускавшейся вниз в находившуюся под Замком
тюрьму. Остановившись на верхней площадке, Барэн подрезал фитиль лампы и
зажег ее от ближайшего медного канделябра. Потом, держа ее наверху, он
начал спускаться вниз в мрачную тьму, и было заметно, что головокружение
его не беспокоит.
Когда они спускались, их узник стал подавать признаки жизни,
откидывая голову и пытаясь нащупать пол под ногами. Семирама подняла руку
и прикоснулась к его щеке.
- Все будет хорошо, Селар, - сказала она. - Все будет хорошо.
Она услышала, как Барэн хмыкнул.
- Как ты собираешься выполнить это обещание, драгоценнейшая? -
спросил он.
Быть может, он притворяется, внезапно подумала она. Возможно, он уже
пришел в себя и собирается с силами, чтобы вырваться и скрыться в темноте?
Барэн силен и вооружен, а Селар даже не знает, где находится. И если он
сейчас убежит, Барэн пошлет за ним погоню, которая закончится его смертью.
Как же сказать ему, чтобы он подождал, продолжал свои уловки, что он
должен еще некоторое время оставаться узником?
Спустившись с лестницы, они повернули налево. Воздух во тьме был
холодным и сырым. Серая каменная стена слева от них влажно поблескивала в
свете фонаря.
В дни ее юности все знали легенду о Корбриант и Тиселде, про девушку,
которой пришлось стать тюремщицей своего возлюбленного, иначе ее отец убил
бы его. Она не знала, распространена ли эта легенда сейчас и слышал ли ее
Барэн. То была эльфийская легенда... Понимает ли Барэн язык эльфов высшего
круга, самый трудный язык, непохожий ни на один из известных ей? Она
протянула руку и взялась пальцами за правое предплечье Дилвиша. Рука его
напряглась.
- Известна ли тебе судьба Корбриант? - быстро и нежно спросила она на
этом языке.
Наступила долгая пауза.
Потом, - известна, - подтвердил он.
- Значит, ты меня знаешь, - сказала она.
Она почувствовала, что рука его расслабилась. Она надеялась, что он
считает шаги и отмечает в уме повороты. Она сжала его руку и отпустила ее.
Они миновали несколько боковых коридоров, из глубины которых
доносились, отдаваясь эхом, звуки, похожие на хрюканье, и быстрый топот.
Когда они приблизились к одному из таких коридоров, эти звуки стали
стремительно приближаться к ним. Барэн поднял голову, остановился и
опустил фонарь.
Так быстро, что она почти не поняла, что же произошло, мимо них
пронеслась орава свиноподобных существ с пятачками на рылах, довольно
крупных и бежавших на задних лапах с громким пыхтением и сопением.
Некоторые из них тащили подушки и глиняные кружки. Когда они уже исчезли
вдали, оттуда донеслось что-то похожее на монотонное пение.
- Разгулялись маленькие поганцы, - заметил Барэн. - Некоторые из них
вечно умудряются пробираться наверх и мешают мне, когда я в библиотеке.
- Меня они никогда не беспокоили, - сказала Семирама. - Впрочем, я
читаю у себя в комнате. Нелепые маленькие твари...
- Могу поручиться, что они хорошо питаются. Кстати, мой ужин стынет.
Пошли...
Они отправились дальше и, наконец, пришли в большую камеру, в которой
один факел горел, другой оплывал, а еще два уже превратились в пепел в
своих стенных нишах. Барэн взял два новых факела из лежавшей у стены
связки, зажег их от горевшего и вставил их в пустые ниши. Потом он
направился к третьему проходу без двери, ведущему влево.
- Возьмите цепи, - сказал он.
Стойка с цепями и полка с замками находились возле связки факелов.
Когда они проходили мимо, раб, что был слева от Дилвиша, протянул руку и
захватил несколько цепей. Семирама подошла к нему и взяла с полки замки.
- Я понесу их, - сказала она. - У тебя руки заняты.
Человек, перебросивший цепи через свою левую руку, кивнул и пошел
дальше. Она последовала за ним, и все они вошли в помещение, где к
вогнутым стенам были прикованы цепями Хогсон, Деркон, Одил, Вейн, Гальт и
Лорман. Казалось, что тут был еще кто-то...
Барэн поднял фонарь и кивнул в сторону пустых цепей и забрызганной
кровью стены, где раньше висел чародей-толстяк, которого теперь
переваривал демон.
- Туда, - сказал он. - Привяжите его цепями к тому кольцу.
Другие узники наблюдали за ними в полном молчании, оставаясь в тех
самых положениях, в которых они застыли при появлении Барэна.
Рабы то ли подтащили, то ли подвели Дилвиша к тому месту у стены и
продели цепи через прикрепленное массивное кольцо, не обращая внимания на
цепи, свисавшие вдоль сырой каменной стены.
- Теперь ты будешь точно знать, где он находится, в любой момент,
когда он тебе понадобится, - заметил Барэн, - если, конечно, ты ничего не
имеешь против публики.
Она повернулась и смерила Барэна взглядом.
- Ты уже давно перестал быть забавным, - сказала она. - Теперь ты мне
кажешься только пошлым и более, чем слегка отвратительным.
Она отвернулась от него и направилась к тому месту, где рабы надевали
цепи на ноги и руки Дилвиша. Она передала им замки, и они развесили их по
местам. Она поочередно заперла их. Подошедший следом за ней Барэн
проверил, как они держаться.
Подергав последний из них, он проворчал что-то одобрительное.
Выпрямившись, он позвенел цепями, бросил на Семираму косой взгляд и хитро
ухмыльнулся.
- Сколько шума, - сказал он. - Если ты заглянешь сюда, весь Замок
будет знать, чем ты тут занимаешься.
Семирама прикрыла рот и зевнула.
- Прямо дух захватывает, да?
Она улыбнулась и повернулась к Дилвишу.
- Ты это хотел увидеть? - спросила она у Барэна.
Она обняла Дилвиша и крепко поцеловала его в губы, прижавшись к нему
всем своим телом.
Шли секунды, и Барэн начал проявлять нетерпение. Рабы отвернулись.
Наконец, она отстранилась и рассмеялась.
- Конечно, я пылаю нежной страстью к этому незнакомцу, пришедшему
незваным гостем, чтобы воровать у нас, - сказала она. Внезапно она
повернулась и ударила Дилвиша по лицу. - Наглая тварь! - заявила она, и
лицо ее исказилось от ярости.
Она вышла из камеры величавой походкой, ни разу не оглянувшись назад.
Барэн взглянул на Дилвиша и ухмыльнулся. Потом взял фонарь,
оставленный им в нише, и покинул камеру, сопровождаемый рабами.
Снаружи Семирама прохаживалась возле выхода в коридор, по которому
они пришли.
- Я знал, что ты подождешь света, - заметил Барэн, приблизившись.
Она не ответила.
- Ты даже не представляешь, как странно это выглядело, - сказал он,
поравнявшись с ней.
- Что, поцелуй? - спросила она, сильно смутившись. - Право же,
Барэн...
- Странно было видеть, как ты прислуживаешь этому ничтожеству, -
сказал он.
- Я не хочу, чтобы он умер, - ответила она.
- Сейчас или потом? И почему бы ему не умереть?
- Он - это диковина... первый пришедший сюда эльф. Это странный
народ. Обычно они держатся сами по себе и не вмешиваются в чужие дела.
Некоторые называют их "высокомерными". Я подумала, что твой господин может
позабавиться, выясняя причины, по которым он появился здесь.
- А некоторые называют их "невезучими", - заявил Барэн. - Кроме того,
они могут быть еще и опасными.
- Я тоже об этом слышала. Ну, этот уже безопасен.
- Когда я вошел и увидел, как ты нянчишься с этим проходимцем...
конечно, меня это обеспокоило...
- Ты пытаешься принести извинения за все те отпущенные тобой ядовитые
замечания?
Барэн величественно шествовал по коридору, и его тень колыхалась в
свете фонаря.
- Да, - раздался его голос.
- Хорошо, - сказала она, идя за ним следом. - Перед королевой
подобает извиняться более изысканно, но это, без сомнения, все, чего я
могу от тебя дождаться.
Барэн, не останавливаясь, пробурчал что-то. Собирался ли он развивать
свою последнюю реплику - так навсегда и осталось невыясненным, потому что
он вдруг остановился, и более громкие звуки заглушили его ворчание.
Он опустил фонарь и прижался к стене. Семирама и его рабы последовали
его примеру. Шум, доносившийся из бокового коридора, становился все
громче.
Внезапно мимо них пронеслись и скрылись во мраке темные фигуры
одиннадцати свиноподобных тварей, направлявшихся в ту же самую сторону,
что и их предшественники; они поблескивали клыками, подскакивали на бегу и
на каждом из них было странное одеяние с длинными рукавами, чем-то похожее
на тунику, и с загадочными цифрами на спине. Один из них тащил подмышкой
человеческий череп.
- Мой обед наверняка остынет, - сказал Барэн, поднимая фонарь. -
Давайте выбираться отсюда.
Через несколько минут они поднимались по длинной лестнице. Когда они
приблизились к верхней площадке, из темноты появилась какая-то смутная
фигура. Барэн поднял фонарь повыше.
Вглядевшись в освещенное фонарем лицо, он крикнул:
- Я думал, что оставил тебя наблюдать за зеркалом. Что ты здесь
делаешь?
- Другой слуга сказал мне, что вы внизу, сэр. Свет, за которым вы
велели мне наблюдать, погас!
- Что? Так быстро? Мне придется немедленно найти замену. Очень
хорошо. Ты можешь идти.
- Подожди! - приказала Семирама.
Раб взглянул на нее, и ужас наполнил его сердце.
- О каком это зеркале ты говоришь? - спросила она, поднимаясь по
последним ступенькам. - Конечно, не о том, что находится в северной
комнате наверху... в железной раме?
Человек побледнел.
- Да, Ваше Высочество, - сказал он. - О нем.
Барэн уже погасил фонарь и поставил его на полку. Выдавливая из себя
улыбку, он повернулся к Семираме. Семирама вдруг вытянулась во весь рост,
и глаза ее вспыхнули. Он имел некоторое представление о колдовском
значении жеста ее левой руки, но никогда не подозревал, что в ней
скрывается такая сила.
- Подождите, Ваше Величество! Умоляю! - вскричал он. - Это не то, о
чем вы могли подумать! Позвольте мне объяснить! - и он не знал, успеет ли
призвать на помощь Третью руку, прежде чем она сделает этот жест.
Рука ее замерла в воздухе.
- Тогда говори.
Он вздохнул.
- Пытаясь разрешить проблему испортившегося Зеркала, - сказал он, - я
послал в него духа, чтобы он определил возможное астральное повреждение. Я
собирался вскоре связаться с ним и узнать, насколько все это серьезно.
Этого человека я оставил наблюдателем на тот случай, если вдруг произойдет
что-либо необычное. Вы только что слышали его сообщение. Я должен
немедленно пойти туда, чтобы попытаться определить, что же случилось.
Возможно, это даст нам тот самый ключ, который нам нужен, чтобы вновь
открыть Зеркало.
Ее рука опустилась.
- Да, - сказала она. - Тебе лучше поторопиться. Сообщить мне о том,
что тебе станет известно.
- Обязательно. Непременно, я так и сделаю.
Он повернулся и пустился бежать.
Семирама поглядела на двух рабов, помогавших дотащить Дилвиша, и на
того, который только что принес Барэну сообщение.
- Что вы здесь стоите? - спросила она. - Делайте то, что вы должны,
возвращайтесь к исполнению своих обязанностей, или в свои помещения.
Они быстро ушли. Семирама провожала их взглядом, пока они не скрылись
из вида. Только потом она вошла в большой зал и направилась к дверям,
выходившим в северо-южный коридор.
В зале стало темнее, потому что солнце уже клонилось к закату, а окна
в нем были только на западной стороне, высоко под потолком. Пересекая зал
в восточном направлении, она заметила, как слева от нее что-то мелькнуло.
В зеркале появился светловолосый мужчина, которого не было в зале,
стоявший возле белой колонны, которая в зале тоже отсутствовала. Она
остановилась и поглядела на него.
Это был тот самый человек, запомнившийся в ночь невидимой пирушки. На
нем была широкая одежда зеленого цвета, и он улыбался. В тот раз она не
поняла, как он хорош собой, как он похож на...
Он поднял руку и помахал ей. Стекло в том месте замерцало, и ей на
миг показалось, что она может пройти там и встретиться с ним.
Она пожала плечами и покачала головой, улыбнувшись ему в ответ. Какая
досада, что она должна спешить...
Выйдя из зала, она быстро пошла по коридору, изредка встречая по пути
слуг, зажигавших тонкие свечи в канделябрах и высоких подсвечниках.
Погружаясь все дальше в темные глубины дворца, она вышла на галерею,
тянувшуюся вдоль фасада здания и доходившую до комнаты, где находилась
Яма. Она остановилась, чтобы опять поглядеть в окно на то место, где она в
первый раз увидела его.
Вид на водоем по-прежнему оставался ясным и приближенным, а девушка и
лошадь действительно исчезли. "Интересно, какое отношение она имела к
нему?", подумала Семирама, приблизившись к окну, чтобы, воспользовавшись
чарами, изменить вид.
В водоеме отражались горы, часть Замка и заходившее солнце. Тонкая
полоска берега за водоемом светилась гладкой белизной, камни откоса
казались темными и случайными пятнами.
Потом ей на мгновение показалось, что ниже и далеко справа она
заметила промелькнувшую тень.
Поколебавшись немного, она изменила фокус окна, сместила его,
приблизив к себе нужный участок склона. Несколько минут она вглядывалась в
него, но не больше.
Семирама слабо улыбнулась, удовлетворенная тем, что ей не довелось
застигнуть врасплох и совсем близко очередного искателя фортуны. Однако ей
тем более следует поспешить с осуществлением задуманного предприятия,
решила она, убирая оконный фокус, и вся панорама скользнула назад и
исчезла.
Повернувшись к окну спиной, она торопливо пошла по галерее, и песок
похрустывал под подошвами ее сандалий. Она уже чувствовала характерный
запах этого места. Когда она вошла в комнату, на нее пахнуло влажным
теплом Ямы.
Она приблизилась к ней, села на край и позвала. Шли минуты, она
повторила зов несколько раз, но ответа не последовало. В этом не было
ничего необычайного, потому что временами он погружался в раздумья,
полностью переставая воспринимать этот мир. Впрочем, она надеялась, что он
не впал в периодически возникающее у него состояние дремоты. Это было бы
крайне несвоевременно с его стороны.
Она снова издала зов. Могли быть еще и другие объяснения, но она
предпочитала о них не думать. Она наклонилась далеко вперед и позвала
настойчивей и тревожнее.
Потом она ощутила его присутствие в своем разуме, приближающееся,
набирающее силу, чем-то неопределенно обеспокоенное. Она приготовилась к
чисто психическому общению, но его не последовало. Вместо этого, вода
начала мутнеть. Она ждала, но шло время, а он все не появлялся. Волны
эмоций и ощущений стали накатываться на нее, легко и небрежно прикасаясь к
ней с той степенью игривости и любопытства, которая обычно преобладала в
этом месте, и что-то темное и злобное поднималось из Ямы, подобно летучей
мыши.
"В чем дело?" - осведомилась она на том щебечущем языке, которым
всегда пользовалась здесь.
И снова ответа не последовало, но волны чувств и ощущений
усиливались. Атмосфера становилась все более мрачной и зловещей. Потом
внезапно она рассеялась, и появилось ощущение почти безудержной радости и
даже какого-то торжества. Оно набирало силу, а все другие эмоции отхлынули
прочь и остались где-то далеко. Воды снова заволновались и помутнели, и
часть того сгустившегося под ними аморфного и темного естества вырвалась
на поверхность; призрачная жемчужная аура, внутри которой непрестанно
перемещались колеблющиеся и смутные узоры, тускло светилась над ней, и
туманное облако под водой лишилось своих расплывчатых очертаний.
"Сестра и возлюбленная и жрица, приветствую тебя из многих миров, в
которых я обитаю", - раздалось формальное приветствие на знакомом языке.
"И я, обитающая лишь в этом мире, приветствую тебя, Туалуа, собрат
Старейших. Ты обеспокоен. Что произошло? Расскажи мне."
"Королева этого мира, Семирама, я вступил в переходный цикл,
мучительный для подобных мне. Родственный тьме и свету, я наделен и тем и
другим."
"Как и мы, Туалуа."
"Да, но людям удается смешивать их в коротком промежутке их дней.
Это, должно быть, делает жизнь гораздо проще."
"И в этом есть свои сложности."
"Да, но мы проводим вечность за вечностью, обвиняя себя за
предшествующий период, когда главенствовала другая сторона нашего
естества, и так будет всегда, пока не наступит тот долгожданный,
невероятный день, когда обе наши сущности сольются воедино и мы сможем
присоединиться к себе подобным, обитающим в других мирах, за пределами
этого ада, где владычествуют совершенные противоположности."
Волна почти невыносимой печали захлестнула ее, и она невольно
заплакала. Что-то, похожее на щупальце, протянулось к ней, почти робко, и
дотронулось до ее ноги.
"Не печалься обо мне, дитя. Восплачь лучше о человечестве. Ибо когда
тьма овладеет мной, а я уже сокрушаюсь о грядущих днях, моя Сила
пронесется над землей, и все люди будут страдать... кроме тебя, потому что
ты служишь мне и будешь становиться сильнее и ярче и тверже и холоднее,
уподобляясь утренней звезде, и я сделаюсь таким могучим, каким не был
никогда раньше, и основы мироздания поколеблются, как в те былые дни,
когда другие, подобные мне, пребывая в противоположных периодах, сражались
за душу человеческую."
"И ничего нельзя сделать?" - спросила она.
"Я буду сдерживать это, сколько смогу."
"Что сделал для вас доброго маг Джелерак и чем все подобные тебе
обязаны ему за те прошедшие дни?"
"Тот старый долг, Семирама, каким бы он ни был, давным-давно уплачен,
поверь мне. И он уже не тот человек, которого ты знала когда-то."
"Что ты хочешь этим сказать?"
"Он изменился. Возможно, у него тоже есть свои светлые и темные
стороны."
"Мне трудно поверить в это, хотя я недавно кое-что слышала.
Последнее, что мне было известно о нем в минувшие времена, это то, что он
долго болел, быть может, многие годы, после свержения Хохорги."
"Тогда самым уместным будет сказать, что он так никогда и не
поправился."
"Он очень любезно обошелся со мной, когда вызвал меня назад."
"Конечно. Ты нужна ему. Ты обладаешь чрезвычайно редким для
человеческого существа умением. Но дело не только в этом..."
"Более всего я сожалею о том", - продолжал он, - "что вскоре у меня с
ним, вероятно, будет слишком много общего."
"Ты сейчас перевернул весь мой мир вверх дном", - сказала она.
"Мне очень жаль, но у меня нет возможности предвидеть, когда начнутся
те изменения, которые возобладают надо мной. Я буду по-прежнему помогать
тебе во всем, в чем ты только пожелаешь и всем, чем только смогу, пока это
будет в моих силах."
Она протянула руку и прикоснулась к "щупальцу".
"Если я хоть чем-то способна помочь тебе..."
"Ничем", - сказал он. - "Мне не может помочь ни один смертный.
Забавно, но я и в самом деле на время потеряю рассудок, и это случится,
когда наступит переходный период. Прежде чем это произойдет, я отошлю тебя
в одно место за пределами времени и пространства, приготовленное мною
специально для тебя, и там ты познаешь много радости. Без сомнения, мое
другое "я" призовет тебя, когда потребуются твои услуги."
"Мне очень грустно слышать все это."
"А мне говорить. Так что давай лучше побеседуем о том, что привело
тебя сюда."
"Теперь это дело стало совсем запутанным", - сказала она, - "из-за
того, что ты только что рассказал мне. Барэн делает что-то с Зеркалом. Он
уже поместил внутрь Зеркала по меньшей мере одного духа. Вероятно, именно
сейчас он отправляет туда другого..."
"Я уделяю мало внимания делам всех этих смертных, разве что, когда ты
просишь меня об этом... Так расскажи мне теперь, кто такой этот Барэн и
почему то, что он делает с Зеркалом, может иметь для тебя какое-то
значение."
"Барэн это темный, тяжелый человек, который иногда сопровождает меня
сюда."
"Тот самый, владеющий фокусом с рукой?"
"Да. Он здесь управляющий Джелерака. Зеркало, которое находится в
комнате посередине северной башни, является для Джелерака средством
передвижения между теми многими мирами, в которых он обитает. Некоторое
время тому назад Джелерак был ранен на чародейском поединке, и мы думали,
что он, возможно, прибудет сюда, чтобы я смогла молить твою Силу об его
исцелении. Пока мы ждали его появления, нашлось много других, решивших,
что он умер или ослаб, и пытавшихся взять приступом этот замок в надежде,
что им удастся использовать тебя в своих собственных целях."
На нее накатилась легкая волна веселья.
"И тогда я поняла, зачем Джелерак воскресил меня... чтобы помогать
тебе во время твоей болезни прошлым летом..."
"Мой первый приступ безумия за многие столетия. До той поры я
предоставлял ему всю ту силу, о которой он просил меня, в благодарность за
те давние услуги, о которых ты говорила. Он не понял, что произошло.
Впрочем и я в то время не понял."
"Конечно, и я тоже. Хотя мне вспоминались некоторые очень древние и
загадочные сказания, мне никогда прежде не доводилось наблюдать подобное
состояние. Но когда появились чужаки, я подумала, что было бы хорошо
попросить тебя, чтобы ты сознательно повторил свое воздействие на
окрестную землю, потому что это заставило бы их держаться подальше. Я
знала, что Джелераку это не помешает, ведь он всегда может воспользоваться
Зеркалом и прибыть сюда. Я была готова рассказать Барэну о своем плане, но
к тому времени его внимание уже казалось мне чересчур назойливым. Пусть
лучше он верит, что возникла более сложная ситуация, такая же, как прошлым
летом, и что только я способна оказывать на нее существенное влияние. Этот
обман дал мне больше власти над ним. Но пока это продолжалось, я полагала,
что с Зеркалом все в порядке. Теперь я уже не уверена в этом. Мне кажется,
что он все время перекрывал путь через Зеркало."
"Зачем ему это могло понадобиться?"
"Когда ты погрузил окрестную землю в хаос, все простые пути сюда
оказались прегражденными, но только не Зеркало. Если он нашел способ
перекрывать его, значит, мы оказались совершенно отрезанными от всех
внешних миров, и сам Джелерак не может вернуться для обновления, к
которому он стремится. Мне теперь кажется, что Барэн уподобился
захватчикам, посягающим на чужое. Он хочет присвоить это место себе и, тем
временем, пытается найти способы, которые бы позволили ему управлять
тобой."
"Значит, он не осознает, что я служу Джелераку добровольно, без
всякого принуждения, и что человеческие деяния почти ничего не значили для
меня все эти долгие годы?"
"Нет. Я ему не говорила. Чем меньше ему известно, тем лучше."
"Тогда в чем же дело?"
"Теперь я не знаю, что делать. Я пришла сюда, чтобы попросить тебя
открыть путь через Зеркало и держать его открытым, мешая любым его
попыткам закрыть Зеркало снова. Для того, чтобы Джелерак мог вернуться и
набраться сил, и разобраться с Барэном по своему усмотрению. Но теперь,
когда ты сообщил мне о Джелераке то, что я от тебя услышала, я не знаю,
что говорить."
"Открыть Зеркало было бы совсем просто, хотя я не могу обещать, что
буду в состоянии держать его открытым, когда мной овладеет очередной
приступ безумия."
"...а потом я хотела попросить тебя послать волны Силы и опять
встряхнуть землю, чтобы отпугнуть незваных гостей, пока у Джелерака будет
возможность пройти через стекло и, кроме того, это убедило бы Барэна, что
ты по-прежнему невменяем, и он не беспокоил бы меня, пытаясь сделать своей
сообщницей в бессмысленном деле."
"И что же теперь?"
"Теперь приходится выбирать, какое из двух зол меньшее. Я не знаю.
Барэн не очень умен, и я ему нравлюсь. По-моему, мне будет легко с ним
совладать. Но все же я по-прежнему испытываю чувство долга перед
Джелераком. Что бы ты не говорил о нем, он всегда хорошо относился ко
мне."
"Ты можешь рассчитывать на это, несмотря на то, что происходит."
"Из уважения к моему положению, конечно. Он не был чужим при дворе
Джандара."
"Так это, или нет, но в этом было что-то более личное, чем я
предполагал."
Она напряглась. Потом рассмеялась.
"Нет, в это я не могу поверить. Джелерак? В нем всегда было что-то
почти монашеское. Его интересовали только его Знания."
"Он мог призвать назад любого из твоего прославленного рода, чтобы
говорить со мной."
"Верно."
"Предмет его страсти - это власть и господство над людскими душами.
Но все-таки есть две человеческие привязанности, от которых он не смог
полностью освободиться; это некоторое чувство братства по отношению к
жрицам Бабригора и влечение к тебе. Ты всегда была для него недосягаемой
королевой и жрицей."
"Значит, он умело это скрывал."
"Но не от Туалуа, ибо я видел его сердце и все то, что в нем было,
даже такое, о чем он сам не подозревал. Но есть причина, по которой я
зал.
Когда она спросила об этом у Туалуа, он либо не знал, что произошло,
либо ему было безразлично. Замок, сказал он ей с наслаждением барахтаясь в
своей вонючей луже, всегда существовал и всегда будет существовать. В нем
содержится много странного, и много необычайного прошло сквозь него. Все
это для него почти ничего не значило.
Когда они уже выходили из большого зала, предмет меблировки с
клавиатурой каким-то образом сыграл четыре музыкальные ноты, хотя
поблизости никого не было. Барэн остановился, оглянулся, посмотрел на
него, потом на нее, пожал плечами и пошел дальше.
Вслед за ними она подошла к выходу из зала. Находившийся без сознания
человек опять застонал, и она взяла его за запястье, убедившись, что пульс
бьется сильно.
- Причин для волнения нет, - сказал Барэн, заметивший ее жест.
Шедший позади них Мелбриниононсадсазерстелдрегандишфелтсемеор
завизжал и бросился к другому выходу. Он увидел в зеркале что-то,
напугавшее его до смерти.
Они вышли к лестнице, спускавшейся вниз в находившуюся под Замком
тюрьму. Остановившись на верхней площадке, Барэн подрезал фитиль лампы и
зажег ее от ближайшего медного канделябра. Потом, держа ее наверху, он
начал спускаться вниз в мрачную тьму, и было заметно, что головокружение
его не беспокоит.
Когда они спускались, их узник стал подавать признаки жизни,
откидывая голову и пытаясь нащупать пол под ногами. Семирама подняла руку
и прикоснулась к его щеке.
- Все будет хорошо, Селар, - сказала она. - Все будет хорошо.
Она услышала, как Барэн хмыкнул.
- Как ты собираешься выполнить это обещание, драгоценнейшая? -
спросил он.
Быть может, он притворяется, внезапно подумала она. Возможно, он уже
пришел в себя и собирается с силами, чтобы вырваться и скрыться в темноте?
Барэн силен и вооружен, а Селар даже не знает, где находится. И если он
сейчас убежит, Барэн пошлет за ним погоню, которая закончится его смертью.
Как же сказать ему, чтобы он подождал, продолжал свои уловки, что он
должен еще некоторое время оставаться узником?
Спустившись с лестницы, они повернули налево. Воздух во тьме был
холодным и сырым. Серая каменная стена слева от них влажно поблескивала в
свете фонаря.
В дни ее юности все знали легенду о Корбриант и Тиселде, про девушку,
которой пришлось стать тюремщицей своего возлюбленного, иначе ее отец убил
бы его. Она не знала, распространена ли эта легенда сейчас и слышал ли ее
Барэн. То была эльфийская легенда... Понимает ли Барэн язык эльфов высшего
круга, самый трудный язык, непохожий ни на один из известных ей? Она
протянула руку и взялась пальцами за правое предплечье Дилвиша. Рука его
напряглась.
- Известна ли тебе судьба Корбриант? - быстро и нежно спросила она на
этом языке.
Наступила долгая пауза.
Потом, - известна, - подтвердил он.
- Значит, ты меня знаешь, - сказала она.
Она почувствовала, что рука его расслабилась. Она надеялась, что он
считает шаги и отмечает в уме повороты. Она сжала его руку и отпустила ее.
Они миновали несколько боковых коридоров, из глубины которых
доносились, отдаваясь эхом, звуки, похожие на хрюканье, и быстрый топот.
Когда они приблизились к одному из таких коридоров, эти звуки стали
стремительно приближаться к ним. Барэн поднял голову, остановился и
опустил фонарь.
Так быстро, что она почти не поняла, что же произошло, мимо них
пронеслась орава свиноподобных существ с пятачками на рылах, довольно
крупных и бежавших на задних лапах с громким пыхтением и сопением.
Некоторые из них тащили подушки и глиняные кружки. Когда они уже исчезли
вдали, оттуда донеслось что-то похожее на монотонное пение.
- Разгулялись маленькие поганцы, - заметил Барэн. - Некоторые из них
вечно умудряются пробираться наверх и мешают мне, когда я в библиотеке.
- Меня они никогда не беспокоили, - сказала Семирама. - Впрочем, я
читаю у себя в комнате. Нелепые маленькие твари...
- Могу поручиться, что они хорошо питаются. Кстати, мой ужин стынет.
Пошли...
Они отправились дальше и, наконец, пришли в большую камеру, в которой
один факел горел, другой оплывал, а еще два уже превратились в пепел в
своих стенных нишах. Барэн взял два новых факела из лежавшей у стены
связки, зажег их от горевшего и вставил их в пустые ниши. Потом он
направился к третьему проходу без двери, ведущему влево.
- Возьмите цепи, - сказал он.
Стойка с цепями и полка с замками находились возле связки факелов.
Когда они проходили мимо, раб, что был слева от Дилвиша, протянул руку и
захватил несколько цепей. Семирама подошла к нему и взяла с полки замки.
- Я понесу их, - сказала она. - У тебя руки заняты.
Человек, перебросивший цепи через свою левую руку, кивнул и пошел
дальше. Она последовала за ним, и все они вошли в помещение, где к
вогнутым стенам были прикованы цепями Хогсон, Деркон, Одил, Вейн, Гальт и
Лорман. Казалось, что тут был еще кто-то...
Барэн поднял фонарь и кивнул в сторону пустых цепей и забрызганной
кровью стены, где раньше висел чародей-толстяк, которого теперь
переваривал демон.
- Туда, - сказал он. - Привяжите его цепями к тому кольцу.
Другие узники наблюдали за ними в полном молчании, оставаясь в тех
самых положениях, в которых они застыли при появлении Барэна.
Рабы то ли подтащили, то ли подвели Дилвиша к тому месту у стены и
продели цепи через прикрепленное массивное кольцо, не обращая внимания на
цепи, свисавшие вдоль сырой каменной стены.
- Теперь ты будешь точно знать, где он находится, в любой момент,
когда он тебе понадобится, - заметил Барэн, - если, конечно, ты ничего не
имеешь против публики.
Она повернулась и смерила Барэна взглядом.
- Ты уже давно перестал быть забавным, - сказала она. - Теперь ты мне
кажешься только пошлым и более, чем слегка отвратительным.
Она отвернулась от него и направилась к тому месту, где рабы надевали
цепи на ноги и руки Дилвиша. Она передала им замки, и они развесили их по
местам. Она поочередно заперла их. Подошедший следом за ней Барэн
проверил, как они держаться.
Подергав последний из них, он проворчал что-то одобрительное.
Выпрямившись, он позвенел цепями, бросил на Семираму косой взгляд и хитро
ухмыльнулся.
- Сколько шума, - сказал он. - Если ты заглянешь сюда, весь Замок
будет знать, чем ты тут занимаешься.
Семирама прикрыла рот и зевнула.
- Прямо дух захватывает, да?
Она улыбнулась и повернулась к Дилвишу.
- Ты это хотел увидеть? - спросила она у Барэна.
Она обняла Дилвиша и крепко поцеловала его в губы, прижавшись к нему
всем своим телом.
Шли секунды, и Барэн начал проявлять нетерпение. Рабы отвернулись.
Наконец, она отстранилась и рассмеялась.
- Конечно, я пылаю нежной страстью к этому незнакомцу, пришедшему
незваным гостем, чтобы воровать у нас, - сказала она. Внезапно она
повернулась и ударила Дилвиша по лицу. - Наглая тварь! - заявила она, и
лицо ее исказилось от ярости.
Она вышла из камеры величавой походкой, ни разу не оглянувшись назад.
Барэн взглянул на Дилвиша и ухмыльнулся. Потом взял фонарь,
оставленный им в нише, и покинул камеру, сопровождаемый рабами.
Снаружи Семирама прохаживалась возле выхода в коридор, по которому
они пришли.
- Я знал, что ты подождешь света, - заметил Барэн, приблизившись.
Она не ответила.
- Ты даже не представляешь, как странно это выглядело, - сказал он,
поравнявшись с ней.
- Что, поцелуй? - спросила она, сильно смутившись. - Право же,
Барэн...
- Странно было видеть, как ты прислуживаешь этому ничтожеству, -
сказал он.
- Я не хочу, чтобы он умер, - ответила она.
- Сейчас или потом? И почему бы ему не умереть?
- Он - это диковина... первый пришедший сюда эльф. Это странный
народ. Обычно они держатся сами по себе и не вмешиваются в чужие дела.
Некоторые называют их "высокомерными". Я подумала, что твой господин может
позабавиться, выясняя причины, по которым он появился здесь.
- А некоторые называют их "невезучими", - заявил Барэн. - Кроме того,
они могут быть еще и опасными.
- Я тоже об этом слышала. Ну, этот уже безопасен.
- Когда я вошел и увидел, как ты нянчишься с этим проходимцем...
конечно, меня это обеспокоило...
- Ты пытаешься принести извинения за все те отпущенные тобой ядовитые
замечания?
Барэн величественно шествовал по коридору, и его тень колыхалась в
свете фонаря.
- Да, - раздался его голос.
- Хорошо, - сказала она, идя за ним следом. - Перед королевой
подобает извиняться более изысканно, но это, без сомнения, все, чего я
могу от тебя дождаться.
Барэн, не останавливаясь, пробурчал что-то. Собирался ли он развивать
свою последнюю реплику - так навсегда и осталось невыясненным, потому что
он вдруг остановился, и более громкие звуки заглушили его ворчание.
Он опустил фонарь и прижался к стене. Семирама и его рабы последовали
его примеру. Шум, доносившийся из бокового коридора, становился все
громче.
Внезапно мимо них пронеслись и скрылись во мраке темные фигуры
одиннадцати свиноподобных тварей, направлявшихся в ту же самую сторону,
что и их предшественники; они поблескивали клыками, подскакивали на бегу и
на каждом из них было странное одеяние с длинными рукавами, чем-то похожее
на тунику, и с загадочными цифрами на спине. Один из них тащил подмышкой
человеческий череп.
- Мой обед наверняка остынет, - сказал Барэн, поднимая фонарь. -
Давайте выбираться отсюда.
Через несколько минут они поднимались по длинной лестнице. Когда они
приблизились к верхней площадке, из темноты появилась какая-то смутная
фигура. Барэн поднял фонарь повыше.
Вглядевшись в освещенное фонарем лицо, он крикнул:
- Я думал, что оставил тебя наблюдать за зеркалом. Что ты здесь
делаешь?
- Другой слуга сказал мне, что вы внизу, сэр. Свет, за которым вы
велели мне наблюдать, погас!
- Что? Так быстро? Мне придется немедленно найти замену. Очень
хорошо. Ты можешь идти.
- Подожди! - приказала Семирама.
Раб взглянул на нее, и ужас наполнил его сердце.
- О каком это зеркале ты говоришь? - спросила она, поднимаясь по
последним ступенькам. - Конечно, не о том, что находится в северной
комнате наверху... в железной раме?
Человек побледнел.
- Да, Ваше Высочество, - сказал он. - О нем.
Барэн уже погасил фонарь и поставил его на полку. Выдавливая из себя
улыбку, он повернулся к Семираме. Семирама вдруг вытянулась во весь рост,
и глаза ее вспыхнули. Он имел некоторое представление о колдовском
значении жеста ее левой руки, но никогда не подозревал, что в ней
скрывается такая сила.
- Подождите, Ваше Величество! Умоляю! - вскричал он. - Это не то, о
чем вы могли подумать! Позвольте мне объяснить! - и он не знал, успеет ли
призвать на помощь Третью руку, прежде чем она сделает этот жест.
Рука ее замерла в воздухе.
- Тогда говори.
Он вздохнул.
- Пытаясь разрешить проблему испортившегося Зеркала, - сказал он, - я
послал в него духа, чтобы он определил возможное астральное повреждение. Я
собирался вскоре связаться с ним и узнать, насколько все это серьезно.
Этого человека я оставил наблюдателем на тот случай, если вдруг произойдет
что-либо необычное. Вы только что слышали его сообщение. Я должен
немедленно пойти туда, чтобы попытаться определить, что же случилось.
Возможно, это даст нам тот самый ключ, который нам нужен, чтобы вновь
открыть Зеркало.
Ее рука опустилась.
- Да, - сказала она. - Тебе лучше поторопиться. Сообщить мне о том,
что тебе станет известно.
- Обязательно. Непременно, я так и сделаю.
Он повернулся и пустился бежать.
Семирама поглядела на двух рабов, помогавших дотащить Дилвиша, и на
того, который только что принес Барэну сообщение.
- Что вы здесь стоите? - спросила она. - Делайте то, что вы должны,
возвращайтесь к исполнению своих обязанностей, или в свои помещения.
Они быстро ушли. Семирама провожала их взглядом, пока они не скрылись
из вида. Только потом она вошла в большой зал и направилась к дверям,
выходившим в северо-южный коридор.
В зале стало темнее, потому что солнце уже клонилось к закату, а окна
в нем были только на западной стороне, высоко под потолком. Пересекая зал
в восточном направлении, она заметила, как слева от нее что-то мелькнуло.
В зеркале появился светловолосый мужчина, которого не было в зале,
стоявший возле белой колонны, которая в зале тоже отсутствовала. Она
остановилась и поглядела на него.
Это был тот самый человек, запомнившийся в ночь невидимой пирушки. На
нем была широкая одежда зеленого цвета, и он улыбался. В тот раз она не
поняла, как он хорош собой, как он похож на...
Он поднял руку и помахал ей. Стекло в том месте замерцало, и ей на
миг показалось, что она может пройти там и встретиться с ним.
Она пожала плечами и покачала головой, улыбнувшись ему в ответ. Какая
досада, что она должна спешить...
Выйдя из зала, она быстро пошла по коридору, изредка встречая по пути
слуг, зажигавших тонкие свечи в канделябрах и высоких подсвечниках.
Погружаясь все дальше в темные глубины дворца, она вышла на галерею,
тянувшуюся вдоль фасада здания и доходившую до комнаты, где находилась
Яма. Она остановилась, чтобы опять поглядеть в окно на то место, где она в
первый раз увидела его.
Вид на водоем по-прежнему оставался ясным и приближенным, а девушка и
лошадь действительно исчезли. "Интересно, какое отношение она имела к
нему?", подумала Семирама, приблизившись к окну, чтобы, воспользовавшись
чарами, изменить вид.
В водоеме отражались горы, часть Замка и заходившее солнце. Тонкая
полоска берега за водоемом светилась гладкой белизной, камни откоса
казались темными и случайными пятнами.
Потом ей на мгновение показалось, что ниже и далеко справа она
заметила промелькнувшую тень.
Поколебавшись немного, она изменила фокус окна, сместила его,
приблизив к себе нужный участок склона. Несколько минут она вглядывалась в
него, но не больше.
Семирама слабо улыбнулась, удовлетворенная тем, что ей не довелось
застигнуть врасплох и совсем близко очередного искателя фортуны. Однако ей
тем более следует поспешить с осуществлением задуманного предприятия,
решила она, убирая оконный фокус, и вся панорама скользнула назад и
исчезла.
Повернувшись к окну спиной, она торопливо пошла по галерее, и песок
похрустывал под подошвами ее сандалий. Она уже чувствовала характерный
запах этого места. Когда она вошла в комнату, на нее пахнуло влажным
теплом Ямы.
Она приблизилась к ней, села на край и позвала. Шли минуты, она
повторила зов несколько раз, но ответа не последовало. В этом не было
ничего необычайного, потому что временами он погружался в раздумья,
полностью переставая воспринимать этот мир. Впрочем, она надеялась, что он
не впал в периодически возникающее у него состояние дремоты. Это было бы
крайне несвоевременно с его стороны.
Она снова издала зов. Могли быть еще и другие объяснения, но она
предпочитала о них не думать. Она наклонилась далеко вперед и позвала
настойчивей и тревожнее.
Потом она ощутила его присутствие в своем разуме, приближающееся,
набирающее силу, чем-то неопределенно обеспокоенное. Она приготовилась к
чисто психическому общению, но его не последовало. Вместо этого, вода
начала мутнеть. Она ждала, но шло время, а он все не появлялся. Волны
эмоций и ощущений стали накатываться на нее, легко и небрежно прикасаясь к
ней с той степенью игривости и любопытства, которая обычно преобладала в
этом месте, и что-то темное и злобное поднималось из Ямы, подобно летучей
мыши.
"В чем дело?" - осведомилась она на том щебечущем языке, которым
всегда пользовалась здесь.
И снова ответа не последовало, но волны чувств и ощущений
усиливались. Атмосфера становилась все более мрачной и зловещей. Потом
внезапно она рассеялась, и появилось ощущение почти безудержной радости и
даже какого-то торжества. Оно набирало силу, а все другие эмоции отхлынули
прочь и остались где-то далеко. Воды снова заволновались и помутнели, и
часть того сгустившегося под ними аморфного и темного естества вырвалась
на поверхность; призрачная жемчужная аура, внутри которой непрестанно
перемещались колеблющиеся и смутные узоры, тускло светилась над ней, и
туманное облако под водой лишилось своих расплывчатых очертаний.
"Сестра и возлюбленная и жрица, приветствую тебя из многих миров, в
которых я обитаю", - раздалось формальное приветствие на знакомом языке.
"И я, обитающая лишь в этом мире, приветствую тебя, Туалуа, собрат
Старейших. Ты обеспокоен. Что произошло? Расскажи мне."
"Королева этого мира, Семирама, я вступил в переходный цикл,
мучительный для подобных мне. Родственный тьме и свету, я наделен и тем и
другим."
"Как и мы, Туалуа."
"Да, но людям удается смешивать их в коротком промежутке их дней.
Это, должно быть, делает жизнь гораздо проще."
"И в этом есть свои сложности."
"Да, но мы проводим вечность за вечностью, обвиняя себя за
предшествующий период, когда главенствовала другая сторона нашего
естества, и так будет всегда, пока не наступит тот долгожданный,
невероятный день, когда обе наши сущности сольются воедино и мы сможем
присоединиться к себе подобным, обитающим в других мирах, за пределами
этого ада, где владычествуют совершенные противоположности."
Волна почти невыносимой печали захлестнула ее, и она невольно
заплакала. Что-то, похожее на щупальце, протянулось к ней, почти робко, и
дотронулось до ее ноги.
"Не печалься обо мне, дитя. Восплачь лучше о человечестве. Ибо когда
тьма овладеет мной, а я уже сокрушаюсь о грядущих днях, моя Сила
пронесется над землей, и все люди будут страдать... кроме тебя, потому что
ты служишь мне и будешь становиться сильнее и ярче и тверже и холоднее,
уподобляясь утренней звезде, и я сделаюсь таким могучим, каким не был
никогда раньше, и основы мироздания поколеблются, как в те былые дни,
когда другие, подобные мне, пребывая в противоположных периодах, сражались
за душу человеческую."
"И ничего нельзя сделать?" - спросила она.
"Я буду сдерживать это, сколько смогу."
"Что сделал для вас доброго маг Джелерак и чем все подобные тебе
обязаны ему за те прошедшие дни?"
"Тот старый долг, Семирама, каким бы он ни был, давным-давно уплачен,
поверь мне. И он уже не тот человек, которого ты знала когда-то."
"Что ты хочешь этим сказать?"
"Он изменился. Возможно, у него тоже есть свои светлые и темные
стороны."
"Мне трудно поверить в это, хотя я недавно кое-что слышала.
Последнее, что мне было известно о нем в минувшие времена, это то, что он
долго болел, быть может, многие годы, после свержения Хохорги."
"Тогда самым уместным будет сказать, что он так никогда и не
поправился."
"Он очень любезно обошелся со мной, когда вызвал меня назад."
"Конечно. Ты нужна ему. Ты обладаешь чрезвычайно редким для
человеческого существа умением. Но дело не только в этом..."
"Более всего я сожалею о том", - продолжал он, - "что вскоре у меня с
ним, вероятно, будет слишком много общего."
"Ты сейчас перевернул весь мой мир вверх дном", - сказала она.
"Мне очень жаль, но у меня нет возможности предвидеть, когда начнутся
те изменения, которые возобладают надо мной. Я буду по-прежнему помогать
тебе во всем, в чем ты только пожелаешь и всем, чем только смогу, пока это
будет в моих силах."
Она протянула руку и прикоснулась к "щупальцу".
"Если я хоть чем-то способна помочь тебе..."
"Ничем", - сказал он. - "Мне не может помочь ни один смертный.
Забавно, но я и в самом деле на время потеряю рассудок, и это случится,
когда наступит переходный период. Прежде чем это произойдет, я отошлю тебя
в одно место за пределами времени и пространства, приготовленное мною
специально для тебя, и там ты познаешь много радости. Без сомнения, мое
другое "я" призовет тебя, когда потребуются твои услуги."
"Мне очень грустно слышать все это."
"А мне говорить. Так что давай лучше побеседуем о том, что привело
тебя сюда."
"Теперь это дело стало совсем запутанным", - сказала она, - "из-за
того, что ты только что рассказал мне. Барэн делает что-то с Зеркалом. Он
уже поместил внутрь Зеркала по меньшей мере одного духа. Вероятно, именно
сейчас он отправляет туда другого..."
"Я уделяю мало внимания делам всех этих смертных, разве что, когда ты
просишь меня об этом... Так расскажи мне теперь, кто такой этот Барэн и
почему то, что он делает с Зеркалом, может иметь для тебя какое-то
значение."
"Барэн это темный, тяжелый человек, который иногда сопровождает меня
сюда."
"Тот самый, владеющий фокусом с рукой?"
"Да. Он здесь управляющий Джелерака. Зеркало, которое находится в
комнате посередине северной башни, является для Джелерака средством
передвижения между теми многими мирами, в которых он обитает. Некоторое
время тому назад Джелерак был ранен на чародейском поединке, и мы думали,
что он, возможно, прибудет сюда, чтобы я смогла молить твою Силу об его
исцелении. Пока мы ждали его появления, нашлось много других, решивших,
что он умер или ослаб, и пытавшихся взять приступом этот замок в надежде,
что им удастся использовать тебя в своих собственных целях."
На нее накатилась легкая волна веселья.
"И тогда я поняла, зачем Джелерак воскресил меня... чтобы помогать
тебе во время твоей болезни прошлым летом..."
"Мой первый приступ безумия за многие столетия. До той поры я
предоставлял ему всю ту силу, о которой он просил меня, в благодарность за
те давние услуги, о которых ты говорила. Он не понял, что произошло.
Впрочем и я в то время не понял."
"Конечно, и я тоже. Хотя мне вспоминались некоторые очень древние и
загадочные сказания, мне никогда прежде не доводилось наблюдать подобное
состояние. Но когда появились чужаки, я подумала, что было бы хорошо
попросить тебя, чтобы ты сознательно повторил свое воздействие на
окрестную землю, потому что это заставило бы их держаться подальше. Я
знала, что Джелераку это не помешает, ведь он всегда может воспользоваться
Зеркалом и прибыть сюда. Я была готова рассказать Барэну о своем плане, но
к тому времени его внимание уже казалось мне чересчур назойливым. Пусть
лучше он верит, что возникла более сложная ситуация, такая же, как прошлым
летом, и что только я способна оказывать на нее существенное влияние. Этот
обман дал мне больше власти над ним. Но пока это продолжалось, я полагала,
что с Зеркалом все в порядке. Теперь я уже не уверена в этом. Мне кажется,
что он все время перекрывал путь через Зеркало."
"Зачем ему это могло понадобиться?"
"Когда ты погрузил окрестную землю в хаос, все простые пути сюда
оказались прегражденными, но только не Зеркало. Если он нашел способ
перекрывать его, значит, мы оказались совершенно отрезанными от всех
внешних миров, и сам Джелерак не может вернуться для обновления, к
которому он стремится. Мне теперь кажется, что Барэн уподобился
захватчикам, посягающим на чужое. Он хочет присвоить это место себе и, тем
временем, пытается найти способы, которые бы позволили ему управлять
тобой."
"Значит, он не осознает, что я служу Джелераку добровольно, без
всякого принуждения, и что человеческие деяния почти ничего не значили для
меня все эти долгие годы?"
"Нет. Я ему не говорила. Чем меньше ему известно, тем лучше."
"Тогда в чем же дело?"
"Теперь я не знаю, что делать. Я пришла сюда, чтобы попросить тебя
открыть путь через Зеркало и держать его открытым, мешая любым его
попыткам закрыть Зеркало снова. Для того, чтобы Джелерак мог вернуться и
набраться сил, и разобраться с Барэном по своему усмотрению. Но теперь,
когда ты сообщил мне о Джелераке то, что я от тебя услышала, я не знаю,
что говорить."
"Открыть Зеркало было бы совсем просто, хотя я не могу обещать, что
буду в состоянии держать его открытым, когда мной овладеет очередной
приступ безумия."
"...а потом я хотела попросить тебя послать волны Силы и опять
встряхнуть землю, чтобы отпугнуть незваных гостей, пока у Джелерака будет
возможность пройти через стекло и, кроме того, это убедило бы Барэна, что
ты по-прежнему невменяем, и он не беспокоил бы меня, пытаясь сделать своей
сообщницей в бессмысленном деле."
"И что же теперь?"
"Теперь приходится выбирать, какое из двух зол меньшее. Я не знаю.
Барэн не очень умен, и я ему нравлюсь. По-моему, мне будет легко с ним
совладать. Но все же я по-прежнему испытываю чувство долга перед
Джелераком. Что бы ты не говорил о нем, он всегда хорошо относился ко
мне."
"Ты можешь рассчитывать на это, несмотря на то, что происходит."
"Из уважения к моему положению, конечно. Он не был чужим при дворе
Джандара."
"Так это, или нет, но в этом было что-то более личное, чем я
предполагал."
Она напряглась. Потом рассмеялась.
"Нет, в это я не могу поверить. Джелерак? В нем всегда было что-то
почти монашеское. Его интересовали только его Знания."
"Он мог призвать назад любого из твоего прославленного рода, чтобы
говорить со мной."
"Верно."
"Предмет его страсти - это власть и господство над людскими душами.
Но все-таки есть две человеческие привязанности, от которых он не смог
полностью освободиться; это некоторое чувство братства по отношению к
жрицам Бабригора и влечение к тебе. Ты всегда была для него недосягаемой
королевой и жрицей."
"Значит, он умело это скрывал."
"Но не от Туалуа, ибо я видел его сердце и все то, что в нем было,
даже такое, о чем он сам не подозревал. Но есть причина, по которой я