Страница:
---------------------------------------------------------------
Перевод с арабского М. А. Салье
Изд: Москва, "Эврика", 1993
OCR by Michael Seregin
---------------------------------------------------------------
Говорят, о счастливый царь, будто был в одном городе из
городов Китая портной, живший в бедности, и был у него сын по
имени Ала ад-Дин.
И был этот сын шалый, непутевый с самого малолетства, и
когда исполнилось ему десять лет, отец захотел научить его
ремеслу. Но так как жил он в бедности, то не мог отдать сына
какому-нибудь мастеру, чтобы тот научил его ремеслу, ибо это
потребовало бы расходов на учителя, и он взял мальчика в свою
лавку с целью обучить его портняжному делу. А Ала ад-Дин был
непутевый мальчишка, он привык целый день шляться с уличными
ребятами, такими же беспутными, как он сам, и не мог ни часа,
ни минутки высидеть в лавке; он только и ждал, когда отец
уйдет к какому-нибудь заказчику, и сейчас же бросал лавку и
уходил играть с другими озорниками.
Вот каковы были его привычки, и нельзя было его заставить
слушаться отца, и сидеть в лавке, и учиться ремеслу. Отец
выбился из сил, наставляя его, но ничего не мог с ним
поделать, и от великой печали и огорчения он заболел тяжелой
болезнью и умер. А Ала ад-Дин продолжал вести себя как
шалопай, и когда мать Ала ад-Дина увидела, что ее муж
преставился к милости великого Аллаха, а сын повесничает и не
знает ни ремесла, ни другого какого дела, которым можно было
бы добыть пропитание, она продала все, что было у мужа в
лавке, и стала прясть хлопок, и кормилась трудами рук своих, и
кормила своего сына, непутевого Ала ад-Дина.
А Ала ад-Дин, увидев, что он избавился от сурового своего
отца, стал еще больше озорничать и повесничать и приходил
домой только в час еды, тогда как его родная мать пряла и
трудилась сверх сил, чтобы добыть пропитие для себя и для
сына, и жила она так, пока не стало ее сыну Ала ад-Дину
пятнадцать лет.
И вот однажды, когда Ала ад-Дин играл на улице с другими
непутевыми мальчишками, вдруг остановился неподалеку от
какой-то человек, чужеземец, и стал наблюдать за Ала ад-Дином,
не обращая внимания на его товарищей. А этот человек был
магрибинской породы*), колдун, который учинял своим
колдовством одну хитрость за другой, и знал он всякие
философии и все науки, и хорошо разбирался в науке о положении
звезд. Когда он всмотрелся в Ала ад-Дина, он сказал про себя:
"Поистине, этот мальчишка - тот, кто мне нужен."
Он отвел одного из мальчишек подальше и начал его
спрашивать про Ала ад-Дина - чей он сын, как зовут его отца, и
выспросил обо всех его обстоятельствах, а потом подошел к Ала
ад-Дину, отвел его в сторону и спросил: "Мальчик, ты такой-то
сын такого-то портного?" - "Да, господин паломник, - отвечал
Ала ад-Дин, - но мой отец уже давно мертвый".
И когда магрибинец услышал это, он тотчас же бросился Ала
ад-Дину на шею, обнял и стал целовать, а сам плакал, а Ала
ад-Дин, увидав, что магрибинец в таком состоянии, очень
удивился: "По какой причине ты плачешь и откуда ты знаешь про
моего отца?"
И магрибинец ответил слабым, печальным голосом: "О дитя
мое, как ты можешь мне задавать такой вопрос? Я плачу потому,
что ты сказал о смерти твоего отца, а ведь он мне брат по
матери и отцу. Я утомился, идя из далеких стран, но радовался,
надеясь его увидеть и повеселить мои взоры лицезрением его, а
ты, племянник, говоришь, что он умер! Потому я о нем и плачу,
и еще я плачу о своей злой судьбе - ведь он умер раньше, чем я
его повидал. И едва я увидел тебя, дитя мое, от меня не
укрылось, клянусь Аллахом, что ты сын моего брата, и я узнал
тебя среди мальчиков, с которыми ты играл, а ведь мой брат,
твой отец, когда мы расстались, еще не женился. И клянусь
Аллахом, дитя мое, мне лучше бы повидать брата и умереть
вместо него, ибо я надеялся после долгих скитаний еще раз
взглянуть на него, но поразила меня разлука. От того, что
будет, не убежишь, и нет ухищрения против власти Аллаха над
его тварями, но ты, сынок, заменишь мне его, поскольку ты его
сын, и я буду утешаться тобою: кто оставил подобного тебе, тот
не умер".
Потом магрибинец сунул руку в карман, вынул десять динаров,
протянул их Ала ад-Дину и сказал: "О дитя мое, где вы живете и
где твоя мать, жена моего брата?" И Ала ад-Дин взял магрибинца
за руку и провел его к их дому, и магрибинец сказал ему:
"Возьми, сынок, эти деньги, отнеси их матери, передай ей от
меня привет и скажи: "Мой дядя, брат моего отца, вернулся с
чужбины". А я, если позволит Аллах, завтрашний день приду к
вам, чтобы поздороваться с твоей ма терью, и посмотрю на тот
дом, где жил мой брат, и погляжу на его могилу".
И потом магрибинец поцеловал Ала ад-Дина, и оставил его, и
пошел своей дорогой, а Ала ад-Дин, радуясь деньгам, побежал
поскорей домой. Он пришел в необычное время, так как
обыкновенно заходил домой только в час обеда и ужина, и,
полный радости, вбежал в комнату и закричал: "Матушка, я тебя
порадую: мой дядя, брат отца, вернулся с чужбины и передает
тебе множество приветов!" - "Ты как будто смеешься надо мной,
сынок! Где у тебя дядя и откуда ему взяться? Нет у тебя
никакого дяди!" - сказала ему мать.
И тут Ала ад-Дин воскликнул: "Как это ты, матушка,
говоришь, что у меня нет дяди и нет в живых никаких
родственников, когда я только что видел своего дядю и он меня
обнимал и целовал, а сам плакал! Он узнал меня, и он знает всю
нашу семью, а если ты не веришь, посмотри: вот десять динаров.
Он мне их дал и сказал: "Отнеси их матери", - и, если позволит
Аллах, он завтрашний день придет к нам, чтобы с тобой
поздороваться. И он велел тебе передать эти слова".
"Да, сынок, - сказала мать Ала ад-Дина, - я знаю, что у
тебя был дядя, но он умер задолго до твоего отца, а другого
твоего дяди я не знаю".
И она всю ночь раздумывала об этом событии, а
колдун-маг-рибинец, когда настало утро, поднялся, надел свою
одежду и от правился на ту улицу искать Ала ад-Дина, потому
что его душа не терпела разлуки с мальчиком. Он до тех пор
искал его, пока не нашел, а Ала ад-Дин, как всегда, играл с
детьми. Магрибинец подошел к Ала ад-Дину, обнял его и
поцеловал, потом вынул из кошелька два динара и сказал:
"Возьми их, сынок, отдай твоей матери и скажи: "Мой дядя хочет
прийти к нам сегодня вечером и поужинать у нас; возьми эти
деньги и сделай на них хороший ужин". Но прежде чем мы
расстанемся, проведи меня еще раз к твоему дому, чтобы я не
ошибся и нашел его". - "Слушаюсь!" - сказал Ала ад-Дин, и
пошел впереди магрибинца, и привел его к своему дому, и тогда
магрибинец оставил его и ушел, куда хотел, а Ала ад-Дин вбежал
к матери, передал ей слова своего дяди, и отдал те два динара,
и сказал: "Мой дядя хочет сегодня вечером у нас поужинать".
И мать Ала ад-Дина пошла на рынок, купила всего, что ей
было нужно, и вернулась домой, и стала готовить ужин, а блюда
и другую посуду она заняла у соседей. Когда же пришло время
ужина, она сказала своему сыну: "Сыночек, ужин готов. Может
быть, твой дядя не знает дорогу к нашему дому, пойди встреть
его!" - "Слушаю и повинуюсь!" - ответил Ала ад-Дин, и когда он
выходил из дома, в ворота вдруг постучали. Он тотчас же вышел
и открыл ворота, и оказалось, что это магрибинский колдун и с
ним раб, который несет кувшин с набизом*), плоды, сласти и
прочее.
И Ала ад-Дин взял все это у раба, и раб ушел своей дорогой,
а Ала ад-Дин пошел впереди магрибинца, и когда они оказались
посреди комнаты, магрибинец выступил вперед и поздоровался,
плача, с матерью мальчика и попросил показать то место, где
обычно сидел его брат. Она показала место ее мужа, и
магрибинец подошел и начал целовать там землю, восклицая:
"Увы, как печальна моя судьба! Как это я лишился тебя, о брат
мой, о слезинка моего глаза, о мой любимый!"
И он до тех пор говорил такие слова, плакал и причитал,
хлопая себя по щекам, пока мать Ала ад-Дина не испугалась, что
ему станет дурно от столь большого усердия. Она подошла к
магрибинцу, взяла его за руку, подняла его и сказала: "Что
толку, о деверь, от всего этого! Ты только сам себя убиваешь!"
Она усадила магрибинца и принялась его утешать, и когда
магрибинец пришел в себя, он начал с ней разговаривать и
сказал: "О жена моего брата, не удивляйся, что ты меня не
знаешь и что при жизни моего брата ты меня ни разу не видела.
Это потому, что я покинул наш город и расстался с братом сорок
лет назад, и я обошел Хинд, Синд*) и все города Магриба, и
вступил в Каир, и жил я в светозарной Медине*) - да пребудут
над ее господином наилучшие благословения и приветы Аллаха!
Оттуда я отправился в страны нечестивых и пробыл там
четырнадцать лет, а потом, после этого, о жена моего брата, я
стал думать в один из дней о моем брате, моем городе и родной
земле, и поднялись во мне тоска и желание увидеть брата. И
начал я плакать, и непрестанно побуждала меня тоска
направиться сюда, в этот город, чтобы взглянуть на брата, и
наконец я сказал себе: "О человек, сколько времени ты на
чужбине, вдали от родной страны! Есть у тебя один-единственный
брат и никого больше, пойди же, посмотри на него. Кто знает,
каковы удары судьбы и превратности времени? Великая печаль
будет, если ты умрешь, не повидав брата. Ведь ты, слава
Аллаху, обладаешь богатствами и обильными благами и у тебя
много денег, а твой брат, может быть, живет стесненною жизнью.
Пойди же и взгляни на него, и если увидишь, что он пребывает в
бедности, - помоги ему". И я подумал обо всем этом и, когда
наступило утро, собрался в путешествие. Я пошел на пятничную
молитву, а потом сел на своего чистокровного коня, и пустился
в дорогу, и претерпел много трудностей и страшных опасностей,
но Аллах судил мне благополучие, и я прибыл в ваш город. И
когда я ходил по его улицам, я увидел твоего сына Ала ад-Дина,
который играл с уличными мальчишками, и, клянусь великим
Аллахом, о жена моего брата, с той минуты, как я его увидел,
мое сердце раскрылось для него, - кровь ведь стремится к
родной крови, - и я узнал его по наружности. И забыл я, когда
увидел его, все тяготы и заботы, которые перенес и испытал, и
велика стала моя радость. Но Ала ад-Дин рассказал мне, что мой
покойный брат умер, и, увы, о жена моего брата, когда я
услышал это, я опечалился, и, может быть, Ала ад-Дин тебе
говорил, какая великая скорбь и горесть охватили меня. Но я
утешаюсь Ала ад-Дином и надеюсь, что по воле Аллаха он мне
заменит покойного, а кто оставил себе замену, тот не умер".
Потом он посмотрел и увидел, что мать Ала ад-Дина стала
плакать от таких слов, и обратился к Ала ад-Дину, чтобы тот
подтвердил, что он действительно брат ее мужа, и утешил ее, и,
чтобы удались его хитрость и обман, сказал: "О дитя мое, каким
ремеслам ты научился? Скажи мне, научился ли ты ремеслу, на
которое ты бы мог жить вместе с матерью?"
Ала ад-Дин застыдился, смутился, повесил голову и уставился
в землю, а мать его сказала: "Откуда у него ремесло! Нет у
него ремесла! Он только и знает, что озорничает целый день и
шляется с уличными мальчишками. Ведь отец его - отчего умер,
бедняга?.. Оттого он умер, что из-за него заболел, а я, горе
мне, день и ночь тружусь и пряду хлопок, чтобы заработать на
две лепешки хлеба, которыми мы живем целый день. Вот он какой,
деверь, а у меня не осталось силы, чтобы содержать такого
взрослого парня, и я едва могу добыть пропитание. Мне самой
нужен кто-нибудь, чтобы меня содержать".
И тут магрибинец обратился к Ала ад-Дину и сказал ему:
"Почему это ты, племянник, все беспутничаешь? Стыдись, так не
годится! Ты стал мужчиной и умным человеком, и к тому же ты
сын добрых людей. Стыдно тебе, что твоя мать, женщина, вдова,
бьется, чтобы тебя прокормить, а ты, мужчина, бездельничаешь.
Нужно тебе научиться ремеслу, чтобы добывать пропитание себе и
матери. Погляди, сынок, у вас в городе много всяких мастеров.
Посмотри, какое ремесло тебе нравится, и я определю тебя к
мастеру, чтобы ты у него учился и чтобы у тебя, когда
вырастешь, было ремесло, на которое можно прожить. Может быть,
тебе не любо ремесло твоего отца? Ты выбери ремесло, которое
тебе нравится, и скажи мне, а я помогу тебе всем чем могу".
Но магрибинец увидел, что Ала ад-Дин молчит и не отвечает,
и понял, что мальчику это неприятно и что он не желает учиться
никакому ремеслу, ибо он так воспитан, что привык
бездельничать. "О сын моего брата, - сказал магрибинец, - не
печалься из-за меня. Если ты не согласен учиться ремеслу, я
открою для тебя купеческую лавку и наполню ее самыми дорогими
тканями. Ты узнаешь людей, и будешь торговать с ними, и
станешь купцом, известным в городе". Услышав слова магрибинца
и обещание, что он станет купцом, Ала ад-Дин обрадовался, так
как был уверен, что купцы всегда ходят в чистой и нарядной
одежде и что все они - большие люди. Он посмотрел на
магрибинца, и засмеялся, и закивал головой, показывая, что он
согласен, и маг-рибинец понял, что мальчику хочется стать
купцом. "О сын моего брата, - сказал он, - будь только
мужчиной, и я завтра утром возьму тебя с собой на рынок и
скрою тебе нарядную одежду, а потом я присмотрю для тебя у
купцов лавку и положу туда всяких дорогих тканей, и ты будешь
там сидеть, продавать и покупать".
И когда мать Ала ад-Дина услыхала эти слова, - она все еще
была в сомнении насчет магрибинца, - она твердо решила про
себя, что магрибинец и вправду брат ее мужа, - ведь
невозможно, чтобы чужой человек все это сделал для ее сына! -
и принялась наставлять и учить мальчика, чтобы он выбросил
глупости из головы и всегда слушался дядю, никогда не
прекословил ему, - ведь дядя ему все равно что отец. Пора ему
наверстать то время, которое прошло в шалостях! Потом мать Ала
ад-Дина, дав сыну такие наставления, поднялась и подала ужин,
и все сели за трапезу и ели, пока не насытились, а затем
вымыли руки и сидели, беседуя о торговых делах, о купле,
продаже и прочем.
И Ала ад-Дин всю ночь не спал и словно летал от радости, а
магрибинец, увидев, что ночь дошла до половины, встал и ушел к
себе домой, обещая, что к утру придет и возьмет Ала ад-Дина с
собой на рынок. Когда наступило утро, магрибинец постучался в
ворота, и мать Ала ад-Дина встала и открыла ему, но он не
захотел войти и потребовал Ала ад-Дина, чтобы взять его с
собой, и Ала ад-Дин тотчас же, быстрее молнии, оделся и вышел.
Он пожелал магрибинцу доброго утра и поцеловал ему руку, а
магрибинец взял его за руку и пошел с ним на рынок. Там он
вошел в лавку одного из больших торговцев и потребовал
перемену платья - разноцветного, нарядного, дорогого, и
торговец принес ему то, что он хотел: роскошные, полные
перемены платья, уже все сшитые.
"О сын моего брата, - сказал магрибинец, - выбирай то, что
тебе нравится". Мальчик обрадовался и развеселился, видя, что
магрибинец дает ему выбрать самому. Он выбрал нарядную
перемену платья себе по душе, и магрибинец отдал торговцу за
нее плату и вышел из лавки. Потом они отправились в баню,
вместе вымылись и надушились, а выйдя из воды, попили сладкого
питья, и Ала ад-Дин оделся в свое новое платье, и ум его
улетел от радости. Он подошел к магрибинцу, поцеловал ему руку
и сказал: "Да хранит тебя Аллах, о дядюшка!" И потом они вышли
из бани, и магрибинец повел его на рынок торговцев, и погулял
с ним по рынку, и показал ему, как производится купля и
продажа. "О племянник, - сказал он, - тебе следует глядеть на
купцов - как они продают и покупают, чтобы научиться
разбираться в вещах и товарах, - это ведь будет твое ремесло".
Потом он повел Ала ад-Дина по городу и показал ему
городские мечети, постоялые дворы и странноприимные дома, а
затем они зашли к великолепному повару, и тот подал им
роскошный обед на серебряной посуде, и они пообедали, и
насладились, и выпили. Затем магрибинец стал показывать Ала
ад-Дину местности для прогулок и для развлечений и игр и
показал ему дворец султана, а потом пошел с ним на постоялый
двор для чужеземцев, в то помещение, в котором он жил. А
магрибинец пригласил к себе некоторых купцов, своих соседей, и
когда те пришли, он поставил перед ними столик с кушаньями и
рассказал им, что этот мальчик сын его брата.
Потом, когда все поели, попили и насытились, магрибинец
поднялся, взял Ала ад-Дина за руку и доставил его домой. Он
привел мальчика к матери, и когда мать увидела его в такой
одежде, в роскошном наряде, - он был похож на какого-нибудь
царевича, - она чуть не улетела от радости и принялась
благодарить магрибинца. "О деверь, - воскликнула она, -
клянусь Аллахом, мои мысли все спутались, и я не знаю, каким
языком мне благодарить тебя за твои милости и как тебя
восхвалять за добро и благодеяние, которое ты сделал моему
сыну!" - "О жена моего брата, - отвечал магрибинец, - никакого
я не сделал благодеяния! Ведь Ала ад-Дин - сын моего брата, а
значит, и мой сын, и я обязан заменить ему отца. Будь же
спокойна". - "Прошу Аллаха именем его святых и пророков, пусть
сохранит и оставит тебя в живых и продлит тебе жизнь, чтобы
был ты этому мальчику покровителем! - воскликнула мать Ала
ад-Дина. - А он всегда будет тебе повиноваться и никогда не
ослушается тебя". - "О жена моего брата, не думай об этом, -
сказал магрибинец, - Ала ад-Дин - умный мужчина, и я надеюсь,
что, с соизволения великого Аллаха, он заменит тебе своего
отца, и порадуются на него твои глаза, и, если захочет Аллах,
он станет величайшим купцом в этом городе. Мне тяжело, что
завтра день пятницы*) и я не могу открыть для него лавку, так
как все купцы после молитвы уйдут в сады и на прогулки, но в
субботу, если пожелает Аллах, я сделаю так, как хочется Ала
ад-Дину: и открою для него лавку, а завтра я приду к вам, и
возьму его с собой, и покажу ему сады и места для прогулок за
городом, - может быть, он их еще не видал. Завтра там будут
все купцы, и я хочу, чтобы он познакомился с ними, а они
познакомились с ним".
Потом магрибинец попрощался и ушел в свое жилище, а утром
он пришел и постучался в ворота. А Ала ад-Дин всю ночь не спал
от радости, и, лишь только зачирикали воробьи и наступил день,
он поднялся, надел свою одежду и сидел, ожидая дядю.
И когда постучали в ворота, он, словно искра огня, быстро
поднялся, и отпер ворота, и увидел магрибинца. Он подошел и
поцеловал ему руку, и магрибинец взял его и пошел с ним.
"Сегодня, о сын моего брата, - сказал магрибинец, - я
покажу тебе кое-что такое, чего ты никогда в жизни не видал".
И он ласково разговаривал и беседовал с мальчиком, пока они не
вышли из города, и они шли по загородным садам, и магрибинец
показывал Ала ад-Дину находившиеся там дворцы и замки, и
всякий раз, когда они подходили к какому-нибудь саду, замку
или дворцу, магрибинец останавливался, и показывал его Ала
ад-Дину, и спрашивал: "Нравится тебе этот сад? - я куплю его
для тебя! Нравится ли тебе этот дворец?" А Ала ад-Дин был ведь
маленький мальчик и, слыша ласковые слова магрибинца, верил
ему, и ум его улетал от радости.
И так они шли, пока не устали, и тогда зашли они в
великолепный сад, от вида которого расширялось сердце и
светлело в глазах, и фонтаны поливали там цветы водой,
извергавшейся из пасти медных львов. Они сели отдохнуть у
пруда с водой, и сердце Ала ад-Дина расширилось, и магрибинец
начал с ним шутить и беседовать, словно он и вправду был ему
дядей. Потом он поднялся, и вынул из-за пояса кулек с разной
снедью и плодами, и сказал: "Ты, наверно, проголодался, о сын
моего брата, садись, поешь!"
И магрибинец с Ала ад-Дином ели, пока не насытились, и
потом магрибинец сказал: "Если ты отдохнул, вставай, и походим
и посмотрим еще немного". И Ала ад-Дин встал, и они ходили из
сада в сад, пока не обошли все сады и не пришли к одной
высокой горе. А Ала ад-Дин в жизни не выходил из города и не
ходил столько, и он прямо умирал от усталости. "О дядя, а куда
мы идем? - спросил он магрибин-ца. - Мы оставили сады позади и
пришли к этой горе, и если путь еще долгий, то я не могу идти,
так как я умираю от усталости. Дальше уже нет больше садов,
вернемся же в город!" - "Нет, племянник, - ответил магрибинец,
- эта дорога ведет в роскошные сады. Идем, я покажу тебе такой
сад, какого не видывал ни один царь. Соберись же с силами, и
пойдем! Ты ведь мужчина!" И магрибинец принялся улещать Ала
ад-Дина и развлекать его и шел с ним рядом, рассказывая всякие
истории, лживые и правдивые, пока они не дошли до того места,
к которому стремился магрибинский колдун и ради которого он
пришел из земель внутреннего Китая.
И когда они пришли, магрибинец сказал Ала ад-Дину: "Садись,
отдохни, о сын моего брата, вот то место, куда мы
направляемся. Если захочет Аллах, племянник, я покажу тебе
такие чудеса, каких никто не видел, и никто не любовался тем,
на что ты полюбуешься. Но после того как ты отдохнешь, встань
и поищи нам немного хвороста, кусков дерева, высохших
древесных корней и прочего: я хочу развести огонь и показать
тебе эту диковинную вещь".
Когда Ала ад-Дин услышал это, ему так захотелось
посмотреть, что хочет сделать дядя, что он забыл усталость и
утомление и принялся искать и собирать мелкий хворост. Он
собирал его до тех пор, пока магрибинец не сказал: "Хватит!" -
и тогда колдун тотчас же встал, вынул из-за пазухи кремень и
огниво и запалил бывшую при нем серную лучинку. Потом он вынул
из-за пазухи свечу и зажег ее, а Ала ад-Дин пододвинул к нему
собранную им кучку хвороста, и магрибинец разжег в ней огонь.
Он подождал, пока хворост перестал пылать, сунул руку за
пазуху; вынул коробочку, открыл ее, взял оттуда немного
порошку и бросил его в огонь, и из огня пошел дым, а
магрибинец начал колдовать, произносить заклинания и говорить
непонятные слова. И вдруг мир потемнел, и загремел гром, и
земля затряслась и разверзлась; и Ала ад-Дин испугался, и
устрашился, и хотел убежать. И когда магрибинец увидел, что
мальчик хочет бежать, он пришел в великую ярость, так как он
видел в своем гороскопе, что из его дела без Ала ад-Дина не
будет проку, - ведь он хотел добыть сокровище, которое не
откроется иначе как при помощи Ала ад-Дина. И вот, увидав, что
тот намерен бежать, он поднял руку и так ударил Ала ад-Дина по
щеке, что едва не вышиб у него изо рта все зубы, и Ала ад-Дин
упал без сознания и немного пролежал на земле вниз лицом, а
потом очнулся и спросил: "Дядя, что я тебе сделал и чем
заслужил от тебя это?" И магрибинец принялся его уговаривать и
сказал: "О дитя мое, я хочу, чтобы ты стал мужчиной! Не
прекословь мне, я ведь тебе дядя, взамен отца, и, если захочет
Аллах, ты скоро забудешь все эти тяготы, ибо увидишь
диковинную вещь".
А когда земля разверзлась, из-под нее показался мраморный
камень, в котором было кольцо из меди, и магрибинец сказал Ала
ад-Дину: "О сын моего брата, если ты сделаешь так, как я тебе
скажу, ты станешь богаче всех царей в мире, и по этой причине
я и ударил тебя. В этом месте лежит огромное сокровище, и оно
положено на твое имя, а ты хотел бежать и упустить его. Но
теперь одумайся и посмотри, как я заставил землю раздвинуться
своими заклинаниями и заклятьями, и послушай слова, которые я
скажу. Взгляни на этот камень с кольцом - под ним то
сокровище, о котором я тебе говорил. Возьмись рукой за кольцо
и приподними его, и мраморная плита поднимется. Никто, кроме
тебя, дитя мое, не может ее поднять, и никто, кроме тебя, не
может ступить ногой в эту сокровищницу, так как клад
охраняется твоим именем. Но ты должен следовать тому, что я
говорю, и не отступать от этого ни на одну букву: это все для
твоего блага, так как здесь лежит великое сокровище; все цари
мира не добыли даже части его, и оно твое и мое".
Услышав эти слова, Ала ад-Дин забыл про боль, усталость и
тяготы, и охватило его удивление от слов магрибинца: как это
он станет богатым до такой степени, что даже цари мира будут
не богаче его! "О дядя, - сказал он магрибинцу, - скажи мне,
чего ты хочешь. Я покорен твоему приказанию и никогда не стану
прекословить тебе", - и магрибинец промолвил: "О дитя мое, Ала
ад-Дин, я хочу для тебя всякого блага, и нет у меня
наследников, кроме тебя одного. Ты - мой наследник и
преемник".
И он подошел к Ала ад-Дину, поцеловал ему между глаз и
сказал: "Ведь все мои труды - для кого они? Все эти труды -
для тебя, чтобы сделать тебя богатым до такой степени. Не
перечь же мне в том, что я тебе говорю: подойди к этому кольцу
и подними его, как я уже говорил". - "О дядя, - сказал Ала
ад-Дин, - эта плита тяжелая, и я один не смогу ее поднять.
Нужно, чтобы ты подошел и помог мне поднять ее, - я ведь
маленький". - "О дитя мое, - молвил магрибинец, - я не могу к
ней прикасаться, но положи руку на кольцо, и плита сейчас же
поднимется. Я же тебе говорил, что никто не может ее
коснуться, кроме тебя. А когда будешь ее поднимать, назови
свое имя, имя твоего отца и отца твоего отца, а также имя
твоей матери и отца твоей
И тогда Ала ад-Дин выступил вперед и сделал так, как научил
его магрибинец. Он потянул плиту - и плита поднялась с полной
легкостью, когда он назвал свое имя, имя своего отца и матери
и другие имена, о которых говорил магрибинец, и он сдвинул
плиту с места и отбросил в сторону, и когда он поднял плиту,
под ней оказалось подземелье с лестницей в двенадцать
ступенек.
"О Ала ад-Дин, - сказал магрибинец, - соберись с мыслями,
сын моего брата, прислушайся к моим словам и сделай все, что я
тебе скажу, ничего не упуская. Спустись со всей осторожностью
в это подземелье, и когда ты достигнешь его дна, то найдешь
там помещение, разделенное на четыре четверти. В каждой
четверти ты найдешь четыре кувшина с червонным золотом,
серебром, золотыми слитками и другими драгоценностями, но
берегись, о дитя мое, дотронуться до которого-нибудь из них, и
Перевод с арабского М. А. Салье
Изд: Москва, "Эврика", 1993
OCR by Michael Seregin
---------------------------------------------------------------
Говорят, о счастливый царь, будто был в одном городе из
городов Китая портной, живший в бедности, и был у него сын по
имени Ала ад-Дин.
И был этот сын шалый, непутевый с самого малолетства, и
когда исполнилось ему десять лет, отец захотел научить его
ремеслу. Но так как жил он в бедности, то не мог отдать сына
какому-нибудь мастеру, чтобы тот научил его ремеслу, ибо это
потребовало бы расходов на учителя, и он взял мальчика в свою
лавку с целью обучить его портняжному делу. А Ала ад-Дин был
непутевый мальчишка, он привык целый день шляться с уличными
ребятами, такими же беспутными, как он сам, и не мог ни часа,
ни минутки высидеть в лавке; он только и ждал, когда отец
уйдет к какому-нибудь заказчику, и сейчас же бросал лавку и
уходил играть с другими озорниками.
Вот каковы были его привычки, и нельзя было его заставить
слушаться отца, и сидеть в лавке, и учиться ремеслу. Отец
выбился из сил, наставляя его, но ничего не мог с ним
поделать, и от великой печали и огорчения он заболел тяжелой
болезнью и умер. А Ала ад-Дин продолжал вести себя как
шалопай, и когда мать Ала ад-Дина увидела, что ее муж
преставился к милости великого Аллаха, а сын повесничает и не
знает ни ремесла, ни другого какого дела, которым можно было
бы добыть пропитание, она продала все, что было у мужа в
лавке, и стала прясть хлопок, и кормилась трудами рук своих, и
кормила своего сына, непутевого Ала ад-Дина.
А Ала ад-Дин, увидев, что он избавился от сурового своего
отца, стал еще больше озорничать и повесничать и приходил
домой только в час еды, тогда как его родная мать пряла и
трудилась сверх сил, чтобы добыть пропитие для себя и для
сына, и жила она так, пока не стало ее сыну Ала ад-Дину
пятнадцать лет.
И вот однажды, когда Ала ад-Дин играл на улице с другими
непутевыми мальчишками, вдруг остановился неподалеку от
какой-то человек, чужеземец, и стал наблюдать за Ала ад-Дином,
не обращая внимания на его товарищей. А этот человек был
магрибинской породы*), колдун, который учинял своим
колдовством одну хитрость за другой, и знал он всякие
философии и все науки, и хорошо разбирался в науке о положении
звезд. Когда он всмотрелся в Ала ад-Дина, он сказал про себя:
"Поистине, этот мальчишка - тот, кто мне нужен."
Он отвел одного из мальчишек подальше и начал его
спрашивать про Ала ад-Дина - чей он сын, как зовут его отца, и
выспросил обо всех его обстоятельствах, а потом подошел к Ала
ад-Дину, отвел его в сторону и спросил: "Мальчик, ты такой-то
сын такого-то портного?" - "Да, господин паломник, - отвечал
Ала ад-Дин, - но мой отец уже давно мертвый".
И когда магрибинец услышал это, он тотчас же бросился Ала
ад-Дину на шею, обнял и стал целовать, а сам плакал, а Ала
ад-Дин, увидав, что магрибинец в таком состоянии, очень
удивился: "По какой причине ты плачешь и откуда ты знаешь про
моего отца?"
И магрибинец ответил слабым, печальным голосом: "О дитя
мое, как ты можешь мне задавать такой вопрос? Я плачу потому,
что ты сказал о смерти твоего отца, а ведь он мне брат по
матери и отцу. Я утомился, идя из далеких стран, но радовался,
надеясь его увидеть и повеселить мои взоры лицезрением его, а
ты, племянник, говоришь, что он умер! Потому я о нем и плачу,
и еще я плачу о своей злой судьбе - ведь он умер раньше, чем я
его повидал. И едва я увидел тебя, дитя мое, от меня не
укрылось, клянусь Аллахом, что ты сын моего брата, и я узнал
тебя среди мальчиков, с которыми ты играл, а ведь мой брат,
твой отец, когда мы расстались, еще не женился. И клянусь
Аллахом, дитя мое, мне лучше бы повидать брата и умереть
вместо него, ибо я надеялся после долгих скитаний еще раз
взглянуть на него, но поразила меня разлука. От того, что
будет, не убежишь, и нет ухищрения против власти Аллаха над
его тварями, но ты, сынок, заменишь мне его, поскольку ты его
сын, и я буду утешаться тобою: кто оставил подобного тебе, тот
не умер".
Потом магрибинец сунул руку в карман, вынул десять динаров,
протянул их Ала ад-Дину и сказал: "О дитя мое, где вы живете и
где твоя мать, жена моего брата?" И Ала ад-Дин взял магрибинца
за руку и провел его к их дому, и магрибинец сказал ему:
"Возьми, сынок, эти деньги, отнеси их матери, передай ей от
меня привет и скажи: "Мой дядя, брат моего отца, вернулся с
чужбины". А я, если позволит Аллах, завтрашний день приду к
вам, чтобы поздороваться с твоей ма терью, и посмотрю на тот
дом, где жил мой брат, и погляжу на его могилу".
И потом магрибинец поцеловал Ала ад-Дина, и оставил его, и
пошел своей дорогой, а Ала ад-Дин, радуясь деньгам, побежал
поскорей домой. Он пришел в необычное время, так как
обыкновенно заходил домой только в час обеда и ужина, и,
полный радости, вбежал в комнату и закричал: "Матушка, я тебя
порадую: мой дядя, брат отца, вернулся с чужбины и передает
тебе множество приветов!" - "Ты как будто смеешься надо мной,
сынок! Где у тебя дядя и откуда ему взяться? Нет у тебя
никакого дяди!" - сказала ему мать.
И тут Ала ад-Дин воскликнул: "Как это ты, матушка,
говоришь, что у меня нет дяди и нет в живых никаких
родственников, когда я только что видел своего дядю и он меня
обнимал и целовал, а сам плакал! Он узнал меня, и он знает всю
нашу семью, а если ты не веришь, посмотри: вот десять динаров.
Он мне их дал и сказал: "Отнеси их матери", - и, если позволит
Аллах, он завтрашний день придет к нам, чтобы с тобой
поздороваться. И он велел тебе передать эти слова".
"Да, сынок, - сказала мать Ала ад-Дина, - я знаю, что у
тебя был дядя, но он умер задолго до твоего отца, а другого
твоего дяди я не знаю".
И она всю ночь раздумывала об этом событии, а
колдун-маг-рибинец, когда настало утро, поднялся, надел свою
одежду и от правился на ту улицу искать Ала ад-Дина, потому
что его душа не терпела разлуки с мальчиком. Он до тех пор
искал его, пока не нашел, а Ала ад-Дин, как всегда, играл с
детьми. Магрибинец подошел к Ала ад-Дину, обнял его и
поцеловал, потом вынул из кошелька два динара и сказал:
"Возьми их, сынок, отдай твоей матери и скажи: "Мой дядя хочет
прийти к нам сегодня вечером и поужинать у нас; возьми эти
деньги и сделай на них хороший ужин". Но прежде чем мы
расстанемся, проведи меня еще раз к твоему дому, чтобы я не
ошибся и нашел его". - "Слушаюсь!" - сказал Ала ад-Дин, и
пошел впереди магрибинца, и привел его к своему дому, и тогда
магрибинец оставил его и ушел, куда хотел, а Ала ад-Дин вбежал
к матери, передал ей слова своего дяди, и отдал те два динара,
и сказал: "Мой дядя хочет сегодня вечером у нас поужинать".
И мать Ала ад-Дина пошла на рынок, купила всего, что ей
было нужно, и вернулась домой, и стала готовить ужин, а блюда
и другую посуду она заняла у соседей. Когда же пришло время
ужина, она сказала своему сыну: "Сыночек, ужин готов. Может
быть, твой дядя не знает дорогу к нашему дому, пойди встреть
его!" - "Слушаю и повинуюсь!" - ответил Ала ад-Дин, и когда он
выходил из дома, в ворота вдруг постучали. Он тотчас же вышел
и открыл ворота, и оказалось, что это магрибинский колдун и с
ним раб, который несет кувшин с набизом*), плоды, сласти и
прочее.
И Ала ад-Дин взял все это у раба, и раб ушел своей дорогой,
а Ала ад-Дин пошел впереди магрибинца, и когда они оказались
посреди комнаты, магрибинец выступил вперед и поздоровался,
плача, с матерью мальчика и попросил показать то место, где
обычно сидел его брат. Она показала место ее мужа, и
магрибинец подошел и начал целовать там землю, восклицая:
"Увы, как печальна моя судьба! Как это я лишился тебя, о брат
мой, о слезинка моего глаза, о мой любимый!"
И он до тех пор говорил такие слова, плакал и причитал,
хлопая себя по щекам, пока мать Ала ад-Дина не испугалась, что
ему станет дурно от столь большого усердия. Она подошла к
магрибинцу, взяла его за руку, подняла его и сказала: "Что
толку, о деверь, от всего этого! Ты только сам себя убиваешь!"
Она усадила магрибинца и принялась его утешать, и когда
магрибинец пришел в себя, он начал с ней разговаривать и
сказал: "О жена моего брата, не удивляйся, что ты меня не
знаешь и что при жизни моего брата ты меня ни разу не видела.
Это потому, что я покинул наш город и расстался с братом сорок
лет назад, и я обошел Хинд, Синд*) и все города Магриба, и
вступил в Каир, и жил я в светозарной Медине*) - да пребудут
над ее господином наилучшие благословения и приветы Аллаха!
Оттуда я отправился в страны нечестивых и пробыл там
четырнадцать лет, а потом, после этого, о жена моего брата, я
стал думать в один из дней о моем брате, моем городе и родной
земле, и поднялись во мне тоска и желание увидеть брата. И
начал я плакать, и непрестанно побуждала меня тоска
направиться сюда, в этот город, чтобы взглянуть на брата, и
наконец я сказал себе: "О человек, сколько времени ты на
чужбине, вдали от родной страны! Есть у тебя один-единственный
брат и никого больше, пойди же, посмотри на него. Кто знает,
каковы удары судьбы и превратности времени? Великая печаль
будет, если ты умрешь, не повидав брата. Ведь ты, слава
Аллаху, обладаешь богатствами и обильными благами и у тебя
много денег, а твой брат, может быть, живет стесненною жизнью.
Пойди же и взгляни на него, и если увидишь, что он пребывает в
бедности, - помоги ему". И я подумал обо всем этом и, когда
наступило утро, собрался в путешествие. Я пошел на пятничную
молитву, а потом сел на своего чистокровного коня, и пустился
в дорогу, и претерпел много трудностей и страшных опасностей,
но Аллах судил мне благополучие, и я прибыл в ваш город. И
когда я ходил по его улицам, я увидел твоего сына Ала ад-Дина,
который играл с уличными мальчишками, и, клянусь великим
Аллахом, о жена моего брата, с той минуты, как я его увидел,
мое сердце раскрылось для него, - кровь ведь стремится к
родной крови, - и я узнал его по наружности. И забыл я, когда
увидел его, все тяготы и заботы, которые перенес и испытал, и
велика стала моя радость. Но Ала ад-Дин рассказал мне, что мой
покойный брат умер, и, увы, о жена моего брата, когда я
услышал это, я опечалился, и, может быть, Ала ад-Дин тебе
говорил, какая великая скорбь и горесть охватили меня. Но я
утешаюсь Ала ад-Дином и надеюсь, что по воле Аллаха он мне
заменит покойного, а кто оставил себе замену, тот не умер".
Потом он посмотрел и увидел, что мать Ала ад-Дина стала
плакать от таких слов, и обратился к Ала ад-Дину, чтобы тот
подтвердил, что он действительно брат ее мужа, и утешил ее, и,
чтобы удались его хитрость и обман, сказал: "О дитя мое, каким
ремеслам ты научился? Скажи мне, научился ли ты ремеслу, на
которое ты бы мог жить вместе с матерью?"
Ала ад-Дин застыдился, смутился, повесил голову и уставился
в землю, а мать его сказала: "Откуда у него ремесло! Нет у
него ремесла! Он только и знает, что озорничает целый день и
шляется с уличными мальчишками. Ведь отец его - отчего умер,
бедняга?.. Оттого он умер, что из-за него заболел, а я, горе
мне, день и ночь тружусь и пряду хлопок, чтобы заработать на
две лепешки хлеба, которыми мы живем целый день. Вот он какой,
деверь, а у меня не осталось силы, чтобы содержать такого
взрослого парня, и я едва могу добыть пропитание. Мне самой
нужен кто-нибудь, чтобы меня содержать".
И тут магрибинец обратился к Ала ад-Дину и сказал ему:
"Почему это ты, племянник, все беспутничаешь? Стыдись, так не
годится! Ты стал мужчиной и умным человеком, и к тому же ты
сын добрых людей. Стыдно тебе, что твоя мать, женщина, вдова,
бьется, чтобы тебя прокормить, а ты, мужчина, бездельничаешь.
Нужно тебе научиться ремеслу, чтобы добывать пропитание себе и
матери. Погляди, сынок, у вас в городе много всяких мастеров.
Посмотри, какое ремесло тебе нравится, и я определю тебя к
мастеру, чтобы ты у него учился и чтобы у тебя, когда
вырастешь, было ремесло, на которое можно прожить. Может быть,
тебе не любо ремесло твоего отца? Ты выбери ремесло, которое
тебе нравится, и скажи мне, а я помогу тебе всем чем могу".
Но магрибинец увидел, что Ала ад-Дин молчит и не отвечает,
и понял, что мальчику это неприятно и что он не желает учиться
никакому ремеслу, ибо он так воспитан, что привык
бездельничать. "О сын моего брата, - сказал магрибинец, - не
печалься из-за меня. Если ты не согласен учиться ремеслу, я
открою для тебя купеческую лавку и наполню ее самыми дорогими
тканями. Ты узнаешь людей, и будешь торговать с ними, и
станешь купцом, известным в городе". Услышав слова магрибинца
и обещание, что он станет купцом, Ала ад-Дин обрадовался, так
как был уверен, что купцы всегда ходят в чистой и нарядной
одежде и что все они - большие люди. Он посмотрел на
магрибинца, и засмеялся, и закивал головой, показывая, что он
согласен, и маг-рибинец понял, что мальчику хочется стать
купцом. "О сын моего брата, - сказал он, - будь только
мужчиной, и я завтра утром возьму тебя с собой на рынок и
скрою тебе нарядную одежду, а потом я присмотрю для тебя у
купцов лавку и положу туда всяких дорогих тканей, и ты будешь
там сидеть, продавать и покупать".
И когда мать Ала ад-Дина услыхала эти слова, - она все еще
была в сомнении насчет магрибинца, - она твердо решила про
себя, что магрибинец и вправду брат ее мужа, - ведь
невозможно, чтобы чужой человек все это сделал для ее сына! -
и принялась наставлять и учить мальчика, чтобы он выбросил
глупости из головы и всегда слушался дядю, никогда не
прекословил ему, - ведь дядя ему все равно что отец. Пора ему
наверстать то время, которое прошло в шалостях! Потом мать Ала
ад-Дина, дав сыну такие наставления, поднялась и подала ужин,
и все сели за трапезу и ели, пока не насытились, а затем
вымыли руки и сидели, беседуя о торговых делах, о купле,
продаже и прочем.
И Ала ад-Дин всю ночь не спал и словно летал от радости, а
магрибинец, увидев, что ночь дошла до половины, встал и ушел к
себе домой, обещая, что к утру придет и возьмет Ала ад-Дина с
собой на рынок. Когда наступило утро, магрибинец постучался в
ворота, и мать Ала ад-Дина встала и открыла ему, но он не
захотел войти и потребовал Ала ад-Дина, чтобы взять его с
собой, и Ала ад-Дин тотчас же, быстрее молнии, оделся и вышел.
Он пожелал магрибинцу доброго утра и поцеловал ему руку, а
магрибинец взял его за руку и пошел с ним на рынок. Там он
вошел в лавку одного из больших торговцев и потребовал
перемену платья - разноцветного, нарядного, дорогого, и
торговец принес ему то, что он хотел: роскошные, полные
перемены платья, уже все сшитые.
"О сын моего брата, - сказал магрибинец, - выбирай то, что
тебе нравится". Мальчик обрадовался и развеселился, видя, что
магрибинец дает ему выбрать самому. Он выбрал нарядную
перемену платья себе по душе, и магрибинец отдал торговцу за
нее плату и вышел из лавки. Потом они отправились в баню,
вместе вымылись и надушились, а выйдя из воды, попили сладкого
питья, и Ала ад-Дин оделся в свое новое платье, и ум его
улетел от радости. Он подошел к магрибинцу, поцеловал ему руку
и сказал: "Да хранит тебя Аллах, о дядюшка!" И потом они вышли
из бани, и магрибинец повел его на рынок торговцев, и погулял
с ним по рынку, и показал ему, как производится купля и
продажа. "О племянник, - сказал он, - тебе следует глядеть на
купцов - как они продают и покупают, чтобы научиться
разбираться в вещах и товарах, - это ведь будет твое ремесло".
Потом он повел Ала ад-Дина по городу и показал ему
городские мечети, постоялые дворы и странноприимные дома, а
затем они зашли к великолепному повару, и тот подал им
роскошный обед на серебряной посуде, и они пообедали, и
насладились, и выпили. Затем магрибинец стал показывать Ала
ад-Дину местности для прогулок и для развлечений и игр и
показал ему дворец султана, а потом пошел с ним на постоялый
двор для чужеземцев, в то помещение, в котором он жил. А
магрибинец пригласил к себе некоторых купцов, своих соседей, и
когда те пришли, он поставил перед ними столик с кушаньями и
рассказал им, что этот мальчик сын его брата.
Потом, когда все поели, попили и насытились, магрибинец
поднялся, взял Ала ад-Дина за руку и доставил его домой. Он
привел мальчика к матери, и когда мать увидела его в такой
одежде, в роскошном наряде, - он был похож на какого-нибудь
царевича, - она чуть не улетела от радости и принялась
благодарить магрибинца. "О деверь, - воскликнула она, -
клянусь Аллахом, мои мысли все спутались, и я не знаю, каким
языком мне благодарить тебя за твои милости и как тебя
восхвалять за добро и благодеяние, которое ты сделал моему
сыну!" - "О жена моего брата, - отвечал магрибинец, - никакого
я не сделал благодеяния! Ведь Ала ад-Дин - сын моего брата, а
значит, и мой сын, и я обязан заменить ему отца. Будь же
спокойна". - "Прошу Аллаха именем его святых и пророков, пусть
сохранит и оставит тебя в живых и продлит тебе жизнь, чтобы
был ты этому мальчику покровителем! - воскликнула мать Ала
ад-Дина. - А он всегда будет тебе повиноваться и никогда не
ослушается тебя". - "О жена моего брата, не думай об этом, -
сказал магрибинец, - Ала ад-Дин - умный мужчина, и я надеюсь,
что, с соизволения великого Аллаха, он заменит тебе своего
отца, и порадуются на него твои глаза, и, если захочет Аллах,
он станет величайшим купцом в этом городе. Мне тяжело, что
завтра день пятницы*) и я не могу открыть для него лавку, так
как все купцы после молитвы уйдут в сады и на прогулки, но в
субботу, если пожелает Аллах, я сделаю так, как хочется Ала
ад-Дину: и открою для него лавку, а завтра я приду к вам, и
возьму его с собой, и покажу ему сады и места для прогулок за
городом, - может быть, он их еще не видал. Завтра там будут
все купцы, и я хочу, чтобы он познакомился с ними, а они
познакомились с ним".
Потом магрибинец попрощался и ушел в свое жилище, а утром
он пришел и постучался в ворота. А Ала ад-Дин всю ночь не спал
от радости, и, лишь только зачирикали воробьи и наступил день,
он поднялся, надел свою одежду и сидел, ожидая дядю.
И когда постучали в ворота, он, словно искра огня, быстро
поднялся, и отпер ворота, и увидел магрибинца. Он подошел и
поцеловал ему руку, и магрибинец взял его и пошел с ним.
"Сегодня, о сын моего брата, - сказал магрибинец, - я
покажу тебе кое-что такое, чего ты никогда в жизни не видал".
И он ласково разговаривал и беседовал с мальчиком, пока они не
вышли из города, и они шли по загородным садам, и магрибинец
показывал Ала ад-Дину находившиеся там дворцы и замки, и
всякий раз, когда они подходили к какому-нибудь саду, замку
или дворцу, магрибинец останавливался, и показывал его Ала
ад-Дину, и спрашивал: "Нравится тебе этот сад? - я куплю его
для тебя! Нравится ли тебе этот дворец?" А Ала ад-Дин был ведь
маленький мальчик и, слыша ласковые слова магрибинца, верил
ему, и ум его улетал от радости.
И так они шли, пока не устали, и тогда зашли они в
великолепный сад, от вида которого расширялось сердце и
светлело в глазах, и фонтаны поливали там цветы водой,
извергавшейся из пасти медных львов. Они сели отдохнуть у
пруда с водой, и сердце Ала ад-Дина расширилось, и магрибинец
начал с ним шутить и беседовать, словно он и вправду был ему
дядей. Потом он поднялся, и вынул из-за пояса кулек с разной
снедью и плодами, и сказал: "Ты, наверно, проголодался, о сын
моего брата, садись, поешь!"
И магрибинец с Ала ад-Дином ели, пока не насытились, и
потом магрибинец сказал: "Если ты отдохнул, вставай, и походим
и посмотрим еще немного". И Ала ад-Дин встал, и они ходили из
сада в сад, пока не обошли все сады и не пришли к одной
высокой горе. А Ала ад-Дин в жизни не выходил из города и не
ходил столько, и он прямо умирал от усталости. "О дядя, а куда
мы идем? - спросил он магрибин-ца. - Мы оставили сады позади и
пришли к этой горе, и если путь еще долгий, то я не могу идти,
так как я умираю от усталости. Дальше уже нет больше садов,
вернемся же в город!" - "Нет, племянник, - ответил магрибинец,
- эта дорога ведет в роскошные сады. Идем, я покажу тебе такой
сад, какого не видывал ни один царь. Соберись же с силами, и
пойдем! Ты ведь мужчина!" И магрибинец принялся улещать Ала
ад-Дина и развлекать его и шел с ним рядом, рассказывая всякие
истории, лживые и правдивые, пока они не дошли до того места,
к которому стремился магрибинский колдун и ради которого он
пришел из земель внутреннего Китая.
И когда они пришли, магрибинец сказал Ала ад-Дину: "Садись,
отдохни, о сын моего брата, вот то место, куда мы
направляемся. Если захочет Аллах, племянник, я покажу тебе
такие чудеса, каких никто не видел, и никто не любовался тем,
на что ты полюбуешься. Но после того как ты отдохнешь, встань
и поищи нам немного хвороста, кусков дерева, высохших
древесных корней и прочего: я хочу развести огонь и показать
тебе эту диковинную вещь".
Когда Ала ад-Дин услышал это, ему так захотелось
посмотреть, что хочет сделать дядя, что он забыл усталость и
утомление и принялся искать и собирать мелкий хворост. Он
собирал его до тех пор, пока магрибинец не сказал: "Хватит!" -
и тогда колдун тотчас же встал, вынул из-за пазухи кремень и
огниво и запалил бывшую при нем серную лучинку. Потом он вынул
из-за пазухи свечу и зажег ее, а Ала ад-Дин пододвинул к нему
собранную им кучку хвороста, и магрибинец разжег в ней огонь.
Он подождал, пока хворост перестал пылать, сунул руку за
пазуху; вынул коробочку, открыл ее, взял оттуда немного
порошку и бросил его в огонь, и из огня пошел дым, а
магрибинец начал колдовать, произносить заклинания и говорить
непонятные слова. И вдруг мир потемнел, и загремел гром, и
земля затряслась и разверзлась; и Ала ад-Дин испугался, и
устрашился, и хотел убежать. И когда магрибинец увидел, что
мальчик хочет бежать, он пришел в великую ярость, так как он
видел в своем гороскопе, что из его дела без Ала ад-Дина не
будет проку, - ведь он хотел добыть сокровище, которое не
откроется иначе как при помощи Ала ад-Дина. И вот, увидав, что
тот намерен бежать, он поднял руку и так ударил Ала ад-Дина по
щеке, что едва не вышиб у него изо рта все зубы, и Ала ад-Дин
упал без сознания и немного пролежал на земле вниз лицом, а
потом очнулся и спросил: "Дядя, что я тебе сделал и чем
заслужил от тебя это?" И магрибинец принялся его уговаривать и
сказал: "О дитя мое, я хочу, чтобы ты стал мужчиной! Не
прекословь мне, я ведь тебе дядя, взамен отца, и, если захочет
Аллах, ты скоро забудешь все эти тяготы, ибо увидишь
диковинную вещь".
А когда земля разверзлась, из-под нее показался мраморный
камень, в котором было кольцо из меди, и магрибинец сказал Ала
ад-Дину: "О сын моего брата, если ты сделаешь так, как я тебе
скажу, ты станешь богаче всех царей в мире, и по этой причине
я и ударил тебя. В этом месте лежит огромное сокровище, и оно
положено на твое имя, а ты хотел бежать и упустить его. Но
теперь одумайся и посмотри, как я заставил землю раздвинуться
своими заклинаниями и заклятьями, и послушай слова, которые я
скажу. Взгляни на этот камень с кольцом - под ним то
сокровище, о котором я тебе говорил. Возьмись рукой за кольцо
и приподними его, и мраморная плита поднимется. Никто, кроме
тебя, дитя мое, не может ее поднять, и никто, кроме тебя, не
может ступить ногой в эту сокровищницу, так как клад
охраняется твоим именем. Но ты должен следовать тому, что я
говорю, и не отступать от этого ни на одну букву: это все для
твоего блага, так как здесь лежит великое сокровище; все цари
мира не добыли даже части его, и оно твое и мое".
Услышав эти слова, Ала ад-Дин забыл про боль, усталость и
тяготы, и охватило его удивление от слов магрибинца: как это
он станет богатым до такой степени, что даже цари мира будут
не богаче его! "О дядя, - сказал он магрибинцу, - скажи мне,
чего ты хочешь. Я покорен твоему приказанию и никогда не стану
прекословить тебе", - и магрибинец промолвил: "О дитя мое, Ала
ад-Дин, я хочу для тебя всякого блага, и нет у меня
наследников, кроме тебя одного. Ты - мой наследник и
преемник".
И он подошел к Ала ад-Дину, поцеловал ему между глаз и
сказал: "Ведь все мои труды - для кого они? Все эти труды -
для тебя, чтобы сделать тебя богатым до такой степени. Не
перечь же мне в том, что я тебе говорю: подойди к этому кольцу
и подними его, как я уже говорил". - "О дядя, - сказал Ала
ад-Дин, - эта плита тяжелая, и я один не смогу ее поднять.
Нужно, чтобы ты подошел и помог мне поднять ее, - я ведь
маленький". - "О дитя мое, - молвил магрибинец, - я не могу к
ней прикасаться, но положи руку на кольцо, и плита сейчас же
поднимется. Я же тебе говорил, что никто не может ее
коснуться, кроме тебя. А когда будешь ее поднимать, назови
свое имя, имя твоего отца и отца твоего отца, а также имя
твоей матери и отца твоей
И тогда Ала ад-Дин выступил вперед и сделал так, как научил
его магрибинец. Он потянул плиту - и плита поднялась с полной
легкостью, когда он назвал свое имя, имя своего отца и матери
и другие имена, о которых говорил магрибинец, и он сдвинул
плиту с места и отбросил в сторону, и когда он поднял плиту,
под ней оказалось подземелье с лестницей в двенадцать
ступенек.
"О Ала ад-Дин, - сказал магрибинец, - соберись с мыслями,
сын моего брата, прислушайся к моим словам и сделай все, что я
тебе скажу, ничего не упуская. Спустись со всей осторожностью
в это подземелье, и когда ты достигнешь его дна, то найдешь
там помещение, разделенное на четыре четверти. В каждой
четверти ты найдешь четыре кувшина с червонным золотом,
серебром, золотыми слитками и другими драгоценностями, но
берегись, о дитя мое, дотронуться до которого-нибудь из них, и