Балабуха Андрей Дмитриевич. Нептунова арфа (с сокращениями)

   - А теперь я передаю бразды правления вам, - сказал он, придвинув спутнице стул и садясь сам. - Увы, я не разбираюсь ни в местных напитках, ни в местных порядках...
   - Их вы здесь и не получите. Здесь все интернациональное - от виски до водки. Кавы тут не предложат.
   И тогда он вспомнил. Ну конечно же, именно эта девушка была главной распорядительницей во время церемонии питья кавы в чьей-то загородной резиденции, куда их возили два года назад. Только в тот раз она была в национальном костюме - как он, бишь, называется? - и производила впечатление куда более строгое, гордое и экзотическое, чем сейчас, когда на ней эта суперсовременная и сверхмодная хламида, жуткий гибрид сари, тоги и махровой простыни.
   - Узнали? - улыбнулась девушка.
   Аракелов кивнул. У столика неслышно вырос поджарый официант в снежно-белом пиджаке.
   Девушка произнесла короткую фразу на местном наречии, удивительно напевном благодаря обилию гласных. Официант поклонился, улыбнулс Аракелову (самое удивительное, что улыбка его была не служебной, а искренне дружелюбной) и отошел.
   - Что вы ему сказали?
   - Что я с другом и мы хотим получить все лучшее, что здесь есть.
   "Да, - подумал Аракелов, - вот что значит быть завсегдатаем". Он нигде и никогда не смог бы произнести подобной фразы. Разве что в кают-компании нескольких судов да в институтском буфете... Слова о дружбе он отнес за счет традиционного здешнего гостеприимства, чем-то напоминавшего ему кавказское.
   - А теперь, наверное, самое время познакомиться. Держу пари, вы теряетесь в догадках, что мне от вас нужно? - по-английски она говорила тоже как-то напевно, и Аракелов ее хорошо понимал.
   - И не ошибаетесь. Я действительно гадаю, какому счастливому случаю обязан...
   Девушка рассмеялась:
   - Этот счастливый случай весьма прозаически зовется туангане Тераи. О, простите - господином Хироа, заместителем морского министра. А зовут мен - Папалеаиаина. Но можно и просто Анна - это мое первое имя. Оно проще дл вас, хотя мне совсем не нравится.
   - Ну зачем же, - возразил Аракелов, - это совсем просто. Папале... а дальше как?
   - ...аиаина.
   - А уменьшительного нет? - взмолился Аракелов. - Например, Папа? Совсем неплохо звучит...
   - Тогда уж лучше Аина. Во избежание двусмысленности.
   - Но по-английски...
   - Зато по-французски это так же, как и на вашем языке, и мо французская кровь возмущается.
   - Французская кровь?
   - Это длинная история. Впрочем, французского немало во многих из нас...
   - Однако по-английски вы говорите превосходно.
   - Я училась в Штатах. В МТИ [Массачусетский технологический институт, одно из старейших и наиболее престижных высших учебных заведений США].
   Аракелов присвистнул - однако! В позапрошлом году он принял ее за какую-то сановную особу, а несколько минут назад - за любительницу новых знакомств... И притом она - туангане (черт их знает, здешние степени родства: не то двоюродная сестра, не то племянница...) заместител министра. И выпускница МТИ. Ну и коктейль!..
   - Но все-таки, Аина, чем может быть вам интересен простой советский моряк?
   - Братец сказал мне, что вы завтра утром отправляетесь на Фрайди-Айленд. Возьмите меня с собой, простой советский моряк, можно?
   "Если об этом просит господин Хироа - почему бы и нет, - подумал Аракелов. - Места на катере - хоть отбавляй..."
   - Пожалуйста, - сказал он.
   - Спасибо! Понимаете, я рассчитывала на экраноплан, но он ушел на день раньше. Такое случается. А следующего ждать слишком" долго, почти неделю.
   Рядом с ними опять так же беззвучно возник официант, на этот раз с подносом, которым он легко балансировал на пальцах левой руки. Поднос был уставлен какими-то чашечками, мисочками, плошечками - у Аракелова зарябило в глазах.
   - А вы говорили, здесь нет местной кухни...
   - Друзьям Папалеаиаины здесь подают все. Потому что ее друзья - наши друзья, - улыбаясь, сказал официант.
   Аракелов чуть не расхохотался. Ай да девица! Похоже, ее тут знают все от министров до официантов...
   Осторожно пробуя поставленное перед ним местное лакомство - на вкус оно больше всего напоминало хвойное желе с брусничным экстрактом, - Аракелов исподтишка рассматривал сотрапезницу. Она была молода и красива, по крайней мере, первыми на ум Аракелову пришли именно эти два до отвращени банальных определения. Потом он понял, что она только кажется очень молодой, даже юной, а на самом деле ей куда больше, может быть, под тридцать. Да и красота ее была какой-то слишком картинной, опереточной. На сцене, на гогеновском полотне она была бы уместна. Даже прекрасна. По дл обычной жизни в ней было чересчур много театрального, слишком резкими были черты и краски лица, слишком искусственной казалась высокая прическа, стилизованная под национальную старину... "Ладно, - подумал он, посмотрим еще, что ты из себя есть, красавица. Будет день, будет море они покажут..."
   Но первым показал это Амбал.
   Амбал был судовым котом "Руслана" - здоровенный рыжий и ражий котяра, итальянский эмигрант. Он полуслепым котенком на расползающихся лапах приковылял к судовому трапу в Генуе, жалобно попискивая от невыносимого напряжения, вскарабкался кое-как на палубу и так и остался на "Руслане". Как удалось ему скрыться от бдительного ока карантинной службы, до сих пор оставалось загадкой для всех, хотя Аракелов и подозревал, что об этом смогли бы рассказать минимум двое - Амбал, если бы смог заговорить, и Альперский, если бы захотел. За год на флотских харчах задохлик, как называли его первое время ("Эй, кандей, задохлика-то покормил?.."), вырос и превратился в Амбала. Да и как иначе можно было назвать этакого котозавра с огромной головой и пронзительными желтыми глазами, который, вихляя бедрами, с хозяйским видом расхаживал повсюду и распахивал все двери, какие только мог, - закрытых помещений он не выносил органически...
   Когда Аракелов увидел Амбала в катере, он обомлел.
   - Эт-то еще что?
   - Амбал, Александр Никитич, - правдиво ответствовал Венька.
   - Сам вижу. Откуда?
   - С "Руслана".
   - Спасибо, Вениамин Палыч, объяснил. А то я бы в жизни не догадался. Как он здесь очутился?
   Венька потупился, но тут же вскинул голову.
   - А что? Мы с вами на берегу гуляем, а ему только на палубе загорать? Ему, между прочим, тоже поразмяться надо. И общества ему тоже хочется. Он что, рыжий?
   Аракелов расхохотался.
   - Там же его обыскались!
   - А вы их успокойте, Александр Никитич. Они порадуются и на радостях простят...
   - Ну и хитрец ты, Вениамин Палыч! Уговорил...
   Так вот, едва катер вышел из бухты и стал плавно нырять на пологой океанской зыби, Амбал из рубки, где он блаженно дрых на диване, выбрался в кокпит, подошел к сидевшей там Папалеаиаине, потерся ей об ноги и вспрыгнул на колени, - Аракелову стало не по себе от такой фамильярности.
   - Шуганите его, Аина, - посоветовал он.
   Папалеаиаина почесала Амбала за ухом. Тот зажмурился, вывернулся на спину и бесстыдно задрал все четыре лапы кверху, растопырив пальцы и то втягивая, то выпуская когти. Венька восторженно заржал:
   - Сразу видно - наш человек, Александр Никитич. Амбал к кому попадя не пойдет. Он в людях получше нас с вами разбирается. У него для этого локатор специальный есть. Точно говорю - в журнале читал. Хорошую вы пассажирку привели, правильную!
   - Ну раз правильную, так сообрази нам чайку. А то нехорошо получается она меня уже дважды потчевала, а я...
   - Момент, Александр Никитич, - отозвался Венька и скрылся.
   - Кстати, Аина, - спросил Аракелов, - я ведь даже не знаю, зачем вам на Фрайди-Айленд. Ну мы с Вениамином - понятно, мы там робинзонить собираемся. Да вам господин Хироа говорил, наверное. - Папалеаиаина кивнула, продолжая гладить и почесывать вконец сомлевшего Амбала. - А вам-то необитаемый остров к чему?
   - Необитаемый? - Девушка расхохоталась столь откровенно и заразительно, что Аракелов невольно залюбовался. - Какой же он необитаемый, моряк? Разве братец вам ничего не сказал? Ах склеротик!
   Образ улыбчивого господина Хироа как-то не вязался с представлениями Аракелова о склеротиках.
   - То есть?
   - На Фрайди-Айленде уже год, как ведутся изыскания...
   - Ну, досвистелся, Аль? Что я тебе говорил?
   - А что ты мне говорил?
   - Что свистеть на борту - не к добру. Вот теперь и будем загорать здесь до одурения.
   - А я-то чем виноват, что штиль? Ты с синоптиков спрашивай.
   - С синоптиков какой спрос! А вот тебе свистеть не надо было.
   - Ох и зануда же ты!
   - Ну вот что, ты, свистун, марш к мачте...
   - Зачем?
   - Я капитан или ты?
   - Ну ты... Так и что с того?
   - Иди к мачте и скреби. Ноготками. Сумел штиль насвистеть, так сумей и ветер наскрести. А не наскребешь - оставлю сегодня без выпивки. Своей капитанской властью.
   - Ох и зануда же ты, Джайн...
   6
   - ...чистое любопытство, мистер Ганшин, и ничего больше. Собственно, брал интервью у Фараджа Таароа...
   Ганшин кивнул: Фарадж Таароа вот уже второе семилетие был президентом Караури.
   - ...и тут случайно прослышал, что на Фрайди-Айленде ведутся изыскания, готовится международная стройка. Я запросил справочный отдел фирмы...
   - Кстати, мистер Янг, а какую фирму вы, собственно, представляете? поинтересовался Ганшин. Вчера, когда он вернулся с северного берега, экраноплан давно ушел, журналист спал сном праведника, и выяснять подробности было не у кого. К тому же с этим рейсом Ганшин ждал Анну, а вовсе не этого борзописца и потому был несколько разочарован и зол.
   - Ай-би-си [International Broadcasting Corporation (IBC) Международная радиовещательная корпорация]. Послушайте, мистер Ганшин, у вас своеобразная манера общения: сперва вы задаете вопрос, а потом лишаете собеседника всякой возможности связно на него ответить. Это что, национальный характер?
   - Индивидуальный, - огрызнулся Ганшин: уел-таки его этот невесть откуда на голову свалившийся писака. И самое обидное - справедливо уел.
   - Видите ли, мне до сих пор мало приходилось сталкиваться с русскими, и потому мое любопытство естественно. Но вы его полностью удовлетворили. Так вот, в справочном мне сказали, что об этом проекте была лишь скудна информация в специальной печати и протоколах МЭК [International Power Engineering Committee (IPEC) - Международный энергетический комитет]. Вот мне и захотелось посмотреть своими глазами, тем более что я оказалс поблизости.
   - И что же вы рассчитываете увидеть?
   - Все, что вы покажете. И главное - услышать все, что расскажете. Насколько я понял, вы - автор проекта?
   - Не совсем, мистер Янг. - Ганшину все-таки польстила така осведомленность представителя международной прессы. - Проект - плод деятельности большой группы, над ним работало несколько институтов. Мне же принадлежит только одна идея...
   - Но, как я понимаю, достаточно важная.
   - Не мне судить, - сказал Ганшин и тут же пожалел об этих словах попахивало от них позой и той скромностью, которая хуже гордыни. В конце концов, что скрывать - именно благодаря его идее их изыскательская группа вот уже год торчит на Фрайди-Айленде, именно благодаря его идее этот забытый богом и людьми среди волн морских клочок суши станет через несколько лет сердцем Океании... - Ладно, - сказал он, круто меняя тему, вы уже позавтракали, мистер Янг?
   - Спасибо, позавтракал. И с вашего позволения, не мистер Янг, а просто Орсон. Если вы все время будете именовать меня мистером, я повешусь от тоски.
   - Мировая пресса не переживет такой потери, - рассмеялся Ганшин. - Но пока это ей не угрожает, давайте-ка совершим небольшую пешеходную экскурсию, И кстати, можете называть меня просто Николаем.
   - По рукам. Ник. А небольшую - это как?
   - Километров двадцать.
   Янг не без удивления посмотрел на Ганшина:
   - И вы называете это маленькой экскурсией? Однако... Ну ладно, пошли!
   Лагерь располагался на юго-восточной оконечности острова, Ганшин же повел журналиста на северо-запад. Про двадцать километров он, пожалуй, перехватил - хотелось посмотреть, как Янг среагирует. Реакция, признаться, разочаровала: Ганшин ожидал увидеть перед собой законченную жертву урбанизма, а увидел нормального мужика, такого же, как он сам. И слава богу - разговаривать легче будет.
   Остров был невелик - в меридиональном направлении он протянулся на шесть километров, а в широтном - на три с половиной. Они пересекли плато ("В среднем метров сорок-пятьдесят над уровнем моря", - пояснил Ганшин), поросшее чахлым кустарником.
   - Мало влаги, очень мало... Остров, как губка, он весь пронизан подземными пустотами, трещинами, кавернами; вода с поверхности уходит в них, не задерживаясь. Есть лишь один ручеек - там, возле лагеря, вы его видели, Орсон. Из-под земли выходит и под землю уходит... - рассказывал Ганшин во время короткого отдыха с перекуром, который они устроили, усевшись на серые гранитные валуны. Невзирая на сравнительно ранний час, камни успели уже пропитаться солнечным теплом.
   - Жарко, - пожаловался Янг. - А мой организм к такому климату плохо приспособлен!
   - Так зачем же вы здесь мотаетесь?
   - А думаете, меня всегда спрашивают, куда я хочу?
   Минут сорок они медленно взбирались по крутому склону, пока не достигли неширокого гребня - высшей точки Фрайди-Айленда.
   - Ух ты! - присвистнул Янг. - Как на Луне...
   - По фильмам или по личным впечатлениям? - поинтересовался Ганшин.
   - Сперва по фильмам, конечно. А потом и самому пришлось побывать. Раз даже проторчал в Тихо-Тауне почти месяц. Прилетел на три дня за материалом для очерка, а тут как раз прошел слух, что кто-то видел УФО [UFO - Unknown Flying Object, неопознанный летающий объект (у нас принято сокращение НЛО)] в окрестностях обелиска "Сервейеру-7". А раз уж я был там, меня и попросили задержаться, посмотреть, чем все это кончится.
   - И чем? - полюбопытствовал Ганшин, полюбопытствовал скорее из вежливости, чем из подлинного интереса: все эти уфологические штучки его никогда не увлекали.
   - Ничем, разумеется. Иначе бы вы об этом знали.
   Открывавшаяся перед ними котловина, со всех сторон окруженная скалами, и впрямь напоминала лунный цирк. Правда, падай скалы более отвесно, сходство было бы полнее, но такими нюансами, разумеется, можно было пренебречь.
   - Это старый, разваленный вулканический кратер, - пояснил Ганшин. - Так называемая кальдера. Я не специалист, но геологи утверждают, что довольно редкая - сравнительно глубокая и, как видите, чистая, без наносов. Форма почти правильная чаша. В этом и заключена суть моей идеи.
   - Простите?..
   - Очень просто, - Ганшин присел на камень и закурил. - Вы имеете представление о проблемах орбитальной гелиоэнергетики?
   - Я имею представление обо всем, Ник. Не поручусь только, что мои представления всегда соответствуют действительности, - отшутился Янг.
   - Все очень просто, - повторил Ганшин. - Он помолчал, пуская дым аккуратными сизыми кольцами, потом продолжал: - Теоретически в Приземелье можно смонтировать почти неограниченное количество гелиоэлектростанций. Но для того, чтобы передавать энергию на Землю, их надо разместить на стационарных орбитах, то есть подвесить практически неподвижно по отношению к поверхности планеты. Причем они должны находиться в таких точках орбиты, где период затенения меньше всего. Вдобавок под ними должна быть территория - сухопутная и желательно пустынная, - где можно построить энергоприемник. А таких мест на Земле не слишком много... Вот потому-то мы пока имеем только две орбитальные гелиостанции первого поколения "Арабеллу" и "Аниту", которые заходят в тень Земли на семьдесят две минуты в сутки. Да и то... "Арабелла" висит над Сейшелами, а уже для "Аниты" пришлось строить энергоприемник на специальном плавучем острове. Ничего не попишешь - Атлантика. До ближайшей суши (есть там такой островок - Южна Георгия) почти тысяча километров... И все остальные оптимальные орбитальные позиции либо над застроенной территорией, а там не развернешься, либо над океаном; значит, опять километровый плот сооружать. Деньги нужны, и деньги немалые. Конечно, мы сейчас стали богаче...
   - Что-то я не заметил, - проворчал Янг, но Ганшин не дал сбить себя с мысли.
   - И пусть мы сейчас стали богаче, - повторил он, - все равно такое удовольствие нам не по карману. Слишком уж дорогим оказывается этот экологически чистый киловатт... Само собой, со временем все окупится. Но завтра. И даже послезавтра. А сегодня? Как быть сегодня?
   - И как же?
   - Мы с вами, Орсон, стоим как раз под одной из таких точек на орбите. Через несколько лет в тридцати шести тысячах километров над нами повиснет гелиостанция второго поколения - "Беата". А вот здесь, - Ганшин рукой показал на раскинувшуюся под ними кальдеру, - будет установлен энергоприемник. Понимаете, один мой приятель был на Фрайди-Айленде лет десять назад и привез слайды. Среди них и этот вид. Снятый ночью, в полнолуние... Пьер так и назвал его: "Лунный пейзаж при полной луне". Красиво, ничего не скажешь. Но забыл бы я об этом начисто, век не вспомнил бы, да когда проектировали "Беату", рассматривали все возможные орбитальные позиции. Между нами говоря, точка над этим островком - не подарок. Придется делать еженедельные коррекции. Но для этого энергии там хоть застрелись; ионные двигатели, слава богу, отработаны; если вдуматься, никаких проблем. Чуть дороже, но пережить можно. Зато здесь...
   Ганшин увлекся. Проект уже виделся ему воплощенным в бетон, металл и пластик - похожие на соты решетки энергоприемника, выложенные по отпрофилированным стенкам кальдеры (колоссальная экономия металла и бетона, минимум земляных работ, красота!..), пластиковый купол над ней огромная белая полусфера, нестерпимо сверкающая в лучах жаркого тропического солнца. Естественный гигантский дневной маяк. А по ночам на его вершине будет загораться другой маяк - лазерный. И на его свет со всех концов Океании пойдут суда-энерговозы. Здесь станут заряжать они алчущие недра своих аккумуляторов и отсюда примутся развозить по всей Океании жизненный сок цивилизации - энергию, дешевые, чистые килоджоули, мегаджоули, гигаджоули... "Все флаги в гости будут к нам, и запируем на просторе!"
   - Вон там, - Ганшин обернулся и указал рукой в сторону южного берега, чуть западнее лагеря, - видите бухту?
   Янг кивнул:
   - Чистый "Таинственный остров". Помните, Залив Акулы, мыс Южной Челюсти...
   Ганшину было как-то трудно представить себе Янга читающим Жюля Верна. Разве что в детстве? Впрочем, не в том суть.
   - Специалисты утверждают, что в этой естественной гавани смогут загружаться энергией до двенадцати судов одновременно. А сейчас... Смотрите, - Ганшин обвел рукой горизонт. - Пусто! Пусто и тоскливо. Но поверьте, Орсон, все это вмиг переменится, когда сюда придут работяги-энерговозы. Жизнь забьет - жизнь в этом сонном мире тропиков!
   - И вы думаете, тропики от этого сильно выиграют? - скептически поинтересовался Янг. - Ладно, ладно, шучу... - поспешил он успокоить вскинувшегося было Ганшина. - Да и все равно будет по-вашему.
   - А вам это не слишком нравится?
   - Не знаю. Порой мне кажется, что из огнепоклонников люди слишком быстро стали киловаттопоклонниками. Один бог стоит другого... Но скажите, Ник, вам легко удавалось пробивать свой вариант проекта?
   - Не всегда... - Ганшин вздохнул. - Ладно, давайте двигаться. Время-то идет.
   Они спустились с гребня и зашагали к лагерю.
   - Сложнее всего было с необходимостью коррекций "Беаты", - продолжал Ганшин. - Необоснованное, мол, удорожание... Необходимость в постоянных коррекциях... Приходилось доказывать, что дважды два - четыре. В МЭК тоже не все семи пядей во лбу... И сколько бумаг исписать пришлось, чтобы доказать, что копеечное удорожание там, - Ганшин взмахнул рукой, - стократ окупится рублевым удешевлением здесь. - Он сердито швырнул окурок и носком ботинка втер его в землю. - Вот так-то, Орсон...
   За обедом он вернулся к этой теме.
   - А думаете, здесь все было просто? С местными властями хлопот тоже хватало. Казалось бы, чего еще желать? Ведь это энергия для них; энергораздача будет производиться на их территории - с этого они тоже что-то будут иметь... Греби себе валюту и радуйся! Так нет же! Есть тут один великий деятель - министр энергетики и туризма. Каково сочетаньице, а?
   - Естественное, - флегматично отозвался Янг, безрадостно жу сублимированный бифштекс. - В перспективе - две самые доходные статьи здешней экономики.
   - Может быть, может быть, - проворчал неубежденный Ганшин, для которого ставить на одну доску энергетику и туризм было чем-то вроде гибрида термоядерного реактора с мясорубкой. - Но баталии в МЭК были жаркие. И в конце концов мы здесь.
   - А кстати, - поинтересовался Янг, - зачем? Ведь, если я вас правильно понял, изыскания уже закончены, и проект утвержден?
   - Утвержден-то утвержден, - Ганшин тяжело вздохнул и плеснул себе в стакан кокосового молока из жестянки. - Но по настоянию этого самого тяни-толкая, я имею в виду господина министра энергетики и туризма, пришлось провести дополнительные изыскания. Его, видите ли, смущают пустоты в скальном основании острова, грозящие, по его мнению, просадками... Наши доказательства его не удовлетворили. И вот теперь новые замеры, новые расчеты, новые доказательства... Слава богу, с этим почти покончено. Еще неделя-другая - и все. Осталось произвести серию пробных взрывов. Сейчас мы устанавливаем по всему острову сейсмографы и уголковые отражатели, в наиболее просадкоопасных точках бурим шурфы. Потом заложим туда заряды габровита, взорвем. Со спутника будут замерены просадки и смещения отражателей с точностью до семи-восьми миллиметров. Надеюсь, это удовлетворит господина министра...
   "К счастью, - подумал Ганшин, - не все на Караури настроены так же, как этот тяни-толкай... Есть здесь и такие, как Анна, - настоящие люди XXI века, божьей милостью технари... Куда же она запропастилась, Анна? И главное - когда она теперь может появиться? Следующий экраноплан будет через неделю, не раньше, а случится ли подходящая оказия - трудно сказать". Да и что легко сказать в этих краях, где транспортом повелевают ветры, а энергетикой - туристы? Ему же, Ганшину, без Анны - как без рук. И не потому вовсе, что, когда она рядом, веселее работается на этой тоскливой скале. И даже не оттого, что она действительно толкова помощница. Главное - она представитель правительства Республики Караури. Может быть, требование дополнительных изысканий родилось лишь потому, что в прошлом году Анны здесь не было. На этот раз такие штучки станут невозможными - как-никак в работах принимал участие не просто местный специалист, а официальный и полномочный инженер-инспектор. Эта формулировка нравилась Ганшину, ибо придавала всему, что делала здесь Анна, оттенок особой значимости.
   И потому, когда вечером Анна появилась в лагере, Ганшин даже не сразу заметил, что ее сопровождает целая свита: двое мужчин-европейцев - один немолодой уже, старше Ганшина лет на десять, высоченный и на вид тяжеловесный; другой чуть ли не вдвое моложе, вертлявый, этакий хитрован; третьим был огромный рыжий кот, с ходу по-хозяйски расположившийся в одном из раскладных брезентовых кресел.
   - Знакомьтесь, Николя, - хотя разговор велся по-английски, называла Ганшина Анна всегда на французский лад: так ей было привычнее, а англизированное Ник, по ее словам, звучало бы слишком фамильярно... - Я привезла вам подарок. Мои друзья и ваши соотечественники...
   Ганшин даже не успел удивиться.
   - Аракелов, - протянул руку старший. - Александр Никитич. В этих краях встретить земляка - не ожидал, никак не ожидал... И чертовски рад, право!
   - Блюминг, - явно подражая Аракелову, представился второй. - Вениамин Палыч. - И тут же, сдавая позиции, добавил: - Можно и просто Веня.
   Фамилия настолько не подходила ко всему облику этого щуплого парня, что Ганшин невольно рассмеялся.
   - Договорились. Что ж, милости прошу к нашему шалашу. Гостям всегда рады, таким - особенно.
   - А это Амбал, - сказала Анна.
   Развалившийся в кресле зверь приподнял голову и приветливо крякнул. Ганшин остолбенел было от такой воспитанности, но сообразил, что кот просто среагировал на произнесенное вслух имя. Имечко, однако, подумал Ганшин. Но ничего не скажешь - подходящее... А вообще-то странна компания...
   Он познакомил гостей с Грантом и Жюстин Папазянами, французами-сейсмологами; с подрывником Оге Бенгтссеном и геофизиком Карлосом Кортехо; наконец, с журналистом, который больше всего сейчас напоминал делающего стойку сеттера.
   - Постойте-ка, - сказал он, пожимая руку Аракелову, - вы случайно не тот самый русский ученый, который расследует дело "Вахине Меа"? И который в сорок пятом брал Душмана?
   - Тот самый, - вздохнул Аракелов: отпираться было бесполезно, потому что в здешнем климате расцветала воткнутая в землю водопроводная труба, а новости распространялись, опережая события. - Но комментариев для прессы не будет.
   - И не надо, - радостно согласился Янг. - Какие могут быть счеты между своими...
   - То есть? - воззрился на него Аракелов.
   - Если мне не изменяет память, мистер Аракелов, лет пятнадцать назад вы были избраны пожизненным почетным членом Куктаунского клуба рифкомберов...
   Вот так, подумал Аракелов, никогда не знаешь, где и как всплывет твое собственное прошлое! А ведь и впрямь было такое. Только не пятнадцать лет прошло, а почти восемнадцать. Именно тогда нашел он ту веточку "ангельского коралла", которую подарил потом Марийке и которую она носит до сих пор...
   - Членом этого клуба является и ваш покорный слуга. И если мы с вами совершим здесь хотя бы пару погружений - не надо никаких комментариев дл прессы.